Страница:
Она наконец решается и бежит по коридору сквозь водопад мигающих огней. Пусть отец Габар проклянет ее, пусть ее захлестнет безжалостная петля Скачка — она не может слышать эти крики отчаяния!
И вот впереди массивная дверь, вздрагивающая от ударов. Дрожащими руками она нащупывает тугой запор и, напрягая все силы, отодвигает его в сторону…
Яркий зеленый луч пробился сквозь прозрачные ветви отлии, вплетаемой в оконные рамы вместо стекол, и коснулся лица девочки. Она вздохнула и, прищурившись, стала разглядывать удивительную панораму Птичьего холма, открывавшуюся из окон дома Анги-охотницы. За одичавшим садом виднелась зеленая стена кустов-ограды, за ней находилась роща висячих деревьев, связанных с землей только тонкими лозами, а еще дальше, в туманной утренней дымке, темнели громады морских пальм, над которыми белой пеной вились стаи птиц. В белесом небе плыли облака-паутинки с розовой бахромой по краям, подсвеченные лучами восходящего зеленого солнца. «Скоро весна кончится, — подумала девочка. — Как быстро она пролетела… Скоро зазеленеют прибрежные холмы, и кусты даркии зацветут чудесными синими колокольчиками, и забавные толстяки сонты покроются вкусными коричневыми плодами, которые так любил Янс. Янс…»
Она вновь погрузилась в полудрему — и неожиданно увидела улицу какого-то города, заставленную по сторонам мрачными коническими домами. Несколько человек, одетых в плотно облегающие комбинезоны, молча стояли вокруг лежавшего в пыли мальчика. Его худенькую фигурку еле покрывали лохмотья, руки были усеяны синяками и ссадинами. Закрыв лицо ладонями, мальчик не скрываясь рыдал.
Сердце девочки вздрогнуло. Янс, это Янс!
В конце улицы появился странный черный экипаж со впряженным в него небольшим шестиногим животным с длинной угрюмой мордой и острыми ушами. Повозка остановилась неподалеку от толпы. Та неохотно расступилась, пропуская к Янсу высокого худого старика в роскошном камзоле и со шпагой на расшитом золотом поясе. Старик наклонился над мальчиком, на его темном морщинистом лице промелькнула тень удивления. Он что-то сказал, усмехнувшись. Люди в толпе заулыбались, один из мужчин подошел к парнишке и протянул ему руку. Сейчас мальчик встанет, и она наконец увидит его лицо…
Дверь протяжно заскрипела, и Лланма, вздрогнув, окончательно проснулась. В комнату стремительно вошла Анга, держа на вытянутых руках что-то пушистое и серебристое. Приглядевшись, девочка вскрикнула от восторга: это же шкурка сграда — самого редкого зверька на побережье! Его искристый мех, по старинному поверью, приносит счастье.
Анга, поймав восхищенный взгляд девочки, с довольным видом рассмеялась и одним движением руки набросила шкурку на ее плечи.
— Это тебе, Лланма. Еще с прошлого лета я охотилась за этим хитрецом и наконец сегодня утром все-таки поймала. Знаешь где? В норе у подножия Большого холма — того, который появился за Кривым оврагом после второго Скачка.
Глаза девочки потемнели от боли, и Анга спохватилась:
— Не стоит так отчаиваться — Ветер Перемен всесилен, как сама судьба. На этот раз ты сумела избежать ее удара, а Янс… Что ж, быть может, ему повезло и он бродит сейчас среди древних храмов Черного материка или глазеет на улицы одного из старых городов?
Девочка вспомнила недавнее сновидение. Может, этот сон был вещим — ведь не зря же ее мать — Предсказательница?
