Страница:
Это было чистой правдой, но с долей недоговоренности. Он пропустил в названии института слово «военный».
– Вы собирались работать переводчиком в вашем торгпредстве? – выдал на хорошем английском «турист» и уперся в Вадима холодным взглядом.
– Нет, я направлен руководить отделом поставок российской авиационной техники, – сообщил Веклемишев также на языке туманного Альбиона и, разглядев поднятые вопросительно брови собеседника, пояснил: – У меня есть еще одно образование – коммерческое. Вам повторить сказанное мною на фарси или французском?..
Похоже, ответы удовлетворили «туриста». Он закрыл паспорт, сделал движение, будто хочет засунуть его себе в карман, но после секундного раздумья протянул его Веклемишеву.
– Вы сможете посадить наш «Боинг»? – перешел к конкретике угонщик.
– Попытаюсь это сделать, – честно сказал Вадим. – Я ужеговорил вашему коллеге, что прошел курс начальной летной подготовки на легкомоторных самолетах.
– То есть у вас нет опыта летной практики? – кисло констатировал угонщик.
– Я самостоятельно управлял самолетом... – Вадим прикинул на глазок, сколько может налетать дилетант, – тридцать два часа.
– Тридцать два часа полетов на помеле, – обреченно покачал головой угонщик.
– Я летал на «Як-18» и на «Сессне», – с искренней обидой в голосе выдал Вадим.
– Вам не кажется, что это авантюра? – криво усмехнулся пожилой. – Или вас томит жажда подвига?
– Это элементарное желание жить, – парировал укол Вадим.
– Ну что же, мотивация достойная, – после недолгой паузы согласился угонщик. – Тем более что выбора у нас нет. Да и с земли, думаю, нам помогут.
– Что случилось с экипажем? – спросил Вадим.
– Вас это не касается. Хотя... – пожилой пожал плечами. – В принципе это уже неважно. Кофе оказался слишком крепким для них.
– На что вы рассчитывали? – неожиданно вырвалось у Вадима.
– На кретина, – кивнул в сторону лежащего стюарда пожилой. – Этот сопляк должен был вести самолет. Не сумел справиться с бабой...
Вот и разрешилась загадка третьего выстрела. Перестрелки не было. А так как на роль «бабы» в первом классе претендовала лишь брюнетка, выходило, что именно она ранила стюарда из его же пистолета.
И случилось это, вероятно, когда парнишка, нейтрализовав телохранителей, вязал ее. Расслабился юноша и поломал все планы террористов.
Угонщик посмотрел на наручные часы и неодобрительно покачал головой.
– На разговоры нет времени, – властно бросил он и позвал женщину: – Луиза, оставь стюарда. Ему мы уже вряд ли чем поможем. Иди подмени Рея, он мне нужен здесь.
Женщина молча кивнула в ответ, поднялась и вышла из салона. Через минуту появился «европеец».
– Ты звал меня, Эд? – тревожно спросил альбинос. – Что-то случилось?
– Надо вытащить пилотов из кабины, чтобы не мешали, – сказал пожилой. – Помоги русскому устроиться. И сразу иди в салон. Я боюсь, что это стадо подумает, что Луиза слаба и им можно порезвиться. Нам достаточно трупов.
– Они не знают, кто такая Луиза, – усмехнулся Рей. – Если она рассердится...
– Этого я и боюсь. Поспеши, Рей, – поторопил его пожилой. – Подошел сеанс связи с «вышкой». Я сейчас попробую с ней связаться.
– Есть, мой дженераль, – шутливо козырнул «европеец» и махнул Веклемишеву: – За мной, амиго. Посмотрим, какой ты ас. Хотя нет, для начала проверим, хороший ли ты грузчик.
Итак, кое-какую информацию Вадим получил. Теперь он знал, как зовут трех угонщиков из четверых ему известных: Эд, Рей и Луиза. Жаль только, национальную принадлежность по их именам, как и раньше, вычислить возможности не представлялось. Рей мог быть как ирландцем, так и англичанином или американцем. Луиза виделась уроженкой как минимум трех континентов. А уж такое сокращение, как Эд предполагало немало развернутых имен: англосаксонские Эдуард и Эдмонд запросто превращались в испаноязычные Эдуардо и Эдмондо. А поковыряться в памяти, так и Эдвина можно вспомнить и Эдлока...
Более занимала фраза Эда о сеансе связи с «вышкой». «Вышкой» на летном сленге называли пункт управления полетами. Это было достаточно интересным пунктом. По всему выходило, что сообщники угонщиков «Боинга» находятся на «вышке» одного из аэродромов. Гражданского или военного? Неужели они обладают такой мощью, что смогли захватить не только самолет, но и организовать ему посадку в захваченном аэропорту. Нельзя исключить и того, что данная операция организована при участии государственных структур. Не очень верится, но возможно. Под прикрытием и не такое выделывают. Уж кому как не Викингу это знать.
Время для коротких раздумий было. Прежде чем взять в руки штурвал, Вадиму пришлось попотеть, помогая Рэю доставать из кресел пилотов и перетаскивать их в салон. Похоже, присадка к кофе не была смертельной. Оба летчика представляли собой ватных кукол, никак не реагировали на грубые действия при их транспортировке, но дышали ровно и загибаться, похоже, пока не собирались. Радиста и штурмана, а может – бортинженера «Боинга» Вадим не видел, их, видимо, оставили почивать на своих местах за пилотскими креслами.
Втаскивая в салон грузного второго пилота, Вадим встретился глазами с брюнеткой. Она безразлично-холодно выдержала его взгляд и отвернулась. Повторилась сцена, произошедшая у стойки контроля в аэропорту Майами. Опять в голову полезли мысли о причинах захвата самолета. Не укладывались действия этих парней в стандартную схему террористов.
Однако все мысли об угонщиках и их замыслах ушли, едва Вадим сел в пилотское кресло. Он занял место командира корабля. В правом кресле устроился Эд. Рея после перетаскивания пилотов он отправил в пассажирский салон. Свой пистолет Эд передал Луизе, которая заняла позицию в первом классе. Дверь в пилотскую кабину осталась открытой, и женщина держала Вадима в поле своего зрения. Видимо, ему еще не настолько доверяли, чтобы оставаться с ним один на один.
Пока Вадим осваивался, осматривал приборную доску, читал надписи, стараясь разобраться в многочисленных шкалах, тумблерах и ручках, пожилой пытался до кого-то дозвониться по обычному мобильнику.
