Страница:
В этом проявилось невероятное высокомерие Скрипичника, которое его подвело. Койот, мой предшественник и, вероятно, первый из Койотов, понял, что я могу оказаться полезен, и привел в действие тщательно разработанный план, который заставил меня осознать себя как личность. Следуя его неявным подсказкам и опираясь на присущие мне от рождения добродетели, в которых меня взрастили, я создал Тихо Кейна. Я выяснил, что в прошлом был виртуозным убийцей, и, глядя на мир через призму новых представлений, понял, что мое новое «я» не желает иметь ничего общего со Скрипичником.
Моя первая жизнь, жизнь, которую я прожил здесь, кончилась, когда Койот похитил меня и при помощи лекарственных препаратов вызвал у меня амнезию. Выйдя из-под контроля Скрипичника, я обрел свою истинную сущность. Моя верность Темному Властелину преобразилась в верность людям, моим братьям, и в результате я восстал против того, кто меня создал. С противостояния ему началась моя вторая жизнь, и в ней мне пришлось подхватить эстафету у человека, которому я был этой жизнью обязан.
Став Койотом, я заново открыл в себе возможности, заложенные во мне Скрипичником. Я заставил их работать на себя и сумел нанести урон Скрипичнику. Схватка была жестокой, и если бы не вмешательство Пигмалиона, Скрипичник, возможно, погубил бы меня. Но после того как Пигмалион заманил к себе Риухито и скрылся с ним, мне с моим бывшим господин пришлось объединить силы, иначе бы нас обоих ждала гибель. Если грандиозный замысел Пигмалиона удастся, тьма поглотит весь мир.
Я пришел сюда, в эту квартиру, чтобы окунуться в знакомую атмосферу. Я изголодался по ощущению привычности обстановки. Эти стены не вызывали у меня искушения вернуться к Скрипичнику, но дарили покой, и это позволяло мне получше сосредоточиться и отдохнуть. И то и другое сейчас было важно, ибо в игре, которую мы будем вести в ближайшие несколько месяцев, ошибкам и промахам места быть не должно.
Наказанием за неудачу будет смерть. А наградой за победу – новая схватка со Скрипичником.
Я сбросил у двери ботинки, прошел в носках в заднюю комнату и лег на спальный мат, предварительно поставив будильник на пять часов. Я надеялся, что мой сон будет спокойным, ибо, когда я проснусь, мы начнем составлять план кампании против Пигмалиона, и с этой минуты рассчитывать на покой мне не придется в течение очень долгого времени.
Я похлопал по плечу Теда Фарбера, протискиваясь мимо него к своему креслу, и с легким смущением заметил, что все уже собрались и ждали только меня, чтобы начать совещание. Рядом с Йидамом я увидел Синклера Мак-Нила, симпатичного юношу, чей отец владел крупнейшей строительной компанией в Аризоне. Мак-Нил был моим агентом в Японии. Пока я обучался в Тибете, он внедрился в Галбро, но Скрипичник его раскусил, и убил бы его, если бы не вмешательство Раджани.
Раджани стояла между Йидамом и Сином.
Внешне она была гораздо больше похожа на земную девушку, чем на собственного отца. Только ее кожа, как и у Йидама, была угольно-черной, а глаза и ногти имели золотистый оттенок. Желтая блузка и голубой свитер закрывали ее руки, но на тыльных сторонах ладоней можно было разглядеть паутину тонких золотых линий, которые шли от ногтей по внутренней стороне пальцев к запястьям и исчезали под рукавами. Такие же линии были на теле у ее отца. Свои светлые волосы она собрала на затылке в хвостик, и с этой прической ее можно было бы принять за студентку колледжа, будь выражение ее лица чуть более беззаботным.
Заняв место во главе стола, я кивнул собравшимся:
– Благодарю всех, кто пришел сегодня сюда.
Особую благодарность мне бы хотелось выразить полковнику Иосимицу Осана, покинувшему больничную койку, чтобы присоединиться к нам. – Я склонил голову перед членом императорского Совета внутренней безопасности. – Поддержка императора и СВБ имеет для нас большое значение. Суть нашей задачи можно сформулировать довольно просто: отыскать Пигмалиона и отобрать у него внука императора, Риухито. А вот выполнить эту задачу далеко не так легко. Я знаю, что некоторые из вас уже приступили к работе и наметили действия, которые необходимо предпринять, чтобы достичь успеха. Как всегда, считается, что работу можно выполнить, если осуществимы хотя бы два из трех условий: первое – ее можно выполнить быстро, второе – без больших денежных затрат, и третье – сделать ее безупречно.
Благодаря щедрой помощи императора и ресурсам «Лорики» мы, к счастью, можем не считаться с расходами. Составляя план, имейте это в виду – ни одно разумное требование, касающееся оборудования или персонала, не будет отвергнуто. Совершенно ясно, что нашим первым шагом должно стать изучение противника. Чем лучше мы будем представлять себе, что за личность Пигмалион, тем больше у нас появится шансов его уничтожить. – Я отодвинулся от стола и нажал кнопку, скрытую в нижней части крышки. Одна из панелей в дальнем конце комнаты опустилась, открыв экран. Экран мигнул и засветился ровным голубым светом. – Джитт, если ты готова, можно начинать инструктаж.
Маленькая и изящная, как статуэтка, блондинка чопорно кивнула. По любым меркам, кроме разве что самых извращенных, Джитт была красавицей. Однако она чуралась косметики и не носила никаких украшений; не затрудняла себя изобретением хитрых причесок и носила мешковатую одежду, которая, впрочем, все равно не могла скрыть ее дивных форм. Ее глаза светились умом, но в них неизменно читалась непонятная тоска, словно она была вольной птицей, заключенной в прекрасную клетку.
Джитт щелкнула пультом дистанционного управления, и на экране появилось изображение. На черно-белой фотографии, сделанной в середине двадцатого столетия, был запечатлен маленький мальчик в ковбойской шляпе, клетчатой рубашке и джинсах с двумя пистолетами по бокам.
– Перед вами Никлас Хант в возрасте четырех лет. Фотография сделана в 1957 году кем-то из родственников мальчика. На заднем плане – дом, где жила семья Никласа.
Голос Джитт казался почти таким же механическим, как движения ее пальцев на пульте дистанционного управления. Картинка сменилась другой.