— Да, — прошептала она, — но Янс мог попасть и в знойную пустыню, и в непроходимые болота, и в безлюдные предгорья… До сих пор не могу себе простить, что так опрометчиво бросилась во время второго Скачка к двери Храма! Если бы не моя глупость, Янс не выбежал бы наружу, стараясь удержать толпу бедных женщин…
— И сыновья хромой Канти были бы сейчас на его месте, — сурово прервала девочку Анга, — и дочка Герны, и внуки старухи Варты… Ты сделала великое дело, Лланма, — впустила в Храм жителей поселка и спасла их от перемещения. Насколько я знаю, отец Габар не делал подобного лет пятьдесят…
— Ты забываешь, что своим поступком я вывела из строя какие-то механизмы в Храме, — горько сказала Лланма. — Если бы ты видела, как посмотрел на меня на следующее утро Хранитель! Нет, лучше бы я подчинилась своей судьбе…
Они молча позавтракали плодами, собранными прошлым вечером Лланмой на опушке Мертвого леса. Анга, утомленная трудной ночной охотой, направилась уже было к себе в спальню, но девочка остановила ее неожиданным вопросом:
— Я слышала от подруг, что этот человек с неба, Корин, снова появился в доме отца Габара? Анга удивленно кивнула.
— Говорят, он ходит по поселку и уговаривает охотников пойти с ним вместе к Туманным горам.
— Да, я знаю, — неохотно ответила Анга, нахмурившись. — Только никто не верит его рассказам о блуждающем Городе. Мало ли весной бывает миражей?
— И ты тоже не веришь?
Анга раздраженно собрала посуду и швырнула ее в бачок с водой так, что тарелки жалобно звякнули.
— Мало ли во что я верю… Тебе не пора идти с подругами на прибрежные холмы? Мина-травница говорила, что сегодня начинается сбор целебных листьев. Да и мне надо вздремнуть…
Девочка не отрываясь смотрела ей в глаза, и охотница, не выдержав, закричала:
— Что ты на меня так смотришь?! Да, однажды я дошла в одиночестве до Синих холмов! Я была тогда очень молода и хотела доказать этим зазнайкам-мужчинам, что ни в чем не уступлю им на охоте!
— И у тебя не кружилась голова?
— Нет.
— И у меня не будет кружиться?
— Откуда я могу знать? Отец Габар после моего похода через Горячую равнину долго меня расспрашивал, как было дело, а потом сказал — мол, в старинных книгах не раз рассказывалось о женщинах, которые могли уходить от дома на десятки лиг. Видно, добавил он, вы, женщины, устроены природой как домоседки, но уж если кому-нибудь из вас приходит в голову отправиться в странствия, то богиня Судьбы просто не в состоянии вам помешать. А почему ты об этом спрашиваешь?
Лланма почувствовала, что ее несет какая-то высокая волна — так, как это было неделю назад в Храме у карты Майоры. Она еще не осознала до конца, что намеревалась сделать, а просто подчинялась внутреннему голосу.
— Анга, покажи мне Птичий холм, — неожиданно для самой себя попросила она. — Мальчишки рассказывают о нем жуткие истории… Правда, что в роще морских пальм находится какое-то древнее кладбище?
Охотница посмотрела на девочку с нескрываемым удивлением.
— Правда, — сказала она немного дрожащим голосом. — Я редко бываю там… да и что там делать? Даже Габар не интересуется этим кладбищем, хотя оно и перенесено с какого-то далекого материка. Завтра, если хочешь, я покажу тебе это место.
— Нет, нет, сегодня! Анга, милая, очень прошу тебя! Знаю, ты устала, но…
— Ну что поделаешь с этой девчонкой!.. Ладно, согласна, только, чур, посуду сегодня моешь ты. Терпеть не могу заниматься домашним хозяйством!..
Минут через десять они вышли из дома, обогнули ограду и пошли по тропинке, еле заметной среди высокой колючей травы. Земля дышала влагой после ночного дождя. Над головами женщин носились большие морские стрекозы, шелестя полуметровыми сетчатыми крыльями. Было жарко; зеленое солнце уже поднялось над кронами деревьев, а оранжевое пока еще скрывалось за Туманными горами. Лланма, обернувшись, обвела хребет глазами: нет, сегодня миража Города не видно…
Пройдя цветущий луг, разрезанный двумя неширокими трещинами, Анга и Лланма вошли под высокие кроны морских пальм. Сразу стало сумрачно и прохладно, противный мясной запах цветов сгинул, уступив место солоноватому возбуждающему запаху — словно с моря подул ветерок. В роще было непривычно голо, подлеска почти не было, исключая низкорослый кустарник с суставчатыми, постоянно движущимися ветвями, — такого Лланма еще никогда не видела. И еще было много грибов: больших белых шаров с красными крапинами, изящных зеленых башенок с плоскими светящимися шляпками, розовых крепышей, поднимающих свои спиралевидные гребни почти на метр над землей. Вокруг царила тишина, и только птицы еле слышно щебетали под высоким пологом рощи.