Веклемишев несколько лукавил, когда говорил угонщикам, что он прошел начальную летную подготовку на легкомоторных самолетах. В действительности, каждый «отделец» проходил курс летного обучения. Их учили летать на всем, что может подниматься в воздух. Правда, настоящей учебой это назвать было трудно, больше подходил термин «натаскивание». Три дня теории, три дня работы на тренажерах и две недели практики полетов на различных типах летательных аппаратов. По темпам они сильно опережали знаменитый шестимесячный курс подготовки сталинских соколов времен Второй мировой войны: взлет-посадка, сержантские треугольники на петлицы и вперед, за орденами. Тактике воздушного боя учились уже на фронте. Тот, кто сумел выжить в первых воздушных боях, становился классным летчиком. По безжалостной статистике пропорция, особенно в начале войны, складывалась удручающая: один ас к двадцати пяти погибшим салажатам. Важна была победа – одна на всех. За ценой не стояли.
Натаскивали «отдельцев» качественно, да вот только Вадим проходил этот курс более десяти лет назад. Илетные навыки ему пришлось применить лишь однажды, в Сьерра-Марино. Тогда он угнал легкую двухмоторную амфибию и даже пролетел на ней километров десять-пятнадцать, пока не вытекло горючее из продырявленных пулями баков.
Он не старался вникнуть в назначение всех тумблеров, шкал, контрольных лампочек, в переизбытке теснившихся на приборных панелях. Веклемишев помнил наставление майора-инструктора, разглядевшего его растерянность перед великим множеством огоньков и стрелок, когда он оказался в кресле второго пилота учебного «Ту-16». До этого Вадим уже летал на спортивном «ЯКе»-спарке, на трудяге «Ан-2» и вертолете «Ми-6». Естественно, там приборов было намного меньше.
Майор усмехнулся в пшеничные усы и по-отечески похлопал по плечу курсанта-"сирийца", которого изображал Веклемишев. С целью особой секретности они тогда маскировались под спецов из дружественных стран. Это чтобы летуны лишних вопросов не задавали типа «откуда» и «зачем». А так взяли дополнительную подписку о неразглашении и приказали учить братьев меньших неразумных, строящих социализм, – и никаких проблем. Тем паче что обучаемые неплохо лопотали по-русски и переводчики им не требовались.
Насладившись эффектом, инструктор сделал размашистый жест в сторону приборных панелей, сунул Вадиму под нос открытую пятерню и стал загибать на ней пальцы.
– Тебе, парень, из всего этого изобилия надо знать и видеть пять вещей. Секи! Первое: альтиметр – датчик высоты; датчик скорости – два, авиагоризонт – три, шкала гирокомпаса – четыре, датчик горючего в баках – пять. Остальное – херня! Запомнил? В принципе особой разницы между ракетоносцем и «кукурузником» нет. Накручено больше, а смысл тот же самый.
– А штурвал, а ручки управления двигателем, система выпуска шасси, тормозные устройства. Их же тоже требуется знать и видеть... – попытался показать осведомленность «сириец».
– А вот на штурвал и РУДы любоваться незачем, ими работать надо. By компрене? – осведомился майор.
– Уи, – показал знание французского Вадим и согласился: – Надо работать! Остальное – херня.
Потрудились они тогда на славу. Полетали на всем, что может летать – с крыльями и без оных. Два ознакомительных полета на «Ту-16», наиболее близком по конструкции к «Боингу», в голове отложились, но не слишком отчетливо. Поэтому сейчас Вадиму приходилось вытаскивать из памяти полузабытые знания.
Кстати, инструкторы при прощании говорили, что толковые им курсанты попались. Все на лету схватывали. И с языком особых проблем не было. А в критических ситуациях запускали по матушке со всем прилежанием и практически без акцента. В общем, хорошие ребята.
Помня наставления майора, Вадим пробежал глазами по приборам и выхватил нужные шкалы и транспаранты. Табло автопилота горело красным огоньком, подтверждающим, что он сейчас в работе. Прямо под ним крупный красный тумблер включения. Авиагоризонт, датчики высоты с двумя стрелками, датчик скорости... Плохо, что градуировка в футах и узлах. Но с этим он справится, не такая уж и трудная арифметика. Вот этот рычаг посередине под приборной панелью – для выпуска шасси, что и подтверждено соответствующей надписью. Ручки управления двигателями, в сокращении – РУДы, под правой рукой. На табло указателя курса отметка сто тридцать три градуса. И означает это, что летят они на юго-восток.
Вроде все понятно. Дальнейшее изучение вождения «Боинга» пойдет в процессе полета. Немедленно отключать автопилот и брать управление на себя Вадим не собирался. Для этого следовало хотя бы знать, куда нужно вести самолет.
Неожиданно у него похолодело под ложечкой. До Веклемишева дошло, какую ответственность он на себя возложил. Вадим даже мотнул головой в попытке стряхнуть с себя наваждение, которое ему мерещилось. Но, увы, ничего не изменилось. Перед глазами по-прежнему подрагивали стрелки приборов, горели транспаранты с надписями, штурвал сам просился в руки, а в лобовом стекле виднелось изумительное в лазурной чистоте небо. Ни единого облачка до горизонта. Мечта пилота!
Вадим взглянул в левое окошко. Они по-прежнему летели над водой. Он прикинул время полета от Майами, курс и понял, что, вероятнее всего, ошибся, когда предполагал после взлета, что они летят над Мексиканским заливом. Вероятнее всего, трасса их «Боинга» пролегала над Атлантикой. Они ушли от Майами влево, обходя Кубу, Доминику и Барбадос, и сейчас двигались вдоль восточного побережья Южной Америки. Вадим посмотрел через голову Эда в правое остекление кабины, пытаясь разглядеть очертания суши. Но и там, кроме горизонта, ничего видно не было. Тут же в голову пришла мысль, что совсем необязательно они должны находиться над Атлантическим океаном. Самолет после взлета пилоты могли увести вправо и пересечь узкий перешеек земли по югу Мексики или пролететь через Гватемалу или Панаму. «Боинг» сейчас запросто мог двигаться вдоль тихоокеанского побережья тем же курсом. По времени полета не исключался ни тот, ни другой вариант.
Вадим в общих чертах знал, что ориентирование по карте, когда штурман рассчитывает курс и выводит самолет в заданную точку на цель, нынче используется, пожалуй, только военными. Управление гражданским авиационным движением осуществляется диспетчерской службой. Вероятнее всего, у пилотов есть расчеты полета по времени, высоте и курсу, но в любом случае полет контролируется и корректируется наземными службами. А уж при подлете к аэропорту назначения диспетчеры ведут самолет до самой посадочной полосы, уточняя курс и глиссаду снижения до той поры, пока пилот не увидит бетонку.
