Страница:
— Подожди, Марта, — с досадой перебил ее Поплавский. — Ты говоришь глупости.
— Почему же? — довольным голосом произнес «Давыдов». — Этого мы и ждали от вас, людей.
— «Вас, людей»? — ошеломленно переспросила Марта, но нью-дорианин не отреагировал на ее реплику.
— Меня заинтересовало ваше предложение насчет умственно неполноценных людей, — продолжал «Давыдов». — Не знаю, как отреагировал бы художник Алексей Дмитриевич Давыдов, если бы ему предложили продлить свою жизнь, «переселясь» в мозг молодого, несчастного от природы человека — в той, ушедшей жизни, я был способен на многое. Но сейчас, став совсем иным существом, я считаю такое предложение неприемлемым для себя.
— Для себя? — немедленно переспросил Поплавский. — А что на это предложение ответили бы остальные нью-дориане?
— То же самое, — холодно ответил «Давыдов».
— Мы еще вернемся к этому позже, — вновь вмешался в разговор Корин, — это слишком сложный вопрос. Меня волнует сейчас другое — что вы намереваетесь делать дальше? Я понимаю, что встреча с людьми… я имею в виду — обычными людьми, не может доставить вам на первых порах особой радости. Но нужно же искать какой-то выход!
— Мы его уже нашли, — высокомерно сказал нью-дорианин.
— Я догадываюсь, что вы намекаете на четвертую планету в системе звезды Барнарда, — напряженным голосом произнес Игорь. — Нам знакомы две зеленых луны, которыми вы освещаете по ночам свой призрачный город. Полет к другой звезде… не похоже ли это на бегство от себя, на уход от реальности?
— Что вы можете в этом понимать? — резко сказал нью-дорианин. — Для вас, людей, мы не более чем несчастные калеки… или даже уроды, место которых в каком-нибудь закрытом интернате… Надеюсь, не в зоопарке? Среди вас мы никогда не сможем почувствовать себя полноценными разумными существами, мы навсегда останемся лишь БЫВШИМИ ЛЮДЬМИ.
Даже если со временем человечество и предоставить нам какую-то автономию, то о полной самостоятельности и мечтать не приходится. Так что выход, который вам кажется «бегством от реальности», для нас — единственный шанс. Поверьте, нам непросто далось такое решение. Многие из нас, бывших людей, пережили тяжелейшие душевные драмы, были и случаи помешательства, особенно у… у бывших женщин. Впрочем, никакие роды не проходят без боли и страданий.
— Роды? — недоуменно переспросила Марта.
— Я устал, — неожиданно тихо сказал «Давыдов», — мне надо немного отдохнуть перед работой. Такой сложный разговор невозможно закончить так, сразу… Вы должны уяснить одно — мы, нью-дориане, считаем себя вполне жизнеспособным видом, случайно возникшим на перекрестке путей двух могучих цивилизаций. Решение о своей дальнейшей судьбе мы намерены принимать самостоятельно! Мы мечтаем строить новый мир, исследовать новые звезды… а не прятаться за закрытыми дверями от бывших родных и знакомых. Вы видели призрачные здания этой ночью в долине? Пока «технари» из нашего экипажа восстанавливала космолет, остальные, «гуманитарии», не теряли времени даром. «Призрачный город», например, не что иное, как проект нашей будущей столицы — его создает известный в прошлом архитектор. Мы моделируем и новые типы самых разнообразных машин, задумываемся о принципах нью-дорианской музыки, литературы, живописи… Словом, пытаемся синтезировать элементы будущей цивилизации, используя достижения обеих культур — человеческой и дорианской. Нам очень помогает струйная техника, с помощью которой можно за считанные минуты создать в деталях «мираж» любого устройства. Впрочем, — «Давыдов» неожиданно хохотнул, — мы, художники, все-таки предпочитаем иметь дело с естественным материалом. Вам понравились мои скульптуры из камня?
Марта пробормотала что-то невнятное, смущаясь под насмешливым, как ей показалось, взглядом «Давыдова».
— Ну что ж, не буду выжимать из вас комплименты. Каждый из нас пойдет отныне своим путем, и не стоит ожидать, что мы во всем будем нравиться друг другу. Но во многом мы все же остались людьми и дружеского расположения к вам, землянам, не потеряем никогда. В конце концов, разумное существо — это прежде всего память…
Он не успел договорить — в дальнем углу комнаты раздался негромкий взрыв. Марта с изумлением обернулась и увидела, как пульт космического корабля медленно оседает на пол, расколовшись пополам.
В этот день все члены экипажа «Белки» были приглашены «Давыдовым» в самую отдаленную лабораторию, расположенную в лесу почти в километре от долины. Марта техникой пришельцев не интересовалась и в сильнейшем приступе хандры осталась в лагере, запершись в лунотанке. Она сидела в своей каюте, держа на коленях раскрытую книгу и стараясь ни о чем не думать, смотрела на панораму серой каменистой долины, в оправе которой сияло голубое стекло озерка. За последние дождливые дни оно заметно увеличилось и почти полностью закрыло водой огромные раковины, созданные нью-дорианами с изысканной фантазией.
В иллюминаторе вдруг появилась овальная бурая голова «кальмара». Три зеленых глаза в упор уставились на астробиолога. Это было настолько неожиданно, что Марта едва не вскрикнула. С трудом взяв себя в руки, она деланно улыбнулась и распахнула круглое окошко.
— Это вы, Алексей Дмитриевич? — приветливо начала она, лихорадочно думая о том, что означает этот странный визит. Обычно нью-дориане избегали людей, а сюда, к лунотанку, не приходили еще ни разу. — Разве вы не пошли с нашими ребятами в лабораторию?
Но она уже понимала, что это не «Давыдов».
— Вы ошибаетесь. Марта Петровна, — произнес гость приятным женским голосом. — Зовите меня… «Софьей», так вам будет удобнее. Мы с вами еще, к сожалению, не встречались. Вы можете уделить мне несколько минут?
Марта озадаченно молчала. После взрыва пульта командир запретил членам своей группы вести разговоры с пришельцами с глазу на глаз, опасаясь возможных провокаций. Поплавский утверждал, что среди нью-дориан есть несколько существ, враждебно относящихся к любым попыткам контакта с людьми. Они, мол, организовали взрыв в лаборатории, и на этом, конечно, не успокоятся… Но разве вежливо с ее стороны сейчас отказаться от разговора? Не прогонять же этого… эту нью-дорианку.
