Страница:
Капитан Янгер счел необходимым для острастки еще прикрикнуть на Рейборна:
— Ты, я гляжу, допрыгаешься со своим языком... Сам пропадешь и других потащишь... Не будь болтливой бабой, ты понял меня?
— Но прости, я...
— Ларри, довольно трепа! Возвращайся к себе. Я потом звякну.
— Так, — сипло сказал доктор, беря сумку, — прекрасно... С меня достаточно. Запомни, Эбнер, я это делал в последний раз...
— Я звякну потом!
— Ты слышишь, Эбнер? Я не шучу!
— Тебе сказано — я звякну потом!
Доктор, помешкав несколько мгновений, опустил плечи и вышел, неуверенно передвигая ноги, тихо закрыв за собой дверь гостиной.
Янгер пустил клуб синеватого сигарного дыма и как припечатал:
— Слюнтяй и рохля!
Углом глаза, не поворачивая головы, Паркер следил за капитаном, ожидая новых всплесков эмоций. Он совсем не чувствовал обработанной доктором стороны лица, там все словно заморозилось и онемело.
Янгер с некоторой долей театральной торжественности, держа в левой руке сигару, а в правой револьвер, вздохнул, как бегемот, и поднялся с кушетки.
Ковбойская шляпа его съехала на затылок, пропотевший темный ворот рубашки расстегнулся, галстук сбился на сторону, а полосатые подтяжки, огибающие выпуклое брюхо, стали видны меж бортами небрежно распахнутого коричневого пиджака. В нем появились теперь какая-то наглая уверенность и превосходство недалекого человека, убежденного, что уж ему-то не занимать терпения и цели своей он добьется любой ценой.
Ставя ноги, как на параде, он прошествовал по гостиной, но не поворачиваясь затылком к Паркеру и аккуратно его обходя. Произнес он следующее:
— Поставим вопрос ребром: известен ли тебе тайник? Паркер, не имея ответов на вопросы, элементарно блефовал: он сидел с непроницаемым, насмешливо-надменным лицом и холодно молчал.
— Да, голубь, я ведь сперва думал, что ты владеешь ситуацией, имеешь сведения и, если за тобой внимательно присматривать, ты меня выведешь на то, что мне интересно, — прямой наводкой и по полной схеме... Но теперь я понял, что заблуждался. Тут ничего нет, старик был не такой дурак, чтобы прятать в доме... А вот ты стал в доме рыться, — и это значит, что у тебя просто нет никакой информации... Верно?
Паркер продолжал вести свою игру, хотя сидеть, прищурясь, с высокомерным выражением лица, в то время, как один глаз заплыл, а вся щека распухла, — сидеть так, по меньшей мере, смешно и глупо, да и бессмысленная игра эта стала ему порядком надоедать.
Янгер попробовал прибегнуть к своему, надо полагать, фирменному способу ведения допроса:
— А может, все же в пределах дома? У тебя ведь это было первое побуждение! Ответь, отчего ты начал копать именно в подвале?
Паркер отрицательно покачал головой, все так же не проронив ни слова.
— Ладно, пусть копал не ты, а твой напарник, тот, похабного вида, павлин... Народ у нас внимательный, люди заметили, как ты его зверски ударил прямо на улице. Вот так-то вот, прямой наводкой по полной схеме... Что скажешь?
— Ничего не скажу. — Но он твой партнер?
— Ничего подобного. — А в подвале копал он?
— Может, он, а может, и нет. У того, кто оттянул меня лопатой, был мешок на голове.
— Кончай мне врать! Ты был с ним рядом! За кого ты меня, собственно, принимаешь?
Паркера словно прорвало:
— За того, кем ты и являешься, остолоп, деревянный чурбан, индюк болтливый...
Янгер стал на полном ходу как вкопанный, багровая краска мгновенно залила лицо и короткую толстую шею; в дикой ярости воззрившись на Паркера, он так сжал пистолет, что побелели суставы пальцев. Как сом, вытащенный из воды, он несколько раз беззвучно открывал рот, пока воздуху в голосовых связках удалось кое-как озвучить его речевые потуги:
— Я прикончу тебя прямо здесь, как собаку, без суда и следствия... Этот город и не пикнет, он у меня в кармане, а я шеф полиции... Я могу тебя кокнуть вот прямо здесь, через минуту, никто мне и слова не скажет. Ты — явно криминальный тип, и раз ты дружок Джо Шира — само собой, числишься в розыске... Я тебя взял при ограблении, ну а ты при аресте сопротивлялся, и я, защищаясь, выпустил в тебя заряд вот из этой игрушки... Подходит такой расклад?
— Тебе совсем невыгодно меня убивать, — задумчиво и очень спокойно сказал Паркер, — потому что тогда ты останешься при своих интересах.
— Вот оно что! — Странным образом это невинное замечание только подлило масла в огонь. Капитан буквально дымился от ярости. — А ну растолкуй! Если ты, тварь такая, не растолкуешь, почему это мне тебя невыгодно пристрелить, — вот мой палец, а вот курок, гляди, я нажимаю...
— Потому что я был у Глиффа, — сказал Паркер, со значением посмотрев на Янгера.
Капитан вытаращился на него, ожидая продолжения объяснения, но Паркер, достав свой тончайший, аккуратно сложенный носовой платок (он закупил у китайца в Майами несколько дюжин), придирчиво поизучал его снежную белизну и сунул платок в карман.
Янгер нетерпеливо спросил:
— И что же? Что это означает?
— Ты догадливый, вот и догадайся...
— Что ты имеешь в виду, говори!
— Все очень просто. Ты не умеешь связывать концы с концами. Теория-то у тебя есть, но в ней дыра на дыре, как в проеденном молью свитере. Смотри. Имеется в наличии потрепанный типчик, по твоей теории мой напарник. Твои люди видели, как я отвесил ему прямо на улице такую плюху, что он долго от нее отдыхал.
По твоей же теории он, со своей стороны, так приласкал меня в подвале лопатой, что я не знаю сколько валялся без памяти... Ты хоть бы предупреждал, что именно такие отношения считаешь партнерскими... Далее. Как вписываются в твою теорию мои визиты к Глиффу и Рейборну, моя поездка в Линбрук?
— Да ты за газетой мотался в Линбрук, коню понятно...
— Развивай, развивай свою мысль, не рви ее!.. Для чего мне газета?
Физиономия капитана являла собой форменный полигон для чувств, в этот момент его особу обуревающих: ярость, раздражение, нетерпение, недовольство и, наконец, растерянность — последовательно сменяли друг друга на сдобном, дрожжевом лице Янгера.