Веклемишев покосился на наушники с микрофоном, висевшие на подлокотнике кресла. Эд запретил ему надевать их. И кто же будет заводить «Боинг» на посадку? Та пресловутая «вышка», о которой упоминал пожилой угонщик. Неужели сеанс связи, о котором он говорил, будет вестись не по рации, а с помощью простого мобильника? На спутниковую трубку этот аппарат точно не тянул. И, кстати, Эд уже который раз набирал номер на мобильнике, однако связь не налаживалась.
Данный факт настораживал. Без наведения с земли он не сможет не то что посадить «Боинг», а даже вывести его на материк. Он стал уже гадать, где может находиться их самолет и с какой стороны располагается континент, именуемый Южной Америкой. Повернешь не на тот галс – и возврата нет. Жди потом, когда на горизонте появится Африка или Филиппины. Это если горючего хватит...
Глава 7
Глава 8
– Вы собирались работать переводчиком в вашем торгпредстве? – выдал на хорошем английском «турист» и уперся в Вадима холодным взглядом.
– Нет, я направлен руководить отделом поставок российской авиационной техники, – сообщил Веклемишев также на языке туманного Альбиона и, разглядев поднятые вопросительно брови собеседника, пояснил: – У меня есть еще одно образование – коммерческое. Вам повторить сказанное мною на фарси или французском?..
Похоже, ответы удовлетворили «туриста». Он закрыл паспорт, сделал движение, будто хочет засунуть его себе в карман, но после секундного раздумья протянул его Веклемишеву.
– Вы сможете посадить наш «Боинг»? – перешел к конкретике угонщик.
– Попытаюсь это сделать, – честно сказал Вадим. – Я ужеговорил вашему коллеге, что прошел курс начальной летной подготовки на легкомоторных самолетах.
– То есть у вас нет опыта летной практики? – кисло констатировал угонщик.
– Я самостоятельно управлял самолетом... – Вадим прикинул на глазок, сколько может налетать дилетант, – тридцать два часа.
– Тридцать два часа полетов на помеле, – обреченно покачал головой угонщик.
– Я летал на «Як-18» и на «Сессне», – с искренней обидой в голосе выдал Вадим.
– Вам не кажется, что это авантюра? – криво усмехнулся пожилой. – Или вас томит жажда подвига?
– Это элементарное желание жить, – парировал укол Вадим.
– Ну что же, мотивация достойная, – после недолгой паузы согласился угонщик. – Тем более что выбора у нас нет. Да и с земли, думаю, нам помогут.
– Что случилось с экипажем? – спросил Вадим.
– Вас это не касается. Хотя... – пожилой пожал плечами. – В принципе это уже неважно. Кофе оказался слишком крепким для них.
– На что вы рассчитывали? – неожиданно вырвалось у Вадима.
– На кретина, – кивнул в сторону лежащего стюарда пожилой. – Этот сопляк должен был вести самолет. Не сумел справиться с бабой...
Вот и разрешилась загадка третьего выстрела. Перестрелки не было. А так как на роль «бабы» в первом классе претендовала лишь брюнетка, выходило, что именно она ранила стюарда из его же пистолета.
И случилось это, вероятно, когда парнишка, нейтрализовав телохранителей, вязал ее. Расслабился юноша и поломал все планы террористов.
Угонщик посмотрел на наручные часы и неодобрительно покачал головой.
– На разговоры нет времени, – властно бросил он и позвал женщину: – Луиза, оставь стюарда. Ему мы уже вряд ли чем поможем. Иди подмени Рея, он мне нужен здесь.
Женщина молча кивнула в ответ, поднялась и вышла из салона. Через минуту появился «европеец».
– Ты звал меня, Эд? – тревожно спросил альбинос. – Что-то случилось?
– Надо вытащить пилотов из кабины, чтобы не мешали, – сказал пожилой. – Помоги русскому устроиться. И сразу иди в салон. Я боюсь, что это стадо подумает, что Луиза слаба и им можно порезвиться. Нам достаточно трупов.
– Они не знают, кто такая Луиза, – усмехнулся Рей. – Если она рассердится...
– Этого я и боюсь. Поспеши, Рей, – поторопил его пожилой. – Подошел сеанс связи с «вышкой». Я сейчас попробую с ней связаться.
– Есть, мой дженераль, – шутливо козырнул «европеец» и махнул Веклемишеву: – За мной, амиго. Посмотрим, какой ты ас. Хотя нет, для начала проверим, хороший ли ты грузчик.
Итак, кое-какую информацию Вадим получил. Теперь он знал, как зовут трех угонщиков из четверых ему известных: Эд, Рей и Луиза. Жаль только, национальную принадлежность по их именам, как и раньше, вычислить возможности не представлялось. Рей мог быть как ирландцем, так и англичанином или американцем. Луиза виделась уроженкой как минимум трех континентов. А уж такое сокращение, как Эд предполагало немало развернутых имен: англосаксонские Эдуард и Эдмонд запросто превращались в испаноязычные Эдуардо и Эдмондо. А поковыряться в памяти, так и Эдвина можно вспомнить и Эдлока...
Более занимала фраза Эда о сеансе связи с «вышкой». «Вышкой» на летном сленге называли пункт управления полетами. Это было достаточно интересным пунктом. По всему выходило, что сообщники угонщиков «Боинга» находятся на «вышке» одного из аэродромов. Гражданского или военного? Неужели они обладают такой мощью, что смогли захватить не только самолет, но и организовать ему посадку в захваченном аэропорту. Нельзя исключить и того, что данная операция организована при участии государственных структур. Не очень верится, но возможно. Под прикрытием и не такое выделывают. Уж кому как не Викингу это знать.
Время для коротких раздумий было. Прежде чем взять в руки штурвал, Вадиму пришлось попотеть, помогая Рэю доставать из кресел пилотов и перетаскивать их в салон. Похоже, присадка к кофе не была смертельной. Оба летчика представляли собой ватных кукол, никак не реагировали на грубые действия при их транспортировке, но дышали ровно и загибаться, похоже, пока не собирались. Радиста и штурмана, а может – бортинженера «Боинга» Вадим не видел, их, видимо, оставили почивать на своих местах за пилотскими креслами.
Втаскивая в салон грузного второго пилота, Вадим встретился глазами с брюнеткой. Она безразлично-холодно выдержала его взгляд и отвернулась. Повторилась сцена, произошедшая у стойки контроля в аэропорту Майами. Опять в голову полезли мысли о причинах захвата самолета. Не укладывались действия этих парней в стандартную схему террористов.
