Стрельцова Маша. Доктор Web для молодого вампира

   Первая няня была приветлива и улыбчива. Верка возвращалась домой поздно, без задних ног, кое — как доползала до кровати и тут же проваливалась в сон. Ребенка видела мало, но никаких сомнений что он с такой няней как за каменной стеной у нее не возникало. Пока однажды она не решила в выходной день отпустить няню и вымыть сынишку сама — ее поджидало ошеломляющее открытие. Детское тельце оказалось все в синяках. «Строгость с детьми нужна, а то так и на голову сядут!» — степенно объяснила няня разъяренной Веерке.
   Вторая ребенка не била. Она просто подсыпала ему димедрол, и ребенок постоянно спал — ни хлопот, ни забот. Верка просто случайно увидела в мусорном ведре обертку от лекарства, и мгновенно прозрела, чего это сынишка вечно сонный и безучастный ко всему.
   Третьей попытки не было. Верка просто отвезла ребенка в тьмутаракань к матери-старушке и теперь вынуждена мотаться туда каждые выходные. Сынишку она любит до беспамятства, однако и бросить работу не может, ибо папа их, получающий немаленькую зарплату в конвертике в частной фирме, платит всего шестьсот рублей алиментов с той крошечной суммы, что заявлена в бухгалтерской ведомости.
   В общем, как ни крути а я все больше утверждалась в мысли — Мультика надо срочно вытаскивать. Как не вовремя-то все — у меня своих проблем полон рот, еще тут Мультик на меня навязалась!
   В таких размышлениях и прошла дорога до дома. Малышня вела себя на удивление примерно — Настя показывала Катёнку копилочку, и та визжала от восторга. Оказывается, если опустить в печную трубу монетку, котенок выскакивал из дверцы и танцевал. Когда он забегал обратно в домик, Настя нажимала сзади на кнопочку, монетка выскакивала — и веселье начиналось снова!
   Наконец я аккуратненько припарковалась у оградки, в подземный гараж мне вечно лень заезжать. Катенка я вытащила на руках из салона, а Настя вылезла самостоятельно, за что-то зацепилась, чуть не упала и громко завопила:
   — Вот сука!
   — Настя! Что за выражения! — рявкнула я, кое — как сдерживаясь от того, чтобы не сказать все что я действительно думаю.
   — Больше не буду, — нехотя пообещала она.
   Вот черт! Я конечно понимаю, что у ребенка мама в тюрьме и я обязана беречь ее от стресса, однако всему ж должен быть предел!
   «Досчитай до десяти», — посоветовал голос.
   Я глубоко вздохнула, успокаиваясь, потом взяла девчонок за руки и вот так я, словно образцовая мамаша и пошла к подъезду.
   Впрочем, идиллия наша длилась недолго. Справа в ажурной беседке засела малышня лет по семь — восемь, и Настя тут же потянула меня за руку:
   — Тетя Маша, а можно я погуляю?
   Я посоображала — как следует педагогично поступить в этом случае. Ребенок вроде накормлен, напоен, к тому же перенес стресс.
   — Конечно иди! — кивнула я в итоге.
   Настя задрала хвост и понеслась в беседку. Мы с Катёнком еще немного постояли, наблюдая за ними. Кто его знает, вдруг местным не понравится, что Настя так бесцеремонно решила влиться в их компанию?
   Не тут-то было! Детишки махом познакомились и вот уже весело о чем-то болтали.
   — Через час — домой! — неубедительно крикнула я Насте.
   Та даже не повернулась.
   Я пожала плечами и мы с Катенком пошли в подъезд.
   Я накормила девочку, поставила ей мультики — обожаемые мной «Том и Джерри» и позвонила Корабельникову.
   — Это я, — робко призналась я.
   — Ну? — хмуро буркнул он, — чего надо?
   — Да я про Мультичка узнать, — елейным голосом сказала я.
   — Ты, Марья, книжку лучше пиши, не лезь сюда, — обозлился он.
