Стоун Роберт. Дорога смерти (Обретение волшебства - 2)

   - Напиши просьбу о кредите, - наставлял Брент. - А я подпишу...
   - Вовсе незачем, - перебил Марвик, роясь в карманах. - К тому времени как я появился в баре, девка напилась в стельку, и забрать у нее обратно кошелек было сущим удовольствием.
   С этими словами Марвик швырнул на кровать маленький кожаный мешочек, и он со звоном приземлился у бока Брента. Каррельян подозревал, что звенел он гораздо более уныло, чем предыдущей ночью. Да и выглядел он тогда гораздо более внушительно.
   Марвик поймал взгляд Брента и пожал плечами.
   - Я же сказал тебе, очень много виски.
   "Без сомнения", - подумал Брент, заодно задаваясь вопросом, уж не прошлой ли ночью Марвик обзавелся роскошным синим костюмом.
   Беседа старых друзей прервалась, поскольку Брент снова погрузился в мучительный сон, в котором он вновь превратился в статуэтку. Пальцы хмурого незнакомца сжимали его талию, в желудок ввинчивались гвозди, все глубже и глубже, так что Бренту в какой-то момент показалось, будто они сейчас выйдут наружу из его спины. И когда боль стала невыносимой, в сон вмешался новый элемент: жуткий, отвратительный запах, наполнивший легкие и завладевший всем его существом.
   Нет, это не новый элемент сна, все происходило наяву. Проснувшись, Брент обнаружил, что по комнате и в самом деле плавает дым. Первая его мысль была о пожаре, но он быстро признал ее ошибочность, поскольку понял, что существует более безобидное объяснение. На краю кровати восседал странно одетый человек, сжимавший в руках небольшую медную курительницу, которая чадила Бренту прямо в нос. Заметив, что больной очнулся, человек передал ее стоявшему рядом Марвику.
   - Брент, - так же весело, как и обычно, начал тараторить старый приятель. - Рад познакомить тебя со Старым Сычом.
   Старый Сыч мрачно наклонил голову, словно он в отличие от Марвика понимал серьезность ситуации.
   - Вам повезло, юноша, - начал он, - что мой путь пролегал через этот городок и я остановился в сей замечательной гостинице. Дальнейшее отсутствие медицинской помощи, по всей вероятности, привело бы к фатальным последствиям.
   Брент не сомневался, что медицинская помощь, оказанная любым лекарем, который останавливался в этом трактире, могла оказаться не менее фатальной, но он был слишком слаб, чтобы протестовать.
   Старый Сыч склонился над пациентом, внимательно вглядываясь ему в глаза и таким образом предоставляя возможность вернуть любезность. Человек выглядел, как ходячие мощи. Его голову, по-видимому лысую, прикрывала шапочка, связанная из оранжевых ниток. Яркий цвет придавал какой-то болезненный, желтоватый оттенок его лицу, и без того подвергшемуся глубокому воздействию погоды и времени. Наряд Старого Сыча представлял собой совершенно бесформенный каскад шарфов и плащей, старых и новых, но все без исключения они были самых разных кричащих оттенков, и все предметы одежды были сшиты из разных материалов.
   - В первую очередь, - объявил старик, - прочь это одеяло.
   Брент при всем желании не смог бы возразить, когда Старый Сыч быстро сдернул с него рваное одеяло. Он остался лежать абсолютно голым, сердито глядя на непрошеного лекаря.
   - Ну а теперь, - сказал Старый Сыч, - посмотрим, что вас беспокоит. Опишите симптомы.
   Брент подозрительно уставился на старика. Тот гораздо больше смахивал на нищего, чем на врача, и Каррельян с тоской подумал о докторе Парди, оставшемся в Прандисе.
   - Ты ведь знаешь, мне есть, чем заплатить, - пробурчал он, обращаясь к Марвику. - Почему ты не сообразил послать за приличным врачом?
