Страница:
Гарри начал делать кое-что по дому, чего раньше за ним не замечалось. Он стал выносить мусор, убирать за собой, ставил посуду в мойку и спрашивал жену, не нужно ли помочь. Раньше такого не было. «Все это хорошо, но долго это не продлится», – думала жена Гарри. Тем не менее он продолжал оказывать ей знаки внимания, например, следил за тем, чтобы ее машина всегда была вымыта и заправлена. Если он приходил домой и видел, что жена занята, он говорил: «Давай я схожу в магазин. Или еще что-нибудь сделаю». Гарри последовательно продолжал вести себя по-новому. Он стал приглашать ее в кафе и уделять ей больше внимания. Было очевидно, что Гарри пытается воскресить давно угасшие чувства.
Наша группа занималась по два часа в неделю, курс был рассчитан на 11 недель. И каждую неделю мы сообщали о достигнутых успехах. Постепенно жена Гарри начала верить в то, что, возможно, он действительно меняется. На последнем занятии Гарри вошел в аудиторию, широко улыбаясь. Он двинулся ко мне и заключил в объятья. Я отстранился и спросил: «Как всегда издеваешься?» «Нет, – ответил Гарри. – Это моя жена просила вас обнять, а еще она напекла пирогов для всей группы. Она хотела, чтобы я сказал вам всем, что могу остаться. Она сказала, что я могу остаться!»
Жить настоящим
Мой цветочный магазин
Страшный сон наяву
Наша группа занималась по два часа в неделю, курс был рассчитан на 11 недель. И каждую неделю мы сообщали о достигнутых успехах. Постепенно жена Гарри начала верить в то, что, возможно, он действительно меняется. На последнем занятии Гарри вошел в аудиторию, широко улыбаясь. Он двинулся ко мне и заключил в объятья. Я отстранился и спросил: «Как всегда издеваешься?» «Нет, – ответил Гарри. – Это моя жена просила вас обнять, а еще она напекла пирогов для всей группы. Она хотела, чтобы я сказал вам всем, что могу остаться. Она сказала, что я могу остаться!»
Поддержка коллектива, неподдельные чувства и готовность нести ответственность позволили 76-летнему человеку изменить свою жизнь. Без этих трех элементов никогда не обходятся успешные изменения. Неожиданные жизненные коллизии могут подтолкнуть процесс преобразований. Но, как правило, этого недостаточно. Необходимо поддерживать и подкреплять его с помощью самоочевидных, универсальных и вечных принципов.
Помню, как много лет назад на лекции в колледже в конце одного из семестров, я спросил профессора: «Если бы вы начинали все сначала, что бы вы изменили?» Профессор не только преподавал студентам, но и был лектором, добившимся международного признания. Его ответ на мой вопрос был интересным и поучительным, и я убежден, что этот человек оказал важное влияние на мою жизнь, хотя, возможно, он сам и не ставил себе такой задачи. Он сказал: «Я бы построил организацию». Я спросил: «Зачем?» – «Чтобы оказывать глубокое и продолжительное влияние, чтобы это был процесс, а не разовое мероприятие», – ответил он. Именно эта идея заставила меня много лет спустя покинуть университет и основать собственную организацию.
Жить настоящим
Обратите внимание, как эта молодая женщина развивает свою проактивность, используя все четыре уникальных человеческих дара (самосознание, воображение, совесть и независимую волю). Понаблюдайте, как меняется ее внутренняя установка: вначале она жертва, а потом– творец собственной жизни. Подумайте также над утверждением: «Планирование бесценно, но сами планы ничего не стоят».
Я сидела в палате интенсивной терапии, смотрела на своего старшего брата Байрона, находившегося в коме, и спрашивала себя: «Почему? Почему в той же самой аварии я не получила ни единой царапины?» Из-за серьезного повреждения мозга голова его была забинтована, а распухшие глаза закрыты. Врачи уверяли, что вряд ли он доживет до утра.
Теперь медики говорят, что та авария, в которой я чудом не пострадала, вполне могла подтолкнуть процесс развития серьезного хронического воспалительного заболевания, поражающего множество внутренних органов. Впоследствии эта болезнь принесла мне немало тяжелых испытаний.
Когда произошла авария, мне было девять лет, и я мечтала о карьере Мэри Лу Реттон, олимпийской чемпионки по гимнастике. Авария дала о себе знать не сразу; но год спустя, когда у меня начались боли в кистях рук и коленях, мои мечты разбились вдребезги. Мне поставили диагноз «юношеский ревматоидный артрит», и сказали, что вряд ли он пройдет с возрастом. А пока посоветовали оставить занятия гимнастикой, поскольку это был серьезный стресс для всего организма. Я долго плакала, но не отказалась от спорта, а просто изменила характер физической нагрузки, поставила перед собой новые цели. Моими новыми увлечениями стали легкая атлетика, баскетбол, плавание, теннис, лыжи и водные лыжи.
В первый год учебы в средней школе я начала ощущать жестокие боли во всем теле. Малейшее движение или прикосновение к любой кости или суставу было мучительно. Повернуться в кровати, встать и пойти в ванную комнату, надеть туфли, почистить зубы – все это требовало теперь от меня огромных усилий. То и дело я спрашивала себя, смогу ли вообще когда-нибудь ходить или бегать. Помню, как встревоженная младшая сестра спрашивала маму шепотом: «Элиза умирает?»