   — Ты чего на людей как собака кидаешься? — сухо спросила я. — Мультик мне не чужая, у меня ее дети, мне что, нельзя даже поинтересоваться про нее?
   — На суд приходи и все узнаешь! — рявкнул он. — А пока — пиши книжку, Марья. Не доводи меня до греха! Все!
   И он со стуком бросил трубку.
   Вот гад! Ну черт с ним, скоро Алекс приедет, и все — все мне расскажет!
   А пока я посадила Катенка на коленки и мы принялись смотреть с ней мультики.
   Шварев приехал как и обещал — в восемь вечера.
   Он, надо сказать, личность совершенно колоритная. Я его когда в первый раз увидела, вообще посчитала за братка. Потому что на нем были мешковатые джинсы, плохо сидевшие на двухметровой фигуре, кожаная курточка простецкого фасона, да и в лице что-то настораживало и заставляло прятать кошельки подальше. Когда мне сказали что это самый крутой адвокат в городе, я отмахнулась: сказать-то можно что угодно. Адвокаты, по моему мнению, выглядят как мой любимый мужчина Киану Ривз в фильме «Адвокат дьявола». И лишь случайно увидев Алекса выходящим из здания федерального суда, причем после этого он уселся в новенький мерседес — я хмыкнула и подумала: «Может и правда адвокат, кто его знает». Потом-то мы почти подружились, пока он на меня не наехал из-за компьютера.
   В спальне, как остальных гостей, я Алекса постеснялась принимать, и потащила на кухню. Тот уселся, хлебнул чая и сказал:
   — В общем так, Марья. Подругу твою взяли прямо около трупа с отчлененной головой, правда, орудие убийства она успела заныкать. На ее одежде — кровь трупа, в квартире следы борьбы. Капитан Крылов из ГОМа-6 засвидетельствовал, что она за несколько часов до убийства в его кабинете угрожала гражданина Мотылева убить. Доказательств, что это не она, просто нет. Все к одному, что именно она убила Мотылева. Единственное — косить на смягчение приговора.
   — Ой, делай что хочешь, только вызволи мне ее побыстрее, у меня вон, видишь? — указала я на Катенка, спящего у меня на ручках.
   — Тебе идет, — ухмыльнулся он. — Когда своих-то заведешь?
   — Когда замуж выйду, тогда и заведу, — пробурчала я.
   — Ааа, значит никогда, — резюмировал он. — В общем, побыстрее вызволить — это года три — пять при самом лучшем раскладе.
   — Условного? — спросила я на всякий случай.
   — На зоне, — уточнил он.
   — Чего???? — поперхнулась я чаем.
   — Того, — развел он руками. — Все улики против нее налицо. Там Корабельников с ума сходит, только как тут поможешь?
   Я помолчала, совершенно оглушенная. Потом посмотрела на спящую Катьку. Вот черт возьми, Мультик выйдет — а дочери-то уже совсем большие. Меня наверно уже мамой звать привыкнут…
   — Слушай, — неуверенно спросила я. — Ты как думаешь, она и правда Олега пришила?
   — Я, — подчеркнул он, — ничего не думаю. Я фактами оперирую. Березнякова взята над трупом парня, зверски убитого минут пять назад в ее собственной квартире. Что тут еще скажешь?
   — Алекс, мне бы с ней поговорить, а? — растерянно молвила я.
   Да не может такого быть, чтобы Мульти кого-то да пришила. Бред какой — то.
   — Свидания только с ближайшими родственниками, — развел он руками. — Ну и с адвокатом.
   — Алекс, — жалобно сказала я. — Мне позарез надо с ней встретиться!
   Он помолчал, потом сказал:
   — Есть вариант, но понятно что это будет денег стоить.
   — Какой? — встрепенулась я.
   — Назначить тебя общественным защитником. Будешь иметь право на посещения, а на суде достаточно будет твердить что вопросов и претензий у тебя нет, главное, мне работать не мешай. Менты очень неохотно на такое разрешение дают, так что надо будет подмазать кого надо. И плюс — прикупить диплом юриста.
