Страница:
Под мишленовские шины ложилась миля за милей. Дотти баюкала малыша Теда и пыталась подремать сама, чтобы не клевать носом, когда придет ее черёд сесть за руль. Заснуть толком ей не давали. Снова и снова принималась визгливо пищать «моторола». Бостонские аспиранты воспринимали Дотти как хозяйку гнезда: только она одна во всей лаборатории знала, где лежат маркеры и куда засунули банку с сухим молоком.
Вану никогда прежде не доводилось слышать, чтобы Дотти общалась с коллегами так долго и тесно: всё время их семейной жизни она, как правило, старалась избавить его от подобных испытаний. Вану было немного стыдно, что он никогда не был для Дотти покорным мужем. Двоим работающим супругам не приходилось жертвовать карьерой ради друг друга. Каждый настолько уважал таланты и устремления другого, что, когда обстоятельства требовали от одного из них жертв, они просто нанимали жертвой третьего и платили ему зарплату.
На шоссе 1-470 близ Колумбуса, штат Огайо, у Вана зазвонил третий мобильник: в двух первых уже сели аккумуляторы.
– Вандевеер слушает.
– Ван, это не атака со взломом.
Голос был Вану знаком: не речь, а рык. Так мог бы изъясняться Орсон Уэллс с техасским акцентом. Голос исходил из самой глубины внушительного брюха.
Вану хорошо был знаком голос Джеба, но теперь, после падения башен, в нём появились новые нотки.
– Откуда ты знаешь? – поморщился Ван, пристроившись по-турецки на сложенном футоне. – Уже проверили логи диспетчерских?
– «Аль-Каеда» не пыталась хакнуть диспетчерскую. Мозгов не хватит. Это была атака камикадзе. Самая большая в истории.
Ван попытался себе это представить: как фанатичные мусульманские террористы направляют самолёт в многоэтажную башню. Картина казалась ему нелепой: как в скверном фантастическом триллере, которому одна дорога – на большой экран. Но если Джеб утверждает, что это правда, Ван готов был принять гипотезу за рабочую. У Джеба были лучшие источники информации.
Ван прокашлялся.
– Как это им удалось?
– Захватили кабину, угрожая резаками для картона. А пилотов-самоубийц, похоже, тренировали на компьютерных играх.
– То есть эти ребята снесли два небоскрёба ножиками? И Пентагон?
– Такие дела, Ван.
– С ума они посходили? – вспыхнул Ван. – Чтоб им сдохнуть!
– Ты ещё самого весёлого не слышал. Четвёртый самолёт не долетел до Белого дома. Это была их последняя мишень. Экономическая, военная и под занавес – политическая. А не долетел он потому, что пассажиры набросились на террористов. Родственники дозвонились до кого-то по мобильному. – Джеб понизил голос. – Так оно будет и впредь, Ван. Телефоны против ножей. Наши сети – против их культа смерти. И до победного конца.
От бешенства у Вана кровь стучала в ушах.
– Тогда хорошо, что этим ребятам нравится умирать.
– Ван, ты мне нужен в команде. К тебе уже обращались?
– Aгa, все, – выпалил Ван, не подумав.
После катастрофы Джеб подсуетился первым, но с тех пор Вана пытались переманить в ФБР, в департамент коммерции, в канадскую разведку, в Административное и бюджетное управление, в несколько подразделений ВВС, о которых Ван прежде никогда не слышал, и даже в Палату мер и весов.
– Разошлись охотники за головами, – согласился Джеб добродушно. – Где они все были, интересно, покуда жареный петух не клюнул?
Ван промолчал. Джеб оказался первым полицейским, который отнесся к способностям Вана серьёзно и деловито. Киберкопы в Калифорнии – что муниципалы, что штатовские – настолько потеряли нюх, что завели собственные фидошные группы. Насмотревшись на героических кульхацкеров старшего школьного возраста, полицейские из Силиконовой долины начинали думать, что «всё это очень мило»… но когда Ван натолкнулся на Джеба, жизнь молодого программиста перевернулась в одночасье. Наивный студент, питавший сугубо интеллектуальный интерес к вопросам информационной безопасности, повстречался нечаянно со знатоком из знатоков.
Джеб буквально за шкирку втащил Вана за кулисы. Тот и оглянуться не успел, как оказался зачислен на специальные секретные курсы в Федеральном центре тренировки правоохранительных органов и «Квонтико»[11], где взмокшие, запыхавшиеся спецы из оперативных комбез-групп проводили оперативные разборы. Джеб показал Вану нутро своего ремесла, ввёл в курс, распропагандировал и втянул. Он показал Вану истинное лицо федеральных информационных технологий: чудовищное, только сверхдержаве доступное и посильное недоумие. «II… ц под контролем». И если при всем бардаке страна оставалась сверхдержавой – то лишь благодаря таким парням, как Джеб.
– Мы в «бэкапках», – пообещал Джеб, – знаем что делаем. В виде исключения.
– Джеб, по этому вопросу мне требуется консультация.
Ван виновато покосился на переднее сиденье. Судя по убитому взгляду, Дотти прекрасно поняла, о чём идет разговор. Дотти знала о существовании Джеба и его мирка. Но она была не консультантом, а пострадавшей. Такими глазами она могла бы смотреть из шлюпки «Титаника», " как скрывается в ледяной чёрной воде ее оставшийся на борту муж. Вану никогда не удавалось обмануть жену в чём-то действительно серьёзном. Коэффициент интеллекта Дотти достигал 155.
Кроме того, Нью-Йорк горел.
– Я помню твоего отца, Ван, – промолвил Джеб. – Его два раза упрашивать не приходилось.
– Я же сказал: мне нужно трое суток, чтобы принять решение.
– Ну, когда примешь – позвони мне, Ван. Я буду здесь, в пределах Окружной[12].
Джеб повесил трубку.
Ворочаясь в багажнике среди отключенных компьютеров, Ван с тоской пытался вспомнить минуты в своей жизни, когда ему приходилось испытывать ужас. Выходило, что вспомнить ему нечего. Ему доводилось бывать в самых странных ситуациях. Ван честно мог заявить, что побывал под огнем. Он выступал в роли штатного эксперта по информационной безопасности от крупной и безжалостной корпорации. Он принимал участие в пяти рейдах совместных групп федеральных и местных следователей против хакеров. Американские киберкопы предпочитали брать на место как можно больше народу – чтобы прочим, не столь продвинутым полицейским стало ясно, что и запершийся в спальне мальчишка может совершать преступления. Поэтому Вану приходилось наблюдать, как накачанные парни из Секретной службы в кевларовых жилетах и кроссовках с кисточками топочут по дому, пугая пистолетами родителей злоумышленника, и без того немых от ужаса.