– Это рентгеновский снимок черепа Никласа Ханта. Он был сделан примерно через месяц после фотографии, которую вы только что видели.
Как видно из снимка, у Никласа была проломлена голова с правой стороны. Он получил смещенный перелом скулы, а осколки кости над правым ухом проникли в череп. Уровень медицинской технологии в то время позволял только удалить осколки и вставить металлическую пластинку.
Следующий слайд поразил меня сходством с фотографией какого-нибудь преступника из полицейского архива, но я знал, что это школьный портрет Ханта, сделанный через несколько лет после травмы. У мальчика на фотографии была кривая улыбка и полуприкрытый правый глаз.
Вероятно, он был нервным ребенком. Мне казалось, я чувствую неловкость, которую он испытывал перед камерой.
– Как вы, несомненно, заметили, – бесстрастно продолжала Джитт, – травма привела к значительной лицевой и черепной асимметрии. Кроме того, Никлас стал немного шепелявить. Его одноклассники припоминают, что у Ханта было тяжелое детство. Дети жестоки к тем, кто чем-то отличается от других.
Голос Джитт изменился, и я перевел взгляд на нее. Она по-прежнему держалась очень официально, но я уловил в ее тоне гнев и печаль. И понял, что ее последняя фраза относится к ней самой, и это меня удивило. Джитт не только никогда не рассказывала о своем детстве, но даже ничем не показывала, что помнит его.
– Хант обладал блестящими способностями, и, поскольку со сверстниками отношения у него не ладились, он проводил много времени за книгами. Его домашняя жизнь складывалась так же неудачно, как и школьная. Хотя родные Никласа утверждали, что мальчик проломил череп при падении, соседи поговаривали об отце-алкоголике, любившем распускать руки. Как бы то ни было. мать Никласа, Агнес Хант, вскоре развелась с мужем и переехала. Она нашла прибежище в религии и примкнула к христианскому культу, называемому "Люди Креста", – рассказывая о секте. куда вступила мать Пигмалиона, Джитт заговорила холодным тоном врача, констатирующего диагноз. – Люди Креста верили, что Иисус обрел божественность через страдания, которые он вынес во время суда и казни. Страдающий манией величия лидер секты Тилден Тайлер создал учение, в основе которого лежали самоотречение, телесные страдания, голод и лишения. Члены секты верили, что они обретут божественность, подвергая себя тем же мучениям, которые вынес Иисус. По их мнению, добровольно принимая боль, они должны были заслужить прощение за грехи, в том числе за первородный грех, и вернуться к первоначальному состоянию благодати, то есть божественности, поскольку Бог создал человека "по своему образу и подобию". Чтобы исцелить сына, – продолжала Джитт, – Агнес Хант заставляла его бичевать себя, носить терновый венец, а несколько раз даже пройти через ритуал, имитирующий распятие. Самые фанатичные приверженцы культа часто подвергались настоящему распятию, вплоть до того, что их на самом деле прибивали к кресту. Под воздействием галлюциногенов и гипноза они переживали смерть и воскресение.
Эти истинно верующие составляли Внутренний Круг, и Агнес Хант достигла такого ранга. В душе Никласа зрел бунт, и в конце концов он ополчился на Бога, отказывающего ему в исцелении. Хант пробовал экспериментировать с магией и с планшеткой для спиритических сеансов, но в конце концов пришел к выводу, что истинное могущество ему может дать только наука.
Джитт остановилась перевести дыхание, и тут раздался другой голос, низкий и тихий.
– Это не совсем верно. – Вета, бледная тень, сгорбившаяся слева от меня, подняла голову. – Когда Никлас занимался исследованиями паранормальных явлений, моему Хозяину удалось вступить с ним в контакт. Контакт был слабым и не позволял управлять объектом, но Хозяин все-таки сумел склонить Никласа к научным занятиям.
Джитт устремила на Вету внимательный взгляд, потом поблагодарила ее строгим кивком.
– Спасибо. Ваши сведения заполняют один из пробелов в моих знаниях. В 1975 году Никлас Хант окончил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе со степенью бакалавра наук в области биологии. Степень магистра он получил в 1977 году в университете штата Огайо. Специализация – нейрофизиология. Впоследствии Хант начал работать с доктором Чандрой. Их исследования, которые касались Раджани, были засекречены. Раджани рассказывает, что Никлас Хант пришел в восторг от ее психоморфических способностей и даже начал изучать эсдитра в надежде овладеть этим искусством. Последние двадцать шесть лет, а именно начиная с 1984 года, у нас нет о нем никаких сведений.
Джитт опять посмотрела на Вету. Восьминогое существо почтительно склонило голову.
– Ваше досье на Никласа Ханта заканчивается 1984 годом потому, что в 1984 году Никлас Хант перестал существовать, – вытянувшись вперед, она положила трехдольные клешни на черную поверхность стола и легонько постучала по дереву. – В этом году по милости моего Хозяина на свет появился Пигмалион.
Глава 5
Глава 6
Моя первая жизнь, жизнь, которую я прожил здесь, кончилась, когда Койот похитил меня и при помощи лекарственных препаратов вызвал у меня амнезию. Выйдя из-под контроля Скрипичника, я обрел свою истинную сущность. Моя верность Темному Властелину преобразилась в верность людям, моим братьям, и в результате я восстал против того, кто меня создал. С противостояния ему началась моя вторая жизнь, и в ней мне пришлось подхватить эстафету у человека, которому я был этой жизнью обязан.
Став Койотом, я заново открыл в себе возможности, заложенные во мне Скрипичником. Я заставил их работать на себя и сумел нанести урон Скрипичнику. Схватка была жестокой, и если бы не вмешательство Пигмалиона, Скрипичник, возможно, погубил бы меня. Но после того как Пигмалион заманил к себе Риухито и скрылся с ним, мне с моим бывшим господин пришлось объединить силы, иначе бы нас обоих ждала гибель. Если грандиозный замысел Пигмалиона удастся, тьма поглотит весь мир.
Я пришел сюда, в эту квартиру, чтобы окунуться в знакомую атмосферу. Я изголодался по ощущению привычности обстановки. Эти стены не вызывали у меня искушения вернуться к Скрипичнику, но дарили покой, и это позволяло мне получше сосредоточиться и отдохнуть. И то и другое сейчас было важно, ибо в игре, которую мы будем вести в ближайшие несколько месяцев, ошибкам и промахам места быть не должно.
