Страница:
Тем, более учитывая, что ранее в славные коммунистические времена формально выборы были, но не было выбора. Тем более, что в стране существовал социальный слой, способный кинуться на выборы от безделья и отсутствия иного варианта карьерного росту.
«…Год за годом неуклонно увеличивалась доля работников низшего и среднего звена, для которых устройство в НИИ являлось не более чем удобным способом избежать работы на производстве. Здесь, изнывая от безделья и не видя перед собой сколь-нибудь ясных карьерных перспектив, они коротали время до пенсии, интриговали, бродили в рабочее время по кинотеатрам и магазинам (за это в своё время их попытался приструнить ), брюзжали в неопрятных курилках по адресу своего, разумеется, глупого начальства., идиотизма, с их точки зрения брежневского правления и советского социализма в целом».[556]
Именно они увидели в нарождающейся советской демократии свой личный шанс и воспользовались им насколько это было возможно. Сначала при выборах народных депутатов СССР, а затем и в Советы всех уровней. «Появились новые „горловые“ лидеры, примелькавшиеся на экранах телевизоров, не боявшиеся ничего (а что им терять?), но получившие лёгкую славу, известность на весь мир».[557]
при помощи различных манипуляций обеспечил себе на Съезде необходимое послушное большинство, но по телевизору были заметны совсем другие люди из непослушного меньшинства. Они делали «картинку» работы депутатского корпуса именно на них обращали внимание телезрители.
Это создало другую проблему народные кумиры оставались в меньшинстве, что не удовлетворяло ни народ, ни кумиров, а значит стимулировало народное недовольство при наличии уже признанных и узнаваемых вождей.
Появление нового состава депутатского корпуса в стране, на очень короткое время отвлекло внимание людей, но очень быстро создало новые, ещё более серьёзные проблемы. Что стоит одно постоянное горбачевское говорение. напишет: «…Нам лгали всегда, всю жизнь — по обязанности, по привычке и во имя „высших интересов“. Но никогда прежде не лгали с демократических трибун, в такой благородной маске правдолюба».[558]
4.15.5. Уже на первом Съезде народных депутатов возникли три темы, которые, оказали чрезвычайно пагубное влияние на развитие политической ситуации в стране. Разумеется, усугублено это было тем как эксплуатировались эти темы заинтересованными людьми с использованием всех возможностей современных СМИ. По всем трём темам были созданы комиссии по проверке (расследовании).
Речь о событиях в городе Тбилиси 9 апреля 1989 года, деятельности следственной группы и о советско-германском договоре 1939 года. При всей казалось бы разности в работе комиссий все они объективно оказались направлены на подрыв способности Советского Союза сохранить самого себя.
4.15.5.1. События в Тбилиси произошли незадолго до начала работы Съезда. Естественно, что память о них была ещё свежа.
Кстати, почему именно о Тбилиси был поднят вопрос ведь совсем не давно произошёл не менее трагичный случай — погром в Сумгаите? Заметим, что формально о событиях в Сумгаите на Съезде так же поднимался вопрос, раздавались голоса осудить это также как и события в Тбилиси.[559]
Но комиссия была создана только по тбилискому случаю. Есть серьёзные основания думать, что некоторые поддержали эту идею только потому, что была возможность нанести превентивный удар по людям в погонах, чтобы они не вмешивались в предстоящие в будущем межнациональный конфликты.
Сумгаитский случай не подходил хотя бы уже потому, что здесь люди в погонах прямо не виноваты и даже вмешались в ситуацию слишком поздно. Этот случай мог бы привести к противоположным выводам. Здесь «виноватыми» были два народа, а в Тбилиси «виновными» пытались сделать советских солдат и их командиров.
Зачем, нужно было нанести удар по людям в погонах? Ответ прост: «…Офицерский корпус имеет одну особенность — независимо от личных связей и подчинённости он в подавляющем большинстве обладает, пожалуй, генетическим, если так можно сказать, чувством патриотизма, преданности Родине и гордости за неё, однозначно понимая её и как единую и как неделимую».[560] Нет, это не о тех царской армии офицерах, которые, возмущённые предательством Родины в конце 1917 года и позже добровольно и не имея надлежащих припасов, пошли воевать, спасая (как они думали) свою часть и честь поруганной России. Это об офицерах вообще. И в том числе о советских.
Разумеется, в семье не без урода. Мы же об общей тенденции, а не об исключениях.
Армия и правоохранительные органы были готовы подавить малой кровью любые попытки межнациональных конфликтов и не дать превратиться им в локальные войны и кровоточащие раны. Люди в погонах были цементирующим звеном государства. Это только политики принимают решение, а реальную работу по укреплению государства делают именно люди в погонах или в штатских костюмах (государственные служащие)
Даже один (сам по себе) факт расследования тбилиского случая уже зарождал тень сомнения у военных, отбивал их готовность принимать меры. Но этого мало, нужно было более сильные информационные удары.
