Стаут Рекс. Без улик

неуважением к авторитетам и безответственными поступками. Тебя
вышвырнули из Найджелринга за нарушение долга. Чаще, чем кто-либо еще в
твоем подразделении, ты нарушал комендантский час и карантинные
ограничения, существующие на этой планете.
Сцепив пальцы рук, Мираборг отклонился назад.
- Я рад; что тебе понравилось обучаться тараканьим бегам, Келл, у
тебя будет много времени заняться этим. Фелан рассмеялся в лицо
Мираборгу.
- Мы улетаем сегодня. Владыка покачал головой:
- Гончие Келл а улетают сегодня, но без тебя. Ты будешь задержан и
отдан под суд.
- Нет! - Голос Тиры взорвался в кабинете, заставив вздрогнуть обоих
мужчин. - Нет, ты не предашь Фелана суду.
В голосе Мираборга слышалось недовольство:
- Как ты посмела говорить со мной в таком тоне? Глубоко вздохнув,
Тира приблизилась к человеку в инвалидной коляске.
- Отец, я пытаюсь удержать тебя от поступка, который опозорит тебя и
Ганцбург.
На скулах Мираборга заиграли желваки.
- Что еще может опозорить меня в большей мере, чем собственная дочь,
трахающаяся с одним из тех мерзавцев, которые изуродовали меня?
Голова Мираборга откинулась назад, когда Тира дала ему пощечину. Она
стояла, глядя на отца пристальным взглядом. "Как же ты мог? Как ты мог
подумать, что я способна умышленно причинить тебе страдания?!" Она
отвернулась и отошла от него, мгновенно осознав, что Фелан сделал
несколько шагов к ней. И хотя она отчаянно желала ощутить себя в его
объятиях, но взмахом руки отстранила его.
Голос отца - уже менее строгий и решительный - донесся до нее:
- Извини, Тира, я действительно виноват. Я не подумал.
Внутри ее словно прорвало плотину, но ей каким-то образом удалось
сдержать поток нахлынувших чувств.
- Фелан, пожалуйста, оставь нас.
Она не старалась сдержать напряжение в голосе.
Тон отца также балансировал на грани срыва.
- Да, Келл, покинь нас. Обвинения против тебя будут сняты, - произнес
он, протянув руку к выдвижному ящику стола. - Ах да, похоже, это твоя
вещица. - Что-то металлическое загромыхало, скользя, по столу. Тира
обернулась на звук и увидела солнцезащитные очки Фелана, которые
докатились до монитора и замерли.
Фелан судорожно сжал кулаки.
- Ты, ублюдок! Подонки, напавшие на меня, забрали их у меня прошлой
ночью. Ты знаешь, кто это был.
Мираборг бесстрастно покачал головой, притворно отрицая обвинение.
- Я ничего не знал об этом. Один добропорядочный гражданин обратился
ко мне, пожелав удостовериться, не оставил ли ты чего-нибудь после себя
здесь, на Ганцбурге. - Он швырнул очки Фелану.
Фелан бросил взгляд на Тиру и покачал головой.
- Нет, Мираборг, оставь их у себя. Трофеи достаются победителю. Этот
раунд выиграл ты, но однажды я вернусь за ними.
Мираборг хмыкнул:
- Ну-ну, давай.
Наемник отвернулся и положил руки на плечи Тиры.
- Жаль, что все вышло таким образом, но я никогда не пожалею о том,
что было между нами. - Он поцеловал ее в лоб и ушел.
Когда дверь захлопнулась за Феланом, ее отец холодно улыбнулся:
- Теперь все может вернуться на круги своя. Несмотря на боль и
страдания, голос Тиры остался ровным.
- Я так не думаю, отец. - Она ощутила чувство глубокого облегчения,
так как знала, что делает это для себя, а не с целью причинить ему боль.
- Я уеду с Ганцбурга.
- Что? - Он с ужасом бросил взгляд на дверь. - Я думал... Ты не
можешь уйти с ним, Тира. Я не позволю. Как ты можешь так поступить со
мной?
