Стрельцов Иван. Проект «Вайнах»

Иван Стрельцов
Проект «Вайнах»

   Цивилизованная война – это абсолютное противоречие...

Стратегическая догма Генштаба кайзеровской армии накануне Первой мировой войны.

   Действующие лица романа вымышлены, как и место действия. Всякое сходство их с реальностью – не более чем совпадение.

ПРОЛОГ

   В узком помещении индикаторной было темно и душно. Оранжевым светом горели иллюминаторы индикаторов кругового обзора, тонкой золотой нитью по ним бегала разверстка, засвечивая бесформенные пятна помех. Разноцветными огнями мигали лампочки индикаторов контроля, шелестели электродвигатели вентиляторов, охлаждающих температуру, но все равно было душно.
   Над приборами управления собрались операторы, радиометрист прижал левой рукой наушники к голове, началась боевая работа.
   – Цель, пеленг, азимут, дальность... – наперебой зазвучали голоса операторов, защелкали тумблеры панелей управления.
   Узкое помещение индикаторной кабины, как грозовое облако, наполнялось душной энергией бури.
   – Засечен спутник связи, – доложил оператор– «высотник».
   И сразу же в дело вступил радиометрист. Тридцать секунд настройки аппаратуры, и следует доклад:
   – Есть пеленг.
   Эстафету приняли операторы-«дальнемеры»:
   – Азимут... дальность...
   – Цель малоразмерная, малоподвижная, – доложил офицер боевого управления стоящим у него за спиной двум военным.
   – Точнее скоординируйте по радиоволне со спутника, – произнес пожилой мужчина в офицерской форме без опознавательных знаков.
   Операторы один за другим громкими голосами уточняли координаты неизвестной им цели.
   – Наведение на цель закончено, – наконец доложил офицер боевого управления, выразительно взглянув на пожилого мужчину.
   Тот, поднеся ко рту черный пластиковый микрофон, произнес:
   – Цель уничтожить.
   В индикаторной повисла тишина, но по-прежнему ничего не менялось, и только через несколько минут радиометрист доложил:
   – Радиообмен прерван.
   – Цель с индикаторов исчезла, – доложил старший оператор-«дальнемер».
   – Объект уничтожен, – уверенно отрапортовал офицер боевого управления.
   – Всем спасибо за службу, – негромко произнес пожилой военный.
   Сняв с носа очки в золотой оправе, он протер стекла и спрятал их в футляр. Потом указал движением головы в сторону выхода стоящему рядом старшему офицеру, тот понимающе закивал головой. Оба офицера безмолвно покинули темную индикаторную, где операторы отключали дорогое оборудование, даже не догадываясь, что в сотне километров от них, поднимая клубы ставропольской пыли, мчалась трехосная машина, похожая на большую лодку, – передвижная тактическая ракетная установка «Точка У», чтоб через сутки, доставленная грузовым самолетом в район Дальневосточного военного округа, встать на боевое дежурство...
   ...Выйдя на сырой утренний воздух, генерал зябко повел плечами, идущий следом за ним подполковник Волин зевнул, прикрывая рот ладонью. Перейдя через плац, генерал зашел под шатер батальонной курилки, сел на необструганную скамейку, достал из кармана камуфляжа пачку «Кэмела» и протянул подполковнику:
   – Закуривай, Игорь.
   Волин достал из пачки сигарету, повертел ее перед глазами, понюхал и улыбнулся.
   – Чему улыбаешься? – удивленно спросил Журавлев, прикуривая.
   – Да вот вспомнил Юлиана Семенова. Он писал, что «Кэмел» любимые сигареты Вальтера Шелленберга, шефа эсэсовской разведки, – ответил подполковник.
   – Находишь время книжки читать, молодец, – похвалил генерал.
   – Да нет, сейчас не до книжек, – признался Волин, сунув за ухо сигарету, и неожиданно спросил: – Товарищ генерал, а за что Талащицкого убрали из армии?
   Генерал глубоко затянулся и взглянул на подполковника. В их жизни был момент, который спаял и генералов, и подчиненных. Три года назад была разработана совместная операция ГРУ и СВР «Контрольный выстрел». На приграничной территории надо было ликвидировать лидера таджикской оппозиции Нурадина. Волин, тогда еще необстрелянный капитан разведки морской пехоты Черноморского флота, был включен в состав диверсионной группы. Операция не заладилась с самого начала, Нурадин неожиданно выехал в Кабул на встречу с эмиссарами английской и американской разведок. Разведчикам пришлось отправляться следом, и, казалось бы, в безнадежной ситуации они выполнили задание. Через некоторое время, когда их всех считали геройски