Страница:
Уилл с торжественным видом кивнул:
– Да, сэр.
– Сейчас мы с Йидамом собираемся проделать дыру между этим кабинетом и больницей.
Для этого мы воспользуемся измерением с одним замечательным свойством: расстояния в нем сокращены примерно в сотню раз по сравнению с нашими. Один шаг там будет соответствовать сотне шагов здесь.
Йидам улыбнулся.
– Уилл, по-моему, у твоего народа есть легенда о мокасинах, которые позволяют преодолевать огромные расстояния в мгновение ока.
– Гайавата. Не мое племя, но эту легенду я помню.
Кроули улыбнулся и кивнул в сторону Йидама:
– Эти буддистские полубоги – мы для них все на одно лицо.
– Конечно, у вас же у всех только по две руки.
Все трое посмеялись, и Уилл почувствовал, что его напряжение немного спало.
– Пройдя через это измерение, мы быстро доберемся до больницы, верно?
– Вот именно, – кивнул Кроули. – Там мы сделаем все необходимое, чтобы удостовериться, что Койот перенесет путешествие, и переправим его в другое измерение, где и оставим до полного исцеления. Это будет непросто, но ты можешь облегчить себе переход, если выполнишь мои указания.
– Все что угодно, сэр.
– Закрой глаза и начинай дышать на четыре счета. Очисти сознание от всего, кроме счета, и расслабь мускулы.
Уилл закрыл глаза и начал дышать размеренно. Он узнал охватившее его ощущение покоя – он испытывал его во время и после ритуалов, которым учил его дедушка. Его поразило, что техника, которую он использовал, чтобы очиститься и войти в соприкосновение с царством духов, подобна технике перехода через измерения. Эта мысль на миг захватила его, но Уилл отогнал ее, и сознание его стало пустым.
Он почувствовал, как Кроули схватил его за правое запястье, Йидам – за левое, а потом его медленно повлекло вперед. Он ощутил жар, когда выплыл за пределы кабинета с кондиционированным воздухом, и открыл глаза. Оказалось, что он находится в мрачном месте, где на первый взгляд не было ни стен, ни границ, но тем не менее он чувствовал, что какая-то сила сдавливает его тело, словно он зажат между двумя дымчато-серыми стеклянными пластинами.
Слева от себя Уилл увидел Йидама, но" посмотрев направо, вместо зеленоглазого, темноволосого Кроули обнаружил лишь тень человека. Тень имела глубину, и на пальце ее правой руки блестело золотое кольцо, но это было единственное цветное пятнышко в его силуэте. Он не человек!
Тень повернулась к Уиллу:
– Я человек, очень даже человек. Просто за пределами нашего измерения я…
– Эксцентрик, – подсказал Йидам.
Кроули рассмеялся:
– Эксцентрик. Хорошо сказано.
Хотя никто не сделал и шага, Уилл чувствовал, что они движутся вперед и вниз. Потом вокруг стало темнее, и движение вниз прекратилось.
– Мы в Великой Тьме?
– Скользим прямо под ней, если быть совсем точным. – Темнота вокруг немного рассеялась, и воздух стал прохладнее. Кроули уверенно кивнул:
– Прибыли.
Вокруг прояснилось, будто кто-то протер запотевшее окно. Уилл почувствовал давление на подошвы башмаков, посмотрел вниз и увидел под ногами пол. Он ожидал, что путешествие вызовет у него тошноту и головокружение, и сосредоточился на своем физическом состоянии, чтобы справиться с беспокойством и потрясением от своего первого межпространственного перехода, но ничего этого не случилось.
Кроули, вновь принявший человеческий облик, пересек комнату и приоткрыл дверь. Он выглянул наружу, закрыл дверь и хрипло прошептал спутникам:
– Мы в 954-й палате. Койот – в 958-й, через две двери. В коридоре как будто чисто.
Он снова открыл дверь и вышел из комнаты.
Уилл последовал за ним и по знаку Кроули захватил тележку с небольшим кислородным баллоном, оставленную кем-то в коридоре. Кроули придержал дверь, и Йидам с Уиллом вошли в палату Койота. Дверь за ними закрылась, и Уилл вздрогнул: после ярко освещенного коридора полумрак палаты показался ему зловещим.
Микаэль Лоринг лежал на больничной койке, окруженный приборами. Его голова была обмотана бинтами, под которыми не было видно лица.
Только пластиковая кислородная маска оставалась на виду. По неестественным очертаниям груди под толстым одеялом Уилл догадался, что тело Лоринга заковано в гипс. С правой стороны от койки стояла капельница; игла на конце тонкой прозрачной трубки впивалась в узенькую полоску кожи между бинтом и рукавом сине-зеленой больничной рубахи.
Уилл ощутил холод, исходящий от приборов, которые окружали кровать, и понял, что Лоринг скорее мертв, нежели жив. Мониторы мигали красными и зелеными огоньками. Ощетинившаяся зеленая волна бежала по маленькой координатной сетке, красные цифры на счетчике показывали частоту пульса и дыхания. Уилл несколько секунд наблюдал за всполохами на экранах – в них было больше жизни, чем в самом Койоте, – потом снова переключил внимание на человека.
Его поразила какая-то не правильность в фигуре Лоринга. Он всмотрелся и судорожно сглотнул воздух, когда понял, в чем дело.
– Его левая рука…
Кроули кивнул:
– Ее ампутировали два дня назад. Началось заражение. – Он показал на баллон с кислородом. – Сними его с тележки и осторожно положи в ногах кровати.
– Кто-то идет! – прошипел Йидам от двери.
– Черт! А я надеялся, что все пройдет тихо. – Кроули выдернул прозрачный шланг из аппарата, измеряющего частоту дыхания, нацепил конец на патрубок кислородного баллона и открыл вентиль.
Уилл услышал шипение кислорода в маске. – Подержи эту штуку, Уилл. Викрам, берись!
Йидам обошел койку с правой стороны, снял с подставки бутылочку с жидкостью для внутривенного вливания и бросил ее Уиллу. Уилл подхватил ее правой рукой и поднял над головой, а левой рукой уцепился за край кровати. Дверь за его спиной открылась и кто-то завопил:
– Что вы здесь делаете?
– Пошли! – крикнул Кроули, и кровать заскользила вперед. Изголовье уперлось в стену и поначалу встретило сопротивление, но потом кровать медленно, словно двигаясь в вязкой среде, поползла дальше. Стена начала растягиваться и утончаться, как оболочка наполняемого газом воздушного шара. Безобразная серо-синяя краска на стене побледнела, а по краям изголовья стала и вовсе белой. Крики за спиной Уилла зазвучали громче; им вторил пронзительный вой монитора, возвещавшего, что у пациента вдруг пропал пульс.