   - Может, я и не "приличный", - язвительно ответил Старый Сыч, - но хороший. Очень хороший. И хотя я не имею привычки навязывать кому-либо свои услуги, должен предупредить: сомневаюсь, что вы проживете достаточно долго, чтобы дождаться кого-то еще, даже если какой-нибудь приличный доктор, как вы выразились, согласится пойти к больному, лежащему в Лабиринте Блейка.
   Весьма убедительная логика. И столь же убедительно выглядел сам Старый Сыч.
   Брент коротко описал, как началась боль у него в животе, со временем проникая все глубже, и наконец распространилась на все тело, затронув голову и затруднив дыхание.
   Внимательно слушая, старик тщательно размял пальцы и засучил рукава. Учитывая многочисленные слои одежды, процесс этот занял немалое время. Наконец его тощие, морщинистые руки обнажились по локоть. Кожа беспомощно отвисла и покачивалась при каждом движении. Брент сморщился от отвращения, когда старик положил руки ему на плечи и принялся исследовать его тело. Ткнул там, потер здесь, задумчиво надавил ладонью, приняв позу человека, который к чему-то прислушивается. Брент подозревал, что подобная пантомима помогала ему сохранить хоть какую-то репутацию целителя в течение нескольких последних десятилетий.
   Вскоре скрюченные руки лекаря добрались до живота пациента, осторожно коснувшись пораженного места. Даже это мягкое прикосновение оказалось непереносимым, и Бренту пришлось крепко сжать зубы, чтобы вытерпеть острую боль.
   - Ага! - воскликнул Старый Сыч, когда его пальцы легко пробежались по животу Брента. - Мне следовало догадаться!
   Возглас лекаря заставил Марвика подойти на шаг ближе и взглянуть через плечо врача на своего обнаженного приятеля.
   - Что вы нашли?
   - Неудивительно, что ваш друг страдал от боли в животе. Это общие симптомы родовой деятельности.
   - Простите?.. - опешил Марвик.
   - Проще говоря, ваш друг забеременел. Марвик отступил назад и скептически воззрился на старика. Его безграничная вера в человеческую природу подверглась серьезному испытанию, однако он не мог пройти мимо комического аспекта.
   - Брент забеременел? - уточнил Марвик, и его глаза заблестели. - Но ты никогда не говорил мне, что вышел замуж!
   С Брента было вполне достаточно. Пока Марвик шутит, а Старый Сыч несет ахинею, убийца спокойно продвигается к западу. Брент с трудом протянул руку, вцепился в один из шарфов Старого Сыча и воспользовался им, чтобы подтянуться и сесть.
   - Нет времени, - прошипел он, пристально глядя на Марвика. - Убийца...
   Старый Сыч осторожным толчком уложил его обратно в постель и водворил на место свой шарф.
   - Нет, - покачал головой старик. - Я врач, а не убийца. А теперь давайте займемся нашей проблемой.
   С этими словами лекарь начал потирать свои сложенные руки. Он занимался этим дольше, чем кому бы то ни было могло показаться необходимым, а Марвик с интересом наблюдал за странной процедурой. Постепенно руки Старого Сыча становились все более бесплотными. Теперь они испускали тусклый свет, соперничавший с тем, что лился сквозь окно в комнату, и Бренту показалось, будто он может разглядеть цвета одежд старика сквозь его пальцы.
   - Интересный вопрос, - продолжил Старый Сыч, словно его и не прерывали. - Как всегда. Беременный чем?
   Задав этот сакраментальный вопрос, он раздвинул бесплотные ладони и почти по локоть засунул руки в желудок Брента. Издав дикий крик, больной потерял сознание.
   Услышав крик Брента, Марвик тоже закричал, но не только не упал в обморок, но шагнул вперед и схватился за рукоять кинжала.
   - Ты что делаешь, старик? - резко спросил он, и былое веселье в его голосе сменилось угрожающими нотками.