погибшими, часть группы «всплыла» в российском посольстве в Дели. Журавлев вместе с тогдашним начальником спецназа ГРУ Талащицким писал на разведчиков представления на героев России. Именно ему Волин был обязан внеочередным званием подполковника, минуя майора, и назначением в тогда только формирующуюся особую бригаду специального назначения «Барс» береговых войск Северного флота, на должность заместителя командира бригады. Когда началась чеченская кампания и все части Вооруженных сил, собранные «с миру по нитке», направляли в горнило войны, генерал Журавлев настоял, чтобы отправляемый сводный батальон «Камышовый кот» из подразделений бригады возглавил именно Волин и подчинялся только ему, начальнику оперативного отдела ГРУ. Вот и оказался батальон особого назначения особняком на этой войне, а чтоб не сильно бросался в глаза супостату, морпехи переоделись в обезличивающий камуфляж, а само подразделение замаскировали под армейский узел связи, где и находился сейчас генерал Журавлев.
   Выпустив дым через ноздри, пожилой разведчик произнес:
   – Владимир Иванович был изгнан с Олимпа Министерства обороны за точку зрения, прямо противоположную точке зрения самого министра. Талащицкий считал, опираясь на разведданные своих пластунов, что сперва надо уничтожить неожиданным авиационным налетом всю бронетехнику, артиллерию, склады с вооружением и боеприпасами. Затем вертолетными десантами захватить все господствующие высоты, перекрыть дороги. И только после этого начать вторжение, сопровождая каждый захваченный километр земли огненным шквалом артиллерии. «Противника надо было деморализовать, а затем давить так, чтоб остался один фарш». Но у министра обороны на этот счет было другое мнение, он полагал: «Этих гребаных носорогов раком поставит один полк ВДВ за два часа». В результате тысячи трупов, десятки тысяч раненых и сотни единиц сожженной бронетехники. Кто-то же должен быть виноватым? Долго искать не стали, Талащицкому припомнили и октябрь девяносто третьего, когда он не бросил армейский спецназ на Белый дом, в общем, собрали все грехи и, отстранив от должности, отправили на пенсию.
   – А в отместку спецназом стали затыкать все дерьмовые дырки в этой войне, – добавил Волин.
   – Да уж, – кивнул генерал, – спецназовцы и в атаку ходили, и штабы с большими начальниками охраняли, и колонны сопровождали. В общем, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Ну, твой-то батальон, Игорь Александрович, миновала чаша сия?
   – Мы вроде как и не спецназ, – улыбнулся Волин, – связисты мы. – Он указал кивком головы в сторону огромных антенн космической связи, на фоне которых виднелись башни БМП, зарытые в грунт. – А то, что «подхалтуриваем» в свободное от «работы» время, это не считается.
   Генерал знал истинное предназначение огромных параболических антенн, они скачивали информацию со спутников-шпионов, пролетающих над территорией мятежной республики. Разведывательная информация тут же обрабатывалась и, если возникала необходимость уточнения, можно было оперативно задействовать беспилотный разведчик «Шмель» или направить разведгруппу. Вся информация отправлялась в Москву, в оперативный отдел ГРУ, а оттуда в Генштаб Министерства обороны.
   – Так чем же сейчас занимается Владимир Иванович? – отвлек генерала от размышлений Волин.
   – Поселился на даче и вроде начал писать книгу. Но потом, говорили, все забросил и уехал куда-то в Африку, на сафари.
   – Как же такого человека выпустили из страны? – удивился подполковник.
   – А-а-а, – махнул рукой Журавлев, – если сейчас выпускают носителей государственных секретов, то Талащицкого сам бог велел отпустить. Что он может? Разве что подготовить к войне какую-нибудь самостийную армию, так этим грешат и французы, и англичане, и поборники мира во всем мире американцы...
   Небосвод стал светлеть, обозначая горбатые пики далеких гор. Генерал бросил окурок в гильзу крупнокалиберного снаряда, приспособленную под большую пепельницу, затем взглянул на циферблат своих наручных часов.
   – О-о, да мне пора.
   – Может, останетесь на завтрак?
   – Нет, надо ехать. В девять я должен быть в Москве, доложить о результатах операции. Скоро президентские выборы, а тут бесконечная бодяга, ни взад, ни вперед. Может, теперь до всех дойдет, что пора заканчивать войну.
   – Будем надеяться, – без особой надежды ответил подполковник.

