Стоддард Джеймс. Обманный Дом (Высокий Дом - 2)

   Все утро отряд шел по этому переходу, а переход вился и вился по дому, пересекался с другими коридорами, поднимался то выше, то ниже, приходилось то и дело то всходить по ступенькам, то спускаться, и в конце концов у всех разболелись ноги.
   - Похоже на дорогу к Комнате Ужасов, - заметил Даскин.
   - Точно подмечено, - отозвался Картер. - Этот переход - часть Извилин, по которым действительно можно попасть туда. Порой Извилины прерываются, но все же связывают большую часть Белого Круга. Эта их часть - одна из самых протяженных.
   Он еще не успел закончить объяснение, когда вдруг почувствовал резкую головную боль. Картер невольно вскрикнул, сжал руками виски и опустился на колени. Гвардейцы тут же окружили его, взяв оружие на изготовку.
   - Что с тобой? - воскликнул Даскин.
   На мгновение Картер ослеп, но когда в глазах у него прояснилось, он сказал:
   - Карты... изменились. Анархисты снова переустраивают Дом. Переход впереди уже не такой, каким был раньше.
   Он встал. Колени у него еще дрожали, но испуг отступил - и боль вместе с ним.
   - Когда меня настигла боль, я сосредоточенно думал об этой части Эвенмера. Ощущение было такое, словно мой мозг развернули на девяносто градусов. Нет-нет, теперь я в полном порядке. Но это было похоже на шок. Между тем переход впереди действительно изменился, но как именно - я пока точно не знаю.
   На протяжении следующего часа пути Картера мучила мысль, от которой ему очень хотелось отмахнуться, - он мечтал о том, чтобы его подозрения не подтвердились. Но опасения оказались вполне оправданными: отряд дошел до конца коридора, и Картер не обнаружил рычага, с помощью которого можно было открыть потайную панель в стене.
   - Выход исчез, - тихо проговорил Картер.
   - Значит, анархисты знают о том, что мы здесь, - заключил Даскин.
   - Нет. Сначала я тоже так подумал, но на самом деле произошла общая перестройка Дома сразу за этой стеной, и это сказалось на многих помещениях. Сюда мы попали по чистой случайности.
   - Придется повернуть обратно? - спросил сержант Хаггард, заместитель Нункасла - веснушчатый рыжеволосый мужчина с мальчишеской улыбкой. Сейчас он, впрочем, не улыбался.
   - Нет времени, - покачал головой Картер. - Джентльмены, у некоторых из вас есть с собой топорики. Нужно прорубить в этой стене дыру, сквозь которую мы смогли бы пролезть, но не больше.
   Двое гвардейцев достали из мешков топорики и принялись за работу. Когда они ее закончили, оба были с головы до ног в белой пыли, а в стене зияла двухфутовая дыра. Друг за другом спутники выбрались через нее в коридор.
   - Поищите доски, - попросил Картер. - Берите отовсюду, откуда только можно. Нужно заколотить эту дыру, чтобы скрыть потайной ход. Как только будет возможность, отправим сюда бригаду ремонтников.
   Картер осмотрел коридор и вдруг резко сел.
   - Джентльмены, если бы кто-то из вас сумел отыскать пустую комнату, нам можно было бы позавтракать.
   - Что-то не так? - озабоченно спросил Даскин.
   - А ты не чувствуешь? - скривился Картер. - Нет, конечно, не чувствуешь. Прости. Порой карты Эвенмера проявляют себя так ярко, и я забываю, что ощутить это способен только я. Я хотел пересечь этот коридор и открыть вход в потайной туннель в противоположной стене, но исчезла не только ведущая туда дверь - нет и самого туннеля. Мне нужно проложить новый курс. На это уйдет некоторое время.
   Тут возвратился Хаггард и провел отряд в помещение, представлявшее собой маленькую церковь. Пол здесь покрывали глазурованные плитки, вдоль стен были расставлены медные паникадила, в глубине располагался красивый резной алтарь. В окнах-витражах можно было увидеть изображения двенадцати апостолов. Некоторые стражники преклонили колени и перекрестились и только потом вошли и принялись вынимать из мешков провизию. Картер прошел к алтарю, опустился на пол, закрыл глаза и сосредоточился. Перед его мысленным взором предстали подробные цветные карты Эвенмера. Он имел возможность не просто созерцать их, но как бы мысленно проходить по обозначенным на картах коридорам и комнатам.
