Стоун Джин. Грехи юности (Том 2)

   ***
   Дорога в больницу показалась Джесс вечностью. Ошарашенная, она сидела рядом с мужем, пытаясь выбросить его слова из головы, уверить себя, что ничего страшного не случилось.
   - Поверить этому не могу! - В голосе мужа послышалось отвращение. Сначала она беременеет, как ты, потом пытается убить себя, как твоя мать. Как это объяснить, Джесс? Может, в женщинах вашей семьи сидит какой-то паршивый ген, который толкает их на необдуманные действия?
   - Заткнись, Чарльз!
   - Не смей разговаривать со мной в таком тоне! - крикнул он, выезжая за ворота клуба и набирая скорость. - Мало того, что она попыталась покончить с собой. Ты знаешь, кто позвонил в службу "911"? Наша чертова экономка! Теперь все домохозяйки в Гринвиче будут знать, что наша дочь пыталась сделать с собой! Здорово, правда? Лучше и не придумаешь!
   - А где мальчики? - спокойно спросила Джесс.
   - Тревис отсиживается в своей комнате. Зрелище как раз для тринадцатилетнего мальчишки! Ах да! - Он повернулся к Джесс, яростно блеснув глазами. - Я ведь забыл тебе сказать, что это он нашел свою сестру с бритвой в руке на залитом кровью розовом ковре.
   Джесс с трудом проглотила комок. В голове была только одна мысль этого не может быть.
   - А Чак?
   - Умчался на свидание. - Чарльз хмыкнул. - Уж у него-то хватит ума не заниматься любовью с первой попавшейся девчонкой! Я объяснил своему сыну, что к чему!
   Джесс широко раскрытыми глазами вглядывалась в ночную мглу - мимо проносились огни большого города. "О Господи! - взмолилась она. - Прошу тебя, спаси мою девочку! Не дай ей умереть".
   - Следующий поворот, - бесстрастно проговорила она.
   Не повернув головы, Чарльз включил поворотник и отрезал:
   - Я знаю, где находится эта чертова больница!
   ***
   Джесс выскочила из машины, не дожидаясь мужа, и, влетев в приемный покой, бросилась к столу медсестры.
   - Где моя дочь? Маура Ренделл?
   Тучная женщина в белом халате стала меланхолично просматривать бумаги.
   - Ренделл... - задумчиво сказала она. - Ах да, это та, что пыталась покончить жизнь самоубийством.
   Джесс крепко ухватилась за край стола.
   - Процедурная палата "Си". За углом справа.
   Джесс свернула за угол, слыша за спиной громкий стук каблуков, Чарльз успел ее догнать. Толкнула дверь указанной палаты. Маура лежала на столе: чудесные белокурые волосы были спутаны, лицо залито слезами, взгляд отрешенный и какой-то потерянный. К ее руке приставлена трубка, на правом запястье - толстая белая повязка.
   Всюду кровь...
   - О Господи! - воскликнула Джесс, бросаясь к дочери. Заливаясь горючими слезами, принялась гладить ее по голове. - Что случилось, малышка? Что ты сделала?
   - Мамочка, - заплакала Маура. - Мамочка, пусть он уйдет!
   - Кто, детка? Кто?
   Чуть отстранившись, она взглянула дочери в лицо. Та показывала на Чарльза.
   - Прогони его! - молила Маура.
   Чарльз хмуро поглядел на мать и дочь.
   - Я подожду в вестибюле, - проговорил он и вышел за дверь.
   Джесс повернулась к Мауре.
   - Малышка, что случилось? - снова спросила она.
   - Это он во всем виноват!
   - Кто? Папа?
   - Да! - воскликнула Маура.
   - Что он тебе сделал? Ну говори же, малыш!
   - Прошлой ночью... Вчера, когда тебя не было дома...
   Ей было трудно говорить, слова прерывались рыданиями. Джесс гладила дочку по голове, успокаивая ее, давая силы продолжать свой жуткий рассказ.
   - Прошлой ночью... Ой, мамочка, это было ужасно!