Анга взяла девочку за руку и повела ее в глубь зарослей. Вскоре впереди показалось облако бурого тумана, нависшего над обширной площадкой между коническими стволами пальм. Еще несколько шагов — и они нырнули в густую мглу. Сразу все исчезло: исполинские деревья, шум ветра, клекот морских птиц. Здесь, в тумане, струилась тихая музыка, ненавязчивая и грустная, и звучал гортанный мужской голос, полный скорби. У Лланмы выступили слезы на глазах. Да, что был мир навсегда ушедших…
Они ступали уже не по траве, а по серым каменным плитам. Некоторое время их взгляды тонули в липком тумане, потом они увидели, как по сторонам стали проявляться какие-то смутные контуры. Это были обелиски — целый лес стел, пирамид, крестов и полусфер, вросших в небольшие квадраты жирной земли, заросшей черными колокольчиками. Цветы, колыхаясь от слабого ветра, издавали тихий хрустальный звон.
— Неужели под этими камнями лежат?.. — дрожащим голосом спросила девочка, крепко ухватившись за руку охотницы.
Анга, нахмурившись, кивнула:
— Как видишь, бывают и такие кладбища. И если на то пошло, мне этот обычай больше по душе, чем наша пропасть Успокоения.
Лланма не нашла, что ответить, — мысль о смерти ей пока не приходила в голову. Подойдя поближе к одной из овальных плит, она увидела витиеватую надпись. На гладком зеленом камне с золотистыми прожилками были искусно вырезаны десятки имен, а рядом даты их жизни. Даты? Какие странные цифры…
— Хотела бы я знать, — сказала Анга, — зачем ты сюда пришла? У тебя был такой вид, словно от этой прогулки зависит вся твоя жизнь. Верно, что твоя мать была Предсказательницей?
Невдалеке раздались тяжелые, гулкие шаги. Лланма растерянно оглянулась. Анга выхватила из-за пояса кинжал и приготовилась к прыжку. В этот момент из-за высокого пирамидального монумента появилась массивная фигура, закованная в стальные латы. Девочка охнула и спряталась за спину охотницы.
— Вы не узнаете меня, Анга? — глухо прозвучал мужской голос. — Прошу вас ради нашего давнего знакомства — не пускайте в ход кинжал! Мой скафандр не выстоит против зуба морской змеи.
— Землянин, я думала, вы уже улетели к себе на небо, даже не попрощавшись со мной, — со вздохом облегчения сказала Анга и машинально поправила растрепавшиеся волосы.
Девочка озадаченно взглянула на Ангу: ТАК она не разговаривала ни с одним мужчиной в деревне. Не слышно было ни тени холодного, поучительного тона, который обычно всех так раздражал. А глаза как сияют… Да она же подняла внутренние веки! В таком густом и едком тумане!
— Я не решился зайти к вам в дом, — признался Корин. — Во время нашего последнего разговора вы выглядели такой сердитой…
— Я рассердилась вовсе не на вас, а на вашу нелепую идею. Ну что, нашли вы в селении желающих идти к Туманным горам?
— Нет, все до одного отказались, — расстроенно сказал землянин, — даже братья Щады, а ведь это самые смелые ребята на побережье! Все говорят одно и то же: в Город, мол, они не верят — это обычный мираж, — а что касается машин под Храмом, то это дело Хранителя. Если механизмы сломались — пусть старик сам их и чинит, в деревне и без того дел невпроворот…
Лланма с откровенной неприязнью посмотрела на землянина. Мало того, что в деревне ее осуждают как преступницу — еще и пришелец укоряет ее! Посмотрел бы лучше на себя — чудище, а не человек. Лицо грубое, словно вырубленное из камня, глаза маленькие, близко посаженные к переносице, рот узкий, словно щель. А этот нелепый железный костюм! Интересно, что Анга в нем нашла?..