   Картер прокладывал маршрут, отыскивая потайные ходы и малолюдные части Дома. Увы, карты не могли подсказать ему, населены ли те или иные из них. Через полчаса он вздохнул, встряхнулся и обнаружил, что рядом с ним сидят Грегори, Даскин и Нункасл. Даскин ел яблоко, откусывая большущие куски.
   - Вы молились? - поинтересовался Грегори.
   - Нет, изучал карты.
   Грегори кивнул и обвел взглядом церковь.
   - Напрасная трата всяческих красот, - сказал он, кивком указав на алтарь. - Эти реликвии суеверий не продержатся до конца столетия.
   - Неужели у тебя нет ни капли веры? - спросил Картер. Грегори пытливо, не моргая, смотрел на лорда Андерсона. В его серо-зеленых глазах сверкали искорки.
   - В Бога? - Он небрежно махнул рукой в сторону алтаря. - Я верю в судьбу. Бог, христианство - все это ловушки для невежд.
   - Енох бы с тобой определенно не согласился, - сказал Картер. Следовательно, ты считаешь, что весь мир сошел с ума?
   - Не сказал бы, - ответил Грегори. - Как это?
   - На протяжении тысячелетий человек нуждался в каких-то вещах первой необходимости - в еде, крове над головой, осуществлении плотских желаний и в поиске Бога. Когда мы голодны, мы едим, когда устаем - отдыхаем. Неужели наша потребность в божественном - единственная нужда, которую невозможно удовлетворить? Если это так и если мы проносим это извечно безответное желание через всю нашу жизнь, разве тогда мы не раса безумцев? Нет, Грегори, понятие судьбы, предназначения, как бы оно грандиозно ни звучало, не в состоянии заполнить эту брешь.
   - А я думаю, его вполне достаточно, - уверенно отозвался Грегори. Для того чтобы построить лучший мир, мне за глаза хватит самого себя и научного мышления. Кто знает, какие изобретения принесут нам грядущие десятилетия?
   - А вот я бы так не стал говорить, сэр, - вступил в спор Нункасл. Это не естественно. Совсем не естественно. Люди все суетятся, мельтешат, пытаются подменить созданное Богом. Что они придумают в следующий раз? Летающие машины? Крылья Икара! По мне, так старые добрые времена куда как лучше.
   - Но ведь, добрейший лейтенант, мир может стать лучше, и если будут улучшения... - не унимался Грегори. - Мир изменяется. Прежний порядок вещей отступает. Век механики избавит людей от тяжелого ручного труда. Безусловно, я признаю: проблемы есть, но ведь все равно, как это замечательно: механизмы выполняют всю работу, а люди только наблюдают за ними! Будущий век станет веком поэзии и философских размышлений. Представьте, сколько будет сочинено музыки, пьес, сколько книг будет написано, когда у всего человечества станет больше времени на высшие материи.
   - Вы от людей большего ждете, чем я, - вздохнул Нункасл. - Нет, сэр. Дайте человеку расслабиться - и он тут же потянется к бутылке, вот что я вам скажу. И еще одно я знаю точно: у бедняков свободного времени больше не станет - они будут обслуживать эти ваши машины. Богачи останутся богачами только вы на меня не обижайтесь, господа хорошие. А вот добрые вояки всегда пригодятся.
   - Но, Нункасл, не станешь же ты спорить с тем, что человек должен развиваться? - вспылил Грегори.
   - От колыбели до могилы - да, сэр, а в промежутке много всякого может случиться.
   - Должно быть нечто большее. Золотой век...
   - Бывает, он вот так заводится, - усмехнулся Даскин. - Но если я не ошибаюсь, этим двоим никогда не договориться - мечтателю и прагматику.
   - Мир построен мечтателями, - упрямо проговорил Грегори.
   - Верно, сэр, - отозвался Нункасл. - Но управляют им прагматики.
   - А что касается веры, Грегори, - сказал Картер, - то с возрастом твои убеждения могут измениться. По-моему, Платон сказал, что ни один старик не умирает атеистом? Точно не помню.
   - Вы говорите, как профессора в нашем университете, - усмехнулся Грегори. Спор явно был ему по душе.
   - Да нет, я не слишком часто задумываюсь о подобных вещах. Свою веру я соблюдаю как могу, но должен признаться, что нынешняя миссия - суровое испытание веры. Мой главный философ - Сара. Если ты хочешь настоящего философского спора, тебе бы с ней надо поговорить. Она бы твоих профессоров на обе лопатки уложила.
