Старк Ричард. Сражение

   — Хорошо.
   Когда стали переходить через дорогу, за спиной зазвонил телефон.
   — Господи, — тихо сказал Келайто, — неужели Лозини передумал? Скорее всего, О'Хара становится все более нетерпеливым. — И приказал: — Пойди туда и проследи, чтобы не слишком напугали старика. Пусть сделают все, как надо.
   — Хорошо, Кел.
   — Закрой ворота, но не запирай. Я скоро приду.
   — Хорошо.
   Келайто вернулся к “линкольну”, сел на заднее сиденье, взял телефон и приложил трубку к уху.
   — Алло?
   — Это О'Хара. Мы все еще у заграждения. Что нам делать с ночным сторожем?
   — Мы уже все сделали, — сказал Келайто и рассказал о новом плане.
   — Вы хотите сказать, что пойдете в парк? — спросил О'Хара.
   — Да. Поэтому сюда больше не звони — отвечать будет некому.
   — Но вы не будете ничего делать? Только войдете и останетесь у ворот, пока мы не приедем?
   — Я уже сказал. Сколько еще там проваландаетесь?
   — Господи, наверное, недолго, Келайто. Клянусь, что скоро. Не мы одни возмущаемся, все остальные тоже недовольны. К этому времени ни один заслон на дороге так никого и не поймал.
   — Даже если б и было кого ловить.
   — Даже если так, — согласился О'Хара. — Говорят, нас задержат до полуночи, но это просто глупо.
   Еще два часа.
   — Посмотри, не сможешь ли приехать скорее? — спросил Келайто.
   — Постараюсь.
   — Хорошо. Когда придешь, зажги у ворот фары. Будем знать, что это ты.
   — Сделаю.
   Положив трубку и перейдя через дорогу, где у ворот сторожил Палсон, Келайто вышел в парк, и Палсон указал на освещенный дверной проем, где были остальные. Войдя в контору, Келайто увидел, что сторож хорошо связан, но дергается резко, как рыба на удочке. Посмотрел на него, затем на Бенниджио.
   — Я велел тебе проследить, чтобы он не очень испугался.
   — Ему никто ничего плохого не сделал, Кел, — оправдался Бенниджио. — Старик вел себя тихо, затем начал так вот подпрыгивать на стуле.
   — Мы не хотим, чтобы он умер от сердечного приступа, — сказал Келайто и подошел к связанному, положив руку на плечо. Постоял рядом, чувствуя, как старческие мускулы напряглись под его рукой. Постепенно старик успокоился.
   — Наш парень побывал здесь и взломал дверь, — сказал Бенниджио.
   — Контору обыскали?
   — Здесь ничего нет, мистер Келайто, — доложил Тони Чейка. — Он не оставил следов. Он показал старый “Кольт-44” с длинным стволом. — Это мы нашли у старика, — сказал он. — Он вам нужен?
   Келайто хотел было отказаться, но остановился, подумав, что он здесь единственный, кто не вооружен. При обычных обстоятельствах даже лучше быть безоружным, именно поэтому он брал с собой Бенниджио всюду, куда бы ни шел. Но это случай особый.
   — По правде говоря, да, — сказал он. Взял у Чейки револьвер и сунул его в карман пальто. Затем снял руку с плеча старика. — Мы пойдем к воротам и будем ждать там, — сказал он.
   — Хорошо.
   Они выключили свет. Вышли, закрыли дверь и вернулись туда, где еще светились фары “фольксвагена”. Келайто приказал Эбаданди выключить фары, что тот и сделал, после чего на них опустилась темнота. День был облачным, а теперь наступила облачная беззвездная и безлунная ночь. За воротами на улице Брауэр на большом расстоянии друг от друга горели фонари, один из них отбрасывал отсвет на ворота, достаточный для того, чтобы выделить предметы в темноте, но не более.
   — Что теперь, Кел? — спросил Бенниджио.
   — Теперь нужно опять ждать, — сказал Келайто. — Будем стоять на улице и ждать.

