Стругацкий Аркадий Натанович. Мир иной

   - Не понимаю - это фотоснимок или живой человек? - пробормотал Берсеньев.
   Майгин шагнул вперед, и тотчас незнакомец перевел взгляд на молодого геолога.
   - Разрешите представиться... - Майгин на миг замялся: "Кто это, мужчина или женщина?.." Лицо, скорее всего, принадлежало мужчине, об этом говорили решительные, почти резкие его черты и короткие золотистые волосы, - сударь, - сказал Майгин.
   Но тут лицо исчезло, и вместо него на экране заструились вниз какие-то иероглифы.
   - Разговаривать не изволят, - сконфуженно произнес Майгин.
   - Конечно же, синематограф, - уверенно сказал Берсеньев.
   - Синематограф? - Майгин недоверчиво покачал головой. - А почему он таращил глаза сперва на вас, а потом на меня?.. Я нигде в синематографе не видел, чтобы актер разглядывал с полотна публику, всегда было наоборот... И потом, где проекционный аппарат?
   Берсеньев промолчал. Замечания Майгина были резонными. Старый геолог обошел "саркофаг" вокруг и сказал наконец:
   - Тонкая механика...
   У Пети мелькнула какая-то догадка. Он стал приближаться к другому "саркофагу", но не со стороны экрана, а сбоку. Экран оставался слепым. Неожиданно студент шагнул вперед, и экран мгновенно ожил. На нем появилось лицо... Тут гадать уже не пришлось, это была женщина. Петя даже побледнел от волнения. Такого лица он никогда не видел. Сказать о нем, что оно "красивое", значило ничего не сказать...
   Взглянув на возникший на экране образ женщины, Петя подумал: "Снег и небо"... Высокий лоб обрамляли волосы, похожие на взметнувшийся и застывший снежный сугроб. Тени на лице отливали легкой синевой. У мочек ушей сверкали две капли каких-то неведомых драгоценных камней. Но и на этом лице самым примечательным были глаза. Неестественно огромные, они казались перенесенными с парусов таитянских каноэ... Большие ресницы обрамляли огромные белки с фиолетовым оттенком, какой встречаешь лишь на виноградинах, а в ясно очерченных бирюзовых геммах зрачков мерцали темные точки... Глаза были полны внимания. Они ждали... но чего? Если юноша, на которого устремлен их взгляд, скажет что-нибудь, женщина все равно не поймет его языка. И Петя молчал. Лишь одна мысль сверлила его мозг:
   "Не исчезай!.. Смотри на меня!.."
   Лицо на экране дрогнуло, помутнело, еще миг - и оно исчезло бы, но Петя закричал мысленно:
   "Нет! Нет!.. Еще!.."
   И лицо вновь отчетливо засияло на экране, лишь глаза расширились, будто от удивления...
   Юноша не помнил, сколько времени он смотрел в синюю бездну глаз. Наконец он не выдержал и отступил. Тотчас изображение на экране померкло.
   Майгин и Берсеньев с напряженным вниманием наблюдали за обоими лицами: за лицом на экране и за полным смятения лицом юноши.
   - Ну что? - спросил Майгин. - Налюбовался?..
   - Нет, не налюбовался, - со вздохом произнес Петя и тут же сообщил своим друзьям: - А вы знаете, когда она стала исчезать, я мысленно приказал ей остаться, и она вновь появилась...
   - Ого! Это уже что-то из области оккультных наук! - воскликнул Майгин.
   - Ты приказал изображению? - насмешливо спросил Берсеньев.
   Петя ничего не ответил.
   - "Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит..." процитировал Майгин пушкинские строки.
   Берсеньев подошел к массивному литому шкафу без дверей, и шкаф замигал множеством разноцветных глазков.
   - Подмигивают! - пробормотал Майгин. - Они, видимо, знают то, чего не знаем мы...
   Но Берсеньев уже "вернулся на землю" и снова занялся следами Нэнэ.
   Мальчик обошел вокруг массивного круглого стола. Далее следы вели к стене. Здесь на полу валялась жестянка с углями, но сами следы исчезали, словно Нэнэ испарился, или прошел сквозь стену, оставив после себя только свою магическую жестянку.