   К компании подошли Говард Макмертри и Филлип Крейн. Последний держал под мышкой свернутые в рулон карты.
   - Я продумывал маршрут, лорд Андерсон, - сообщил он.
   - Я тоже, - кивнул Картер. - Можно взглянуть на ваши карты, мистер Крейн?
   - Конечно, - ответил Крейн. - Мы с мистером Макмертри их сами составили...
   - Десять лет назад, - закончил фразу Макмертри. - Это была одна из наших первых публикаций.
   Хозяин разложил карту на полу перед собой, думая о том, много ли от нее будет пользы в Доме, который непрерывно меняется.
   - Некоторые из вас бывали в этих краях, - сказал Картер. - И мне нужен ваш совет. У нас есть два варианта. Мы можем пойти вот так... и вот так. Он указал на карту. - По этим коридорам. Я бы предпочел этот путь, поскольку он быстрее всего приведет нас в Муммут Кетровиан, хотя нам и придется некоторое время идти по Длинному Коридору, перед тем как мы попадем в очередной потайной ход. В противном случае мы должны будем повернуть вот здесь и подняться на чердаки, из которых дорога ведет в Верхний Гейбл. Оттуда намного дальше до ближайших потайных ходов, но зато путь этот более безлюден. Что скажете?
   - Я никогда не бывал ни в той, ни в другой стороне, - признался Даскин.
   - Мне доводилось только по Длинному Коридору проходить, - сказал Грегори. - Этот его участок чрезвычайно многолюден - по крайней мере был таким в то время.
   - Там слишком многолюдно, - сказал Макмертри. - Между Гимнергином и Вествингом ведется оживленная торговля. Я бы не рекомендовал этот маршрут...
   - Для нашего странствия, - закончил за него Крейн, - по этой же самой причине. А вот чердаки вокруг Верхнего Гейбла - место тихое, ненаселенное, и, пожалуй, я смог бы провести отряд вот по этим переходам, - он показал участок на карте, - где крайне редко кого-либо встретишь.
   - Господа архитекторы правы, - согласился Нункасл. - До Муммут Кетровиана ни за что не добраться незамеченными. Пока мы попадем в потайной ход, о нашем передвижении уже будет знать половина Белого Круга.
   Картер нахмурился.
   - Хорошо. Считайте, что вы уже купили билеты, потому что я бы пошел другой, неверной дорогой.
   - Ходить по чердакам - это так интересно, - мечтательно проговорил Крейн. - Там всегда полным-полно всяких любопытных вещиц. Это то же самое, что сокровища искать.
   - Жутко запыленные сокровища, - буркнул Макмертри.
   Покончив с завтраком, отряд покинул церковь. Картер обернулся на пороге, обвел взглядом обшарпанные скамьи, витражи в окнах, скромное, безыскусное распятие в алтаре, прекрасное своей простотой. Может быть, из-за того, что в разговоре с Грегори он упомянул Сару, Картеру вдруг нестерпимо захотелось увидеть ее, посидеть с ней рядом в окружении знакомых вещей, послушать, как она рассказывает о прочитанных книгах, о домашних заботах, и в каждом ее слове прячется тайна - отчасти ее собственная, а отчасти принадлежащая любой женщине. Картер еле слышно произнес короткую молитву об успехе странствия и вышел из церкви.
   Отряд повернул налево и пошел по коридору, отделанному дубовыми панелями и устланному чистым, хорошо сохранившимся ковром цвета берлинской лазури. Хоть Картер и опасался того, что их смогут заметить, отряд миновал коридор без всяких происшествий и, дойдя до пересечения, свернул вправо, а потом - опять влево. Вдоль одной стены коридора тянулись окна, выходившие в квадрат двора. Снег по-прежнему валил и валил, насыпая высокие сугробы, а вот ветер унялся. Солнце пряталось за тучами, день был серый и унылый. Путники зябко поеживались на ходу.
   Через некоторое время отряд поравнялся с узкой лесенкой для прислуги. Дорожка на ступеньках лежала протертая чуть не до дыр, светильники не горели, но все же здесь не было совсем темно. Поднявшись на четыре пролета, Картер и его спутники оказались на чердаке. Чердак был огромен, он уходил далеко вперед. Тусклый свет проникал сюда сквозь восьмиугольные окошки, за которыми виднелись крыши Эвенмера. На половицах лежал густой слой пыли, в центре были горой свалены коробки и корзины, и можно было обойти их с двух сторон.
