Стругацкий Аркадий Натанович. Мир иной

   Тем временем ламуты под руководством Майгина вооружились самодельными кирками и заступами и приступили к рытью второй шахты. Дни шли в кипучей работе. Шесть ламутов и двое участников экспедиции с утра до ночи рыли землю и туф, взрывали гранитные глыбы, встречавшиеся на пути, таскали из шахты породу. По расчетам Берсеньева, предстояло прорыть ход в два аршина шириной, в три аршина высотой и примерно около восьмидесяти саженей в длину. Это была очень тяжелая работа. Но ламутов воодушевляло желание получить драгоценный порох, геологи же стремились поскорее добраться до заветной двери в неведомый мир, и потому работа спорилась и двигалась успешно,
   Вечером первого июня, когда ламуты отложили свои заступы и собрались вокруг костра, над которым уже висел большой жестяной чайник, Берсеньев позвал Майгина в палатку и сказал:
   - Андрей, ламутов пора отпустить.
   - Вы думаете, мы близки к цели?
   - Да. Я сегодня произвел последние вычисления. До конца осталось пройти сажени три мягким туфом. Мы сами закончим ход завтра же.
   Майгин промолчал, затем осторожно спросил:
   - А может быть, не отпускать их совсем?.. Как вы думаете, Клавдий Владимирович, не понадобятся ли они нам еще?
   - Вы боитесь, что мы ошиблись направлением? - быстро спросил Берсеньев.
   Присутствовавший при этом разговоре Петя охнул: мысль о том, что они рыли ход не в том направлении, даже в голову ему не приходила.
   - Клавдий Владимирович, как же это так? Неужели придется начинать все снова? - с отчаянием воскликнул он.
   - Только без паники, Петя! - строго сказал Майгин. - Не придется. Клавдий Владимирович никогда не ошибается.
   Берсеньев усмехнулся:
   - Нет, конечно, осторожность не помешает. Объявите, Андрей, ламутам, что завтра у нас праздник и поэтому мы отпускаем их в стойбище на один день. Ну, а потом будет видно.
   Майгин раздал землекопам порох и дробь; ламуты быстро собрали свои пожитки и покинули лагерь. Лишь один из них задержался и, оглядываясь по сторонам, дребезжащим козлиным голосом стал звать:
   - Нэнэ! Нэнэ!
   Но никто не откликался. Ламуты остановились поодаль и стали ждать товарища, а он все ходил вокруг палатки и звал:
   - Нэнэ! Нэнэ!
   Петя вышел из палатки.
   - Вы кого зовете? - спросил он.
   - Моя сына нэт. Нэнэ нэт, - сказал ламут.
   - Ах, Нэнэ, ваш мальчик?
   Петя принялся искать вместе с ламутами.
   - Куда же он девался? А может быть, он вперед убежал? Как вы думаете? Он у вас непоседа.
   Кривоногий, косоглазый мальчуган, явившийся в лагерь вместе с отцом, принимал в работах самое деятельное участие: носил воду, варил чай и часто забавлял геологов потешными выходками.
   Ламуты окликнули отца Нэнэ, и между ними завязался быстрый громкий разговор на родном языке. Очевидно, товарищам удалось убедить отца мальчика, что Нэнэ убежал вперед.
   Скоро над лагерем медленно спустился темный и вместе с тем прозрачный полог летней ночи. Это была одна из тех благостных ночей, которые так часты на Дальнем Востоке. Воздух был чист и неподвижен, лишь изредка откуда-то издалека, от берега Тихого океана, как вздох спящего великана, долетал легкий соленый ветерок. Вдали в кустарнике часто и дробно перекликались звонкие пичужки-чечетки. Над палатками бесшумно вились тучки мошкары. Тишина мягко окутала маленький лагерь геологов... Внезапно из глубины палатки, маскировавшей вход в первую шахту, донеслись глухие крики:
   - Стой! Мальчик! Постой! Куда ты?
   Из палатки стремительно выскочил растрепанный грязный мальчишка-ламут, и вслед за ним, запыхавшись, вывалился Петя. Мальчик пробежал несколько шагов, но Петя догнал его, схватил за плечо и потащил к палатке Берсеньева.