Ван обыкновенно сосредоточивался на том, что таскал принятые по описи некондиционные запчасти к крутому компу малолетнего негодяя в белый грузовичок «шевроле». Эта часть операции ему нравилась. А особенно – выражение на физиономии программиста-самоучки, когда тот понимал вдруг, что ничего не знает о людях, которые на самом деле владеют и правят Интернетом.
Среди преступников хакеры считались ещё интеллектуальной элитой, но и среди них попадались чёрные овцы. Юные кульхацкеры были всего лишь мелким неудобством, но в той же среде вырастали полноценные негодяи и воровали уже по-взрослому. В таких делах совет Вана требовался часто. О манере программирования русских хакеров Дерек Вандевеер знал больше, чем стоит знать человеку. Вьетнамские банды похитителей микросхем тоже были не сахар. Уголовное семейство чокнутых олухов из Западной Виргинии годами паразитировало на «Мондиале» – милями воровало медные телефонные кабели и продавало как цветной металл.
При мысли о судьбах и жизненных ценностях этих людей у Вана во рту появлялся привкус батарейки. Ван никогда не размышлял глубоко о морали, законности или философии, но зло он чуял и без того. Копы это понимали. Копы считали Вана порядочным парнем. Они ставили ему пиво. Они серьёзно воспринимали всё, что он рассказывал им об информационной безопасности и экспертизе программного обеспечения, и следовали его техническим советам. А советы и программки Вана неплохо помогали копам. Следствием становились аресты и приговоры. Копам это нравилось.
Полицейские вились вокруг него так часто и густо, что Ван обучился их особому языку. Ему даже нравилось, как они обходятся без экивоков. Когда человек служит в полиции, некая раздражающая деликатность у него отмирает очень быстро. После событий утра 11 сентября Ван осознал почему. Самый масштаб случившегося освободил его от навязчивых сомнений и колебаний.
Озвучить вслух свой новый взгляд на мир Ван не был готов. Пока он искал места в мире грядущем.
Он глянул на жену. Дотти одной рукой придерживала спящего Теда и телефон. Головка малыша подпирала оправу ее очков. Ван тащил жену через всю Америку – от моря до светлого моря, – и Дотти не могла даже объяснить друзьям, почему уехала, или куда, или зачем.
Потому что это была тайна.
Дотти понимала, что такое государственная тайна, – она, в конце концов, вышла замуж за одного из Вандевееров. Она встречалась с отцом Вана, с матерью, даже с дедом и сошлась с ними ближе, чем это у самого Вана получалось. Женщины в семействе Вандевееров всегда понимали суть государственной тайны, хотя их мужчины никогда не посвящали в нее жён.
Но за десять лет семейной жизни Дотти не приходилось лицом к лицу сталкиваться с серьёзными проблемами безопасности, как это происходило сейчас. Полицейских Дотти ещё могла терпеть: с ними она была неизменно очень вежлива. Дотти никогда не уходила от налогов и не нарушала ПДД. Для собственного душевного спокойствия она прочитала свод законов штата Массачусетс. И штата Нью-Джерси.
Шпионов секретность затрагивала куда сильней, чем полицейских. Порою мир разведки затрагивал Вана лично. Информационная война и информационная безопасность всё больше и больше становились шпионскими игрушками. АНБ всегда обожало компьютеры, да и остальные спецслужбы обнаруживали потихоньку, что современная техника – это круто. Лично Ван никогда не напрашивался служить в разведке, но с её потаенным миром было связано немало его знакомых. И они преображались на глазах, как в сериале «Баффи». Полицейских работа меняла. Шпионов – переделывала. В полном одиночестве, дома, в тёмной и жаркой комнате может дремать разведчик, а из-под простыней всё равно будет сочиться струйками стылая мгла, как от куска сухого льда.
Теперь государственная тайна подминала под себя Дотти прямо у Вана на глазах.
Вану казалось, что жизнь его проваливается в мрачную пещеру, кусок за куском. В раздражении он уставился на мелькающие за окном удручающе обыденные пейзажи Огайо. Его ломало без е-мейла. А в «ровере» электронная почта была для него недоступна. Вот когда они оба выйдут в онлайн, решил Ван, надо будет послать Дотти утешительную записочку. Он любил жену, но по е-мейлу им было общаться удобнее всего. По е-мейлу Ван впервые пригласил ее на свидание. По е-мейлу они работали и сверяли графики. Бывало, что, проживая в одном доме, они посылали друг другу электронные письма через обеденный стол. По е-мейлу они договорились завести ребенка. И сейчас по е-мейлу обсуждали, а не завести ли второго.
Ван упрямо взгромоздил компьютер на складную подставку, примотав ее пластиковой оплёткой к полу. Поскольку заднее сиденье осталось в Нью-Джерси, в «рейнджровере» стало просторно, у аспирантов кабинеты примерно такого же размера. Ван рассудил, что сейчас, когда трубы и антенны Манхэттена сотрясает кризис связи, физического отсутствия вице-президента на работе никто не заметит, если только он будет круглосуточно доступен через Интернет.
Программированием Ван зарабатывал себе на хлеб. Сращивать вручную аварийные кабели ему бы в голову не пришло, хотя он и знал, как это делается. Сейчас в дымящемся Манхэттене инженеры «Мондиаля» пытались перенаправить звонки на тысячи местных номеров с разбитого и обгорелого коммутатора на оборудование третьих фирм в Квинсе и Хакенсаке. У Федкомсвязи уже начиналась истерика, так что на странный эксперимент было дано добро.
Ван прекрасно знал, что мондиалевские алгоритмы трассировки не рассчитаны на портировку такого количества местных номеров. Он знал, что портирующая подпрограмма начнёт глючить. Самыми неожиданными способами. Возможно, он успеет понять, где кроется ошибка и какая. И сообразить, каким способом ее выправить. Нетривиальное программирование подобного рода, в страшном цейтноте, доступно очень немногим специалистам. Лучшей услуги своей фирме в трудный час Ван предложить не мог.