— Хорошо, я выйду к вам, — поколебавшись, решила Марта.
Выходя из своей маленькой каюты, она захватила с собой портативный магнитофон — так, на всякий случай.
День был тихим, безветренным. Купол неба затянули серые облака, изредка ронявшие на землю капли холодного дождя. Выбравшись из люка на башню «Белки». Марта инстинктивно обвела взглядом долину — быть может, кто-нибудь из мужчин уже возвращается?
«А ты, кажется, трусишь, гусар в юбке, — мысленно одернула она себя. — Насколько я помню, раньше ты за широкие мужские плечи не пряталась».
Но неуверенность не проходила. Спрыгнув с трапа на землю, Марта медленно пошла в сторону озерка, где на берегу, на большом валуне, уютно устроилась «Софья». Она была несколько крупнее «Давыдова» и отличалась более плавными и изящными движениями. Впрочем, последнее Марте могло лишь показаться.
— Я включу магнитофон, если вы не возражаете, — предупредила Марта, усаживаясь на небольшой камень невдалеке от нью-дорианки.
— Ни в коем случае! — резко возразила «Софья». — Надеюсь, вы понимаете, что я пришла сюда отнюдь не по разрешению «Давыдова»?
— Но я не могу нарушить приказ командира, — нерешительно сказала Марта, вертя в руках красную пластмассовую коробочку.
— Вы уже нарушили его, когда согласились прийти сюда, — логично возразила «Софья». — Знаете, почти все составляющие меня личности — бывшие женщины, и поэтому я имею право предложить: давайте поговорим начистоту, как женщина с женщиной. Нельзя же до бесконечности во всем потакать мужчинам!
Марта со вздохом бросила на песок ненужный магнитофон.
— Ну что ж, попробуем.
— У меня к вам только один вопрос, — начала «Софья», и в ее голосе послышалось заметное волнение. — Случайно нам удалось узнать, что после взрыва в Заповеднике выжил один человек… один мальчик. Это верно?
Марта кивнула.
— Я слышала об этом, правда, очень немногое. Два месяца назад на берегу Топи, у самых границ Заповедника, из леса вышел паренек, одетый в какой-то дикарский наряд из листьев. Общаться с ним оказалось очень непросто — мальчик почему-то говорил на древнегреческом языке. Какой-то феноменальный случай… Некоторые из ученых полагают, что ребенок выжил, потому что в нем проснулась «память предков». Он умел, несмотря на возраст, разводить огонь, Кроить жилье, делать примитивные орудия труда — хотя, по его словам, после катастрофы жил в лесу совершенно один. Малыш потерял всех близких…
— Что же здесь странного? — волнуясь, спросил «Софья». — Мальчик, наверное, был сообразительным и очень начитанным.
Марта с жалостью посмотрела на нью-дорианку. Ей вдруг мысленно представилась жуткая картина, будто бы внутри этого мускулистого тела «кальмара» стоят вплотную друг к другу плененные женщины и в страхе ждут приговора. И многие из них надеялись на чудо, на то, что найденный мальчик — ее СЫН!
— Все не так просто, — собравшись с духом, ответила Марта. — Мальчик знал слишком много для обыкновенного дикаря. Он был знаком с азами математики, физики, астрономии, прекрасно владел несколькими языками. Словом, это был по-своему широко образованный человек, который мог не только выжить в самых суровых условиях, но и сохранить искорку из очага человеческой цивилизации. В Институте родилась совершенно фантастическая гипотеза. Некоторые ученые полагают, что природа последние тысячелетия скрытно продолжала работу по отбору и генетическому кодированию важнейшей информации в подкорке головного мозга человека. Мол, она необходима для сохранения вида хомо сапиенс даже после самых страшных и глобальных катастроф типа всемирной ядерной войны…
— Вы сказали «был»? — резко прервала ее «Софья». — С мальчиком что-то случилось?
— Нет, что вы! Он жив и здоров! Но, попав людям, он стремительно растерял все свои знания и буквально через неделю стал тем, кем и должен был быть — любознательным и милым десятилетним ребенком.
— Десятилетним? — разочарованно воскликнул «Софья». — Значит, это не мой…
Она замолчала, опустив треугольную голову — так как это сделал бы в горе человек.
— Я не помню, как его звали! — в отчаянии произнесла Марта, не зная, чем помочь бедной нью-дорианке. — Его отец, кажется, был армянином, а мать — русской учительницей…
Дикий вопль вырвался из узкого рта «кальмара». Что-то крича на непонятном языке, «Софья» забилась в конвульсиях. Марта не выдержала и отвернулась, не в силах больше сдерживать слезы. Несколько минут спустя астробиолог услышала твердый голос нью-дорианки:
— В это трудно поверить… Мы прочесали весь лес в поисках близких, но находили только трупы, десятки трупов. Впрочем, в Заповеднике были зоны, где провременное поле было настолько неустойчивым, что даже с помощью дорианской техники мы не смогли пробраться через хронотрещины. Видимо, в одной из этих зон и жил бедный Арсен… Сейчас его мать потеряла сознание и временно изолирована. Жаль, что так случилось… Пожалуй, я напрасно нарушила приказ «Давыдова».
«Теперь-то ты, конечно, жалеешь, — подумала Марта, неприязненно разглядывая „Софью“. — Еще бы, ты ждала от меня другой вести… Боже мой, чего же в нас, людях, только нет!»
— Не знаю, чем вам помочь. Есть только один шанс вернуть ребенку мать. Если вы согласитесь покинуть Заповедник, захватив с собой дорианскую аппаратуру для «пересадки разумов», то, быть может, через месяц-два мы найдем выход из положения.
— Месяц-два? — глухо сказала «Софья». — А вы знаете, что завтра утром мы должны стартовать?
— Не может быть! — ахнула от неожиданности Марта.
— Вы так считаете? Нельзя же быть такими доверчивыми… Кстати, сегодняшняя затея «Давыдова» с экскурсией в дальнюю лабораторию не более чем отвлекающий маневр. Мы хотели увести вас подальше от Космолета — сейчас он проходит предстартовые испытания. Вчера ночью на борт погрузили «Фабрику миражей» и другое оборудование.
— И вы, «Софья», так откровенно мне говорите об этом? — удивилась Марта. — Не боитесь, что я сейчас свяжусь по радиофону…
— Нет, не боюсь. Я все рассчитала, перед тем как прийти сюда.
— Рассчитала? — возмущенно переспросила Марта. — Речь идет о судьбе матери и ее сына, который может остаться сиротой, а вы занимаетесь эгоистическими расчетами. До чего же вы бессердечны!