   Оба геолога, привлеченные шумом, вышли ему навстречу. Студент подвел к ним мальчика.
   - Это Нэнэ, сын ламута Нукэ. Я нашел его у "окна" в старой шахте.
   - Как он туда попал? - строго спросил Берсеньев.
   Петя пожал плечами:
   - Не знаю. Я только на минуту оставил вход в шахту открытым, он и прошмыгнул. Вхожу, вижу - сидит подле "окна", нос об "окно" приплющил и таращит глаза. Я его за руку схватил, а он от меня...
   Майгин с досадой сплюнул:
   - Анафема! Ну что теперь с ним делать?.. Уйдет в стойбище, разболтает. Мало того, что ламуты копать перестанут, еще и напакостить могут...
   - Андрей, ну зачем вы его ругаете? Это очень хороший мальчик! Голос Берсеньева звучал непривычно ласково. - Как тебя зовут? Нэнэ? А-а! Очень хорошо! Петя, да отпустите вы его руку, зачем вы его держите?
   Петя удивленно поглядел на Берсеньева, затем на Майгина и отпустил маленького ламута. Тот потер руку и недоверчиво глянул на Берсеньева, дружески трепавшего его по плечу.
   - Ты мне всегда нравился, Нэнэ, - продолжал берсеньев. - Хочешь я тебе сахару дам? Ты любишь сахар?.. Сахару не хочешь? А что же ты хочешь?
   - Отец иду... Яранга иду, - угрюмо сказал Нэнэ.
   - Домой хочешь? Жалко. А я хотел тебя здесь оставить. У нас хорошо: сахар есть, мясо есть. А потом, - Берсеньев таинственно подмигнул ламутенку, - мы с тобой туда пойдем, - он кивнул в сторону шахты. - Там красивое стойбище есть. Ты видел?..
   Глаза у мальчика загорелись. Он кивнул головой.
   - Завтра пойдем туда. Хочешь?
   - Хо... чешь... - решительно повторил Нэнэ.
   - Ну, вот и отлично! Только ты домой не ходи. Уйдешь - не возьму с собой в красивое стойбище. Петя, - обратился Берсеньев к студенту, поручаю вам это дитя натуры. Присматривайте за ним, а завтра утром, перед тем как приступить к работе, еще раз сводите его в шахту, пусть полюбуется... Ну, Андрей, первый инцидент, кажется, улажен, обратился Берсеньев к Майгину, когда Петя, дружески обняв маленького ламута за плечи, повел его в палатку. - Теперь он ни за какие коврижки не уйдет отсюда. Его голова еще не забита суевериями, а то, что он увидел там, внизу, видимо, пленило его на всю жизнь.
   - Так же, как и меня, - задумчиво сказал Майгин.
   - Да, так же, как и нас, - в тон ему сказал Берсеньев.
   МАЛЕНЬКИЙ КОЛДУН
   Рано утром друзья принялись за работу. Новый член экспедиции, маленький ламут Нэнэ, деятельно помогал им. Вместе с Петей он таскал в мешках породу и охотно поддерживал со студентом разговор при помощи нескольких исковерканных русских слов, которым он успел обучиться.
   Когда за Нэнэ явился отец, мальчик наотрез отказался идти домой, и Майгин без труда уговорил ламута Нукэ оставить сына "погостить".
   В полдень сделали перерыв на обед, во время которого Нэнэ, набив рот сахаром, потешал геологов своим рассказом о том, что он видел в шахте.
   - Много... огонь! - говорил Нэнэ, причмокивал от двойного удовольствия - от сахара и от воспоминания о "красивом стойбище". Огонь! Еще огонь! Еще огонь! - И мальчик поднял три пальца.
   - Подсчет правильный, - комментировал Майгин. - Источников света ровно три.
   - Много яранга... Кароши яранга. Я там иду?.. А? - спросил мальчик, вопросительно глядя на Берсеньева.
   - Конечно, пойдешь. Я обещал, - с доброй усмешкой ответил Берсеньев. - Ну, друзья, обед кончен, приступим к работе...