Наказанием за неудачу будет смерть. А наградой за победу – новая схватка со Скрипичником.
Я сбросил у двери ботинки, прошел в носках в заднюю комнату и лег на спальный мат, предварительно поставив будильник на пять часов. Я надеялся, что мой сон будет спокойным, ибо, когда я проснусь, мы начнем составлять план кампании против Пигмалиона, и с этой минуты рассчитывать на покой мне не придется в течение очень долгого времени.
* * *
Я выполз из своего убежища, проспав несколько часов крепким сном без сновидений, и принял успокаивающую ванну. Надев зеленую рубашку и черные брюки с отворотами, я вернулся в институт и прошел по бесконечным коридорам в конференц-зал, где было назначено первое заседание нашего штаба. В длинной узкой комнате было тесно, но места у ромбовидного стола хватило всем.Я похлопал по плечу Теда Фарбера, протискиваясь мимо него к своему креслу, и с легким смущением заметил, что все уже собрались и ждали только меня, чтобы начать совещание. Рядом с Йидамом я увидел Синклера Мак-Нила, симпатичного юношу, чей отец владел крупнейшей строительной компанией в Аризоне. Мак-Нил был моим агентом в Японии. Пока я обучался в Тибете, он внедрился в Галбро, но Скрипичник его раскусил, и убил бы его, если бы не вмешательство Раджани.
Раджани стояла между Йидамом и Сином.
Внешне она была гораздо больше похожа на земную девушку, чем на собственного отца. Только ее кожа, как и у Йидама, была угольно-черной, а глаза и ногти имели золотистый оттенок. Желтая блузка и голубой свитер закрывали ее руки, но на тыльных сторонах ладоней можно было разглядеть паутину тонких золотых линий, которые шли от ногтей по внутренней стороне пальцев к запястьям и исчезали под рукавами. Такие же линии были на теле у ее отца. Свои светлые волосы она собрала на затылке в хвостик, и с этой прической ее можно было бы принять за студентку колледжа, будь выражение ее лица чуть более беззаботным.
Заняв место во главе стола, я кивнул собравшимся:
– Благодарю всех, кто пришел сегодня сюда.
Особую благодарность мне бы хотелось выразить полковнику Иосимицу Осана, покинувшему больничную койку, чтобы присоединиться к нам. – Я склонил голову перед членом императорского Совета внутренней безопасности. – Поддержка императора и СВБ имеет для нас большое значение. Суть нашей задачи можно сформулировать довольно просто: отыскать Пигмалиона и отобрать у него внука императора, Риухито. А вот выполнить эту задачу далеко не так легко. Я знаю, что некоторые из вас уже приступили к работе и наметили действия, которые необходимо предпринять, чтобы достичь успеха. Как всегда, считается, что работу можно выполнить, если осуществимы хотя бы два из трех условий: первое – ее можно выполнить быстро, второе – без больших денежных затрат, и третье – сделать ее безупречно.
Благодаря щедрой помощи императора и ресурсам «Лорики» мы, к счастью, можем не считаться с расходами. Составляя план, имейте это в виду – ни одно разумное требование, касающееся оборудования или персонала, не будет отвергнуто. Совершенно ясно, что нашим первым шагом должно стать изучение противника. Чем лучше мы будем представлять себе, что за личность Пигмалион, тем больше у нас появится шансов его уничтожить. – Я отодвинулся от стола и нажал кнопку, скрытую в нижней части крышки. Одна из панелей в дальнем конце комнаты опустилась, открыв экран. Экран мигнул и засветился ровным голубым светом. – Джитт, если ты готова, можно начинать инструктаж.
Маленькая и изящная, как статуэтка, блондинка чопорно кивнула. По любым меркам, кроме разве что самых извращенных, Джитт была красавицей. Однако она чуралась косметики и не носила никаких украшений; не затрудняла себя изобретением хитрых причесок и носила мешковатую одежду, которая, впрочем, все равно не могла скрыть ее дивных форм. Ее глаза светились умом, но в них неизменно читалась непонятная тоска, словно она была вольной птицей, заключенной в прекрасную клетку.
Джитт щелкнула пультом дистанционного управления, и на экране появилось изображение. На черно-белой фотографии, сделанной в середине двадцатого столетия, был запечатлен маленький мальчик в ковбойской шляпе, клетчатой рубашке и джинсах с двумя пистолетами по бокам.
– Перед вами Никлас Хант в возрасте четырех лет. Фотография сделана в 1957 году кем-то из родственников мальчика. На заднем плане – дом, где жила семья Никласа.
Голос Джитт казался почти таким же механическим, как движения ее пальцев на пульте дистанционного управления. Картинка сменилась другой.
– Это рентгеновский снимок черепа Никласа Ханта. Он был сделан примерно через месяц после фотографии, которую вы только что видели.
Как видно из снимка, у Никласа была проломлена голова с правой стороны. Он получил смещенный перелом скулы, а осколки кости над правым ухом проникли в череп. Уровень медицинской технологии в то время позволял только удалить осколки и вставить металлическую пластинку.
Следующий слайд поразил меня сходством с фотографией какого-нибудь преступника из полицейского архива, но я знал, что это школьный портрет Ханта, сделанный через несколько лет после травмы. У мальчика на фотографии была кривая улыбка и полуприкрытый правый глаз.
Вероятно, он был нервным ребенком. Мне казалось, я чувствую неловкость, которую он испытывал перед камерой.
– Как вы, несомненно, заметили, – бесстрастно продолжала Джитт, – травма привела к значительной лицевой и черепной асимметрии. Кроме того, Никлас стал немного шепелявить. Его одноклассники припоминают, что у Ханта было тяжелое детство. Дети жестоки к тем, кто чем-то отличается от других.
Голос Джитт изменился, и я перевел взгляд на нее. Она по-прежнему держалась очень официально, но я уловил в ее тоне гнев и печаль. И понял, что ее последняя фраза относится к ней самой, и это меня удивило. Джитт не только никогда не рассказывала о своем детстве, но даже ничем не показывала, что помнит его.