Сама по себе комиссия, ознакомившись с материалами и проведя проверку особой вины военных не нашла. Но её председатель ( ) повёл себя самостоятельно и использовал полученную информацию в своих целях.[561] У многих военных возникала неприязнь к, в недалёком будущем первому крёстному отцу второго российского президента.
Так началась травля армии. «В рекордно короткие сроки усилиями средств массовой информации (особенно буйствовал в этом отношении „Огонёк“ Коротича) армия превратилась в средоточие всех мыслимых и немыслимых зол».[562]
Следствием такой тбилисской разборки было ещё одна причина нарастания национальных проблем в стране.[563]
Разумеется, ответственность в этом Собчака была косвенной. Но она была, потому, что он шёл к личной славе, не обращая внимание на посторонних, а если откровенно игнорируя чужое достоинство и честь.
4.15.5.2. Шум вокруг и его напарника Николая Иванова был направлен, прежде всего, на дискредитацию, которого ретивые следователи обвиняли в получении взяток от партийной верхушки Узбекистана.
Но были и косвенный результаты. Их «разоблачения» и разоблачения этих разоблачителей подрывали авторитет власти вообще,[564] а также КГБ в частности. Правда, нападали они на КГБ[565] во многом потому, что отдельные руководящие сотрудники госбезопасности оказались по другую сторону баррикады в их нескончаемом споре по поводу коррупции среди членов ЦК КПСС. Тогдашняя народная вера в этих борцов с мафией привела их в депутатские кресла, обеспечила довольно значительную общественную поддержку[566] и помогла появлению первых народных сомнений в праведности КПСС и КГБ. Особенности компартии.
Вольно или невольно их (и не только их) так называемая борьба против коррупции была использована именно для подрыва авторитета власти, которой владела КПСС. На самом деле, как показала последующая грандиозная вспышка коррупции в ельцинской России, коррупция в среде тогдашней партноменклатуры была малюсенькой и очень скромной.
«…Народ протестовал против воровства, приводящего к снижению его, народа, уровня жизни и требовал перемен. Перемен вам? Пожалуйста! И воры устроили перемены».[567]
После эпопеи — Иванова неистребимая вера народа российского в борцов с мафией, конечно, несколько померкла. Нельзя же до бесконечности эксплуатировать эту веру. Но далеко не иссякла. Она просто действительно неистребима. Вера в «борцов с мафией» напоминает веру в ангелов, приходящим в трудную минуту на помощь праведным беднякам, которых эта мафия обирает. Свежо предание, но вериться с трудом. Знающие люди понимают что к чему. Остальные, а их большинство, верят просто потому, что хотят верить.
К сожалению, последних не редко обирает не только мафия, но и многочисленные борцы с ней. Почему-то о борьбе с мафией вспоминают обычно люди, которым захотелось поиграть в избирательные игры. А вот после победы на выборах они свои обещания часто откладывают в долгий ящик.
Два ретивых следователя даже после падения коммунизма в стране так и не предъявили дополнительных доказательств виновности и других, которых им якобы мешала привлечь к ответственности кремлёвская мафия. Зато написали книгу «Кремлёвское дело», в которой можно без особого труда найти элементы демагогии.[568] Правда, проблема в том, что 90 читателей просто читают книгу и потребляют информацию, а только 10 процентов (в лучшем случае) пытаются анализировать. Так велась тогда политическая борьба.
4.15.5.3. Казалось, что вопрос о советско-германском договоре 1939 года — не самая актуальная тема для занятий господ народных депутатов. Полсотни лет прошло. Да и не все там так просто было (см. пункт настоящей книги).
Но так думали не все. Некоторые понимали, что именно поднимая этот вопрос (в котором сталинская дипломатия оказалась достаточно прагматичной и одновременно неоткровенной, а эту не откровенность продолжили наследники вождя народов) можно нанести серьёзный ущерб авторитету Советского Союза и особенно повлиять на развитие событий в Прибалтике.
Вопрос старый, но актуальный. Действительно, было секретное приложение к тому договору, действительно это был раздел Польши и не только Польши.
Большая политика редко делается в белых перчатках. Откровенно ответить на этот вопрос нужно было уже давно. При сделать это было стыдно, слишком расходилось с глупыми большевистскими обещаниями открытой дипломатии и, самое главное, слишком опасно для тогдашнего политического положения, при наследниках «вождя народа» лгали по инерции (как бы чего не вышло). Но чем дольше лгали, тем хуже ложь выглядела.
Ложь — слишком опасная вещь. Часто она выходит наружу. Хотя, заметим, что в той ситуации, похоже, тоже лгал, когда говорил от отсутствии в советских архивах подлинника секретного приложения.