   Работа возобновилась. Через два часа лопата Майгина стукнулась обо что-то твердое. Звук удара был звонкий, словно железо стукнуло о железо, и все сейчас же остановились, повернувшись к Майгину. Майгин нагнулся, повозился у себя под ногами и вытащил серый круглый шар величиной с кулак.
   - Что это? - спросил Берсеньев.
   - Не знаю... Шар какой-то...
   Майгин поднес к фонарю свою находку.
   - Вещица вроде бы стеклянная. Надо разглядеть получше. Пойдем наружу.
   - Нет. Отложите, Андрей, в сторону, потом рассмотрим. Сейчас надо рыть, рыть.
   Майгин беспрекословно отложил находку и снова взялся за лопату.
   - Но это хорошо, что мы уже нашли кое-что, - рассудительно сказал он. - Мы, очевидно, в нескольких шагах от входа.
   Не прошло и десяти минут, как его удивленный возглас вновь заставил всех прервать работу.
   - Клавдий Владимирович! Возьмите фонарь, идите сюда!
   Берсеньев подошел, держа фонарь в поднятой руке.
   - Кость?
   - Человеческая... - добавил Берсеньев и наклонился над желтой костью, торчащей из обломков туфа. - Берцовая кость! Любопытно... Но где есть берцовая кость, там должна быть и голень и весь скелет.
   Геологи принялись осторожно отваливать туф вокруг кости и вскоре обнаружили весь скелет. Это был костяк человека очень высокого роста. Геологи обнаружили его в горизонтальном положении. Вероятно, человек этот погиб, застигнутый какой-то катастрофой. Он лежал ничком, руки его были раскинуты в стороны, а голова повернута набок.
   Геологи вынесли останки на поверхность земли и здесь, недалеко от входа в шахту, сложили на траву. Рядом со скелетом Майгин положил найденный шар.
   - Ну вот, мы и встретились с первым обитателем "красивого стойбища", - сказал Майгин. - Думаю, что смерть настигла его неожиданно.
   - За работу, друзья! - нетерпеливо сказал Берсеньев. - Еще несколько шагов, и мы войдем в подземный город...
   Снова вонзились кирки и лопаты в темную стену подземного хода, снова Петя и Нэнэ взялись за мешки...
   День близился к концу. Нэнэ и студент уже устали, они все чаще садились на камень у входа в шахту, чтобы перевести дух и подышать свежим воздухом. Обнаженный до пояса, потный и перепачканный Майгин уже тяжело ухал, врубаясь киркой в каменную "пробку", встретившуюся ему на пути. Берсеньев мрачно сопел, молча отгребая обломки. Наконец он остановился:
   - Постойте, Андрей.
   Майгин опустил кирку и оглянулся.
   - Мы прошли уже не три, а пять саженей.
   - Ну и что же?
   - Выйдите и отдохните, а я проверю свои расчеты. Я, кажется, ошибся.
   - Ерунда! Три сажени больше, какая разница? Действуйте, Клавдий Владимирович, и уверен, что осталось немного.
   - Ребята устали. Вечер на дворе. Отложим до завтра.
   Майгин схватил кирку.
   - Ни за что! Пусть ребята отдыхают, ложитесь спать и вы, если хотите, а я буду рыть. Всю ночь буду рыть, пока не свалюсь или не доберусь до этой анафемской двери.
   - Но ведь я мог ошибиться, - попытался возразить Берсеньев. Несмотря на усталость, ему и самому не хотелось бросать работу.
   - Не поверю. Я знаю вас пять лет, я учился у вас, Клавдий Владимирович. Если бы расчет сделал я, ошибка была бы возможна, но вы?..
   Берсеньев вышел из шахты. Он велел Нэнэ и Пете кончать работу и отправляться спать. Но и здесь он наткнулся на сопротивление.
   - Как! - возмутился Петя. - Вы хотите войти в подземный город без нас? Ну нет, Клавдий Владимирович, с этим не только я, но и Нэнэ не согласится.
   Мальчишка, видимо, понял, о чем идет речь. Он энергично замотал головой и ткнул пальцем в землю.
   - Там... иду... - твердо сказал он.
   В эту минуту из шахты донесся далекий глухой крик Майгина:
   - Клавдий Владимирович!