Глава 10

   В десять пятьдесят О'Хара, согнувшись над рулевым колесом патрульной машины, мчался по улице Брауэр в сторону “Острова развлечений”. Он не посмел включить сирену, так как она могла привлечь другую патрульную машину, но в столь поздний час движение было небольшим и встречные уступали дорогу полицейской машине независимо от того, включена сирена или нет. Он вернулся к заграждению на дороге десять минут назад, в последний раз позвонив Келайто из будки у ближайшей закрытой бензоколонки, и обнаружил, что потерял драгоценные пять минут, ибо их отпустили ровно в десять. Данстен сообщил эту новость с вытянувшимся лицом, будто жаждал продежурить у заграждения всю ночь.
   Возможно, так и было. Данстен трус, О'Хара знал это, и боится дела с ограблением бронированного автомобиля. Тогда, днем, он возражать не пытался, но и не горел желанием включиться в дело. По мере того как шел час за часом, а они все еще вынуждены были оставаться у заграждения, построенного, чтобы поймать плод воображения напарника, он не выказывал ни нетерпения, ни разочарования. О'Хара знал, что Данстен не испытывает того же, что и он, и это в некотором отношении может вынудить его, старшего патрульного, переживать за них обоих, что может даже повредить делу. Но теперь нервозность прошла, а с нетерпением и волнением они почти справились. И наконец-то ехали к “Острову развлечений”, а Келайто ждал его у ворот и не пошел сам за деньгами.
   О'Хара понимал, что Келайто выгоднее поделиться с ним и Данстеном. Это создавало ему защиту впоследствии и обеспечивало безопасность, когда они пойдут брать того парня. Понимал и верил, но в то же самое время помнил, что Келайто громила, а таким доверять нельзя. К тому же семьдесят три тысячи баксов — большие деньги, а такие счастливые случаи, как этот, не проходят гладко, и громила легко может все испортить, заграбастав все деньги и вычеркнув его, О'Хару. Этого не может, не должно случиться, но опасения оставались, и подавить их он не мог. Тем более, что когда попытался подумать, как поступил бы, если бы это в действительности произошло, то понял: ничегошеньки не сможет с ним сделать, ровным счетом ничего. Донести на Келайто? Но как можно это сделать, не бросив тень на себя? Или пожаловаться боссу Келайто, Лозини? И этого нельзя. Пожаловаться одному громиле на другого громилу? Даже представить такое невозможно. Да и не обязательно. Они наконец снялись с дежурства, а Келайто там, у “Острова развлечений”, как и парень с деньгами, и все еще только предстоит совершить.
   Четвертая часть семидесяти трех тысяч долларов составит восемнадцать тысяч двести пятьдесят долларов. Это много? Это половина его жалованья за два года и три недели, и еще шестьдесят долларов лишку. Два года и три недели. Дежуря этим вечером у заграждения, он вспоминал два прошедших года с тремя неделями и что он сделал за это время. Понял, все было очень давно. Два года назад — целая вечность. И у него перед глазами был парень, перебрасывающий через забор сумку, куда собраны все эти деньги.
   На последнем участке улицы Брауэр не было вообще никакого движения. О'Хара нажал на газ, и они понеслись, пока Данстен не произнес беспокойно:
   — На дороге кое-где подморозило. Не спеши. — А затем добавил вроде бы с усмешкой: — Нам нужно жить, чтобы тратить деньги, не так ли?
   Это была правда. В любом случае они уже приехали. О'Хара сбросил скорость, и по обеим сторонам дороги стали разматываться, постепенно замедляясь, заборы: слева — серый, деревянный, вокруг парка, справа — цепочный, вокруг автостоянки. Фары патрульной машины высветили впереди здание кассы, затем луч света пересек дорогу и остановился на главных воротах парка. Он нажал на тормоз и тут заметил у “линкольна” Келайто вторую машину, светло-зеленый фургон. Он нахмурился. Зачем?
   — Здесь есть кто-то еще, Джо, — сказал Данстен.