   - Тише! - прошипел лекарь, сопровождая приказ взглядом, который вмиг утихомирил даже бесстрашного грабителя. - Это самая сложная часть.
   Старый Сыч начал медленно вытягивать руки из желудка Брента. Не было ни крови, ни гноя. Руки старик вынимал столь же необъяснимо легко, как и ввел внутрь, но на этот раз в них что-то было.
   Сперва Марвик мог сказать только, что предмет был зеленым, но когда Старый Сыч приподнял его повыше, из живота Брента выскользнуло нечто, напоминавшее кожистое крыло.
   - Ну что, удивил я тебя? - поинтересовался целитель, и на лице его появилась удовлетворенная улыбка.
   - Да уж, дьявол побери, - пробормотал Марвик, пытаясь скрыть изумление.
   - Я не с тобой говорю, - фыркнул старик, - а с "младенцем" твоего друга.
   - Но ведь это на самом деле не...
   - Не ребенок? Разумеется нет. Хотя твой друг умер бы в течение ближайших часов, пытаясь произвести его на свет.
   - Что же это тогда? - спросил Марвик.
   - Посмотрим, - предложил Старый Сыч, финальным рывком выдергивая создание из тела бывшего шпиона. Когда длинный змеиный хвост твари выскользнул из пупка Брента, кожа на животе больного сомкнулась, на ней не осталось ни малейшего следа. На том месте, где к ней прикасались руки лекаря, не было заметно даже царапины.
   Но внимание Марвика было приковано не к Бренту. То, что сжимал в руках Старый Сыч, оказалось крылатым, хвостатым созданием примерно восемнадцати дюймов в высоту. Его целиком покрывала зеленая чешуя, но в остальном оно являлось крошечной копией лысого старика. Как ни странно, оно во многом смахивало на самого Старого Сыча.
   - О, это хитрые маленькие бестии, - заметил лекарь, показывая тварь Марвику. - Но, безусловно, смертельно опасные.
   Губы Марвика искривились от отвращения, он поспешно схватился за рукоять кинжала.
   - Боюсь, это не поможет, - вздохнул старик. - В настоящий момент гомункулус не более материален, чем мои руки. Твой клинок просто пройдет сквозь него без сколько-нибудь заметного результата.
   Очень осторожно Марвик ткнул тварь острием кинжала. Она повернула костлявую голову и зашипела на грабителя, обнажив желтые острые зубки. Марвик видел туманный силуэт клинка под кожей гомункулуса, но он явно не причинил ему никакого вреда.
   Вор медленно вытащил оружие и обратил внимание на то, что лезвие осталось таким же чистым, каким оно было, когда он закончил полировать его сегодня утром.
   - И что оно делало внутри Брента? - спросил наконец грабитель, все еще не находя в себе сил оторвать взгляд от мерзкой маленькой твари.
   - Ждало, когда его произведут на свет, - ответил Старый Сыч и, заметив полный изумления взгляд Марвика, пояснил: -- Гомункулус проник в тело твоего друга как нематериальная субстанция, каковым и является сейчас. Все просто. Затем он должен был материализоваться, и все это в животе твоего друга. Это убило бы их обоих. Самое сложное - это материализация без полного слияния с объектом, трюк, во многом зависящий от силы убеждения. И именно это он и проделывал - убеждал внутренние органы твоего друга предоставить ему немножко места. Еще немного - и предприятие могло увенчаться успехом. А стоило гомункулусу получить достаточно большое пространство в животе твоего друга, он обрел бы плоть.
   - И тогда?..
   Старик пожал плечами.
   - Тогда оно стало бы пробивать дорогу наружу. Марвик содрогнулся.
   - На самом деле, - продолжил Старый Сыч, - весь процесс не оказался бы и вполовину столь долгим, не будь у твоего друга такой неслабой коллекции защитных средств. - Лекарь наклонил голову, более пристально рассматривая пациента, словно мог увидеть защитные заклинания, которыми Брент обзавелся за долгие годы. - Насколько я понимаю, не слишком популярный парень. Однако все эти заклятья изрядно осложнили жизнь несчастному гомункулусу.