   Берсеньев, Петя и Нэнэ бросились в шахту и уже с первых шагов поняли все: через длинный, узкий подземный ход тянулись пыльные яркие лучи. Падая, спотыкаясь о камни и стукаясь головой о низкий потолок хода, Берсеньев добрался, наконец, до Майгина. Тот стоял у окна, прорубленного им у самой прозрачной сферы, и, жадно припав к этой маленькой пока еще щели, разглядывал подземное чудо. Когда Берсеньев подошел, Майгин обернулся к нему с сияющим лицом и обнял его.
   - Ну, что я вам говорил? Мой Клавдий Владимирович не из тех, кто ошибается.
   Подоспели и Петя с Нэнэ. Они тотчас же по очереди стали глазеть в щель, оглашая шахту восторженными восклицаниями.
   Когда первые восторги улеглись, друзья снова взялись за работу и скоро превратили щель в большую светлую витрину, за которой маленький пещерный город стоял так близко, что до ближайшего домика его, казалось, можно было бы добежать в четверть минуты.
   Тут обнаружилось, что подземный ход не привел к прямоугольнику, который наши подземные путешественники принимали издали за дверь, когда разглядывали прозрачную сферу сверху. Но через полчаса, отвоевывая у застывшей лавы все новые футы прозрачной сферы и расширяя свою "витрину", неутомимые землекопы добрались до темной грани, уходившей вверх сажени на полторы. Вскоре открыта была вся "дверь", и перед нею солидное пространство, достаточное для того, чтобы створки "двери" распахнулись, если они могли распахиваться вообще.
   Берсеньев тщательно обследовал "дверь": это были две высокие и достаточно широкие плиты из того же прозрачного вещества, что и вся сфера. Петель они не имели, но у внешнего края каждой створки виднелась какая-то тоненькая синенькая трубка. Возможно, это были оси, на которых створки поворачивались. Стык створок соединяла металлическая полоса. Ни замка, ни щели для ключа геологи в "двери" не обнаружили.
   Майгин размахнулся и грохнул киркой по металлической пластинке. Эффект был тот же, что и при пробе сил на веществе прозрачной сферы: пучок ослепительных маленьких молний - и ни единой царапины.
   - Нет, придется вам, Андрей, сегодня все-таки переночевать в своей палатке, - сказал Берсеньев. - Мы достигли своей цели, друзья, и на сегодня с нас хватит. Все мы очень устали. Идемте пить чай и спать. Утро вечера мудренее. Завтра, может быть, придумаем, как открыть без ключа эту дверь.
   На другой день Петя и Нэнэ еще до завтрака юркнули в новую шахту, а Берсеньев и Майгин принялись осматривать найденный скелет. Кости были темные, почти коричневые - должно быть, они пролежали в толще лавы многие столетия.
   Да, это были останки человека. Но даже не изучавший анатомию Майгин сразу обнаружил в них значительные отклонения от строения нормального человеческого скелета. Прежде всего он был громаден - в полтора нормальных человеческих роста. Руки были чрезвычайно длинны, так же как и ноги, с тонкими фалангами пальцев, по шести на каждой конечности. Плечевые кости узкие, ключицы хрупкие, грудная клетка плоская, с десятью ребрами с каждой стороны. Но особенно примечателен был череп: большая черепная коробка с непомерно высоким лбом свидетельствовала о том, что мозг, заключавшийся когда-то в ней, был очень велик.
   С минуту оба геолога молчали.
   - Великан! - сказал Майгин. - И голова как пивной котел.
   - А косточки хрупкие, - заметил Берсеньев. - Но почему у него двадцать ребер и две дюжины пальцев? Странно...
   - Может быть, просто урод?
   - Бог его знает... Нет, вряд ли. Какая-то другая раса...
   - Загадки, загадки...
   Друзья помолчали.
   - Ну, что же дальше? - спросил Майгин. - Я прямо ума не приложу, как нам открыть анафемскую дверь в этом сказочном граде Китеже!
   - Не знаю, Андрей. Мне никогда не приходилось без ключа открывать чужие двери... да еще такие двери.