Но чтобы несчастные сослуживцы могли до него добраться, Вану требовался быстрый и ширококанальный доступ к Интернету на протяжении всего пути через Америку. Звучало это просто. А было – сложно. До невозможности. Большая часть Восточного побережья имела плотное покрытие, если не считать полыхающего нынче Нижнего Манхэттена. Если бы Ван отзвонил заранее и напомнил кое-кому о старых счетах, он мог бы, заезжая в университетские городки и компьютерные центры, подключаться к сверхбыстрой сети «Интернет-2». Ван относился к числу ветеранов совтехконференций – камарилье ботанов и зубрил, создающих Интернет нового поколения. Сисадмины «Интернета-2» принадлежали к его кругу знакомств.
Прежде чем «Мондиаль» сделал ему деловое предложение, Ван преподавал в Стэнфорде, и Западное побережье было ещё снисходительней к нему и его цифровым нуждам. Попадались острова продвинутого техномыслия в таких местах, как Остин в Техасе и Мэдисон в Висконсине. Но здесь, на землях, доступных лишь «рейнджроверу», от Интернета оставались рожки да ножки. Ван пересекал Америку с двумя женщинами и ребенком на буксире – а Соединенные Штаты огромны. Программист много раз летал с одного побережья на другое, но в первый раз – ехал. Он даже не представлял, что в CUJA остались такие просторы лишённой Интернета глухомани.
Мобильники можно было использовать для подключения – в некотором роде. Дотти жалобно тыркала штеккер своей «моторолы» в лэптоп, запитав его от прикуривателя. Одно-два письма по электронной почте таким образом ещё можно было принять, но Ван понимал слово «доступ» несколько иначе. Для него мобильник представлял собой что-то вроде мятного леденца. И даже на крупнейших трассах Америки, утыканных башенками «сот» от берега до берега, в этих леденцах проглядывали слишком большие дырки. Любая лощина-и нет коннекта.
Лэптоп с «беспроводной» Wi-Fi-связью работает только в зонах Wi-Fi-покрытия. Поперечником в пару сотен ярдов каждая.
Вану оставалось искать выход только в одном направлении – вверх. Спутники висели прямо над головами. Интернет с далёких планет. Последний Фронтир. До сих пор Вану не приходилось пользоваться сателлитным соединением. Он знал, конечно, что бывает и такое, но заниматься извращениями не находил причины. В кабинете у него проведен был ширококанальный «Интернет-2», а дома – два выделенных кабеля на полтора Мбит/сек. каждый.
Приходилось, однако, подлаживаться к реальности. Космос так космос.
Дотти понимала это и не мешала мужу работать. В доступе к Сети она нуждалась почище Вана. Астрофизики относились к числу самых прожорливых в мире потребителей интернет-доступа. Если астрофизик собирается переслать кому-то «файлик», будьте уверены: он имеет в виду гору данных для симуляции, допустим, всей атмосферы газового гиганта размером с Юпитер. Астрономы нуждались в широкополосном доступе так отчаянно, что готовы были подписаться на любую схему, лишь бы заполучить его, – даже и самую жульническую. Только астрономам могла прийти в голову мысль соединить миллионы принадлежащих добровольцам компьютеров в единую сеть, чтобы прочесывать радиоголоса галактики в поисках сигнала от пришельцев.
Ван старался как мог: это было дело семейное и вопрос профессиональной гордости. В приступе неуместной корпоративной лояльности Ван утащил из лаборатории сателлитный комплект «Космобэнд» мондиалевского производства. Поскольку данный продукт поступил в открытую продажу и не требовал технического обслуживания для клиентов «Мондиаля», Ван предположил, что сможет просто подключить антенну к компьютеру – и всё заработает.
Оказалось, что «Мондиаль» врал всему миру сквозь зубы.
Компьютеры Вана работали – все три. Локалка после некоторых усилий тоже заработала. Аккумуляторы работали, пока заряд не кончался. «Космобэнд» делал вид, будто прилетел из далекой-далекой галактики.
«Космобэнд», как большинство коммерческих сателлитных компаний, перебивался с хлеба на воду. К несказанному изумлению наивных вкладчиков, фирма успела потерять несколько сот миллионов долларов. Эскадрилья второсортных спутников едва удерживалась на краю атмосферы, побираясь по вторичным рынкам и подрабатывая метрологией и слежением за большегрузными автомобилями.
Компанию-подранка «Мондиаль» захватил в одном из легендарных приступов корпоративной жадности. Проблем от этого не убавилось. Руководство «Мондиаля» свое новое приобретение игнорировало, поскольку курс акций «Космобэнда» расти не собирался. Первоначальный состав технического отдела разбежался. Осталась лишь горстка дешевых прохиндеев. Свой так называемый «Интерпланетарный Интернет» они рекламировали крошечными объявлениями на задних страницах обложек «Популярной механики» и «В мире науки». Гарантий на «Космобэнд» не давали, на звонки в сервисный отдел не отвечал никто и никогда, а написанные левой ногой старые драйвера плохо совмещались с новыми продуктами от «Майкрософта».
Ван поначалу собрался пробить в крыше «ровера» здоровенную дыру, чтобы установить тарелку «Космобэнда» на штативе. Дотти, которой машина нравилась, наложила вето, и не зря – идея была бестолковая. В движущейся машине спутниковая антенна всё равно была бесполезна. Малейшая выбоина или камушек на дороге сбивали ориентацию тарелки.
Поражаясь собственной дурости, Ван принялся изучать справочник пользователя, скверно отпечатанный в далекой Корее. Малыш Тед пачкал подгузники и визжал так, что сотрясались дверцы. Никто не мог объяснить бедолаге, с какой стати он должен провести сорок четыре часа и тридцать девять минут пристегнутым к патентованно безопасному креслицу. Из благополучного дитяти малыш превратился в жертву садистских игрищ с бондажом и орал по этому поводу во всё горло.
На темной бензозаправке близ Спрингфилда Дотти накачивала арабский бензин в столитровое брюхо «ровера», стиснув хрупкими руками ребристый пистолет. Ван с некоторым испугом ступил на асфальт штата Миссури. Он пролетал над этими местами десятки раз и ни единожды не коснулся земли. Но даже в Миссури имелись кока-кола и бензин. И придорожный супермаркет с отличным видом на горизонт. А на задней стене супермаркета имелись заземлённые розетки. Никто не приглядывал за желающими отсосать немного электричества. Так что и в Миссури была жизнь.