— Вам ли говорить об эгоизме, дорогая Марта? — глухо ответила нью-дорианка. — Что вы сами готовы сделать ради счастья Арсена?
— А что я могу сделать? — растерянно спросила Марта.
— Мы хотим, чтобы вы не осуждали, а пожалели нас, — неожиданно мягко произнесла «Софья». — Подумайте о том, сколько нам всем довелось вынести за последние пять лет! Потерять многих близких, очнуться в обличии инопланетного монстра… Хотим мы или нет, но должны идти новым путем, и это путь дориан. Остаться здесь, на Земле, в то время как все остальные отправятся к звездам строить наш новый дом… нет, это немыслимо, даже ради спасения матери Арсена. Но до старта есть еще один день. Только вы, Марта, можете нам помочь. Мы кое-что знаем о вас — женщина вы знаменитая! Кажется, ваша личная жизнь сложилась неудачно? И вы не раз публично говорили, что тяготитесь своим женским естеством, что вы созданы для науки, для полетов к далеким звездам! Спасите бедную мать Арсена, и ваши мечты исполнятся. Перед вами откроется Вселенная… Среди нас, нью-дориан, много гуманитариев, мы так далеки от вашей страсти к космосу — а он распахнут перед нами!
— Вот на что вы рассчитывали, идя на встречу со мной, — прошептала ошеломленная Марта. — Да… Я действительно не раз говорила нечто подобное свой коллегам-мужчинам, пытаясь добиться от них хоть толики равноправия… Но ведь никто — ни я, ни они не воспринимали мои слова всерьез! Неужто вы думаете что я чувствую себя менее женщиной, чем вы?
— Чем я? — грустно переспросила «Софья».
— О-ох, простите… Я сама не знаю, что говорю… Поймите, не женской своей природой я тяготилась, а бесконечными неудачами… Мне уже за тридцать, а я не смогла сделать счастливым ни одного мужчину. Красота и молодость с каждым годом безвозвратно уходят — а что я могу еще предложить любимому человеку? Ордена и медали? Славу знаменитого астробиолога? Видно, мне на роду написано остаться одинокой… Страшно стареть, сознавая, что так никогда и не была по-настоящему молодой и счастливой…
— Вот видите — а мы дадим вам единственный, хоть и несколько странный шанс вновь помолодеть! Мне, вернее, моему телу всего шестьдесят — по дорианским понятиям это детский возраст. У меня… и у вас, если вы захотите стать моей частью, все впереди: сотни лет жизни, любовь, семейное счастье, радость материнства!
— Я все понимаю… но отказаться от своего тела, от человеческого образа жизни… Нет, я не готова на такую огромную жертву. И потом есть человек, которому я необходима.
— Этот ваш ясновидящий… Игорь Корин?
— Нет… Его зовут Владимир Поплавский.
— Ваш бывший муж? Но вы же сами ушли от него!
— И все же это единственный человек, который мне необходим, хотя он и не догадывается об этом. Но главное — ему нужна я, особенно сейчас, если ваш звездолет действительно стартует завтра утром, то мы вернемся из Заповедника с пустыми руками. Володю в этом случае ожидают тяжелые дни… На него разом набросятся все его противники, особенно Крайнев и другие руководители Института. Слишком многие влиятельные люди имеют зуб на него, и когда выяснится, что Поплавский не смог установить контакта с вами, нью-дорианами… Страшно подумать, что произойдет! Мне очень жаль Арсена и его бедную мать, но я должна быть все время рядом с Володей!
— Постойте… выходит, все, что вас удерживает, — это лишь забота о Поплавском? — с нескрываемой радостью спросила «Софья».
— Разве это так мало — жизнь и благополучие близкого тебе мужчины?
— Я не об этом. Просто вы недостаточно знаете своего командира, дорогая Марта.
— Что вы можете о нем знать? — вскипела Марта. — И какое вы имеете право вмешиваться в наши и без того сложные взаимоотношения?
— Видите ли, мне недавно приходилось беседовать с вашим бывшим супругом при довольно любопытных обстоятельствах. Кстати, именно от него я и узнала о спасенном мальчике.
— Беседовать? — недоуменно спросила Марта. — Но когда же…
— Не далее чем прошлой ночью. Это для вас сюрприз? Не сомневалась, что Поплавский держит свои переговоры в секрете от друзей.
— Переговоры?!
— Все было очень просто, уважаемая Марта Петровна. Три дня назад перед рассветом Поплавский неожиданно появился рядом с космолетом, дежурный заметил его, когда он, рискуя жизнью, вплотную подошел к силовому барьеру, крича во все горло: «Петр! Петр! Лазарев! Я знаю, что ты здесь, ты должен быть здесь!» Оказалось, что ваш командир узнал среди призрачных зданий в долине один из старых проектов Лазарева, кстати, моего бывшего соседа по даче. В тот страшный час, когда произошла катастрофа, мы сидели вместе на веранде и пили чай. Я читала Петру свою новую статью — тогда, в той жизни, я была довольно известным литературным критиком… Впрочем, сейчас это неважно. Знаете, что хотел Поплавский от нас?
«Софья» выдержала длительную паузу, а затем стала говорить глухим, полным негодования голосом и каждое ее слово взрывалось словно граната, обсыпав Марту сотнями острожалящих осколков. Астробиолог не выдержала, зажала уши ладонями, но от страшной правды не было спасения, и ей оставалось только беспомощно шептать:
— Не может быть. Не верю! Не может быть…
Когда «Софья» закончила, настала томительная пауза.
— Надеюсь, теперь вы согласны? — наконец вкрадчиво спросила нью-дорианка. — Вспомните, кроме вас, здесь нет никого, кто бы мог спасти мать Арсена! Будьте же великодушны.
— Дайте мне еще хотя бы пять минут! — взмолилась вконец обессиленная Марта. — Я должна заставить себя решиться…
— А вы уже решились, — просто сказала «Софья».
Глава 8
— Почему же? — довольным голосом произнес «Давыдов». — Этого мы и ждали от вас, людей.
— «Вас, людей»? — ошеломленно переспросила Марта, но нью-дорианин не отреагировал на ее реплику.
— Меня заинтересовало ваше предложение насчет умственно неполноценных людей, — продолжал «Давыдов». — Не знаю, как отреагировал бы художник Алексей Дмитриевич Давыдов, если бы ему предложили продлить свою жизнь, «переселясь» в мозг молодого, несчастного от природы человека — в той, ушедшей жизни, я был способен на многое. Но сейчас, став совсем иным существом, я считаю такое предложение неприемлемым для себя.