С каждым словом отец словно уменьшался у нее на глазах. "Ты так долго
жил с ненавистью, отец, что она стала частью тебя самого, подобно тому
как вещества в крови руководят нашим сознанием".
- Не волнуйся, отец, великий Мираборг не проиграл в противоборстве
силы воли какому-то там наемнику. Я не вступаю в ряды Гончих Келла, хотя
их предложение оказалось для меня большим искушением. Я твоя дочь до
мозга костей и не поступлю так.
Глаза Мираборга сузились.
- Если бы это было так, дочка, то прежде всего ты не стала бы
связываться с ним.
Она пристально смотрела на него с недоверием.
- Ты что, все еще не понял? Я встретила Фелана в Алт-Ингаре в ту
ночь, когда там давал представление Ларе Пеконин. Мы ничего не знали
друг о друге. А если бы знали, то наши предубеждения с самого начала
превратили бы нас в злейших врагов. Какой наемник позволил бы себе
увлечься дочерью ганцбургского Железного Ярла? И уж тем более это
относится к Фелану! Мы беседовали с Феланом о музыке, о конструировании
синтезаторов и многих других проблемах, о которых я, выросшая здесь, на
Ганцбурге, не имела ни малейшего представления. В ту ночь я только
узнала его имя, но часто думала о нем, пока мы не встретились снова.
Только спустя две недели, когда Гончих Келла официально представили в
Школе боевых летчиков, я узнала, кем он действительно является. Никто из
нас не предполагал, что события примут такой оборот, но мы и не пытались
избегать друг друга. Когда капитан Вилсон сделал мне предложение
вступить в ряды Гончих Келла, я знала, что не смогу принять его. Но у
меня возникло сильнейшее желание покинуть Ганцбург.
Лицо ее отца побагровело.
- Почему? Я же всегда старался, чтобы тебе было хорошо.
Тира сочувственно посмотрела на отца.
- Да, отец, ты делал все, что мог, особенно после смерти мамы. Ты был
любящим и заботливым, но ты изменился.
Мираборг погладил стальное кресло, служившее ему постаментом.
- Мне требовалась адаптация после инцидента. Тира кивнула:
- Знаю, но это было только началом изменений. Ты стал более строгим,
авторитарным и требовательным.
- Кто-то ведь должен нести ответственность? - Он повернулся,
всматриваясь в стеклянную стену позади себя. - Независимость принесла
хаос. После ухода администрации Куриты каждый слабоумный утопист норовит
выделить себе кусок нации и провозгласить себя императором до гробовой
доски. - Движением левой руки он обвел панораму Стортолар-Сити. - Здесь
постоянно не хватает продовольствия и поднимаются бунты. Я должен
предпринимать соответствующие меры.
- Я понимаю, отец. Я помню, как гордилась тобой, когда однажды утром
ты уходил, сказав, что восстановишь порядок. Ты объединил людей,
поверивших в тебя, и изменил общественный строй...
Мираборг съежился и произнес:
- Но...
- Да, но... - повторила Тира. - Ты стал символом. Народ воспринимал
тебя как вождя и принимал твои заботы и тревоги. Они стали ненавидеть
наемников, потому что думали, что ты их ненавидишь. Нет, не отводи
взгляд. Я все помню, отец. Я помню, что ты не винил всех наемников в
своих ранениях, а однажды ты даже сказал мне, что капитан Вилсон был
прав, выслав Линчевателя, когда истек срок его контракта. Один раз в
жизни ты признал-таки этот факт. - Тира покачала головой. - Ты
достаточно хитер, чтобы понимать, что вождь должен прислушиваться к
своему народу, но ты позволил их чувствам и впечатлениям влиять на твои.