Землянин тем временем подошел к зеленому обелиску, коснулся рукой его полированной поверхности и нараспев прочитал:
— «Здесь покоится Дон Орн, ученый-математик третьей степени, со всеми его родными, прошлыми, настоящими и будущими. Склони голову, прохожий, над прахом этой простой семьи и подумай о себе и о Вечности».
Он замолчал, пробегая глазами имена погребенных.
— Семьи? — недоуменно спросила Лланма. — Может быть, здесь лежат перенесенные дети этого Дона Орна?
— Нет, — уверенно сказал Корин. — Все потомки ученого тоже Орны. По вашему древнему обычаю, перенесенные дети теряют право носить фамилию родителей. Поэтому ты, девочка, зовешься просто Лланмой. Семья же Дона Орна, жившая, судя по датам погребений, тысячу лет назад, никогда не расставалась. Понимаешь — НИКОГДА!
Девочка растерянно посмотрела на Ангу, но та молча уселась на округлый валун и грустно опустила голову.
— Я никому из ваших не рассказывал об этом, даже отцу Габару, — сказал Корин, любуясь изящной фигурой охотницы — казалось, на камень на минуту присела серебристая птица. — Но через час я улетаю на станцию, и, кто знает, когда мы вновь встретимся… Знайте же, что не всегда над Майорой дул Ветер Перемен! Не всегда судьбы миллионов людей смешивались, словно в гигантском калейдоскопе, несколько раз в году! Вся эта дьявольская свистопляска началась сравнительно недавно — лет восемьсот назад, не больше. По крайней мере, последние подобные захоронения, которые мы обнаружили на вашей планете, относятся к этому периоду. Что вы на это скажете?
Лланма была потрясена. Ей казалось, что суровый, но привычный мир рушится в бездонную трещину.
— Выходит, если бы я жила в то время… то никогда бы не рассталась с Янсом?
— Да, так было бы, — ответил землянин, с состраданием глядя на девочку.
— Я пойду с вами, Корин! — решительно воскликнула Лланма. — Я знаю, вы хотите дойти до блуждающего Города, чтобы разгадать тайну Ветра Перемен, и затем остановить его. Я тоже хочу этого!
Игорь с недоумением посмотрел на хрупкую девочку:
— Ты что, умеешь читать мысли?
— Моя мать была Предсказательницей, — гордо ответила девочка. — Этот дар недавно пробудился и во мне… Анга, ты спрашивала, зачем я пришла сюда, на кладбище. Теперь ты поняла?
— Не нравится мне ваша затея, — мрачно сказала охотница. — Лланма еще совсем ребенок — разве ей по силам одолеть путь в сто лиг? А я… Если я погибну — кто будет ловить птиц и ящеров с целебным мясом? Мужчины умеют добывать крупных хищников, но кто, кроме меня, даст детям молоко радужных локров, чьи повадки знаю я одна? Вы любопытны, земляне, вы ищете ответы на сотни загадок, которые задает вам Майора. А мы с Лланмой просто на ней живем! Иди в Город сам, Игорь… вместе со своей Мартой.
Анга замолчала, очень недовольная собой. Это было глупо, нелепо, ужасно, но Корин с его вечными вопросами и непонятными идеями вызывал у нее больше, чем обычную симпатию. И все же она наотрез отказалась вчера сопровождать экспедицию землян к Городу. Игорь, конечно, добр и справедлив, и он искренне хочет помочь жителям деревни — но помочь ПО-СВОЕМУ. А на что рыбакам и охотникам тайна Скачков? Им бы побольше сушеных растений да вяленой рыбы, а еще лучше — получить в руки лучевое оружие землян, чтобы можно было без страха вступать в схватку с гигантскими прибрежными животными. Тогда никто не будет голодать, и дети не будут умирать от болезней. Все остальное — в руках богини Судьбы, и не им, слабым людям, спорить с ней…
Девочка с негодованием смерила Ангу взглядом.
— Я пойду с землянами в Город! — уверенно заявила она. — Мне уже девять лет, и я немало повидала за свою жизнь. А выносливости у меня хватит на два таких путешествия — вот увидите! В деревне мне все равно делать нечего, на меня смотрят как на преступницу…
— На два путешествия? — удивленно переспросил Корин. — Но ведь Анга мне рассказывала, что удаляться от дома могут только немногие…
— Мы, женщины, можем все, — улыбнувшись, сказала Лланма. — И мы всегда готовы прийти на помощь любимым мужчинам. Разве не так, Анга?..