В крайнем смятении он стал беспорядочно жестикулировать, выкрикивая:
— Наплетать на газету! Не морочь мне, голову... Слышишь, не сбивай меня с толку... При чем тут газета? У меня есть свое мнение, я просек, зачем ты приехал в Сага...
Резкая трель телефонного звонка оборвала Янгера на полуслове. В мертвой тишине оба они поражение слушали отчаянный трезвон, причем у Янгера округлились от удивления глаза, Паркер же выглядел несколько заинтригованным.
Телефонная трель возобновилась. Янгер, словно очнувшись, пробормотал:
— Не иначе, как твой напарник... Я отвечу, коли не возражаешь, — и быстро цапнул трубку. Откашлявшись, он старательно выговорил, словно пользовался телефоном первый раз в жизни:
— Алло! Алло?
С интересом следящий за ним Паркер отметил, что капитан после первого своего боязливого “алло” с облегчением перевел дух.
— Ага. Он. Естественно, — говорил Янгер уже деловым тоном, потом, пристроив трубку, словно скрипку, куда-то к подбородку и прижимая ее щекой, одеревенело прослушал в ней какой-то длительный потрескивающий шорох и шелест и, сведя брови, стал неотрывно смотреть на Паркера. — Не здешний? — Он все не отводил своего сверлящего взора, но вот переместил его на собственные полные колени и спросил еле слышно:
— Давно ли?
Что-то стряслось, Паркер это сразу почувствовал всей кожей, но не мог угадать что, и конкретно с кем. Но это “что-то”, несомненно, связано с ним, Паркером... Не спуская с Янгера глаз, он мучался теперь одним вопросом: как изловчиться, прыгнуть на Янгера пружинящим львиным прыжком, чтобы враз пережать стальными пальцами глупое толстое горло, и как лучше потом бежать. Да, не забыть про отель...
Дело его все явственней, все отвратительней пахло керосином, а противней всего — что он использовал, можно сказать, выбросил псу под хвост безупречно чистое имя Чарльза Виллиса. И, если он окажется в полиции, его ожидает там уж никак не букетик фиалок... Очевидно одно: придется детально продумывать и обживать новую легенду.
Он незаметно оглядел подушечки своих многострадальных пальцев. Отпечатки этих неповторимых рисунков, отчасти напоминающих линии годовых колец на половинках древесных спилов, — уже имелись в досье на имя Рональда Каспера в Вашингтоне. Розыск был объявлен, когда Р. Каспер бежал, прикончив, под горячую руку, охранника исправительной колонии в Калифорнии.
Под собственным своим именем Паркер, к сожалению, тоже разыскивался в связи с чередой грабежей крупных банков, но там не фигурировали отпечатки пальцев... И только Чарльз Виллис, средней руки бизнесмен и любимец женщин, до сих пор избегал пристального и заинтересованного внимания полиции...
В такой ситуации — абсолютно недопустимая роскошь дать этому Янгеру любой, пусть самый ничтожный, повод сунуть его за решетку... ни в коем случае! Ведь в двух подставных именах — Рональда Каспера и Чарльза Виллиса, — как в двух боковых зеркалах трельяжа с двух разных сторон отразится реальное, многогрешное, страшное и опасное для общества человеческое существо по фамилии Паркер...
Он весь звенел, как натянутая струна, дожидаясь итогов разговора, а в голове лихорадочно выстраивались самые невероятные и чудовищные планы: предстоит избавиться не только от Янгера, но от Глиффа и Рейборна, — ведь они посвящены...
Уладить дела в отеле, потом поезд, потом самолет на Майами, а там уж — подстроить, купить, создать, из-под земли выкопать алиби... Планы были фантастические, но при невероятном напряжении всех существующих усилий — вполне выполнимые.
Янгер заканчивал свой разговор:
— Все, выезжаю. Не нужно нам вызывать полицию штата, у нас своя голова на плечах.
Паркер, закурив, наклонился в сторону кушетки, чтобы легче и как можно внезапнее вскочить с места.
Янгер, опустив трубку, с растерянным лицом глядел на Паркера.
— Что ж, — обреченно сказал он, — ты, видимо, прав...
— В каком смысле? — ошарашенно спросил Паркер, забыв свои кровожадные устремления и намерения.
— В том смысле, что у меня теория рваная, дыра на дыре... Паркер зачарованно и несколько ошалело глядел на Янгера.
— Нашли твоего напарника. Он убит. Лопатой. — Янгер нервно зевнул и добавил с некоторым воодушевлением: — У тебя в номере.
— У меня?
— Ну да, — буднично сказал Янгер и, оглядев револьвер, все еще зажатый в правой руке, сунул его в свой висящий на подлокотнике кресла, плащ. — Иди забирайся в машину. Надо его поглядеть.
Глава 2
Глава 3
— Ты, я гляжу, допрыгаешься со своим языком... Сам пропадешь и других потащишь... Не будь болтливой бабой, ты понял меня?
— Но прости, я...
— Ларри, довольно трепа! Возвращайся к себе. Я потом звякну.
— Так, — сипло сказал доктор, беря сумку, — прекрасно... С меня достаточно. Запомни, Эбнер, я это делал в последний раз...
— Я звякну потом!
— Ты слышишь, Эбнер? Я не шучу!
— Тебе сказано — я звякну потом!
Доктор, помешкав несколько мгновений, опустил плечи и вышел, неуверенно передвигая ноги, тихо закрыв за собой дверь гостиной.
Янгер пустил клуб синеватого сигарного дыма и как припечатал:
— Слюнтяй и рохля!
Углом глаза, не поворачивая головы, Паркер следил за капитаном, ожидая новых всплесков эмоций. Он совсем не чувствовал обработанной доктором стороны лица, там все словно заморозилось и онемело.
Янгер с некоторой долей театральной торжественности, держа в левой руке сигару, а в правой револьвер, вздохнул, как бегемот, и поднялся с кушетки.
Ковбойская шляпа его съехала на затылок, пропотевший темный ворот рубашки расстегнулся, галстук сбился на сторону, а полосатые подтяжки, огибающие выпуклое брюхо, стали видны меж бортами небрежно распахнутого коричневого пиджака. В нем появились теперь какая-то наглая уверенность и превосходство недалекого человека, убежденного, что уж ему-то не занимать терпения и цели своей он добьется любой ценой.
Ставя ноги, как на параде, он прошествовал по гостиной, но не поворачиваясь затылком к Паркеру и аккуратно его обходя. Произнес он следующее:
— Поставим вопрос ребром: известен ли тебе тайник? Паркер, не имея ответов на вопросы, элементарно блефовал: он сидел с непроницаемым, насмешливо-надменным лицом и холодно молчал.