– Хант обладал блестящими способностями, и, поскольку со сверстниками отношения у него не ладились, он проводил много времени за книгами. Его домашняя жизнь складывалась так же неудачно, как и школьная. Хотя родные Никласа утверждали, что мальчик проломил череп при падении, соседи поговаривали об отце-алкоголике, любившем распускать руки. Как бы то ни было. мать Никласа, Агнес Хант, вскоре развелась с мужем и переехала. Она нашла прибежище в религии и примкнула к христианскому культу, называемому "Люди Креста", – рассказывая о секте. куда вступила мать Пигмалиона, Джитт заговорила холодным тоном врача, констатирующего диагноз. – Люди Креста верили, что Иисус обрел божественность через страдания, которые он вынес во время суда и казни. Страдающий манией величия лидер секты Тилден Тайлер создал учение, в основе которого лежали самоотречение, телесные страдания, голод и лишения. Члены секты верили, что они обретут божественность, подвергая себя тем же мучениям, которые вынес Иисус. По их мнению, добровольно принимая боль, они должны были заслужить прощение за грехи, в том числе за первородный грех, и вернуться к первоначальному состоянию благодати, то есть божественности, поскольку Бог создал человека "по своему образу и подобию". Чтобы исцелить сына, – продолжала Джитт, – Агнес Хант заставляла его бичевать себя, носить терновый венец, а несколько раз даже пройти через ритуал, имитирующий распятие. Самые фанатичные приверженцы культа часто подвергались настоящему распятию, вплоть до того, что их на самом деле прибивали к кресту. Под воздействием галлюциногенов и гипноза они переживали смерть и воскресение.
Эти истинно верующие составляли Внутренний Круг, и Агнес Хант достигла такого ранга. В душе Никласа зрел бунт, и в конце концов он ополчился на Бога, отказывающего ему в исцелении. Хант пробовал экспериментировать с магией и с планшеткой для спиритических сеансов, но в конце концов пришел к выводу, что истинное могущество ему может дать только наука.
Джитт остановилась перевести дыхание, и тут раздался другой голос, низкий и тихий.
– Это не совсем верно. – Вета, бледная тень, сгорбившаяся слева от меня, подняла голову. – Когда Никлас занимался исследованиями паранормальных явлений, моему Хозяину удалось вступить с ним в контакт. Контакт был слабым и не позволял управлять объектом, но Хозяин все-таки сумел склонить Никласа к научным занятиям.
Джитт устремила на Вету внимательный взгляд, потом поблагодарила ее строгим кивком.
– Спасибо. Ваши сведения заполняют один из пробелов в моих знаниях. В 1975 году Никлас Хант окончил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе со степенью бакалавра наук в области биологии. Степень магистра он получил в 1977 году в университете штата Огайо. Специализация – нейрофизиология. Впоследствии Хант начал работать с доктором Чандрой. Их исследования, которые касались Раджани, были засекречены. Раджани рассказывает, что Никлас Хант пришел в восторг от ее психоморфических способностей и даже начал изучать эсдитра в надежде овладеть этим искусством. Последние двадцать шесть лет, а именно начиная с 1984 года, у нас нет о нем никаких сведений.
Джитт опять посмотрела на Вету. Восьминогое существо почтительно склонило голову.
– Ваше досье на Никласа Ханта заканчивается 1984 годом потому, что в 1984 году Никлас Хант перестал существовать, – вытянувшись вперед, она положила трехдольные клешни на черную поверхность стола и легонько постучала по дереву. – В этом году по милости моего Хозяина на свет появился Пигмалион.
Глава 5
В глубине всех восьми глаз Веты вспыхнули бледные искорки, словно отражения звезд в темном водовороте.
– Чтобы объяснить это, мне понадобится затронуть не только историю Пигмалиона. Не знаю, до какой степени мне будет дозволено раскрыть истину. Если я слишком отклонюсь от основного предмета, пожалуйста, направьте меня в нужное русло.
Я кивнул.
– Все, что ты нам сообщишь, может оказаться полезным.
Ее жвалы разошлись в стороны. Я решил считать это эквивалентом улыбки.
– Темные Властелины, как вы их называете, рождаются на свет случайно, но порой их специально взращивают. Первых, как правило, уничтожает более могущественный Темный Властелин, потому что самоучкам требуются миллиарды лет для достижения совершенства. Сначала Темному Властелину нужно обнаружить свой аспект, и только потом он может им овладеть.
Йидам подался вперед, упершись всеми четырьмя ладонями в крышку стола.
– Что ты подразумеваешь под словом "аспект"?
Вета повернула голову к нему:
– То, что составляет суть Темного Властелина. Его путь к власти и к ее реализации. Например, аспект моего Хозяина – синтез. Он берет существа тварей разных видов, не имеющие между собой ничего общего, и объединяет их в новое создание. Он может сделать это прямым, насильственным путем, как с миранджейками, или более тонким способом, как поступил, когда свел вместе твоих родителей. Койот.
Я пропустил мимо ушей упоминание о себе.
– Кто такие миранджейки?
– Это я. Мы, точнее сказать, Скрипичник – продукт синтеза существ, населявших одно из измерений. Он объединил и поглотил нас, создав из нас физический и духовный сплав, который обеспечил ему достаточное могущество, чтобы он мог действовать в качестве Темного Властелина. Я – только его часть, поглощенная сотни тысяч ваших лет назад. – Вета склонила голову. – Я его слуга, так было в начале, и так будет вечно. Моя сила – его сила, мои знания – его знания. В его власти распоряжаться мной так, как он сочтет нужным.
Огоньки в глазах Веты замедлили свое кружение. Я ощутил волну злобы, выплеснувшейся из нее. Раджани поморщилась, Джитт вздрогнула, Бат фыркнул, Йидам досадливо крякнул. Все остальные, за исключением Кроули, зябко поежились.
По телу Веты прошла дрожь, и ее глаза вернулись к нормальному состоянию.
– Я получила предупреждение о том. Что слишком отклонилась от темы.
– Тогда расскажи нам о Пигмалионе. Какой у него аспект?
– Пигмалион – конструктор. Желание изменить себя обусловило выбор им направления в научных исследованиях и его интерес к эсдитра.
В медитациях, которых требует эта философская дисциплина, он открыл себя вновь, и Скрипичник его заметил. Мой господин вспомнил искателя, которым Никлас Хант был прежде, и решил взять его к себе и обучить. – Вета скрестила верхние руки над грудной клеткой. – Темные Властелины обычно создают себе слуг. Эти слуги набирают силу, и часть ее переходит к их господину.