   - Но ведь он-то входил в эту дверь? - Майгин кивнул на скелет. А в том, что он оттуда, я трижды уверен. Кстати, вы обратили внимание, Клавдий Владимирович, что шар, который мы подле скелета нашли, сделан из такого же стекла, что и прозрачная сфера? Только он матовый.
   - Да.
   - Держу пари, что в этом шарике как раз и запрятан секрет управления дверью.
   - Все может быть...
   Майгин поднял шар, лежавший подле скелета, и осмотрел его.
   Это была небольшая легкая вещица, как уже было сказано, величиной с кулак. Никаких отверстий в ней не было, если не считать углубления, плотно закрытого круглой металлической пластинкой, похожей на гривенник. Кроме того, у шара было круглое плоское донышко. Вот и все. Никаких кнопок, ничего такого, что открывало бы его или открывалось в нем.
   - Тайны! Сплошные тайны! - воскликнул Майгин. - Все это меня чертовски интригует. Но, честное слово, Клавдий Владимирович, ведь мы даже перед этим шаром только руками разводим. А что будет дальше? Что будет, если нам удастся проникнуть в этот заколдованный город? Там нас, наверное, такие загадки ждут, что голова кругом пойдет.
   Берсеньев хотел что-то ответить, но вдруг послышался далекий крик. Он доносился из глубины новой шахты. Оба геолога бросились туда и в нескольких шагах от входа столкнулись с Петей.
   - Дверь!.. - задыхаясь, крикнул студент. - Клавдий Владимирович! Дверь!
   - Спокойно, Петя. Что случилось? - спросил Берсеньев.
   - Дверь открылась! Идемте скорее!
   Майгин оттолкнул Петю и молча пополз вперед. Берсеньев и Петя последовали за ним.
   - Как же она открылась? - спросил на ходу Берсеньев.
   - Ее... открыл... Нэнэ... - прерывающимся голосом выкрикнул Петя.
   - Что?
   - Потом... Потом! Скорее!
   Они прибежали к прозрачной сфере, и то, что Майгин и Берсеньев увидели, озадачило их, пожалуй, не меньше, чем луч подземного света, внезапно брызнувший месяц назад в первой шахте: обе половинки двери были широко распахнуты, и никого подле нее не было...
   - А где же Нэнэ? - спросил Майгин.
   - Там... - сказал Петя. - Я видел издали, как он открыл дверь и вошел в город.
   - Куда же он провалился?.. - Майгин повернулся к Берсеньеву. Куда вы, Клавдий Владимирович?
   Берсеньев, держась за прозрачный "косяк", осторожно ступил ногой на плотную блестящую поверхность, напоминавшую гладко отшлифованный темный мрамор.
   Но здесь автор воспользуется минутой нерешительности, заставившей наших геологов остановиться на пороге подземного города, и расскажет, как случилось, что дверь в прозрачной сфере, заколдованная дверь, к которой не было ключа, вдруг открылась...
   Когда студент и Нэнэ пришли утром к двери в прозрачной сфере, Петя, полюбовавшись немного недосягаемым городом, решил убрать из шахты ненужный теперь инструмент - лопаты и ломы. Он вынес их, а вернувшись минут через пять, еще издали заметил, что Нэнэ занят какими-то странными манипуляциями. Маленький ламут собрал кучу щепок подле двери, зажег костер и стал медленно ходить вокруг, кривляясь и изгибаясь при этом всем телом.
   Петя остановился и, прислонившись к стене, стал наблюдать за мальчишкой. Нэнэ ходил вокруг костра все быстрее и быстрее, приседая и подпрыгивая на ходу, затем схватил жестянку, валявшуюся на полу, ударил в нее кулаком и гнусавым голосом запел что-то по-ламутски.
   Сначала студент решил, что мальчик сошел с ума. Петя хотел уже бежать за Майгиным и Берсеньевым, но вдруг вспомнил, что совсем недавно, когда они ходили нанимать ламутов, точно такую же картину видел он в ламутском стойбище: ламутский кам, шаман, прыгал вокруг костра, потрясая бубном, и гнусаво пел. Он "камлал", то есть изгонял злого духа, вселившегося в больную старуху.