После более тщательных исследований выяснилось, что я больна системной красной волчанкой. Это неизлечимое аутоиммунное заболевание, которое поражает ткани организма. Я убедила себя, что никто не должен знать об этом. Как бы я себя ни чувствовала, я не хочу быть хуже других, и мой диагноз не заставит меня отказаться от того, о чем я всегда мечтала. Единственное, что поможет мне сохранить силу духа и даст силы двигаться вперед [навык 1: будьте проактивны]– улыбка на лице и решимость в сердце.
Я смогла успешно окончить среднюю школу, хотя для этого приходилось принимать большие дозы лекарств. Я уже понимала, что должна буду жить с этой болезнью всю жизнь, но думала, что средняя школа была самым тяжелым испытанием, и теперь я смогу справиться с чем угодно.
Следующей жизненной целью стало высшее образование [навык 2: начинайте, представляя конечную цель]. Я не могла дождаться момента, когда стану самостоятельной и мечтала, как буду жить одна, сама себе готовить, ни от кого не зависеть, словом, жить настоящей студенческой жизнью. Первый семестр был нелегок, поскольку пришлось ко многому приноравливаться, но мне нравилось справляться с трудностями и узнавать новое. На Рождество я вернулась домой к родителям, и там начала ощущать симптомы, которых раньше не было. Появилась отечность и скоро я стала выглядеть, словно на девятом месяце беременности. Что со мной происходило?
Я снова оказалась в кабинете у врача. На этот раз волчанка поразила мои почки. Я была настроена вернуться в колледж не позднее, чем через неделю и надеялась быстро вылечиться. Но врачи сказали, что о возвращении к учебе в следующем семестре не может быть и речи. Мне пришлось пройти недельный курс интенсивной терапии в больнице, и потом еще в течение четырех месяцев получать внутривенные инъекции. Мне было 19, я пыталась получить высшее образование, жить активной жизнью, но мое физическое состояние не позволяло этого делать.
После долгих дней в больнице, уколов, капельниц и анализов, мой организм постепенно начал избавляться от лишней воды. Хотя при нарушении функции почек полного восстановления не бывает, при помощи лекарств я смогла опять вести активный образ жизни и вернуться в колледж к началу нового учебного года. Я отстала на семестр, но за весну илето сумела догнать однокурсников.
По своему профилирующему предмету, коммуникациям, мне предстояло перед выпуском пройти интернатуру. Интернатура планировалась зимой, а получение диплома– в августе. Мне повезло: я попала именно туда, куда хотела, и мне удалось поработать с одаренными людьми. Но после двух недель интернатуры появились знакомые отеки, и я опять распухла. Этого не должно было произойти! По крайней мере, сейчас, во время интернатуры, о которой я так мечтала. Я прекрасно представляла, что мне предстоит в ближайшие три-четыре месяца. Только на этот раз я не собиралась оставлять учебу. В глубине души я знала, что смогу справиться со всем: с учебой, с интернатурой, со всем на свете.
Я опять выглядела, как на девятом месяце беременности, и не могла влезть в собственную одежду. Из-за того, что ноги и ступни сильно опухли, на них появились следы от растяжения кожи. Лопнувшие капилляры покрыли лицо багровыми пятнами, не проходившими месяцами. Друзья и однокурсники, еще неделю назад видевшие меня в нормальном состоянии, изумленно наблюдали, как я заставляю себя делать то, что делала обычно. Часто мне хотелось забиться куда-нибудь и переждать, пока все кончится. Но заученная еще со школьных времен улыбка помогала мне держаться. Я знала, что рано или поздно это кончится, вот только когда? Каждое обострение болезни протекало по-разному: на сей раз мне удалось обойтись без длительной госпитализации, и, несмотря на муки, жизнь продолжалась. С каждым днем я чувствовала себя лучше, и вскоре я вернулась в обычное состояние. Цель была достигнута– я окончила колледж, и вопреки всему, это заняло меньше, чем четыре года.
Следующим пунктом в моем списке была карьера. Мне очень хотелось применить образование и опыт в деле. Я нашла замечательную работу и начала понемногу приноравливаться к новому образу жизни. Казалось бы, довольно испытаний. Но уже спустя два месяца, в тот период, когда я старалась произвести хорошее впечатление, у меня началось очередное обострение. За что? За что? За что?
Лечение продолжается. С каждым днем мои почки делаются все слабее, лечение– все более интенсивным, оно дает все больше побочных эффектов. Я борюсь с тошнотой, усталостью, выпадением волос, дегенерацией костной ткани, кровоизлияниями, повышенной чувствительностью к солнечным лучам. Все это результат ежедневного приема многочисленных лекарств, от которых полностью зависит мой организм. И постоянно висит угроза диализа и трансплантации почек. Вероятно, это лишь вопрос времени. Кто знает?