— Да, голубь, я ведь сперва думал, что ты владеешь ситуацией, имеешь сведения и, если за тобой внимательно присматривать, ты меня выведешь на то, что мне интересно, — прямой наводкой и по полной схеме... Но теперь я понял, что заблуждался. Тут ничего нет, старик был не такой дурак, чтобы прятать в доме... А вот ты стал в доме рыться, — и это значит, что у тебя просто нет никакой информации... Верно?
Паркер продолжал вести свою игру, хотя сидеть, прищурясь, с высокомерным выражением лица, в то время, как один глаз заплыл, а вся щека распухла, — сидеть так, по меньшей мере, смешно и глупо, да и бессмысленная игра эта стала ему порядком надоедать.
Янгер попробовал прибегнуть к своему, надо полагать, фирменному способу ведения допроса:
— А может, все же в пределах дома? У тебя ведь это было первое побуждение! Ответь, отчего ты начал копать именно в подвале?
Паркер отрицательно покачал головой, все так же не проронив ни слова.
— Ладно, пусть копал не ты, а твой напарник, тот, похабного вида, павлин... Народ у нас внимательный, люди заметили, как ты его зверски ударил прямо на улице. Вот так-то вот, прямой наводкой по полной схеме... Что скажешь?
— Ничего не скажу. — Но он твой партнер?
— Ничего подобного. — А в подвале копал он?
— Может, он, а может, и нет. У того, кто оттянул меня лопатой, был мешок на голове.
— Кончай мне врать! Ты был с ним рядом! За кого ты меня, собственно, принимаешь?
Паркера словно прорвало:
— За того, кем ты и являешься, остолоп, деревянный чурбан, индюк болтливый...
Янгер стал на полном ходу как вкопанный, багровая краска мгновенно залила лицо и короткую толстую шею; в дикой ярости воззрившись на Паркера, он так сжал пистолет, что побелели суставы пальцев. Как сом, вытащенный из воды, он несколько раз беззвучно открывал рот, пока воздуху в голосовых связках удалось кое-как озвучить его речевые потуги:
— Я прикончу тебя прямо здесь, как собаку, без суда и следствия... Этот город и не пикнет, он у меня в кармане, а я шеф полиции... Я могу тебя кокнуть вот прямо здесь, через минуту, никто мне и слова не скажет. Ты — явно криминальный тип, и раз ты дружок Джо Шира — само собой, числишься в розыске... Я тебя взял при ограблении, ну а ты при аресте сопротивлялся, и я, защищаясь, выпустил в тебя заряд вот из этой игрушки... Подходит такой расклад?
— Тебе совсем невыгодно меня убивать, — задумчиво и очень спокойно сказал Паркер, — потому что тогда ты останешься при своих интересах.
— Вот оно что! — Странным образом это невинное замечание только подлило масла в огонь. Капитан буквально дымился от ярости. — А ну растолкуй! Если ты, тварь такая, не растолкуешь, почему это мне тебя невыгодно пристрелить, — вот мой палец, а вот курок, гляди, я нажимаю...
— Потому что я был у Глиффа, — сказал Паркер, со значением посмотрев на Янгера.
Капитан вытаращился на него, ожидая продолжения объяснения, но Паркер, достав свой тончайший, аккуратно сложенный носовой платок (он закупил у китайца в Майами несколько дюжин), придирчиво поизучал его снежную белизну и сунул платок в карман.
Янгер нетерпеливо спросил:
— И что же? Что это означает?
— Ты догадливый, вот и догадайся...
— Что ты имеешь в виду, говори!
— Все очень просто. Ты не умеешь связывать концы с концами. Теория-то у тебя есть, но в ней дыра на дыре, как в проеденном молью свитере. Смотри. Имеется в наличии потрепанный типчик, по твоей теории мой напарник. Твои люди видели, как я отвесил ему прямо на улице такую плюху, что он долго от нее отдыхал.
По твоей же теории он, со своей стороны, так приласкал меня в подвале лопатой, что я не знаю сколько валялся без памяти... Ты хоть бы предупреждал, что именно такие отношения считаешь партнерскими... Далее. Как вписываются в твою теорию мои визиты к Глиффу и Рейборну, моя поездка в Линбрук?
— Да ты за газетой мотался в Линбрук, коню понятно...
— Развивай, развивай свою мысль, не рви ее!.. Для чего мне газета?
Физиономия капитана являла собой форменный полигон для чувств, в этот момент его особу обуревающих: ярость, раздражение, нетерпение, недовольство и, наконец, растерянность — последовательно сменяли друг друга на сдобном, дрожжевом лице Янгера.
В крайнем смятении он стал беспорядочно жестикулировать, выкрикивая:
— Наплетать на газету! Не морочь мне, голову... Слышишь, не сбивай меня с толку... При чем тут газета? У меня есть свое мнение, я просек, зачем ты приехал в Сага...
Резкая трель телефонного звонка оборвала Янгера на полуслове. В мертвой тишине оба они поражение слушали отчаянный трезвон, причем у Янгера округлились от удивления глаза, Паркер же выглядел несколько заинтригованным.
Телефонная трель возобновилась. Янгер, словно очнувшись, пробормотал:
— Не иначе, как твой напарник... Я отвечу, коли не возражаешь, — и быстро цапнул трубку. Откашлявшись, он старательно выговорил, словно пользовался телефоном первый раз в жизни:
— Алло! Алло?
С интересом следящий за ним Паркер отметил, что капитан после первого своего боязливого “алло” с облегчением перевел дух.
— Ага. Он. Естественно, — говорил Янгер уже деловым тоном, потом, пристроив трубку, словно скрипку, куда-то к подбородку и прижимая ее щекой, одеревенело прослушал в ней какой-то длительный потрескивающий шорох и шелест и, сведя брови, стал неотрывно смотреть на Паркера. — Не здешний? — Он все не отводил своего сверлящего взора, но вот переместил его на собственные полные колени и спросил еле слышно:
— Давно ли?
Что-то стряслось, Паркер это сразу почувствовал всей кожей, но не мог угадать что, и конкретно с кем. Но это “что-то”, несомненно, связано с ним, Паркером... Не спуская с Янгера глаз, он мучался теперь одним вопросом: как изловчиться, прыгнуть на Янгера пружинящим львиным прыжком, чтобы враз пережать стальными пальцами глупое толстое горло, и как лучше потом бежать. Да, не забыть про отель...
Дело его все явственней, все отвратительней пахло керосином, а противней всего — что он использовал, можно сказать, выбросил псу под хвост безупречно чистое имя Чарльза Виллиса. И, если он окажется в полиции, его ожидает там уж никак не букетик фиалок... Очевидно одно: придется детально продумывать и обживать новую легенду.