Игорь стоял на широкой террасе, нависающей над крутым обрывом с южной стороны Тенистого холма. Рядом, невысоко над землей, висел «Гриф» — каплевидный глайдер с открытой кабиной и двумя парами полукруглых крыльев. Изящная машина была изуродована подвешенными по бокам стабилизаторами провремени, а на корме черным горбом вздувался кожух блока атомных батарей. «Да, многовато навесили на ослика, — подумал Корин. — Но что поделаешь?..»
Сам косморазведчик чувствовал себя очень неловко в новом скафандре — шутники на станции прозвали его «слоном». Звероподобные доспехи были плотно напичканы стальными мускулами, миниатюрным стабилизатором провремени, батареями и гидроусилителями. В выпуклый грудной панцирь была вмонтирована микроЭВМ с различными экзотическими программами — от телепатической связи с владельцем скафандра до полной автоматизации прыжков через бесчисленные майорийские трещины. И не как попало, а по самому энергетически выгодному принципу: с края расщелины на край, которым аборигены интуитивно пользуются испокон веков. Физики и инженеры станции постарались на славу — в таком «слоне» можно было рискнуть и на путешествие… Нужно только не отклоняться от маршрута, согласованного с Наблюдателями. Тяжело, правда, придется на перевале…
Рядом зашуршали камешки, скатываясь по крутому склону. Игорь обернулся и замер: помогая друг другу на особенно трудных участках, с вершины холма спускались его спутницы. Тонкие серебристые фигурки Анги и Лланмы («Все-таки пошла! — с раздражением подумал Корин. — Только детского сада мне не хватало!») издалека напоминали земных девушек. Лишь многосуставчатые гибкие руки да белые крылья смотрелись необычно. А вот Марта… Бурое продолговатое тело нью-дорианки опиралось на «сноп» мощных щупалец, усеянных присосками, а над всем этим колышущимся уродством поднималась треугольная голова с фасетчатыми изумрудными глазами. Общее впечатление — несколько ошеломляющее, как от разгуливающего по улицам Москвы кальмара. Тем не менее в прыжках через широкие трещины Марта ничуть не уступала майорийцам, а в способности стабилизировать вокруг тела провремя даже превосходила аборигенов.
Нью-дорианка первой приземлилась на террасе рядом с Кориным. Чуть задыхаясь (атмосфера планеты была не очень приятной для нее, хоть и пригодной для дыхания), Марта сказала:
— Габар не придет. И никто из охотников тоже. Час назад в деревню прибежал вестник и сообщил, что рыбаки подбили нашим биоизлучателем небольшого сплита. Сейчас его, наверное, уже отбуксировали к берегу. Представляешь, Игорь, сколько работы привалило бедным селянам?
— Не говорите глупости, Марта, — резко прервала ее Анга. Охотница подошла к глайдеру и с любопытством осмотрела его — такой машины она еще не видела. — Вялить и сушить мясо — праздник для нас! Тяжелая работа наступает, когда в голодный год приходится искать съедобные коренья в Мертвом лесу…
Корин поморщился. «Только женских свар мне не хватает! — с грустью подумал он. — Э-эх, до чего же жаль, что начальство станции так холодно восприняло идею похода в блуждающий Город! Конечно, на Майоре полным-полно других интересных мест, но… Двух-трех парней из отряда десантников мне вполне могли дать в помощь! Я бы согласился пойти даже с зелеными новичками, лишь бы это были парни… А вместо них — три женщины-инопланетянки, одна из которых почти ребенок. Это слишком!»
— Лланма, еще не поздно передумать, — обратился он к девочке, которая с сонным видом стояла на краю террасы и пристально смотрела в сторону гор. — Ну зачем тебе нужен Город?
— Это вам он ни к чему, — спокойно ответила Лланма, не поворачивая головы.
Игорь не нашелся, что ответить. Безнадежно махнув рукой, он пошел к глайдеру и на всякий случай еще раз заглянул в его багажное отделение. Так, продукты тщательно упакованы, баки с водой крепко прижаты захватами к стенкам фюзеляжа, запасные фильтры для «слона» тоже на месте. Все нормально.