Жизнь с красной волчанкой– это жизнь на лезвии бритвы. Никогда не знаешь, в какой момент она атакует снова, какие симптомы будут на этот раз, сколько времени потребуется для восстановления, и какие долги придется потом выплачивать за лечение. Едва ли я смогу выносить ребенка, да и буду ли я нужна кому-то со своими проблемами? Я научилась больше не спрашивать «За что?». Теперь я задаю себе вопрос: «Чему может научить меня этот опыт?» Я знаю, что смогу добиться поставленных целей, но знаю и то, сколько препятствий будет на моем пути. Я живу настоящим и делаю все, что могу сделать сегодня. Нет смысла думать о вчерашнем или завтрашнем дне, если будущее может опрокинуть любые планы.
Я сидела в палате интенсивной терапии, смотрела на своего старшего брата Байрона, находившегося в коме, и спрашивала себя: «Почему? Почему в той же самой аварии я не получила ни единой царапины?» Из-за серьезного повреждения мозга голова его была забинтована, а распухшие глаза закрыты. Врачи уверяли, что вряд ли он доживет до утра.
Теперь медики говорят, что та авария, в которой я чудом не пострадала, вполне могла подтолкнуть процесс развития серьезного хронического воспалительного заболевания, поражающего множество внутренних органов. Впоследствии эта болезнь принесла мне немало тяжелых испытаний.
Когда произошла авария, мне было девять лет, и я мечтала о карьере Мэри Лу Реттон, олимпийской чемпионки по гимнастике. Авария дала о себе знать не сразу; но год спустя, когда у меня начались боли в кистях рук и коленях, мои мечты разбились вдребезги. Мне поставили диагноз «юношеский ревматоидный артрит», и сказали, что вряд ли он пройдет с возрастом. А пока посоветовали оставить занятия гимнастикой, поскольку это был серьезный стресс для всего организма. Я долго плакала, но не отказалась от спорта, а просто изменила характер физической нагрузки, поставила перед собой новые цели. Моими новыми увлечениями стали легкая атлетика, баскетбол, плавание, теннис, лыжи и водные лыжи.
В первый год учебы в средней школе я начала ощущать жестокие боли во всем теле. Малейшее движение или прикосновение к любой кости или суставу было мучительно. Повернуться в кровати, встать и пойти в ванную комнату, надеть туфли, почистить зубы – все это требовало теперь от меня огромных усилий. То и дело я спрашивала себя, смогу ли вообще когда-нибудь ходить или бегать. Помню, как встревоженная младшая сестра спрашивала маму шепотом: «Элиза умирает?»
После более тщательных исследований выяснилось, что я больна системной красной волчанкой. Это неизлечимое аутоиммунное заболевание, которое поражает ткани организма. Я убедила себя, что никто не должен знать об этом. Как бы я себя ни чувствовала, я не хочу быть хуже других, и мой диагноз не заставит меня отказаться от того, о чем я всегда мечтала. Единственное, что поможет мне сохранить силу духа и даст силы двигаться вперед [навык 1: будьте проактивны]– улыбка на лице и решимость в сердце.
Я смогла успешно окончить среднюю школу, хотя для этого приходилось принимать большие дозы лекарств. Я уже понимала, что должна буду жить с этой болезнью всю жизнь, но думала, что средняя школа была самым тяжелым испытанием, и теперь я смогу справиться с чем угодно.
Следующей жизненной целью стало высшее образование [навык 2: начинайте, представляя конечную цель]. Я не могла дождаться момента, когда стану самостоятельной и мечтала, как буду жить одна, сама себе готовить, ни от кого не зависеть, словом, жить настоящей студенческой жизнью. Первый семестр был нелегок, поскольку пришлось ко многому приноравливаться, но мне нравилось справляться с трудностями и узнавать новое. На Рождество я вернулась домой к родителям, и там начала ощущать симптомы, которых раньше не было. Появилась отечность и скоро я стала выглядеть, словно на девятом месяце беременности. Что со мной происходило?
Я снова оказалась в кабинете у врача. На этот раз волчанка поразила мои почки. Я была настроена вернуться в колледж не позднее, чем через неделю и надеялась быстро вылечиться. Но врачи сказали, что о возвращении к учебе в следующем семестре не может быть и речи. Мне пришлось пройти недельный курс интенсивной терапии в больнице, и потом еще в течение четырех месяцев получать внутривенные инъекции. Мне было 19, я пыталась получить высшее образование, жить активной жизнью, но мое физическое состояние не позволяло этого делать.
После долгих дней в больнице, уколов, капельниц и анализов, мой организм постепенно начал избавляться от лишней воды. Хотя при нарушении функции почек полного восстановления не бывает, при помощи лекарств я смогла опять вести активный образ жизни и вернуться в колледж к началу нового учебного года. Я отстала на семестр, но за весну илето сумела догнать однокурсников.
По своему профилирующему предмету, коммуникациям, мне предстояло перед выпуском пройти интернатуру. Интернатура планировалась зимой, а получение диплома– в августе. Мне повезло: я попала именно туда, куда хотела, и мне удалось поработать с одаренными людьми. Но после двух недель интернатуры появились знакомые отеки, и я опять распухла. Этого не должно было произойти! По крайней мере, сейчас, во время интернатуры, о которой я так мечтала. Я прекрасно представляла, что мне предстоит в ближайшие три-четыре месяца. Только на этот раз я не собиралась оставлять учебу. В глубине души я знала, что смогу справиться со всем: с учебой, с интернатурой, со всем на свете.