Чем больше способностей обнаружит господин в слуге и чем эффективнее поможет им развиться, тем больше могущества в конечном итоге обретет сам.
– И тем больше возможность мятежа, – добавил я, медленно покачав головой. – Никлас Хант восстал.
– Твоя мысль верна. Койот, только восстал не Никлас Хант, а Пигмалион. Мой господин не предвидел такой возможности, поэтому не внедрил в него предохранительный механизм вроде того, например, который он поместил в тебя. Против воли моего господина ты не можешь обрести могущества, которое сделает тебя самого Темным Властелином.
Я почувствовал неприятную щекотку в позвоночнике. Когда я со своими соратниками по Галбро выступил против Скрипичника, мне было предложено неограниченное могущество Темного Властелина. Сказать, что предложение было заманчивым, все равно что назвать солнце теплым.
Получи я предложенную мне власть – и для меня перестало бы существовать невозможное. Но я знал, что такое могущество не дается даром, и представлял себе, какую цену мне придется заплатить.
И я не пожелал становиться источником страданий и горя людей.
Теперь я понял, что могущество, показанное мне тогда в видении, очень напоминало описание возможностей Скрипичника, которое дала сейчас Вета. В этом видении я поглощал и принимал в себя всех подающих надежды дураков, обожествляющих Скрипичника. Мое могущество было отражением его могущества. Стало быть, предполагалось, что мой аспект должен стать аспектом синтезатора. Наверное, чтобы занять свое место среди Темных. Властелинов, мне требовалось лишь дать согласие стать сторонником Скрипичника.
Я покачал головой:
– Надеюсь, твой господин никогда не перестанет противиться моему возвышению.
Миранджейка едва заметно кивнула, и вращение огоньков в ее глазах снова замедлилось.
– Вероломным предателям не дают власти, Койот. Ты отверг мой дар, и другой воз-з-змож-жжности ты не получишь.
– А значит, мы все-таки можем прийти к согласию в чем-то, кроме признания необходимости уничтожить Пигмалиона! – заявил я со злой насмешкой.
Вета вновь стала собой.
– Под руководством моего господина Пигмалион научился использовать свои возможности самыми разными способами. Он перестроил себя, создав тот физически совершенный образ, который вы видели, когда он здесь объявился. Когда Пигмалион предал моего господина, он построил себе комплекс, в котором ради удовольствия занимается своего рода скульптурными работами.
Пример Джитт и Мики показывает, что он вполне овладел этим искусством. Именно этот комплекс мы должны отыскать, чтобы победить Пигмалиона.
Я кивнул:
– О'кей. Мне думается, атаку на Пигмалиона можно разбить на несколько вполне очевидных этапов. И только по завершении всех этих этапов нам, возможно, удастся достичь успеха. Во-первых, мы должны обнаружить штаб-квартиру Пигмалиона. Я знаю одного человека в Фениксе, который способен решить эту задачу. Если полковник Асано снабдит нас энцефалограммой Риухито, сделанной во время последнего медицинского обследования, мы сможем приступить к работе. После того как мы засечем это место, Йидам и Кроули отыщут где-нибудь в соседнем протоизмерении участок, подходящий нам в качестве плацдарма. Японец кивнул, подтверждая согласие. Йидам и Кроули промолчали, но я знал, что у них уже готов длинный список необходимого оборудования. Все остальные погрузились в раздумья о своей роли в будущей битве, и я поспешил обрисовать другие проблемы, которые нам предстояло решить, чтобы они могли подыскать себе место.
– Мы выступаем против Темного Властелина. Хотя на нашей стороне другой Темный Властелин, нам нужно использовать любую возможность, чтобы обеспечить себе преимущество. Я хочу, чтобы группа «Пси» подготовила психологический портрет Пигмалиона и предложила символы, образы, ритмы – что угодно, – способные вывести его из равновесия. Джитт, ты возглавишь эту группу. Вета и Раджани, поскольку вы знакомы с кусочками биографии Пигмалиона, я прошу вас тоже поработать с этой группой. Если хотите, мы можем нанять в Фениксе десяток отчаянных наркоманов, чтобы они придумывали нам разные смеси.
– Хорошо, – неохотно согласилась Джитт.
На мгновение она нахмурилась, и я подумал, что впервые вижу на ее кукольном личике такое оживление. Она явно чувствовала себя неуютно, но собиралась с силами, чтобы преодолеть этот дискомфорт. Раджани и Вета ободряюще улыбнулись ей, но, по-моему, Джитт этого даже не заметила.
– Син, ты возьми на себя переговоры со строительными компаниями в Фениксе. Для создания межпространственных врат нам, безусловно, потребуется современное оборудование и квалифицированные рабочие. Скрипичник берется обеспечить нас грубой мускульной силой для тяжелой работы, но для всего остального нам понадобятся люди.
Синклер кивнул.
– Ты намекаешь, чтобы я сделал запрос в конторе отца?
– Нет, если только ты сам не захочешь. Деньги здесь не играют роли, и я охотно потрачу их побольше с условием, что твой отец ничего не получит. – Я поглядел на Хэла:
– Тебя я попрошу руководить набором рабочих. Можешь действовать через свой фонд "Солнце надежды".
Только не терзайся угрызениями совести, если ты откажешь белым расистам, которые числятся в платежных ведомостях Дариуса Мак-Нила.
Хэл потрогал повязку у себя на груди.
– На этот счет не волнуйся. Сколько рабочих нам понадобится?
Я пожал плечами:
– По меньшей мере несколько сотен. Чтобы посчитать точнее, нужен план сооружения. Вероятно, работа будет опасной, так что отдавай предпочтение холостякам. Выясни, какая сейчас средняя заработная плата, помножь на три и добавь специальные премии за завершение каждого этапа работ и всего проекта в целом. Начни с персонала, который будет проводить отбор.
Я перевел взгляд на Бата:
– Нам может понадобиться несколько крепких ребят. Полковник Асано и СВБ обеспечат охрану плацдарма, но мне нужны люди, которые сумеют поддерживать мир в самом лагере.
Бат кивнул.