4.15.6. добился своего создал новый по сути и характеру парламент страны, стал его руководителем. Достиг цели, одним словом. Достиг и тут же понял, что это не то, что нужно.
Например, тогда была введена практика утверждение на заседаниях Верховного Совета СССР высших чиновников. Горбачёв, избавив себя от такой процедуры, разрешил проводить её над другими. «Предварительное обсуждение происходило в комитетах, и оно порой было очень острым. Одобрение Верховного совета не получило примерно четвёртая часть кандидатов, и многие из них — именно из-за возражений Собчака. Вместо них прошли другие, менее известные публике, но по большей части и менее компетентные чиновники.
Эта полемика вокруг кадровых назначений вызвала явное охлаждение между Собчаком и Горбачёвым, но повысила авторитет Собчака в Верховном Совета и его популярность в стране».[569]
Парламентом нужно управлять постоянно и упорно, это требует ежедневной и кропотливой работы. Правда, для этого можно использовать заместителя. У это был. Однако, взваливать всю работу на заместителя означает, рано или поздно, необходимость самому отдать ему власть.
Тут в очередной раз понял, что создал что-то не то. Это мы о его должности. Стал придумывать другую. Благо обстановка в стране, несмотря на разгул демократии, становилась все хуже и хуже. Предлог был.
Появилась новая цель — должность президента. Непостоянство — факт, не требующий особого доказательства, проявлялся на фоне изменений политической системы. Ещё 1 июля 1988 года (что называется с пеной у рта) доказывал публично, что установление президентского поста в стране является отходом от того, что было рождено творчеством самого народа, связанным с именем (.т.е. система Советов), что «президентская форма правления в условиях нашего многонационального государства неприемлема и не вполне демократична, поскольку слишком большая власть сосредотачивается в руках одного человека».[570]
Пройдёт не так и много времени и наш уважающий себя запоёт совсем другую песню, позабыв старую мелодию.
Народные депутаты СССР доставили такое удовольствие, избрали его президентом страны.
Избрать то они избрали, но примерно через полгода, а именно 17 декабря 1990 года, когда начал работу IV Съезд народных депутатов СССР, уже при обсуждении повестки дня депутат предложила включить в повестку дня вопрос о недоверии Президенту СССР.[571] Этого не получилось (да, она вряд ли и рассчитывала на такое), но лиха беда начало. был неспособен выправить ситуацию в экономике, а значит его ожидало ещё большее недовольство населения, что неизбежно повлияло бы на позиции депутатов.
Не спасало ни создание нового уже демократичного Верховного Совета, ни президентство. Его политические реформы в конечном итоге били по нему же. Потом такой же разрушительной силой ударила по нему идея нового союзного договора.
4.15.7. Запустив механизм депутатской демократии, запустил механизм подрыва своей (и не только своей лично) власти.
Для начала рассмотрим это на примере. Отстранённый от управления Москвой, он получил довольно почётную отставку, сытую и в меру престижную. Однако должность в ранге министра его не интересовала.[572] Он решил стать депутатом, вернувшись тем самым в политику.
«Друзья пытались отговорить, когда встал вопрос, не баллотироваться ли ему в депутаты. Предупреждали, что его зальют потоками грязи, не отмоешься. А если его и выберут в депутаты, то по закону ему придётся уйти с работы. Он перестанет быть министром,[573] а кем станет? Ни один министр от своей должности ради депутатского мандата ещё не отказался.
Но он чувствовал, что это его путь, что люди его обязательно поддержат и он станет политиком, не зависящим от расположения начальства. Ни в правительстве, ни в партии ему наверх хода не было. не пустит. А тут открылась новая стезя».[574]
Такая же стезя открылась для многих других недовольных своим положением и карьерой. Открылся ящик Пандоры, из которого вылетели новые политики, устроившиеся потасовку со старыми политиками и заодно попутно развалившие страны. Чего не бывает в порыве схватки за власть.
Но это потом. А пока, как и, с трудом получившего малозначащий пост в Верховном Совете, их ждало полуразочарование, депутатство в союзном парламенте не удовлетворило их амбиций. Хотя и подстегнуло к дальнейшей борьбе за власть.
надеялся, дав маленький кусок, насытить голодных волков, но только раззадорил их аппетит. Тем более, что вскоре волки заметили горбачевскую слабость и его нежелание самому применять силу.