Я опять выглядела, как на девятом месяце беременности, и не могла влезть в собственную одежду. Из-за того, что ноги и ступни сильно опухли, на них появились следы от растяжения кожи. Лопнувшие капилляры покрыли лицо багровыми пятнами, не проходившими месяцами. Друзья и однокурсники, еще неделю назад видевшие меня в нормальном состоянии, изумленно наблюдали, как я заставляю себя делать то, что делала обычно. Часто мне хотелось забиться куда-нибудь и переждать, пока все кончится. Но заученная еще со школьных времен улыбка помогала мне держаться. Я знала, что рано или поздно это кончится, вот только когда? Каждое обострение болезни протекало по-разному: на сей раз мне удалось обойтись без длительной госпитализации, и, несмотря на муки, жизнь продолжалась. С каждым днем я чувствовала себя лучше, и вскоре я вернулась в обычное состояние. Цель была достигнута– я окончила колледж, и вопреки всему, это заняло меньше, чем четыре года.
Следующим пунктом в моем списке была карьера. Мне очень хотелось применить образование и опыт в деле. Я нашла замечательную работу и начала понемногу приноравливаться к новому образу жизни. Казалось бы, довольно испытаний. Но уже спустя два месяца, в тот период, когда я старалась произвести хорошее впечатление, у меня началось очередное обострение. За что? За что? За что?
Лечение продолжается. С каждым днем мои почки делаются все слабее, лечение– все более интенсивным, оно дает все больше побочных эффектов. Я борюсь с тошнотой, усталостью, выпадением волос, дегенерацией костной ткани, кровоизлияниями, повышенной чувствительностью к солнечным лучам. Все это результат ежедневного приема многочисленных лекарств, от которых полностью зависит мой организм. И постоянно висит угроза диализа и трансплантации почек. Вероятно, это лишь вопрос времени. Кто знает?
Жизнь с красной волчанкой– это жизнь на лезвии бритвы. Никогда не знаешь, в какой момент она атакует снова, какие симптомы будут на этот раз, сколько времени потребуется для восстановления, и какие долги придется потом выплачивать за лечение. Едва ли я смогу выносить ребенка, да и буду ли я нужна кому-то со своими проблемами? Я научилась больше не спрашивать «За что?». Теперь я задаю себе вопрос: «Чему может научить меня этот опыт?» Я знаю, что смогу добиться поставленных целей, но знаю и то, сколько препятствий будет на моем пути. Я живу настоящим и делаю все, что могу сделать сегодня. Нет смысла думать о вчерашнем или завтрашнем дне, если будущее может опрокинуть любые планы.
Какой удивительный человек! Я хотел бы отметить четыре момента.
Во-первых, исследователи характеристик устойчивых к стрессу людей, в полной мере продемонстрированных этой отважной женщиной, обычно фокусируются на трех позициях: это вызов, контроль и упорство.
Готовность принять вызов подразумевает желание учиться на собственном опыте, положительном или отрицательном, в противовес потребительскому отношению к жизни, когда человек стремится получать от жизни только блага и удовольствия.
Умение контролировать ситуацию означает, что человек фокусируется на том, что находится в его власти, как бы ни был узок круг его влияния. Это помогает не поддаваться упадническим настроениям и не чувствовать себя жертвой обстоятельств.
Упорство помогает добиваться поставленных целей, таких как завершение образования, и не отступаться от них из чувства самосохранения.
Во-вторых, заметьте, как менялись вопросы, которые задавала себе женщина. На смену вопросу «За что?» приходит вопрос «Чему я могу научиться?». Борясь за выживание в лагерях смерти нацистской Германии, Виктор Франкл научился вместо вопроса «Чего я хочу от жизни?» задавать себе вопрос: «Чего от меня требует жизнь?». И к другим заключенным, впавшим в глубокую депрессию и помышлявшим о самоубийстве, он обращался с такими же вопросами: «Чего требует от вас жизнь? Для чего вы живете? Какой смысл вы можете найти в своей жизни?» вместо «Чего вы хотите от жизни?». Франкл утверждает, что мы выявляем, а не придумываем наши жизненные миссии. Когда вы задаете себе вопрос «Чего требует от меня жизнь?», вы прислушиваетесь к своей совести. Подобно радару, ваша совесть сканирует горизонты вашей ответственности и той ситуации, в которой вы находитесь, чтобы дать вам руководство к действию.
В-третьих, утверждение «планирование бесценно, но сами планы ничего не стоят» содержит в себе определенную мудрость. И хотя я не вполне согласен с тем, что планы ничего стоят, я считаю, что это выражение несет важный смысл в условиях изменений и многое помогает понять. В качестве примера возьмем героиню этой истории. Все ее планы постоянно рушились, ожидания не оправдывались и везде подстерегали постоянные разочарования. Так она пришла к необходимости использовать навык 2: «начинайте, представляя конечную цель» в отношении познания, адаптации, приспособления и оптимизации.