   - Каких только богатств не найдешь в этих залежах, - проговорил Крейн.
   - Кучу всякой рухляди, - буркнул Макмертри. - Старая поговорка не лжет: никто в Эвенмере ничего хорошего на чердак не отнесет.
   - И ведь это - прелюбопытнейшая тенденция, - подхватил Крейн. - Думаю, проистекает она из-за того, что в Доме полным-полно свободного пространства. В итоге люди как бы прирастают к тем комнатам, которыми располагают. Мне довелось побывать на некоторых, как это здесь называется, "раскопках". Небольшие отряды отправляются на чердаки вроде вот этого и ищут забытые сокровища. У меня на каминной доске лежит несколько римских монет и стоит бюстик Озимандии, изготовленный во времена его правления.
   - Если бы в Доме был хоть какой-то порядок, мистер Крейн, уверяю вас, никто и никогда бы не потерял такие ценные вещи, - сказал партнеру Макмертри.
   - Однако, - возразил Крейн, - в Эвенмере ничто никогда навсегда не теряется, верно, мистер Макмертри?
   - Только на несколько столетий, мистер Крейн. Всего лишь на несколько столетий.
   Потолок на чердаке был низкий, а скаты, как и окна, имели восьмиугольную форму. Отряд, разбившись на пары, тронулся вперед по левому проходу, озаренному неярким рассеянным светом. Все молчали, ступая по слою пыли, которая начала собираться здесь с тех пор, как царем был Тармальдрун. От ходьбы путники согрелись и немного повеселели. Вообще же жизнь в огромном, поистине безграничном Доме всех приучала к холоду. Картер шагал вместе со всеми и чувствовал, как тоска понемногу отпускает его, сменяясь радостью, какую ощущаешь посреди приключения, даже если оно приправлено опасностью и трудностями. Безмерная непредсказуемость Эвенмера была для Картера источником непрерывного восхищения. В этом Доме всегда найдутся неизведанная ниша, потайная гардеробная, девственно нетронутый чердак, которые только и ждут, чтобы их нашли и разведали. Взгляд Картера радостно скользил по всевозможным сундукам, коробкам, корзинам. Время от времени, не в силах удержаться, он наклонялся, привлеченный каким-то предметом или цветом. Большинство вещей, сваленных на чердаке, были совершенно бесполезны - бессмысленные остатки былой роскоши. Эти безделушки и бусинки некогда, наверное, что-то значили для своих владельцев, эти пружинки и части каких-то механизмов... И все же время от времени Картеру попадались по-настоящему красивые вещи - пара ярко-алых шлепанцев, хрустальный шар с фигурками внутри, изображавшими сражение Грольфа Краки с королем Адгильсом, томик "Истории британских королей" с автографом автора, светло-голубой мраморный шарик для детской игры в камешки. Картер разглядывал эти безделушки на ходу и на ходу же бережно клал в следующую коробку или корзину. Только шарик он оставил себе, хотя его и мучили угрызения совести - вдруг выросший мальчишка явится на чердак, чтобы найти свое сокровище? Но Картер с усмешкой прогнал эту мысль. Того, кто когда-то держал в руках этот шарик, наверняка уже не было в живых. Будь здесь сейчас мистер Хоуп, он бы непременно напомнил Картеру, что, согласно закону о чердаках, принятому в тысяча триста шестьдесят седьмом году, с чердаков ничего нельзя брать и выбрасывать без разрешения страны, коей оные чердаки принадлежат, однако в одном из пунктов этого закона было оговорено, что допускается избирательная расчистка чердаков, при которой оттуда можно взять нечто конкретное и оговоренное. Картер громко рассмеялся, вспомнив формулировку закона, и задумался о том, сколько же в Эвенмере всевозможных законов и правил. Он, однако, понимал, что все эти законы отнюдь не праздны и служат основой существования цивилизации со сложнейшей структурой.
   Шел час за часом, а чердак все не кончался: через каждые двенадцать шагов - окно, голые половицы, унылые коробки, пыльные сундуки. Только случайные повороты чуть вправо или чуть влево разнообразили путь. Сгустились сумерки, за окнами уже не стало видно падающего снега, и вот наконец Нункасл объявил привал. На чердаке очагов не было, но гвардейцы быстро собрали походный переносной очаг и развели огонь, воспользовавшись для этого подобранными по пути щепками. Дым столбом поднимался к стропилам и растекался по чердаку.
   Нункасл протянул руки к пламени и вздохнул:
   - Без дров вот так не погреешься. Ну, да на эту ночь хватит.