Однако все мысли об угонщиках и их замыслах ушли, едва Вадим сел в пилотское кресло. Он занял место командира корабля. В правом кресле устроился Эд. Рея после перетаскивания пилотов он отправил в пассажирский салон. Свой пистолет Эд передал Луизе, которая заняла позицию в первом классе. Дверь в пилотскую кабину осталась открытой, и женщина держала Вадима в поле своего зрения. Видимо, ему еще не настолько доверяли, чтобы оставаться с ним один на один.
Пока Вадим осваивался, осматривал приборную доску, читал надписи, стараясь разобраться в многочисленных шкалах, тумблерах и ручках, пожилой пытался до кого-то дозвониться по обычному мобильнику.
Веклемишев несколько лукавил, когда говорил угонщикам, что он прошел начальную летную подготовку на легкомоторных самолетах. В действительности, каждый «отделец» проходил курс летного обучения. Их учили летать на всем, что может подниматься в воздух. Правда, настоящей учебой это назвать было трудно, больше подходил термин «натаскивание». Три дня теории, три дня работы на тренажерах и две недели практики полетов на различных типах летательных аппаратов. По темпам они сильно опережали знаменитый шестимесячный курс подготовки сталинских соколов времен Второй мировой войны: взлет-посадка, сержантские треугольники на петлицы и вперед, за орденами. Тактике воздушного боя учились уже на фронте. Тот, кто сумел выжить в первых воздушных боях, становился классным летчиком. По безжалостной статистике пропорция, особенно в начале войны, складывалась удручающая: один ас к двадцати пяти погибшим салажатам. Важна была победа – одна на всех. За ценой не стояли.
Натаскивали «отдельцев» качественно, да вот только Вадим проходил этот курс более десяти лет назад. Илетные навыки ему пришлось применить лишь однажды, в Сьерра-Марино. Тогда он угнал легкую двухмоторную амфибию и даже пролетел на ней километров десять-пятнадцать, пока не вытекло горючее из продырявленных пулями баков.
Он не старался вникнуть в назначение всех тумблеров, шкал, контрольных лампочек, в переизбытке теснившихся на приборных панелях. Веклемишев помнил наставление майора-инструктора, разглядевшего его растерянность перед великим множеством огоньков и стрелок, когда он оказался в кресле второго пилота учебного «Ту-16». До этого Вадим уже летал на спортивном «ЯКе»-спарке, на трудяге «Ан-2» и вертолете «Ми-6». Естественно, там приборов было намного меньше.
Майор усмехнулся в пшеничные усы и по-отечески похлопал по плечу курсанта-"сирийца", которого изображал Веклемишев. С целью особой секретности они тогда маскировались под спецов из дружественных стран. Это чтобы летуны лишних вопросов не задавали типа «откуда» и «зачем». А так взяли дополнительную подписку о неразглашении и приказали учить братьев меньших неразумных, строящих социализм, – и никаких проблем. Тем паче что обучаемые неплохо лопотали по-русски и переводчики им не требовались.
Насладившись эффектом, инструктор сделал размашистый жест в сторону приборных панелей, сунул Вадиму под нос открытую пятерню и стал загибать на ней пальцы.
– Тебе, парень, из всего этого изобилия надо знать и видеть пять вещей. Секи! Первое: альтиметр – датчик высоты; датчик скорости – два, авиагоризонт – три, шкала гирокомпаса – четыре, датчик горючего в баках – пять. Остальное – херня! Запомнил? В принципе особой разницы между ракетоносцем и «кукурузником» нет. Накручено больше, а смысл тот же самый.
– А штурвал, а ручки управления двигателем, система выпуска шасси, тормозные устройства. Их же тоже требуется знать и видеть... – попытался показать осведомленность «сириец».
– А вот на штурвал и РУДы любоваться незачем, ими работать надо. By компрене? – осведомился майор.
– Уи, – показал знание французского Вадим и согласился: – Надо работать! Остальное – херня.
Потрудились они тогда на славу. Полетали на всем, что может летать – с крыльями и без оных. Два ознакомительных полета на «Ту-16», наиболее близком по конструкции к «Боингу», в голове отложились, но не слишком отчетливо. Поэтому сейчас Вадиму приходилось вытаскивать из памяти полузабытые знания.
Кстати, инструкторы при прощании говорили, что толковые им курсанты попались. Все на лету схватывали. И с языком особых проблем не было. А в критических ситуациях запускали по матушке со всем прилежанием и практически без акцента. В общем, хорошие ребята.
Помня наставления майора, Вадим пробежал глазами по приборам и выхватил нужные шкалы и транспаранты. Табло автопилота горело красным огоньком, подтверждающим, что он сейчас в работе. Прямо под ним крупный красный тумблер включения. Авиагоризонт, датчики высоты с двумя стрелками, датчик скорости... Плохо, что градуировка в футах и узлах. Но с этим он справится, не такая уж и трудная арифметика. Вот этот рычаг посередине под приборной панелью – для выпуска шасси, что и подтверждено соответствующей надписью. Ручки управления двигателями, в сокращении – РУДы, под правой рукой. На табло указателя курса отметка сто тридцать три градуса. И означает это, что летят они на юго-восток.
Вроде все понятно. Дальнейшее изучение вождения «Боинга» пойдет в процессе полета. Немедленно отключать автопилот и брать управление на себя Вадим не собирался. Для этого следовало хотя бы знать, куда нужно вести самолет.
Неожиданно у него похолодело под ложечкой. До Веклемишева дошло, какую ответственность он на себя возложил. Вадим даже мотнул головой в попытке стряхнуть с себя наваждение, которое ему мерещилось. Но, увы, ничего не изменилось. Перед глазами по-прежнему подрагивали стрелки приборов, горели транспаранты с надписями, штурвал сам просился в руки, а в лобовом стекле виднелось изумительное в лазурной чистоте небо. Ни единого облачка до горизонта. Мечта пилота!
Вадим взглянул в левое окошко. Они по-прежнему летели над водой. Он прикинул время полета от Майами, курс и понял, что, вероятнее всего, ошибся, когда предполагал после взлета, что они летят над Мексиканским заливом. Вероятнее всего, трасса их «Боинга» пролегала над Атлантикой. Они ушли от Майами влево, обходя Кубу, Доминику и Барбадос, и сейчас двигались вдоль восточного побережья Южной Америки. Вадим посмотрел через голову Эда в правое остекление кабины, пытаясь разглядеть очертания суши. Но и там, кроме горизонта, ничего видно не было. Тут же в голову пришла мысль, что совсем необязательно они должны находиться над Атлантическим океаном. Самолет после взлета пилоты могли увести вправо и пересечь узкий перешеек земли по югу Мексики или пролететь через Гватемалу или Панаму. «Боинг» сейчас запросто мог двигаться вдоль тихоокеанского побережья тем же курсом. По времени полета не исключался ни тот, ни другой вариант.