   - Как нам прикончить его? - перешел к конкретным проблемам Марвик, утомленный обилием специфических подробностей.
   Лекарь пропустил его вопрос мимо ушей, поскольку находился в состоянии глубокой задумчивости. Он вертел в руках гомункулуса, внимательно изучая странное создание.
   - Кто бы ни пытался прикончить этого парня, он явно не был новичком в магии.
   - Уверен, Брента это порадует, - отозвался Марвик, бросая взгляд на друга, все еще лежавшего без сознания. - Хотя он сильно изменился с тех пор, как покинул Белфар, вряд ли его вдохновила бы перспектива быть убитым дилетантом. Вы можете узнать, кто послал эту бестию?
   Лекарь в ответ лишь хмыкнул и принялся что-то вполголоса бормотать. Марвик не сразу понял, что это не прежнее заклинание, старик творил некую иную магию. Воздух вокруг гомункулуса и рук Старого Сыча засиял и изменил цвет. Чем дольше бормотал старик, тем ярче становился воздух, пока наконец тварь не окружила голубая сфера диаметром около двух футов. Чародей замолчал и осторожно извлек из нее руки. Гомункулус остался в сфере, застыв в голубом воздухе, словно в ловушке. Марвик придвинулся ближе, собираясь кончиком пальца дотронуться до стенки магического шара.
   - Не стоит, - резко предупредил Старый Сыч.
   Марвик отдернул палец и отскочил назад.
   Сквозь голубое сияние кожа гомункулуса казалась отвратительно серой. Тварь неуверенно шагнула вперед и надавила на внутреннюю поверхность сферы, но прозрачная стенка оказалась такой же прочной, как стальная клетка.
   - Как тебе новые апартаменты? - весело осведомился Старый Сыч.
   Гомункулус вновь ответил шипением, обнажив клыки, а затем присовокупил длинную, невнятную фразу. Марвик не смог разобрать ни слова, хотя было очевидно, что речь выражала высшую степень недовольства твари.
   - Вы понимаете? - спросил Марвик.
   - Разумеется, - кивнул Старый Сыч.
   - И что же он говорит?
   - Он сказал, - со вздохом ответил старик, - что моя мать была ведьмой, а отец - предателем. - Казалось, нахмурив брови, он какое-то мгновение обдумывал это заявление, а затем ухмыльнулся. - И это не так уж далеко от истины.
   Тварь продолжала бормотать.
   - Не думаю, - добавил Старый Сыч, - что тебе понравилось бы его мнение о твоей матери.
   Рука Марвика вновь метнулась к кинжалу, но он сдержался, вспомнив о своей совершенно неудачной попытке проткнуть тварь.
   - Ну а теперь почему бы тебе не поведать нам чуть больше интересных подробностей? - предложил существу лекарь.
   Гомункулус решительно скрестил ручонки на груди и отвернулся от старика. Лекарь тяжело вздохнул.
   - Что ж, если тебе угодно все усложнять...
   Старик небрежно взмахнул рукой, и сфера начала медленно сжиматься. Гомункулус не замечал происходящего, пока край сферы не коснулся его головы. Тварь снова зашипела и поспешно встала на колени, желая увеличить жизненное пространство.
   Старый Сыч поднял палец, и сжатие прекратилось столь же внезапно, как и началось.
   - Возможно, теперь ты станешь более разговорчивым? - не без ехидства осведомился целитель. И действительно, тварь вновь забормотала. Лицо старика омрачилось.
   - Ну? - поторопил Марвик.
   - Он высказывается по поводу моих дедушки с бабушкой. Чертова тварь, похоже, неплохо осведомлена относительно моей генеалогии.
   - Это мерзкое существо обладает немалой силой духа, - удивился Марвик.