   Геологи обошли весь дом, все его пять комнат, больших и маленьких, уютных, высоких и светлых, уставленных массивной и в то же время изящной мебелью. В одной комнате они нашли постель, устланную легкими белыми тканями. Здесь были и какие-то странные вещи, назначение которых осталось непонятным. На стене висел красивый резной, словно из слоновой кости сделанный, ящик. Майгин чувствовал себя в чужом доме и не рискнул открывать его, но едва он протянул руку, чтобы потрогать ящик, дверца сама раскрылась, и он увидел множество ячеек с крошечными мотками прозрачной пленки. Видимо, это была фонотека, но Майгин, человек второго десятилетия ХХ века, этого не знал.
   Здесь же, в "спальне", Берсеньев нашел легкий шар из матового стекла, такой же, какой был найден вчера подле скелета.
   Никаких признаков живых существ найти не удалось. Следы Нэнэ, первого человека, проникшего в этот загадочный дом, исчезали каким-то необъяснимым образом перед глухой стеной.
   Геологи трижды обошли весь дом, но Нэнэ нигде не было.
   - А может быть, он уже перекочевал в другой дом, туда, где играет музыка? - спросил Майгин, когда Берсеньев с лупой в руках в последний раз обследовал следы в комнате.
   - Нет! - решительно сказал Берсеньев. - Он мог уйти только спиной к двери, ступая на свои следы пятками вперед. Но вряд ли он стал бы этим заниматься.
   - Он мог вытереть ноги на этом месте и дальше пойти, не оставляя следов, - нерешительно предположил Петя.
   - Нэнэ никогда в голову не придет вытирать ноги. Он отродясь этого не делал. Да и зачем ему от нас скрываться? - возразил Берсеньев.
   - Не нравится мне это загадочное исчезновение, - угрюмо сказал Майгин. - У меня такое впечатление, что тут кто-то притаился и ведет с нами какую-то игру...
   А тем временем легкая, как дуновение теплого ветерка, странная и грустная музыка все еще звучала в воздухе подземного города. Увлеченные поисками мальчика, геологи выключили ее из своего сознания, но она вкрадчиво напомнила им о себе, как только они оставили голубой "коттедж" с живыми изображениями...
   Петя остановился с полуприкрытыми глазами.
   - Музыка...
   - Там... - указал Майгин на крохотную желтую "пагоду" на краю подземного городка.
   - Нет... это там, - уверенно ткнул пальцем Берсеньев в сторону белого кубического сооружения.
   - Нет... она звучит всюду, - сказал Петя.
   Но Майгин уже решительно зашагал вперед, и его спутники поспешили за ним. Молодой геолог, видимо, не ошибся. При приближении к "пагоде" музыка слышалась все более явственно. Геологи два раза обошли странное сооружение с изогнутой крышей, но ни дверей, ни окон не обнаружили.
   - "Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей..." сказал Майгин. - Эти музыканты явно избегают публики.
   - Андрей Гаврилович, а может быть, окно есть на крыше? предположил Петя.
   - Надо посмотреть. А ну-ка, Петруха...
   Майгин переплел пальцы рук и подставил Пете "стремя" из своих ладоней. Студент быстро вскочил и, поднятый Майгиным, уцепился за край крыши. Через минуту он уже карабкался наверху, поминутно сползая.
   - Никакого окна! Ничего! - крикнул он сверху. - А музыка здесь еще громче!.. А крыша какая-то тонкая и вибрирует.
   - Слезай, - приказал Майгин.
   - Может быть, все это сооружение заменяет здесь музыкальный ящик? - предположил Берсеньев.
   Все трое посещали в Петербурге концерты, но большими знатоками музыки себя не считали. Однако здесь музыка приковала их внимание. Они не могли сказать, на каких инструментах исполнялась она и слышали ли они ее когда-либо раньше, ясно было одно: звуки, доносившиеся из маленькой "пагоды", прекрасны, торжественны и печальны. Мелодия ее не повторялась, она словно изменялась на лету. Иногда этот полет звуков напоминал одну из симфоний Чайковского, затем - Бетховена, на одну-две минуты он приближался к северной горной музыке Грига и исчезал в неповторимых своеобразных сочетаниях новых звуков.