Часть 1
ЧП МЕЖДУНАРОДНОГО МАСШТАБА

УКРАИНА. ОДЕССА

   С первых дней май выдался солнечным и теплым, вовсю цвели каштаны и акации, город зеленел на глазах и благоухал, как большой цветочный магазин.
   Остановив серого цвета «шестерку» на платной стоянке, из машины выбрался высокий, крепко сложенный мужчина в дорогом, но неброском костюме, белой сорочке и галстуке в тон. У него было открытое лицо с крупными чертами, черные с проседью аккуратно подстриженные волосы. Заплатив щуплому пареньку с красной повязкой на рукаве за парковку, мужчина направился в сторону центральной улицы.
   Дерибасовская встретила его шумом и пестрыми толпами молодежи, студентов. Пройдя по брусчатке знаменитой едва ли не на весь мир благодаря одесским писателям улице, мужчина свернул к небольшому кафе, раскинувшемуся прямо на улице. Сев за пластиковый столик, заказал кофе «по-турецки» и пятьдесят граммов «Метаксы».
   Отставной полковник Первого главного управления КГБ Руслан Курбаев долго жил и работал в Западной и Восточной Европе, привык к дорогим напиткам, но на постсоветском пространстве, как правило, за дорогими этикетками скрывалось дешевое пойло из Польши, Турции, Объединенных Эмиратов или, не приведи бог, местного розлива. Греческой «Метаксе», из-за сравнительно небольшой цены, повезло: фальсификаторы еще не снизошли до подделки. Ожидая заказ, Курбаев достал из внутреннего кармана сложенную вчетверо «Комсомольскую правду», бегло просмотрел передовицу. Россия готовилась к предстоящим президентским выборам, полным ходом шла борьба за избирателей, но его это почти не интересовало. Впрочем, интересовала лишь небольшая заметка, где никому не известный обозреватель рассуждал, кому было выгодно устранение президента независимой республики Ичкерия, мятежного субъекта Российской Федерации. Статья была полной чепухой. Отложив газету, Руслан потянулся к пузатому бокалу с темно-коричневой жидкостью. Пригубив терпко-горьковатый напиток, бывший разведчик задумался. С детства чеченец Руслан Курбаев считал себя сыном великого многонационального государства. Это ему втолковывали в школе, институте, и он в это свято верил. Когда по окончании института предложили работу в разведке, Руслан с удовольствием согласился. И те, кто сделал ему это предложение, впоследствии не жалели: где бы ни работал Курбаев-разведчик (Франция, Португалия, Австрия или Венгрия), он всегда справлялся с поставленными задачами. Его служба была отмечена медалями и продвижением по служебной лестнице. Прозрение пришло, когда рухнул Советский Союз, не стало одной из величайших империй. Уволившись из агонизирующего КГБ, отставной полковник отправился на родину предков. Прокатившаяся волна кровавых национальных конфликтов взорвала Северный Кавказ, горские народы решали для себя, как им жить дальше.
   Чечня, выбравшая нового президента, обрела независимость и, чтобы защитить эту независимость, стала неистово разоружать расквартированные на ее территории воинские части. Благо никто из военных не оказывал сопротивления. Новоизбранный президент, в недавнем прошлом генерал, прекрасно понимал, что выхода из Федерации не допустят, за независимость надо драться, а потому... Кроме официальных органов управления, президент собрал наиболее влиятельных в недавнем государстве рабочих и крестьян чеченцев и создал нечто вроде теневого совета безопасности, назвав его «Клуб посвященных». Во главе посвященных оказался бывший разведчик Руслан Курбаев, перед ним была поставлена цель – операция возмездия на случай гибели руководителя независимой Ичкерии. Эту идею подал бывший летчик стратегической авиации. Полгода ушло на разработку операции «Проект „Вайнах“. Еще два года потребовалось на подготовку, потом оставалось ждать. И вот дождались...
   Вот уже год, как Руслан Курбаев жил в Одессе, некогда бывшей четвертым городом империи Романовых, а теперь ставшей одним из провинциальных городов «незалежной Украины». Впрочем, статус города не имел никакого значения, главное, что отсюда было рукой подать к рычагам управления проектом. Надо было только дождаться сбора всех «посвященных», которые сейчас съезжались в «жемчужину у моря» с разных точек Евразийского континента.
   Посмотрев на гомонящую, пеструю толпу молодежи, Руслан неожиданно вспомнил кадры теленовостей. Грозный, превращенный в руины, трупы русских мальчишек в камуфляже, которых небрежно заворачивали в фольгу для отправки в Ростов, визжащие женщины в черном, старики, танцующие «мурташ». Со вздохом Руслан выпил одним глотком коньяк и посмотрел на циферблат наручных часов «Ориент» – до встречи с «посвященными» еще оставалась уйма времени...
   Пансионат «Сиреневая роща» раскинулся в черте города на берегу Черного моря. Когда-то это была процветающая здравница большого военного завода. Но завод давно был закрыт, а пансионат медленно, но верно чах. Лишь в курортный сезон, благодаря немногочисленным почитателям отдыха на Черном море, хоть как-то сводил концы с концами. Все остальное время здесь функционировала лишь сауна, но клиентов было мало, слишком много развелось финских бань.