4.16. Союз остаётся без союзников
«…Год за годом неуклонно увеличивалась доля работников низшего и среднего звена, для которых устройство в НИИ являлось не более чем удобным способом избежать работы на производстве. Здесь, изнывая от безделья и не видя перед собой сколь-нибудь ясных карьерных перспектив, они коротали время до пенсии, интриговали, бродили в рабочее время по кинотеатрам и магазинам (за это в своё время их попытался приструнить ), брюзжали в неопрятных курилках по адресу своего, разумеется, глупого начальства., идиотизма, с их точки зрения брежневского правления и советского социализма в целом».[556]
Именно они увидели в нарождающейся советской демократии свой личный шанс и воспользовались им насколько это было возможно. Сначала при выборах народных депутатов СССР, а затем и в Советы всех уровней. «Появились новые „горловые“ лидеры, примелькавшиеся на экранах телевизоров, не боявшиеся ничего (а что им терять?), но получившие лёгкую славу, известность на весь мир».[557]
при помощи различных манипуляций обеспечил себе на Съезде необходимое послушное большинство, но по телевизору были заметны совсем другие люди из непослушного меньшинства. Они делали «картинку» работы депутатского корпуса именно на них обращали внимание телезрители.
Это создало другую проблему народные кумиры оставались в меньшинстве, что не удовлетворяло ни народ, ни кумиров, а значит стимулировало народное недовольство при наличии уже признанных и узнаваемых вождей.
Появление нового состава депутатского корпуса в стране, на очень короткое время отвлекло внимание людей, но очень быстро создало новые, ещё более серьёзные проблемы. Что стоит одно постоянное горбачевское говорение. напишет: «…Нам лгали всегда, всю жизнь — по обязанности, по привычке и во имя „высших интересов“. Но никогда прежде не лгали с демократических трибун, в такой благородной маске правдолюба».[558]
4.15.5. Уже на первом Съезде народных депутатов возникли три темы, которые, оказали чрезвычайно пагубное влияние на развитие политической ситуации в стране. Разумеется, усугублено это было тем как эксплуатировались эти темы заинтересованными людьми с использованием всех возможностей современных СМИ. По всем трём темам были созданы комиссии по проверке (расследовании).
Речь о событиях в городе Тбилиси 9 апреля 1989 года, деятельности следственной группы и о советско-германском договоре 1939 года. При всей казалось бы разности в работе комиссий все они объективно оказались направлены на подрыв способности Советского Союза сохранить самого себя.
4.15.5.1. События в Тбилиси произошли незадолго до начала работы Съезда. Естественно, что память о них была ещё свежа.
Кстати, почему именно о Тбилиси был поднят вопрос ведь совсем не давно произошёл не менее трагичный случай — погром в Сумгаите? Заметим, что формально о событиях в Сумгаите на Съезде так же поднимался вопрос, раздавались голоса осудить это также как и события в Тбилиси.[559]
Но комиссия была создана только по тбилискому случаю. Есть серьёзные основания думать, что некоторые поддержали эту идею только потому, что была возможность нанести превентивный удар по людям в погонах, чтобы они не вмешивались в предстоящие в будущем межнациональный конфликты.
Сумгаитский случай не подходил хотя бы уже потому, что здесь люди в погонах прямо не виноваты и даже вмешались в ситуацию слишком поздно. Этот случай мог бы привести к противоположным выводам. Здесь «виноватыми» были два народа, а в Тбилиси «виновными» пытались сделать советских солдат и их командиров.
Зачем, нужно было нанести удар по людям в погонах? Ответ прост: «…Офицерский корпус имеет одну особенность — независимо от личных связей и подчинённости он в подавляющем большинстве обладает, пожалуй, генетическим, если так можно сказать, чувством патриотизма, преданности Родине и гордости за неё, однозначно понимая её и как единую и как неделимую».[560] Нет, это не о тех царской армии офицерах, которые, возмущённые предательством Родины в конце 1917 года и позже добровольно и не имея надлежащих припасов, пошли воевать, спасая (как они думали) свою часть и честь поруганной России. Это об офицерах вообще. И в том числе о советских.
Разумеется, в семье не без урода. Мы же об общей тенденции, а не об исключениях.
Армия и правоохранительные органы были готовы подавить малой кровью любые попытки межнациональных конфликтов и не дать превратиться им в локальные войны и кровоточащие раны. Люди в погонах были цементирующим звеном государства. Это только политики принимают решение, а реальную работу по укреплению государства делают именно люди в погонах или в штатских костюмах (государственные служащие)
Даже один (сам по себе) факт расследования тбилиского случая уже зарождал тень сомнения у военных, отбивал их готовность принимать меры. Но этого мало, нужно было более сильные информационные удары.
Сама по себе комиссия, ознакомившись с материалами и проведя проверку особой вины военных не нашла. Но её председатель ( ) повёл себя самостоятельно и использовал полученную информацию в своих целях.[561] У многих военных возникала неприязнь к, в недалёком будущем первому крёстному отцу второго российского президента.