   — Ой, с деньгами не вопрос! Ты берешься в общем за дело? — уточнила я.
   — Берусь, — кивнул он. — Только учти — сделаю все что можно и что нет, однако если не появятся новые улики, свидетельствующие о ее невиновности — я ее подчистую оправдать не смогу.
   — А что, они еще появятся? — оживилась я.
   — Дай Бог, — вздохнул он и достал из портфеля бумажки. — Подпиши, горе, что меня действительно наняли адвокатом Березняковой. Без этого я не смогу начать по ней работать.
   — Конечно — конечно, — кивнула я и нарисовала закорючки.
   — Все, тогда я пошел, — сказал он, сгребая бумажки. — Буду держать в курсе.
   — А деньги? — встрепенулась я.
   — По факту оплатишь, — махнул он рукой. — Кстати, ты говорят про Корабельникова книжку пишешь?
   — Кто говорит? — опешила я.
   — Да люди, — неопределенно хмыкнул он. — Что, и правда уже и договор на экранизацию есть? Наверно, штучками своими издателей да режиссера охмурила, а, Марья?
   — Да иди ты, — внезапно обиделась я. — Что я, без штучек ничего стоящего не сделаю???
   — Мда? — остро взглянул он на меня. — Ну смотри. Если что — юридическую поддержку организую, осторожнее там с ними… Сожрут!
   — Иди, благодетель, — хмуро подтолкнула я его к двери.
   Ну Витька!!!
   Я закрыла за Алексом дверь и пошла на третий этаж, в спальню. Катёнок на моих руках давно уснула, и поэтому следовало переложить ее на нормальную кровать. Бакс, до того мирно спавший на мониторе у кровати, заметив меня вскочил, зашипел и вздыбился.
   — Хоть ты-то не выступай, — буркнула я ему.
   Тот сверкнул желтыми глазищами и забился за диван.
   А я села на кресло и задумалась. Три — пять лет в качестве минимума для Мульти меня решительно не устраивало. Да и вообще — понятно было, что Мульти грозилась прибить Олега только на словах. На самом деле она мухи не обидит. А тут — судя по всему она должна была довольно долго кромсать ножом его шею. Возникает вопрос первый — оно ей это надо было? Если в состоянии аффекта-то по любому после четырех-пяти ударов она бы опомнилась. А второй вопрос — что в это время делал Олег? Доверчиво ждал, пока она отрежет ему голову?
   Менты, я так понимаю, уже все решили. Алекс говорил очень уверенно — насчет доказательств против Наташки. Вот гады! И Корабельников туда же, а уж он-то мог бы сообразить — какая из Мульти убийца? Ладно, придется мне самой этим заняться. Подруг надо беречь, они нынче в дефиците. Завтра детишек определю по детсадам и школам, да и поеду по делам.
   На улице уже начинало смеркаться, и я вышла во двор за Настей. Ребятишки при моем появлении притихли и выжидательно на меня уставились.
   «Чего приперлась, всех обломала?» — читалось на незамутненных детских личиках.
   — Настя, — с максимальной строгостью сказала я. — Домой пора!
   — И ничего не пора, — разъяснила она мне. — Чего я там забыла? День ведь на дворе!
   — Ничего себе день! — возмутилась я. — Девятый час ведь уже!
   — Да? — мгновенно наполнились слезами ее глаза. — Никого домой не загоняют, а я что, рыжая, да?
   Я посмотрела на ее несчастное лицо и устыдилась. И правда, сволочь я последняя. У ребенка мама в тюрьме, а я!
   — Конечно Настенька, погуляй еще, — засюсюкала я. — Кушать-то не хочешь?
   — Не хочу, — буркнуло чадо.
   — Ну ладно, не хочешь как хочешь, — лепетала я. — Если что я пока в десятой квартире у дяди Сережи буду. Помнишь дядю Сережу?
   — Помню, — нетерпеливо ответила Настя, — хахаль ваш.
   Я поперхнулась:
   — Какой он мне хахаль!
   Настя красноречиво пожала плечами. Мол, какое мне дело до этого!