   Руслан Курбаев часто посещал эту баню и был в хороших отношениях с Петровичем, в прошлом интеллигентом, главным инженером завода, а теперь полуспившимся смотрителем сауны. Старик любил общаться с этим посетителем: умный, эрудированный, после бани он всегда угощал дорогим коньяком.
   – Что за праздник? – спросил старик, наблюдая, как гость умело укладывает дрова в большой мангал.
   – Земляки приехали, хочу показать местное гостеприимство, – ответил Руслан, зажигая спичку.
   – А-а, святое дело земляков попотчевать, – проговорил Петрович, алчно глядя на большую спортивную сумку, из которой выглядывали горлышки бутылок с коньяком и водкой.
   Через некоторое время, когда дрова прогорели и на дне мангала рубинами отсвечивали угли, Руслан стал нанизывать на стальные шампуры куски мяса и укладывать на края мангала. По окончании этой процедуры он достал из сумки две бутылки водки, несколько крутобоких помидоров, палку колбасы и протянул эти дары банщику:
   – Петрович, мы тут с земляками хотим отдохнуть, пообщаться.
   – Понял, – кивнул старик, пряча водку и помидоры в безразмерные карманы своего рабочего комбинезона. – Я пойду к Сереге, сторожу, заодно прослежу, чтоб чужие сюда не лазили.
   – Вот и славно, – кивнул Руслан, переворачивая шашлык.
   – Если что надо, я на воротах в сторожке, – напомнил старик, удаляясь.
   Приехавшие в Одессу «гости» сегодня же должны были город покинуть. Несмотря на благоприятное отношение властей к чеченской диаспоре (даже разрешили построить мечеть в центре города), Курбаев, на правах старшего, запретил приезжим встречаться с другими земляками и общую встречу назначил здесь, в заброшенном пансионате, потому что еще со студенческих времен запомнил народную мудрость – «Жалует царь, да не жалует псарь». И если чеченцев любит мэр, это еще не значит, что к ним так же относится местная госбезопасность. Если их возьмет в разработку СБУ, то нет никакой гарантии, что о «Проекте „Вайнах“ не узнает ФСБ.
   Первым явился Хусейн Байрамов, плотный невысокий мужчина с огромной лысиной от лба до затылка. В советском прошлом Хусейн занимал видные посты в торгпредствах СССР в странах Ближнего Востока, обладал большим количеством «нужных» связей в этом регионе. Именно ему была доверена подготовка международной стадии проекта, со своей задачей бывший чиновник справился блестяще. Кроме сотрудничества с турецкой разведкой, он плотно сошелся с подпольной организацией «Наследники Османов». Это была одна из самых влиятельных политических организаций, которая невидимо захватывала власть в стране. На помощь этой организации делался основной расчет.
   Хусейн прилетел из Стамбула, где имел небольшую оптовую торговую фирму. За последние два года он располнел и еще больше состарился, Руслан его не сразу узнал.
   – Здравствуй, дорогой. – Мужчины обнялись и, как положено у кавказцев, расцеловались.
   – Я вижу, ты хозяйничаешь вовсю. – На ходу снимая пиджак и засучивая рукава рубашки, Байрамов направился к мангалу.
   Через полчаса к сауне подошли еще двое мужчин. Высокий, с большим шарообразным животом Имрам Магамедов и худой, сутулый, с расширенными слезливыми глазами наркомана Али Гадаев. Оба они приехали из Москвы, и со стороны могло показаться, что мужчины друзья, на самом деле они были полными антиподами.
   Имрам Магамедов – бывший полковник милиции, начальник уголовного розыска Сухуми, в недавнем прошлом командир одного из чеченских отрядов, воевавших с абхазами против грузин.
   Али Гадаев был уголовником с детства и в неполные сорок лет носил титул вора в законе и кличку Гадюка за коварство и мстительность. В Москве он занимал большой «пост», был вторым человеком в руководстве чеченской диаспоры. Именно он курировал рэкет и аферы с фальшивыми авизо. Основная часть добытых средств уходила в Чечню. Сближала эти две совершенно разные личности только общность целей, оба они входили в состав «посвященных» и выполняли свою часть проекта.
   Имрам громко говорил и еще более громко смеялся, он весь кипел жаждой деятельности. Едва мужчины поздоровались, экс-милиционер сразу же взялся нарезать овощи, хлеб, брынзу. Али опустился на стул и прикрыл глаза.
   Вскоре на тропе, ведущей к сауне, появился мужчина среднего роста, в длинном черном плаще, с коротко подстриженными волосами. Он двигался легкой походкой, в которой сразу был виден строевой шаг военного. Действительно, Муса Танарбиев был до недавнего времени полковником инженерных войск и доктором технических наук с дюжиной опубликованных работ по фортификации. Сейчас полковник жил в Азербайджане.