Капризный малыш, хмурая Дотти и сонная Хельга скрылись внутри в поисках уборной, вяленой говядины и шоколадных батончиков. Ван загнал «ровер» в дальний угол бетонированной стоянки между ржавым мусоровозом и канализационным люком, выволок из машины пластиковую сателлитную антенну и клубок разноцветных проводов, включил адаптер в розетку и нацелил «тарелку» в облако мошкары вокруг уличного фонаря.
Проезжающие мимо машины сигналили – скептически настроенные жители Миссури посмеивались над Ваном и его нелепой штуковиной. Переносная интернет-антенна «Космобэнда» была похожа на полурастаявшую доску для сёрфинга на хромированной табуретке. Взрослый человек, бороду отрастил, а мучает реквизит из «Звездных войн».
Трясущимися с отвычки руками Ван включил наводку. Антенна застонала и неохотно зашевелилась. А потом с тупой механической неохотой дала коннект.
Мишень антенны была пыльной, старомодной и недоиспользованной. «Рейнджровер» Вана превосходил ее размерами раз в пять. И болталась она в двадцати трех тысячах миль над Землей.
Ван торжествующе вытянул с небосвода первое письмо.
Появилась Дотти.
– Милый, шербету не хочешь?
– Не-а.
Она глянула на сплетение кабелей.
– Уже можно подключаться?
– Aгa. Прямо по локалке.
Дотти просияла:
– Дерек, это же замечательно!
Покуда «ровер» мчался дальше, Ван прочитал свежую почту. Потом они остановились ещё раз, он выволок антенну и скачал с нескольких внутренних веб-сайтов «Мондиаля» материал для работы. Сражался с глючным кодом маршрутизатора. Плюнул в небо потоком электронных писем. И всё по новой. И по новой. Под звёздами и на заре. Подремал на футоне. И по новой.
Когда они добрались до Бербанка, за рулем сидел Ван – единственный, кого не сморил сон. График они обогнали на шесть часов, пересекли четыре часовых пояса и превысили допустимую скорость в восьми штатах.
ГЛАВА 3
Вану никогда прежде не доводилось слышать, чтобы Дотти общалась с коллегами так долго и тесно: всё время их семейной жизни она, как правило, старалась избавить его от подобных испытаний. Вану было немного стыдно, что он никогда не был для Дотти покорным мужем. Двоим работающим супругам не приходилось жертвовать карьерой ради друг друга. Каждый настолько уважал таланты и устремления другого, что, когда обстоятельства требовали от одного из них жертв, они просто нанимали жертвой третьего и платили ему зарплату.
На шоссе 1-470 близ Колумбуса, штат Огайо, у Вана зазвонил третий мобильник: в двух первых уже сели аккумуляторы.
– Вандевеер слушает.
– Ван, это не атака со взломом.
Голос был Вану знаком: не речь, а рык. Так мог бы изъясняться Орсон Уэллс с техасским акцентом. Голос исходил из самой глубины внушительного брюха.
Вану хорошо был знаком голос Джеба, но теперь, после падения башен, в нём появились новые нотки.
– Откуда ты знаешь? – поморщился Ван, пристроившись по-турецки на сложенном футоне. – Уже проверили логи диспетчерских?
– «Аль-Каеда» не пыталась хакнуть диспетчерскую. Мозгов не хватит. Это была атака камикадзе. Самая большая в истории.
Ван попытался себе это представить: как фанатичные мусульманские террористы направляют самолёт в многоэтажную башню. Картина казалась ему нелепой: как в скверном фантастическом триллере, которому одна дорога – на большой экран. Но если Джеб утверждает, что это правда, Ван готов был принять гипотезу за рабочую. У Джеба были лучшие источники информации.
Ван прокашлялся.
– Как это им удалось?
– Захватили кабину, угрожая резаками для картона. А пилотов-самоубийц, похоже, тренировали на компьютерных играх.
– То есть эти ребята снесли два небоскрёба ножиками? И Пентагон?
– Такие дела, Ван.
– С ума они посходили? – вспыхнул Ван. – Чтоб им сдохнуть!
– Ты ещё самого весёлого не слышал. Четвёртый самолёт не долетел до Белого дома. Это была их последняя мишень. Экономическая, военная и под занавес – политическая. А не долетел он потому, что пассажиры набросились на террористов. Родственники дозвонились до кого-то по мобильному. – Джеб понизил голос. – Так оно будет и впредь, Ван. Телефоны против ножей. Наши сети – против их культа смерти. И до победного конца.
От бешенства у Вана кровь стучала в ушах.
– Тогда хорошо, что этим ребятам нравится умирать.
– Ван, ты мне нужен в команде. К тебе уже обращались?
– Aгa, все, – выпалил Ван, не подумав.
После катастрофы Джеб подсуетился первым, но с тех пор Вана пытались переманить в ФБР, в департамент коммерции, в канадскую разведку, в Административное и бюджетное управление, в несколько подразделений ВВС, о которых Ван прежде никогда не слышал, и даже в Палату мер и весов.
– Разошлись охотники за головами, – согласился Джеб добродушно. – Где они все были, интересно, покуда жареный петух не клюнул?
Ван промолчал. Джеб оказался первым полицейским, который отнесся к способностям Вана серьёзно и деловито. Киберкопы в Калифорнии – что муниципалы, что штатовские – настолько потеряли нюх, что завели собственные фидошные группы. Насмотревшись на героических кульхацкеров старшего школьного возраста, полицейские из Силиконовой долины начинали думать, что «всё это очень мило»… но когда Ван натолкнулся на Джеба, жизнь молодого программиста перевернулась в одночасье. Наивный студент, питавший сугубо интеллектуальный интерес к вопросам информационной безопасности, повстречался нечаянно со знатоком из знатоков.
Джеб буквально за шкирку втащил Вана за кулисы. Тот и оглянуться не успел, как оказался зачислен на специальные секретные курсы в Федеральном центре тренировки правоохранительных органов и «Квонтико»[11], где взмокшие, запыхавшиеся спецы из оперативных комбез-групп проводили оперативные разборы. Джеб показал Вану нутро своего ремесла, ввёл в курс, распропагандировал и втянул. Он показал Вану истинное лицо федеральных информационных технологий: чудовищное, только сверхдержаве доступное и посильное недоумие. «II… ц под контролем». И если при всем бардаке страна оставалась сверхдержавой – то лишь благодаря таким парням, как Джеб.