Он незаметно оглядел подушечки своих многострадальных пальцев. Отпечатки этих неповторимых рисунков, отчасти напоминающих линии годовых колец на половинках древесных спилов, — уже имелись в досье на имя Рональда Каспера в Вашингтоне. Розыск был объявлен, когда Р. Каспер бежал, прикончив, под горячую руку, охранника исправительной колонии в Калифорнии.
Под собственным своим именем Паркер, к сожалению, тоже разыскивался в связи с чередой грабежей крупных банков, но там не фигурировали отпечатки пальцев... И только Чарльз Виллис, средней руки бизнесмен и любимец женщин, до сих пор избегал пристального и заинтересованного внимания полиции...
В такой ситуации — абсолютно недопустимая роскошь дать этому Янгеру любой, пусть самый ничтожный, повод сунуть его за решетку... ни в коем случае! Ведь в двух подставных именах — Рональда Каспера и Чарльза Виллиса, — как в двух боковых зеркалах трельяжа с двух разных сторон отразится реальное, многогрешное, страшное и опасное для общества человеческое существо по фамилии Паркер...
Он весь звенел, как натянутая струна, дожидаясь итогов разговора, а в голове лихорадочно выстраивались самые невероятные и чудовищные планы: предстоит избавиться не только от Янгера, но от Глиффа и Рейборна, — ведь они посвящены...
Уладить дела в отеле, потом поезд, потом самолет на Майами, а там уж — подстроить, купить, создать, из-под земли выкопать алиби... Планы были фантастические, но при невероятном напряжении всех существующих усилий — вполне выполнимые.
Янгер заканчивал свой разговор:
— Все, выезжаю. Не нужно нам вызывать полицию штата, у нас своя голова на плечах.
Паркер, закурив, наклонился в сторону кушетки, чтобы легче и как можно внезапнее вскочить с места.
Янгер, опустив трубку, с растерянным лицом глядел на Паркера.
— Что ж, — обреченно сказал он, — ты, видимо, прав...
— В каком смысле? — ошарашенно спросил Паркер, забыв свои кровожадные устремления и намерения.
— В том смысле, что у меня теория рваная, дыра на дыре... Паркер зачарованно и несколько ошалело глядел на Янгера.
— Нашли твоего напарника. Он убит. Лопатой. — Янгер нервно зевнул и добавил с некоторым воодушевлением: — У тебя в номере.
— У меня?
— Ну да, — буднично сказал Янгер и, оглядев револьвер, все еще зажатый в правой руке, сунул его в свой висящий на подлокотнике кресла, плащ. — Иди забирайся в машину. Надо его поглядеть.
Глава 2
В номере Паркера было полно народу. Кто-то из бестолковых подчиненных Янгера, несмотря на его указания, все-таки вызвал полицию штата, и теперь несколько человек с фотоаппаратами, лампами-вспышками, порошком, блокнотами, мелками, метром, и виде ленты, раскручивающимся из катушки, уймой специальных конвертов — точная, слаженная, понимающая друг друга с полуслова выездная бригада, разительно отличалась от простудушных и пышнотелых здешних трех полицейских в видавшей виды давно не глаженной форме.
Паркер обозрел с порога поверх чьей-то головы номер, в котором он сегодня ночевал. Янгер вошел внутрь, на ходу бросив Паркеру:
— Жди здесь и не болтай ни с кем...
Он был крайне раздосадован появлением выскочек и задавак из полиции штата и теперь шел через весь номер к окну, где блестел золотыми очками главный из приехавших — высокий, спортивного склада человек, с лицом университетского преподавателя и очень коротко стриженными волосами.
Злополучный Тифтус лежал на полу близ кровати, являя собой картину бесконечно печальную. Он упал ничком, когда его ударили в затылок лопатой или каким-то другим острым и плоским орудием убийства; от темной запекшейся крови слиплись волосы бедняги, а руки были раскинуты в стороны, точно в полете.
Приезжие криминалисты суетились над ним; при жизни Тифтусу не перепало и сотой доли столь пристального всеобщего внимания...
Янгер с надутой физиономией продолжал разговор с главным из группы экспертов, надеясь перехватить инициативу и взять в свои руки следствие, но высокий человек в золотых очках был, бесспорно, столь же корректен, сколь неколебим.
Капитан, окончательно уверившись, что на криминальное дело накладывают лапы заезжие ферты, вернулся к Паркеру и хмуро пробурчал:
— Надо поговорить. Перейдем в холл, тут, на этаже... Паркер прекрасно сознавал, что хочет того или нет, он пока в руках капитана и надо примеряться к обстоятельствам. Потому, провожаемый цепкими взглядами приезжих полицейских, он проследовал за Янгером в окрашенный блестящей масляной краской холл.
Там, подпирая стену своей плотной спиной, капитан объявил ему свое сенсационное открытие:
— К этому убийству ты не причастен.
— Да что ты говоришь?!
— Это ясно мне, — важно продолжил Янгер, — но не ясно им, — он мотнул головой в сторону номера.
— Почему, интересно?
Янгер подержал паузу: только что получив щелчок по носу вышестоящего, он хотел теперь немного потоптать того, кто от него зависел. Он ответил неопределенно-туманно:
— Минут через двадцать там, наверное, вычислят время убийства. Они могут привязаться к тебе. Но вся штука в том, что с тобой в предполагаемый период как раз был я, а я — сам знаешь, кто в этом городе. Так что считай меня своим неопровержимым алиби...
— Да и я не останусь в долгу, могу оказать тебе аналогичную услугу, — бойко парировал подневольный Янгеров собеседник. Янгер был поражен до глубины души:
— Ты, наверное, спятил. Мне-то зачем алиби? Ты же знаешь, кто я такой...
— Да знаю, знаю... Но ведь и ты, как Тифтус, тоже кое в чем заинтересован после смерти старика...
— Ох, не тебе бы это говорить...
Паркер вместо ответа философски пожал плечами.
— Ну, слушай. Учти, времени у нас мало, давай не будем болтать впустую. Я твое единственное алиби. Виллис, но это в случае, если стану себя утруждать твоими делишками. А не захочу — тебе кранты. Прямой наводкой и по полной схеме...
— Ты об этом еще не говорил там?
— Пока нет. Но этот, в золотых очках, Риган, выразил желание с тобой побеседовать.
— Зачем?
— Ну здравствуй! Убили человека в твоем номере; ты знал убитого; и ты и он — приезжие... Тебе мало доводов? Паркер прищурился и ответил, как робот:
— Ты меня убедил. Я тебе благодарен. Я готов к сотрудничеству.
— Предлагаю паритет: пятьдесят на пятьдесят, — быстро и тихо проговорил Янгер.
— Где тайник, я не знаю, — чистосердечно признался Паркер, глядя незаплывшим правым глазом прямо в душу полицейского капитана.