   — Ну ладно, я пошла, — вякнула я и побрела к брошенной у забора бээмвушке, решив ее все же загнать в подземный гараж. Беда с этими детьми. Мы такими не были. Эти уже какие-то взрослые.
   В холле подъезда я попросила Андрея, охранника:
   — У меня там племянница во дворе играет, вы уж присмотрите, чтобы чего не случилось, ладно?
   — Да что с ней случиться может? — лениво оторвался он от кроссворда.
   — Ну, мало ли? — пожала я плечами. — Всякое бывает, вдруг ее детки обидят или еще что? Если что, то я пока в десятой квартире у Куценко.
   — Хорошо, — кивнул он.
   Я пошла к Сереге с дурными предчувствиями. Была б моя воля — я бы Настю к себе наручниками приковала. Настя у Мультика любимая дочка, если что — влетит мне от нее по первое число.
   «Да не переживай, все равно встреча с Мульти откладывается на три — пять лет», — вылез ехидный внутренний голос.
   «Цыц!» — холодно велела я ему.
   Серега открыл мне дверь, не успела я прикоснуться к звонку.
   — Чего тощий такой, совсем не ешь без бабы Грапы? — критически оглядела я его.
   Он нервно пригладил темные лохмы:
   — Да работаю я, некогда. А ты как, в гости?
   — По делу! — развеяла я его мечты. — Пройти можно?
   — Ага, конечно, давай на кухню, а то дома бардак.
   Я прошла через холл, запинаясь об раскиданную обувь, уселась около обеденного стола и задумчиво посмотрела на Серегу. Как бы ему детишек-то спихнуть? Надо наверно что-то пообещать, но что? За Настю лично мне миллион баксами многовато было б.
   «Миллион баксами?» — ахнул внутренний голос, и я одумалась.
   За миллион я б согласилась ее воспитывать. С полгода, не более.
   — Сереженька, — ласково начала я.
   — Зефирок хочешь? — перебил он меня.
   — Конечно хочу! — мысли о детках тут же выскочили у меня из головы и я алчно посмотрела на соседа. Зефир в шоколаде я любила до самозабвения, но не тот, что в магазине продается, а свеженький, который привозила Сереге мать, работающая на кондитерской фабрике.
   И Серега потянулся через стол к дальнему углу, где из-под газеты торчал край конфетницы. Прямо передо мной оказался его худой бок, небрежно прикрытый тишоткой, и это—то Серегу и сгубило. Потому что я мгновенно почувствовала биение крови под ненадежной преградой ткани и кожи, и меня повело . Время стало вязким и липким, практически замерло. Я медленно прикрыла глаза и прижалась щекой к его ребрам, чувствуя, как затрепыхалось в бешеном ритме его сердце, как яростно запульсировала кровь. Я с трудом балансировала на грани.
   На грани чего?
   «Ну, у тебя, детка, сколько секса-то не было? — снисходительно начал вещать внутренний голос. — А Серега — очень даже нормальный вариант, он сколько времени в тебя влюблен? Пора бы уж парня поощрить, кому еще ты, образина, нужна-то?»
   Серега замер.
   — Магдалин? — неуверенно и как-то хрипло позвал он.
   Он хотел, чтобы я это сделала.
   Он … надеялся.
   И я слетела с катушек.
   Тьма, привычная и ласковая, накрыла меня, маня знакомой эйфорией и безграничным счастьем.
   Мое тело действовало быстрее разума. Разум еще думал — а надо ли мне все это, а губы с томительной нежностью целовали потерявшегося от такого счастья Серегу, руки скользнули под одежду и я ощущала под ладошками теплую кожу.
   Кровь вскипела тысячью пузырьков…
   «Ilooooosecontrol… » — издевательски пропел внутренний голос. Я его не услышала. Я обнимала Серегу, словно самое драгоценное в этой жизни, я впивалась в него, впечатывалась, сливалась… И я даже не обратила внимания на то, как странно пассивен влюбленный в меня художник…
   — Динь-динь-дон! — этот звук перебил мелодию тьмы, я вздрогнула и очнулась. Было такое ощущение, словно в момент оргазма на ногу уронили кирпич.