– Лилит, посмотри, не сможешь ли ты организовать мне приглашение на радиопередачу в Фениксе на этой неделе. Пусть анонсируют ее "Микаэль Лоринг из «Лорики» объявляет о расширении…" или что-нибудь в этом роде. Мы пустим слух о наборе рабочих, чтобы у Хэла, когда он будет готов рассматривать кандидатуры, не было отбоя от желающих. Нэтч, ты могла бы пойти со мной в качестве специалиста, уже подписавшего контракт, и рассказать людям о преимуществах работы здесь, поговорить с ними на их языке.
– Слушаюсь, Кейнмэн! – Лилит улыбнулась Нэтч и добавила:
– Считайте, что это уже сделано, мистер Лоринг.
Тед Фарбер поднял руку:
– А как насчет нас?
Я на мгновение сдвинул брови.
– Я надеюсь, вы дадите согласие, чтобы Мики поработал с «Пси» – группой и с разведчиками, – заметив, что он по-прежнему смотрит на меня вопросительно, я продолжал:
– У Хэла двое детей.
Было бы хорошо, если бы ваша дочь смогла присмотреть за ними, пока Хэл будет заниматься вербовкой рабочих.
Тед торжественно кивнул:
– Прекрасно. Детишки с удовольствием помогут. А как насчет меня?
– Насчет вас? – переспросил я неуверенно. – Но вы уже многое для нас сделали, мистер Фарбер.
Вы… ваш… Достаточно того, что вы разрешите Мики помочь нам.
– Нет, мистер Лоринг. – Он покачал головой. – Наверное, вы не поняли. Я не мастер говорить. Мне нужно что-нибудь делать. Я должен.
Я понимающе ему улыбнулся:
– Вам столько пришлось пережить, мистер Фарбер…
– Да, конечно, но это пустяки в сравнении с тем, что он сотворил с моим Мики. – Брови Тед а сошлись у переносицы. – Вы не можете меня понять, потому что никто из вас не пережил того, что пережил я. Вот вы говорили о зле. Все вы знаете, с чем вам придется столкнуться. Вы знаете, чего вы хотите. Вам известно, что и как нужно делать. Вы готовы противостоять злу. Ну а я ничего этого не знаю… – Тед Фарбер ударил себя кулаком в грудь. – Зато я знаю, что значит жить в страхе. Я боялся, потому что не понимал, почему я скатился на дно. Я боялся, что все обо мне забудут, и боялся, что кто-нибудь обо мне вспомнит. Я знал только страх, а теперь познакомился с вами и услышал, как вы говорите о вещах, которых не может быть в нормальном мире, но, черт побери, они объясняют все мои страхи. – Он показал на Йидама, а потом на Вету. – Знаете, почему я не спятил при виде этих чудищ? Потому что они настоящие. Реальность никогда не бывает такой пугающей, как домыслы и фантазии.
Здесь я впервые узнал причину своего страха.
Значит, я могу ему сопротивляться. Я уже позабыл, что значит сопротивляться, потому что давно плыву по течению. – Фарбер левой рукой обнял дочь, а правую положил на плечо Мики. – Тип, которого вы называете Пигмалионом, причинил зло моему сыну. Если я уйду в кусты и предоставлю вам все улаживать, то потом себе этого не прощу. Если сам я не научусь смотреть в лицо трудностям, то как же смогу научить этому своих детей? Они, в свою очередь, тоже никого не смогут этому научить, и мы все пойдем ко дну в одной лодке. – Он посмотрел на Вету:
– Наверное, ваш Хозяин был бы от этого счастлив. – Тед снова перевел взгляд на меня:
– В последнее время я больше работал руками, чем головой, но я возьмусь за любое дело, которое вы мне поручите.
Хэл перегнулся через стол и протянул Фарберу руку.
– Я беру вас себе в помощники.
– Значит, договорились. – Я улыбнулся и встал. – Уложите вечером вещи. В полночь мы вылетаем в Феникс. Если удастся, поспите часок-другой. Я рассчитываю, что в полете мы поработаем. Я хочу, чтобы сразу после приземления мы взялись за дело. И пусть Пигмалион трепещет.
– Чтобы объяснить это, мне понадобится затронуть не только историю Пигмалиона. Не знаю, до какой степени мне будет дозволено раскрыть истину. Если я слишком отклонюсь от основного предмета, пожалуйста, направьте меня в нужное русло.
Я кивнул.
– Все, что ты нам сообщишь, может оказаться полезным.
Ее жвалы разошлись в стороны. Я решил считать это эквивалентом улыбки.
– Темные Властелины, как вы их называете, рождаются на свет случайно, но порой их специально взращивают. Первых, как правило, уничтожает более могущественный Темный Властелин, потому что самоучкам требуются миллиарды лет для достижения совершенства. Сначала Темному Властелину нужно обнаружить свой аспект, и только потом он может им овладеть.
Йидам подался вперед, упершись всеми четырьмя ладонями в крышку стола.
– Что ты подразумеваешь под словом "аспект"?
Вета повернула голову к нему:
– То, что составляет суть Темного Властелина. Его путь к власти и к ее реализации. Например, аспект моего Хозяина – синтез. Он берет существа тварей разных видов, не имеющие между собой ничего общего, и объединяет их в новое создание. Он может сделать это прямым, насильственным путем, как с миранджейками, или более тонким способом, как поступил, когда свел вместе твоих родителей. Койот.
Я пропустил мимо ушей упоминание о себе.
– Кто такие миранджейки?
– Это я. Мы, точнее сказать, Скрипичник – продукт синтеза существ, населявших одно из измерений. Он объединил и поглотил нас, создав из нас физический и духовный сплав, который обеспечил ему достаточное могущество, чтобы он мог действовать в качестве Темного Властелина. Я – только его часть, поглощенная сотни тысяч ваших лет назад. – Вета склонила голову. – Я его слуга, так было в начале, и так будет вечно. Моя сила – его сила, мои знания – его знания. В его власти распоряжаться мной так, как он сочтет нужным.
Огоньки в глазах Веты замедлили свое кружение. Я ощутил волну злобы, выплеснувшейся из нее. Раджани поморщилась, Джитт вздрогнула, Бат фыркнул, Йидам досадливо крякнул. Все остальные, за исключением Кроули, зябко поежились.
По телу Веты прошла дрожь, и ее глаза вернулись к нормальному состоянию.