Из-за их ненависти к наемникам твое недоброжелательное отношение к ним,
казалось, усугубилось. Ты стал главным поборником необходимости
приносить жертвы во имя нашей неокрепшей нации и стал образцом для
всякого, кто был горд последовать твоему примеру. К сожалению, ты
получал удовольствие от того, что этот символ извратили. - Она указала
на рубец на левой щеке его лица. - Молодые парни и девушки
обезображивали свои лица, чтобы походить на тебя, и заявляли о своем
желании пожертвовать собой подобно тебе во имя Ганцбурга. - Правой рукой
она смахнула слезу со своей безупречно красивой левой щеки. - Я не
сделала этого, потому что надеялась, что ты и так знал, как сильно я
люблю нашу планету и нашу нацию и поэтому не нуждаюсь в показухе.
Когда Тор Мираборг медленно кивнул, над ним воцарилась атмосфера
поражения. "Я предвидел это". Он развернулся на инвалидной коляске лицом
к дочери.
- Сейчас ты сказала, что уезжаешь. Как посмотрят люди на то, что моя
дочь сбежала от меня?
- Не бойся, отец. Ты будешь гордиться мной. - Она распрямилась. - Я
обратилась с просьбой, которую удовлетворили, о переводе в Первый
драгунский полк Расалхага.
Некое подобие улыбки мелькнуло на губах ее отца.
- Почетная гвардия принца... Тира торжественно кивнула.
- Продвижение по службе, которым ты можешь гордиться. И вновь ты
пожертвовал частью своей жизни во имя лучшего блага Свободной Республики
Расалхаг. Аника Дженсен отправляется вместе со мной. - Она бросила
взгляд на зеркальные солнцезащитные очки, лежащие на его столе. -
Догадываюсь, что ты поставишь на мое место Хансена Куусика.
Тор Мираборг посмотрел на очки и стыдливо опустил глаза.
- Ты когда-нибудь вернешься домой?
"Твой дом там, где твое сердце", - подумала Тира и вздрогнула,
осознав, что больше не считает Ганцбург своим домом.
- Не знаю. Мне надо о многом подумать и многое увидеть. Возможно,
когда-нибудь ты поймешь.
Она ждала, что скажет отец, но эмоции, отразившиеся на его лице,
говорили сами за себя. Он пристально посмотрел на дочь, затем закрыл
глаза и развернул инвалидную коляску так, чтобы она не увидела его слез.
Сжигая последний мост, связывавший ее с Ганцбургом, дочь Железного
Ярла покинула планету, на которой родилась.

V

Эдо, Залив Черепах, округ Пешт,
Синдикат Драконов
1 июня 3049 г.

Тай-и Шин Йодама сорвал с плеча вещевой мешок и швырнул на железную
койку-развалюху, пружины которой визгливо заскрипели, словно протестуя.
Кашира Кендзи Йамашима тревожно поднял глаза.
- Сумимасен, Йодама-сан, - произнес он. - Тай-и Бафорд предпочитал
койку... - Он дернул плечами, демонстрируя неприязнь к прежнему хозяину
комнаты со стенами пепельного цвета. - Если желаете, я достану для вас
подходящий матрас.
Шин улыбнулся про себя и слегка поклонился.
- Да, татами, пожалуйста, Йамашима-сан. Когда мои остальные вещи
выгрузят с "шаттла", ты проследишь, чтобы их принесли сюда?
Йамашима склонил свою седеющую голову.
- Хай. Вы позволите презренному слуге распаковать ваш багаж?
Шин улыбнулся. "Твоя вежливая манера говорить услаждает мой слух,
словно музыка, после стольких недель, проведенных на независимом
транспортном корабле, с которым я прибыл сюда". Шин заметил, что на
мизинцах парня не хватало нескольких фаланг, а на желтой коже у горла
красовалась разноцветная татуировка змеиной головы. "А что ожидать от
него?"
- В этом нет необходимости, - ответил Шин, - но я признателен тебе за
заботу. Вещи будут распакованы позже.
Бросив взгляд в зеркало размером во всю длину двери, он распрямился,
пытаясь сбросить груз усталости, оставленный недельным полетом к Заливу
Черепах от точки входа в систему звезды после гиперпространственного
прыжка. Под глазами легли легкие тени, впрочем малозаметные для
посторонних. Пальцами, как гребнем, он провел по черным, коротко
стриженным волосам и улыбнулся, посмотрев на Йамашиму:
- Думаю, мне следует засвидетельствовать свое почтение.