— В путь! — бодро крикнул он.
Они с Мартой уселись в салон, и глайдер, повинуясь мысленному приказу Корина, плавно поплыл вниз. Майорийки от такого спуска отказались наотрез. Они расправили крылья и бесстрашно прыгнули в пропасть. В полете они уже ничем не напоминали земных женщин — казалось, в воздухе рядом с «Грифом» парили две серебристые птицы.
Внизу, у поверхности, путников немедленно поглотил густой туман.
Часть 2
Глава 4
И вот впереди массивная дверь, вздрагивающая от ударов. Дрожащими руками она нащупывает тугой запор и, напрягая все силы, отодвигает его в сторону…
Яркий зеленый луч пробился сквозь прозрачные ветви отлии, вплетаемой в оконные рамы вместо стекол, и коснулся лица девочки. Она вздохнула и, прищурившись, стала разглядывать удивительную панораму Птичьего холма, открывавшуюся из окон дома Анги-охотницы. За одичавшим садом виднелась зеленая стена кустов-ограды, за ней находилась роща висячих деревьев, связанных с землей только тонкими лозами, а еще дальше, в туманной утренней дымке, темнели громады морских пальм, над которыми белой пеной вились стаи птиц. В белесом небе плыли облака-паутинки с розовой бахромой по краям, подсвеченные лучами восходящего зеленого солнца. «Скоро весна кончится, — подумала девочка. — Как быстро она пролетела… Скоро зазеленеют прибрежные холмы, и кусты даркии зацветут чудесными синими колокольчиками, и забавные толстяки сонты покроются вкусными коричневыми плодами, которые так любил Янс. Янс…»
Она вновь погрузилась в полудрему — и неожиданно увидела улицу какого-то города, заставленную по сторонам мрачными коническими домами. Несколько человек, одетых в плотно облегающие комбинезоны, молча стояли вокруг лежавшего в пыли мальчика. Его худенькую фигурку еле покрывали лохмотья, руки были усеяны синяками и ссадинами. Закрыв лицо ладонями, мальчик не скрываясь рыдал.
Сердце девочки вздрогнуло. Янс, это Янс!
В конце улицы появился странный черный экипаж со впряженным в него небольшим шестиногим животным с длинной угрюмой мордой и острыми ушами. Повозка остановилась неподалеку от толпы. Та неохотно расступилась, пропуская к Янсу высокого худого старика в роскошном камзоле и со шпагой на расшитом золотом поясе. Старик наклонился над мальчиком, на его темном морщинистом лице промелькнула тень удивления. Он что-то сказал, усмехнувшись. Люди в толпе заулыбались, один из мужчин подошел к парнишке и протянул ему руку. Сейчас мальчик встанет, и она наконец увидит его лицо…
Дверь протяжно заскрипела, и Лланма, вздрогнув, окончательно проснулась. В комнату стремительно вошла Анга, держа на вытянутых руках что-то пушистое и серебристое. Приглядевшись, девочка вскрикнула от восторга: это же шкурка сграда — самого редкого зверька на побережье! Его искристый мех, по старинному поверью, приносит счастье.
Анга, поймав восхищенный взгляд девочки, с довольным видом рассмеялась и одним движением руки набросила шкурку на ее плечи.
— Это тебе, Лланма. Еще с прошлого лета я охотилась за этим хитрецом и наконец сегодня утром все-таки поймала. Знаешь где? В норе у подножия Большого холма — того, который появился за Кривым оврагом после второго Скачка.
Глаза девочки потемнели от боли, и Анга спохватилась:
— Не стоит так отчаиваться — Ветер Перемен всесилен, как сама судьба. На этот раз ты сумела избежать ее удара, а Янс… Что ж, быть может, ему повезло и он бродит сейчас среди древних храмов Черного материка или глазеет на улицы одного из старых городов?
Девочка вспомнила недавнее сновидение. Может, этот сон был вещим — ведь не зря же ее мать — Предсказательница?