   Я ведь уже начала прокусывать кожу над артерией, уже была так счастлива от заполнившей меня до краев эйфории…
   Мы с Серегой отшатнулись друг от друга, словно застигнутые на месте школьники. Я старательно сжимала губы, чтобы он, не дай боже, не увидел клыки…
   — Это что было? — он недоуменно потряс головой, пытливо глядя на меня.
   Динь — динь — дон…
   — Это в дверь кто-то звонит, — не разжимая губ, невнятно пробормотала я, искоса бросая взгляды на его шею. Укуса вроде нет, так, две царапинки. Я провела языком по зубам. Крови вроде не ощущалось.
   — А все же? — настаивал он.
   — Музыку слышал? — неуверенно спросила я.
   — Неа, — быстро ответил он.
   Динь-динь-дон…
   — Я открою, — и, не давая ему возразить, я пошла к двери. Как раз повод уйти не прощаясь. Только бы не объясняться сейчас с ним. Только бы не смотреть ему в глаза…
   Динь-динь-дон…
   Я распахнула тяжелую бронированную дверь и увидела нашего охранника, Андрея.
   — Магдалина Константиновна, проблемы, — лаконично сообщил он.
   — что-то с Настенькой? — мрачно спросила я.
   Он кивнул.
   — Рассказывайте, — безнадежно вздохнула я. — Ограбление? Мошенничество?
   — Все вместе, — флегматично ответил он. — Ваша Настя у местных ребятишек все деньги выманила. Я решил, что лучше вам сразу узнать, пока до родителей не дошло.
   — Чего??? — в совершенном изумлении переспросила я.
   — Мое дело доложить, — хмуро глянул Андрей из-под форменной кепки.
   «Беда Одна не ходит», — горестно напомнил внутренний голос.
   — Заткнись! — рявкнула я ему и повернулась к Андрею, оторопело смотрящего на меня: — Поподробнее можно?
   Оказывается, он по моей просьбе принялся за беседкой все же наблюдать. Недалеко была установлена видеокамера, и охранник все отлично видел в монитор.
   Дети развлекались с новой Настиной копилочкой. Они наперебой опускали в печную трубу монетки и с восторгом наблюдали, как котенок выбегает из домика и танцует для них. Потом монетки кончились, и детишки захотели получить обратно деньги, чтобы продолжить веселье. На что Настя невозмутимо ответила, что в копилку можно только положить, а чтобы достать, ее придется разбить. За разбитую копилку мерзкая я (я!!! ) ее отлуплю, так что сие для Насти нежелательно. Разочарованные детишки потянулись домой, по дороге рассуждая о случившемся. Андрей, послушав о чем идет разговор у лифта, схватился за голову, позвал малышей и потребовал все ему в подробностях рассказать, что они и сделали.
   — Так что теперь дети в холле сидят, а я вот к вам, доложить, — закончил он. — Кабы они родителям не рассказали, еще придут к вам с разборками.
   Я схватилась за голову и зарычала:
   — Где эта мерзавка???
   — В беседке была, — невозмутимо ответил Андрей.
   Я стрелой понеслась вниз по лестнице, презрев лифт — его надо было ждать, а я торопилась! Значит, не открывается копилка??? Значит, я ее отлуплю??? А в машине, когда она Катьке копилку показывала — она быстро нашла кнопочку, нажав на которую, монетка выскакивала сама!
   В беседку я влетела, словно фурия, разъяренная до предела.
   Мерзавка в одиночестве сидела на лавочке и усердно раскладывала мелочь столбиком, сосредоточенно хмуря лобик и шевеля губками. Выручку видать подсчитывала.
   Я с размаху схватила копилку и треснула ее об угол — только осколки полетели!
   — Не открывается копилка, значит??? — рявкнула я.
   Настя молчала, затравленно глядя на меня.
   — Ну, чего молчим??? — снова рявкнула я.
   Ребенок отвернулся и горько зарыдал.
   — Пореви, пореви, — дрожащим от злости голосом сказала я. — Коммерсантка, блин!
   Потом я сгребла в два кармана всю мелочь, а было ее, надо сказать, прилично, схватила рыдающего ребенка за руку и повела ее в подъезд.
   — Сейчас деньги отдавать деткам будешь! — мстительно сказала я. — И публично извиняться перед ограбленными детками, ясно?
   Настя уперлась сапожками в землю и зарыдала пуще прежнего :
   — Не пойду! Что они обо мне подумают!
   — Бааатюшки! — удивилась я. — Тебя это только сейчас заинтересовало?
   — Тетя Машечка, — рыдала она. — Пол подмету дома, посуду вымою! Я ж не знала, что это плохо!
   «У ребенка мать в тюрьме», — жалостливо сказал внутренний голос.
   — Ладно, — смягчилась я. — Перестань реветь. Сама отдам.
   — Я пока тут постою, ладно? — подняла она ко мне светящееся надеждой зареванное личико.
   — Ладно, — тяжко вздохнула я.
   Вернувшись в подъезд, я выгребла из карманов мелочь и радостно сказала деткам:
   — Ну что, копилку я разбила, денежки ваши вот они! Разбирайте!
   Детки степенно и без суеты забрали свои финансы и разошлись по квартирам. Нет, что ни говори, а мы в наше время такими не были. Нынешние дети рождаются уже взрослыми. Покачав головой им вслед, я снова вышла из подъезда и позвала маленькую мерзавку. На улице уже сгустились сумерки, зажглись фонари, и Настя в их ярком свете была совсем маленькой и несчастной, у меня аж сердце сжалось.
   — Они ушли? — хмуро спросила она.
   — Ушли, — тяжко вздохнула я. — Еще раз так сделаешь — выпорю.
   Она шмыгнула носом и не глядя на меня спросила:
   — Тётя Маш, а мама где?
   — В Караганде, — ласково ответила я, взяла ее за руку и повела домой.
   Около лифта Настя дернула меня за рукав и спросила:
   — А что мама там делает?
   — Где? — очнулась я от мыслей.
   — Ну, в Караганде, — бесхитростно спросил ребенок.
   — Хм… В командировке, — ляпнула я.
   Настя лишь вздохнула, глядя на меня взрослыми глазами.
   «Врешь ты все», — читалось в них.
 
   Ребенка дома я раздела, выкупала и попыталась отправить спать.
   — Не хочу! — твердо ответила Настенька.
   — Не волнует — одиннадцать вечера, все детишки давно в кроватках! — флегматично ответила я.
   Она посоображала немного и с укором сказала:
   — А кормить меня?
   «Господи!», — простонала я про себя… Ну почему же я вечно забываю что детей надо кормить?
   — Конечно — конечно! — тут же засуетилась я. — Чего хочешь?
   — Да пельменей, чего уж там, — вздохнуло неприхотливое дитя, потом с сомнением взглянуло на меня и уточнило: — Мне десять штук!
   — Вот давно бы так! — обрадовалась я. А то — парочку!
   Мы пошли в кухню, я накормила Настю, тем временем перенесла спящего Катенка в одну из гостевых комнат на втором этаже, запирающиеся на ключ изнутри. Я решила что так будет лучше — пусть запрутся на ночь и не пускают меня ни под каким видом.
   «Твой вампиризм реагирует только на близость мужского тела, не заметила?» — горько усмехнулся внутренний голос.
   «А еще маскируется под сексуальный интерес», — в тон поддакнула я.
   В свете этого я очень сомневалась что меня потянет на девчонок, однако святую истину — «лучше перебдеть» — никто еще не отменял.
   Я спустилась на кухню и некоторое время наблюдала, как Настя лениво гоняет по тарелке последний пельмень.
   — Не надоело? — наконец спросила я.
   — Не-а, — лениво ответила она.
   — Пошли-ка спать, — решительно сказала я.