   — Вижу. — О'Хара почти притормозил патрульную машину, свернув с дороги, и остановился, блокируя обе машины.
   Данстен смотрел на фургон.
   — Как ты думаешь, кто это?
   — Узнаем, — ответил О'Хара.
   Они вышли из патрульной машины, О'Хара с усилием натянул черные перчатки и увидел, что к ним от входа в “Остров развлечений” направляется Келайто. Он, не уверенный в себе, а потому с важным видом, подождал, пока Келайто подойдет ближе, а потом, кивнув в сторону фургона, сказал:
   — Вижу, у нас появилась компания.
   — Дополнительная сила, — пояснил Келайто. — Если понадобятся.
   — Зря их позвали.
   Келайто усмехнулся.
   — Они работают за жалованье, — пояснил он. — Троим по сотне долларов.
   — О! — ответил О'Хара. — Тогда нормально.
   Подошел Данстен и молча встал около них, всем своим видом красноречиво показывая, как ему неловко.
   — Дело вот в чем. Они не знают, что мы в доле, — сказал Келайто. — Думают, передадим все мистеру Лозини.
   — Но мы не передадим, да? — спросил Данстен.
   Келайто улыбнулся.
   — Не волнуйтесь, все наше. Но остальным не скажем: они могут забеспокоиться.
   — Понял, — сказал О'Хара.
   — Хорошо. У вас есть мегафон?
   — Конечно.
   — Принесите.
   — Хорошо.
   О'Хара повернулся было к машине, но Данстен сказал:
   — Я принесу, — как бы пытаясь искупить свою нерешительность.
   Они подождали, пока Данстен не вернулся с мегафоном, а затем все трое перешли через дорогу и вошли через открытые ворота в парк. Здесь стоял один из пополнения, коренастый головорез, которого О'Хара не узнал. Тот усмехнулся, кивнул О'Харе и Данстену и закрыл ворота. О'Харе стало не по себе, когда увидел, что кто-то кивает ему, ухмыляясь, как будто они в сговоре, партнеры или члены одного клуба.
   — Прежде всего, — сказал Келайто, — вы с Данстеном пойдете по главной дороге до середины парка, где он наверняка вас увидит. Затем объявишь, что парк окружен и мы знаем, что он здесь, игра закончена и ему лучше сдаться, и тому подобное. А затем посмотрим, что произойдет.
   О'Хара кивнул.
   — Хорошо, — согласился он.
   — А как насчет места ограбления? Оно с другой стороны забора, немного дальше. Там кто-нибудь еще есть?
   Келайто покачал головой.
   — Нет, — сказал он. — Все очистили и увезли машину. Пять минут назад. Я как раз посылал одного проверить.
   — Хорошо, — одобрил О'Хара.
   Он огорчился, что не догадался задать этот вопрос, и удивился, что это сделал Данстен. Но тут же оправдал себя: он взволнован и полон ожидания, а Данстен просто боится. Все же хорошо, что кто-то догадался проверить. Было бы плохо, если б они начали вопить в мегафон, а полицейские стояли бы по другую сторону забора и слушали.
   — Во всяком случае, ты готов, О'Хара?
   — Да. Давайте быстрее покончим с этим парнем.
   — Мы отойдем в сторону, чтобы нас не увидели, — сказал Келайто.
   — Хорошо.
   Оба, О'Хара и Данстен, несли фонари. Они зажгли их и прошли по главной дороге в глубь парка, к центру, где летом бил фонтан, освещаемый цветными огнями. Они прошли мимо “Пустынного острова” слева и “Острова Земля” справа, затем мимо закусочной и аттракциона для катания. По пешеходному мостику перешли через небольшой ручей, протекающий через парк. Справа остался аттракцион для катания “Путешествие через Галактику”, слева — “Дом развлечений”, наверху которого красовалось огромное круглое смеющееся лицо с широко открытым ртом.