В-четвертых, у Ллойда Дугласа есть замечательный рассказ «Драгоценная опасность» (Precious Jeopardy). В этом рассказе можно видеть некоторые параллели с историей жизни нашей героини. Когда жизнь под угрозой, начинаешь ее действительно ценить. Жизнь– драгоценна, но она постоянно подвергается опасностям со стороны сил, находящихся вне нашего контроля. Вот уже много лет в рождественские праздники моя семья перечитывает этот рассказ. Он оказывает на нас невероятно отрезвляющее и в то же время вдохновляющее действие, когда мы размышляем о прошедшем годе, строим планы на новый, и, что особенно важно, стараемся благодарно воспринимать то, что имеем сегодня.
Мой цветочный магазин
Эта история– прекрасная иллюстрация того, как мы творим свой мир с помощью нашего разума. Если видение или мечта глубоко проникают в наш разум и сердце, они не только начинают влиять на наши отношения и действия, но со временем выходят наружу и воздействуют на обстоятельства нашей жизни. Все в этом мире создается дважды– сначала в голове человека, а потом в физическом мире (навык 2: начинайте, представляя конечную цель). Эта женщина настолько близко к сердцу приняла свою личную миссию, что это позволило ее мечте быстрее воплотиться в жизнь.
Я мечтала иметь свой цветочный магазин, еще когда училась в школе. В колледже я изучала садоводство. Постепенно, под давлением обстоятельств– замужество, развод, воспитание детей– я забыла о своей мечте. По иронии судьбы, смерть моего сына воскресила мечту. Когда я увидела прекрасные цветы, которые несли к нашему дому в знак сочувствия семейному горю, я была тронута. Прикоснувшись к их лепесткам и вдохнув их аромат, я подумала: «Так вот вы где. Вы– это то, о чем я всегда мечтала. Мечтала о вашем прикосновении, о вашей красоте, о вашем аромате. Как я могла забыть про вас!» Я представляла, как флорист тщательно подбирает эти прекрасные цветы, чтобы они могли хотя бы немного скрасить нашу жизнь в это мрачное, страшное время. Я поняла, что тоже хочу помогать людям.
Воображая свое 80-летие с точки зрения личной миссии, я думала о моем цветочном магазине. Я представляла людей, которым смогу помочь: появление на свет детей, свадьбы, дни рождения, похороны. В эти памятные дни мои цветы покажут им, что о них помнят. Что может быть более щедрой наградой в мои последние дни? Когда пришло время изложить личную миссию на бумаге, я написала, что когда-нибудь у меня обязательно будет свой цветочный магазин. И уже одно то, что я увидела эти слова на бумаге, приблизило мою мечту к воплощению.
Годом позже я случайно встретилась с владельцами цветочного магазина под названием «Океанский берег» (Ocean Shores). Я спросила: «Как идут дела в магазине?» Они сказали: «Мы как раз собираемся его продавать. Но пока нет покупателя. Не хотите купить?»
Когда я услышала эти слова, у меня замерло сердце. Вместо того чтобы сказать: «Я не могу этого сделать. Это невозможно», вместо отговорок типа «Я, конечно, хотела бы, но не сейчас» или «Я работаю полный день и воспитываю двоих детей», я подумала: «Вот оно. Мой час настал. Моя мечта сбылась».
И я принялась за работу. Я изучила отчет о прибылях и убытках. Япригласила финансового консультанта, чтобы определить, насколько надежен этот бизнес. Наконец, я нашла деньги и смогла купить магазин.
Теперь, когда у меня есть свой цветочный магазин, я сверяю все решения, связанные с бизнесом и сотрудниками, с той мечтой, с которой все началось. Личная миссия воодушевила меня, и сейчас я действительно занимаюсь тем, о чем мечтала. Моя сокровенная мечта сбылась. Некоторые хотят владеть миром. Я просто хочу сделать его более красивым.
Я мечтала иметь свой цветочный магазин, еще когда училась в школе. В колледже я изучала садоводство. Постепенно, под давлением обстоятельств– замужество, развод, воспитание детей– я забыла о своей мечте. По иронии судьбы, смерть моего сына воскресила мечту. Когда я увидела прекрасные цветы, которые несли к нашему дому в знак сочувствия семейному горю, я была тронута. Прикоснувшись к их лепесткам и вдохнув их аромат, я подумала: «Так вот вы где. Вы– это то, о чем я всегда мечтала. Мечтала о вашем прикосновении, о вашей красоте, о вашем аромате. Как я могла забыть про вас!» Я представляла, как флорист тщательно подбирает эти прекрасные цветы, чтобы они могли хотя бы немного скрасить нашу жизнь в это мрачное, страшное время. Я поняла, что тоже хочу помогать людям.
Воображая свое 80-летие с точки зрения личной миссии, я думала о моем цветочном магазине. Я представляла людей, которым смогу помочь: появление на свет детей, свадьбы, дни рождения, похороны. В эти памятные дни мои цветы покажут им, что о них помнят. Что может быть более щедрой наградой в мои последние дни? Когда пришло время изложить личную миссию на бумаге, я написала, что когда-нибудь у меня обязательно будет свой цветочный магазин. И уже одно то, что я увидела эти слова на бумаге, приблизило мою мечту к воплощению.
Годом позже я случайно встретилась с владельцами цветочного магазина под названием «Океанский берег» (Ocean Shores). Я спросила: «Как идут дела в магазине?» Они сказали: «Мы как раз собираемся его продавать. Но пока нет покупателя. Не хотите купить?»
Когда я услышала эти слова, у меня замерло сердце. Вместо того чтобы сказать: «Я не могу этого сделать. Это невозможно», вместо отговорок типа «Я, конечно, хотела бы, но не сейчас» или «Я работаю полный день и воспитываю двоих детей», я подумала: «Вот оно. Мой час настал. Моя мечта сбылась».
И я принялась за работу. Я изучила отчет о прибылях и убытках. Япригласила финансового консультанта, чтобы определить, насколько надежен этот бизнес. Наконец, я нашла деньги и смогла купить магазин.
Теперь, когда у меня есть свой цветочный магазин, я сверяю все решения, связанные с бизнесом и сотрудниками, с той мечтой, с которой все началось. Личная миссия воодушевила меня, и сейчас я действительно занимаюсь тем, о чем мечтала. Моя сокровенная мечта сбылась. Некоторые хотят владеть миром. Я просто хочу сделать его более красивым.
Воображение могущественнее, чем память. Воображение открывает возможности, открывает путь в бесконечность. Память же ограничена прошлыми событиями и поэтому конечна. Когда героиня истории сделала свое воображение и мечту критериями для принятия решений, мечта материализовалась. Мечта овладевает подсознанием, и оно начинает искать возможности воплотить плоды воображения в жизнь. Такие мечты могут стать источником вдохновения и надежды и для окружающих.
Страшный сон наяву
Следующая история способна отрезвить кого угодно. Посмотрите, как глубока была скорбь этого человека, и какая возрождающая сила содержится в простой идее: между раздражителем и реакцией есть промежуток.
Окончив институт, я начал с успехом работать инженером. Позже, когда мне было около 30, внутренний голос сказал мне, что мое призвание– быть учителем для одиноких людей. Я бросил работу и поступил в духовную семинарию.
Я целиком посвятил себя образованию и, завершив его, получил высшую степень отличия, присуждаемую каждый год факультетом и администрацией семинарии. Как раз перед выпуском мы с женой и недавно родившимся сыном Сифом переехали, чтобы я мог участвовать в программе обучения одиноких людей, проводившейся в большой церкви. И на этом поприще я добился успеха, мне нравилась работа священника, которая изменяла жизни людей к лучшему.
Новая жизнь пошла на пользу семье. Через два месяца мы ожидали рождения второго ребенка. Жизнь была прекрасна. Однажды вечером жена прилегла отдохнуть, а я решил почистить ружье. Когда я чистил его, оно выстрелило, и пуля попала в жену. Врачам не удалось спасти ни ее, ни нашего так и не родившегося ребенка.
Я был уничтожен. Это был страшный сон наяву. Меня бросало из стороны в сторону– от боли и отчаяния к полной опустошенности. В 33 года моя жизнь остановилась. После трагедии я на несколько месяцев переехал к родителям. Я не мог жить один. Я продолжал служить священником в своей общине еще два года. Хотя на самом деле моя община служила мне. Но мне пришлось прекратить эту работу, слишком уж она напоминала мне о жизни с Джулией. Ведь для духовного наставника и жена, и семья становятся неотъемлемой частью работы. Я не мог войти в церковь, не ощутив приступ боли и раскаяния. Поэтому мне пришлось бросить это дело, в прошлом приносившее мне столько радости.
Но взамен я ничего не получил. Мой друг доверил мне работу по продаже крупного строительного оборудования. Я никогда раньше не занимался крупным оборудованием и поначалу даже не знал названия деталей. Хотя дело это было нехитрое, оно стало для меня удачной находкой. Все, что от меня требовалось– показываться на работе и уходить домой, продавая при этом несколько компрессоров или пару экскаваторов в течение месяца. У меня не было ни интеллектуальных стимулов, ни задач, требующих мобилизации усилий. Я все еще не мог выйти из оцепенения. Мой мозг, разум и сердце все еще пытались осмыслить то, что произошло. Поэтому такая работа подходила мне как нельзя лучше.
Какое-то время я жил, как на автопилоте. Я просыпался, кормил Сифа, отводил его в детский сад, шел на работу, забирал Сифа, готовил обед, убирался и ложился спать. Раньше я был очень целеустремленным человеком. Ставил перед собой цели и достигал их. Но после трагедии меня ни разу не посещало желание добиться чего-то. Я мог выполнять только такие повседневные обязанности, как поход в магазин за молоком, и никак не мог заставить себя взяться за важные дела. Например, мне не удавалось начать планировать новую жизнь для себя и для Сифа. Я просто был не в состоянии думать о далекой перспективе или даже проявить интерес к нашему с Сифом будущему.
Я стал брать с собой в парк книгу «Главное внимание– главным вещам»[1] и понемногу читать ее. Когда я дошел до раздела, посвященного стимулу и реакции, я понял, что это обо мне. Я осознал, что нахожусь в плену у раздражителя и реакции. И это продолжается уже три года. Целых три года шаг за шагом я приближался к тому моменту, когда смогу вести себя достойно. Наконец три года спустя япочувствовал, что готов принять смерть моей жены.
Это чувство возникло не в один момент. Медленно, но верно я начал ощущать, что способен лучше контролировать происходящее, становлюсь более инициативным и деятельным. Я помню разговор с одним из моих лучших друзей, пастором. Я сказал ему: «У меня появились какие-то странные ощущения. Что-то не так».
Он ответил: «Фил, мне кажется, что ты пробуждаешься».
«Что ты имеешь в виду?»– спросил я.
«То, что ты, наконец, готов покинуть свой кокон. Твое тело, твой разум, твое сердце готовы снова начать жить. Поэтому я говорю, что ты пробуждаешься».
Первой целью, которую я поставил перед собой, было дочитать книгу до конца. До гибели жены я всегда читал запоем, но за эти три года не прочел ни одной книжки. Мне кажется, я не прочел даже ни одного журнала. По мере чтения я все больше оживал. Я почувствовал, что готов взяться за собственное будущее, делать его таким, как нужно мне, а не плыть по течению.
Моей второй целью было оставить наследие сыну. И я не хотел, чтобы этим наследием стала моя неспособность вернуться к жизни. Я решил сосредоточить свои усилия на создании чего-то такого, чем он мог бы гордиться. Не думайте, что с самого начала все шло как по маслу. Я засиживался до поздней ночи и размышлял. Долго и трудно раздумывал над тем, что важно для меня и для Сифа. Своим девизом я избрал: жить каждый день так, будто он последний, и соответственно в первую очередь делать самое важное. Я думал, как воплотить эту идею в мои планы на будущее. Затем я сформулировал личную миссию, призванную помочь мне восстановиться, внести свой вклад в этот мир и наладить отношения с теми, кого люблю. Медленно, но верно наша жизнь становилась более яркой, радостной и насыщенной. Экклезиаст говорил, что всему свое время. Пришло время и мне собраться с силами и продолжать жить.
Сегодня я женат и счастлив в повторном браке. Сиф любит свою новую маму. У меня две замечательные падчерицы. Жизнь потихоньку набирает обороты. Я начал выпускать бюллетень для семейных пар, заключивших повторный брак, начал заниматься бизнесом и принял несколько предложений выступить с лекциями в будущем году.
Безусловно, самое трудное в моей жизни было простить себя за то, что произошло. Второе– пережить свое горе. Третье– найти мужество опять начать мечтать и осуществлять мечты.
Пожалуйста, поймите, я до сих пор не могу полностью избавиться от чувства вины. Как сказал Джон Клэйпул, англиканский священник, у которого от лейкемии умерла восьмилетняя дочь: «Я начну ходить снова, но всегда буду прихрамывать». Наверное, я тоже прихрамываю, но двигаюсь вперед.
Окончив институт, я начал с успехом работать инженером. Позже, когда мне было около 30, внутренний голос сказал мне, что мое призвание– быть учителем для одиноких людей. Я бросил работу и поступил в духовную семинарию.
Я целиком посвятил себя образованию и, завершив его, получил высшую степень отличия, присуждаемую каждый год факультетом и администрацией семинарии. Как раз перед выпуском мы с женой и недавно родившимся сыном Сифом переехали, чтобы я мог участвовать в программе обучения одиноких людей, проводившейся в большой церкви. И на этом поприще я добился успеха, мне нравилась работа священника, которая изменяла жизни людей к лучшему.
Новая жизнь пошла на пользу семье. Через два месяца мы ожидали рождения второго ребенка. Жизнь была прекрасна. Однажды вечером жена прилегла отдохнуть, а я решил почистить ружье. Когда я чистил его, оно выстрелило, и пуля попала в жену. Врачам не удалось спасти ни ее, ни нашего так и не родившегося ребенка.
Я был уничтожен. Это был страшный сон наяву. Меня бросало из стороны в сторону– от боли и отчаяния к полной опустошенности. В 33 года моя жизнь остановилась. После трагедии я на несколько месяцев переехал к родителям. Я не мог жить один. Я продолжал служить священником в своей общине еще два года. Хотя на самом деле моя община служила мне. Но мне пришлось прекратить эту работу, слишком уж она напоминала мне о жизни с Джулией. Ведь для духовного наставника и жена, и семья становятся неотъемлемой частью работы. Я не мог войти в церковь, не ощутив приступ боли и раскаяния. Поэтому мне пришлось бросить это дело, в прошлом приносившее мне столько радости.
Но взамен я ничего не получил. Мой друг доверил мне работу по продаже крупного строительного оборудования. Я никогда раньше не занимался крупным оборудованием и поначалу даже не знал названия деталей. Хотя дело это было нехитрое, оно стало для меня удачной находкой. Все, что от меня требовалось– показываться на работе и уходить домой, продавая при этом несколько компрессоров или пару экскаваторов в течение месяца. У меня не было ни интеллектуальных стимулов, ни задач, требующих мобилизации усилий. Я все еще не мог выйти из оцепенения. Мой мозг, разум и сердце все еще пытались осмыслить то, что произошло. Поэтому такая работа подходила мне как нельзя лучше.