Вадим в общих чертах знал, что ориентирование по карте, когда штурман рассчитывает курс и выводит самолет в заданную точку на цель, нынче используется, пожалуй, только военными. Управление гражданским авиационным движением осуществляется диспетчерской службой. Вероятнее всего, у пилотов есть расчеты полета по времени, высоте и курсу, но в любом случае полет контролируется и корректируется наземными службами. А уж при подлете к аэропорту назначения диспетчеры ведут самолет до самой посадочной полосы, уточняя курс и глиссаду снижения до той поры, пока пилот не увидит бетонку.
Веклемишев покосился на наушники с микрофоном, висевшие на подлокотнике кресла. Эд запретил ему надевать их. И кто же будет заводить «Боинг» на посадку? Та пресловутая «вышка», о которой упоминал пожилой угонщик. Неужели сеанс связи, о котором он говорил, будет вестись не по рации, а с помощью простого мобильника? На спутниковую трубку этот аппарат точно не тянул. И, кстати, Эд уже который раз набирал номер на мобильнике, однако связь не налаживалась.
Данный факт настораживал. Без наведения с земли он не сможет не то что посадить «Боинг», а даже вывести его на материк. Он стал уже гадать, где может находиться их самолет и с какой стороны располагается континент, именуемый Южной Америкой. Повернешь не на тот галс – и возврата нет. Жди потом, когда на горизонте появится Африка или Филиппины. Это если горючего хватит...
Глава 7
Взвейтесь, соколы, орлами
Будто испугавшись мысленных рассуждений Вадима, мобильник сработал, связав Эда с тем, кто ему был нужен. Угонщик говорил громко, а из этого можно было сделать вывод, что связь с «вышкой», если это была именно она, неважная.
В принципе задумка вести переговоры по мобильному телефону была неплохой. Особенно, если угонщики опробовали эту идею раньше. Вадим запомнил слова Эда, брошенные им Рею, о том, что подошел сеанс связи. Следовательно, он точно знал, когда самолет войдет в зону устойчивого приема сотовой связи. А подобных же зон на пути следования самолета могло быть несколько. И на каждой забит свой номер, а по-умному – то и не один. Так можно добиться надежной связи и защититься от пеленга и прослушивания. На языке связистов это называлось уходом на запасную частоту.
Веклемишев внимательно вслушивался в разговор.
– Да, это Эд... На то были причины... Нет, с этим все в порядке, план остается в силе. Основное мы выполнили, но у нас появились серьезные проблемы. Тяжело ранен Давид. Он не сможет вести самолет... Прекрати истерику, идиот! Мы нашли пилота... Ни о какой подставе речь не может идти. Этот парень русский, летит в Асунсьон работать в торговом представительстве. Говорит на нескольких языках... Ты когда-нибудь видел полицейского, который разговаривал на арабском и еще пяти языках? Да еще с российским паспортом... Нет, на «Боингах» он не летал, только на легких самолетах. И опыта почти никакого... А где я тебе найду другого?.. Хватит орать, уже ничего нельзя изменить. Твоя задача рассчитать нам курс на аэродром и обеспечить посадку... Объясняй как хочешь. Ты же у нас великий специалист в авиации. И именно ты готовил придурка Давида, который не смог справиться с этой бабой... Понял тебя: выходим в эфир через пятнадцать минут. Настраивайся и ищи нас на экране. Конец связи.
Эд нажал кнопку на мобильнике и задумчиво застыл, глядя прямо перед собой в лобовое остекление кабины. Для Вадима ничего нового в его разговоре с сообщником, находящимся на земле, не прозвучало. Разве только он узнал, как зовут раненого стюарда. Но пользы от этого было немного.
– Можно поинтересоваться, где мы летим? – прервал думы Эда Веклемишев.
– Зачем вам это знать? – исподлобья покосился на него угонщик и угрюмо-насмешливо буркнул: – Извините, сеньор, но джипиэску я дома забыл. Нас выведут на посадочную полосу. Все под контролем.
– Я понимаю, что вы отлично контролируете ситуацию, – с заметным сарказмом сказал Вадим. – Вот только хотелось бы иметь информацию, в какой стороне Южная Америка. Так, на всякий случай. Вдруг батарейка в мобильнике сядет или сердечко у вас даст сбой от волнения.
– Ах, вы об этом... – протянул Эд, несколько удивленно взглянул на Веклемишева, но его взгляд тут же прояснился. – Мы летим над Атлантикой вдоль побережья. Земля там, – он ткнул пальцем в форточку, располагавшуюся справа от него.
Вадим был удовлетворен полученным ответом. Первоначальная версия насчет курса, которым летел их «Боинг», подтвердилась. Хотя с практической точки зрения эта информация значила немного, но появилась уверенность, что не придется сажать самолет на воду посередине океана. Радовало, что его останки будут покоиться в матушке-земле, а не в желудке трепанга или скользкого морского червя. Шутка, хотя и горькая. Появилась хоть какая-то определенность. А еще можно констатировать, что пожилой угонщик окончательно утвердился по его детскому вопросу во мнении, что Веклемишев не засланный казачок. И это давало надежду, что к нему станут относиться более доверчиво и, как следствие, расслабленно. То есть не будут ежесекундно ждать от него пакости и держать все время на мушке. Ну а дальше – как карта ляжет.
– Вы разобрались в управлении самолетом? – мрачно спросил у Вадима Эд.
– Больше да, чем нет, – уклончиво ответил Вадим, однако, заметив холодно сузившиеся глаза угонщика, более уверенно сообщил: – Я смогу управлять «Боингом».
Похоже, у этих ребят с юмором сейчас явный напряг. Хотя по «европейцу» этого не скажешь. Альбинос Рей в отличие от Эда и Эльзы держался более раскованно. Правда, у Вадима были сильные подозрения, что его энергия и оптимизм подпитаны искусственно. Уж слишком велики были зрачки у Рея, они расширились едва не на всю радужку. И перемены настроения слишком очевидны. Запросто мог перед началом акции отлучиться в туалет и пройтись по «дорожкам». А может, еще в Майами нагрузился «снежком». Но это сомнительно, столько времени на подъеме Рей продержаться не мог.