— Для себя? — немедленно переспросил Поплавский. — А что на это предложение ответили бы остальные нью-дориане?
— То же самое, — холодно ответил «Давыдов».
— Мы еще вернемся к этому позже, — вновь вмешался в разговор Корин, — это слишком сложный вопрос. Меня волнует сейчас другое — что вы намереваетесь делать дальше? Я понимаю, что встреча с людьми… я имею в виду — обычными людьми, не может доставить вам на первых порах особой радости. Но нужно же искать какой-то выход!
— Мы его уже нашли, — высокомерно сказал нью-дорианин.
— Я догадываюсь, что вы намекаете на четвертую планету в системе звезды Барнарда, — напряженным голосом произнес Игорь. — Нам знакомы две зеленых луны, которыми вы освещаете по ночам свой призрачный город. Полет к другой звезде… не похоже ли это на бегство от себя, на уход от реальности?
— Что вы можете в этом понимать? — резко сказал нью-дорианин. — Для вас, людей, мы не более чем несчастные калеки… или даже уроды, место которых в каком-нибудь закрытом интернате… Надеюсь, не в зоопарке? Среди вас мы никогда не сможем почувствовать себя полноценными разумными существами, мы навсегда останемся лишь БЫВШИМИ ЛЮДЬМИ.
Даже если со временем человечество и предоставить нам какую-то автономию, то о полной самостоятельности и мечтать не приходится. Так что выход, который вам кажется «бегством от реальности», для нас — единственный шанс. Поверьте, нам непросто далось такое решение. Многие из нас, бывших людей, пережили тяжелейшие душевные драмы, были и случаи помешательства, особенно у… у бывших женщин. Впрочем, никакие роды не проходят без боли и страданий.
— Роды? — недоуменно переспросила Марта.
— Я устал, — неожиданно тихо сказал «Давыдов», — мне надо немного отдохнуть перед работой. Такой сложный разговор невозможно закончить так, сразу… Вы должны уяснить одно — мы, нью-дориане, считаем себя вполне жизнеспособным видом, случайно возникшим на перекрестке путей двух могучих цивилизаций. Решение о своей дальнейшей судьбе мы намерены принимать самостоятельно! Мы мечтаем строить новый мир, исследовать новые звезды… а не прятаться за закрытыми дверями от бывших родных и знакомых. Вы видели призрачные здания этой ночью в долине? Пока «технари» из нашего экипажа восстанавливала космолет, остальные, «гуманитарии», не теряли времени даром. «Призрачный город», например, не что иное, как проект нашей будущей столицы — его создает известный в прошлом архитектор. Мы моделируем и новые типы самых разнообразных машин, задумываемся о принципах нью-дорианской музыки, литературы, живописи… Словом, пытаемся синтезировать элементы будущей цивилизации, используя достижения обеих культур — человеческой и дорианской. Нам очень помогает струйная техника, с помощью которой можно за считанные минуты создать в деталях «мираж» любого устройства. Впрочем, — «Давыдов» неожиданно хохотнул, — мы, художники, все-таки предпочитаем иметь дело с естественным материалом. Вам понравились мои скульптуры из камня?
Марта пробормотала что-то невнятное, смущаясь под насмешливым, как ей показалось, взглядом «Давыдова».
— Ну что ж, не буду выжимать из вас комплименты. Каждый из нас пойдет отныне своим путем, и не стоит ожидать, что мы во всем будем нравиться друг другу. Но во многом мы все же остались людьми и дружеского расположения к вам, землянам, не потеряем никогда. В конце концов, разумное существо — это прежде всего память…
Он не успел договорить — в дальнем углу комнаты раздался негромкий взрыв. Марта с изумлением обернулась и увидела, как пульт космического корабля медленно оседает на пол, расколовшись пополам.
* * *
Инопланетянин пришел к вечеру. После загадочного случая со взрывом пульта космолета, причины которого установить не удалось, нью-дориане насторожились и неохотно вступали в контакт, встречался с людьми один только «Давыдов», представлявший руководящую группу экипажа корабля пришельцев. В течение четырех дней Марта вместе с Поплавским в определенные часы приходила в лабораторию и безуспешно пыталась убедить нью-дорианина перед отлетом вступить в переговоры с правительством страны. К несчастью, дальняя радиосвязь в Заповеднике отсутствовала из-за сильных колебаний провременного поля, а пускаться в путь в сторону Института «Давыдов» отказывался наотрез.В этот день все члены экипажа «Белки» были приглашены «Давыдовым» в самую отдаленную лабораторию, расположенную в лесу почти в километре от долины. Марта техникой пришельцев не интересовалась и в сильнейшем приступе хандры осталась в лагере, запершись в лунотанке. Она сидела в своей каюте, держа на коленях раскрытую книгу и стараясь ни о чем не думать, смотрела на панораму серой каменистой долины, в оправе которой сияло голубое стекло озерка. За последние дождливые дни оно заметно увеличилось и почти полностью закрыло водой огромные раковины, созданные нью-дорианами с изысканной фантазией.
В иллюминаторе вдруг появилась овальная бурая голова «кальмара». Три зеленых глаза в упор уставились на астробиолога. Это было настолько неожиданно, что Марта едва не вскрикнула. С трудом взяв себя в руки, она деланно улыбнулась и распахнула круглое окошко.
— Это вы, Алексей Дмитриевич? — приветливо начала она, лихорадочно думая о том, что означает этот странный визит. Обычно нью-дориане избегали людей, а сюда, к лунотанку, не приходили еще ни разу. — Разве вы не пошли с нашими ребятами в лабораторию?
Но она уже понимала, что это не «Давыдов».
— Вы ошибаетесь. Марта Петровна, — произнес гость приятным женским голосом. — Зовите меня… «Софьей», так вам будет удобнее. Мы с вами еще, к сожалению, не встречались. Вы можете уделить мне несколько минут?
Марта озадаченно молчала. После взрыва пульта командир запретил членам своей группы вести разговоры с пришельцами с глазу на глаз, опасаясь возможных провокаций. Поплавский утверждал, что среди нью-дориан есть несколько существ, враждебно относящихся к любым попыткам контакта с людьми. Они, мол, организовали взрыв в лаборатории, и на этом, конечно, не успокоятся… Но разве вежливо с ее стороны сейчас отказаться от разговора? Не прогонять же этого… эту нью-дорианку.