   Они остановились у бетонной чаши фонтана и посмотрели друг на друга. О'Хара видел, как его тревога отражается в глазах Данстена, и на секунду заколебался будто еще мог передумать и поступить по-другому. Конечно, в действительности он ничего изменить не мог. Было слишком поздно, даже если бы захотел. Он приложил мегафон к губам.
   — Мы знаем, что ты здесь, — взревел вдруг усиленный голос. — Тебя видели, когда ты перебирался через ворота с сумкой с деньгами. Выходи, брось оружие и сдавайся. Говорит полиция. Парк окружен.
   Эхо еще некоторое время повторило сказанное. Он опустил мегафон, посветил фонарем в разные стороны и стал ждать какого-либо подтверждения, что его услышали. Но не обнаружил ничего. Снова поднес мегафон к губам, и вдруг сзади, словно взрывная волна, на него обрушились свет, шум, смех. Он вскрикнул, выронил мегафон и прыгнул вперед. Споткнувшись, чуть не упал в пустой бетонный бассейн, где летом был фонтан. Повернулся и пристально посмотрел назад.
   “Дом развлечений”. В середине тихого, пустого, темного, замерзшего парка вдруг вернулся к жизни “Дом развлечений”. Горели все желтые, белые, оранжевые и красные огни, у входа быстро вращались колеса с разноцветными лампочками, на крыше вертелись мигалки, везде мерцали огни, словно огромное пламя на фабрике римских свечей. Со всех сторон шум. Огромное смеющееся лицо на фасаде “Дома развлечений” двигалось по своему механическому кругу, а из-за него раздавался записанный на магнитофон громкий, сильный, маниакальный, с переливами смех. К нему прибавлялась записанная на магнитофон исполняемая на каллиопе музыка, оглушительно рвущаяся из усилителей по углам здания.
   — Господи! — вскрикнул О'Хара, в ужасе повернулся и увидел, что Данстен, обезумев, кинулся в темноту, к воротам.

Глава 11

   Когда “Дом развлечений” ожил, Келайто поразился настолько, что невольно отступил назад и ударился локтем о стойку ворот. Боль вернула самообладание. Он снова взглянул на все это сверкающее обилие света и почувствовал, что улыбается с истинным удовольствием. Он не ожидал, что обреченная жертва поведет себя столь непредсказуемо. Парень должен был либо тихо сдаться О'Харе и Данстену, либо спрятаться где-нибудь в уголке и сидеть, согнувшись над сумкой с деньгами, пока Келайто и его люди не найдут его. Но такой контратаки, причем в самом начале, Келайто никак не ожидал. Оба полицейских, явно испуганных, уже бежали к нему, и Келайто увидел, что они уже достаточно близко, и это вернуло ему спокойствие. Прежде чем один из них приблизился, он выкрикнул приказ:
   — Эбаданди и Палсон, оставайтесь у ворот! Чейка, подойди к дому сзади, посмотри, если ли там другой вход. Бенни, пойдешь со мной.
   Данстен уже подбежал, запыхавшийся, тяжело дыша, будто пробежал километра полтора. Пока другие послушно исполняли приказ, Келайто сказал Данстену:
   — Возьми себя в руки. Мы хотим войти за ним в дом.
   Появился О'Хара.
   — Он... Он...
   — Это всего лишь “Дом развлечений”, — язвительно заметил Келайто, — а не атомная бомба.
   О'Хара глубоко вздохнул, и Келайто увидел, как он приходит в себя.
   — Я знаю, что это такое, — сказал наконец О'Хара. — Но для чего он это делает? Если здесь вообще есть кто-либо поблизости...
   — Он сделал это потому, что догадался, что будет дальше, — сказал Келайто. — Он видел нас и понял, в чем дело. Но главное в том, что он, чтобы включить механизм, должен находиться в этом доме. Живей!
   Он пошел, торопясь по занесенному снегом асфальту, чувствуя в кармане пальто непривычную тяжесть оружия, изъятого у старика. На бегу вытащил револьвер из кармана. “Дом развлечений” все еще бесновался.