– Мы в «бэкапках», – пообещал Джеб, – знаем что делаем. В виде исключения.
– Джеб, по этому вопросу мне требуется консультация.
Ван виновато покосился на переднее сиденье. Судя по убитому взгляду, Дотти прекрасно поняла, о чём идет разговор. Дотти знала о существовании Джеба и его мирка. Но она была не консультантом, а пострадавшей. Такими глазами она могла бы смотреть из шлюпки «Титаника», " как скрывается в ледяной чёрной воде ее оставшийся на борту муж. Вану никогда не удавалось обмануть жену в чём-то действительно серьёзном. Коэффициент интеллекта Дотти достигал 155.
Кроме того, Нью-Йорк горел.
– Я помню твоего отца, Ван, – промолвил Джеб. – Его два раза упрашивать не приходилось.
– Я же сказал: мне нужно трое суток, чтобы принять решение.
– Ну, когда примешь – позвони мне, Ван. Я буду здесь, в пределах Окружной[12].
Джеб повесил трубку.
Ворочаясь в багажнике среди отключенных компьютеров, Ван с тоской пытался вспомнить минуты в своей жизни, когда ему приходилось испытывать ужас. Выходило, что вспомнить ему нечего. Ему доводилось бывать в самых странных ситуациях. Ван честно мог заявить, что побывал под огнем. Он выступал в роли штатного эксперта по информационной безопасности от крупной и безжалостной корпорации. Он принимал участие в пяти рейдах совместных групп федеральных и местных следователей против хакеров. Американские киберкопы предпочитали брать на место как можно больше народу – чтобы прочим, не столь продвинутым полицейским стало ясно, что и запершийся в спальне мальчишка может совершать преступления. Поэтому Вану приходилось наблюдать, как накачанные парни из Секретной службы в кевларовых жилетах и кроссовках с кисточками топочут по дому, пугая пистолетами родителей злоумышленника, и без того немых от ужаса.
Ван обыкновенно сосредоточивался на том, что таскал принятые по описи некондиционные запчасти к крутому компу малолетнего негодяя в белый грузовичок «шевроле». Эта часть операции ему нравилась. А особенно – выражение на физиономии программиста-самоучки, когда тот понимал вдруг, что ничего не знает о людях, которые на самом деле владеют и правят Интернетом.
Среди преступников хакеры считались ещё интеллектуальной элитой, но и среди них попадались чёрные овцы. Юные кульхацкеры были всего лишь мелким неудобством, но в той же среде вырастали полноценные негодяи и воровали уже по-взрослому. В таких делах совет Вана требовался часто. О манере программирования русских хакеров Дерек Вандевеер знал больше, чем стоит знать человеку. Вьетнамские банды похитителей микросхем тоже были не сахар. Уголовное семейство чокнутых олухов из Западной Виргинии годами паразитировало на «Мондиале» – милями воровало медные телефонные кабели и продавало как цветной металл.
При мысли о судьбах и жизненных ценностях этих людей у Вана во рту появлялся привкус батарейки. Ван никогда не размышлял глубоко о морали, законности или философии, но зло он чуял и без того. Копы это понимали. Копы считали Вана порядочным парнем. Они ставили ему пиво. Они серьёзно воспринимали всё, что он рассказывал им об информационной безопасности и экспертизе программного обеспечения, и следовали его техническим советам. А советы и программки Вана неплохо помогали копам. Следствием становились аресты и приговоры. Копам это нравилось.
Полицейские вились вокруг него так часто и густо, что Ван обучился их особому языку. Ему даже нравилось, как они обходятся без экивоков. Когда человек служит в полиции, некая раздражающая деликатность у него отмирает очень быстро. После событий утра 11 сентября Ван осознал почему. Самый масштаб случившегося освободил его от навязчивых сомнений и колебаний.
Озвучить вслух свой новый взгляд на мир Ван не был готов. Пока он искал места в мире грядущем.
Он глянул на жену. Дотти одной рукой придерживала спящего Теда и телефон. Головка малыша подпирала оправу ее очков. Ван тащил жену через всю Америку – от моря до светлого моря, – и Дотти не могла даже объяснить друзьям, почему уехала, или куда, или зачем.
Потому что это была тайна.
Дотти понимала, что такое государственная тайна, – она, в конце концов, вышла замуж за одного из Вандевееров. Она встречалась с отцом Вана, с матерью, даже с дедом и сошлась с ними ближе, чем это у самого Вана получалось. Женщины в семействе Вандевееров всегда понимали суть государственной тайны, хотя их мужчины никогда не посвящали в нее жён.
Но за десять лет семейной жизни Дотти не приходилось лицом к лицу сталкиваться с серьёзными проблемами безопасности, как это происходило сейчас. Полицейских Дотти ещё могла терпеть: с ними она была неизменно очень вежлива. Дотти никогда не уходила от налогов и не нарушала ПДД. Для собственного душевного спокойствия она прочитала свод законов штата Массачусетс. И штата Нью-Джерси.
Шпионов секретность затрагивала куда сильней, чем полицейских. Порою мир разведки затрагивал Вана лично. Информационная война и информационная безопасность всё больше и больше становились шпионскими игрушками. АНБ всегда обожало компьютеры, да и остальные спецслужбы обнаруживали потихоньку, что современная техника – это круто. Лично Ван никогда не напрашивался служить в разведке, но с её потаенным миром было связано немало его знакомых. И они преображались на глазах, как в сериале «Баффи». Полицейских работа меняла. Шпионов – переделывала. В полном одиночестве, дома, в тёмной и жаркой комнате может дремать разведчик, а из-под простыней всё равно будет сочиться струйками стылая мгла, как от куска сухого льда.
Теперь государственная тайна подминала под себя Дотти прямо у Вана на глазах.
Вану казалось, что жизнь его проваливается в мрачную пещеру, кусок за куском. В раздражении он уставился на мелькающие за окном удручающе обыденные пейзажи Огайо. Его ломало без е-мейла. А в «ровере» электронная почта была для него недоступна. Вот когда они оба выйдут в онлайн, решил Ван, надо будет послать Дотти утешительную записочку. Он любил жену, но по е-мейлу им было общаться удобнее всего. По е-мейлу Ван впервые пригласил ее на свидание. По е-мейлу они работали и сверяли графики. Бывало, что, проживая в одном доме, они посылали друг другу электронные письма через обеденный стол. По е-мейлу они договорились завести ребенка. И сейчас по е-мейлу обсуждали, а не завести ли второго.