Ровно через пятнадцать минут Эд набрал номер и связался с землей. После нескольких фраз разговора Вадим понял, что «вышка» пока не видит их самолет на экране локатора. Видимо, слишком велико было удаление «Боинга» от аэродрома, где сидели сообщники угонщиков.
Разрешилась и задачка, над которой ломал голову Вадим. Связь с землей в первую очередь была нужна ему как пилоту. Заводить на посадку самолет, держа одной рукой штурвал, а второй – мобильник у уха, было нонсенсом. Иметь в качестве посредника для переговоров с землей Эда тоже неразумно – из-за потери времени. В этом случае мог еще и вмешаться фактор «испорченного телефона». Решение проблемы оказалось простым. Коротко переговорив с «вышкой», Эд полез в карман ветровки и передал Вадиму гарнитуру мобильника – «улитку», которую надевают на ухо водители.
Связь была достаточно чистой. За пятнадцать минут полета они вошли в зону устойчивого приема. Мужской голос звучал в наушнике несколько глухо и, по ощущениям Вадима, вряд ли принадлежал молодому человеку. Заговорил собеседник на чистом испанском языке. И сразу перешел к делу. Назвавшись Доном, он присвоил Веклемишеву позывной «Росси», вероятно, по созвучию с именем далекой родины пилота. Дон запросил у Вадима курс, высоту и скорость полета. Получив данные, он около трех минут молчал, а потом вновь появился в эфире. Видимо, на земле сделали расчеты и решили подкорректировать полет «Боинга».
– Росси, тебе необходимо изменить курс со ста тридцати трех градусов на сто двадцать восемь. Сделать это необходимо как можно быстрее. В противном случае вы войдете в воздушное пространство Бразилии. Доложите ваши действия.
– Выключаю автопилот, выбираю поворотом штурвала влево пять градусов, потом выравниваю самолет по горизонту и опять включаю автопилот.
– Верно, Росси. Работать плавно, без рывков и усилий, – уточнил Дон. – Начинайте маневр.
– Вас понял, Дон, приступаю, – сообщил Вадим.
Его голос прозвучал бодро, однако по спине побежали мурашки. Вадим потянулся к тумблеру автопилота и глянул в сторону Эда. Угонщик сидел с телефоном у уха и напряженно следил за рукой Вадима. Дотронувшись до красной ручки, Веклемишев на секунду застыл, а потом глубоко вздохнул и потянул ее влево. Появилось ощущение, будто он прыгает в холодную воду. Разбег, короткий полет и...
И ничего не случилось, кроме того, что погас экранчик, на котором светилась надпись «Автопилот включен». Самолет летел прежним курсом на той же высоте. И птичка авиагоризонта твердо стояла на горизонтальной черте.
Вадим положил руки на штурвал и стал аккуратно поворачивать его влево. Он почти не прикладывал усилий, но и штурвал не собирался оказывать ему сопротивления. Повинуясь движению, «Боинг» начал едва заметно крениться на крыло. Вадим, чтобы не переусердствовать, вернул штурвал в прежнее нейтральное положение. Птичка авиагоризонта вновь заняла горизонталь, а картушка курса застыла на риске сто двадцать девять градусов. Уже более уверенно Вадим повел штурвалом и выбрал еще один градус.
– Маневр выполнил. Идем по направлению сто двадцать восемь, – доложил Вадим.
– Молодец, амиго! – послышалось в гарнитуре. – Можно опять включить автопилот. В ближайшие двадцать минут летите этим курсом. До связи. Ухожу из эфира.
Вадим щелкнул тумблером и, как только загорелся транспарант «Автопилот включен», снял левую руку со штурвала и откинулся на спинку кресла. Неожиданно он ощутил, что его спина стала влажной от пота. Ох, тяжелая это работа, штурвалом двигать. Особенно если ты в этом деле «чайник».
Глубокий выдох, сопровождаемый кряхтеньем, донесся из правого кресла. Веклемишев покосился на Эда и про себя ухмыльнулся. Лицо пожилого угонщика покрывали капли пота. Он сидел неподвижно и продолжал держать у уха молчавший мобильник.
«А жить-то, дяденька, ой как хочется, – позлорадствовал мысленно Вадим. – А кто-то говорил, что готов умереть...»
Почувствовав на себе взгляд, Эд расслабился, опустил руку с телефоном и глянул на Веклемишева.
– А ведь получилось, – одобрительно произнес угонщик и попытался признаться: – Я как представил...
Однако не договорил, что именно ему представилось. Смахнув со лба пот, Эд поднялся из кресла.
– Я пойду проверю салон. Заодно сообщу, что наш «Боинг» не разобьется, так как его пилотирует классный летчик, русский ас. Надеюсь, никаких глупостей за время моего отсутствия этот ас не совершит. И Луиза за этим проследит...
Через двадцать минут Дон отдал Росси приказ совершить более сложный маневр. На этот раз они не только поменяли курс, но и немного снизили высоту полета. В авиации последнее, кажется, называется «поменять эшелон». И с курсом, и с эшелоном Вадим успешно справился, хотя момент, когда он подавал от себя штурвал, был не слишком приятный. Почему-то вспомнилась из далекого детства книжка про знаменитого летчика Валерия Чкалова. Был в ней описан эпизод, где рассказывалось, как он проводил испытание самолета на сваливание в штопор. Ручку от себя...
Но и на этот раз все обошлось. «Боинг» не собирался никуда сваливаться и послушно подчинялся Вадиму. Он, правда, не понял, зачем было нужно менять высоту полета. Может быть, его просто тренировали в управлении, а, возможно, у «вышки» были на то свои резоны, о которых докладывать ему, естественно, не собирались. После очередного маневра, когда картушка компаса встала на отметку двести двадцать шесть градусов, последовала команда вновь включить автопилот. Этим курсом они должны были скоро выйти на континент. Вряд ли «Боинг» забрался далеко в океан. Максимум двести-триста километров отделяли их от земли. Ведь недаром Дон опасался, что они могут зайти в воздушное пространство Бразилии. Видимо, он не хотел раньше времени тревожить силы ПВО. Но, выходило, что сейчас эти опасения пропали, хотя летели они именно в страну, где много диких обезьян. Вадим вытащил из памяти очертания карты Южной Америки и примерные расположения государств. Бразилия занимала едва ли не более половины черты восточного побережья. Промахнуться или перелететь ее они не могли.