— Хорошо, я выйду к вам, — поколебавшись, решила Марта.
Выходя из своей маленькой каюты, она захватила с собой портативный магнитофон — так, на всякий случай.
День был тихим, безветренным. Купол неба затянули серые облака, изредка ронявшие на землю капли холодного дождя. Выбравшись из люка на башню «Белки». Марта инстинктивно обвела взглядом долину — быть может, кто-нибудь из мужчин уже возвращается?
«А ты, кажется, трусишь, гусар в юбке, — мысленно одернула она себя. — Насколько я помню, раньше ты за широкие мужские плечи не пряталась».
Но неуверенность не проходила. Спрыгнув с трапа на землю, Марта медленно пошла в сторону озерка, где на берегу, на большом валуне, уютно устроилась «Софья». Она была несколько крупнее «Давыдова» и отличалась более плавными и изящными движениями. Впрочем, последнее Марте могло лишь показаться.
— Я включу магнитофон, если вы не возражаете, — предупредила Марта, усаживаясь на небольшой камень невдалеке от нью-дорианки.
— Ни в коем случае! — резко возразила «Софья». — Надеюсь, вы понимаете, что я пришла сюда отнюдь не по разрешению «Давыдова»?
— Но я не могу нарушить приказ командира, — нерешительно сказала Марта, вертя в руках красную пластмассовую коробочку.
— Вы уже нарушили его, когда согласились прийти сюда, — логично возразила «Софья». — Знаете, почти все составляющие меня личности — бывшие женщины, и поэтому я имею право предложить: давайте поговорим начистоту, как женщина с женщиной. Нельзя же до бесконечности во всем потакать мужчинам!
Марта со вздохом бросила на песок ненужный магнитофон.
— Ну что ж, попробуем.
— У меня к вам только один вопрос, — начала «Софья», и в ее голосе послышалось заметное волнение. — Случайно нам удалось узнать, что после взрыва в Заповеднике выжил один человек… один мальчик. Это верно?
Марта кивнула.
— Я слышала об этом, правда, очень немногое. Два месяца назад на берегу Топи, у самых границ Заповедника, из леса вышел паренек, одетый в какой-то дикарский наряд из листьев. Общаться с ним оказалось очень непросто — мальчик почему-то говорил на древнегреческом языке. Какой-то феноменальный случай… Некоторые из ученых полагают, что ребенок выжил, потому что в нем проснулась «память предков». Он умел, несмотря на возраст, разводить огонь, Кроить жилье, делать примитивные орудия труда — хотя, по его словам, после катастрофы жил в лесу совершенно один. Малыш потерял всех близких…
— Что же здесь странного? — волнуясь, спросил «Софья». — Мальчик, наверное, был сообразительным и очень начитанным.
Марта с жалостью посмотрела на нью-дорианку. Ей вдруг мысленно представилась жуткая картина, будто бы внутри этого мускулистого тела «кальмара» стоят вплотную друг к другу плененные женщины и в страхе ждут приговора. И многие из них надеялись на чудо, на то, что найденный мальчик — ее СЫН!
— Все не так просто, — собравшись с духом, ответила Марта. — Мальчик знал слишком много для обыкновенного дикаря. Он был знаком с азами математики, физики, астрономии, прекрасно владел несколькими языками. Словом, это был по-своему широко образованный человек, который мог не только выжить в самых суровых условиях, но и сохранить искорку из очага человеческой цивилизации. В Институте родилась совершенно фантастическая гипотеза. Некоторые ученые полагают, что природа последние тысячелетия скрытно продолжала работу по отбору и генетическому кодированию важнейшей информации в подкорке головного мозга человека. Мол, она необходима для сохранения вида хомо сапиенс даже после самых страшных и глобальных катастроф типа всемирной ядерной войны…
— Вы сказали «был»? — резко прервала ее «Софья». — С мальчиком что-то случилось?
— Нет, что вы! Он жив и здоров! Но, попав людям, он стремительно растерял все свои знания и буквально через неделю стал тем, кем и должен был быть — любознательным и милым десятилетним ребенком.
— Десятилетним? — разочарованно воскликнул «Софья». — Значит, это не мой…
Она замолчала, опустив треугольную голову — так как это сделал бы в горе человек.
— Я не помню, как его звали! — в отчаянии произнесла Марта, не зная, чем помочь бедной нью-дорианке. — Его отец, кажется, был армянином, а мать — русской учительницей…
Дикий вопль вырвался из узкого рта «кальмара». Что-то крича на непонятном языке, «Софья» забилась в конвульсиях. Марта не выдержала и отвернулась, не в силах больше сдерживать слезы. Несколько минут спустя астробиолог услышала твердый голос нью-дорианки:
— В это трудно поверить… Мы прочесали весь лес в поисках близких, но находили только трупы, десятки трупов. Впрочем, в Заповеднике были зоны, где провременное поле было настолько неустойчивым, что даже с помощью дорианской техники мы не смогли пробраться через хронотрещины. Видимо, в одной из этих зон и жил бедный Арсен… Сейчас его мать потеряла сознание и временно изолирована. Жаль, что так случилось… Пожалуй, я напрасно нарушила приказ «Давыдова».
«Теперь-то ты, конечно, жалеешь, — подумала Марта, неприязненно разглядывая „Софью“. — Еще бы, ты ждала от меня другой вести… Боже мой, чего же в нас, людях, только нет!»
— Не знаю, чем вам помочь. Есть только один шанс вернуть ребенку мать. Если вы согласитесь покинуть Заповедник, захватив с собой дорианскую аппаратуру для «пересадки разумов», то, быть может, через месяц-два мы найдем выход из положения.
— Месяц-два? — глухо сказала «Софья». — А вы знаете, что завтра утром мы должны стартовать?
— Не может быть! — ахнула от неожиданности Марта.
— Вы так считаете? Нельзя же быть такими доверчивыми… Кстати, сегодняшняя затея «Давыдова» с экскурсией в дальнюю лабораторию не более чем отвлекающий маневр. Мы хотели увести вас подальше от Космолета — сейчас он проходит предстартовые испытания. Вчера ночью на борт погрузили «Фабрику миражей» и другое оборудование.
— И вы, «Софья», так откровенно мне говорите об этом? — удивилась Марта. — Не боитесь, что я сейчас свяжусь по радиофону…
— Нет, не боюсь. Я все рассчитала, перед тем как прийти сюда.