Так началась травля армии. «В рекордно короткие сроки усилиями средств массовой информации (особенно буйствовал в этом отношении „Огонёк“ Коротича) армия превратилась в средоточие всех мыслимых и немыслимых зол».[562]
Следствием такой тбилисской разборки было ещё одна причина нарастания национальных проблем в стране.[563]
Разумеется, ответственность в этом Собчака была косвенной. Но она была, потому, что он шёл к личной славе, не обращая внимание на посторонних, а если откровенно игнорируя чужое достоинство и честь.
4.15.5.2. Шум вокруг и его напарника Николая Иванова был направлен, прежде всего, на дискредитацию, которого ретивые следователи обвиняли в получении взяток от партийной верхушки Узбекистана.
Но были и косвенный результаты. Их «разоблачения» и разоблачения этих разоблачителей подрывали авторитет власти вообще,[564] а также КГБ в частности. Правда, нападали они на КГБ[565] во многом потому, что отдельные руководящие сотрудники госбезопасности оказались по другую сторону баррикады в их нескончаемом споре по поводу коррупции среди членов ЦК КПСС. Тогдашняя народная вера в этих борцов с мафией привела их в депутатские кресла, обеспечила довольно значительную общественную поддержку[566] и помогла появлению первых народных сомнений в праведности КПСС и КГБ. Особенности компартии.
Вольно или невольно их (и не только их) так называемая борьба против коррупции была использована именно для подрыва авторитета власти, которой владела КПСС. На самом деле, как показала последующая грандиозная вспышка коррупции в ельцинской России, коррупция в среде тогдашней партноменклатуры была малюсенькой и очень скромной.
«…Народ протестовал против воровства, приводящего к снижению его, народа, уровня жизни и требовал перемен. Перемен вам? Пожалуйста! И воры устроили перемены».[567]
После эпопеи — Иванова неистребимая вера народа российского в борцов с мафией, конечно, несколько померкла. Нельзя же до бесконечности эксплуатировать эту веру. Но далеко не иссякла. Она просто действительно неистребима. Вера в «борцов с мафией» напоминает веру в ангелов, приходящим в трудную минуту на помощь праведным беднякам, которых эта мафия обирает. Свежо предание, но вериться с трудом. Знающие люди понимают что к чему. Остальные, а их большинство, верят просто потому, что хотят верить.
К сожалению, последних не редко обирает не только мафия, но и многочисленные борцы с ней. Почему-то о борьбе с мафией вспоминают обычно люди, которым захотелось поиграть в избирательные игры. А вот после победы на выборах они свои обещания часто откладывают в долгий ящик.
Два ретивых следователя даже после падения коммунизма в стране так и не предъявили дополнительных доказательств виновности и других, которых им якобы мешала привлечь к ответственности кремлёвская мафия. Зато написали книгу «Кремлёвское дело», в которой можно без особого труда найти элементы демагогии.[568] Правда, проблема в том, что 90 читателей просто читают книгу и потребляют информацию, а только 10 процентов (в лучшем случае) пытаются анализировать. Так велась тогда политическая борьба.
4.15.5.3. Казалось, что вопрос о советско-германском договоре 1939 года — не самая актуальная тема для занятий господ народных депутатов. Полсотни лет прошло. Да и не все там так просто было (см. пункт настоящей книги).
Но так думали не все. Некоторые понимали, что именно поднимая этот вопрос (в котором сталинская дипломатия оказалась достаточно прагматичной и одновременно неоткровенной, а эту не откровенность продолжили наследники вождя народов) можно нанести серьёзный ущерб авторитету Советского Союза и особенно повлиять на развитие событий в Прибалтике.
Вопрос старый, но актуальный. Действительно, было секретное приложение к тому договору, действительно это был раздел Польши и не только Польши.
Большая политика редко делается в белых перчатках. Откровенно ответить на этот вопрос нужно было уже давно. При сделать это было стыдно, слишком расходилось с глупыми большевистскими обещаниями открытой дипломатии и, самое главное, слишком опасно для тогдашнего политического положения, при наследниках «вождя народа» лгали по инерции (как бы чего не вышло). Но чем дольше лгали, тем хуже ложь выглядела.
Ложь — слишком опасная вещь. Часто она выходит наружу. Хотя, заметим, что в той ситуации, похоже, тоже лгал, когда говорил от отсутствии в советских архивах подлинника секретного приложения.
4.15.6. добился своего создал новый по сути и характеру парламент страны, стал его руководителем. Достиг цели, одним словом. Достиг и тут же понял, что это не то, что нужно.
Например, тогда была введена практика утверждение на заседаниях Верховного Совета СССР высших чиновников. Горбачёв, избавив себя от такой процедуры, разрешил проводить её над другими. «Предварительное обсуждение происходило в комитетах, и оно порой было очень острым. Одобрение Верховного совета не получило примерно четвёртая часть кандидатов, и многие из них — именно из-за возражений Собчака. Вместо них прошли другие, менее известные публике, но по большей части и менее компетентные чиновники.