У Веклемишева было время обдумать ситуацию и принять решение, как действовать дальше. Несколько посомневавшись, Вадим отказался от активных действий против Эда с компанией, хотя шансы одолеть угонщиков были. Не слишком великие, скажем, фифти-фифти или малость побольше. Бывали ситуации и похуже, из которых он выходил победителем. Однако сейчас рисковать Вадим не мог. Слишком большая ответственность лежала на нем за жизни пассажиров. Он был единственным на борту, кто мог посадить «Боинг». Точнее, попытаться посадить. Вот когда они будут на земле... Но и это писано вилами на воде.
Так что пусть пока все идет так, как идет. А вообще-то даже интересно порулить воздушным лайнером – когда еще такая возможность представится. Потом будет, что рассказать. Как там в песне поется: «Взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать!»
В принципе задумка вести переговоры по мобильному телефону была неплохой. Особенно, если угонщики опробовали эту идею раньше. Вадим запомнил слова Эда, брошенные им Рею, о том, что подошел сеанс связи. Следовательно, он точно знал, когда самолет войдет в зону устойчивого приема сотовой связи. А подобных же зон на пути следования самолета могло быть несколько. И на каждой забит свой номер, а по-умному – то и не один. Так можно добиться надежной связи и защититься от пеленга и прослушивания. На языке связистов это называлось уходом на запасную частоту.
Веклемишев внимательно вслушивался в разговор.
– Да, это Эд... На то были причины... Нет, с этим все в порядке, план остается в силе. Основное мы выполнили, но у нас появились серьезные проблемы. Тяжело ранен Давид. Он не сможет вести самолет... Прекрати истерику, идиот! Мы нашли пилота... Ни о какой подставе речь не может идти. Этот парень русский, летит в Асунсьон работать в торговом представительстве. Говорит на нескольких языках... Ты когда-нибудь видел полицейского, который разговаривал на арабском и еще пяти языках? Да еще с российским паспортом... Нет, на «Боингах» он не летал, только на легких самолетах. И опыта почти никакого... А где я тебе найду другого?.. Хватит орать, уже ничего нельзя изменить. Твоя задача рассчитать нам курс на аэродром и обеспечить посадку... Объясняй как хочешь. Ты же у нас великий специалист в авиации. И именно ты готовил придурка Давида, который не смог справиться с этой бабой... Понял тебя: выходим в эфир через пятнадцать минут. Настраивайся и ищи нас на экране. Конец связи.
Эд нажал кнопку на мобильнике и задумчиво застыл, глядя прямо перед собой в лобовое остекление кабины. Для Вадима ничего нового в его разговоре с сообщником, находящимся на земле, не прозвучало. Разве только он узнал, как зовут раненого стюарда. Но пользы от этого было немного.
– Можно поинтересоваться, где мы летим? – прервал думы Эда Веклемишев.
– Зачем вам это знать? – исподлобья покосился на него угонщик и угрюмо-насмешливо буркнул: – Извините, сеньор, но джипиэску я дома забыл. Нас выведут на посадочную полосу. Все под контролем.
– Я понимаю, что вы отлично контролируете ситуацию, – с заметным сарказмом сказал Вадим. – Вот только хотелось бы иметь информацию, в какой стороне Южная Америка. Так, на всякий случай. Вдруг батарейка в мобильнике сядет или сердечко у вас даст сбой от волнения.
– Ах, вы об этом... – протянул Эд, несколько удивленно взглянул на Веклемишева, но его взгляд тут же прояснился. – Мы летим над Атлантикой вдоль побережья. Земля там, – он ткнул пальцем в форточку, располагавшуюся справа от него.
Вадим был удовлетворен полученным ответом. Первоначальная версия насчет курса, которым летел их «Боинг», подтвердилась. Хотя с практической точки зрения эта информация значила немного, но появилась уверенность, что не придется сажать самолет на воду посередине океана. Радовало, что его останки будут покоиться в матушке-земле, а не в желудке трепанга или скользкого морского червя. Шутка, хотя и горькая. Появилась хоть какая-то определенность. А еще можно констатировать, что пожилой угонщик окончательно утвердился по его детскому вопросу во мнении, что Веклемишев не засланный казачок. И это давало надежду, что к нему станут относиться более доверчиво и, как следствие, расслабленно. То есть не будут ежесекундно ждать от него пакости и держать все время на мушке. Ну а дальше – как карта ляжет.
– Вы разобрались в управлении самолетом? – мрачно спросил у Вадима Эд.
– Больше да, чем нет, – уклончиво ответил Вадим, однако, заметив холодно сузившиеся глаза угонщика, более уверенно сообщил: – Я смогу управлять «Боингом».
Похоже, у этих ребят с юмором сейчас явный напряг. Хотя по «европейцу» этого не скажешь. Альбинос Рей в отличие от Эда и Эльзы держался более раскованно. Правда, у Вадима были сильные подозрения, что его энергия и оптимизм подпитаны искусственно. Уж слишком велики были зрачки у Рея, они расширились едва не на всю радужку. И перемены настроения слишком очевидны. Запросто мог перед началом акции отлучиться в туалет и пройтись по «дорожкам». А может, еще в Майами нагрузился «снежком». Но это сомнительно, столько времени на подъеме Рей продержаться не мог.
Ровно через пятнадцать минут Эд набрал номер и связался с землей. После нескольких фраз разговора Вадим понял, что «вышка» пока не видит их самолет на экране локатора. Видимо, слишком велико было удаление «Боинга» от аэродрома, где сидели сообщники угонщиков.
Разрешилась и задачка, над которой ломал голову Вадим. Связь с землей в первую очередь была нужна ему как пилоту. Заводить на посадку самолет, держа одной рукой штурвал, а второй – мобильник у уха, было нонсенсом. Иметь в качестве посредника для переговоров с землей Эда тоже неразумно – из-за потери времени. В этом случае мог еще и вмешаться фактор «испорченного телефона». Решение проблемы оказалось простым. Коротко переговорив с «вышкой», Эд полез в карман ветровки и передал Вадиму гарнитуру мобильника – «улитку», которую надевают на ухо водители.
Связь была достаточно чистой. За пятнадцать минут полета они вошли в зону устойчивого приема. Мужской голос звучал в наушнике несколько глухо и, по ощущениям Вадима, вряд ли принадлежал молодому человеку. Заговорил собеседник на чистом испанском языке. И сразу перешел к делу. Назвавшись Доном, он присвоил Веклемишеву позывной «Росси», вероятно, по созвучию с именем далекой родины пилота. Дон запросил у Вадима курс, высоту и скорость полета. Получив данные, он около трех минут молчал, а потом вновь появился в эфире. Видимо, на земле сделали расчеты и решили подкорректировать полет «Боинга».