   - Гомункулус и сам сейчас дух, - поправил Старый Сыч. - И, кажется, еще не верит, что я могу причинить ему вред. Очевидно, он уверен в том, что находится под надежной защитой, но не желает назвать имя своего хозяина. Ладно, давай проверим. Старик снова взмахнул рукой, и сфера вновь начала сжиматься. Когда синий шар заметно уменьшился, гомункулус перекатился на спину и прижал конечности к груди, стараясь устроиться в крохотном пространстве, но Старый Сыч не остановил действие заклинания: голубые стенки медленно вдавливали крылья твари в тело, а подбородок -в грудь.
   - Ну? - спросил лекарь. На этот раз тварь ничего не сказала, просто зыркнула на старика злобным взглядом. Вскоре тело гомункулуса, словно сделанное из резины, искривилось, принимая форму самой сферы, и тоже начало сжиматься. Однако существо так и не заговорило. Как ни странно, сфера продолжала стягиваться, и теперь Марвик уже не мог разглядеть не только отдельные черты, но даже где находятся крылья, а где конечности твари. Они спрессовались в однородный серый шар, продолжавший уменьшаться в размерах. Вор каждую минуту ожидал услышать треск ломающихся костей, шорох кожистых крыльев, но из сферы не раздалось даже самого слабого звука. Она просто уменьшалась, сначала стала размером с апельсин, затем с мраморный шарик и наконец с пылинку. Марвик вглядывался в нее, пока пятнышко, бывшее гомункулусом, вообще не исчезло.
   - Нет слов... - пробормотал Марвик, и его лицо приняло пепельный оттенок. Даже для чудища произошедшее показалось слишком страшным концом.
   Старый Сыч пожал плечами и с профессиональной тщательностью погрузился в процесс расправления рукавов.
   - Стыдно, - заметил он. - Нам следовало узнать у него побольше. Я не видел гомункулусов уже... не могу сосчитать, насколько давно. Интересно узнать, что заставило его вылезти на свет... или, вернее, кто заставил.
   - И почему он нашел приют в желудке у Брента, - добавил Марвик, все еще ощущая головокружение от произошедшего за этот день.
   - И это, разумеется, тоже, - согласился лекарь, вздыхая и разминая затекшие конечности. - Но я приехал в Белфар с другой целью. - Его взгляд устремился в окно, слабые отблески последних лучей заходящего солнца терялись в узких переулках Лабиринта Блейка. - Проклятье! Мне следует поторопиться... и все же я могу опоздать.
   Лекарь внезапно замолк и поспешно направился к двери.
   - Но как насчет Брента? - вскричал Марвик. - Он все еще выглядит...
   - Пища и отдых, - не останавливаясь, бросил через плечо Старый Сыч. Сейчас я спешу, но я навещу вашего друга позднее.
   Марвик наблюдал за тем, как старик бесшумно выскользнул за дверь, растерянно думая о том, что ни одна из многочисленных поговорок его матушки не подготовила его к испытаниям, пережитым сегодня.
   2
   После четырех дней неспешной езды чета Каладоров наконец достигла главного торгового пути, ведущего на запад от Белфара и поворачивающего к югу, к Сартаксису. Убийц легче всего было сбить со следа, пробираясь сквозь леса и угодья фермеров и пользуясь только малоизвестными тропками, но так они покрывали лишь несколько лиг за день. Гораздо быстрее из Белфара до Сартаксиса можно было добраться по торговому тракту, но там их могли обнаружить с гораздо большей вероятностью... к тому же Роланд с подозрением относился к идее отправиться прямо к твердыне чалдианской армии. "Ирония судьбы", - подумал он. Той самой армии, которая некогда принадлежала ему. Он помнил каждый дюйм Сартаксиса, каждый блок огромного, базальтового тела крепости. А его старший сын Кейл и теперь находился там.
   Этот путь должен был стать возвращением домой.