   Он сказал.., что я ему больше не дочь.., что я сломала ему жизнь... Она задыхалась от рыданий. - Что он никогда не сможет смотреть в глаза своим друзьям, если я не сделаю аборт. Ой, мамочка, больно!
   - Шш.., деточка, потерпи, все будет хорошо. Где у тебя болит, милая? Запястье?
   - Я не смогла себя убить...
   Нагнувшись, Джесс поцеловала Мауру в щеку.
   - И слава Богу! Ты же знаешь, я не смогла бы жить без тебя!
   - Ой, мамочка! Прости меня! Прости меня, пожалуйста! - И вдруг она вскрикнула от боли. - Мама! Мне больно!
   - Где, детка? Где?
   - Живот! У меня болит живот! Ребенок!
   Джесс выпрямилась.
   - Я сейчас приведу доктора! Подожди.
   Она выбежала из комнаты и тут же натолкнулась на человека в белом халате.
   - Моя дочь! Она беременна! С ней что-то происходит!
   - Там? - спросил врач, указав пальцем в сторону процедурного кабинета.
   - Да, быстрее, пожалуйста!
   - Подождите здесь.
   - Доктор...
   - Сестра! - не слушая ее, крикнул врач куда-то в глубину коридора. Сестра Хейвемен! Палата "Си". Срочно!
   И толкнул дверь. Женщина в белом халате, проскочив мимо Джесс, бросилась за ним.
   Джесс осталась в одиночестве - хрупкая женщина в вечернем туалете и бриллиантах, с темными кругами под глазами и с такой болью в сердце, какой она никогда не испытывала. Самоубийство... Ее дочка пыталась покончить с собой... Ей вспомнился гроб с телом матери, усыпанный белыми орхидеями. Она не стала вскрывать себе вены, она умерла, приняв смертельную дозу лекарств и запив их виски. Она никогда не стала бы действовать бритвой - к чему заливать весь пол кровью... Джесс пыталась переключиться на что-то другое, но никак не могла. Интересно, как выглядела мама, когда она умерла? Где ее нашли? Лежала ли она в постели на белоснежных простынях, закрыв глаза, будто спокойно спит, положив голову на высокую подушку? А может, упала на пол со страданием и ужасом на изящном лице?
   Острая боль пронзила Джесс, она схватилась за грудь.
   О Господи! К чему эти воспоминания! Ведь не о матери сейчас идет речь, а о дочери, которая пыталась оборвать свою драгоценную жизнь.
   - Что происходит? - послышался за спиной голос мужа. - Они что, отпускают ее?
   Джесс круто обернулась.
   - Убирайся отсюда! - бросила она. - Ты уже достаточно натворил!
   Он попытался обнять ее за плечи.
   - Пойдем в вестибюль, Джесс. Посидишь, успокоишься. Ты слишком возбуждена.
   Джесс с отвращением отшатнулась.
   - Возбуждена?! И ты смеешь мне это говорить? Ах ты, ничтожество! Это все из-за тебя...
   - Ну-ну... Не так громко.
   - Это почему? Боишься, что нас услышат? Что кто-то вдруг узнает правду про нашу замечательную, идеальную семью? Поймет наконец, что на самом деле ее не существует?
   - Еще одно слово, и я уйду!
   - Вот и прекрасно. Убирайся!
   К ним подошла сестра.
   - Простите! Вам придется подождать в вестибюле. Мы не можем позволить вам нарушать покой наших больных.
   Джесс кивнула, едва сдерживая слезы.
   - Извините, - пробормотала она и пошла к вестибюлю.
   Чарльз последовал за ней.
   В вестибюле она присела на синюю клеенчатую кушетку и невидящим взглядом уставилась в маленький телевизор. Он работал слишком тихо, но Джесс было все равно: происходящее на экране ее не волновало.
   - Продолжим нашу увлекательную беседу, - предложил Чарльз, садясь рядом.
   - Мы уже все сказали друг другу.
   - Нет, не все. - Голос его понизился до шепота. - Уверяю тебя, каким бы подонком ты меня ни считала, я не хочу, чтобы моя дочь умерла.
   - Она не умрет, Чарльз. Она пыталась перерезать себе вены на одной руке, но это ей не удалось. Видимо, этот паршивый ген, о котором ты говорил, в нашей семье не так силен, как тебе кажется.