— Вместе найдем, — пылко ответил Янгер. — Того, в номере, кто-то убил, — но ведь не ты, и уж, конечно, не я... Нам с тобой против убийцы куда сподручней действовать вместе.
Благоразумнее всего было подыграть Янгеру, на что Паркер с легкостью и пошел.
— Годится, — сказал он.
— Чудненько, — обрадованно выдохнул капитан. — Пускай Риган допрашивает тебя, это произойдет в моем присутствии. Паркер безмятежно посмотрел на собеседника:
— Но учти, сразу после допроса я из отеля исчезну.
— Куда это? — с подозрением воззрился на него Янгер.
— Я смоюсь в дом Джо.
— А ты не забыл, что мы ищем все-таки на пару?
— Да я ничего не собираюсь искать, буду просто там жить...
— Но почему, ответь, мне интересно?!
— Потому что там нет, кхм, чудаков-полицейских... — А может, ты, голубок, навострил лыжи, а?
— Ну да. Сбегу, и все подарю твоей милости... Расчет на алчность Янгера был безошибочен. Он теперь совершенно успокоился.
— Замечательно!.. Однако скажу тебе больше: в доме не спрятано ничего. Я все там прошел сантиметр за сантиметром. В подвале, правда, не копал... Странно, как же я-то не заметил, если он все-таки спрятал в подвале, старый волчара... — Янгер пожевал губами, какая-то тень пробежала по серьезному его лицу, он широко улыбнулся. — Нет сомнений, мы все отыщем...
— Естественно, — сказал Паркер.
Призрак шального, дурного богатства кружил Янгеру голову, это было видно невооруженным глазом.
— Все, — подвел он итог стратегическим переговорам. — Пойдем к Ригану.
Паркер обозрел с порога поверх чьей-то головы номер, в котором он сегодня ночевал. Янгер вошел внутрь, на ходу бросив Паркеру:
— Жди здесь и не болтай ни с кем...
Он был крайне раздосадован появлением выскочек и задавак из полиции штата и теперь шел через весь номер к окну, где блестел золотыми очками главный из приехавших — высокий, спортивного склада человек, с лицом университетского преподавателя и очень коротко стриженными волосами.
Злополучный Тифтус лежал на полу близ кровати, являя собой картину бесконечно печальную. Он упал ничком, когда его ударили в затылок лопатой или каким-то другим острым и плоским орудием убийства; от темной запекшейся крови слиплись волосы бедняги, а руки были раскинуты в стороны, точно в полете.
Приезжие криминалисты суетились над ним; при жизни Тифтусу не перепало и сотой доли столь пристального всеобщего внимания...
Янгер с надутой физиономией продолжал разговор с главным из группы экспертов, надеясь перехватить инициативу и взять в свои руки следствие, но высокий человек в золотых очках был, бесспорно, столь же корректен, сколь неколебим.
Капитан, окончательно уверившись, что на криминальное дело накладывают лапы заезжие ферты, вернулся к Паркеру и хмуро пробурчал:
— Надо поговорить. Перейдем в холл, тут, на этаже... Паркер прекрасно сознавал, что хочет того или нет, он пока в руках капитана и надо примеряться к обстоятельствам. Потому, провожаемый цепкими взглядами приезжих полицейских, он проследовал за Янгером в окрашенный блестящей масляной краской холл.
Там, подпирая стену своей плотной спиной, капитан объявил ему свое сенсационное открытие:
— К этому убийству ты не причастен.
— Да что ты говоришь?!
— Это ясно мне, — важно продолжил Янгер, — но не ясно им, — он мотнул головой в сторону номера.
— Почему, интересно?
Янгер подержал паузу: только что получив щелчок по носу вышестоящего, он хотел теперь немного потоптать того, кто от него зависел. Он ответил неопределенно-туманно:
— Минут через двадцать там, наверное, вычислят время убийства. Они могут привязаться к тебе. Но вся штука в том, что с тобой в предполагаемый период как раз был я, а я — сам знаешь, кто в этом городе. Так что считай меня своим неопровержимым алиби...
— Да и я не останусь в долгу, могу оказать тебе аналогичную услугу, — бойко парировал подневольный Янгеров собеседник. Янгер был поражен до глубины души:
— Ты, наверное, спятил. Мне-то зачем алиби? Ты же знаешь, кто я такой...
— Да знаю, знаю... Но ведь и ты, как Тифтус, тоже кое в чем заинтересован после смерти старика...
— Ох, не тебе бы это говорить...
Паркер вместо ответа философски пожал плечами.
— Ну, слушай. Учти, времени у нас мало, давай не будем болтать впустую. Я твое единственное алиби. Виллис, но это в случае, если стану себя утруждать твоими делишками. А не захочу — тебе кранты. Прямой наводкой и по полной схеме...
— Ты об этом еще не говорил там?
— Пока нет. Но этот, в золотых очках, Риган, выразил желание с тобой побеседовать.
— Зачем?
— Ну здравствуй! Убили человека в твоем номере; ты знал убитого; и ты и он — приезжие... Тебе мало доводов? Паркер прищурился и ответил, как робот:
— Ты меня убедил. Я тебе благодарен. Я готов к сотрудничеству.
— Предлагаю паритет: пятьдесят на пятьдесят, — быстро и тихо проговорил Янгер.
— Где тайник, я не знаю, — чистосердечно признался Паркер, глядя незаплывшим правым глазом прямо в душу полицейского капитана.
— Вместе найдем, — пылко ответил Янгер. — Того, в номере, кто-то убил, — но ведь не ты, и уж, конечно, не я... Нам с тобой против убийцы куда сподручней действовать вместе.
Благоразумнее всего было подыграть Янгеру, на что Паркер с легкостью и пошел.
— Годится, — сказал он.
— Чудненько, — обрадованно выдохнул капитан. — Пускай Риган допрашивает тебя, это произойдет в моем присутствии. Паркер безмятежно посмотрел на собеседника:
— Но учти, сразу после допроса я из отеля исчезну.
— Куда это? — с подозрением воззрился на него Янгер.
— Я смоюсь в дом Джо.
— А ты не забыл, что мы ищем все-таки на пару?
— Да я ничего не собираюсь искать, буду просто там жить...
— Но почему, ответь, мне интересно?!
— Потому что там нет, кхм, чудаков-полицейских... — А может, ты, голубок, навострил лыжи, а?
— Ну да. Сбегу, и все подарю твоей милости... Расчет на алчность Янгера был безошибочен. Он теперь совершенно успокоился.
— Замечательно!.. Однако скажу тебе больше: в доме не спрятано ничего. Я все там прошел сантиметр за сантиметром. В подвале, правда, не копал... Странно, как же я-то не заметил, если он все-таки спрятал в подвале, старый волчара... — Янгер пожевал губами, какая-то тень пробежала по серьезному его лицу, он широко улыбнулся. — Нет сомнений, мы все отыщем...