— Рассчитала? — возмущенно переспросила Марта. — Речь идет о судьбе матери и ее сына, который может остаться сиротой, а вы занимаетесь эгоистическими расчетами. До чего же вы бессердечны!
— Вам ли говорить об эгоизме, дорогая Марта? — глухо ответила нью-дорианка. — Что вы сами готовы сделать ради счастья Арсена?
— А что я могу сделать? — растерянно спросила Марта.
— Мы хотим, чтобы вы не осуждали, а пожалели нас, — неожиданно мягко произнесла «Софья». — Подумайте о том, сколько нам всем довелось вынести за последние пять лет! Потерять многих близких, очнуться в обличии инопланетного монстра… Хотим мы или нет, но должны идти новым путем, и это путь дориан. Остаться здесь, на Земле, в то время как все остальные отправятся к звездам строить наш новый дом… нет, это немыслимо, даже ради спасения матери Арсена. Но до старта есть еще один день. Только вы, Марта, можете нам помочь. Мы кое-что знаем о вас — женщина вы знаменитая! Кажется, ваша личная жизнь сложилась неудачно? И вы не раз публично говорили, что тяготитесь своим женским естеством, что вы созданы для науки, для полетов к далеким звездам! Спасите бедную мать Арсена, и ваши мечты исполнятся. Перед вами откроется Вселенная… Среди нас, нью-дориан, много гуманитариев, мы так далеки от вашей страсти к космосу — а он распахнут перед нами!
— Вот на что вы рассчитывали, идя на встречу со мной, — прошептала ошеломленная Марта. — Да… Я действительно не раз говорила нечто подобное свой коллегам-мужчинам, пытаясь добиться от них хоть толики равноправия… Но ведь никто — ни я, ни они не воспринимали мои слова всерьез! Неужто вы думаете что я чувствую себя менее женщиной, чем вы?
— Чем я? — грустно переспросила «Софья».
— О-ох, простите… Я сама не знаю, что говорю… Поймите, не женской своей природой я тяготилась, а бесконечными неудачами… Мне уже за тридцать, а я не смогла сделать счастливым ни одного мужчину. Красота и молодость с каждым годом безвозвратно уходят — а что я могу еще предложить любимому человеку? Ордена и медали? Славу знаменитого астробиолога? Видно, мне на роду написано остаться одинокой… Страшно стареть, сознавая, что так никогда и не была по-настоящему молодой и счастливой…
— Вот видите — а мы дадим вам единственный, хоть и несколько странный шанс вновь помолодеть! Мне, вернее, моему телу всего шестьдесят — по дорианским понятиям это детский возраст. У меня… и у вас, если вы захотите стать моей частью, все впереди: сотни лет жизни, любовь, семейное счастье, радость материнства!
— Я все понимаю… но отказаться от своего тела, от человеческого образа жизни… Нет, я не готова на такую огромную жертву. И потом есть человек, которому я необходима.
— Этот ваш ясновидящий… Игорь Корин?
— Нет… Его зовут Владимир Поплавский.
— Ваш бывший муж? Но вы же сами ушли от него!
— И все же это единственный человек, который мне необходим, хотя он и не догадывается об этом. Но главное — ему нужна я, особенно сейчас, если ваш звездолет действительно стартует завтра утром, то мы вернемся из Заповедника с пустыми руками. Володю в этом случае ожидают тяжелые дни… На него разом набросятся все его противники, особенно Крайнев и другие руководители Института. Слишком многие влиятельные люди имеют зуб на него, и когда выяснится, что Поплавский не смог установить контакта с вами, нью-дорианами… Страшно подумать, что произойдет! Мне очень жаль Арсена и его бедную мать, но я должна быть все время рядом с Володей!
— Постойте… выходит, все, что вас удерживает, — это лишь забота о Поплавском? — с нескрываемой радостью спросила «Софья».
— Разве это так мало — жизнь и благополучие близкого тебе мужчины?
— Я не об этом. Просто вы недостаточно знаете своего командира, дорогая Марта.
— Что вы можете о нем знать? — вскипела Марта. — И какое вы имеете право вмешиваться в наши и без того сложные взаимоотношения?
— Видите ли, мне недавно приходилось беседовать с вашим бывшим супругом при довольно любопытных обстоятельствах. Кстати, именно от него я и узнала о спасенном мальчике.
— Беседовать? — недоуменно спросила Марта. — Но когда же…
— Не далее чем прошлой ночью. Это для вас сюрприз? Не сомневалась, что Поплавский держит свои переговоры в секрете от друзей.
— Переговоры?!
— Все было очень просто, уважаемая Марта Петровна. Три дня назад перед рассветом Поплавский неожиданно появился рядом с космолетом, дежурный заметил его, когда он, рискуя жизнью, вплотную подошел к силовому барьеру, крича во все горло: «Петр! Петр! Лазарев! Я знаю, что ты здесь, ты должен быть здесь!» Оказалось, что ваш командир узнал среди призрачных зданий в долине один из старых проектов Лазарева, кстати, моего бывшего соседа по даче. В тот страшный час, когда произошла катастрофа, мы сидели вместе на веранде и пили чай. Я читала Петру свою новую статью — тогда, в той жизни, я была довольно известным литературным критиком… Впрочем, сейчас это неважно. Знаете, что хотел Поплавский от нас?
«Софья» выдержала длительную паузу, а затем стала говорить глухим, полным негодования голосом и каждое ее слово взрывалось словно граната, обсыпав Марту сотнями острожалящих осколков. Астробиолог не выдержала, зажала уши ладонями, но от страшной правды не было спасения, и ей оставалось только беспомощно шептать:
— Не может быть. Не верю! Не может быть…
Когда «Софья» закончила, настала томительная пауза.
— Надеюсь, теперь вы согласны? — наконец вкрадчиво спросила нью-дорианка. — Вспомните, кроме вас, здесь нет никого, кто бы мог спасти мать Арсена! Будьте же великодушны.
— Дайте мне еще хотя бы пять минут! — взмолилась вконец обессиленная Марта. — Я должна заставить себя решиться…
— А вы уже решились, — просто сказала «Софья».
Глава 8
На следующее утро над долиной пошел мелкий холодный дождь. Низкие рваные облака неслись по серому куполу неба на север, напоминая о близкой осени. В расщелинах между скал забурлили мутные ручьи, унося в своих пенных водах мириады мелких камешков.
Стоя на краю каменной площадки, козырьком нависающей в десяти метрах над поверхностью долины, Корин поежился и поглубже натянул на голову капюшон длинного брезентового плаща.