   Та открыла рот, я прямо по глазам видела, как она хотела возразить, однако ей прежде хватило ума посмотреть на меня. Подумав, она все же медленно встала из-за стола.
   На пороге спальни она мрачно буркнула:
   — В туалет хочу.
   — Ради бога, — кивнула я, отвела ее в санузел и принялась ждать, подперев стену и вслушиваясь в мертвую тишину.
   На десятой минуте я постучала в дверь:
   — Ты там не утонула? — осведомилась я.
   — Нет, — раздался ее недовольный голос.
   — Сама выйдешь или дверь ломать?
   — Выйду, — совсем хмуро ответила она.
   Через пять минут дверь и впрямь открылась.
   До гостевой спальни, срочно переделанной в детскую, Настя хранила каменное молчание. Едва мы вошли, она непререкаемым тоном сказала:
   — Пить хочу!
   — Фигу не хочешь? — непедагогично возмутилась я. — Быстро в постель!
   Настя посмотрела на меня нехорошим взглядом, разделась, разбросав вещи, легла в постель и отвернулась к стенке.
   — Вот сука, — бормотнула она напоследок.
   — ЧТООО?????? — взревела я, нависая над кроватью.
   Катёнок вздрогнула во сне, но не проснулась, к счастью. Настя в ужасе съежилась в кроватке, изо всех стараясь слиться со стенкой и забормотала:
   — Щука, тетя Машечка, я хотела сказать, щука, хорооошенькая такая рыбка!
   — Я тебе покажу — хорошенькая рыбка! — завопила я.
   — Больше не буду! — бормотала в совершенном ужасе Настя. — Пол вымою дома, посуду! Тетя Машечка, сплю я, сплю!
   Она быстренько юркнула под одеяло с головой и даже принялась усердно похрапывать.
   — Еще раз услышу — отлуплю! — рявкнула я напоследок. — И в детдом сдам!
   — Поняла — поняла! — донеслось из-под одеяла вперемежку с всхрапываниями.
   Я выключила свет и захлопнула дверь.
   — Хорошенькая рыбка, блин, — ругалась я, поднимаясь по лестнице в спальню.
   Не успела я устроиться в уютной кроватке, как тренькнул телефон.
   — Привет, — услышала я в трубке голос. Потрясающий, чарующий мужской голос, бархат и нержавеющая сталь. Голос, который я со вчерашнего вечера узнаю из тысячи.
   — Чего надо? — едва сдерживая внезапную ярость, спросила я.
   — Что значит — чего надо? — мягко упрекнул меня он. — Я желаю узнать, как ты отрабатываешь мои деньги.
   — А, деньги, — зевнула я. — Слушай, ты деньги-то забери, не лечится это.
   — Совсем? — с некоторой запинкой спросил голос.
   — Моя прабабка лечила, но тебе это вряд ли подойдет! — злорадно ответила я.
   — Подойдет, — немедленно отозвался он. — Мне все подойдет. Так как твоя бабка лечила вампиров?
   — Она залила логово упыря маслом и подожгла, — спокойно ответила я. — Смерть, милый, это единственное для тебя лекарство.
   Свои изыскания насчет кровезамещающих препаратов я озвучивать не стала. Я не желала добра Тину Кайгородову. Я желала вбить ему кол в сердце, пусть даже с двадцати попыток.
   — Ты тоже вампир! — внезапно окрысился он. — Не делай вид, что это касается меня одного. Ты такая же!
   — На моих руках крови нет, — раздельно сказала я.
   — Пока нет.
   — Посмотрим.
   — Пошел к черту.
   Он помолчал, отчего-то не парируя мой выпад.
   — Тебе не одиноко? — внезапно спросил он.
   — Одиноко, — внезапно призналась я.
   — Мне тоже, — вздохнул он.
   Мы помолчали.
   — Может, встретимся? — неуверенно предложил он. — Я бы тебе мог рассказать, как ЭТО протекает, чтобы ты была готова.
   — Я готова, — заверила я его.
   — Да? — несчастно сказал он.