   - Джесс, прошу тебя...
   - Чарльз, - не слушая его, продолжала Джесс, - мы женаты с тобой двадцать лет. Тебе не приходило когда-нибудь в голову, что все эти годы ты только критиковал меня? Попытался ли ты хоть раз понять меня? Подумал ли, что я такой же человек, как и ты, со своими мыслями и чувствами? По-моему, единственное, для чего я тебе была нужна, это создавать фон, на котором ты выглядел бы достойно, чтобы показаться окружающим примерным семьянином. Все это сплошная показуха! Когда ты по-настоящему нужен мне или детям, тебя нет рядом. Тебе нет до нас дела, Чарльз Ренделл. Мне стыдно, что ты мой муж.
   Голос ее звучал так сдержанно, что Джесс с трудом узнавала его.
   - Не понимаю, о чем ты говоришь? - обиделся Чарльз. - Я всегда был здесь, рядом с тобой, с детьми.
   - Где это - здесь? Ты имеешь в виду физическое присутствие? - Джесс горько усмехнулась. - Этого недостаточно, Чарльз. И никогда не было достаточно. Тебя никогда не волновали неприятности, случавшиеся время от времени в нашей семье, ты всегда предоставлял мне самой разбираться и улаживать дела: когда твой старший сын избил мальчишку-первоклассника, вдвое меньше его ростом, когда Тревис пытался стащить у Мауры из коллекции монет двадцатипятицентовики. Ты никогда не спрашивал меня о моем ребенке, неторопливо добавила она. - Не интересовался тем, чего мне стоило отказаться от него.
   - Так вот, оказывается, в чем дело? В этом проклятом ребенке!
   - Этот, как ты говоришь, проклятый ребенок, Чарльз, живое существо, которое я впустила в этот мир точно так же, как и твоих детей. Я любила этого ребенка, Чарльз, как любила и его отца. А тебе на это наплевать. Наплевать тебе и на ту боль, которая до сих пор сидит у меня внутри.
   - Мне об этом известно.
   В этот момент в коридор выполз какой-то старик. Подойдя к телевизору, он сделал звук погромче, отхлебнул что-то из своей чашки и снова вернулся в холл.
   - Да откуда тебе знать! Ты ведь не знаешь всего, что произошло в Ларчвуд-Холле!
   Чарльз, отвернувшись от нее, смотрел невидящим взглядом на экран телевизора.
   - Знаю.
   - Не думаю. - Джесс проследила за его взглядом: на маленьком квадратном экранчике замелькали вечерние новости. - Я убила человека.
   Чарльз склонил голову набок.
   - Мне это известно.
   - Что?! - поразилась Джесс.
   - Я знаю, что ты убила человека, - безразличным голосом проговорил Чарльз. - Портновскими ножницами, верно? Он хотел убить одну из девушек. Ведь так?
   Джесс открыла рот от удивления.
   - Ты знаешь? Откуда?
   - Твой отец сказал, - пожал плечами Чарльз.
   - Отец? Когда?
   - Перед свадьбой. Он решил, что я должен знать.
   Джесс покраснела.
   - И ты ни разу не намекнул, что тебе об этом известно? Почему? Он что, заплатил тебе?
   Перед глазами встала чековая книжка отца, в которой аккуратными буквами была написана фамилия "Брайант". На секунду Джесс показалось, что она вот-вот упадет в обморок.
   - Сколько он заплатил тебе, чтобы ты женился на мне?
   Сколько заплатил за то, чтобы ты взял в жены его распутную дочь и убийцу?
   - Ничего он мне не заплатил, - отрезал Чарльз, скрестив руки на груди. - Я любил тебя.
   Больше всего на свете Джесс хотелось бы, чтобы его слова оказались правдой.
   - Ты думаешь, мне это легко далось? - продолжал Чарльз свистящим шепотом. - Жить все эти годи по твоим меркам?
   - По моим меркам? Каким? Единственное, чего мне хотелось, это иметь дом и семью.