– Я получила предупреждение о том. Что слишком отклонилась от темы.
– Тогда расскажи нам о Пигмалионе. Какой у него аспект?
– Пигмалион – конструктор. Желание изменить себя обусловило выбор им направления в научных исследованиях и его интерес к эсдитра.
В медитациях, которых требует эта философская дисциплина, он открыл себя вновь, и Скрипичник его заметил. Мой господин вспомнил искателя, которым Никлас Хант был прежде, и решил взять его к себе и обучить. – Вета скрестила верхние руки над грудной клеткой. – Темные Властелины обычно создают себе слуг. Эти слуги набирают силу, и часть ее переходит к их господину.
Чем больше способностей обнаружит господин в слуге и чем эффективнее поможет им развиться, тем больше могущества в конечном итоге обретет сам.
– И тем больше возможность мятежа, – добавил я, медленно покачав головой. – Никлас Хант восстал.
– Твоя мысль верна. Койот, только восстал не Никлас Хант, а Пигмалион. Мой господин не предвидел такой возможности, поэтому не внедрил в него предохранительный механизм вроде того, например, который он поместил в тебя. Против воли моего господина ты не можешь обрести могущества, которое сделает тебя самого Темным Властелином.
Я почувствовал неприятную щекотку в позвоночнике. Когда я со своими соратниками по Галбро выступил против Скрипичника, мне было предложено неограниченное могущество Темного Властелина. Сказать, что предложение было заманчивым, все равно что назвать солнце теплым.
Получи я предложенную мне власть – и для меня перестало бы существовать невозможное. Но я знал, что такое могущество не дается даром, и представлял себе, какую цену мне придется заплатить.
И я не пожелал становиться источником страданий и горя людей.
Теперь я понял, что могущество, показанное мне тогда в видении, очень напоминало описание возможностей Скрипичника, которое дала сейчас Вета. В этом видении я поглощал и принимал в себя всех подающих надежды дураков, обожествляющих Скрипичника. Мое могущество было отражением его могущества. Стало быть, предполагалось, что мой аспект должен стать аспектом синтезатора. Наверное, чтобы занять свое место среди Темных. Властелинов, мне требовалось лишь дать согласие стать сторонником Скрипичника.
Я покачал головой:
– Надеюсь, твой господин никогда не перестанет противиться моему возвышению.
Миранджейка едва заметно кивнула, и вращение огоньков в ее глазах снова замедлилось.
– Вероломным предателям не дают власти, Койот. Ты отверг мой дар, и другой воз-з-змож-жжности ты не получишь.
– А значит, мы все-таки можем прийти к согласию в чем-то, кроме признания необходимости уничтожить Пигмалиона! – заявил я со злой насмешкой.
Вета вновь стала собой.
– Под руководством моего господина Пигмалион научился использовать свои возможности самыми разными способами. Он перестроил себя, создав тот физически совершенный образ, который вы видели, когда он здесь объявился. Когда Пигмалион предал моего господина, он построил себе комплекс, в котором ради удовольствия занимается своего рода скульптурными работами.
Пример Джитт и Мики показывает, что он вполне овладел этим искусством. Именно этот комплекс мы должны отыскать, чтобы победить Пигмалиона.
Я кивнул:
– О'кей. Мне думается, атаку на Пигмалиона можно разбить на несколько вполне очевидных этапов. И только по завершении всех этих этапов нам, возможно, удастся достичь успеха. Во-первых, мы должны обнаружить штаб-квартиру Пигмалиона. Я знаю одного человека в Фениксе, который способен решить эту задачу. Если полковник Асано снабдит нас энцефалограммой Риухито, сделанной во время последнего медицинского обследования, мы сможем приступить к работе. После того как мы засечем это место, Йидам и Кроули отыщут где-нибудь в соседнем протоизмерении участок, подходящий нам в качестве плацдарма. Японец кивнул, подтверждая согласие. Йидам и Кроули промолчали, но я знал, что у них уже готов длинный список необходимого оборудования. Все остальные погрузились в раздумья о своей роли в будущей битве, и я поспешил обрисовать другие проблемы, которые нам предстояло решить, чтобы они могли подыскать себе место.
– Мы выступаем против Темного Властелина. Хотя на нашей стороне другой Темный Властелин, нам нужно использовать любую возможность, чтобы обеспечить себе преимущество. Я хочу, чтобы группа «Пси» подготовила психологический портрет Пигмалиона и предложила символы, образы, ритмы – что угодно, – способные вывести его из равновесия. Джитт, ты возглавишь эту группу. Вета и Раджани, поскольку вы знакомы с кусочками биографии Пигмалиона, я прошу вас тоже поработать с этой группой. Если хотите, мы можем нанять в Фениксе десяток отчаянных наркоманов, чтобы они придумывали нам разные смеси.
– Хорошо, – неохотно согласилась Джитт.
На мгновение она нахмурилась, и я подумал, что впервые вижу на ее кукольном личике такое оживление. Она явно чувствовала себя неуютно, но собиралась с силами, чтобы преодолеть этот дискомфорт. Раджани и Вета ободряюще улыбнулись ей, но, по-моему, Джитт этого даже не заметила.
– Син, ты возьми на себя переговоры со строительными компаниями в Фениксе. Для создания межпространственных врат нам, безусловно, потребуется современное оборудование и квалифицированные рабочие. Скрипичник берется обеспечить нас грубой мускульной силой для тяжелой работы, но для всего остального нам понадобятся люди.
Синклер кивнул.
– Ты намекаешь, чтобы я сделал запрос в конторе отца?
– Нет, если только ты сам не захочешь. Деньги здесь не играют роли, и я охотно потрачу их побольше с условием, что твой отец ничего не получит. – Я поглядел на Хэла:
– Тебя я попрошу руководить набором рабочих. Можешь действовать через свой фонд "Солнце надежды".
Только не терзайся угрызениями совести, если ты откажешь белым расистам, которые числятся в платежных ведомостях Дариуса Мак-Нила.
Хэл потрогал повязку у себя на груди.
– На этот счет не волнуйся. Сколько рабочих нам понадобится?