   А взамен Роланду постоянно приходилось напоминать себе, что эта самая чалдианская армия едва не прикончила его.
   Он повернулся к Миранде, легко сидевшей на своей небольшой гнедой кобыле. Женщина куталась в серый шерстяной дорожный плащ, защищавший ее от пронизывающих ветров ранней весны. Однако капюшон плаща был откинут назад, и волосы свободно развевались на ветру, серебряные пряди поблескивали в лучах солнца. На плече у женщины лениво покачивалась в такт движениям лошади крохотная, коричневая в крапинку сова. Существо было не более шести дюймов росту, хотя и абсолютно взрослое. Ночная по природе, сова сейчас дремала, и Роланд не отказался бы, чтобы так оно и оставалось. Он никогда не питал особой любви к любимцам колдуньи, и хотя сова обладала более мягким темпераментом, чем та рысь, которую он так хорошо помнил, герцог все же предпочитал держаться подальше от этих тварей.
   Но, разумеется, Миранда придерживалась иного мнения.
   Когда они скакали через леса, окружавшие Каладор, супруга напомнила Роланду: в последние десять лет ей пришлось отказаться от животных-спутников исключительно потому, что она больше не являлась практикующей чародейкой и находила жестоким ограничивать диких животных в безопасных и скучных границах их небольшого поместья. Однако чародеям, вновь вернувшимся к своему ремеслу, было нелегко обходиться без таких ценных помощников. Недавние же события наглядно продемонстрировали, что в скором времени Миранде не придется жаловаться на недостаток дел. А раз так, два дня назад, практически на самой границе леса, Миранда совершила ритуал, такой же древний, как сами деревья, вызвав спутника для своего путешествия.
   И появилась эта крохотная сова, радостно уселась ей на плечо, почистила коричневые в крапинку перья и немедленно погрузилась в сон.
   За все это время она лишь мельком окинула Роланда взглядом. Возможно, именно это его и беспокоило.
   К тому же они двигались прямо в сердце армии, получившей приказ их убить. А хуже всего то, что Сартаксис являлся лишь промежуточным пунктом. Истинной целью был Индор. Роланд почему-то считал, что жители Индора вряд ли проявят больше гостеприимства, чем чалдианская армия.
   "Чертов дурак, - думал он. - Это надо же, безропотно согласиться с планами Миранды!"
   - И что же именно мы собираемся делать? - спросил он.
   Женщина обернулась к мужу, и глаза ее блеснули. Она привыкла к тому, что Роланд часами размышлял над возникшей проблемой, а затем следовали вопросы, словно все были в курсе его размышлений. Для любого, кто не был замужем за ним в течение сорока лет, подобная привычка могла показаться обескураживающей.
   - Ну? - продолжал Роланд. - Ты, видимо, считаешь, что нам следует подъехать к воротам Сартаксиса и объявить: "Мы отставники, которых ваш командир хотел бы видеть мертвыми, а сейчас мы приехали повидать сына. Не будете ли вы столь любезны прислать его к нам?"
   Миранда проигнорировала замечание, завороженно глядя на Роланда, восседавшего на коне. Несмотря на первоначальные опасения, она испытывала некое странное удовлетворение при виде супруга, вновь облачившегося в боевые доспехи. Во время скачки полы его огромного плаща распахивались, и сталь, доселе скрытая темной плотной материей, ярко блестела на солнце. Невзирая на прошедшие годы, Роланд верхом на боевом коне - могучем вороном скакуне, точной копии своего первого, тоже являвшегося представителем породы, которую Каладоры выводили на протяжении многих поколений, - все еще выглядел великолепно, и от этого женщина чувствовала себя гораздо моложе.
   - Сарказм, дорогой? Весьма необычно. Роланд покачал головой.
   - Ты редко наблюдала меня в моей профессиональной стихии. Цинизм и скептицизм - незаменимые качества в арсенале любого офицера.