   - Да брось ты! - фыркнул Чарльз. - Единственное, что тебе было нужно, это найти человека, на фоне которого ты выглядела бы нормальной, добропорядочной женщиной.
   Джесс показалось, что она ослышалась.
   - Нет, Чарльз, - покачала она головой. - Ты ошибаешься. Это тебе нужен фон, а не мне, это тебе необходимо производить впечатление на окружающих, это тебе нужно, чтобы люди, даже те, которым до тебя нет дела, считали тебя совершенством.
   В этот момент в вестибюль вошла медсестра в розовом форменном платьице и принялась поправлять журналы на маленьком пластиковом столике и складывать их в стопку.
   Чарльз тут же пригладил волосы, весь подобрался и откашлялся. Впервые Джесс поняла, насколько она права. Чарльзу необходимо постоянно производить впечатление на кого-либо: на председателя комиссии или на медсестру больницы - не важно, на кого.
   Джесс вспомнила, как они познакомились. Ей было тогда восемнадцать лет. Впервые они увидели друг друга на вечере, устроенном в честь дочери одного из компаньонов отца, - она начала выезжать в свет. Чарльз входил в число поклонников девицы. Красивый, обаятельный, с открытой улыбкой, он сумел завоевать сердце Джесс. Он учился тогда в Принстоне на последнем курсе. Ходили слухи, что отец его потерял состояние в каких-то сомнительных сделках в Центральной Америке, но это для отца не имело значения.
   Достаточно было фамилии Чарльза - Ренделл, ее до сих пор произносили на Уолл-стрит с уважением. Деньги - дело наживное, а вот уважение нужно заслужить.
   После знакомства наступило время ухаживания. После истории с Ричардом Джесс считала, что никогда больше не сможет никого полюбить. Но Чарльз своими изящными манерами и привлекательной внешностью легко покорил ее. Джесс тогда было важно осознавать и быть уверенной в том, что она любима, и она поддалась обаянию Чарльза...
   Муж повернулся к ней, перестав наконец разглядывать медсестру. Холодный, далекий.
   - Ведь ты женился на мне из-за денег, правда? - спросила Джесс.
   Он поправил на смокинге черную бабочку.
   - Я знал, что когда-нибудь ты обязательно уличишь меня в этом, только не представлял, когда именно. Оказывается, тебе понадобилось для этого двадцать лет.
   - Значит, это правда?
   - Глупый вопрос. Не знаю, женился бы я на тебе, будь ты бедна как церковная крыса... В то время я был нищим, а не ты; у тебя и тогда была куча денег. Так что вопрос этот никогда не вставал.
   Джесс почувствовала слабость. Она взглянула на мужа и внезапно поняла, что абсолютно его не знает. Все эти годы она прожила неизвестно с кем.
   В вестибюль вошел врач.
   - Миссис Ренделл, - обратился он к ней.
   Джесс на мгновение закрыла глаза. "Маура... - подумала она. - Сейчас нужно думать только о ней". Она быстро встала и покрутила свое любимое кольцо.
   - Да?
   - С вашей дочерью все будет в порядке, - участливым голосом произнес он. - Но вам нужно с ней поговорить, ободрить ее, успокоить.
   Джесс кивнула. Ну конечно! Обязательно. Именно этого была лишена ее мать - живого участия, возможности поделиться с кем-то своей болью. Да и она сама... Как тяжело ей было после убийства отчима Джинни: абсолютно не с кем было поговорить. Джесс подумала о своем младшем сыне, тринадцатилетнем рыжеволосом Тревисе. Ему тоже необходимы ее забота, нежность и участие. Теперь-то она постарается, чтобы он их получил. Никаких тайн в их семье больше не будет.
   - И еще одно, - произнес доктор уже более мрачно. - Ребенка у нее не будет.
   - Как не будет? - дрогнувшим голосом спросила Джесс.
   - Мне очень жаль. Ей дали снотворное, и сейчас она спит. Ночью мы переведем ее в другую палату. Если хотите, можете остаться с ней.
   - У нее был выкидыш?
   - Да, в результате травмы. Но с ней все будет в порядке.
   И, повернувшись, доктор исчез в глубине коридора.