   — Будь осторожен, входя в дом. Он наблюдает за дверьми, — бросил на ходу Келайто.
   — Почему бы не подождать, пока он не выйдет? — спросил О'Хара.
   — Потому что нам нужно выключить этот гвалт.
   Они осторожно вошли через основной вход. Впереди — Бенниджио, рядом — Келайто, за ним — полицейские. У всех в руках оружие и фонари, хотя фонари были сейчас не нужны. Вошли, но ничего не случилось. Они стояли во “взбесившейся” комнате: стены и пол странным образом наклонены, необычная мебель и все вещи расположены так, что создавалось впечатление, будто нагибаетесь в одну сторону, в то время как на самом деле нагнулись в другую, и если не будете очень осторожны, то потеряете равновесие и упадете вперед. Внутрь вели несколько дверей.
   — Разделитесь на группы. Сначала нужно найти главный выключатель. Но не волнуйтесь: он должен быть где-то здесь, внутри.
   Один из трех прошел через одну из дверей, двигаясь с медленной поспешностью, оглядываясь по сторонам, оглушенный громким смехом, музыкой каллиопы и сверкающими огнями. Келайто оказался в узком, полутемном проходе. Казалось, что пол качается и извивается под ногами, будто под резиновым настилом бегают взад-вперед мыши. Стены из непонятного материала, и каждая очень противна на ощупь, какая-то осклизлая, липкая, с весьма неприятным налетом.
   С потолка на тонких черных проволочках свисали пауки и летучие мыши, некоторые равномерно опускались и поднимались, другие просто висели на одном месте, лениво поворачиваясь. Аккуратный и очень разборчивый Келайто брезгливо шагал по этому отвратительному проходу, а когда одна из летучих мышей коснулась его пушистыми крыльями, отпрянул, как от удара электрическим током.
   В конце прохода висела также отвратительная на ощупь, будто из змеиной кожи, черная занавеска. У Келайто осторожность уступила место отвращению, неодолимому желанию как можно скорее выбраться из этой ужасной комнаты. Он вошел в другую комнату и вдруг увидел свое размноженное отражение — десятки отражений. Увидел длинноствольный “Кольт-44” в правой руке и незажженный фонарь в левой. Снова и снова, десятки раз... Было странным только то, что на всех изображениях у него на груди белел круг.
   Его нервы были взбудоражены шумом, огнями, комнатой с наклонным полом, проходом с летучими мышами и пауками, а теперь еще и собственными многочисленными отражениями в десятках дверных проемов. Он струхнул — не настолько, как О'Хара и Данстен с мегафоном посреди “Острова развлечений”, но достаточно, чтобы на секунду задержаться и посмотреть на свою грудь, будто ожидал увидеть там белый круг. Его не оказалось, а когда он поднял глаза, увидел не только свое отражение, но и отражения других мужчин. Те, другие, были вооружены так же, как и он.
   Он почувствовал: все кончено, он сейчас умрет в этой комнате, и его единственной мыслью было: “Как жаль...” Итак, с будущим и его соблазнительными перспективами покончено. Как жаль... Кто бы мог подумать, что его жизнь оборвется таким образом? Он поднял свой кольт, хотя и знал, что это бесполезно. Все же выстрелил первым, целясь наугад в одного из похожих друг на друга мужчин впереди, и мужчина исчез в каскаде осколков разбившегося стекла.

Часть третья

Глава 1

   Паркер выстрелил в грудь мужчины без белого круга. Все мужчины в пальто во всех зеркалах отпрянули, уронив фонари. Они упали на зеркала и оставались так секунду, а затем медленно начали валиться вперед, ударяясь головами о другие зеркала, падали и падали на пол...
   Паркер осторожно шагнул вперед, не желая попасть в лабиринт зеркал. Он хотел забрать оружие убитого. Но не удалось. Неподалеку закричали люди, они бежали сюда. Паркер не спеша возвратился на прежнее место, было не очень удобно двигаться по застекленному лабиринту. Полицейский и другой в пальто ворвались через вход в дальнем конце. Тот, что в пальто, опустился на колени, закричав: “Кел!” — а полицейский, вытянув руку с пистолетом, начал методично стрелять по зеркалам.