   - Это похоже на "Лунную сонату", - задумчиво собирая и распуская свою бороду, сказал Берсеньев.
   - Нет, скорее, это хор... - решил Майгин.
   - Это и то, и другое, и еще многое, - почти прошептал Петя.
   Он стоял с закрытыми глазами и видел эту невероятную музыку. Она была похожа на оранжевое пламя...
   До самого вечера бродили в этот день геологи по подземному городу, сопровождаемые звуками странной, то расцветающей, то умирающей музыки. Им удалось проникнуть в большую часть домиков. Некоторые из них были явно жилого типа. Но были и строения, которые, очевидно, служили не для жилья. В них геологи нашли сложные и непонятные аппараты, предназначенные, видимо, для физических и химических исследований, - какие-то баки, сложные переплетения трубок и проводов, измерительные приборы, панели, утыканные рычагами и кнопками. Осторожный Берсеньев строго-настрого запретил товарищам касаться чего-либо.
   Берсеньев и Майгин долго ломали голову, из какого материала сделаны дома, пол, прозрачная сфера и многие другие вещи в этом поселке, но сказать что-либо определенное ни тот, ни другой не мог.
   - Нет сомнения, что это не металл, не минерал, не дерево. Может быть, это какие-то искусственные материалы вроде пластической массы, изобретенной недавно американцем Бакеландом, только прочнее во много тысяч раз, - сказал Берсеньев, разглядывая один из изящных шкафчиков, сделанных из материала, напоминающего слоновую кость. - А может быть, и что-либо другое.
   Уже к вечеру, устав и проголодавшись, подземные путешественники выбрались на поверхность.
   Молча развели они костер, молча приготовили скромный ужин, забрались в большую палатку и молча принялись за еду. Необъяснимое исчезновение Нэнэ приглушало остроту впечатлений от первого посещения волшебного города. Да и само это посещение немного разочаровало их. С фактом существования города они уже успели свыкнуться, но от первого его посещения ждали если не полной разгадки этого феномена, то уж, во всяком случае, чего-то совершенно необычайного. И вот, когда они после стольких усилий проникли наконец внутрь прозрачной сферы, загадка по-прежнему осталась загадкой. Они увидели много непонятного, но не сверхъестественного. Очевидно, все там имело свое объяснение. Не имел объяснения лишь сам этот город: откуда он взялся здесь, в глубине земли, на берегу Тихого океана? Кто, как и когда его создал? Находился ли он когда-нибудь на поверхности земли и только потом был залит лавой и занесен землей или же его с самого начала построили в земле? Населен ли он? Если населен, то кем? И почему его население прячется? Если в нем нет никого, то что случилось с жителями?.. Уж не погибли ли они где-нибудь вне города, как погиб человек, скелет которого Майгин и Берсеньев нашли, когда рыли ход к двери?..
   Ни на один из этих вопросов ответа не было, и, казалось, ничто не сулило ответы в будущем.
   КАРТИНЫ ПРОШЛОГО
   Прошло несколько дней. Петя побывал в ламутском стойбище. Отец мальчика приветливо встретил его и стал расспрашивать, как живет в гостях у русских Нэнэ.
   - Он очень хорошо живет, - сказал Петя, слегка покраснев. - Он хочет еще погостить у нас, а вам он передал пачку махорки. Он заработал ее, когда помогал рыть шахту.
   Ламут с радостью принял табак и обещал навестить сына.
   Петя вернулся в лагерь и сказал геологам, что в стойбище мальчика нет. Настроение у всех испортилось, никто не знал, что случилось с Нэнэ, но каждый чувствовал себя в какой-то мере ответственным за судьбу мальчика.
   За эти несколько дней геологи уже детально ознакомились с подземным городом, они поняли назначение и устройство некоторых вещей и сооружений в нем. Так, Майгин сделал открытие, что крохотные мотки пленки, вложенные в ящичек из "слоновой кости", издают музыкальные звуки. Но многое оставалось неясным для наших ученых, и самым темным оставался вопрос о происхождении подземного города, а самым загадочным - исчезновение Нэнэ.
   Не давали покоя всем троим (особенно студенту) и живые изображения, увиденные в голубом "коттедже", где исчез бесследно маленький ламутенок. Было ясно, что "саркофаги" - это какие-то механизмы, способные воспроизводить раз заданные изображения, ибо каждый раз, когда Петя приближался к "саркофагу" с женщиной, на экране появлялось именно ее лицо. Глаза ее внимательно смотрели и на Петю, и на Майгина, и на Берсеньева, зрачки следили за их движениями, и ресницы распахивались очень широко, когда кто-нибудь из них делал резкое движение или что-то говорил. При этом губы ее не шевелились, а в углах их таилась "улыбка Моны Лизы"...
   Петя наконец смирился с тем, что это всего лишь портрет, возникающий каждый раз, когда перед экраном появляется зритель. Этот портрет умел исчезать, и его можно было заставить задержаться на экране усилием мысли (любопытно, что изображение мужчины мысленно вернуть было нельзя).
   Петя думал:
   "Если я заставляю ее не уходить и смотреть на меня, то почему я не могу таким же способом заставить ее говорить?.."
   И он вновь и вновь вызывал образ неведомой женщины, сосредоточенно и напряженно заставлял ее говорить. Однажды ему даже показалось, что губы ее шевельнулись. Но звука он не услыхал, а вместо лица на экране замелькали такие же иероглифы, какие всегда появлялись на другом экране вперемежку с лицом мужчины...
   "Может быть, с помощью этих иероглифов она говорит со мной?" подумал с волнением юноша. Ему хотелось видеть прекрасную незнакомку, но каждый раз, как он выскакивал из-за "саркофага", на него обрушивался ливень иероглифов: красавица, видимо, была болтлива... Не дождавшись появления на экране изображения, Петя уходил с опустошенным сердцем.
   Однажды Майгин и Петя сидели возле палатки и вели беседу о дальнейшей работе экспедиции.
   - Нет, Петя, - говорил Майгин, попыхивая папироской, - ехать сейчас кому-нибудь из нас на материк нет смысла. Мы уже обсудили этот вопрос с Клавдием Владимировичем. Пока поработаем здесь сами. Вот недели через две приедет Ниночка Росс, приедет Венберг, они нам помогут. Попытаемся сделать все, что можно, своими силами. А уж в следующем году прихватим с собой и археологов... Вот ты говоришь: "Ехать!" Но куда?.. Я знаю, что в Чите есть краеведческий музей. Там работает ученый-дальневосточник Кузнецов. Есть полезные люди и в Хабаровске и во Владивостоке. Но до всех этих центров добраться мне или Берсеньеву нелегко. Все равно в этом году не обернемся. Думаю, что лучше всего известить их, когда наши партии будут возвращаться в Петербург, а пока будем смотреть и вести записи сами...
   - Андрей Гаврилович! Но ведь мы же только геологи, мы ничего не узнаем! - с тревогой сказал Петя.
   - Ну что ж, значит, в будущем году какой-нибудь сверхученый археолог приедет сюда из Питера и раскроет тайны этой подземной Тихоокеаниды, - с усмешкой ответил Майгин и стряхнул пепел с папироски. - Вполне возможно, что мы до той поры сами ничего не узнаем. Я уже Берсеньеву сказал, что геология здесь абсолютно ни при чем. Вот, - сердито сказал Майгин, указывая на стеклянный шар, найденный подле скелета, - кажется, чего проще: открой этот шарик, загляни в него и отгадай, что он собой являет. Так черта с два! Я его уже неделю верчу, и ни с места! Даже не узнал, открывается ли он вообще. Я сегодня до того дошел, что этот впаянный в него "гривенник" хотел гвоздем выбить, - Майгин ткнул папиросой в закрытое круглой металлической пластиной отверстие и вдруг умолк на полуслове, пристально глядя на непроницаемый шар...
   - Что это? - спросил Петя.
   Шар гудел. Он гудел и жужжал совершенно так же, как гудит муха, запутавшаяся в паутине.
   - Гудит!.. - с изумлением сказал Майгин.
   - Это у него внутри гудит... - испуганно произнес Петя и отодвинулся от шара.
   Майгин протянул было руку, но дотронуться до шара не решился. Сердитое гудение все усиливалось. Петя вскочил и отошел в сторону.
   - Уходите, Андрей Гаврилович! Быть беде!..
   - Спокойно, Петя!
   Майгин все глядел настороженно на гудящий шар и вдруг увидел, что от его матовой поверхности поднимаются дрожащие волны серого плотного тумана.
   - Смотрите! Что это? - крикнул Петя.
   Майгин поднял голову. Петя был едва виден в серебристом мареве.
   - Я плохо вижу вас, Андрей Гаврилович! - упавшим голосом сказал Петя. - Вокруг вас крутится какая-то пелена...
   - И мне кажется то же самое вокруг тебя, - ответил Майгин.
   - Уйдемте, Андрей Гаврилович! Оставьте этот шар!..
   Но Майгин схватил Петю за руку и усадил рядом с собой.
   - Сиди и молчи... - приказал он.
   Между тем гудение превратилось в рев. Странная метаморфоза происходила вокруг Майгина и Пети: светящийся туман, исходивший из шара, заволок все перед их глазами. Затем пелена стала таять, но Майгин не узнавал лагеря: палатки куда-то исчезли, вся местность изменилась. Не было больше кустарника, лес придвинулся совсем близко, вокруг лежали огромные валуны. А вдали, над кратером мирного, давно потухшего Коронного вулкана, вставало высокое черное облако - "пиния", предвестник близкого извержения.
   - Где мы? - спросил Петя, придвигаясь к Майгину.
   - Тихо!
   Петя оглянулся назад и вскрикнул:
   - Город! Наш город...
   Майгин повернулся всем корпусом. Город был рядом, на поверхности. Огромный прозрачный купол, как нимб, стоял над ним, и голубые домики казались клочками чистого лазурного неба среди туч. Но вот что было самым поразительным, отчего перехватило дыхание у Майгина и у студента: они увидели людей этого города. Люди стояли перед прозрачной сферой и глядели на дымящийся вулкан. Их было человек тридцать... Это были странные люди, одетые в однообразную жесткую, стального цвета одежду. Их движения были угловаты и неловки, у них были огромные круглые головы без глаз, рта и носа...
   Эти люди стояли, сбившись в кучку. Трое из них устанавливали на вбитых в землю столбах какие-то приборы и склонялись над ними круглыми большими головами, похожими на алюминиевые котлы. Один запускал в воздух цветные шары, и те лопались у него над головой...
   Наконец один из наблюдающих за приборами неуклюже шагнул вперед и... алюминиевый котел на его плечах откинулся назад... Майгин и Петя поняли, что откинулся шлем "водолазного костюма", в который был облачен этот человек. У него оказалась вполне нормальная голова, украшенная тяжелыми, как бронзовая стружка, кудрями. Пете показалось, что он узнал эту голову... Ну да, он видел ее на экране в том же голубом доме, где видел и "снежную красавицу".
   Жесткие доспехи рыжеволосого незнакомца раскрылись, как створки устрицы, и он ступил на траву перед своими товарищами, облаченный в поблескивающую разноцветными огоньками тунику... Он поднял руки и выкрикнул нараспев какую-то фразу...
   Видимо, это был сигнал, разрешающий снять защитные костюмы...
   Майгин и Петя смотрели во все глаза. Эти странные призраки появились перед ними так же внезапно, как появлялись их живые портреты на экранах "саркофагов". Но призраки ли это?
   Странные люди, неведомо откуда появившиеся у подножия Коронной сопки, были все высокого роста, облачены в легкие цветные, лучистые одежды, все без головных уборов. Двигались они плавно и ритмично, словно в сцене из какого-то балета... По новому певучему сигналу вся группа, оставив доспехи, направилась к Майгину и Пете. Стройные, красивые гиганты шли легким шагом, словно скользили над землей. Остался подле города лишь один, тот, что первым снял свой скафандр.
   Неожиданно Петя увидел "снежную красавицу". Она подошла к великану с бронзовыми кудрями и приложилась щекой к его щеке. Он улыбнулся, и сейчас же рядом с ним появился юноша, почти мальчик, тоже рыжеволосый, с огромными синими глазами, расширенными словно от любопытства и удивления. "Снежная красавица" положила руку на его плечо... Затем все трое - человек с бронзовыми волосами, женщина и мальчик - исчезли, а из-за большого серого камня, невесть откуда появившегося справа от Майгина и Пети, вышел высокий глазастый человек с величественной осанкой. В руках у него был точно такой же шар, какой лежал сейчас подле Майгина. Послышалась громкая, энергичная музыка, будто кларнет в притихшем оркестре внезапно заиграл... или запел соло почти человеческим голосом...
   Местность вокруг стала двоиться. Сквозь серый камень проступили белые пятна лагерных палаток, мутной становилась "пиния" над вулканом; на фоне валунов появился знакомый кустарник... Город под прозрачной сферой, как далекий мираж, таял в воздухе... Через минуту он исчез, и все вокруг приняло прежний вид.
   Потрясенные Майгин и Петя несколько мгновений сидели неподвижно. Майгин продолжал крепко сжимать руку студента. Наконец он очнулся и медленно обвел широко раскрытыми глазами знакомую местность. Петя вскочил.
   - Что это было, Андрей Гаврилович? Мираж? Я ничего не понимаю...
   - А я понимаю, - сказал Майгин и протянул руку к затихшему шарообразному аппарату. - Мы с тобой видели какую-то страничку далекого прошлого, и показал нам ее вот этот шар. Я не мог его открыть, но зато он помог мне открыть кое-что.
   Майгин взял в руки и стал вновь, на этот раз уже с большим уважением, разглядывать чудесный аппарат.
   - Я не понимаю, как все произошло, но думаю, что это что-то вроде синематографа, только без полотна и очень натурально.
   - Значит, вы думаете, что мы с вами видели изображение нашего подземного города, когда он еще был на поверхности? - тихо спросил Петя.
   - Я в этом уверен.
   - Но это же замечательно! А... как же это случилось? Я все-таки не могу понять, Андрей Гаврилович.
   - Не знаю, Петя. Надо подумать, надо все вспомнить, и, может быть, мы найдем ключ к этому чудесному шарику.
   - Я побегу вниз, Андрей Гаврилович. Надо немедленно Клавдию Владимировичу рассказать.
   - Беги и приведи его сюда.
   Петя помчался к шахте (Берсеньев в это время находился в подземном городе).
   Оставшись один, Майгин обошел вокруг место, где они сидели с Петей, тщательно исследуя каждый камешек, каждую травинку. Он хотел узнать, в чем кроется внешняя причина, которая заставила аппарат действовать. Но все было на месте, и ничего лишнего Майгин не обнаружил вблизи.
   - Значит, причина кроется где-то здесь, - решил он, садясь на прежнее место рядом с круглым аппаратом.
   "Так... Теперь припомним, Андрей Гаврилович, что ты с ним делал в тот момент, когда он начал гудеть".
   Майгин вытащил папиросу и закурил.
   "Насколько мне помнится, ничего такого особенного я не делал. Я говорил, курил... Стоп! Если мне память не изменяет, я ткнул вот в этот металлический "гривенник" папиросой... Неужели от этого?.. Припомним точно! Я сказал: "Сегодня я до того дошел, что этот гривенник хотел гвоздем выбить..." Или что-то в этом роде. Совершенно верно! И при этом я ткнул вот сюда папиросой... Да-да! Ткнул тлеющей папиросой... И после этого все началось..."
   Майгину ужасно захотелось тут же проверить свою догадку. Он уже поднес папиросу к круглой металлической пластинке, но передумал.
   "Подожду Клавдия", - решил он и, глубоко затянувшись, выпустил клуб дыма.
   Берсеньев, порядком запыхавшись, пришел в сопровождении Пети минуты через три.
   - Что случилось, Андрей? - спросил он.
   - Мне кажется, мы скоро разгадаем эту подземную загадку, ответил Майгин.
   И он рассказал все.
   Берсеньев выслушал его с величайшим вниманием. Внешне он был абсолютно спокоен, лишь глубокие складки на переносице да движение руки, забирающей в горсть и вновь распускающей бороду, выдавали его волнение.
   - И знаете, Клавдий Владимирович, я, кажется, нашел ключ к этому шарику, - сказал Майгин.
   - Какой?
   - Тлеющий огонек...
   - И здесь тлеющий огонек? - удивленно воскликнул Берсеньев.
   - Почему "и здесь"? А где еще?
   - Пока этот аппарат показывал вам здесь объемный синематограф без полотна, я там, внизу, проделал то же, что когда-то сделал Нэнэ. Я подносил тлеющий уголек к двери в прозрачной сфере, и она то открывалась, то закрывалась.
   - Значит, вы камлали? - смеясь, спросил Майгин.
   - Камлал. И с не меньшим успехом, чем Нэнэ. Совершенно ясно: на некоторые механизмы в этом городе действует огонь. Когда Петя рассказал, как Нэнэ открыл дверь, я сразу же решил, что на какую-то чувствительную часть замка, наверное, подействовало тепло тлеющего уголька. Но об этой своей догадке умолчал, желая проверить ее. Я проверил, и это оказалось фактом.
   - Но почему же открыл дверь огонь тлеющий, а не огонь костра? спросил Майгин.
   - Точно такой же вопрос задал себе и я. Ответ может быть только один: на чувствительные пластинки некоторых механизмов в этом городе действует лучистая энергия, исходящая от излучающего источника с температурой не выше и не ниже пятисот - шестисот градусов, да и то на известном расстоянии. Иначе говоря, это можно было бы назвать воздействием тепловых лучей спектра - красных и инфракрасных.
   - Да, это правдоподобно, - согласился Майгин. - Я долго размахивал перед этим карманным "иллюзионом" тлеющей папироской, и ничего не произошло. Но стоило мне приблизить папиросу к пластинке шара, началось целое светопреставление. А впрочем, не знаю. Я еще не проверял, ждал вас, Клавдий Владимирович.
   - Ну что ж, давайте проверим.
   - Садитесь, Клавдий Владимирович, вот здесь, рядом со мной, а ты, Петя, с той стороны. - Майгин стряхнул пепел и поднес тлеющую папироску сперва к мутному стеклу аппарата, а затем к пластинке, похожей на гривенник.
   Несколько мгновений прошло в напряженном ожидании. Но вот наконец послышалось гудение; оно все усиливалось, и Берсеньев увидел, как от стеклянной поверхности аппарата заструилась серебристая пелена... Прошла еще минута, и на месте лагеря возник уже знакомый Майгину и Пете пейзаж - низкий лес, огромные валуны... Только теперь вулкан находился совсем близко, а город под прозрачным куполом - далеко, верстах в двух. "Пиния" над кратером вулкана разрослась, она застилала все небо, и ее с сухим треском пронизывали молнии. Вдруг раздался оглушительный грохот. Казалось, небо над вулканом разорвалось, из кратера вырвались языки пламени, и по склонам его быстро поползли потоки огненной лавы. Мимо оцепеневших от удивления геологов откуда-то пробежала толпа людей в цветных одеждах. Это были те самые люди, которых Майгин и Петя видели в первый раз, но теперь их движения не были ни плавными, ни величественными. Они бежали, спасаясь от огненных потоков. Вот один из них остановился и, схватившись за горло, упал. За ним упали еще несколько. Они задыхались, отравленные вулканическими парами. Петя с тревогой искал среди них "снежную красавицу". Наконец он увидел ее. Она стояла, шатаясь и зажимая нос и рот руками... Еще миг, и она упала ничком, и багровое пламя сомкнулось над нею. Петя ахнул и закрыл глаза.