   Джесс взглянула на мужа, ища сочувствия, поддержки, но лицо его выражало лишь самодовольное удовлетворение.
   Глава двенадцатая
   Суббота, 18 сентября
   СЬЮЗЕН
   - Марк, сядь. Мне нужно с тобой поговорить, - сказала Сьюзен.
   - Я не хочу есть. Если захочу, перехвачу что-нибудь по дороге.
   - Не хочешь, как хочешь. Впрочем, разговор не об этом.
   - А о чем? Снова будешь доставать меня насчет папы?
   - Насчет папы?
   - Ну да, ведь он мне нравится, а тебя это раздражает.
   Просто кипятком писаешь от злости!
   - Марк, прошу тебя, следи за своей речью. Нет, к твоему отцу этот разговор отношения не имеет.
   Ухватившись за спинку стула, Марк отставил его от стола и одним прыжком взгромоздился на стол.
   - Ну если это не про папу, то сейчас заведешь свое:
   "Ты, Марк, неглупый мальчик, и я надеюсь, в этом году в школе у тебя дела пойдут хорошо". Фу, надоело! Не беспокойся, все у меня будет тип-топ. - И чуть слышно добавил:
   - Только вот за физику не ручаюсь. Доктор Джонсон - такая зануда!
   - Это не о школе, - покачала головой Сьюзен.
   Она знала, что сын и без ее понуканий отлично справляется со школьными заданиями. Унаследовав отцовский аналитический склад ума, он при желании мог бы учиться только на хорошо и отлично. Хоть что-то положительное унаследовал от Лоренса.
   - Я хочу поговорить с тобой о себе.
   - О себе? - расхохотался Марк. - И о чем же? У тебя что, климакс наступил?
   Сьюзен удивилась, какие развитые сейчас дети.
   - Пока еще нет, - улыбнулась она и села рядом с ним на стол.
   С тех пор как Джесс уехала из ее дома - а это случилось двадцать четыре часа назад, - Сьюзен выпила бесчисленное количество чая, размышляя об одном - о встрече. Но прежде чем принять решение, она обязана была поговорить с Марком. Всю пятницу она репетировала, как следует рассказать ему о ребенке, от которого отказалась. Ей казалось, что она подготовилась хорошо.
   Однако сейчас, когда от страха у нее засосало под ложечкой, она не была в этом уверена. Поскольку Марк куда-то спешил, следовало бы отложить этот важный разговор, но откладывать уже было некуда: он должен был состояться давным-давно.
   - Только не говори, что ты собралась замуж за этого Берта Хайдена.
   - Вовсе нет. То, что я собираюсь тебе рассказать, довольно серьезно.
   Лицо Марка приняло угрюмое выражение.
   - Ты что, заболела?
   Сьюзен коснулась его руки:
   - Нет. О Господи, все не то!
   - Так в чем дело?
   Марк выдернул руку.
   - Я хочу рассказать тебе о том, что случилось со мной много лет назад, задолго до твоего рождения и до того, как я встретилась с твоим отцом.
   Последнее слово далось ей с трудом.
   - Ну наконец-то понял! Объявился какой-то твой старый приятель?
   - Нет.
   - А что тогда? Давай побыстрее. У меня встреча с ребятами.
   Сьюзен заметила, что Марк проводит больше времени в магазине, торгующем видеокассетами, чем дома. Она хотела было отпустить шпильку по этому поводу, но сдержалась. Не время ополчаться против сына. Сейчас ей, как никогда, необходимы были его понимание и поддержка.
   - Вообще-то ты прав, у меня до твоего папы был приятель, - начала Сьюзен. - Я тогда училась в колледже.
   Звали его Дэвид.
   - Он что, тоже был хиппи?
   - Да, - ответила Сьюзен, поджав губы. - Твой отец наверняка обозвал бы его именно так.
   - Значит, он был хиппи. Он что, как и все они, сжег свою призывную повестку или еще что-то натворил?
   - Марк, - не отвечая, продолжала Сьюзен. - Я очень любила Дэвида.
   Марк молчал.
   - Мне был двадцать один год. И я... - Сьюзен вдохнула в себя побольше воздуха и наконец решилась:
   - И я забеременела.