   Паркер посмотрел вокруг, но не увидел отражения целящегося в него полицейского. Получив достаточно времени, тот сможет расстрелять все зеркала и найти его. Паркер спрятал револьвер в карман и пошел прочь, проводя ладонями по зеркалам и находя узкие щели в стекле. Он не мог достаточно хорошо прицелиться или с близкого расстояния выстрелить в них, хотя у него еще осталось четыре патрона. Они шли за ним ощупью, натыкаясь на зеркала и друг на друга. Полицейский беспорядочно стрелял из служебного пистолета, а другой парень звал на помощь.
   Паркер прижал руки к телу. Через узкий дверной проем с черным занавесом он прошел в комнату с искажающими зеркалами. Между ними виднелся четкий проход к чернеющему проему на дальнем конце. Паркер поспешил туда мимо вытянутых Паркеров, толстых Паркеров, Паркеров с длинной шеей, Паркеров-карликов. Он уже прошел через проем, когда позади раздался громкий крик, а затем грохот ружейного выстрела. Он услышал, как пуля рикошетом ударила обо что-то впереди, нагнулся и исчез в темноте.
   Правильность принятого им направления начала приносить плоды. Теперь он знал, где находится, и, чтобы двигаться вперед, свет был не нужен. Он находился в узком проходе в виде гигантской длинной бочки, лежащей на боку. Вошел с одного ее конца и должен выйти с другого, но двигаться пришлось с широко расставленными ногами по закругленному полу, вытянув руки в стороны. Время от времени кончики пальцев соскальзывали со стен. Он добрался до конца бочки и ступил на нормальный плоский пол. Коснулся рукой цепи слева, на уровне талии, поднырнул под нее, встал на колено около выхода из бочки и опять вынул пистолет. Ощупывая свободной рукой искривленную стену, натолкнулся на металлический ящик, приделанный к вертикальной трубе. Наверху ящика располагался выключатель. Положил на него большой палец одной руки, взял пистолет в другую руку и стал ждать.
   Он слышал неясные голоса, раздающиеся все еще из комнаты с искаженными зеркалами. Затем внезапно наступила тишина. Он подождал, прислушиваясь, и чуть ли не рядом уловил звук дыхания. Как смогли они подойди настолько близко? Им что, удалось в конце концов выйти вслед за ним? Но он проделал все очень осторожно, они никак не могли пройти через бочку в противоположном направлении. Значит, они в бочке? Неужели сумели пройти через нее так, что он не услышал? Как могли они проделать все так тихо?
   Он хотел нажать на выключатель, но что-то в звуке чужого дыхания насторожило. Что-то странное, что-то искусственное. Звук слишком громкий, словно дышат ему прямо в ухо. Затем тихий голос спросил:
   — Что ты думаешь?
   — Если сунемся в дверной проем, — ответил второй голос так же тихо, — подставимся. Нужно быть осторожными.
   Они наверняка еще на другом конце бочки, по крайней мере должны быть там. Но их голоса слышны так, будто сидят у него на коленях. Должно быть, это из-за бочки: она усиливает звук голоса, как огромный мегафон. Бочка проделывает то же самое и в обратном направлении? Паркер не двигался, не издавая ни единого звука. Ждал, прислушиваясь.
   — Что нам делать? — спросил первый голос. — Ждать здесь, когда он выйдет?
   — Ты пойдешь первым, — сказал второй голос. — Пригибайся, что бы ни случилось. Я прикрою.
   — Почему я? Почему не ты, а прикрывать буду я?
   — Потому что я обучен этому, — сказал другой голос с некоторым презрением.
   Это сказал, должно быть, полицейский, а тот, в пальто, вероятно, пойдет сквозь бочку. К несчастью. Было б лучше, если оба разволновались и бросились вперед. Но он сделал, что мог. Поглядим, что произойдет дальше.
   — Хорошо, — ответил второй голос. — Но, ради Бога, прикрой меня! Я не хочу, чтобы со мной случилось то же, что и с Келом.
   — Не волнуйся, прикрою. Не хочу, чтобы еще кто-нибудь умер.
   — Кроме него.
   — Ты прав.
   — Мне ползти?
   Паркер состроил гримасу. Положение становилось все хуже и хуже. Одно хорошо, что он слышит, как они совещаются.
   — Как хочешь, но только поторапливайся.
   — Хорошо.
   Паркер услышал небольшие тяжелые удары, когда кто-то вошел в бочку с другого конца. Он ждал, и его большой палец напрягся на выключателе. Он не хотел, чтобы парень находился слишком близко к этому или к другому концу бочки. Пусть дойдет до середины, только до середины.
   Краткие громкие удары ботинок и шорох одежды говорили о том, как далеко парень продвинулся в бочке. Паркер слушал и ждал, слушал и ждал. Наконец тот достиг середины. Большим пальцем Паркер нажал выключатель и, когда зажглись огни, прополз под цепью и направился, ища цель, назад к бочке. Она вращалась. Ленты красных, белых, зеленых и желтых флюоресцентных трубок за толстым пластиком осветили внутри бочки парня в пальто, крутящегося и ползущего, в то время как бочка с грохотом вращалась и вращалась. Он был похож на объемистый мешок с бельем, кувыркающимся над защищенными стеклом огнями.
   Паркер хотел выстрелить, но парень в столь необычном освещении был виден слишком неотчетливо, и, когда он прицеливался, наклоняя голову то туда, то сюда, полицейский на другом конце бочки вдруг крикнул:
   — Пригнись! Я вижу его, пригнись! — и начал стрелять через бочку в Паркера.
   Парень в бочке пронзительно, как свинья, завизжал, сжался в плотный клубок, прижав колени к груди и обхватив голову руками, превратился в черный шарик, который крутился и ударялся о вращающиеся стенки. Кошмар! Полицейский очень хорошо вооружен, у него достаточно патронов для непрерывной стрельбы, в то время как ему, Паркеру, не удается сделать ни одного точного выстрела.
   Итак, он выбрался оттуда. Прыгнул в сторону от линии огня и пробежал через большую пустую комнату с многочисленными препятствиями — топчанами и местами, где струи воздуха с пола поднимают подолы платьев у посетительниц, — к пролету деревянной лестницы. За спиной все еще вращалась бочка. Далеко снаружи, у фасада “Дома развлечений”, все еще гремела музыка. Он поднялся по ступенькам наверх. Стрельба не прекращалась. Оглянулся. Полицейский уже прошел через бочку и снова стал стрелять, парень в пальто также выполз наружу, натолкнувшись на полицейского, и послал пулю в потолок.
   Дверной проем перед Паркером вел на открытую галерею перед “Домом развлечений”, своего рода балкон на уровне второго этажа под огромным смеющимся лицом. Но был и другой выход в боковой стене — занавешенное отверстие высотой около метра, куда он и направился. Над отверстием поперек стены, на высоте поясницы, располагалась желтая перекладина. Паркер дотянулся до нее, схватился обеими руками и шагнул сквозь занавес. Отпустив перекладину, бросился в темноту. Он оказался на металлическом спиральном желобе, спускающемся внутрь здания. Паркер съехал по нему, сложив руки на груди и прижав ладони к карманам, чтобы не потерять ни револьвера, ни фонаря. В конце желоба сияли разноцветные огни, виднелись искажающие зеркала и прочие устройства “Дома развлечений”. Но в углу виднелась боковая дверь с темно-красной вывеской: “Выход”. Паркер подбежал к этой двери и медленно открыл ее. Выглянув, увидел, что она была в задней части здания, удаленной от огней и шума. Впереди неясно обозначались длинные корпуса “Заколдованного острова”. Немного слева находился аттракцион для катания, а справа — фонтан в центре парка. Поблизости — никого.