   Последним на встречу явился молодой человек с колючими и злыми глазами. Впалые щеки были покрыты густой рыжеватой щетиной, левый глаз слегка подергивался – результат недавней контузии. Турпал Габилов, бывший секретарь ЦК комсомола Чечено-Ингушетии, один из приближенных покойного президента, командир особого диверсионного отряда.
   Все члены «Клуба посвященных» были в сборе. Мужчины расселись за длинным деревянным столом. Руслан принес шампуры с ароматным шашлыком, защелкали сворачиваемые с коньячных и водочных бутылок пробки. Несмотря на то что свободная Ичкерия объявила о соблюдении законов Шариата, все собравшиеся были закоренелыми атеистами, а долгие годы, проведенные на службе в советских учреждениях, приучили к употреблению крепких напитков.
   – Ну, как там? – спросил Гадюка, он единственный из всех «посвященных» был равнодушен к спиртному, предпочитая наркотики.
   – Там началась борьба за власть. Каждый, кто был близок к президенту, теперь тянется к его папахе, – произнес Турпал, кожа на его худом лице еще больше натянулась, обозначая кости черепа.
   Разлитую водку выпили молча, без тоста, затем закусили. В комнате повисла гнетущая тишина, Имрам Магамедов потянулся к стоящей перед ним бутылке «Абсолюта»... Курбаев на правах старшего позволил собравшимся выпить по три рюмки, зная по собственному опыту, что именно это количество алкоголя снимает напряжение, не опьяняя мозг. Подождав, когда все перестанут жевать, он негромко, но достаточно жестко, чтоб все слышали, произнес:
   – Теперь пора обсудить то, ради чего мы здесь собрались.
   – Ты один полностью знаком с картиной задуманного, тебе и банковать, – буркнул Гадаев. Алкоголь только усиливал раздражение, с каким вор приехал сюда. Чтоб успокоиться, ему надо было принять дозу, но на общем собрании он хотел быть в полном сознании.
   – Говори, Руслан, не томи, – поддержал Гадаева бывший чиновник Хусейн Байрамов, остальные лишь закивали.
   – Хорошо, – согласился Курбаев. – Но для начала выясним последнюю степень готовности. Начнем с вас, полковник Танарбиев.
   – У меня все в полном порядке, – отрапортовал военный строитель. – Могли бы сами убедиться, просмотрев новости за последние полгода.
   – Хорошо, – кивнул Руслан, пропуская эту реплику. – Как дела в Москве?
   – В Москве все готово, находимся в ожидании, – за себя и за Али ответил экс-милиционер Магамедов.
   – Хорошо, – вытащив из кармана пиджака узкий белый конверт, Курбаев протянул его Имраму.
   – Как дела в Турции?
   – В Турции все готово, – алчно набивая рот мясом, ответил Хусейн Байрамов.
   Спрашивать что-либо у Турпала председатель не стал, прекрасно зная ситуацию из программ новостей, даже учитывая, что половина информации высосана журналистами из пальца.
   – Значит, так. Али, Имрам, вам необходимо ознакомиться с деталями предстоящей операции. От того, что будет сделано вами, зависит судьба проекта. План изучите досконально, после чего надо его уничтожить, бумага не должна покинуть эти стены. Как только Али захватит «изделие», они с Имрамом доставят его на «Женеву». Хусейн будет ждать посылку, я сделаю все для ее отправки. Дальше посылку при помощи турецких друзей тоже отправят на «Женеву». – Муса, – обратился он к Танарбиеву. – Как там компьютерный гений?
   – Нормально, он обеспечен всем необходимым.
   – Хорошо. – Руслан замолчал, будто что-то обдумывая. – Мы должны все закончить за полтора месяца. День выборов русского президента – самый благоприятный для воплощения проекта. Другого шанса не будет.
   – Что мне делать? – глядя на Курбаева исподлобья, спросил Турпал Габилов. В его взгляде читалась неприкрытая ненависть.
   – Ты со своим отрядом перебираешься на «Женеву». «Изделие» и посылка должны быть надежно защищены.
   – Но моему отряду никто не позволит покинуть фронт.
   – Разбей бойцов на небольшие группы и просочись сквозь боевые порядки федералов. Что, мне учить тебя методам партизанской войны? – усмехнулся Курбаев.
   – Командование сочтет меня трусом и дезертиром, – вспыхнул Турпал. Он ненавидел этого чистюлю Курбаева, но клятва, данная президенту, не позволяла открыто возмутиться.
   – Какое командование? Ты со своими людьми стоишь на другом уровне. После того как все закончится, имена героев будут вылиты из чистого золота и горцы будут помнить их в веках.
   Высокопарные слова неожиданно достигли цели. Набрав в легкие воздуха, Турпал Габилов едва ли не с гордостью произнес:
   – Через неделю я и мои люди будем на месте.
   – Ну вот, вроде бы все вопросы решили, – председатель подвел итог встречи, – теперь можем расходиться.
   Мужчины молча поднялись со своих мест и направились к выходу, оставив почти нетронутый шашлык, овощи и алкоголь услужливому банщику.
   Остановившись возле мангала, где слабо дымились огни, Магамедов скомкал полученное от Курбаева сообщение и швырнул его в мангал. Через несколько секунд бумага вспыхнула оранжевым с голубоватыми краями пламенем, инструкция превратилась в пепел.