Неожиданно стена лопнула, словно мыльный пузырь, Уилл почувствовал рывок, а потом – пустоту под ногами. Кровать вплыла в темноту и в то же мгновение ухнула вниз, как с утеса. За изголовьем Уилл увидел ржаво-красный мир камней и. песчаных водоворотов. Этот ландшафт напомнил ему пустынные места в северной Аризоне, куда дедушка в прежние времена водил его учить. Только этот мир казался очень маленьким, и созвездия на черном куполе неба были Уиллу незнакомы.
– Сосредоточься и попытайся тянуть ее вверх!
Уилл посмотрел на Кроули и по его напряженным плечам понял, что он изо всех сил борется с гравитацией. Со стороны казалось, будто Кроули стоит на твердой земле и пытается вытянуть кровать из крутого пике, а тело Уилла болтается сзади, словно хвост бумажного змея. Бросив взгляд в сторону Йидама, Уилл убедился, что буддистский демон тоже прилагает свои нечеловеческие усилия, чтобы предотвратить крушение при посадке.
Бросив бутылочку от капельницы на постель рядом с кислородным баллоном, Уилл ухватился правой рукой за заднюю ножку кровати. Он напряг мышцы живота, согнул ноги, подтянул колени к груди и представил себе, что упирается ими в невидимый пол, на котором стоят оба его спутника.
Его каблуки ударились обо что-то твердое и заскользили по невидимой поверхности, словно Уилл, ухватившись за бампер, пытался остановить разогнавшийся автомобиль. Сообразив, что именно это он и делает, Уилл откинулся назад и уперся каблуками в заднюю стенку кровати. Он представил себя точкой опоры и изо всех сил потянул кровать вверх.
Тело Уилла пронзила боль, но он почувствовал, что койка изменила направление движения.
Секунду-другую она шла вверх, потом снова попыталась нырнуть. Она виляла, сопротивляясь его усилиям, словно гигантская рыбина, попавшая на крючок. Уилл потянул на себя еще сильнее. Потом кровать неожиданно подалась и пихнула его назад, но Йидам ее перехватил. Кровать вздыбилась и пошла вправо. Кроули громко крякнул, по его призрачным мышцам пошла рябь, и кровать снова выровнялась.
Напрягая все силы, трое мужчин продолжали тащить койку вверх. Уилл осознал, как сильно они потеряли высоту, когда, вздымая клубы красной пыли, они пронеслись над самой долиной, которую он видел с птичьего полета. Кровать вдруг понесла, словно взбесившаяся лошадь с отпущенными поводьями. Стремительно набирая скорость, она ракетой взмыла к звездам. Уилл приготовился снова сражаться с ней, но понял: если кровать начнет крутиться или нырнет вниз, он отлетит, как последний в цепочке ребенок в игре "Щелканье бича".
– Ну что ж, по-моему, теперь все в порядке.
Уилл посмотрел на Кроули:
– Что вы имеете в виду?
Звезды, оставив свои места на небосводе, закружились в общем хороводе и образовали туннель.
Кровать, набирая скорость, устремилась к его центру. Через несколько мгновений сине-красные световые блики слились в сплошную стену света. Когда они вошли в туннель, на Уилла обрушилась стена леденящего холода, потом его обдало нестерпимым жаром, а в следующий миг все прошло.
– Мы в том красном мире, где предшественник Койота убил себя у него на глазах. В сознании Койота это место связано со смертью. Когда мы освободили его от пут нашего измерения, он, ни секунды не думая, притащил нас сюда.
Йидам с сомнением покачал головой:
– Не могу поверить, что он хочет умереть. Не такой это человек.
– И я не могу. – Кроули положил ладонь на лоб Койота. – Вероятно, он предчувствует смерть, и поскольку здесь умер другой Койот…
– Очень подходящее место, – мрачно согласился Уилл. – И что теперь?
– А теперь мы направляемся в измерение, которое его исцелит.
Уилл вопросительно посмотрел на Кроули:
– Это вы несете нас туда или он?
Кроули пожал плечами:
– Я внедрил координаты измерения в его мозг. Его сознание функционирует на очень низком уровне, и это к лучшему. Он живет, по существу, одними рефлексами. Ему проще доставить нас туда, а мы сэкономим силы.
Йидам прищурил глаза:
– Но по какому маршруту он нас туда доставит: по тому, который безопаснее, или по тому, который короче?
– Этого я не знаю.
Световой тоннель неожиданно кончился, и кровать ворвалась в мир с океанами из расплавленной серы. Серные волны непрестанно обрушивались на изрезанный лиловый берег. Одеяло задымилось, но тут же остыло: они проломили незримую стену и попали в мрачную неприглядную страну с ленивыми азотными реками, глубоко – миль на пять – врезавшимися в поверхность планеты. Кровать неслась прямиком на высокий азотный водопад, но, прежде чем они ощутили смертоносное дыхание жидкого азота, пронзила новый барьер и попала в следующее измерение.
Неожиданно она остановилась как вкопанная.
Уилл по инерции пролетел вперед и приземлился в грязь за изголовьем кровати. Сгруппировавшись, он несколько раз перекатился через голову и мгновенно вскочил на ноги.
Он оглянулся и увидел Йидама, медленно поднимающегося с земли. Тень Кроули лежала в пыли неподалеку от кровати. Уилл увидел над ним большой, в человеческий рост, дольмен и догадался, что Кроули в полете врезался в него.
Человек-призрак лежал на спине, прижимая левую руку к груди.
Уилл бросился к нему и опустился рядом на колени. Не было сомнений, что рука у Кроули сломана. Даже учитывая однотонность его фигуры, можно было разглядеть края кости, торчащие из руки, словно осколки черного кристалла. Из раны у локтя сочилась черная жидкость, но, отделившись от тени, она стала красной, и Уилл понял, что это кровь.
– Открытый перелом. Мы должны отнести вас обратно, в больницу.
Кроули покачал головой:
– Нет необходимости – да и времени тоже. – Он повернул голову к Йидаму:
– Лучше вправь мне ее.
Монстр кивнул и подошел к Кроули с другой стороны. Уилл подвинулся; Йидам присел и положил маленькие, более тонкие руки по обеим сторонам раны.
– Я не могу тебя прочитать; ты закрыт для меня.
Уилл ощущал опасения Йидама, но от Кроули не исходило абсолютно ничего.
– Ему нужно сделать рентгеновский снимок и наложить гипс.
Кроули покачал головой и замычал от боли.
– Не надо особенно мудрствовать. Просто вправь ее так, чтобы края кости сошлись достаточно близко. Я могу немного воздействовать на нее, чтобы она срослась правильно.
– Откройся мне, и я все сделаю.
– Нет. – Кроули посмотрел Йидаму в глаза, и – Уилл был уверен – в глазах гиганта на миг вспыхнул серебряно-синий огонь.
Йидам напрягся, потом медленно склонил голову, соглашаясь.
– Ты мудр. Я сделаю, как ты просишь. – Он схватил руку Кроули у запястья и у локтя могучими верхними руками. Сузив глаза, он рывком сблизил руки и слегка повернул кисти.
Кроули пронзительно закричал, потом осторожно втянул в себя воздух. Он ничего не говорил, только дышал часто и неглубоко, словно мелкий зверек. Все говорило о том, что этот человек испытывает сильную боль, но Уилл не мог ничего уловить. Способность чувствовать боль и беспокойство других была у Уилла, сколько он себя помнил. Он считал ее совершенно естественной и присущей всем. Только теперь, не сумев уловить эмоций Кроули, Уилл осознал, насколько удивителен его дар.
Кроули сел, по-прежнему прижимая руку к груди.
– Там наверху, в склоне холма, есть пещера.
Если ты, Викрам, отнесешь туда Койота, я позабочусь, чтобы его никто не потревожил, пока он не выздоровеет.
– Вы хотите остаться здесь и охранять его, пока у вас не заживет рука? – спросил Уилл.
Человек-тень покачал головой:
– Нет. Свойства этого измерения таковы, что моя рука будет как новенькая через день-другой, а в Фениксе тем временем пройдет не больше нескольких минут. Исцеление Койота займет куда больше времени. Я не могу оставаться здесь и ждать, пока к нему вернется сознание и отрастет новая рука. В последний раз я приходил сюда лечиться от весьма распространенного недуга – от старости. У меня нет ни малейшего желания снова пережить период полового созревания.
Кроули протянул здоровую руку, и Уилл помог ему подняться. Йидам понес Койота к пещере в травянистом холме, а Кроули показал Уиллу узенькую тропинку.
– Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Уилл поднялся вслед за ним на гребень короткого горного кряжа. Оттуда открывался вид на широкую долину. С этой высокой точки мир, в который они попали, имел вид чаши размером не больше четырнадцати миль в поперечнике. Глядя на реки, деревья и луга с буйволами, Уилл вспомнил картинки из книжки про Троянскую войну и Одиссея. Купол неба накрывал чашу по краям горизонта, и создавалось впечатление, будто какой-то безумный бог вырезал кусок из Греции и слепил из него новый мир, используя в качестве формы гигантскую выдолбленную тыкву.
Это впечатление усилилось, когда Уилл присмотрелся к большому плоскому камню, поднимающемуся над поверхностью реки, которая текла по долине. На камне, прикованный цепью, лежал невероятных размеров гуманоид. Его курчавые темные волосы и густая борода напомнили Уиллу мужчин, изображенных на древнегреческих урнах. В землю рядом с головой гиганта было воткнуто копье, у его ног лежал бронзовый щит.
Кроули показал на горные вершины, окрашенные первыми лучами солнца.
– Рассвет. Сейчас они на него набросятся.
Прежде чем Уилл успел задать вопрос, воздух наполнился скрежетом металла. Уилл повернулся и увидел целую стаю стервятников, летевших к долине. Хотя двигались они грациозно, как настоящие птицы в полете, он разглядел, что это механизмы, созданные при помощи шестеренок, звездочек и пружин. Их головы, тела и приваренные к ним крылья были выкованы с невероятным мастерством. Твари хищно клацали изогнутыми клювами и оглашали долину механическими криками.
Три металлические птицы описали круг над пришельцами. Уилл потянулся к оружию, но Кроули удержал его руку.
– Не беспокойся. Ты все равно не сможешь вывести их из строя, а мы их не интересуем. Их создатель заложил птичкам простую программу: когда солнце на небе, они кормятся Титаном. Другими словами, обед для них – самое крупное существо в измерении.
Но Уилл все равно чувствовал себя неуютно до тех пор, пока трио механических хищников не устремилось в долину к Титану Титию.
– Кажется, клювы у них не особенно-острые.
– Да, бронза печально известна тем, что ее нельзя как следует заточить. – Хищники опустились и начали терзать Титана, а Кроули добавил:
– Не думаю, впрочем, чтобы острые клювы и хоть какое-то облегчение его боли были частью программы.
Исступленный рев Титана эхом прокатился по долине. Стервятники разодрали его живот от груди до пупка и начали рвать внутренности.
Уилл отвернулся, когда две окровавленные птицы прыгнули Титану на грудь и вырвали по куску печени.
– Разве возможно, чтобы такие архаичные механизмы действовали подобным образом? Это магия?
Кроули пожал плечами:
– Такова природа этого места, и этим все сказано. У разных измерений, созданы они или возникли случайно, свои физические законы, свое течение времени, свои причинно-следственные связи.
Уилл сложил руки на груди.
– И свои опасности?
– И свои опасности. – Кроули посмотрел в направлении пещеры; Йидам уже возвращался. – Вы с Йидамом убедитесь в этом, когда будете искать подходящий для нас плацдарм. Желаю вам удачи.
– Спасибо. – Уилл нахмурился. – А что будете делать вы, когда мы отправимся на разведку?
– Подлечусь немного, – засмеялся Кроули. – А потом покажу "Воинам Арийского Мирового Союза", что у Земли тоже есть свои опасности.
Глава 12
– Да, сэр.
– Сейчас мы с Йидамом собираемся проделать дыру между этим кабинетом и больницей.
Для этого мы воспользуемся измерением с одним замечательным свойством: расстояния в нем сокращены примерно в сотню раз по сравнению с нашими. Один шаг там будет соответствовать сотне шагов здесь.
Йидам улыбнулся.
– Уилл, по-моему, у твоего народа есть легенда о мокасинах, которые позволяют преодолевать огромные расстояния в мгновение ока.
– Гайавата. Не мое племя, но эту легенду я помню.
Кроули улыбнулся и кивнул в сторону Йидама:
– Эти буддистские полубоги – мы для них все на одно лицо.
– Конечно, у вас же у всех только по две руки.
Все трое посмеялись, и Уилл почувствовал, что его напряжение немного спало.
– Пройдя через это измерение, мы быстро доберемся до больницы, верно?
– Вот именно, – кивнул Кроули. – Там мы сделаем все необходимое, чтобы удостовериться, что Койот перенесет путешествие, и переправим его в другое измерение, где и оставим до полного исцеления. Это будет непросто, но ты можешь облегчить себе переход, если выполнишь мои указания.
– Все что угодно, сэр.
– Закрой глаза и начинай дышать на четыре счета. Очисти сознание от всего, кроме счета, и расслабь мускулы.
Уилл закрыл глаза и начал дышать размеренно. Он узнал охватившее его ощущение покоя – он испытывал его во время и после ритуалов, которым учил его дедушка. Его поразило, что техника, которую он использовал, чтобы очиститься и войти в соприкосновение с царством духов, подобна технике перехода через измерения. Эта мысль на миг захватила его, но Уилл отогнал ее, и сознание его стало пустым.
Он почувствовал, как Кроули схватил его за правое запястье, Йидам – за левое, а потом его медленно повлекло вперед. Он ощутил жар, когда выплыл за пределы кабинета с кондиционированным воздухом, и открыл глаза. Оказалось, что он находится в мрачном месте, где на первый взгляд не было ни стен, ни границ, но тем не менее он чувствовал, что какая-то сила сдавливает его тело, словно он зажат между двумя дымчато-серыми стеклянными пластинами.
Слева от себя Уилл увидел Йидама, но" посмотрев направо, вместо зеленоглазого, темноволосого Кроули обнаружил лишь тень человека. Тень имела глубину, и на пальце ее правой руки блестело золотое кольцо, но это было единственное цветное пятнышко в его силуэте. Он не человек!
Тень повернулась к Уиллу:
– Я человек, очень даже человек. Просто за пределами нашего измерения я…
– Эксцентрик, – подсказал Йидам.
Кроули рассмеялся:
– Эксцентрик. Хорошо сказано.
Хотя никто не сделал и шага, Уилл чувствовал, что они движутся вперед и вниз. Потом вокруг стало темнее, и движение вниз прекратилось.
– Мы в Великой Тьме?
– Скользим прямо под ней, если быть совсем точным. – Темнота вокруг немного рассеялась, и воздух стал прохладнее. Кроули уверенно кивнул:
– Прибыли.
Вокруг прояснилось, будто кто-то протер запотевшее окно. Уилл почувствовал давление на подошвы башмаков, посмотрел вниз и увидел под ногами пол. Он ожидал, что путешествие вызовет у него тошноту и головокружение, и сосредоточился на своем физическом состоянии, чтобы справиться с беспокойством и потрясением от своего первого межпространственного перехода, но ничего этого не случилось.
Кроули, вновь принявший человеческий облик, пересек комнату и приоткрыл дверь. Он выглянул наружу, закрыл дверь и хрипло прошептал спутникам:
– Мы в 954-й палате. Койот – в 958-й, через две двери. В коридоре как будто чисто.
Он снова открыл дверь и вышел из комнаты.
Уилл последовал за ним и по знаку Кроули захватил тележку с небольшим кислородным баллоном, оставленную кем-то в коридоре. Кроули придержал дверь, и Йидам с Уиллом вошли в палату Койота. Дверь за ними закрылась, и Уилл вздрогнул: после ярко освещенного коридора полумрак палаты показался ему зловещим.
Микаэль Лоринг лежал на больничной койке, окруженный приборами. Его голова была обмотана бинтами, под которыми не было видно лица.
Только пластиковая кислородная маска оставалась на виду. По неестественным очертаниям груди под толстым одеялом Уилл догадался, что тело Лоринга заковано в гипс. С правой стороны от койки стояла капельница; игла на конце тонкой прозрачной трубки впивалась в узенькую полоску кожи между бинтом и рукавом сине-зеленой больничной рубахи.
Уилл ощутил холод, исходящий от приборов, которые окружали кровать, и понял, что Лоринг скорее мертв, нежели жив. Мониторы мигали красными и зелеными огоньками. Ощетинившаяся зеленая волна бежала по маленькой координатной сетке, красные цифры на счетчике показывали частоту пульса и дыхания. Уилл несколько секунд наблюдал за всполохами на экранах – в них было больше жизни, чем в самом Койоте, – потом снова переключил внимание на человека.
Его поразила какая-то не правильность в фигуре Лоринга. Он всмотрелся и судорожно сглотнул воздух, когда понял, в чем дело.
– Его левая рука…
Кроули кивнул:
– Ее ампутировали два дня назад. Началось заражение. – Он показал на баллон с кислородом. – Сними его с тележки и осторожно положи в ногах кровати.
– Кто-то идет! – прошипел Йидам от двери.
– Черт! А я надеялся, что все пройдет тихо. – Кроули выдернул прозрачный шланг из аппарата, измеряющего частоту дыхания, нацепил конец на патрубок кислородного баллона и открыл вентиль.
Уилл услышал шипение кислорода в маске. – Подержи эту штуку, Уилл. Викрам, берись!
Йидам обошел койку с правой стороны, снял с подставки бутылочку с жидкостью для внутривенного вливания и бросил ее Уиллу. Уилл подхватил ее правой рукой и поднял над головой, а левой рукой уцепился за край кровати. Дверь за его спиной открылась и кто-то завопил:
– Что вы здесь делаете?
– Пошли! – крикнул Кроули, и кровать заскользила вперед. Изголовье уперлось в стену и поначалу встретило сопротивление, но потом кровать медленно, словно двигаясь в вязкой среде, поползла дальше. Стена начала растягиваться и утончаться, как оболочка наполняемого газом воздушного шара. Безобразная серо-синяя краска на стене побледнела, а по краям изголовья стала и вовсе белой. Крики за спиной Уилла зазвучали громче; им вторил пронзительный вой монитора, возвещавшего, что у пациента вдруг пропал пульс.
Неожиданно стена лопнула, словно мыльный пузырь, Уилл почувствовал рывок, а потом – пустоту под ногами. Кровать вплыла в темноту и в то же мгновение ухнула вниз, как с утеса. За изголовьем Уилл увидел ржаво-красный мир камней и. песчаных водоворотов. Этот ландшафт напомнил ему пустынные места в северной Аризоне, куда дедушка в прежние времена водил его учить. Только этот мир казался очень маленьким, и созвездия на черном куполе неба были Уиллу незнакомы.
– Сосредоточься и попытайся тянуть ее вверх!
Уилл посмотрел на Кроули и по его напряженным плечам понял, что он изо всех сил борется с гравитацией. Со стороны казалось, будто Кроули стоит на твердой земле и пытается вытянуть кровать из крутого пике, а тело Уилла болтается сзади, словно хвост бумажного змея. Бросив взгляд в сторону Йидама, Уилл убедился, что буддистский демон тоже прилагает свои нечеловеческие усилия, чтобы предотвратить крушение при посадке.
Бросив бутылочку от капельницы на постель рядом с кислородным баллоном, Уилл ухватился правой рукой за заднюю ножку кровати. Он напряг мышцы живота, согнул ноги, подтянул колени к груди и представил себе, что упирается ими в невидимый пол, на котором стоят оба его спутника.
Его каблуки ударились обо что-то твердое и заскользили по невидимой поверхности, словно Уилл, ухватившись за бампер, пытался остановить разогнавшийся автомобиль. Сообразив, что именно это он и делает, Уилл откинулся назад и уперся каблуками в заднюю стенку кровати. Он представил себя точкой опоры и изо всех сил потянул кровать вверх.
Тело Уилла пронзила боль, но он почувствовал, что койка изменила направление движения.
Секунду-другую она шла вверх, потом снова попыталась нырнуть. Она виляла, сопротивляясь его усилиям, словно гигантская рыбина, попавшая на крючок. Уилл потянул на себя еще сильнее. Потом кровать неожиданно подалась и пихнула его назад, но Йидам ее перехватил. Кровать вздыбилась и пошла вправо. Кроули громко крякнул, по его призрачным мышцам пошла рябь, и кровать снова выровнялась.
Напрягая все силы, трое мужчин продолжали тащить койку вверх. Уилл осознал, как сильно они потеряли высоту, когда, вздымая клубы красной пыли, они пронеслись над самой долиной, которую он видел с птичьего полета. Кровать вдруг понесла, словно взбесившаяся лошадь с отпущенными поводьями. Стремительно набирая скорость, она ракетой взмыла к звездам. Уилл приготовился снова сражаться с ней, но понял: если кровать начнет крутиться или нырнет вниз, он отлетит, как последний в цепочке ребенок в игре "Щелканье бича".
– Ну что ж, по-моему, теперь все в порядке.
Уилл посмотрел на Кроули:
– Что вы имеете в виду?
Звезды, оставив свои места на небосводе, закружились в общем хороводе и образовали туннель.
Кровать, набирая скорость, устремилась к его центру. Через несколько мгновений сине-красные световые блики слились в сплошную стену света. Когда они вошли в туннель, на Уилла обрушилась стена леденящего холода, потом его обдало нестерпимым жаром, а в следующий миг все прошло.
– Мы в том красном мире, где предшественник Койота убил себя у него на глазах. В сознании Койота это место связано со смертью. Когда мы освободили его от пут нашего измерения, он, ни секунды не думая, притащил нас сюда.
Йидам с сомнением покачал головой:
– Не могу поверить, что он хочет умереть. Не такой это человек.
– И я не могу. – Кроули положил ладонь на лоб Койота. – Вероятно, он предчувствует смерть, и поскольку здесь умер другой Койот…
– Очень подходящее место, – мрачно согласился Уилл. – И что теперь?
– А теперь мы направляемся в измерение, которое его исцелит.
Уилл вопросительно посмотрел на Кроули:
– Это вы несете нас туда или он?
Кроули пожал плечами:
– Я внедрил координаты измерения в его мозг. Его сознание функционирует на очень низком уровне, и это к лучшему. Он живет, по существу, одними рефлексами. Ему проще доставить нас туда, а мы сэкономим силы.
Йидам прищурил глаза:
– Но по какому маршруту он нас туда доставит: по тому, который безопаснее, или по тому, который короче?
– Этого я не знаю.
Световой тоннель неожиданно кончился, и кровать ворвалась в мир с океанами из расплавленной серы. Серные волны непрестанно обрушивались на изрезанный лиловый берег. Одеяло задымилось, но тут же остыло: они проломили незримую стену и попали в мрачную неприглядную страну с ленивыми азотными реками, глубоко – миль на пять – врезавшимися в поверхность планеты. Кровать неслась прямиком на высокий азотный водопад, но, прежде чем они ощутили смертоносное дыхание жидкого азота, пронзила новый барьер и попала в следующее измерение.
Неожиданно она остановилась как вкопанная.
Уилл по инерции пролетел вперед и приземлился в грязь за изголовьем кровати. Сгруппировавшись, он несколько раз перекатился через голову и мгновенно вскочил на ноги.
Он оглянулся и увидел Йидама, медленно поднимающегося с земли. Тень Кроули лежала в пыли неподалеку от кровати. Уилл увидел над ним большой, в человеческий рост, дольмен и догадался, что Кроули в полете врезался в него.
Человек-призрак лежал на спине, прижимая левую руку к груди.
Уилл бросился к нему и опустился рядом на колени. Не было сомнений, что рука у Кроули сломана. Даже учитывая однотонность его фигуры, можно было разглядеть края кости, торчащие из руки, словно осколки черного кристалла. Из раны у локтя сочилась черная жидкость, но, отделившись от тени, она стала красной, и Уилл понял, что это кровь.
– Открытый перелом. Мы должны отнести вас обратно, в больницу.
Кроули покачал головой:
– Нет необходимости – да и времени тоже. – Он повернул голову к Йидаму:
– Лучше вправь мне ее.
Монстр кивнул и подошел к Кроули с другой стороны. Уилл подвинулся; Йидам присел и положил маленькие, более тонкие руки по обеим сторонам раны.
– Я не могу тебя прочитать; ты закрыт для меня.
Уилл ощущал опасения Йидама, но от Кроули не исходило абсолютно ничего.
– Ему нужно сделать рентгеновский снимок и наложить гипс.
Кроули покачал головой и замычал от боли.
– Не надо особенно мудрствовать. Просто вправь ее так, чтобы края кости сошлись достаточно близко. Я могу немного воздействовать на нее, чтобы она срослась правильно.
– Откройся мне, и я все сделаю.
– Нет. – Кроули посмотрел Йидаму в глаза, и – Уилл был уверен – в глазах гиганта на миг вспыхнул серебряно-синий огонь.
Йидам напрягся, потом медленно склонил голову, соглашаясь.
– Ты мудр. Я сделаю, как ты просишь. – Он схватил руку Кроули у запястья и у локтя могучими верхними руками. Сузив глаза, он рывком сблизил руки и слегка повернул кисти.
Кроули пронзительно закричал, потом осторожно втянул в себя воздух. Он ничего не говорил, только дышал часто и неглубоко, словно мелкий зверек. Все говорило о том, что этот человек испытывает сильную боль, но Уилл не мог ничего уловить. Способность чувствовать боль и беспокойство других была у Уилла, сколько он себя помнил. Он считал ее совершенно естественной и присущей всем. Только теперь, не сумев уловить эмоций Кроули, Уилл осознал, насколько удивителен его дар.
Кроули сел, по-прежнему прижимая руку к груди.
– Там наверху, в склоне холма, есть пещера.
Если ты, Викрам, отнесешь туда Койота, я позабочусь, чтобы его никто не потревожил, пока он не выздоровеет.
– Вы хотите остаться здесь и охранять его, пока у вас не заживет рука? – спросил Уилл.
Человек-тень покачал головой:
– Нет. Свойства этого измерения таковы, что моя рука будет как новенькая через день-другой, а в Фениксе тем временем пройдет не больше нескольких минут. Исцеление Койота займет куда больше времени. Я не могу оставаться здесь и ждать, пока к нему вернется сознание и отрастет новая рука. В последний раз я приходил сюда лечиться от весьма распространенного недуга – от старости. У меня нет ни малейшего желания снова пережить период полового созревания.
Кроули протянул здоровую руку, и Уилл помог ему подняться. Йидам понес Койота к пещере в травянистом холме, а Кроули показал Уиллу узенькую тропинку.
– Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Уилл поднялся вслед за ним на гребень короткого горного кряжа. Оттуда открывался вид на широкую долину. С этой высокой точки мир, в который они попали, имел вид чаши размером не больше четырнадцати миль в поперечнике. Глядя на реки, деревья и луга с буйволами, Уилл вспомнил картинки из книжки про Троянскую войну и Одиссея. Купол неба накрывал чашу по краям горизонта, и создавалось впечатление, будто какой-то безумный бог вырезал кусок из Греции и слепил из него новый мир, используя в качестве формы гигантскую выдолбленную тыкву.
Это впечатление усилилось, когда Уилл присмотрелся к большому плоскому камню, поднимающемуся над поверхностью реки, которая текла по долине. На камне, прикованный цепью, лежал невероятных размеров гуманоид. Его курчавые темные волосы и густая борода напомнили Уиллу мужчин, изображенных на древнегреческих урнах. В землю рядом с головой гиганта было воткнуто копье, у его ног лежал бронзовый щит.
Кроули показал на горные вершины, окрашенные первыми лучами солнца.
– Рассвет. Сейчас они на него набросятся.
Прежде чем Уилл успел задать вопрос, воздух наполнился скрежетом металла. Уилл повернулся и увидел целую стаю стервятников, летевших к долине. Хотя двигались они грациозно, как настоящие птицы в полете, он разглядел, что это механизмы, созданные при помощи шестеренок, звездочек и пружин. Их головы, тела и приваренные к ним крылья были выкованы с невероятным мастерством. Твари хищно клацали изогнутыми клювами и оглашали долину механическими криками.
Три металлические птицы описали круг над пришельцами. Уилл потянулся к оружию, но Кроули удержал его руку.
– Не беспокойся. Ты все равно не сможешь вывести их из строя, а мы их не интересуем. Их создатель заложил птичкам простую программу: когда солнце на небе, они кормятся Титаном. Другими словами, обед для них – самое крупное существо в измерении.
Но Уилл все равно чувствовал себя неуютно до тех пор, пока трио механических хищников не устремилось в долину к Титану Титию.
– Кажется, клювы у них не особенно-острые.
– Да, бронза печально известна тем, что ее нельзя как следует заточить. – Хищники опустились и начали терзать Титана, а Кроули добавил:
– Не думаю, впрочем, чтобы острые клювы и хоть какое-то облегчение его боли были частью программы.
Исступленный рев Титана эхом прокатился по долине. Стервятники разодрали его живот от груди до пупка и начали рвать внутренности.
Уилл отвернулся, когда две окровавленные птицы прыгнули Титану на грудь и вырвали по куску печени.
– Разве возможно, чтобы такие архаичные механизмы действовали подобным образом? Это магия?
Кроули пожал плечами:
– Такова природа этого места, и этим все сказано. У разных измерений, созданы они или возникли случайно, свои физические законы, свое течение времени, свои причинно-следственные связи.
Уилл сложил руки на груди.
– И свои опасности?
– И свои опасности. – Кроули посмотрел в направлении пещеры; Йидам уже возвращался. – Вы с Йидамом убедитесь в этом, когда будете искать подходящий для нас плацдарм. Желаю вам удачи.
– Спасибо. – Уилл нахмурился. – А что будете делать вы, когда мы отправимся на разведку?
– Подлечусь немного, – засмеялся Кроули. – А потом покажу "Воинам Арийского Мирового Союза", что у Земли тоже есть свои опасности.
Глава 12
Уилл сосредоточился на дыхании и позволил Йидаму увести себя из измерения Тартара. Он не стал закрывать глаза, но, когда крики проклятий грека стихли, все заволокло черным туманом. Уилл заморгал, но все равно ничего не видел – пока через несколько шагов перед его глазами не возник удручающе красный мир. Горячий ветер донес до него тяжелый липкий запах горящих свечей.
Пейзаж подрагивал, словно мираж в пустыне, но Уилл понял: то, что он видит, – не иллюзия.
Казалось" этот мир сделан из полужидкого воска.
Справа от него медленно стекал с холма густой непрозрачный ручей; потом на его поверхности появилась трещина, и на башмаки Уилла упала капля воска.
Йидам опустился на колено, окунул палец в жидкость, потом поднес руку к лицу, понюхал палец и лизнул его.
– Воск.
Уилл нахмурился:
– Мир из воска? Как он мог возникнуть?
Йидам пожал плечами:
– Можно придумать сколько угодно объяснений. Возможно, это могильник, хранящий весь воск, который пропадает при изготовлении форм для отливки металла.
Индеец хихикнул:
– Мне бы никогда не пришло в голову такое объяснение. – Он посмотрел под ноги. Лужа воска у его башмаков начала застывать. – По-моему, этот мир недостаточно стабилен для наших целей.
Йидам покачал головой:
– А жаль. В этом измерении много избыточной энергии, которая нам очень нужна. Но его неустойчивость доставит нам массу неприятностей, в этом ты прав. И все же хорошо, что мы его обнаружили. Возможно, энергия просачивается отсюда в соседние измерения. Это сильно облегчило бы нашу задачу.
Уилл вытащил ногу из застывшей лужи.
– Ну, отправляемся дальше?
Йидам кивнул и осторожно сжал правое запястье Уилла нижней левой рукой. Два шага вперед – и восковой мир раздвинулся, словно занавес. Они вступили в серую мглу, повеяло холодом, потом сумрак развеялся, и они оказались в зеленом мире пологих холмов. В сердце травянистой долины лениво бежал зеленый поток. Двойное солнце омыло их теплом весеннего полдня.
– Недурно. – Уилл присел на корточки и провел рукой по высокой траве. – Черт! Да это осока! – Он поднял окровавленные пальцы и показал Йидаму.
Йидам хмыкнул, но Уилл его не услышал, потому что в этот момент журчание ручья сменилось ритмичным щелканьем. Повернувшись спиной к ветру, Уилл посмотрел на поток и увидел, что тот изменил русло. Одна часть реки продолжала течь к горизонту, другая отделилась от нее и потекла вверх, на холм, где они стояли.
У Уилла отвисла челюсть, когда он понял, что на самом деле представляет собой поток. Миллионы и миллионы переливчатых зеленых жуков покинули долину и неумолимо надвигались на двух путешественников. Там, где поток разделялся надвое, зеленый ковер превратился в полосатый: нетронутые участки перемежались тропинками с примятой осокой и камнями, отполированными до блеска лапками несметного воинства насекомых.
– По-моему, это место нам не подходит. – Йидам схватил Уилла за талию и без усилий прыгнул вперед. Уилл вздрогнул, полагая, что прыжок Йидама приведет их прямо в гущу потока но дыра в новое измерение поглотила их прежде, чем они коснулись земли.
Они приземлились в сумрачном мире с голубыми растениями и обширными лесистыми долинами. Тут было прохладнее, чем в предыдущих двух измерениях, и ветерок предвещал вечерние заморозки. Уилл посмотрел на синее небо, подернутое легкой дымкой, и увидел, что солнце этого мира кажется довольно маленьким. "Скорее всего оно находится дальше от планеты, чем наше Солнце от Земли", – решил он.
Йидам поставил его на сине-зеленую поверхность скалы.
– Пожалуй, какое-то время нам тут нечего опасаться. С тобой все в порядке?
Уилл кивнул. Торс у него немного побаливал в том месте, где его обхватил Йидам, но Уилл понимал, что боль скоро пройдет. Рука уже не кровоточила. Посмотрев на лазурную саванну, простиравшуюся внизу, Уилл увидел что-то похожее на стадо, неторопливо бредущее по лугу, и стаю плотоядных, которые спали в тени высокого дерева.
– Похоже на картинку из старого фильма про Тарзана, раскрашенную любителем голубого цвета.
Йидам улыбнулся, но скорее из вежливости, а не потому, что оценил шутку., Во всяком случае, Уилл не уловил в его эмоциях понимания. Йидам осторожно взял руку Уилла и осмотрел порезы.
– Неглубокие.
Уилл кивнул:
– Вы хотите их залечить?
– Залечить?
Уилл нахмурился:
– Я думал, вы умеете. Раджани – она ведь ваша дочь, не правда ли? – залечила Хэлу две огнестрельные раны. Эти порезы, должно быть, пустяк для вас.
Йидам присел на корточки, и его глаза оказались на уровне глаз Уилла.
– Да, она умеет делать такие вещи. Но это не наследственная черта, а приобретенный навык. Я никогда не учился этому искусству. И – да, полагаю, она моя дочь.
– Полагаете? Мне кажется, в таких вещах сложно ошибиться.
Йидам рассмеялся.
– Она действительно продукт объединения моего генетического материала и генетического материала женщины моей расы, которая была моей женой. Я хорошо знал их обеих, мы жили одной семьей, пока дочь не стала подростком.
Потом все изменилось.
Индейца озадачили эмоции, хлынувшие из Йидама. Он различил в них родительскую гордость и любовь, что было естественно, но под ними таилось другое течение: сложное смутное чувство с примесью страха.
– Что изменилось? Она же по-прежнему ваша дочь.
– Правильно, но я больше не ее отец. – Йидам пожал плечами. – Когда я был ее отцом, меня звали Викрам, и я не так уж сильно отличался от тебя или Кроули – только цвет кожи другой да золотистый рисунок на теле. Ночью, в подходящей одежде, я мог бы сойти за человека.
Когда Темные Властелины открыли пути к Земле я нашел убежище в Кангенпо, тибетском монастыре, который защитил меня от влияния Темных Властелинов. К несчастью, это дорого мне обошлось. Я попал в центр очень специфической религиозной системы, приверженцы которой очень сильны по части внушения.
– Я не совсем понимаю…
– Мы – раса психоимитаторов. Мы меняемся, подобно хамелеонам, имитируя доминирующую форму жизни в окружающем нас мире. Эта способность обычно пропадает у нас в раннем возрасте, но я был адептом философско-религиозной системы, практиковавшей особый вид медитаций, которые позволяли нам изменять и улучшать себя. Обычно такие медитации проводят в изоляции, потому что способность к изменению делает нас очень чувствительными к внешнему влиянию. – Йидам поднял нижние руки и погладил свои клыки. – Я спрятался в монастырском гонкханге, пространстве под алтарем главного божества. Это место издавна считается жилищем Йидама, духа, охраняющего храм. Монахи – а у этих монахов исключительно сильная воля и непоколебимая вера – силой своих молитв изменили меня. Их влияние превратило меня из Викрама, отца Раджани, в их Йидама.
Уилл опустился на колени и подобрал голубой голыш.
– Но вы же по-прежнему считаете ее своей дочерью.
– Так-то оно так, но я изменился не только внешне. Приняв форму духа-хранителя, я научился думать, как он. – Йидам замялся, потом решился:
– Время, проведенное в монастыре, преобразило меня. Хотя я по-прежнему горжусь своей дочерью и люблю ее, я настолько изменился, что больше не способен ее понимать.
Пейзаж подрагивал, словно мираж в пустыне, но Уилл понял: то, что он видит, – не иллюзия.
Казалось" этот мир сделан из полужидкого воска.
Справа от него медленно стекал с холма густой непрозрачный ручей; потом на его поверхности появилась трещина, и на башмаки Уилла упала капля воска.
Йидам опустился на колено, окунул палец в жидкость, потом поднес руку к лицу, понюхал палец и лизнул его.
– Воск.
Уилл нахмурился:
– Мир из воска? Как он мог возникнуть?
Йидам пожал плечами:
– Можно придумать сколько угодно объяснений. Возможно, это могильник, хранящий весь воск, который пропадает при изготовлении форм для отливки металла.
Индеец хихикнул:
– Мне бы никогда не пришло в голову такое объяснение. – Он посмотрел под ноги. Лужа воска у его башмаков начала застывать. – По-моему, этот мир недостаточно стабилен для наших целей.
Йидам покачал головой:
– А жаль. В этом измерении много избыточной энергии, которая нам очень нужна. Но его неустойчивость доставит нам массу неприятностей, в этом ты прав. И все же хорошо, что мы его обнаружили. Возможно, энергия просачивается отсюда в соседние измерения. Это сильно облегчило бы нашу задачу.
Уилл вытащил ногу из застывшей лужи.
– Ну, отправляемся дальше?
Йидам кивнул и осторожно сжал правое запястье Уилла нижней левой рукой. Два шага вперед – и восковой мир раздвинулся, словно занавес. Они вступили в серую мглу, повеяло холодом, потом сумрак развеялся, и они оказались в зеленом мире пологих холмов. В сердце травянистой долины лениво бежал зеленый поток. Двойное солнце омыло их теплом весеннего полдня.
– Недурно. – Уилл присел на корточки и провел рукой по высокой траве. – Черт! Да это осока! – Он поднял окровавленные пальцы и показал Йидаму.
Йидам хмыкнул, но Уилл его не услышал, потому что в этот момент журчание ручья сменилось ритмичным щелканьем. Повернувшись спиной к ветру, Уилл посмотрел на поток и увидел, что тот изменил русло. Одна часть реки продолжала течь к горизонту, другая отделилась от нее и потекла вверх, на холм, где они стояли.
У Уилла отвисла челюсть, когда он понял, что на самом деле представляет собой поток. Миллионы и миллионы переливчатых зеленых жуков покинули долину и неумолимо надвигались на двух путешественников. Там, где поток разделялся надвое, зеленый ковер превратился в полосатый: нетронутые участки перемежались тропинками с примятой осокой и камнями, отполированными до блеска лапками несметного воинства насекомых.
– По-моему, это место нам не подходит. – Йидам схватил Уилла за талию и без усилий прыгнул вперед. Уилл вздрогнул, полагая, что прыжок Йидама приведет их прямо в гущу потока но дыра в новое измерение поглотила их прежде, чем они коснулись земли.
Они приземлились в сумрачном мире с голубыми растениями и обширными лесистыми долинами. Тут было прохладнее, чем в предыдущих двух измерениях, и ветерок предвещал вечерние заморозки. Уилл посмотрел на синее небо, подернутое легкой дымкой, и увидел, что солнце этого мира кажется довольно маленьким. "Скорее всего оно находится дальше от планеты, чем наше Солнце от Земли", – решил он.
Йидам поставил его на сине-зеленую поверхность скалы.
– Пожалуй, какое-то время нам тут нечего опасаться. С тобой все в порядке?
Уилл кивнул. Торс у него немного побаливал в том месте, где его обхватил Йидам, но Уилл понимал, что боль скоро пройдет. Рука уже не кровоточила. Посмотрев на лазурную саванну, простиравшуюся внизу, Уилл увидел что-то похожее на стадо, неторопливо бредущее по лугу, и стаю плотоядных, которые спали в тени высокого дерева.
– Похоже на картинку из старого фильма про Тарзана, раскрашенную любителем голубого цвета.
Йидам улыбнулся, но скорее из вежливости, а не потому, что оценил шутку., Во всяком случае, Уилл не уловил в его эмоциях понимания. Йидам осторожно взял руку Уилла и осмотрел порезы.
– Неглубокие.
Уилл кивнул:
– Вы хотите их залечить?
– Залечить?
Уилл нахмурился:
– Я думал, вы умеете. Раджани – она ведь ваша дочь, не правда ли? – залечила Хэлу две огнестрельные раны. Эти порезы, должно быть, пустяк для вас.
Йидам присел на корточки, и его глаза оказались на уровне глаз Уилла.
– Да, она умеет делать такие вещи. Но это не наследственная черта, а приобретенный навык. Я никогда не учился этому искусству. И – да, полагаю, она моя дочь.
– Полагаете? Мне кажется, в таких вещах сложно ошибиться.
Йидам рассмеялся.
– Она действительно продукт объединения моего генетического материала и генетического материала женщины моей расы, которая была моей женой. Я хорошо знал их обеих, мы жили одной семьей, пока дочь не стала подростком.
Потом все изменилось.
Индейца озадачили эмоции, хлынувшие из Йидама. Он различил в них родительскую гордость и любовь, что было естественно, но под ними таилось другое течение: сложное смутное чувство с примесью страха.
– Что изменилось? Она же по-прежнему ваша дочь.
– Правильно, но я больше не ее отец. – Йидам пожал плечами. – Когда я был ее отцом, меня звали Викрам, и я не так уж сильно отличался от тебя или Кроули – только цвет кожи другой да золотистый рисунок на теле. Ночью, в подходящей одежде, я мог бы сойти за человека.
Когда Темные Властелины открыли пути к Земле я нашел убежище в Кангенпо, тибетском монастыре, который защитил меня от влияния Темных Властелинов. К несчастью, это дорого мне обошлось. Я попал в центр очень специфической религиозной системы, приверженцы которой очень сильны по части внушения.
– Я не совсем понимаю…
– Мы – раса психоимитаторов. Мы меняемся, подобно хамелеонам, имитируя доминирующую форму жизни в окружающем нас мире. Эта способность обычно пропадает у нас в раннем возрасте, но я был адептом философско-религиозной системы, практиковавшей особый вид медитаций, которые позволяли нам изменять и улучшать себя. Обычно такие медитации проводят в изоляции, потому что способность к изменению делает нас очень чувствительными к внешнему влиянию. – Йидам поднял нижние руки и погладил свои клыки. – Я спрятался в монастырском гонкханге, пространстве под алтарем главного божества. Это место издавна считается жилищем Йидама, духа, охраняющего храм. Монахи – а у этих монахов исключительно сильная воля и непоколебимая вера – силой своих молитв изменили меня. Их влияние превратило меня из Викрама, отца Раджани, в их Йидама.
Уилл опустился на колени и подобрал голубой голыш.
– Но вы же по-прежнему считаете ее своей дочерью.
– Так-то оно так, но я изменился не только внешне. Приняв форму духа-хранителя, я научился думать, как он. – Йидам замялся, потом решился:
– Время, проведенное в монастыре, преобразило меня. Хотя я по-прежнему горжусь своей дочерью и люблю ее, я настолько изменился, что больше не способен ее понимать.