   - Я бы не стал рисковать и спускаться за дровами, - сказал Картер. Пока рано. Слишком велика опасность, что нас заметят. Может быть, позже. Но по этому чердаку, судя по всему, идти нам придется не один день, и мне хотелось бы продолжить путь здесь. Это однообразие - в наших интересах.
   - Жизнь солдата вообще однообразна, - заметил Нункасл. - Только изредка ее оживляет жуткое волнение. И однообразие - самое лучшее, что в этой жизни есть.
   Поужинали дорожными припасами, выставили дозорных и улеглись спать. Картер завернулся в одеяла и лежал, прислушиваясь к ветру, который снова поднялся с наступлением темноты и теперь сотрясал скаты чердака и завывал в щелях. По обе стороны от спящих спутников горели накрытые тряпицами фонари дозорных, словно звезды в ночном небе. Картер закрыл глаза, и ему приснилось, будто он лежит в огромном туннеле, где дуют и дуют нескончаемые ветра.
   ВЕРХНИЙ ГЕЙБЛ
   Двенадцать дней отряд шел по чердаку, прошел над Гимнергином и Узом, и хотя страны эти густо населены, путникам никто не встретился, лишь порой до них доносились разговоры и пение. В Гимнергине, где окна выходят на Террасы, мистер Крейн хотел было продемонстрировать своим спутникам фруктовые сады, которыми славилась эта страна, но деревья были засыпаны снегом по самые макушки, и Картер с грустью подумал о том, что вряд ли весной здесь зацветут персики.
   Однако, несмотря на все переживания, эта часть странствия Картеру пришлась по душе. Даскин и Грегори в отличие от гвардейцев были одеты в гражданское, поэтому Картер время от времени отправлял их на вылазки на нижние этажи за дровами. С наступлением ночи люди садились у походного очага, рассказывали истории. Нункасл курил вересковую трубку. Как часто бывает с попутчиками, все мало-помалу сдружились. Лейтенант казался Картеру человеком несгибаемым, крепким, как выдержанная древесина. Крейн и Макмертри тоже были люди симпатичные, несмотря на всю их чудаковатость. Первый забавлял Картера своим извечным энтузиазмом, второй - непоколебимой логикой. Грегори Картер до сих пор знал не слишком близко, хотя тот частенько охотился с Даскином и нередко трапезничал вместе со всем семейством. На взгляд Картера, он был по-юношески дерзок, но это придавало его натуре особое своеобразие и цельность.
   Крейн любил рассказывать истории о странах, которые ему довелось посетить: о неприступных башнях в городках Кидина, о безграничных просторах залов Эйлириума, об изукрашенных тончайшей резьбой рококо буфетах и платяных шкафах в Нианаре, о барочных шпилях и минаретах Уза. Они с мистером Макмертри в своих путешествиях добирались до Капаза, а на пути в Северный Левинг побывали на берегах Стороннего моря. Крейн мог с упоением рассказывать о красоте прожилок в камне, из которого высечена какая-нибудь древняя статуя, и хотя кому-то подобные мелочи могли бы показаться скучными, он ухитрялся говорить об этом удивительно увлекательно, ибо рассказывал о тех, кто изваял эти статуи, об их любовных похождениях, о том, как они умерли, а кончина мастеров древности зачастую бывала сопряжена с леденящими душу историями о крови и убийствах. Двое закадычных друзей в свое время перевалили через горы, попали в Дальнее Крыло на западе и прошли дальше, в страны с экзотическими названиями и удивительными обычаями, где жители говорили на диковинных наречиях. Мистер Крейн утверждал даже, что за крошечным королевством Тимбл по сей день обитают драконы и греются на солнышке, растянувшись на каменных ступенях мрачных пирамид, возведенных в честь забытых богов. Картер в существование драконов, конечно, не верил, хотя и был близко знаком с одним из них, обитавшим на чердаке, но рассказы Крейна слушал с нескрываемым удовольствием.
   После нескольких дней пути, под вечер, отряд подошел к границе Верхнего Гейбла - эта страна располагается исключительно на верхних этажах, а ниже нее лежит Гимнергин. Картер отправил Даскина вперед, дабы тот подготовил почву для прибытия отряда. В Верхний Гейбл не вели потайные ходы, и пройти по нему, избежав встречи со стражниками, было невозможно. Картер велел Даскину войти в страну не с чердака, а из Длинного Коридора так, как попал бы туда самый обычный странник.
   Брата не было почти полдня, и последние два часа ожидания стали для Картера самыми томительными. Он ходил из стороны в сторону, придумывая сотни причин, из-за которых Даскин мог так задержаться. Наконец, когда солнце уже село и начали сгущаться ранние зимние сумерки, появился Даскин в сопровождении невысокого располневшего мужчины в экзотическом, замысловатом наряде. Даскин вымученно улыбался, и Картер сам не мог удержаться от улыбки - ему уже доводилось иметь дело с властителями Верхнего Гейбла, носившими титул "Великих Соколов". Спутник Даскина Картеру был знаком.
   - Лорд Андерсон, о изумление превыше всех изумлений! - цветисто приветствовал Хозяина Великий Сокол. Улыбка его была учтивой, но не более, а в голосе чувствовалось волнение.
   - Великий Сокол Тинтиллиан! - проговорил Картер и с чувством пожал руку властителя. - Сколько же лет мы не виделись? Года два, наверное, со времени неприятностей с Ики?
   - Ах да, Ики... Не хотелось бы и вспоминать о нем.
   У Великого Сокола - курносый нос, усталые глаза, рыжие усы и двойной подбородок. По обычаю своего народа он был обряжен в длинный балахон с завязками поверх шерстяной туники. Голову венчала замысловатая прическа высотой два фута, украшенная разноцветными птичьими перьями, взятыми от пернатых, умерших исключительно своей смертью. Балахон покрывала вышивка в виде сложных геометрических фигур, а справа на груди Тинтиллиана была нашита аппликация с символическим изображением парящего сокола.
   - Ики, - проворчал Тинтиллиан, доверительно взглянув на Даскина. Маленький человечек с маленькими мозгами. Наверняка твой брат рассказывал тебе о нем. Ики решил, что дурно пользоваться планерами. Он считал, что это унижает птиц. Но ведь у птиц мы этому и научились! Ох уж этот Ики! - Голос Тинтиллиана дрогнул.
   - Надеюсь, в Верхнем Гейбле все спокойно? - поинтересовался Картер.
   - Так до вас доходили слухи? - спросил Тинтиллиан, и в его глазах мелькнул испуг. - Вы поэтому пришли?
   - Нет, мы просто идем дальше. Есть повод для тревоги? Тинтиллиан растерялся:
   - Дела у нас... неважные. Таинственные происшествия, ужасные события. И главное... птицы! - Он, похоже, готов расплакаться о горя. - Вы пришли, и вы должны сами все увидеть. Я ничего не сказал вашему юному брату, потому что обещал предоставить возможность доктору Вандермасту, нашему магистру орнитологии, изучить сложившуюся ситуацию до того, как поднимется паника. Я сказал ему, что мы должны связаться с Внутренними Покоями, но ведь вы знаете, как трудно иметь дело с орнитологами! И все же очень рад, что вы прибыли, что бы там ни говорил доктор Вандермаст.
   - Безусловно, я хочу посмотреть, что у вас происходит, - сказал Картер. - Однако, думаю, Даскин сказал вам о том, что мы торопимся и желаем пройти незамеченными?
   - Обещаю вам полную анонимность. Стражники на границе будут отосланы со своих постов, и мы проследуем в Миссию Яичной Скорлупы - наверх, до самых Гнездовий.
   - Так далеко! - воскликнул Картер. - А я надеялся пройти по Хеджинг-Лсйн, затем спуститься в Голубиный переход, а оттуда - в Муммут Кетровиан. Нам надо идти как можно более скрытно.
   - А наши беды тоже велики, Хозяин Андерсон, - упрямо проговорил Тинтиллиан. - Верхний Гейбл, как вам известно, привык справляться со своими трудностями самостоятельно. Однако у нас появилась неразрешимая загадка, и вы обязаны осмотреть Гнездовья. Сопровождающих вас лиц я надежно спрячу в Срединном Убежище, и наверх поднимемся только мы с вами. Вас не так хорошо знают в лицо в Верхнем Гейбле, как в Наллевуате и в Вете, поэтому, если вы спрячете свой плащ и меч, вас никто не признает. Как бы то ни было, вряд ли кто сегодня пойдет к Гнездовьям.
   Картер мысленно вздохнул. Тинтиллиан был чудак, и к тому же чудак упрямый. В принципе такими же были почти все обитатели Верхнего Гейбла. Эту страну основали философы и ученые, и порой их энциклопедические познания выходили за рамки рационального мышления.