   - Тот, кто может, пусть предложит вариант получше, - ответила ему жена. - И зачем объявлять о своем прибытии, если можно просто послать весточку Кейлу.
   Роланд вновь покачал головой, и седая грива старого воина разметалась по плечам. "Следовало перехватить их лентой", - подумал он.
   - Сартаксис, - наставительно произнес он, - является военным сооружением, а не просто приграничным городом. Почти каждый там тем или иным образом связан с армией.
   - Я знаю, - кротко ответила Миранда. Тогда где мы найдем того, кто отнесет письмо? - решительно спросил он.
   - А к чему нам этот "кто-нибудь"? - Миранда подняла свой тонкий палец, чтобы погладить бурый клюв птицы. - У нас есть Мышка.
   - Мышка? - изумление Роланда было так велико, что на какое-то время он даже позабыл о своем недовольстве. - Ты так ее назвала? Неужто это имя кажется тебе подходящим?
   Тут крохотная сова приоткрыла круглые серые глаза и окинула Роланда взглядом, который вполне можно было назвать неодобрительным. Спустя мгновение она вновь закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон.
   - Я тут ни при чем, - улыбнулась Миранда. - Она сама выбрала имя.
   - Но... Мышка? Миранда пожала плечами.
   - Это ее любимая пища.
   Роланд покачал головой и вновь устремил взгляд на дорогу. Густая чаща, окружавшая поместье Каладоров, редела по мере того, как путники продвигались к западу. Частично изменения происходили благодаря фермерам, расчищавшим землю, - центральный район Чалдиса являлся житницей страны. Но даже если бы люди и не занимались вырубкой, здесь, на западе, проходила естественная граница - лес становился прозрачным, и постепенно его сменяли обширные, неровные степи, в которых изредка встречались небольшие рощицы или скопления невысоких холмов. Этим утром Каладоры выехали из-под благословенной сени деревьев, и Роланду это не слишком нравилось. С дороги он видел степь на многие мили вокруг.
   А значит, любой наблюдатель, находящийся на расстоянии многих миль, мог увидеть их.
   В какой-то момент он даже хотел вынуть из ножен огромный меч, висящий за спиной, но остановил руку, уже готовую подняться. "Не нужно беспокоить Миранду", - подумал заботливый супруг. Вернее, если говорить честно, не нужно показывать ей, насколько на самом деле он сам тревожится. Доля беглеца явилась совершенно новым опытом для старого генерала. До этого времени вся его жизнь строилась на принципах твердой власти, которая благодаря четкой и жесткой структуре надежно управляла миром.
   Но все это осталось позади.
   Роланд бросил взгляд на обочину покрытой грязью дороги. До самого горизонта виднелась колыхавшаяся на ветру высокая, доходящая до бедра трава. Казалось, будто движется сама земля, внезапно став неровной и ненадежной. И, возможно, так оно и было.
   Чем дольше Роланд глядел на запад, тем более решительным становилось выражение его лица. Он подумал: пусть сама земная твердь треснет под его ногами! Он перепрыгнет через трещины, если на другой стороне будет лежать Тирсус.
   В сумерках они нашли пруд, скрытый от глаз на подветренной стороне небольшого холма, возле которого рос высокий одинокий вяз. Луна, поднявшаяся еще до наступления сумерек, была сегодня почти полной. Миранда про себя усмехнулась: когда окончательно стемнеет, сцена станет довольно романтичной. Она, в общем, ничего не имела против ночевки под открытым небом. Последний луч солнца скользнул за горизонт, и Мышка, открыв серые глаза, несколько раз моргнула, привыкая к новому окружению. Она поправила парочку встопорщенных ветром перьев на шее и повернулась к Миранде, похоже, проверяя, не нужно ли привести в порядок и хозяйку. Однако та обладала удивительной способностью выглядеть свежей и аккуратной и в более необычных обстоятельствах. Удовлетворенная, Мышка издала глубокую вибрирующую трель, чем-то напоминающую угрожающее мурлыканье.