Эта полемика вокруг кадровых назначений вызвала явное охлаждение между Собчаком и Горбачёвым, но повысила авторитет Собчака в Верховном Совета и его популярность в стране».[569]
Парламентом нужно управлять постоянно и упорно, это требует ежедневной и кропотливой работы. Правда, для этого можно использовать заместителя. У это был. Однако, взваливать всю работу на заместителя означает, рано или поздно, необходимость самому отдать ему власть.
Тут в очередной раз понял, что создал что-то не то. Это мы о его должности. Стал придумывать другую. Благо обстановка в стране, несмотря на разгул демократии, становилась все хуже и хуже. Предлог был.
Появилась новая цель — должность президента. Непостоянство — факт, не требующий особого доказательства, проявлялся на фоне изменений политической системы. Ещё 1 июля 1988 года (что называется с пеной у рта) доказывал публично, что установление президентского поста в стране является отходом от того, что было рождено творчеством самого народа, связанным с именем (.т.е. система Советов), что «президентская форма правления в условиях нашего многонационального государства неприемлема и не вполне демократична, поскольку слишком большая власть сосредотачивается в руках одного человека».[570]
Пройдёт не так и много времени и наш уважающий себя запоёт совсем другую песню, позабыв старую мелодию.
Народные депутаты СССР доставили такое удовольствие, избрали его президентом страны.
Избрать то они избрали, но примерно через полгода, а именно 17 декабря 1990 года, когда начал работу IV Съезд народных депутатов СССР, уже при обсуждении повестки дня депутат предложила включить в повестку дня вопрос о недоверии Президенту СССР.[571] Этого не получилось (да, она вряд ли и рассчитывала на такое), но лиха беда начало. был неспособен выправить ситуацию в экономике, а значит его ожидало ещё большее недовольство населения, что неизбежно повлияло бы на позиции депутатов.
Не спасало ни создание нового уже демократичного Верховного Совета, ни президентство. Его политические реформы в конечном итоге били по нему же. Потом такой же разрушительной силой ударила по нему идея нового союзного договора.
4.15.7. Запустив механизм депутатской демократии, запустил механизм подрыва своей (и не только своей лично) власти.
Для начала рассмотрим это на примере. Отстранённый от управления Москвой, он получил довольно почётную отставку, сытую и в меру престижную. Однако должность в ранге министра его не интересовала.[572] Он решил стать депутатом, вернувшись тем самым в политику.
«Друзья пытались отговорить, когда встал вопрос, не баллотироваться ли ему в депутаты. Предупреждали, что его зальют потоками грязи, не отмоешься. А если его и выберут в депутаты, то по закону ему придётся уйти с работы. Он перестанет быть министром,[573] а кем станет? Ни один министр от своей должности ради депутатского мандата ещё не отказался.
Но он чувствовал, что это его путь, что люди его обязательно поддержат и он станет политиком, не зависящим от расположения начальства. Ни в правительстве, ни в партии ему наверх хода не было. не пустит. А тут открылась новая стезя».[574]
Такая же стезя открылась для многих других недовольных своим положением и карьерой. Открылся ящик Пандоры, из которого вылетели новые политики, устроившиеся потасовку со старыми политиками и заодно попутно развалившие страны. Чего не бывает в порыве схватки за власть.
Но это потом. А пока, как и, с трудом получившего малозначащий пост в Верховном Совете, их ждало полуразочарование, депутатство в союзном парламенте не удовлетворило их амбиций. Хотя и подстегнуло к дальнейшей борьбе за власть.
надеялся, дав маленький кусок, насытить голодных волков, но только раззадорил их аппетит. Тем более, что вскоре волки заметили горбачевскую слабость и его нежелание самому применять силу.
4.16. Союз остаётся без союзников
4.16.1. В одной из написанных за рубежом книг отмечалось: «Как и остальной мир, КГБ не сумел предвидеть скорость и сроки распада коммунистического блока в Восточной Европе, который начался в 1989 году».[575]
Советский Союз, особенно в Европе, был силён наличием системы союзников, которых некоторые называли сателлитами. Не так важно как называли, важно, что система союзников была. Правда, периодически этим союзникам приходилось указывать как нужно себя вести (Венгрии в 1956 году, Чехословакии в 1968 году, и другие менее известные и значимые ситуации), путём ввода войск на их территорию.
В 1980 году серьёзный внутриполитический кризис начался в Польше. Этот кризис продолжался до и после 1985 года, отвлекая много внимания советского партнёра Польши. Польша была головной болью для СССР на западе, тогда как Афганистан был головной болью на юге.