— Терпеть не могу дождей, — произнес он, смахивая с лица водяную пыль. — Как ни оденься, ледяные капли так и норовят проскользнуть за шиворот. Неудачное время ты выбрал для прогулки, Ашот!
Водитель, казалось, не разделял мрачного настроения своего друга. Распахнув плащ, он с наслаждением подставил разгоряченное от подъема лицо под колючие освежающие капли.
— Ничего ты не понимаешь, дорогой, избаловался ты, отучился радоваться самым простым вещам. А еще, Игорь, ты хитрый как беркут. Сколько раз я учил тебя водить лунотанк, а ты до сих пор так и норовишь в ближайший овраг въехать. И другие наши ребята тоже так делают. А все почему? Потому что у нас, у водителей, судьба скучная — как у рабов на галерах. В разведку водителя не пускают, в опасные вылазки — тоже.
Потому что вам страшно остаться без извозчика. Ты знаешь, что такое извозчик?
— Знаю, — раздраженно ответил Корин. — Это когда на твоей спине ездят все кому не лень.
— Слушай, откуда знаешь? Я и есть извозчик. Двадцать лет в космосе, побывал на всех планетах, и много ли видел? Один проклятый экран панорамного обзора. Рассказать сыну толком нечего…
— Нам пора, Ашот, — нетерпеливо перебил его Корин. — Командир приказал выгулять тебя в течение двух часов, дабы ты продолжал так же радоваться жизни, когда поведешь «Белку» в обратный путь. Так что не теряй времени — я тебе еще скалы не показал.
— Слушай, почему скалы? Командир приказал сводить меня к каменным истуканам, про ночной город рассказать! А ты меня по кручам как барана гоняешь…
— На что тебе эти статуи, Ашот? Да и не статуи это, я знаю, а просто куклы, что смеешься? Конечно, куклы, только играют в них не детишки, а младенческая цивилизация нью-дориан. И призрачный их город — не больше чем крепость из песка, вылепленная малышами на берегу реки. Нет, Ашот, мы с тобой не в том возрасте, чтобы прогуливаться по детский площадкам. Давай-ка лучше, извозчик, пошевелим своими ослабевшими конечностями. Ну-ка, кто быстрее?
И Корин, хохотнув, большими прыжками понесся вверх по влажной бугристой круче.
Давно ему так не хотелось бегать, выжимая из себя всю мощь тугих, отлично тренированных мышц — быть может, потому, что настойчиво требовал отдыха мозг, зашедший в тупик, и жаждала разрядки издерганная событиями последних дней психика. До чего же это хорошо — ни о чем не думать и ни в чем не сомневаться, а только давать команды дрожащим от напряжения ногам: прыжок! Еще прыжок! Выше, вот на этот иззубренный выступ, а теперь еще на метр левее, и еще и еще…
Он успокоился, только взобравшись на плоскую вершину двухсотметровой скалы, напоминавшей своей формой медведя, поднявшегося на дыбы. Минуты через две рядом встал водитель, тяжело дыша и вытирая с лица градом катившийся пот.
— Что-то не вижу на твоей физиономии, Ашотик, чувства наслаждения простыми радостями жизни, — ехидно заметил Корин, делая энергичные дыхательные упражнения. — Заметь — в эту часть скал не забирался еще никто из наших. Будет тебе о чем рассказать и детям, и внукам. Наш бравый Вадим проглотит свои казацкие усы от зависти, когда мы помашем ему ручной во-о-от с того пика…
Неожиданно Корин запнулся Его глаза сузились от удивления. Ашот растерянно улыбнулся, потом проследил направление взгляда Колдуна и увидел невдалеке, на дне широкой расщелины между скал, серую крышу какого-то приземистого здания.
То, что он принял за крышу, вблизи оказалось тонкой матовой пленкой, затягивающей расщелину. Она искусно маскировала комплекс приземистых установок пирамидальной формы. На вершине каждой «пирамиды» располагалась параболическая решетчатая антенна, устремленная своим раструбом в небо.
Друзья осторожно осмотрели все установки, с трудом пробираясь через переплетение толстых кабелей, объединяющих «пирамиды» в единое целое.
— Забавно, — мрачно сказал Корин. — Если я не ошибаюсь, мы нашли энергетическую станцию, которая питает все эти пиротехнические эффекты с зелеными лунами и городом миражей. Но зачем в таком случае было ее так тщательно маскировать?
— Ежу ясно, зачем, — буркнул Ашот, вытряхивая из башмака мелкие камешки. — Ты посмотри, какие здесь задействованы колоссальные мощности! Похоже, нью-дориане хотят пробить в атмосфере Земли нуль-пространственный туннель и тихонько улизнуть. Помнишь, «Давыдов» нам вчера рассказывал в лаборатории, что космолет серьезно поврежден и самостоятельно не сможет уйти в подпространство? Он нас не обманывал, просто умолчал об этой станции… Хитрец!
— Тихо! — предостерегающе поднял руку Корин настороженно прислушиваясь.
Ашот осмотрелся вокруг. Вскоре он услышал, как на другом конце расщелины, у объемистого серебристого цилиндра, раздался звон — словно что-то стеклянное упало с большой высоты на камень.
Через минуту внеземляне были уже рядом с установкой, которая более всего походила на энергетические емкости. Звон раздавался изнутри цилиндра — раз и еще раз, потом что-то массивное обрушилось на пол, так что стенки установки заметно вздрогнули.
Они быстро обнаружили вход — овальная дверца была многозначительно распахнута. Корин нагнулся и первым вошел внутрь, морщась от неприятного резкого запаха. Внутри было сумрачно, сизое облако дыма медленно плыло над полом. Некоторое время Корин стоял, сощурившись, и осматривал странные светящиеся колонны, поднимавшиеся до самой крыши. Под их стеклянистой оболочкой волнами пульсировал голубой свет. Корин как завороженный следил за прихотливой игрой мириадов искристых огоньков и потому не сразу заметил, как откуда-то из полутьмы боком вышел человек, держащий в руках солидного размера булыжник. Не заметив Корина, он подошел к одной из колонн и, примерившись, с размаху швырнул в нее камень. Оглушительный звон прокатился под сводами помещения, но колонна выдержала. Человек тихо выругался, подобрал камень и развернулся, готовясь нанести по колонне сокрушительный удар. И в этот момент Корин, напружинившись, прыгнул ему на спину.