Йамашима улыбался, подобно наставнику, который доволен учеником,
хорошо выучившим урок.
- Тай-са Тарукито Ниро просил вас присоединиться к нему, когда вы
обустроитесь. Пока вы будете у него, я договорюсь, чтобы вас принял
Старейший.
Шин вопросительно вскинул голову:
- Старейший?
Йамашима заговорил и осекся. Его темные глаза метнулись с холеных рук
Шина на лацкан черного кителя.
- Извините, тай-и. Я осмелился воспользоваться слухами вместо знания.
И невольно оскорбил вас. Шин принял глубокий поклон сержанта.
- Вы не нанесли мне оскорбление, Йамашима-сан. Вы не допустили
ошибку. Я не был осведомлен, что воины якудзы в Эдо используют этот
титул для своего господина. - Йамашима выпрямился с явным выражением
облегчения на морщинистом лице. - Таким образом, после того, как ты
отведешь меня к тай-са, - продолжил с улыбкой Шин, - пожалуйста,
согласуй мой визит к оябуну.
Шин Йодама вошел в кабинет тай-са Тарукито Ниро и сел на колени на
татами, прежде чем прикрыть откатывающуюся дверную загородку.
Полупрозрачные панели из покрытого лаком пергамента - особенно с
северной стороны напротив двери - пропускали достаточно света, чтобы в
комнате было светло. "Он содержит свое убежище незахламленным и
скромным. Здесь он черпает силу. Я чувствую это".
Шин первым поклонился Тарукито Ниро. Командир Шина был едва ли старше
двадцати пяти лет, но тай-са не позволял тщеславию возобладать над
собой. Он не красил свои крапчатые волосы в черный цвет, как делали
иные, и коротко стригся, выбривая виски для лучшего контакта с
рецепторами нейрошлема своего боевого робота. Его темные глаза открыто и
бесстрастно встретились со взглядом Шина. Затем он опустил глаза, чтобы
подчиненный не подумал, что он плохо воспитан. И хотя тай-са не
улыбался, Шин инстинктивно ощутил, что тому понравилась глубина его
поклона и проявленное таким образом уважение. Ответный поклон Тарукито
был исполнен строгости и грациозности.
Шин поклонился другому мужчине, который находился в комнате. Шина
несколько смутило, что парень, который был явно моложе его, имел более
высокое звание. "Он присутствует здесь только потому, что является моим
непосредственным командиром. Я думал, что реформы покончили с практикой
присвоения первого офицерского звания исключительно на основе
принадлежности к аристократии. Не хватало только еще, чтобы этот юнец
отдавал мне приказы!" Несмотря на дурные предчувствия, Шину было приятно
видеть, с каким тактом и уважением поклонился молодой парень в ответ на
его приветствие.
Голос Тарукито звучал глухо и был исполнен силы и самообладания.
- Полагаю, путешествие в нашу звездную систему не было слишком
тяжелым для вас.
- Нет, тай-са. Пилот попался очень опытный и в сложнейших условиях
проскочил из одной звездной системы в другую, как сквозь игольное ушко.
- Хорошо. - Тарукито повернулся и небрежным жестом привлек внимание
Шина к другому парню. - Извините, что сразу не представил вас друг
другу, не больно-то я воспитан. Это твой непосредственный командир,
шо-са Хосиро Курита.
Сердце Шина рванулось к глотке, и ему совершенно не удалось скрыть
удивление на лице. "Старший сын Теодора Куриты! На голограммах, которые
я видел, он выглядит совсем другим". Шин снова склонился в поклоне, но
на этот раз более глубоком и продолжительном.
- Извините, Курита-сама. Мне следовало узнать вас. Хосиро склонился в
ответном поклоне, на его лице появилась улыбка.