   Петя едва удержался, чтобы не расхохотаться. Маленький ламут, старательно подражая шаману, точно так же прыгал вокруг костра и колотил в жестянку: очевидно, Нэнэ был уверен, что ему удастся изгнать злого духа, который вселился в эту дверь и не пускает его в "красивое стойбище".
   "Позвать Майгина и Берсеньева? - мелькнуло в голове у студента. Нет! Пока я сбегаю, он уже кончит камлать".
   Нэнэ тем временем кружился все быстрее и уже не пел, а выкрикивал гортанным голосом какие-то слова. Дым от костра мешал ему дышать и ел глаза, но он отважно продолжал камлать - несомненно, малыш твердо верил в свои заклинания.
   Но вот костер погас, от него осталась груда угольков под пеплом, и тут Нэнэ внезапно остановился. Петя видел, как он наклонился над костром, выхватил рубиновый уголек и, перебрасывая его на ладонях, поднес к металлической полосе на "двери". Все дальнейшее показалось студенту галлюцинацией: две высокие прозрачные створки стали раскрываться перед маленьким кривоногим дикарем. Они раскрывались медленно и торжественно, как раскрываются перед послами великой державы двери тронного зала в царском дворце. Это было так невероятно, что Петя даже зажмурился. Когда он снова открыл глаза, Нэнэ стоял перед раскрытой дверью, нисколько не смущенный совершенным чудом. Он набрал в свою жестянку углей (очевидно, на всякий случай, чтобы защитить себя от злого духа) и спокойно переступил порог подземного города.
   Петя бросился к выходу, чтобы позвать Майгина и Берсеньева. Дальнейшее читателю известно.
   Итак, то, чего они добивались, чего с нетерпением ожидали и в чем уже отчаялись, совершилось: створки прозрачной двери распахнулись перед ними... Но геологи не решались перешагнуть порог. Странное выражение: "порог города"... Да и город ли это?
   - Ну что же, войдем и мы под своды таинственного мира, - с наигранной беспечностью сказал Берсеньев и шагнул в открытую дверь. За ним торопливо двинулся Майгин и тотчас же наклонился, вглядываясь в безукоризненно чистую, сверкающую "почву". На плотной блестящей поверхности видны были пыльные следы маленьких чунок.
   - Следы Нэнэ, - сказал он. - Мальчишка действительно где-то в городе.
   Петя, поколебавшись секунду, догнал старших товарищей. Студент не мог понять, что с ним происходит. Но он как-то сразу притих, ему стало не по себе, когда он наконец ступил на территорию "форпоста северной цивилизации"...
   ЖИВЫЕ ПОРТРЕТЫ
   Геологи сделали всего несколько шагов и почувствовали, как в их легкие влился здоровый, свежий воздух. После пыльной, сырой атмосферы шахты здесь дышалось особенно легко.
   Майгин поднял голову. Одно из трех "солнц", освещающих подземный мир, неподвижно висело в зените. Майгин сказал задумчиво:
   - Пласт старый, выхода отсюда не было, но ведь жить здесь кто-нибудь должен?
   - Почему вы так думаете? - спросил Берсеньев.
   - То есть как - почему? А лампы? По-вашему, они зажигаются сами собой?
   Берсеньев пожал плечами:
   - Не знаю... Может быть, они горят здесь вечно? Вообще, эти лампы... Вы обратили внимание, какой от них странный свет? Про него не скажешь "ослепительный"... Какая-то всепроникающая прозрачность...
   Майгин не ответил, он уже весь ушел в исследование следов Нэнэ. Следы вели к ближайшему светло-голубому "коттеджу" с серебристой круглой крышей.
   - Нэнэ в том доме.
   Петя поднял черный уголек.
   - Андрей Гаврилович, смотрите! Здесь на полу ни одной пылинки нет, а вот лежит уголек!
   - Чучело! Он и тут камлал! - с восторгом воскликнул Майгин.
   Петя положил уголек в карман, и они двинулись дальше. Их никто и ничто не задерживало, но все трое шли медленно, неуверенно передвигая ноги по сверкающему полу. Так, вероятно, делали свои первые шаги по "Наутилусу" герои Жюля Верна...