Напомним, что почти все советские европейские союзники ранее находились в сфере германского влияния. Их принадлежность к советской ориентации была результатом победы в Великой Отечественной войне и своеобразной германской платой за своё поражение.
К 1985 году Германия (в виде ФРГ) уже оправилась от результатов войны и стала второй по значению страной Запада. Для Германии на очереди, естественно, встал вопрос о воссоединении германских земель и усилении влияния на соседей. Ключи от этого были в руках у Советского Союза.
Кроме европейских союзников, разве что Монголия плыла всегда в форматоре СССР. Другие страны так называемого социалистического содружества были более самостоятельны. Может быть, именно поэтому они (прежде всего Северная Корея, Вьетнам, Куба) и сохранили свои правящие режимы после падения коммунизма в Советском Союзе. Именно эти страны были более союзниками, остальные, не сохранившие коммунистический режим, были более сателлитами. Но и те, и другие в большинстве своём опирались на экономическую помощь Советского Союза.[576]
Некоторые с горечью констатировали впоследствии: «Как только ослабевший СССР стал не в состоянии спонсировать эти движения, держащиеся исключительно на советских финансовых и сырьевых подпорках, „Братья“ моментально отвернулись от идеи социализма, оставив своего благодетеля наедине с его колоссальными внешними долгами. Советских руководителей подвёл как всегда, непомерная гигантомания и стремление желаемое выдавать за действительное».[577] Не смотря на некоторое преувеличение, вышесказанное не так и далеко от истины. Хотя искренне веривших в надёжность Советского Союза было совсем не мало.
4.16.2. Такие вот союзники (или сателиты) достались. Но это лучше, чем ничего. Первое время, казалось что все идёт по-прежнему.
26 апреля 1985 года в Варшаве на встрече высших партийных и государственных деятелей стран — участниц Варшавского Договора состоялось торжественное подписание Протокола о продлении срока действия Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, подписанного в Варшаве 14 мая 1955 года. Договор должен был оставаться в силе в течение следующих двадцати лет. произнёс: «Пусть крепнет братский союз стран социализма — Варшавский Договор!».[578]
А реально быть этому Договору оставалось совсем немного. Но пока этого ещё никто не знал. И совещания продолжались. 10-11 июня 1986 года и 28-29 мая 1987 года, например, состоялись Совещания политического консультативного комитета государств — участников Варшавского Договора.
Однако, не особенно любило руководство многих стран социалистического содружества.[579] Может быть, частично потому, что они все были ставленниками и подсознательно понимали, что новый Генеральный секретарь ЦК КПСС не прочь бы их заменить.
Вряд ли хотел иметь таких людей во главе стран союзников. Тем более, что были они людьми, которые не понимали, зачем нужно перестраиваться. Поздно им было перестраиваться, им бы прожить как можно дольше, ничего не меняя. Это им, но были ещё интересы СССР. Хотел ли Советский Союз просто заменить их или уже тогда собирался похоронить коммунизм в Европе? Последнее предположение тоже нельзя просто так отбросить.
Ещё в 1991 году (т.е. до развала Советского Союза) вышла книга, в которой он выразился следующим образом: « и его единомышленники сумели помочь освобождению из-под власти лагерного социализма народов Восточной Европы…».[580]
Этому были некоторые основания. Известный советский дипломат, например, писал: «Моя мысль вновь и вновь возвращалась к многозначительному эпизоду. Однажды, находясь в командировке в ФРГ, спросил меня в машине, нужна ли вообще стена в Берлине. Вопрос был неожиданный и, что называется „в лоб“. Помню, я ответил ему, что стена, конечно, штука неприятная, но снять её — значило бы отказаться от ГДР… Во всяком случае, сказал я, просто рассуждать о том, нужна или не нужна стена, не получится: надо решить, нужна нам или больше не нужна ГДР. В условиях открытой границы при существующей разнице в жизненном уровне с ФРГ она долго не продержится. А с существованием ГДР связаны наши жизненные интересы, весь баланс сил в послевоенной Европе.
не стал продолжать разговор, но чувствовалось, что с таким видением проблемы он был не очень согласен. Наверное, перспектива показалась ему слишком пессимистичной. Или она уже тогда не пугала его? Во всяком случае, учитывая близость к и его влияние как члена Политбюро на формирование внешнеполитического курса СССР, его вопрос вряд ли был случаен».[581]
Через десяток лет после развала социализма в Европе в Интернета однажды была размещена речь экс-президента СССР на семинаре в Американском университете в Турции. сказал:
Советский Союз, особенно в Европе, был силён наличием системы союзников, которых некоторые называли сателлитами. Не так важно как называли, важно, что система союзников была. Правда, периодически этим союзникам приходилось указывать как нужно себя вести (Венгрии в 1956 году, Чехословакии в 1968 году, и другие менее известные и значимые ситуации), путём ввода войск на их территорию.