- Неудивительно, что вы меня не узнали, Йодама-сан. В большинстве
своем официальные голограммы сделаны много лет тому назад и не
обновлялись в интересах безопасности.
И хотя улыбка сохранилась на лице Хосиро, своим взглядом и голосом он
перевел разговор на более серьезную тему:
- Я должен сообщить, что хотя являюсь вашим командиром, тем не менее
буду приветствовать всякий совет и помощь с вашей стороны. Вы мастерски
управляете боевым роботом, и я надеюсь, что вы поделитесь со мной своим
огромным боевым опытом. Шин склонил голову.
- Вы оказываете мне честь, шо-са, но я не заслуживаю такой похвалы. В
конце концов, я только на два года старше вас и не имел чести пройти
обучение в Академии Сян-Дзяна.
Улыбаясь, Тарукито Ниро открыл папку, лежавшую на низком столике,
покрытом черным лаком.
- Отсутствие у вас формального образования в некотором смысле можно
расценить как положительное качество, Йодама. Оширо напомнил мне очень
кстати, что вы уже целых двенадцать лет совершенствуете мастерство
воина. А это значит, что вы являетесь просто кладезем знаний и боевого
мастерства.
Шин кивнул.
- Вы снова оказываете мне честь, но думаю, что не всю информацию в
моем досье следует воспринимать буквально. Да, я осиротел во время
сражения на Марине в 3028 году. В тот год мне исполнилось всего семь
лет. Я был среди тех, кто спасся бегством во время наступления частей
Штайнера, и только благодаря чистой случайности меня подобрал и спрятал
отряд партизан. Мне удалось засунуть сумку со взрывчаткой и взорвать
мост, известный как брод Павлюка, лишь благодаря своему маленькому
росту, который позволил пролезть по дренажной трубе.
Хосиро едва заметно покачал головой.
- Никто из нас не переоценивает значения твоих поступков на Марике,
ведь мы понимали, что, хотя тебе и пришлось проявить смелость и
ловкость, они скорее свидетельствовали о твоей способности выполнять
приказы. Куда большее впечатление на нас произвел организованный тобой
во время Ронинских войн налет на опорный пункт отрядов перебежчиков,
окопавшихся на Надже. Атака боевых роботов, подготовленная и
осуществленная командиром, которому только что исполнилось восемнадцать
лет, оказалась в высшей степени успешной.
- Вы снова хвалите меня лишь за то, что мне подфартило. - Шин
почувствовал, как его щеки покрывает румянец смущения.
- Когда ренегаты-перебежчики из-за ненависти к нам попытались
уничтожить центр боевой подготовки, моим долгом перед соотечественниками
и теми, кто оказал нам честь стать воинами, сражающимися на боевых
роботах, было возглавить роту кадетов и организовать оборону.
Если бы изменники знали территорию нашей базы так же хорошо, как мы,
и у них не отказало вооружение на боевых роботах, то я бы не стоял
сейчас здесь и не беседовал с вами.
Неожиданно Шин вздрогнул, словно от удара, когда вспомнил, как
"Центурион" навел свое скорострельное орудие на башню его "Пантеры".
"Если бы его пушка не заглохла, я был бы мертв".
Несколько мгновений Тарукито наблюдал за ним и затем медленно склонил
голову.
- После стольких лет боевой службы среди заносчивых вояк, стремящихся
лишь к личной славе, твоя скромность как свежа, так и недооценена.
Боевой путь, который ты прошел после Наджа, достоин подражания. Я хочу,
чтобы ты возглавил командование ротой Хайо.
Хосиро кивнул в знак согласия с тем, что Тарукито по достоинству
оценил заслуги Шина.
- Мы хотим, чтобы боевой путь этой роты был таким же славным, как у
вас, Йодама-сан. Надеюсь, что вы поделитесь со мной не только боевым
опытом и знаниями, но и удачей.
Шин поклонился.
- Я отдам весь мой опыт служению вам. Тарукито широко улыбнулся.
- Теперь мы можем больше не опасаться. - Он дважды хлопнул в ладоши.