Я пожал плечами:
– По меньшей мере несколько сотен. Чтобы посчитать точнее, нужен план сооружения. Вероятно, работа будет опасной, так что отдавай предпочтение холостякам. Выясни, какая сейчас средняя заработная плата, помножь на три и добавь специальные премии за завершение каждого этапа работ и всего проекта в целом. Начни с персонала, который будет проводить отбор.
Я перевел взгляд на Бата:
– Нам может понадобиться несколько крепких ребят. Полковник Асано и СВБ обеспечат охрану плацдарма, но мне нужны люди, которые сумеют поддерживать мир в самом лагере.
Бат кивнул.
– Лилит, посмотри, не сможешь ли ты организовать мне приглашение на радиопередачу в Фениксе на этой неделе. Пусть анонсируют ее "Микаэль Лоринг из «Лорики» объявляет о расширении…" или что-нибудь в этом роде. Мы пустим слух о наборе рабочих, чтобы у Хэла, когда он будет готов рассматривать кандидатуры, не было отбоя от желающих. Нэтч, ты могла бы пойти со мной в качестве специалиста, уже подписавшего контракт, и рассказать людям о преимуществах работы здесь, поговорить с ними на их языке.
– Слушаюсь, Кейнмэн! – Лилит улыбнулась Нэтч и добавила:
– Считайте, что это уже сделано, мистер Лоринг.
Тед Фарбер поднял руку:
– А как насчет нас?
Я на мгновение сдвинул брови.
– Я надеюсь, вы дадите согласие, чтобы Мики поработал с «Пси» – группой и с разведчиками, – заметив, что он по-прежнему смотрит на меня вопросительно, я продолжал:
– У Хэла двое детей.
Было бы хорошо, если бы ваша дочь смогла присмотреть за ними, пока Хэл будет заниматься вербовкой рабочих.
Тед торжественно кивнул:
– Прекрасно. Детишки с удовольствием помогут. А как насчет меня?
– Насчет вас? – переспросил я неуверенно. – Но вы уже многое для нас сделали, мистер Фарбер.
Вы… ваш… Достаточно того, что вы разрешите Мики помочь нам.
– Нет, мистер Лоринг. – Он покачал головой. – Наверное, вы не поняли. Я не мастер говорить. Мне нужно что-нибудь делать. Я должен.
Я понимающе ему улыбнулся:
– Вам столько пришлось пережить, мистер Фарбер…
– Да, конечно, но это пустяки в сравнении с тем, что он сотворил с моим Мики. – Брови Тед а сошлись у переносицы. – Вы не можете меня понять, потому что никто из вас не пережил того, что пережил я. Вот вы говорили о зле. Все вы знаете, с чем вам придется столкнуться. Вы знаете, чего вы хотите. Вам известно, что и как нужно делать. Вы готовы противостоять злу. Ну а я ничего этого не знаю… – Тед Фарбер ударил себя кулаком в грудь. – Зато я знаю, что значит жить в страхе. Я боялся, потому что не понимал, почему я скатился на дно. Я боялся, что все обо мне забудут, и боялся, что кто-нибудь обо мне вспомнит. Я знал только страх, а теперь познакомился с вами и услышал, как вы говорите о вещах, которых не может быть в нормальном мире, но, черт побери, они объясняют все мои страхи. – Он показал на Йидама, а потом на Вету. – Знаете, почему я не спятил при виде этих чудищ? Потому что они настоящие. Реальность никогда не бывает такой пугающей, как домыслы и фантазии.
Здесь я впервые узнал причину своего страха.
Значит, я могу ему сопротивляться. Я уже позабыл, что значит сопротивляться, потому что давно плыву по течению. – Фарбер левой рукой обнял дочь, а правую положил на плечо Мики. – Тип, которого вы называете Пигмалионом, причинил зло моему сыну. Если я уйду в кусты и предоставлю вам все улаживать, то потом себе этого не прощу. Если сам я не научусь смотреть в лицо трудностям, то как же смогу научить этому своих детей? Они, в свою очередь, тоже никого не смогут этому научить, и мы все пойдем ко дну в одной лодке. – Он посмотрел на Вету:
– Наверное, ваш Хозяин был бы от этого счастлив. – Тед снова перевел взгляд на меня:
– В последнее время я больше работал руками, чем головой, но я возьмусь за любое дело, которое вы мне поручите.
Хэл перегнулся через стол и протянул Фарберу руку.
– Я беру вас себе в помощники.
– Значит, договорились. – Я улыбнулся и встал. – Уложите вечером вещи. В полночь мы вылетаем в Феникс. Если удастся, поспите часок-другой. Я рассчитываю, что в полете мы поработаем. Я хочу, чтобы сразу после приземления мы взялись за дело. И пусть Пигмалион трепещет.
Глава 6
Через неделю после возвращения из Японии я стоял в своем кабинете на последнем этаже цитадели «Лорики» и смотрел, как последние блики солнца угасают на башнях Городского Центра, Феникс тонул в огромном океане фотоэлементов, глянцево-черное мерцание которых смешивалось с багрово-кровавыми отблесками закатного света. Опоясывающая город подвеска маглева связывала комплексы семи корпораций со ступицей Городского Центра. Именно эту подвеску использовал в качестве межпространственных ворот Скрипичник, когда пытался вторгнуться в Феникс.
Откуда-то из глубин памяти всплыла строчка из песни о пустыне: "Пустыня – это тот же океан, в ее глубинах тоже скрыта жизнь". Под черной поверхностью океана из фотоэлементов, скрывающего нижние уровни города, таилось великое множество существ, живущих своей скрытой жизнью. Там, внизу, где солнце никогда не касалось земли, в стране, где царила вечная ночь, их обитатели давно смирились с жарой и вездесущим песком. Они называли свою землю «Затмение» и, как и положено обитателям пустыни, имели панцири, клыки или ядовитые жала, обеспечивающие им выживание.
Откуда-то из глубин памяти всплыла строчка из песни о пустыне: "Пустыня – это тот же океан, в ее глубинах тоже скрыта жизнь". Под черной поверхностью океана из фотоэлементов, скрывающего нижние уровни города, таилось великое множество существ, живущих своей скрытой жизнью. Там, внизу, где солнце никогда не касалось земли, в стране, где царила вечная ночь, их обитатели давно смирились с жарой и вездесущим песком. Они называли свою землю «Затмение» и, как и положено обитателям пустыни, имели панцири, клыки или ядовитые жала, обеспечивающие им выживание.