   Марк неторопливо заерзал на стуле.
   - А какое мне до этого дело?
   - У меня родился ребенок, Марк. И я от него отказалась.
   Марк уставился в пол и, сунув руку в рот, принялся грызть ногти. Сьюзен ненавидела эту привычку, но сейчас промолчала.
   - А почему ты не оставила его?
   - Я была не замужем.
   - А что, хиппи не выходят замуж?
   Сьюзен покачала головой.
   - Сейчас это не важно. Вчера ко мне приезжала женщина, которую я знала тогда. Она хочет, чтобы я встретилась со своим ребенком.
   Марк, оторвав глаза от пола, снова посмотрел на мать.
   - Я никак не могу решить, ехать мне или нет. Хотела бы знать твое мнение по этому поводу.
   - Мое мнение? С каких это пор оно стало тебя интересовать?
   Голос у него дрогнул, и Сьюзен поняла - изо всех сил старается не расплакаться. Последний раз она видела его плачущим в день, когда, упаковав чемоданы, они сели с ним в машину, оставив позади себя Манхэттен, а в нем отца и мужа. Марку было тогда четыре года, и он не мог понять, почему папа не спустится с пентхауза <Пентхауз - фешенебельная квартира на плоской крыше многоэтажного дома.> попрощаться с ними. Сейчас, двенадцать лет спустя, он казался все тем же испуганным маленьким мальчиком, не понимающим, какую игру затеяли эти странные взрослые.
   - Марк...
   - Извини, мама, но давай называть вещи своими именами. Ты ненавидишь папу, ненавидишь моих друзей. А теперь ты еще пытаешься навязать мне свое дурацкое прошлое!
   - Я вовсе не собираюсь ничего тебе навязывать. Просто я считала, что ты поможешь мне принять какое-то решение.
   Марк продолжал грызть ногти.
   Господи, ну как же приблизиться к нему?
   - Я люблю тебя, Марк, ты это знаешь. Что же касается твоего отца, наши с ним отношения никоим образом на; мою любовь к тебе не влияют. Я вышла за него замуж только потому, что в то время мне казалось это правильным. У меня тогда был жуткий период в жизни. Родился ребенок, потом пришлось от него отказаться... Просто голова шла кругом! Мне было очень страшно.
   - Тебе? Страшно? Не смеши меня, мам.
   - Это действительно было так! А твой папа казался мне таким уверенным в себе, таким... - Сьюзен замолчала, подбирая подходящее слово, - ..таким надежным.
   - Надежным... Какая чушь!
   - Марк...
   - Извини, мам, но ты несешь несусветную чушь. Слава Богу, сейчас девяностые, а не шестидесятые годы! Значит, ты когда-то втрескалась в какого-то хиппи и от него забеременела. Может, в этом все дело? Ты всю жизнь сравнивала папу с ним, а меня, наверное, со своим ребенком, который сейчас не иначе как какой-нибудь малолетний преступник или наркоман.
   - Я никогда не сравнивала...
   - Да ну? - завопил сын. - Может, потому-то папа и позволил нам уехать. Ну что ж, давай, беги на свою дурацкую встречу! Веселись! Я все равно собирался переехать жить к отцу. Вермонт мне осточертел! Хочу жить в Нью-Йорке.
   И, соскочив с кухонного стола, он умчался в свою комнату.
   Сьюзен не отрывала взгляда от крышки старого дубового стола. Ей припомнился день, когда она случайно наткнулась на него на местном рынке. Они с Марком только переехали в Вермонт и сняли коттедж, который, по счастливой случайности, располагался напротив студенческого городка того самого колледжа, куда ее взяли адъютант-профессором на кафедру английской литературы. Отделавшись наконец-то от опостылевшего замужества, Сьюзен все свои надежды устремила в розовое будущее. Она была уверена, что любимая работа принесет ей удачу...
   Шли годы, и жизнь ее свелась к самому что ни на есть обыкновенному прозябанию. Время стало измеряться семестрами, а мечты о счастье улетучились как призрачный сон. Их поглотила суровая действительность. Она пыталась создать Марку хорошую жизнь, но в глубине души всегда понимала, что не в состоянии этого сделать, поскольку потерпела фиаско. И не в тот день, когда ушла от мужа, а много раньше, когда бросила Дэвида.