   Неожиданно геологи остановились и прислушались. В безмолвие просачивались какие-то глухие звуки, похожие на мерный рокот прибоя. Петя затаил дыхание: легкие вздохи незнакомой мелодии послышались ему.
   - Музыка? - громко сказал Майгин и сразу же вывел заключение: Здесь кто-то есть...
   Берсеньев промолчал.
   Безлюдье подземного мира, однако, не казалось угрожающим. Трудно было поверить, что в этом мире прозрачного сияния, музыкальной тишины и гармоничного миража голубых "коттеджей" таилась угроза случайному гостю...
   Петя вдруг остановился и дотронулся до локтя Майгина.
   - Андрей Гаврилович, а ведь окон в этом доме нет... нерешительно сказал он.
   - Зато есть дверь, и с нею у нас будет столько те возни, сколько с первой дверью, - Майгин неодобрительно уставился на закрытую дверь дома.
   Берсеньев указал на пыльные следы чунок:
   - Следы ведут к двери, Нэнэ вошел в дом через нее.
   Майгин обернулся к Берсеньева.
   - Если эта дверь заперта, Клавдий Владимирович, камлать придется вам, - серьезно сказал он.
   - Почему мне?
   - Вы со своей черной бородищей скорее испугаете злого духа.
   Петя расхохотался, но вдруг поперхнулся и замолк: дверь плавно ушла вниз, куда-то в порог.
   - Вот это приятно, - сказал Майгин. - Сразу видно, что мы попали к культурным и гостеприимным людям.
   Но, как ни старался шутить Майгин, ему было не по себе. Все это слишком походило на волшебные сказки о заколдованных замках. Он посмотрел на своих спутников. Петя был бледен, а Берсеньев собрал на переносиц такие складки, будто решал сложнейшую математическую задачу.
   Когда они вошли в дом, едва слышная музыка совсем затихла. Они стояли посреди большой высокой комнаты, в нерешительности оглядываясь по сторонам. Ни звука, ни шороха не доносилось к ним из других комнат красивого безмолвного "коттеджа". В комнате была мебель: круглый стол, окруженный креслами, похожими на троны, массивные, наглухо закрытые шкафы, а по углам на низких пьедесталах стояли... явные саркофаги с белыми овальными экранами [слово "экран" употребил в своем рассказе Венберг; в тринадцатом году геологи называли эти предметы "белыми зеркалами"] вместо надгробных плит.
   Все здесь было преувеличено и рассчитано на более чем рослых людей: так, на одном "троне", например, могли свободно усесться два Пети.
   Пол был покрыт словно темным линолеумом, но также блестящим, а потолок фосфоресцировал, ежесекундно меняя цвет. Ни картин, ни иных украшений на матовых светящихся стенах не было.
   Запыленные, небрежно одетые геологи вдруг почувствовали себя неловко в этой обстановке строгой и безупречной чистоты. Майгин крякнул и почему-то поглядел на свои черные, обломанные ногти, а Петя стал поспешно застегивать воротник на несуществующую пуговицу. Затем, словно очнувшись, они обменялись смущенными улыбками и стали отыскивать на зеркальном линолеуме пыльные следы Нэнэ; в конце концов их вторжение имело оправдание: они искали исчезнувшего мальчика.
   Следы повели их вокруг стола, накрытого скатертью, мерцающей зеленоватым светом.
   "Странно! Здесь все сверкает, блестит и светится", - подумал Берсеньев, и вдруг, будто отвечая его мыслям, белая овальная пластина над одним из "саркофагов" также засветилась, и на ней появилось узкое бледное лицо человека... Это было изображение, но изображение объемное, рельефное, необычайно реальное. И что особенно поразило старого геолога - это большие серые широко открытые глаза. Они были живые и смотрели внимательно и серьезно, будто ожидая, когда Берсеньев заговорит... Совершенно машинально геолог снял свою выцветшую фетровую шляпу и поклонился незнакомцу. Незнакомец моргнул мохнатыми красными ресницами и продолжал внимательно смотреть на него. Геолог смущенно оглянулся на друзей. Те уже стояли за его спиной и тоже молча смотрели, Майгин - с большим любопытством, студент - в величайшем смятении.