– Росси, тебе необходимо изменить курс со ста тридцати трех градусов на сто двадцать восемь. Сделать это необходимо как можно быстрее. В противном случае вы войдете в воздушное пространство Бразилии. Доложите ваши действия.
– Выключаю автопилот, выбираю поворотом штурвала влево пять градусов, потом выравниваю самолет по горизонту и опять включаю автопилот.
– Верно, Росси. Работать плавно, без рывков и усилий, – уточнил Дон. – Начинайте маневр.
– Вас понял, Дон, приступаю, – сообщил Вадим.
Его голос прозвучал бодро, однако по спине побежали мурашки. Вадим потянулся к тумблеру автопилота и глянул в сторону Эда. Угонщик сидел с телефоном у уха и напряженно следил за рукой Вадима. Дотронувшись до красной ручки, Веклемишев на секунду застыл, а потом глубоко вздохнул и потянул ее влево. Появилось ощущение, будто он прыгает в холодную воду. Разбег, короткий полет и...
И ничего не случилось, кроме того, что погас экранчик, на котором светилась надпись «Автопилот включен». Самолет летел прежним курсом на той же высоте. И птичка авиагоризонта твердо стояла на горизонтальной черте.
Вадим положил руки на штурвал и стал аккуратно поворачивать его влево. Он почти не прикладывал усилий, но и штурвал не собирался оказывать ему сопротивления. Повинуясь движению, «Боинг» начал едва заметно крениться на крыло. Вадим, чтобы не переусердствовать, вернул штурвал в прежнее нейтральное положение. Птичка авиагоризонта вновь заняла горизонталь, а картушка курса застыла на риске сто двадцать девять градусов. Уже более уверенно Вадим повел штурвалом и выбрал еще один градус.
– Маневр выполнил. Идем по направлению сто двадцать восемь, – доложил Вадим.
– Молодец, амиго! – послышалось в гарнитуре. – Можно опять включить автопилот. В ближайшие двадцать минут летите этим курсом. До связи. Ухожу из эфира.
Вадим щелкнул тумблером и, как только загорелся транспарант «Автопилот включен», снял левую руку со штурвала и откинулся на спинку кресла. Неожиданно он ощутил, что его спина стала влажной от пота. Ох, тяжелая это работа, штурвалом двигать. Особенно если ты в этом деле «чайник».
Глубокий выдох, сопровождаемый кряхтеньем, донесся из правого кресла. Веклемишев покосился на Эда и про себя ухмыльнулся. Лицо пожилого угонщика покрывали капли пота. Он сидел неподвижно и продолжал держать у уха молчавший мобильник.
«А жить-то, дяденька, ой как хочется, – позлорадствовал мысленно Вадим. – А кто-то говорил, что готов умереть...»
Почувствовав на себе взгляд, Эд расслабился, опустил руку с телефоном и глянул на Веклемишева.
– А ведь получилось, – одобрительно произнес угонщик и попытался признаться: – Я как представил...
Однако не договорил, что именно ему представилось. Смахнув со лба пот, Эд поднялся из кресла.
– Я пойду проверю салон. Заодно сообщу, что наш «Боинг» не разобьется, так как его пилотирует классный летчик, русский ас. Надеюсь, никаких глупостей за время моего отсутствия этот ас не совершит. И Луиза за этим проследит...
Через двадцать минут Дон отдал Росси приказ совершить более сложный маневр. На этот раз они не только поменяли курс, но и немного снизили высоту полета. В авиации последнее, кажется, называется «поменять эшелон». И с курсом, и с эшелоном Вадим успешно справился, хотя момент, когда он подавал от себя штурвал, был не слишком приятный. Почему-то вспомнилась из далекого детства книжка про знаменитого летчика Валерия Чкалова. Был в ней описан эпизод, где рассказывалось, как он проводил испытание самолета на сваливание в штопор. Ручку от себя...
Но и на этот раз все обошлось. «Боинг» не собирался никуда сваливаться и послушно подчинялся Вадиму. Он, правда, не понял, зачем было нужно менять высоту полета. Может быть, его просто тренировали в управлении, а, возможно, у «вышки» были на то свои резоны, о которых докладывать ему, естественно, не собирались. После очередного маневра, когда картушка компаса встала на отметку двести двадцать шесть градусов, последовала команда вновь включить автопилот. Этим курсом они должны были скоро выйти на континент. Вряд ли «Боинг» забрался далеко в океан. Максимум двести-триста километров отделяли их от земли. Ведь недаром Дон опасался, что они могут зайти в воздушное пространство Бразилии. Видимо, он не хотел раньше времени тревожить силы ПВО. Но, выходило, что сейчас эти опасения пропали, хотя летели они именно в страну, где много диких обезьян. Вадим вытащил из памяти очертания карты Южной Америки и примерные расположения государств. Бразилия занимала едва ли не более половины черты восточного побережья. Промахнуться или перелететь ее они не могли.
У Веклемишева было время обдумать ситуацию и принять решение, как действовать дальше. Несколько посомневавшись, Вадим отказался от активных действий против Эда с компанией, хотя шансы одолеть угонщиков были. Не слишком великие, скажем, фифти-фифти или малость побольше. Бывали ситуации и похуже, из которых он выходил победителем. Однако сейчас рисковать Вадим не мог. Слишком большая ответственность лежала на нем за жизни пассажиров. Он был единственным на борту, кто мог посадить «Боинг». Точнее, попытаться посадить. Вот когда они будут на земле... Но и это писано вилами на воде.
Так что пусть пока все идет так, как идет. А вообще-то даже интересно порулить воздушным лайнером – когда еще такая возможность представится. Потом будет, что рассказать. Как там в песне поется: «Взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать!»
Глава 8
Моя твоя не понимает
Допеть песню, однако, не пришлось. Веклемишев периферийным зрением поймал движение слева. Он повернул голову и едва не отшатнулся от неожиданности, увидев в боковом остеклении вынырнувший из ниоткуда летательный аппарат, аккуратно пристраивающийся к «Боингу». Вадиму потребовалось несколько секунд, чтобы определить тип, марку и принадлежность объекта. На летающую тарелку он точно не тянул, а вот истребителем «F-16 – Игл» ВВС Бразилии, без сомнения, являлся. О чем и свидетельствовали опознавательные знаки на фюзеляже. Марки самолетов вероятного противника, да и символику стран, к которым самолеты принадлежат, Веклемишев знал превосходно.