Ван упрямо взгромоздил компьютер на складную подставку, примотав ее пластиковой оплёткой к полу. Поскольку заднее сиденье осталось в Нью-Джерси, в «рейнджровере» стало просторно, у аспирантов кабинеты примерно такого же размера. Ван рассудил, что сейчас, когда трубы и антенны Манхэттена сотрясает кризис связи, физического отсутствия вице-президента на работе никто не заметит, если только он будет круглосуточно доступен через Интернет.
Программированием Ван зарабатывал себе на хлеб. Сращивать вручную аварийные кабели ему бы в голову не пришло, хотя он и знал, как это делается. Сейчас в дымящемся Манхэттене инженеры «Мондиаля» пытались перенаправить звонки на тысячи местных номеров с разбитого и обгорелого коммутатора на оборудование третьих фирм в Квинсе и Хакенсаке. У Федкомсвязи уже начиналась истерика, так что на странный эксперимент было дано добро.
Ван прекрасно знал, что мондиалевские алгоритмы трассировки не рассчитаны на портировку такого количества местных номеров. Он знал, что портирующая подпрограмма начнёт глючить. Самыми неожиданными способами. Возможно, он успеет понять, где кроется ошибка и какая. И сообразить, каким способом ее выправить. Нетривиальное программирование подобного рода, в страшном цейтноте, доступно очень немногим специалистам. Лучшей услуги своей фирме в трудный час Ван предложить не мог.
Но чтобы несчастные сослуживцы могли до него добраться, Вану требовался быстрый и ширококанальный доступ к Интернету на протяжении всего пути через Америку. Звучало это просто. А было – сложно. До невозможности. Большая часть Восточного побережья имела плотное покрытие, если не считать полыхающего нынче Нижнего Манхэттена. Если бы Ван отзвонил заранее и напомнил кое-кому о старых счетах, он мог бы, заезжая в университетские городки и компьютерные центры, подключаться к сверхбыстрой сети «Интернет-2». Ван относился к числу ветеранов совтехконференций – камарилье ботанов и зубрил, создающих Интернет нового поколения. Сисадмины «Интернета-2» принадлежали к его кругу знакомств.
Прежде чем «Мондиаль» сделал ему деловое предложение, Ван преподавал в Стэнфорде, и Западное побережье было ещё снисходительней к нему и его цифровым нуждам. Попадались острова продвинутого техномыслия в таких местах, как Остин в Техасе и Мэдисон в Висконсине. Но здесь, на землях, доступных лишь «рейнджроверу», от Интернета оставались рожки да ножки. Ван пересекал Америку с двумя женщинами и ребенком на буксире – а Соединенные Штаты огромны. Программист много раз летал с одного побережья на другое, но в первый раз – ехал. Он даже не представлял, что в CUJA остались такие просторы лишённой Интернета глухомани.
Мобильники можно было использовать для подключения – в некотором роде. Дотти жалобно тыркала штеккер своей «моторолы» в лэптоп, запитав его от прикуривателя. Одно-два письма по электронной почте таким образом ещё можно было принять, но Ван понимал слово «доступ» несколько иначе. Для него мобильник представлял собой что-то вроде мятного леденца. И даже на крупнейших трассах Америки, утыканных башенками «сот» от берега до берега, в этих леденцах проглядывали слишком большие дырки. Любая лощина-и нет коннекта.
Лэптоп с «беспроводной» Wi-Fi-связью работает только в зонах Wi-Fi-покрытия. Поперечником в пару сотен ярдов каждая.
Вану оставалось искать выход только в одном направлении – вверх. Спутники висели прямо над головами. Интернет с далёких планет. Последний Фронтир. До сих пор Вану не приходилось пользоваться сателлитным соединением. Он знал, конечно, что бывает и такое, но заниматься извращениями не находил причины. В кабинете у него проведен был ширококанальный «Интернет-2», а дома – два выделенных кабеля на полтора Мбит/сек. каждый.
Приходилось, однако, подлаживаться к реальности. Космос так космос.
Дотти понимала это и не мешала мужу работать. В доступе к Сети она нуждалась почище Вана. Астрофизики относились к числу самых прожорливых в мире потребителей интернет-доступа. Если астрофизик собирается переслать кому-то «файлик», будьте уверены: он имеет в виду гору данных для симуляции, допустим, всей атмосферы газового гиганта размером с Юпитер. Астрономы нуждались в широкополосном доступе так отчаянно, что готовы были подписаться на любую схему, лишь бы заполучить его, – даже и самую жульническую. Только астрономам могла прийти в голову мысль соединить миллионы принадлежащих добровольцам компьютеров в единую сеть, чтобы прочесывать радиоголоса галактики в поисках сигнала от пришельцев.
Ван старался как мог: это было дело семейное и вопрос профессиональной гордости. В приступе неуместной корпоративной лояльности Ван утащил из лаборатории сателлитный комплект «Космобэнд» мондиалевского производства. Поскольку данный продукт поступил в открытую продажу и не требовал технического обслуживания для клиентов «Мондиаля», Ван предположил, что сможет просто подключить антенну к компьютеру – и всё заработает.
Оказалось, что «Мондиаль» врал всему миру сквозь зубы.
Компьютеры Вана работали – все три. Локалка после некоторых усилий тоже заработала. Аккумуляторы работали, пока заряд не кончался. «Космобэнд» делал вид, будто прилетел из далекой-далекой галактики.
«Космобэнд», как большинство коммерческих сателлитных компаний, перебивался с хлеба на воду. К несказанному изумлению наивных вкладчиков, фирма успела потерять несколько сот миллионов долларов. Эскадрилья второсортных спутников едва удерживалась на краю атмосферы, побираясь по вторичным рынкам и подрабатывая метрологией и слежением за большегрузными автомобилями.
Компанию-подранка «Мондиаль» захватил в одном из легендарных приступов корпоративной жадности. Проблем от этого не убавилось. Руководство «Мондиаля» свое новое приобретение игнорировало, поскольку курс акций «Космобэнда» расти не собирался. Первоначальный состав технического отдела разбежался. Осталась лишь горстка дешевых прохиндеев. Свой так называемый «Интерпланетарный Интернет» они рекламировали крошечными объявлениями на задних страницах обложек «Популярной механики» и «В мире науки». Гарантий на «Космобэнд» не давали, на звонки в сервисный отдел не отвечал никто и никогда, а написанные левой ногой старые драйвера плохо совмещались с новыми продуктами от «Майкрософта».