— Естественно, — сказал Паркер.
Призрак шального, дурного богатства кружил Янгеру голову, это было видно невооруженным глазом.
— Все, — подвел он итог стратегическим переговорам. — Пойдем к Ригану.
Глава 3
Расположившись у края необъятного стола в кабинете управляющего, Паркер с наслаждением выкурил сигарету, глядя на зеленоватое, вечереющее небо. Янгер ходил по кабинету за его спиной, сопя, недовольно бурча, окутываясь облаками сигарного дыма.
Это помещение Риган временно занял для проведения допросов. Он позвонил управляющему из бывшего паркеровского номера и, получив согласие, даже изволил сопроводить приглашенных — Паркера и Янгера, к лифту. Причем, судя по его рассеянно-любезному обхождению с Янгером, тот ему был на дух не нужен; к Паркеру же он испытывал пока что не совсем оформившийся профессиональный интерес.
Направив парочку сюда, Риган отчего-то замешкался, ссылаясь на необходимость личного присутствия в номере, где еще находился убитый.
В ожидании Ригана Паркер, выкурив сигарету, от нечего делать спросил капитана:
— Капитан, а эти стены прослушиваются?
— Что? С ума сошел! Нет, конечно...
Паркер пожал плечами. Этого Ригана он не понимал: ведь тот явно почувствовал, что Янгер с Паркером успели обо всем условиться во время отлучки в холл и сейчас почему-то притащились на допрос вдвоем, но тем не менее... Что за фрукт этот очкастый криминалист?
Он, Паркер, скорее уж примкнул бы к Ригану, чтобы действовать против Янгера, но никак не наоборот... Да и бедолагу Тифтуса Паркер теперь предпочел бы Янгеру, но увы и ах... Он безрадостно посмотрел на подельщика, навязавшегося ему совсем некстати.
— Без надобности не встревай в разговор, лишней информации не давай, когда этот тип станет меня выпытывать. Я буду сам говорить с ним.
— Попрошу не забываться! — гаркнул было Янгер, как на учебном плацу, но несколько сбавил тон и сухо отчеканил: — Обо мне не тревожься.
— Как не тревожиться, — наставлял его Паркер, словно репетитор ученика перед экзаменом. — Отвечай только на прямой вопрос. Развернутых ответов не давай. Чем короче и четче — тем лучше.
— Ты не обо мне беспокойся. Виллис, а думай, как самому отвечать. — Янгер опять был на взводе, он снова топал по кабинету, окутавшись дымом сигары, пепел с нее он ухитрился натрясти в кресло управляющего, в раскрытый настольный календарь, на дорогую тяжелую портьеру...
Паркер благоразумно умолк: капитан чувствует себя затравленным, он может в любой момент взорваться и тяжелой своей глупостью все погубить.
Риган вернулся в сопровождении бесцветной девушки, скромно усевшейся в уголок с толстым блокнотом на худых коленях. Ноги ее Паркеру не понравились.
Человек в золотых очках начал с извинения:
— Прошу простить, мистер Виллис, задержали эксперты... Я правильно произношу вашу фамилию?
— Совершенно верно. Меня зовут Чарльз Виллис.
— Прошу садиться, Эбнер, — любезно пригласил Риган, глядя куда-то поверх головы Янгера и расселся в кресле с видом ревизора, который решил вывести на чистую воду запутавшуюся в финансовых махинациях фирму.
— Разрешите посмотреть ваши документы, мистер Виллис, это маленькая формальность для протокола...
Паркер вынул из пиджака солидного вида бумажник и распластал его кожаные карманы прямо перед Риганом.
— Пожалуйста, проверьте...
Риган отчего-то с улыбкой чуть отодвинул от себя пухлый бумажник и, остро поглядев Паркеру в глаза, весело заметил:
— Благодарю, вы чрезмерно любезны... — Он повернул голову к Янгеру, кивнув на бесцветную девушку в углу кабинета, строчившую время от времени в блокноте. — О стенографистке не тревожься, Эбнер, я привез сюда свою... Естественно, не забуду потом переслать и копию допроса...
Паркер краем глаза посмотрел на Янгера: капитан и в уме не держал вызывать какую-то стенографистку... Риган своим покровительственным замечанием поставил его в крайне оскорбительное положение нерасторопного провинциала, принимающего у себя предусмотрительного богача, столичную штучку... Слава Богу, у Янгера хватило ума сдержаться и не вспылить.
Риган теперь обращался уже к Паркеру:
— По моим сведениям, вы с мистером Тифтусом были партнерами?
Паркер вежливо отклонил его досужие домыслы:
— О нет, ваши сведения неточны...
— Да? — Риган протянул ухоженную руку к Паркерову бумажнику и похлопал по темной, лоснящейся коже. — Странно, странно, — рассеянно проговорил он. — А вы тем не менее мистера Тифтуса знали?
— Пару раз виделись мимоходом.
— Где же?
— На собачьих бегах, в Майами; он был страстный любитель их...
— О, как любопытно! Так он профессионально занимался этим? А вы?
— Нет-нет, у меня интересы более прозаичные, и мой бизнес совсем иного рода...
— И какого же?
— Ну, перепродажа недвижимости, платные автостоянки, недавно добавились прачечные... Довольно широкая сеть по стране, да там... — Паркер придвинул бумажник Ригану, — имеются все документы...
Риган опять в упор не видел лежащий перед ним Паркеров бумажник. Его уже интересовало иное:
— Так вы решили посетить город не с мистером Тифтусом?
— Нет. Я сам по себе.
— Стало быть, просто случайно тут свиделись? Паркер упрямо покачал головой.
— Вовсе даже не случайно.
Риган вновь остро глянул ему в глаза.
— Вы, значит, условились свидеться в Сагаморе?
— Да нет же. Я вовсе не предполагал его встретить. Лично я прибыл проводить в последний путь Джозефа Шардина. Тифтус приехал по этому же грустному поводу. Иногда, знаете, встречаются на похоронах общих знакомых те, кто едва знаком был друг с другом. Можно ли это все назвать случайностью? Думаю, нет.
Риган повернул свою коротко стриженную голову, блеснув золотыми очками. Он поглядел на Янгера, как на настольную лампу.
— Кто это Шардин?
— Пенсионер. Умер на днях. Хоронили нынче утром, — металлическим голосом ответил Янгер.
— Он здешний?
— Приехал пять лет назад.
Риган вновь блеснул стеклами на Паркера:
— Вы прибыли оба на похороны?
— Тут я не смею быть категоричным. Лично я — только по этому невеселому поводу, за него расписываться не имею возможности...