Стоя на краю каменной площадки, козырьком нависающей в десяти метрах над поверхностью долины, Корин поежился и поглубже натянул на голову капюшон длинного брезентового плаща.
— Терпеть не могу дождей, — произнес он, смахивая с лица водяную пыль. — Как ни оденься, ледяные капли так и норовят проскользнуть за шиворот. Неудачное время ты выбрал для прогулки, Ашот!
Водитель, казалось, не разделял мрачного настроения своего друга. Распахнув плащ, он с наслаждением подставил разгоряченное от подъема лицо под колючие освежающие капли.
— Ничего ты не понимаешь, дорогой, избаловался ты, отучился радоваться самым простым вещам. А еще, Игорь, ты хитрый как беркут. Сколько раз я учил тебя водить лунотанк, а ты до сих пор так и норовишь в ближайший овраг въехать. И другие наши ребята тоже так делают. А все почему? Потому что у нас, у водителей, судьба скучная — как у рабов на галерах. В разведку водителя не пускают, в опасные вылазки — тоже.
Потому что вам страшно остаться без извозчика. Ты знаешь, что такое извозчик?
— Знаю, — раздраженно ответил Корин. — Это когда на твоей спине ездят все кому не лень.
— Слушай, откуда знаешь? Я и есть извозчик. Двадцать лет в космосе, побывал на всех планетах, и много ли видел? Один проклятый экран панорамного обзора. Рассказать сыну толком нечего…
— Нам пора, Ашот, — нетерпеливо перебил его Корин. — Командир приказал выгулять тебя в течение двух часов, дабы ты продолжал так же радоваться жизни, когда поведешь «Белку» в обратный путь. Так что не теряй времени — я тебе еще скалы не показал.
— Слушай, почему скалы? Командир приказал сводить меня к каменным истуканам, про ночной город рассказать! А ты меня по кручам как барана гоняешь…
— На что тебе эти статуи, Ашот? Да и не статуи это, я знаю, а просто куклы, что смеешься? Конечно, куклы, только играют в них не детишки, а младенческая цивилизация нью-дориан. И призрачный их город — не больше чем крепость из песка, вылепленная малышами на берегу реки. Нет, Ашот, мы с тобой не в том возрасте, чтобы прогуливаться по детский площадкам. Давай-ка лучше, извозчик, пошевелим своими ослабевшими конечностями. Ну-ка, кто быстрее?
И Корин, хохотнув, большими прыжками понесся вверх по влажной бугристой круче.
Давно ему так не хотелось бегать, выжимая из себя всю мощь тугих, отлично тренированных мышц — быть может, потому, что настойчиво требовал отдыха мозг, зашедший в тупик, и жаждала разрядки издерганная событиями последних дней психика. До чего же это хорошо — ни о чем не думать и ни в чем не сомневаться, а только давать команды дрожащим от напряжения ногам: прыжок! Еще прыжок! Выше, вот на этот иззубренный выступ, а теперь еще на метр левее, и еще и еще…
Он успокоился, только взобравшись на плоскую вершину двухсотметровой скалы, напоминавшей своей формой медведя, поднявшегося на дыбы. Минуты через две рядом встал водитель, тяжело дыша и вытирая с лица градом катившийся пот.
— Что-то не вижу на твоей физиономии, Ашотик, чувства наслаждения простыми радостями жизни, — ехидно заметил Корин, делая энергичные дыхательные упражнения. — Заметь — в эту часть скал не забирался еще никто из наших. Будет тебе о чем рассказать и детям, и внукам. Наш бравый Вадим проглотит свои казацкие усы от зависти, когда мы помашем ему ручной во-о-от с того пика…
Неожиданно Корин запнулся Его глаза сузились от удивления. Ашот растерянно улыбнулся, потом проследил направление взгляда Колдуна и увидел невдалеке, на дне широкой расщелины между скал, серую крышу какого-то приземистого здания.
То, что он принял за крышу, вблизи оказалось тонкой матовой пленкой, затягивающей расщелину. Она искусно маскировала комплекс приземистых установок пирамидальной формы. На вершине каждой «пирамиды» располагалась параболическая решетчатая антенна, устремленная своим раструбом в небо.
Друзья осторожно осмотрели все установки, с трудом пробираясь через переплетение толстых кабелей, объединяющих «пирамиды» в единое целое.
— Забавно, — мрачно сказал Корин. — Если я не ошибаюсь, мы нашли энергетическую станцию, которая питает все эти пиротехнические эффекты с зелеными лунами и городом миражей. Но зачем в таком случае было ее так тщательно маскировать?
— Ежу ясно, зачем, — буркнул Ашот, вытряхивая из башмака мелкие камешки. — Ты посмотри, какие здесь задействованы колоссальные мощности! Похоже, нью-дориане хотят пробить в атмосфере Земли нуль-пространственный туннель и тихонько улизнуть. Помнишь, «Давыдов» нам вчера рассказывал в лаборатории, что космолет серьезно поврежден и самостоятельно не сможет уйти в подпространство? Он нас не обманывал, просто умолчал об этой станции… Хитрец!
— Тихо! — предостерегающе поднял руку Корин настороженно прислушиваясь.
Ашот осмотрелся вокруг. Вскоре он услышал, как на другом конце расщелины, у объемистого серебристого цилиндра, раздался звон — словно что-то стеклянное упало с большой высоты на камень.
Через минуту внеземляне были уже рядом с установкой, которая более всего походила на энергетические емкости. Звон раздавался изнутри цилиндра — раз и еще раз, потом что-то массивное обрушилось на пол, так что стенки установки заметно вздрогнули.
Они быстро обнаружили вход — овальная дверца была многозначительно распахнута. Корин нагнулся и первым вошел внутрь, морщась от неприятного резкого запаха. Внутри было сумрачно, сизое облако дыма медленно плыло над полом. Некоторое время Корин стоял, сощурившись, и осматривал странные светящиеся колонны, поднимавшиеся до самой крыши. Под их стеклянистой оболочкой волнами пульсировал голубой свет. Корин как завороженный следил за прихотливой игрой мириадов искристых огоньков и потому не сразу заметил, как откуда-то из полутьмы боком вышел человек, держащий в руках солидного размера булыжник. Не заметив Корина, он подошел к одной из колонн и, примерившись, с размаху швырнул в нее камень. Оглушительный звон прокатился под сводами помещения, но колонна выдержала. Человек тихо выругался, подобрал камень и развернулся, готовясь нанести по колонне сокрушительный удар. И в этот момент Корин, напружинившись, прыгнул ему на спину.