   Марк вернулся в кухню и швырнул куртку на стул. Как же ей заставить его понять?
   - Марк... - начала она, но закончить он ей не дал.
   - Мне осточертел этот городишко и твои дружки-приятели из колледжа! выпалил он. - Век бы мне вас не видеть! Думаешь, я, как ты, буду всю жизнь читать эти мерзкие газетенки да размусоливать по поводу плохой экологии?! Нет уж! Дудки!
   Схватив кроссовки, Марк сунул в них ноги и, сопя, принялся завязывать шнурки, избегая встречаться глазами с матерью. Сьюзен только диву давалась, насколько он похож на своего отца! Такой же невыдержанный, вспыльчивый. С Лоренсом они разошлись, но не могла же она разойтись с собственным сыном. Остается только надеяться, что когда-нибудь из Марка получится взрослый человек, умеющий держать себя в руках.
   - Марк, сядь!
   - Я ухожу, - бросил он, схватив со стула куртку.
   Но на пороге задержался и, обернувшись, мрачно глянул на Сьюзен.
   - Да, ты мне так и не сказала, кто у тебя родился.
   Мальчик или девочка?
   - Мальчик, - опустив глаза, едва выдавила из себя Сьюзен.
   - Так я и думал, - усмехнулся Марк и вышел, хлопнув дверью.
   ***
   После неудавшегося разговора с Марком Сьюзен позвонила Берту. И старый надежный друг тотчас готов был примчаться к ней. Договорились встретиться в институтском дворе в полдень у фонтана, однако Сьюзен пришла на десять минут раньше: хотелось посидеть, подумать в одиночестве. Она' присела на скамейку, потеплее закутавшись в старенькую вельветовую спортивную курточку. Была середина сентября, но в воздухе уже чувствовалось приближение холодов. Сьюзен вздрогнула. В глубине души она надеялась, что зима в этом году не наступит слишком рано. В Вермонте она обычно тянулась невыносимо долго, и Сьюзен в это время года чувствовала себя особенно одиноко.
   Она глянула на дно фонтана, покрытое мхом. Когда Сьюзен пришла сюда впервые, ребятишки бросали в него монетки, загадывая желания. Это было в 1981 году. Марку в ту пору было четыре годика, а ее старшему сыну тринадцать лет. Когда же мир успел перемениться? Годы правления Рейгана можно было с успехом назвать эпохой материализма. Казалось, кругом бродят одни сплошные эгоцентристы. Люди были погружены в самих себя. Им даже в голову не приходило бросать в фонтан монетки и загадывать желание. Какое там! Нужно было действовать, а не предаваться пустым мечтам. И дети в то время были маленькими прагматиками. Их интересовало лишь образование, результатом которого являлась высокооплачиваемая работа. Мечтать им было некогда.
   Сунув руку в карман джинсов, Сьюзен достала две монетки - в пять и десять центов.
   - Хочу принять правильное решение, - прошептала она и бросила в воду монетку в пять центов. - Хочу, чтобы мой сын приехал на встречу. - Вторая монетка полетела следом.
   Сьюзен смотрела, как на воде расходятся круги - сначала маленькие, потом все больше и больше, пока монетки не исчезли в зеленоватой воде. "Неужели я и вправду этого хочу, - подумала Сьюзен, - увидеться со своим сыном?"
   - О чем задумалась? - раздался за спиной голос Берта.
   - Догадайся, - ответила Сьюзен.
   Появившись перед ней, он бросил ей на колени букет астр.
   - Цветы для дамы.
   - Где стащил?
   - Нарвал на клумбе перед деканатом.
   Сьюзен, смеясь, взяла в руки хилый букетик.
   - Хоть не у Гардинера в саду, и то хорошо.
   Берт почесал бородку.
   - Черт, об этом я как-то не подумал, - проговорил он и сел рядом с ней на скамью. - Ну, как дела?
   Сьюзен по телефону уже рассказала ему о визите Джесс и о реакции Марка на ее откровения.