— А нет ли у вас каких-то умозаключений насчет его убийства? Паркер печально и виновато покачал головой. Риган удовлетворенно улыбнулся:
— Больше не стану отнимать у вас время, мистер Виллис. Было приятно познакомиться. Я по достоинству оценил вашу откровенность.
Паркер в ответ и рта раскрыть не успел, как последовал новый вопрос:
— Все-таки загадка, отчего он убит именно в вашем номере? Вы что, дали ему свой ключ?
— Ничего подобного.
— Кхм, ну тогда, он, значит... проник к вам... проник...
— Ограбить решил, вот и проник, — без всякого политеса отрезал Паркер. Янгер одобрительно хмыкнул.
Университетское лицо Ригана отражало искреннее изумление. Подняв брови, он переспросил, точно ослышался:
— Ограбить, говорите? Если я вас правильно понял, мистер... э... Тифтус промышлял грабежом?..
— Да поговаривали в Майами... За руку-то я его правда не держал...
Ясно... ясно...
Дверь, как на сцене, растворилась, и Ронда, женщина Тифтуса, рыдаючи вбежала в кабинет. За ней следовали двое местных полицейских. Не успел один из стражей порядка открыть рот, намереваясь что-то доложить приезжему начальству, как Ронда увидела Паркера и низким, трагическим голосом с силой произнесла:
— Вот он. Я узнала его...
Стоило мельком глянуть на любовницу убитого, чтобы понять, как поспешно и схематично объяснили ей ее роль, в самый последний момент введя в эту пьесу... Риган испытывал терпение Паркера, так подставляя его. Но зачем? Паркер зорко глянул на сидящего за столом человека в золотых очках, пытаясь вникнуть в эту Плохую игру, да еще к тому же краплеными картами.
Риган между тем разыгрался вовсю. Привстав из-за стола, он для вида нахмурился и якобы негодующе стал распекать вошедших:
— Ну что ты будешь делать с ними, такими бестолковыми! Я ведь ясно сказал: ожидайте в коридоре!..
Женщина продолжала твердить своим низким голосом одно и то же, видимо, не отходя от текста, подсказанного ей:
— Это он. Это он. Он. Я узнала. Риган взялся за виски.
— Сплошной кошмар. Уведите даму. Да не стойте столбами, ну!.. Полицейские совсем не обладали артистическими способностями. Им следовало якобы по оплошности не вовремя ввести свидетельницу, а потом переминаться, бормотать извинения, понуро стоять у дверей, — они же вместо всего этого дружно развернулись и, как пожарные лошади, утопали в коридор, увлекая за собой Ронду.
— Тысячу извинений! — сказал Риган, глядя на Паркера ласковей родного брата. Янгер фыркнул.
Паркер не любил попадать в мышеловки, но, когда это случалось, шел ва-банк:
— Вот как, мистер Риган? Значит, я на подозрении?.. Всего ожидал, но не этого...
— Ну что вы, мистер Виллис! Я не стал бы говорить так категорично. Мы сейчас проигрываем каждую версию. Такая у нас профессия... Простите за бестактный вопрос, а что с вашим лицом?
Паркер слегка коснулся пальцами скулы и чуть не взвыл от острой боли.
— Скатился впотьмах со ступенек, — поведал он.
— И давно?
— Днем.
— А к доктору обращались?
— Разумеется. Доктор Рейборн оказал мне первую помощь. — Риган повернул голову к Янгеру:
— Вам что-нибудь говорит такая фамилия?
— Это врач, практикующий в Сагаморе. Я сам за ним и посылал... Удивление Ригана возрастало. Он правда превосходно владел своим лицом, и лишь небольшая заминка в его плавной и гладкой речи свидетельствовала, что он несколько выбит из колеи.
Это помещение Риган временно занял для проведения допросов. Он позвонил управляющему из бывшего паркеровского номера и, получив согласие, даже изволил сопроводить приглашенных — Паркера и Янгера, к лифту. Причем, судя по его рассеянно-любезному обхождению с Янгером, тот ему был на дух не нужен; к Паркеру же он испытывал пока что не совсем оформившийся профессиональный интерес.
Направив парочку сюда, Риган отчего-то замешкался, ссылаясь на необходимость личного присутствия в номере, где еще находился убитый.
В ожидании Ригана Паркер, выкурив сигарету, от нечего делать спросил капитана:
— Капитан, а эти стены прослушиваются?
— Что? С ума сошел! Нет, конечно...
Паркер пожал плечами. Этого Ригана он не понимал: ведь тот явно почувствовал, что Янгер с Паркером успели обо всем условиться во время отлучки в холл и сейчас почему-то притащились на допрос вдвоем, но тем не менее... Что за фрукт этот очкастый криминалист?
Он, Паркер, скорее уж примкнул бы к Ригану, чтобы действовать против Янгера, но никак не наоборот... Да и бедолагу Тифтуса Паркер теперь предпочел бы Янгеру, но увы и ах... Он безрадостно посмотрел на подельщика, навязавшегося ему совсем некстати.
— Без надобности не встревай в разговор, лишней информации не давай, когда этот тип станет меня выпытывать. Я буду сам говорить с ним.
— Попрошу не забываться! — гаркнул было Янгер, как на учебном плацу, но несколько сбавил тон и сухо отчеканил: — Обо мне не тревожься.
— Как не тревожиться, — наставлял его Паркер, словно репетитор ученика перед экзаменом. — Отвечай только на прямой вопрос. Развернутых ответов не давай. Чем короче и четче — тем лучше.
— Ты не обо мне беспокойся. Виллис, а думай, как самому отвечать. — Янгер опять был на взводе, он снова топал по кабинету, окутавшись дымом сигары, пепел с нее он ухитрился натрясти в кресло управляющего, в раскрытый настольный календарь, на дорогую тяжелую портьеру...
Паркер благоразумно умолк: капитан чувствует себя затравленным, он может в любой момент взорваться и тяжелой своей глупостью все погубить.
Риган вернулся в сопровождении бесцветной девушки, скромно усевшейся в уголок с толстым блокнотом на худых коленях. Ноги ее Паркеру не понравились.
Человек в золотых очках начал с извинения:
— Прошу простить, мистер Виллис, задержали эксперты... Я правильно произношу вашу фамилию?
— Совершенно верно. Меня зовут Чарльз Виллис.
— Прошу садиться, Эбнер, — любезно пригласил Риган, глядя куда-то поверх головы Янгера и расселся в кресле с видом ревизора, который решил вывести на чистую воду запутавшуюся в финансовых махинациях фирму.
— Разрешите посмотреть ваши документы, мистер Виллис, это маленькая формальность для протокола...
Паркер вынул из пиджака солидного вида бумажник и распластал его кожаные карманы прямо перед Риганом.