РОССИЯ. МОСКВА

   Сдав дежурство, майор Принцев с удовольствием вздохнул полной грудью и покинул здание Управления ракетных войск стратегического назначения. Жизнь для недавнего выпускника военной академии складывалась как нельзя лучше. Служит в Москве, в самом управлении, ничего что в должности дежурного диспетчера и что следит он за передвижениями по стране БЖРК – боевых железнодорожных ракетных комплексов. Скоро он получит подполковника, а там... Недаром его в детстве называли Принцем, он еще доберется до заоблачных высот карьеры, а может... Судьба майора Принцева круто изменилась в день торжества по поводу окончания академии. На банкете было множество высокопоставленных лиц, политиков, тех, кого обычно показывают по телевизору. В разгар банкета к уже изрядно захмелевшему майору подошел молодой человек в строгом костюме и белоснежной рубашке. Валерий Принцев так и не понял, кто это был – официант или чей-то секретарь.
   – С вами хотели бы переговорить, – коротко произнес юноша.
   Майор кивнул, в душе надеясь на тайную встречу с прекрасной незнакомкой. Но в кабинете, куда его привел молодой человек, вместо женщины оказался мужчина. Тот, кого можно было не однажды лицезреть с самыми большими людьми страны.
   – Майор Принцев прибыл... – вытянулся в струнку Валерий.
   – Ну, зачем же так официально, – мягко улыбнулся чиновник. Похлопав майора по плечу, он царственным жестом указал на одно из кожаных кресел. – Прошу. В вашей жизни, майор, наступил новый этап, – проговорил он без всякого вступительного словоблудия и внезапно перешел на «ты». – Готов ли ты к нему?