- Я пригласил вас сюда на чай, так давайте приступим к чаепитию. После
этого, тай-и Шин Йодама, вы объедете Эдо и получите возможность ближе
познакомиться с вашим новым домом.
Кольца вокруг планеты Залив Черепах были словно выгравированы в
ночном небе от горизонта до горизонта. По мере наступления сумерек
планета все больше затеняла кольца, дальние области которых еще сверкали
в его лучах малиново-багряно-золотистыми отблесками. И хотя Шину уже
довелось наблюдать это сияние с борта шаттла во время посадки на
планету, все же игра цвета, увиденная с поверхности планеты, совершенно
отличалась от вида из космоса.
Шин остолбенел, глазея, как турист. "Эта планета, пожалуй, самая
красивая из тех, на которых мне довелось жить. Надеюсь, я никогда не
утрачу чувства восхищения, вызванного столь величественной панорамой".
Спустя несколько мгновений, переложив неоткупоренную бутылку сакэ из
левой руки в правую, Шин двинулся дальше по холмистой местности Эдо,
внимательно вглядываясь в уличные указатели. Вся тяжелая промышленность
планеты располагалась в космосе. Добыча полезных ископаемых и
переработка их в полуфабрикаты осуществлялась на астероидах,
составлявших кольца вокруг планеты. Поэтому город Эдо казался приятным,
безмятежным и свободным от крупных промышленных комплексов. Он вспомнил
слова оябуна, сказанные на Марике: "Мы - цивилизация и, следовательно,
должны жить цивилизованно. Моему оябуну понравилось бы это место".
Следуя по дороге, Шин спустился с холма и подошел к темным воротам.
До него донеслось гудение электронного оборудования, но ничто и никто не
помешал ему войти. Дорога поворачивала налево и поднималась на холм.
Свернув за угол, он увидел, куда попал.
Здание по стилю напоминало замки, которые возводили в Японии
пятнадцать столетий тому назад. Стены из массивных каменных блоков
образовывали основание пагоды высотой в семь этажей. Каждый верхний этаж
занимал чуть меньшую площадь, чем под ним, конусообразно сужаясь по
форме и изящно дополняя красоту естественных линий холма. Карниз каждого
этажа загибался по углам, являя миру свирепые морды драконов,
пристальный взгляд которых был устремлен вниз на приближавшегося воина -
водителя боевого робота. Под карнизами сквозь ставни-шоджи виднелись
свечи, мягкое мерцание которых вырисовывало замысловатые извивы
деревянных поручней, обрамлявших балкон каждого этажа.
Вглядываясь в строение, Шин искренне улыбался. "Кольца, парившие
среди звезд, и стволы двух сосен, росших с каждой стороны замка,
великолепно гармонировали с ним. Архитектор гениально воспользовался
художественными достоинствами природного ландшафта". По ступеням он
поднялся на просторный ровный внутренний дворик перед башней, бесшумно
пересек деревянный мостик над речкой, выложенной из белых камней, и
приблизился к входу.
Двое мужчин склонились в поклоне, когда он вошел в прихожую. Шин
ответил поклоном и снял свои бутсы. Один из мужчин унес бутылку сакэ.
Шин нахмурился, но взгляд оставшегося дал ему понять, что рисовую водку
перельют из бутылки в кувшин и предложат, когда наступит время. "Если
они ее отравят, то не станут пить вместе со мной".
Шин вытащил черные тапочки из ниши над местом, где поставил бутсы, и
надел их. В полном молчании он последовал по дому за слугой, изумляясь
красоте места. "Однажды когда-нибудь я стану жить во дворце, похожем на
этот".
Красочно расписанные шоджи отделяли помещения от коридоров.
Меблировка некоторых комнат была вполне современной и включала все
необходимое: от столиков и кушеток до головизоров и даже столов с
голографическими играми. Отдыхавшие в комнате молодые парни выпивали и
громко хохотали.
Только один мрачный субъект не принимал участия в общем веселье. Он
был без рубашки, и Шин дважды взглянул на него, чтобы абсолютно точно
убедиться в том, что происходит. Парень старался держаться стойко, хотя
его лицо выражало желание завопить, и он так бы и поступил, если бы в
комнате не присутствовали такие же, как он. На левой стороне его груди
был вытатуирован черный дракон, обвивший тело от плеча к талии и далее
вокруг - мелькнула догадка у Шина - к позвоночнику на спине. Хвост
дракона скользил по руке парня ниже локтя.
"Это первый этап нанесения татуировки старинным методом, используя
краску и иглы из бамбука. Если парень думает, что ему сейчас очень
больно, пусть дождется, когда дракона начнут расцвечивать, вдыхая в него
жизнь". Шин ухмыльнулся и кивнул, приветствуя парня, который, казалось,
испытал краткое отдохновение от боли. "Он, должно быть, чем-то отличился
перед своим оябуном, если тот позволил ему нанести татуировку".
Ведомый проводником, Шин поднялся по ступеням лестницы из кедра и
остановился перед следующими шоджи. Проводник отодвинул их в сторону и
подождал, пока Шин прошел в зал, снова задвинул и безмолвно удалился.
Шин опустился на колени и поклонился единственному человеку,
находившемуся в помещении.
- Благодарю вас за приглашение. Я безмерно признателен за
предоставленную возможность нанести вам визит.
Сидя на коленях, Шин выпрямился, но не посмел посмотреть на того, к
кому обращался.
- Я - Шин Йодама, рожденный на Марике в семнадцатый год правления
Такаси Куриты.
Сидевший напротив него сухой, как тростник, старик вежливо
поклонился, сохраняя бесстрастность.
- От имени Риюгава-Гуми я, Риоши Тойама, приветствую тебя на Заливе
Черепах в Эдо. - Едва заметным скользящим движением левой руки он
притронулся к шелковому кимоно серого цвета и обнажил левую сторону
тела. - Я удостоился ее при посвящении в клан Речного Дракона в первый
год правления Такаси Куриты.
Татуировка оябуна походила на ту, что Шин увидел на теле молодого
парня этажом ниже, но была исполнена с мастерством, присущим другой
эпохе. Даже рубец от пули на животе не исказил утонченную изысканность
образа, ожившего сорок пять лет тому назад. Дракон вздымался и припадал,
вторя дыханию старика, и, казалось, готовился к броску. Шин мог бы
поспорить, что слышит, как зверь шуршит чешуей и царапает когтями о
ребра старика.
Шин заставил себя оторвать взгляд.
- Извините, Тойама-сама. Я неотесан и знаком лишь с этикетом черни.
Дракон красив, но его мощь исходит от вас.
Тойама безмолвно одернул кимоно и снова затянул пояс, затем выжидающе
посмотрел на Шина.
- Вижу, все пальцы у тебя целы. Шин склонил голову.
- Мой учитель закрывал глаза на мои ошибки.
- Ты не носишь на лацкане знак принадлежности к роду.
- Извините, Тойама-сама, но командующий гарнизоном, из которого я
прибыл, запретил нам носить гербы наших семей.
Тойама улыбнулся и склонил голову.
- Тай-са Ниро и я достигли взаимопонимания в этом. Однако в Эдо ты
должен носить эмблему принадлежности к нам. Я дарую тебе ее, если ты
докажешь, что являешься Шином Йодамой.
Шин распрямился и снял куртку. Аккуратно свернув, он положил ее на
татами справа от себя, прежде чем расстегнул пуговицы рубашки. И подобно
тому, как поступил ранее глава Риюгава-Гуми, Шин обнажил левую сторону
груди.
- Я, Шин Йодама, принадлежу клану Курои-Кири из Марика.
- Черная Мгла! - В шепоте старика мелькнул благоговейный страх. - Я
слышал, но не верил...
Татуировка на теле Шина покрывала всю левую половину торса и руку
почти до запястья. Выполненный в традиционном стиле рисунок являл собой