Ван поначалу собрался пробить в крыше «ровера» здоровенную дыру, чтобы установить тарелку «Космобэнда» на штативе. Дотти, которой машина нравилась, наложила вето, и не зря – идея была бестолковая. В движущейся машине спутниковая антенна всё равно была бесполезна. Малейшая выбоина или камушек на дороге сбивали ориентацию тарелки.
Поражаясь собственной дурости, Ван принялся изучать справочник пользователя, скверно отпечатанный в далекой Корее. Малыш Тед пачкал подгузники и визжал так, что сотрясались дверцы. Никто не мог объяснить бедолаге, с какой стати он должен провести сорок четыре часа и тридцать девять минут пристегнутым к патентованно безопасному креслицу. Из благополучного дитяти малыш превратился в жертву садистских игрищ с бондажом и орал по этому поводу во всё горло.
На темной бензозаправке близ Спрингфилда Дотти накачивала арабский бензин в столитровое брюхо «ровера», стиснув хрупкими руками ребристый пистолет. Ван с некоторым испугом ступил на асфальт штата Миссури. Он пролетал над этими местами десятки раз и ни единожды не коснулся земли. Но даже в Миссури имелись кока-кола и бензин. И придорожный супермаркет с отличным видом на горизонт. А на задней стене супермаркета имелись заземлённые розетки. Никто не приглядывал за желающими отсосать немного электричества. Так что и в Миссури была жизнь.
Капризный малыш, хмурая Дотти и сонная Хельга скрылись внутри в поисках уборной, вяленой говядины и шоколадных батончиков. Ван загнал «ровер» в дальний угол бетонированной стоянки между ржавым мусоровозом и канализационным люком, выволок из машины пластиковую сателлитную антенну и клубок разноцветных проводов, включил адаптер в розетку и нацелил «тарелку» в облако мошкары вокруг уличного фонаря.
Проезжающие мимо машины сигналили – скептически настроенные жители Миссури посмеивались над Ваном и его нелепой штуковиной. Переносная интернет-антенна «Космобэнда» была похожа на полурастаявшую доску для сёрфинга на хромированной табуретке. Взрослый человек, бороду отрастил, а мучает реквизит из «Звездных войн».
Трясущимися с отвычки руками Ван включил наводку. Антенна застонала и неохотно зашевелилась. А потом с тупой механической неохотой дала коннект.
Мишень антенны была пыльной, старомодной и недоиспользованной. «Рейнджровер» Вана превосходил ее размерами раз в пять. И болталась она в двадцати трех тысячах миль над Землей.
Ван торжествующе вытянул с небосвода первое письмо.
Появилась Дотти.
– Милый, шербету не хочешь?
– Не-а.
Она глянула на сплетение кабелей.
– Уже можно подключаться?
– Aгa. Прямо по локалке.
Дотти просияла:
– Дерек, это же замечательно!
Покуда «ровер» мчался дальше, Ван прочитал свежую почту. Потом они остановились ещё раз, он выволок антенну и скачал с нескольких внутренних веб-сайтов «Мондиаля» материал для работы. Сражался с глючным кодом маршрутизатора. Плюнул в небо потоком электронных писем. И всё по новой. И по новой. Под звёздами и на заре. Подремал на футоне. И по новой.
Когда они добрались до Бербанка, за рулем сидел Ван – единственный, кого не сморил сон. График они обогнали на шесть часов, пересекли четыре часовых пояса и превысили допустимую скорость в восьми штатах.
ГЛАВА 3
Бербанк, штат Калифорния, 14 сентября 2001 года
Найти дорогу через Бербанк Вану удалось без всяких проблем, если не считать цепенящей усталости и нестихающего зуда под пропотевшим бельем. Он немало времени провёл здесь с дедом – на каникулах и по выходным.
В свое время – после женитьбы на второй бабушке – Элмер Вандевеер, более известный как Чак, купил загородный дом в предгорьях, невдалеке от поместья Рональда Рейгана. С этим маленьким ранчо связаны были самые счастливые детские воспоминания Вана. Он с восторгом падал с лошади, поджигал тюки сена и постреливал по крысам и кроликам из мелкашки.
Дед Чак принадлежал к числу ведущих специалистов по аэродинамике. К своему игрушечному ранчо он относился точно к важному проекту: лихорадочно вкапывал столбы, деловито колол дрова. Настоящим домом для деда, предметом глубочайшей его страсти, местом, где он проводил всё своё свободное время, был двухэтажный бетонный бункер без окон на окраине городского аэродрома. Туда, в обитые свинцовым листом комнаты, часто заглядывали высокие чины ЦРУ и ВВС.
Дед работал в локхидовской «шарашке».
Со времен Ванова детства, которое пришлось на семидесятые, городок Бербанк разросся, пожрав окрестные апельсиновые рощи и распростёршись на соседних холмах, но обсаженные пальмами улицы близ аэропорта ещё казались смутно знакомыми. Ван подозревал, что сам он изменился ещё более радикально, нежели город. Из косноязычного мальчишки с леденцом, жуткой аллергией и моделькой «крестокрыла» из «Звёздных войн» он превратился в молчаливого, рослого, бородатого, изрядно пропотевшего программера в черных очках.
Что-то было не так. Ван растерянно потыкал пальцем в блок GPS. Адрес он ввел правильный, но совершенно не узнавал окрестностей. Ничего похожего на дом престарелых рядом не наблюдалось.
В истерическом неистовстве дот-комовского[13] бума Ван почти перестал навещать деда они не виделись чуть не с тех времён, когда Ван покинул Стэнфорд. Дом престарелых – место безрадостное. Звонки, е-мейлы, цифровые открытки на Рождество, оцифрованные фотографии малыша – вот, собственно, и всё, что связывало его с дедом Чаком. Но теперь блок спутниковой навигации привел его в совершенно неведомые края на крыльцо частного дома-двухсемейки с наскоро оштукатуренным фасадом.
Хуже того – по местному времени было только 6.17 утра. Ван затормозил у нестриженного газона на обочине, выбрался из машины и тихонько, чтобы не разбудить дремлющих домочадцев, прихлопнул дверь. Потом потянулся. Скрюченный позвоночник хрустнул в трех местах. Перетянутые сухожилия на запястьях ныли.