В 1980 году серьёзный внутриполитический кризис начался в Польше. Этот кризис продолжался до и после 1985 года, отвлекая много внимания советского партнёра Польши. Польша была головной болью для СССР на западе, тогда как Афганистан был головной болью на юге.
Напомним, что почти все советские европейские союзники ранее находились в сфере германского влияния. Их принадлежность к советской ориентации была результатом победы в Великой Отечественной войне и своеобразной германской платой за своё поражение.
К 1985 году Германия (в виде ФРГ) уже оправилась от результатов войны и стала второй по значению страной Запада. Для Германии на очереди, естественно, встал вопрос о воссоединении германских земель и усилении влияния на соседей. Ключи от этого были в руках у Советского Союза.
Кроме европейских союзников, разве что Монголия плыла всегда в форматоре СССР. Другие страны так называемого социалистического содружества были более самостоятельны. Может быть, именно поэтому они (прежде всего Северная Корея, Вьетнам, Куба) и сохранили свои правящие режимы после падения коммунизма в Советском Союзе. Именно эти страны были более союзниками, остальные, не сохранившие коммунистический режим, были более сателлитами. Но и те, и другие в большинстве своём опирались на экономическую помощь Советского Союза.[576]
Некоторые с горечью констатировали впоследствии: «Как только ослабевший СССР стал не в состоянии спонсировать эти движения, держащиеся исключительно на советских финансовых и сырьевых подпорках, „Братья“ моментально отвернулись от идеи социализма, оставив своего благодетеля наедине с его колоссальными внешними долгами. Советских руководителей подвёл как всегда, непомерная гигантомания и стремление желаемое выдавать за действительное».[577] Не смотря на некоторое преувеличение, вышесказанное не так и далеко от истины. Хотя искренне веривших в надёжность Советского Союза было совсем не мало.
4.16.2. Такие вот союзники (или сателиты) достались. Но это лучше, чем ничего. Первое время, казалось что все идёт по-прежнему.
26 апреля 1985 года в Варшаве на встрече высших партийных и государственных деятелей стран — участниц Варшавского Договора состоялось торжественное подписание Протокола о продлении срока действия Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, подписанного в Варшаве 14 мая 1955 года. Договор должен был оставаться в силе в течение следующих двадцати лет. произнёс: «Пусть крепнет братский союз стран социализма — Варшавский Договор!».[578]
А реально быть этому Договору оставалось совсем немного. Но пока этого ещё никто не знал. И совещания продолжались. 10-11 июня 1986 года и 28-29 мая 1987 года, например, состоялись Совещания политического консультативного комитета государств — участников Варшавского Договора.
Однако, не особенно любило руководство многих стран социалистического содружества.[579] Может быть, частично потому, что они все были ставленниками и подсознательно понимали, что новый Генеральный секретарь ЦК КПСС не прочь бы их заменить.
Вряд ли хотел иметь таких людей во главе стран союзников. Тем более, что были они людьми, которые не понимали, зачем нужно перестраиваться. Поздно им было перестраиваться, им бы прожить как можно дольше, ничего не меняя. Это им, но были ещё интересы СССР. Хотел ли Советский Союз просто заменить их или уже тогда собирался похоронить коммунизм в Европе? Последнее предположение тоже нельзя просто так отбросить.
Ещё в 1991 году (т.е. до развала Советского Союза) вышла книга, в которой он выразился следующим образом: « и его единомышленники сумели помочь освобождению из-под власти лагерного социализма народов Восточной Европы…».[580]
Этому были некоторые основания. Известный советский дипломат, например, писал: «Моя мысль вновь и вновь возвращалась к многозначительному эпизоду. Однажды, находясь в командировке в ФРГ, спросил меня в машине, нужна ли вообще стена в Берлине. Вопрос был неожиданный и, что называется „в лоб“. Помню, я ответил ему, что стена, конечно, штука неприятная, но снять её — значило бы отказаться от ГДР… Во всяком случае, сказал я, просто рассуждать о том, нужна или не нужна стена, не получится: надо решить, нужна нам или больше не нужна ГДР. В условиях открытой границы при существующей разнице в жизненном уровне с ФРГ она долго не продержится. А с существованием ГДР связаны наши жизненные интересы, весь баланс сил в послевоенной Европе.
не стал продолжать разговор, но чувствовалось, что с таким видением проблемы он был не очень согласен. Наверное, перспектива показалась ему слишком пессимистичной. Или она уже тогда не пугала его? Во всяком случае, учитывая близость к и его влияние как члена Политбюро на формирование внешнеполитического курса СССР, его вопрос вряд ли был случаен».[581]
Через десяток лет после развала социализма в Европе в Интернета однажды была размещена речь экс-президента СССР на семинаре в Американском университете в Турции. сказал: