Степанычев Виктор. Пули над сельвой

   Де ла Котес замолчал на некоторое время. Его взгляд был прикован к фотографии, лежащей на столе.
   – Может быть, он сделал правильно, что не дал мне влезть в политику и, тем более, связаться с КГБ, – угрюмо сказал де ла Котес. – Но он лишил меня Аси. И, как сейчас оказалось, не только ее... Через полтора года отца не стало. Мне пришлось возглавить семейный бизнес. Работа отнимала много времени, но я не забывал о своей любви. Я посылал запросы, но они оставались без ответа или приходили отписки, что адресат не значится или его не могут найти. Подобные письма приходили из института, где училась Ася, из Инюрколлегии, из посольства, из ваших органов... Через некоторое время отношения с Советским Союзом у Парагвая ухудшились и на запросы вообще перестали отвечать. Прошло несколько лет, я женился, и появилась на свет София. Мы жили с ее матерью дружно, но назвать эту жизнь счастливой я не мог. Подспудно я продолжал думать о той потерянной мною девушке, которую я продолжал любить. Потом не стало Асунты... Лишь один человек на этом свете скрашивал мое существование – София. Ее брак был неудачен, муж оказался негодным и нечестным человеком и по отношению к Софии, и ко мне. Я очень бы хотел иметь сына или внука, чтобы кто-то из них продолжил мое дело...
   – У Софии ваш характер, – вмешался Веклемишев. – Она даст фору любому мужчине. А еще у вас есть маленькая Асунта. И вам не стоит оправдываться ни перед людьми, ни перед собой за то, что вы сделали и как прожили свою жизнь.
   – Наверное, вы правы, – согласился де ла Котес. – Но все равно прошлое преследует меня. Предав однажды... А ведь все могло быть по-другому.
   – Цепь случайностей, – напомнил сеньору Санчесу Франсиско его слова Вадим. – И за все в этом мире надо платить.
   Де ла Котес поднял глаза на Вадима. Его глаза, казалось, молили сжалиться над ним. Веклемишев спокойно выдержал этот взгляд. Сеньор Санчес Франсиско опустил глаза на стол, на фотографию.
   – В начале девяностых, когда старшей Асунты уже не было в живых, я дал поручение своему секретарю найти Асю. Россия стала открытой, но прошло столько лет, и я мог надеяться только на чудо. И его не случилось. Следы Аси нашлись, но и она к тому времени уже покинула этот мир. Финита... Будто какой-то рок преследует меня. Две женщины, которые были близки мне, покинули этот мир...
   – Их уже не вернешь, – глухо сказал Веклемишев. – Что написано в Книге Судеб, не нам менять...
   – На все его воля! – вздохнул де ла Котес. – Так чем я могу вам, полковник, помочь, чтобы вы помогли мне, уж извините за подобный каламбур.
   – Нам необходимо вычислить, где укрывается Мигель Хименес, – перешел на деловую тему Вадим. – Он связывался с вами по телефону и никак иначе?
   – Да, по этому телефону, – кивнул де ла Котес на аппарат, стоящий на его столе, но тут же поправился: – Нет, один звонок пришел на мобильный.
   – Сколько по времени продолжались ваши разговоры?
   – Когда Хименес позвонил первый раз, мы с ним говорили... – де ла Котес задумался, – порядка пяти-семи минут. Все остальные разговоры продолжались не более минуты.
   – Боялся, что его засекут, – констатировал Веклемишев. – Но в любом случае единственной возможностью выйти на Хименеса будет постановка на прослушивание ваших телефонов. Естественно, с вашего же разрешения.
   – Но некоторые разговоры, которые я веду, являются строго конфиденциальными, и мне бы не хотелось, чтобы их содержание стало известно кому бы то ни было, включая в это число и структуры безопасности, – тоном, не терпящим возражений, произнес де ла Котес.
   – Я думаю, это сделать несложно, – быстро среагировал на вводную Веклемишев. – Оставьте резервные номера, которые не войдут в число прослушиваемых. Они постоянно будут отключены, и Хименес по ним не сумеет связаться с вами. Зато вы, включив, сможете воспользоваться ими в любую минуту для самого секретного разговора. Если последует входящий звонок такого же рода, его следует перевести на тот же резервный телефон. Я думаю, подобное неудобство продлится не слишком долго.
   – Это приемлемое решение, – согласился де ла Котес. – Я дам команду моему начальнику службы безопасности, чтобы он согласовал с вами этот вопрос. Еще какие мероприятия вы планируете?
   – Хименесы объявлены в международный розыск. Их фотороботы разосланы по всему миру. К поискам подключился Интерпол, – доложил Веклемишев. – Но, я считаю, они где-то рядом и ждут, что вы сломаетесь и выплатите им деньги за молчание. Исходя из этого предположения, следует, что основная тяжесть работы по их розыску ляжет на мои плечи. Я считаю поимку Хименесов делом моей чести.
   – Я желаю вам успехов, полковник! – сказал де ла Котес. По построению фраза была законченной, но он ее произнес так, будто хотел еще что-то сказать.
   – Я постараюсь сделать все возможное, что от меня зависит, сеньор де ла Котес, – не дождавшись продолжения фразы, поднялся со стула и откланялся Веклемишев. – И еще... – Он достал из кармана карточку «Олимпика» и положил ее на стол перед хозяином дома. – Благодарю вас, сеньор, карточка меня очень выручила. С ее помощью я приобрел этот смокинг, чтобы явиться к вам на прием. Больше она мне не понадобится.
   – Перестаньте, сеньор Веклемишев! Оставьте ее себе. К чему эти условности? – поморщился де ла Котес.
   – Благодарю вас! – еще раз повторил Вадим. – Позвольте откланяться!
   Он кинул вниз подбородок, повернулся и пошел к двери.
   – Вадим! – очень громко раздался за спиной голос де ла Котеса.
   Он впервые назвал его просто по имени, без приставки «сеньор», и прозвучало это совсем по-русски, так что Веклемишев едва не вздрогнул от неожиданности. Он застыл на месте и медленно повернулся к хозяину дома.
   – Вадим, у вас есть семья? – тихо спросил де ла Котес.
   – Да, конечно, – просто ответил Веклемишев. – Мою жену зовут Надеждой. У меня приемная дочь и сын Василий двух с половиной лет от роду.
   – Надежда... Василий... – повторил де ла Котес. – Я могу сделать вашей жене подарок? Нет, нет, не отказывайтесь! Это даже не подарок, а то, что принадлежит ей по праву.
   – Что – по праву?.. – удивился Вадим.
   Де ла Котес взял в руки бювар и достал из него нечто совсем небольшое и протянул Веклемишеву. Яркий свет от люстры, преломившись в гранях огромного бриллианта, вправленного в перстень, брызнул в его глаза.
   – Я не могу принять такого подарка, – отрицательно качнул головой Веклемишев.
   – Повторяю еще раз, – голос сеньора Санчеса Франсиско прозвучал жестко, – что это не подарок, а то, что должно принадлежать вашей жене. Перстень – фамильная драгоценность семьи де ла Котесов. Мужчины нашего рода дарили его своим женам. Он передается из поколения в поколение уже не одно столетие.
   – Значит, перстень должен принадлежать Софии, – попытался возразить Веклемишев.
   – Его носят жены семьи де ла Котес, – высокомерно вскинул голову сеньор Санчес Франсиско. – И вы наденете перстень на руку своей супруге. И ваш сын, когда придет его время, вручит эту фамильную драгоценность своей невесте. Молчите, ни слова больше! Возьмите перстень и уходите!
   Повинуясь, Вадим шагнул к де ла Котесу и принял из его рук драгоценность. Вновь их глаза встретились. Несколько секунд длилось молчание. Веклемишев медленно склонил голову перед сеньором Санчесом Франсиско, повернулся и вышел из кабинета.

Глава 10
Все так!

   Веклемишев косился на Жака Дюрана, и его разбирал смех. Лицо у человека-горы выглядело слишком серьезным. Шеф дулся на Вадима уже вторые сутки. Пользуясь мандатом ООН и подключив все свои связи по линии Интерпола, Дюран устроил такую прослушку телефонов и электронных коммутационных линий в поместье де ла Котеса и его офисе, которой еще никто и никогда в истории слежки не удостаивался. Разведывательные спутниковые системы слежения четырех держав, из которых как минимум две претендовали на приставку «супер», вцепились в телефонные и эфирные линии Парагвая и прилегающих к нему государств, заодно накрыв частым неводом всемирную паутину Интернета. Сотни людей на станциях слежения и командных пунктах управления полетами днем и ночью пытались поймать тот момент, когда Дон свяжется со своим бывшим подопечным Санчесом.
   Будто почуяв слежку, Хименес лишь однажды вышел на связь с де ла Котесом. Разговор продолжался недолго, всего тридцать четыре секунды, и велся в ультимативной форме. Мигель-Дон заявил, что его терпение закончилось, и если в течение пяти суток де ла Котес не согласится перевести десять миллионов долларов на банковский счет, который он ему укажет, то средства массовой информации получат компрометирующие данные на сеньора Санчеса Франсиско как бывшего, а возможно, и действующего агента КГБ-ФСБ, а также откроется правда о порочащих его родственных связях, которые тот долгое время скрывал от общественности.
   Трудно сказать, действительно ли Хименес думал, что испугает де ла Котеса компроматом, который он собирался представить на всеобщий суд. Веклемишев больше склонялся к тому, что супружеской чете просто некуда было отступать, и они решили идти до конца.
   Спутниковые системы, способные разглядеть с космической высоты на Земле горелую спичку и поймать пришедший из глубин Вселенной шепот далекой звезды, за столь короткий отрезок времени телефонного разговора определили лишь район, откуда звонил Хименес, очертив на карте Южной Америки круг радиусом в несколько сотен тысяч квадратных миль. Он захватывал Парагвай всей своей территорией, частями – Бразилию, Боливию, Аргентину и Уругвай, а также достаточно большой кусок акватории Атлантического океана, прилегающей к южноамериканскому континенту.
   После бессонной ночи, проведенной в размышлениях, Вадим оставил Жака Дюрана созерцать в своем кабинете очерченный фиолетовым фломастером на карте мира неровный круг, больше похожий на огурец, и с его хмурого согласия потратил световой день на полеты в Бразилиа и обратно. Данный вояж понадобился ему для встречи с... таксистом Габриэлем. Веклемишев ввел своего нового друга в курс дела насчет спутникового «круга» и попросил усилить старания при поиске террористов, убийц того самого Рамона, из-за безвременной кончины которого водители едва не затоптали Вадима. Масштабы предстоящей работы и площадь поисков Габриэля не смутили, тем более что кое-какие наметки у него уже появились. Он пообещал, что сделает все возможное и подключит к поискам коллег-таксистов не только Бразилии, но и всех сопредельных стран. На солидарность пролетариев, работников баранки и домкрата, и сделал ставку Веклемишев, посчитав, что для достижения цели все способы хороши. А еще он по простоте душевной прикинул, что число таксистов на тысячи «спутниковых» квадратных миль во много раз превышает количество агентов-следаков, а потому и вероятность положительного результата увеличивается примерно во столько же раз. Ему даже припомнилась бодрая советская песня про парней всей Земли, которые вместе бы собраться могли...
   Что самое смешное, через трое суток Габриэль позвонил Веклемишеву и сообщил, что таксисты обнаружили место, где скрывается супружеская чета террористов. Такси Хименесы не пользовались, однако кто-то из водителей засек их выходящими из машины в аэропорту Белу-Оризонти. Просчитав авиарейсы по направлениям и по времени суток, подключили коллег-таксистов в пунктах прилета. И в одном из них отыскался след Мигеля и Луизы, совершивших перелет на частном самолете.
   Убежище четы Хименес, которое смогли вычислить таксисты, также представляло собой почти правильный круг на карте, отличавшийся от своего спутникового собрата миниатюрными размерами. Живописная солнечная долина на стыке Парагвая, Бразилии и Аргентины располагалась на территории последней. Более ста лет в этом месте существовала колония переселенцев с Украины. Еще в начале двадцатого века в Аргентину приехали осваивать плодородную целину несколько семей эмигрантов из далекой бедной Малороссии. В тридцатые годы колония заметно пополнилась сбежавшими от голода черкасскими крестьянами, а еще через тринадцать лет в долине появились несколько десятков битых, но бравых парней из «знаменитой» украинской дивизии СС «Галичина».
   С той поры в колонии, сметя общинные крестьянские отношения, установился полувоенный порядок. Во главе поселения стоял ни больше ни меньше как «гетьман», представлявший собой главу исполнительной власти. Законодательным органом был опять же «круг», куда входили наиболее уважаемые «козаки» из числа зажиточных. Они и устанавливали законы и порядки для жителей колонии.
   Местные власти не вмешивались в жизнь «украинской» долины. Лишь дважды у колонистов возникали трения с законом, однако в обоих случаях вопросы решались, причем в их пользу. Первый раз это произошло в середине пятидесятых, когда колония, стала ощущать нехватку жизненного пространства для пастбищ и недостаток пахотной земли. Ничтоже сумняшеся, по решению «круга» колонисты прирезали себе склоны холмов, спускавшиеся в долину, и стали активно корчевать лес. Индейцы из деревни, располагавшейся за гребнем холмов, считавшие эти места своими, возмутились и, похватав копья и колья, пошли отвоевывать землю предков. Уже на перевале их встретили вооруженные колонисты. Они дали поверх голов аборигенов несколько очередей из «шмайссеров», «захованных» еще со службы в «Галичине», чем повергли индейцев в паническое бегство.
   Скандал получился изрядный. Скоро примчавшиеся на разборку из столицы чиновники были встречены со всем украинским радушием. Четыре дня и три ночи они «разбирали» конфликт из-за горы и неожиданно для себя и для индейцев обнаружили документы, по которым спорные земли еще полвека назад были отданы колонистам в вечное и безраздельное пользование. Правда, чернила, которыми была исполнена сия грамота, почему-то выглядели слишком свежими. Зато столичные чиновники выучили три украинских слова: «сало», «горилка» и «карбованцы».
   Вторая неприятность случилась в девяностых годах прошлого века. Она пришла с четвертой волной эмиграции. Пара новых поселенцев, бывший нефтяной дилер из Кременчуга и директор страховой компании из Белой Церкви, находившиеся в бегах от закона и партнеров по бизнесу, без ведома «круга» занялись транзитом наркотиков из Колумбии. Для опробования маршрута прогнали три малые партии кокаина, а потом замахнулись на более серьезный объем. Колонию они использовали в качестве перевалочной базы. Но на крупной партии «нефтяник» и «страховщик» едва не погорели. Разобравшись, что по их следу идут силы наркоконтроля и деваться им некуда, незадачливые наркодилеры кинулись к «гетьману». Тот покричал, потопал ногами, но своих сдавать не стал и позвонил кому следует. Отряд спецназа, шедший по следу транспорта с кокаином, неожиданно был остановлен на границе колонии приказом заместителя министра внутренних дел и отправлен на место постоянной дислокации. Неизвестно, пускал «гетьман» в ход вещие слова «сало» и «горилка», но, без сомнения, слово «карбованцы» сработало на высшем уровне.
   «Наркобароны» были нещадно и прилюдно пороты плеткой на майдане, после чего отправились на месяц на исправительные работы по выпасу быков. Канал же поставки кокаина перешел под юрисдикцию «круга», и скандалов больше по этому поводу не возникало. Зато в колонии появились вооруженные формирования «самообороны», которые установили жесткий контроль за границами поселения. Никто чужой без санкции «гетьмана» ни въехать, ни войти в колонию не мог, как и совершить обратные действия. Постоянно проводились учения. Все мужчины колонии были военнообязанными и приписаны к боевым «куреням».
   Каким образом смогли обосноваться в столь закрытом для чужих анклаве кубинец и грузинка, оставалось загадкой, однако было реальностью. Аргентинские спецслужбы едва ли не с радостью восприняли известие о том, что на территории колонии засели международные террористы. У них уже давно чесались руки растревожить осиное гнездо, да не было на то веской причины. Мелкие же зацепки глушились на уровне кабинета министров, где засела пара прикормленных лоббистов долинного «гетьмана». А радовались спецслужбисты от того, что недавно принятый парламентом закон о мерах по противодействию терроризму устанавливал, что в случае обнаружения террористов, для обеспечения оперативности в действиях, приказ на проведение операции по их захвату имеет право отдавать без согласования с высшим руководством страны начальник силового ведомства или его первый заместитель.
   С замом шефа службы безопасности Аргентины полковником Масольером Веклемишев имел честь познакомиться по работе. Создание банка данных на лиц, причастных к терроризму, возложенное на его отдел, продвигалось со скрипом. Вадим уже успел пару раз полаяться по телефону с полковником и потому был встречен им на аргентинской земле как свой: с дружескими объятиями и попытками поцелуев, от которых Вадим сумел увернуться.
   Затаенный гнев спецслужб на украинскую колонию, а точнее на беспредел, творившийся на ее территории, с каждым годом становившийся все более изощренным, был настолько силен, что в сейфе у Масольера уже давно лежал план штурма долины. Оперативный штаб к прилету Дюрана и Веклемишева был уже развернут на военном аэродроме в ста пятидесяти километрах от украинской колонии. Силы спецназа в составе двух батальонов коммандос, звена вертолетов боевой поддержки и трех эскадрилий винтокрылых транспортников находились здесь же и в любую минуту были готовы приступить к работе.
   На согласование плана операции ушло не более получаса. Было решено один батальон высадить с вертолетов на лесистом плато в четырнадцати километрах от колонии и тремя колоннами скрытно выдвинуться на позиции для штурма объекта. Второй батальон перекрывал коммуникации и подходы к колонии, а также выполнял роль резерва. Веклемишев и Дюран, как их ни отговаривал полковник Масольер, приняли решение идти в составе штурмующих групп.
   Появление Жака и Вадима в полной экипировке спецназовцами было встречено с откровенной иронией и солеными шуточками. Коммандос, расположившиеся на траве у взлетной полосы, наблюдали, как они выходили из самолета в светлых костюмах и при галстуках. Правда, Дюран заставил к себе относиться серьезно уже при посадке в вертолет. Он один без особых усилий закинул в грузовой отсек станину станкового миномета, к которой примеривались трое спецназовцев. Веклемишев проявил себя уже на марше после высадки. Вздыбившаяся на пути коммандос скальная гряда остановила колонну. Пока отцы-командиры думали, как ее обойти, а затем – форсировать движение, чтобы не опоздать к установленному сроку, Вадим скинул с себя бронежилет, повесил через плечо веревку и полез по отвесной скале. Через полчаса отряд коммандос, поднявшийся по канатам на гряду, продолжил свой путь.
   Веклемишев и Дюран шли в разных колоннах, но при занятии позиций снова встретились, заняв место в группе, имеющей боевую задачу захвата четы Хименесов.
   – Что-то не нравится мне это затишье, – толкнул в бок Дюрана Вадим. – Пора бы уже пойти докладам. Одолжи-ка мне бинокль.
   Они лежали в высокой траве у колючей проволоки, за которой располагались жилые строения колонии. Поселение было совсем не маленькое: порядка пяти десятков домов с приусадебными участками, несколько улиц, храм в центре, асфальтированные дороги, хозяйственные строения...
   Группа, в которой находились Дюран и Веклемишев, просочилась на территорию колонии и подобралась почти вплотную к самому крупному в поселении дому. В нем, по данным разведки, еще с вечера установившей наблюдение за передвижениями в колонии, находились Хименесы. Жак протянул Вадиму бинокль.
   – У тебя не спросили, когда докладывать, – сварливо прошептал Дюран. – Тебе бы только в заваруху влезть.
   – Не переживай, амиго, и на твоей высокотехнологической улице будет праздник, – подковырнул его Веклемишев.
   Дюран никак не мог успокоиться, что усилия специалистов по электронному и спутниковому слежению за Хименесами не дали результата и, более того, были посрамлены содружеством Вадима с таксистами.
   – Будет, будет праздник, не переживай, – буркнул в ответ Дюран. – А ты со своими партизанскими методами все равно далеко не уйдешь. С терроризмом наскоком не справиться.
   – Не надо! Вот чем не справиться с террористами, так это чистоплюйством некоторых, возомнивших себя великими. Кто бы мог подумать, что грязное чудо-више, с которым я познакомился в тюрьме на острове у сумасшедшего Россета, пытавшееся в одиночку победить едва не целый свет, будет мне рассказывать, как правильно бороться с террористами.
   – Та операция была так и задумана, – возразил ничуть не смутившийся Дюран. – Ловец на живца...
   – Или живец на ловца, – тихонько хохотнул Вадим и сразу посерьезнел.
   Он повел биноклем вправо и поплотнее прижал вставленную в ухо таблетку наушника.
   – Справа пост сняли, – прокомментировал он обстановку. – Слева тоже свободно. За парным патрулем с тыла наблюдают, ждут команду на его нейтрализацию. Охрану у ворот также стерегут. Часовой на вышке на прицеле у снайпера. По моему разумению, пора начинать.
   Дюран не успел прицепиться к последней фразе Вадима, как справа и слева от них зашевелилась трава, и несколько невидимых в зелени фигур в «лохматках» поползли к колючей проволоке.
   – Пошла команда на организацию проходов, – бросил Вадим Дюрану, – Минутная готовность к штурму.
   – Понял, готов! – кратко доложил Дюран и вытянул из кобуры пистолет.
   – Команда на штурм, – кинул Вадим, вскакивая на ноги.
   Трава буквально закипела, выбрасывая на поверхность бойцов в камуфляже. Они, согнувшись, бежали к проходам, проделанным в колючей проволоке, и, преодолев ее, рассыпались в стороны, цепью охватывая дом, в котором, по сведениям разведчиков, засели Хименесы. Все передвижения проходили при полном молчании. Бойцам была дана команда применять оружие лишь для защиты, в случае, если противник сам откроет огонь.
   С тыла поселка и от въездных ворот, где сейчас должны были обезвреживать пеший патруль и охрану, звуков стрельбы слышно не было. А вот часовой на вышке при виде штурмующих повел себя опрометчиво. Если бы парубок был разгильдяем и сейчас дремал на утреннем солнышке, возможно, и остался бы жив. Однако он в полном соответствии со своими обязанностями, разглядев с высоты вышки цепи штурмующих, рванул с плеча автоматическую винтовку.
   Практически неслышный хлопок прозвучал откуда-то справа сзади. Часовой на вышке дернулся и опустился за ограждение, так и не успев спустить курок. Снайпер сделал свое дело. Но все равно чисто сработать не удалось. Из-за домов послышался один выстрел, не стертый глушителем, за ним – другой. Взять Хименесов тихой сапой, похоже, не получилось.
   Вадим бежал к дому в цепи спецназовцев. Двое самых шустрых вырвались вперед. Они первые выскочили из-за угла особняка на просторную улицу. Здесь наблюдался сильный переполох. Женщины и мужчины вполне мирного селянского вида разбегались кто куда – по палисадникам и огородам. «Ховайся в жито!» – припомнилась Веклемишеву старая присказка.
   Неожиданно его взгляд поймал узкую спину невысокой женщины, улепетывающей вдоль заборчика от дома, который Веклемишева очень интересовал. Он не обратил бы на беглянку никакого внимания, если бы не был профессионалом: бежит и пущай бежит баба от развоевавшихся мужиков. Но ее ноги... Собственно, не сами ноги заинтересовали Вадима, а то, что они выделывали. Он наблюдал переступ «сиртаки» с готовностью в любой момент уйти с линии огня... Догадка пришла мгновенно.
   – Луиза! Стой! – что есть силы заорал Веклемишев. – Елизавета Амилахвари!..
   Женщина встала как вкопанная. Однако того, что случилось в следующую секунду, Вадим даже предположить не мог. Луиза прыгнула нырком в сторону и в развороте выбросила руку с пистолетом. Прозвучали два выстрела. От одного молча осел на землю один из спецназовцев, вырвавшихся на улицу впереди Вадима. Второй схватился за предплечье и застонал.
   Веклемишев напружинил ноги, готовый рвануться к Луизе, но неожиданно из-за его плеча раздалась короткая очередь. Террористка, приземлившаяся перекатом после нырка на клумбу с цветами за заборчиком как раз в этот момент вскакивала с земли, готовая скрыться за каменной пристройкой. Однако ей этого сделать не удалось. Автоматная очередь, перечертившая грудь, подломила ей колени. Елизавета-Луиза Амилахвари медленно опустилась на цветочный ковер.
   Вадим смачно высказал свое недовольство, естественно, на языке родных осин. Спецназовец, вероятно, тот, который уложил Луизу, уже вырвавшийся вперед, недоуменно оглянулся на него.
   – Все правильно сделал, служивый, – махнул ему рукой Вадим. – Прикрывай меня! И не стрелять!
   Винить бойца смысла не было. Он сделал все, как приказывали: применил оружие для защиты собственной жизни и жизни своих товарищей. А Вадиму «сиртаки» Луизы напомнило слова Рея, сказанные им в самолете, что пассажиры не знают, кто такая Луиза... Узнал! И лопухнулся, как ни крути...
   Он рванул к парадному подъезду, из которого, вероятно, и выскочила Луиза, пытаясь скрыться. Похоже, она была рядом с выходом, потому и смогла так быстро выбраться на улицу. На очереди был ее супруг, который должен находиться внутри дома. Мигеля-Дона хотелось взять живым, потому Веклемишев и дал команду спецназовцу прикрывать его. Он собирался взять террориста сам.