Чувствуя себя нелепо и неуместно, Ван подошел к калитке. Квартира А принадлежала «С. Чану», жильцом квартиры В значился «Дж. Шринивасан». Выходило, что Ван примчался сломя голову в Калифорнию, чтобы вместо деда столкнуться с двумя иммигрантами. А другого адреса у Элмера Вандевеера не было.
Ван уныло обдумывал следующий свой шаг. На Восточном побережье уже начало девятого: можно было позвонить матери в Джорджию и спросить, не знает ли она чего-нибудь о таинственном дедовом исчезновении. С отцом Вана мать давным-давно развелась и нашла свое счастье в лице благородного южанина, дантиста по профессии, от которого ей не приходилось претерпевать несказуемого обхождения, как от Ванова отца.
Объясняться с матерью Ван никогда не любил – но телефону или без. Ван и его родительница жили в разных мирах. Ван – в своём, основательном и серьёзном, она же – в каком-то безалаберном. Даже если она старалась выслушать сына с самыми лучшими намерениями, то почему-то всегда обижалась.
Звонить отцу было совершенно немыслимо. Ван не знал не только его номера – он не знал даже, есть ли у отца телефон или дом. Они не просто не общались – им нечего было сказать друг другу.
Во всяком случае, Ван не собирался обращаться в отдел пропавших городского управления полиции. Копы начнут с того, что обратятся к базе данных Национального управления картографии, а инженер, который проектировал секретные самолёты-шпионы, пускай даже двадцать лет тому назад, не тот человек, которому позволят просто так пропасть. Начнется кавардак.
Можно было попросить о помощи Джеба. В мире федеральных баз данных Джеб знал каждую собаку. Джеб в буквальном смысле слова закладывал для них фундамент. Но Джеб будет вне себя, что его звездный протеже потерял собственного дедушку и не смог найти.
Найти дорогу через Бербанк Вану удалось без всяких проблем, если не считать цепенящей усталости и нестихающего зуда под пропотевшим бельем. Он немало времени провёл здесь с дедом – на каникулах и по выходным.
В свое время – после женитьбы на второй бабушке – Элмер Вандевеер, более известный как Чак, купил загородный дом в предгорьях, невдалеке от поместья Рональда Рейгана. С этим маленьким ранчо связаны были самые счастливые детские воспоминания Вана. Он с восторгом падал с лошади, поджигал тюки сена и постреливал по крысам и кроликам из мелкашки.
Дед Чак принадлежал к числу ведущих специалистов по аэродинамике. К своему игрушечному ранчо он относился точно к важному проекту: лихорадочно вкапывал столбы, деловито колол дрова. Настоящим домом для деда, предметом глубочайшей его страсти, местом, где он проводил всё своё свободное время, был двухэтажный бетонный бункер без окон на окраине городского аэродрома. Туда, в обитые свинцовым листом комнаты, часто заглядывали высокие чины ЦРУ и ВВС.
Дед работал в локхидовской «шарашке».
Со времен Ванова детства, которое пришлось на семидесятые, городок Бербанк разросся, пожрав окрестные апельсиновые рощи и распростёршись на соседних холмах, но обсаженные пальмами улицы близ аэропорта ещё казались смутно знакомыми. Ван подозревал, что сам он изменился ещё более радикально, нежели город. Из косноязычного мальчишки с леденцом, жуткой аллергией и моделькой «крестокрыла» из «Звёздных войн» он превратился в молчаливого, рослого, бородатого, изрядно пропотевшего программера в черных очках.
Что-то было не так. Ван растерянно потыкал пальцем в блок GPS. Адрес он ввел правильный, но совершенно не узнавал окрестностей. Ничего похожего на дом престарелых рядом не наблюдалось.
В истерическом неистовстве дот-комовского[13] бума Ван почти перестал навещать деда они не виделись чуть не с тех времён, когда Ван покинул Стэнфорд. Дом престарелых – место безрадостное. Звонки, е-мейлы, цифровые открытки на Рождество, оцифрованные фотографии малыша – вот, собственно, и всё, что связывало его с дедом Чаком. Но теперь блок спутниковой навигации привел его в совершенно неведомые края на крыльцо частного дома-двухсемейки с наскоро оштукатуренным фасадом.
Хуже того – по местному времени было только 6.17 утра. Ван затормозил у нестриженного газона на обочине, выбрался из машины и тихонько, чтобы не разбудить дремлющих домочадцев, прихлопнул дверь. Потом потянулся. Скрюченный позвоночник хрустнул в трех местах. Перетянутые сухожилия на запястьях ныли.
Чувствуя себя нелепо и неуместно, Ван подошел к калитке. Квартира А принадлежала «С. Чану», жильцом квартиры В значился «Дж. Шринивасан». Выходило, что Ван примчался сломя голову в Калифорнию, чтобы вместо деда столкнуться с двумя иммигрантами. А другого адреса у Элмера Вандевеера не было.
Ван уныло обдумывал следующий свой шаг. На Восточном побережье уже начало девятого: можно было позвонить матери в Джорджию и спросить, не знает ли она чего-нибудь о таинственном дедовом исчезновении. С отцом Вана мать давным-давно развелась и нашла свое счастье в лице благородного южанина, дантиста по профессии, от которого ей не приходилось претерпевать несказуемого обхождения, как от Ванова отца.
Объясняться с матерью Ван никогда не любил – но телефону или без. Ван и его родительница жили в разных мирах. Ван – в своём, основательном и серьёзном, она же – в каком-то безалаберном. Даже если она старалась выслушать сына с самыми лучшими намерениями, то почему-то всегда обижалась.
Звонить отцу было совершенно немыслимо. Ван не знал не только его номера – он не знал даже, есть ли у отца телефон или дом. Они не просто не общались – им нечего было сказать друг другу.
Во всяком случае, Ван не собирался обращаться в отдел пропавших городского управления полиции. Копы начнут с того, что обратятся к базе данных Национального управления картографии, а инженер, который проектировал секретные самолёты-шпионы, пускай даже двадцать лет тому назад, не тот человек, которому позволят просто так пропасть. Начнется кавардак.
Можно было попросить о помощи Джеба. В мире федеральных баз данных Джеб знал каждую собаку. Джеб в буквальном смысле слова закладывал для них фундамент. Но Джеб будет вне себя, что его звездный протеже потерял собственного дедушку и не смог найти.