Какое-то время я жил, как на автопилоте. Я просыпался, кормил Сифа, отводил его в детский сад, шел на работу, забирал Сифа, готовил обед, убирался и ложился спать. Раньше я был очень целеустремленным человеком. Ставил перед собой цели и достигал их. Но после трагедии меня ни разу не посещало желание добиться чего-то. Я мог выполнять только такие повседневные обязанности, как поход в магазин за молоком, и никак не мог заставить себя взяться за важные дела. Например, мне не удавалось начать планировать новую жизнь для себя и для Сифа. Я просто был не в состоянии думать о далекой перспективе или даже проявить интерес к нашему с Сифом будущему.
Я стал брать с собой в парк книгу «Главное внимание– главным вещам»[1] и понемногу читать ее. Когда я дошел до раздела, посвященного стимулу и реакции, я понял, что это обо мне. Я осознал, что нахожусь в плену у раздражителя и реакции. И это продолжается уже три года. Целых три года шаг за шагом я приближался к тому моменту, когда смогу вести себя достойно. Наконец три года спустя япочувствовал, что готов принять смерть моей жены.
Это чувство возникло не в один момент. Медленно, но верно я начал ощущать, что способен лучше контролировать происходящее, становлюсь более инициативным и деятельным. Я помню разговор с одним из моих лучших друзей, пастором. Я сказал ему: «У меня появились какие-то странные ощущения. Что-то не так».
Он ответил: «Фил, мне кажется, что ты пробуждаешься».
«Что ты имеешь в виду?»– спросил я.
«То, что ты, наконец, готов покинуть свой кокон. Твое тело, твой разум, твое сердце готовы снова начать жить. Поэтому я говорю, что ты пробуждаешься».
Первой целью, которую я поставил перед собой, было дочитать книгу до конца. До гибели жены я всегда читал запоем, но за эти три года не прочел ни одной книжки. Мне кажется, я не прочел даже ни одного журнала. По мере чтения я все больше оживал. Я почувствовал, что готов взяться за собственное будущее, делать его таким, как нужно мне, а не плыть по течению.
Моей второй целью было оставить наследие сыну. И я не хотел, чтобы этим наследием стала моя неспособность вернуться к жизни. Я решил сосредоточить свои усилия на создании чего-то такого, чем он мог бы гордиться. Не думайте, что с самого начала все шло как по маслу. Я засиживался до поздней ночи и размышлял. Долго и трудно раздумывал над тем, что важно для меня и для Сифа. Своим девизом я избрал: жить каждый день так, будто он последний, и соответственно в первую очередь делать самое важное. Я думал, как воплотить эту идею в мои планы на будущее. Затем я сформулировал личную миссию, призванную помочь мне восстановиться, внести свой вклад в этот мир и наладить отношения с теми, кого люблю. Медленно, но верно наша жизнь становилась более яркой, радостной и насыщенной. Экклезиаст говорил, что всему свое время. Пришло время и мне собраться с силами и продолжать жить.
Сегодня я женат и счастлив в повторном браке. Сиф любит свою новую маму. У меня две замечательные падчерицы. Жизнь потихоньку набирает обороты. Я начал выпускать бюллетень для семейных пар, заключивших повторный брак, начал заниматься бизнесом и принял несколько предложений выступить с лекциями в будущем году.
Безусловно, самое трудное в моей жизни было простить себя за то, что произошло. Второе– пережить свое горе. Третье– найти мужество опять начать мечтать и осуществлять мечты.
Пожалуйста, поймите, я до сих пор не могу полностью избавиться от чувства вины. Как сказал Джон Клэйпул, англиканский священник, у которого от лейкемии умерла восьмилетняя дочь: «Я начну ходить снова, но всегда буду прихрамывать». Наверное, я тоже прихрамываю, но двигаюсь вперед.
Хочу поделиться одним удивительным эпизодом, который неоднократно описывал в других своих книгах. Он произошел со мной, когда во время академического отпуска я жил на Гавайях. Однажды я бродил между стеллажами книг в библиотеке местного колледжа. Одна из книг привлекла мое внимание. Я открыл ее наугад и наткнулся на параграф, который был настолько захватывающим, настолько запоминающимся и потрясающим, что оказал мощнейшее влияние на мой образ мыслей и всю дальнейшую жизнь.
В этом параграфе было всего три предложения, заключавших в себе одну мощную идею:
МЕЖДУ РАЗДРАЖИТЕЛЕМ И НАШЕЙ РЕАКЦИЕЙ ЕСТЬ ПРОМЕЖУТОК.
В ЭТОМ ПРОМЕЖУТКЕ ЛЕЖИТ НАША СВОБОДА ВЫБОРА НАШЕЙ РЕАКЦИИ.
ОТ НАШЕЙ РЕАКЦИИ ЗАВИСИТ НАШЕ РАЗВИТИЕ И НАШЕ СЧАСТЬЕ.
Невозможно передать, как подействовала на меня эта идея. Она переполняла меня. Я вновь и вновь мысленно возвращался к ней. Я наслаждался внутренним ощущением свободы, которое она давала. Я примерял ее на себя. Между любым событием в моей жизни и реакцией на него есть промежуток. В этом промежутке я волен и способен выбирать мою реакцию. А от того, как я буду реагировать, зависит мое дальнейшее развитие и счастье.
Чем больше я размышлял над этим, тем яснее понимал, что смогу сделать выбор, способный воздействовать на сам раздражитель. Я сам смогу стать полноправной силой природы.