— Пожалуйста, проверьте...
Риган отчего-то с улыбкой чуть отодвинул от себя пухлый бумажник и, остро поглядев Паркеру в глаза, весело заметил:
— Благодарю, вы чрезмерно любезны... — Он повернул голову к Янгеру, кивнув на бесцветную девушку в углу кабинета, строчившую время от времени в блокноте. — О стенографистке не тревожься, Эбнер, я привез сюда свою... Естественно, не забуду потом переслать и копию допроса...
Паркер краем глаза посмотрел на Янгера: капитан и в уме не держал вызывать какую-то стенографистку... Риган своим покровительственным замечанием поставил его в крайне оскорбительное положение нерасторопного провинциала, принимающего у себя предусмотрительного богача, столичную штучку... Слава Богу, у Янгера хватило ума сдержаться и не вспылить.
Риган теперь обращался уже к Паркеру:
— По моим сведениям, вы с мистером Тифтусом были партнерами?
Паркер вежливо отклонил его досужие домыслы:
— О нет, ваши сведения неточны...
— Да? — Риган протянул ухоженную руку к Паркерову бумажнику и похлопал по темной, лоснящейся коже. — Странно, странно, — рассеянно проговорил он. — А вы тем не менее мистера Тифтуса знали?
— Пару раз виделись мимоходом.
— Где же?
— На собачьих бегах, в Майами; он был страстный любитель их...
— О, как любопытно! Так он профессионально занимался этим? А вы?
— Нет-нет, у меня интересы более прозаичные, и мой бизнес совсем иного рода...
— И какого же?
— Ну, перепродажа недвижимости, платные автостоянки, недавно добавились прачечные... Довольно широкая сеть по стране, да там... — Паркер придвинул бумажник Ригану, — имеются все документы...
Риган опять в упор не видел лежащий перед ним Паркеров бумажник. Его уже интересовало иное:
— Так вы решили посетить город не с мистером Тифтусом?
— Нет. Я сам по себе.
— Стало быть, просто случайно тут свиделись? Паркер упрямо покачал головой.
— Вовсе даже не случайно.
Риган вновь остро глянул ему в глаза.
— Вы, значит, условились свидеться в Сагаморе?
— Да нет же. Я вовсе не предполагал его встретить. Лично я прибыл проводить в последний путь Джозефа Шардина. Тифтус приехал по этому же грустному поводу. Иногда, знаете, встречаются на похоронах общих знакомых те, кто едва знаком был друг с другом. Можно ли это все назвать случайностью? Думаю, нет.
Риган повернул свою коротко стриженную голову, блеснув золотыми очками. Он поглядел на Янгера, как на настольную лампу.
— Кто это Шардин?
— Пенсионер. Умер на днях. Хоронили нынче утром, — металлическим голосом ответил Янгер.
— Он здешний?
— Приехал пять лет назад.
Риган вновь блеснул стеклами на Паркера:
— Вы прибыли оба на похороны?
— Тут я не смею быть категоричным. Лично я — только по этому невеселому поводу, за него расписываться не имею возможности...
— А нет ли у вас каких-то умозаключений насчет его убийства? Паркер печально и виновато покачал головой. Риган удовлетворенно улыбнулся:
— Больше не стану отнимать у вас время, мистер Виллис. Было приятно познакомиться. Я по достоинству оценил вашу откровенность.
Паркер в ответ и рта раскрыть не успел, как последовал новый вопрос:
— Все-таки загадка, отчего он убит именно в вашем номере? Вы что, дали ему свой ключ?
— Ничего подобного.
— Кхм, ну тогда, он, значит... проник к вам... проник...
— Ограбить решил, вот и проник, — без всякого политеса отрезал Паркер. Янгер одобрительно хмыкнул.
Университетское лицо Ригана отражало искреннее изумление. Подняв брови, он переспросил, точно ослышался:
— Ограбить, говорите? Если я вас правильно понял, мистер... э... Тифтус промышлял грабежом?..
— Да поговаривали в Майами... За руку-то я его правда не держал...
Ясно... ясно...
Дверь, как на сцене, растворилась, и Ронда, женщина Тифтуса, рыдаючи вбежала в кабинет. За ней следовали двое местных полицейских. Не успел один из стражей порядка открыть рот, намереваясь что-то доложить приезжему начальству, как Ронда увидела Паркера и низким, трагическим голосом с силой произнесла:
— Вот он. Я узнала его...
Стоило мельком глянуть на любовницу убитого, чтобы понять, как поспешно и схематично объяснили ей ее роль, в самый последний момент введя в эту пьесу... Риган испытывал терпение Паркера, так подставляя его. Но зачем? Паркер зорко глянул на сидящего за столом человека в золотых очках, пытаясь вникнуть в эту Плохую игру, да еще к тому же краплеными картами.
Риган между тем разыгрался вовсю. Привстав из-за стола, он для вида нахмурился и якобы негодующе стал распекать вошедших:
— Ну что ты будешь делать с ними, такими бестолковыми! Я ведь ясно сказал: ожидайте в коридоре!..
Женщина продолжала твердить своим низким голосом одно и то же, видимо, не отходя от текста, подсказанного ей:
— Это он. Это он. Он. Я узнала. Риган взялся за виски.
— Сплошной кошмар. Уведите даму. Да не стойте столбами, ну!.. Полицейские совсем не обладали артистическими способностями. Им следовало якобы по оплошности не вовремя ввести свидетельницу, а потом переминаться, бормотать извинения, понуро стоять у дверей, — они же вместо всего этого дружно развернулись и, как пожарные лошади, утопали в коридор, увлекая за собой Ронду.
— Тысячу извинений! — сказал Риган, глядя на Паркера ласковей родного брата. Янгер фыркнул.
Паркер не любил попадать в мышеловки, но, когда это случалось, шел ва-банк:
— Вот как, мистер Риган? Значит, я на подозрении?.. Всего ожидал, но не этого...
— Ну что вы, мистер Виллис! Я не стал бы говорить так категорично. Мы сейчас проигрываем каждую версию. Такая у нас профессия... Простите за бестактный вопрос, а что с вашим лицом?
Паркер слегка коснулся пальцами скулы и чуть не взвыл от острой боли.
— Скатился впотьмах со ступенек, — поведал он.
— И давно?
— Днем.
— А к доктору обращались?
— Разумеется. Доктор Рейборн оказал мне первую помощь. — Риган повернул голову к Янгеру:
— Вам что-нибудь говорит такая фамилия?
— Это врач, практикующий в Сагаморе. Я сам за ним и посылал... Удивление Ригана возрастало. Он правда превосходно владел своим лицом, и лишь небольшая заминка в его плавной и гладкой речи свидетельствовала, что он несколько выбит из колеи.