— Да, — прошептала она, — но Янс мог попасть и в знойную пустыню, и в непроходимые болота, и в безлюдные предгорья… До сих пор не могу себе простить, что так опрометчиво бросилась во время второго Скачка к двери Храма! Если бы не моя глупость, Янс не выбежал бы наружу, стараясь удержать толпу бедных женщин…
— И сыновья хромой Канти были бы сейчас на его месте, — сурово прервала девочку Анга, — и дочка Герны, и внуки старухи Варты… Ты сделала великое дело, Лланма, — впустила в Храм жителей поселка и спасла их от перемещения. Насколько я знаю, отец Габар не делал подобного лет пятьдесят…
— Ты забываешь, что своим поступком я вывела из строя какие-то механизмы в Храме, — горько сказала Лланма. — Если бы ты видела, как посмотрел на меня на следующее утро Хранитель! Нет, лучше бы я подчинилась своей судьбе…
Они молча позавтракали плодами, собранными прошлым вечером Лланмой на опушке Мертвого леса. Анга, утомленная трудной ночной охотой, направилась уже было к себе в спальню, но девочка остановила ее неожиданным вопросом:
— Я слышала от подруг, что этот человек с неба, Корин, снова появился в доме отца Габара? Анга удивленно кивнула.
— Говорят, он ходит по поселку и уговаривает охотников пойти с ним вместе к Туманным горам.
— Да, я знаю, — неохотно ответила Анга, нахмурившись. — Только никто не верит его рассказам о блуждающем Городе. Мало ли весной бывает миражей?
— И ты тоже не веришь?
Анга раздраженно собрала посуду и швырнула ее в бачок с водой так, что тарелки жалобно звякнули.
— Мало ли во что я верю… Тебе не пора идти с подругами на прибрежные холмы? Мина-травница говорила, что сегодня начинается сбор целебных листьев. Да и мне надо вздремнуть…
Девочка не отрываясь смотрела ей в глаза, и охотница, не выдержав, закричала:
— Что ты на меня так смотришь?! Да, однажды я дошла в одиночестве до Синих холмов! Я была тогда очень молода и хотела доказать этим зазнайкам-мужчинам, что ни в чем не уступлю им на охоте!
— И у тебя не кружилась голова?
— Нет.
— И у меня не будет кружиться?
— Откуда я могу знать? Отец Габар после моего похода через Горячую равнину долго меня расспрашивал, как было дело, а потом сказал — мол, в старинных книгах не раз рассказывалось о женщинах, которые могли уходить от дома на десятки лиг. Видно, добавил он, вы, женщины, устроены природой как домоседки, но уж если кому-нибудь из вас приходит в голову отправиться в странствия, то богиня Судьбы просто не в состоянии вам помешать. А почему ты об этом спрашиваешь?
Лланма почувствовала, что ее несет какая-то высокая волна — так, как это было неделю назад в Храме у карты Майоры. Она еще не осознала до конца, что намеревалась сделать, а просто подчинялась внутреннему голосу.
— Анга, покажи мне Птичий холм, — неожиданно для самой себя попросила она. — Мальчишки рассказывают о нем жуткие истории… Правда, что в роще морских пальм находится какое-то древнее кладбище?
Охотница посмотрела на девочку с нескрываемым удивлением.
— Правда, — сказала она немного дрожащим голосом. — Я редко бываю там… да и что там делать? Даже Габар не интересуется этим кладбищем, хотя оно и перенесено с какого-то далекого материка. Завтра, если хочешь, я покажу тебе это место.
— Нет, нет, сегодня! Анга, милая, очень прошу тебя! Знаю, ты устала, но…
— Ну что поделаешь с этой девчонкой!.. Ладно, согласна, только, чур, посуду сегодня моешь ты. Терпеть не могу заниматься домашним хозяйством!..
Минут через десять они вышли из дома, обогнули ограду и пошли по тропинке, еле заметной среди высокой колючей травы. Земля дышала влагой после ночного дождя. Над головами женщин носились большие морские стрекозы, шелестя полуметровыми сетчатыми крыльями. Было жарко; зеленое солнце уже поднялось над кронами деревьев, а оранжевое пока еще скрывалось за Туманными горами. Лланма, обернувшись, обвела хребет глазами: нет, сегодня миража Города не видно…
Пройдя цветущий луг, разрезанный двумя неширокими трещинами, Анга и Лланма вошли под высокие кроны морских пальм. Сразу стало сумрачно и прохладно, противный мясной запах цветов сгинул, уступив место солоноватому возбуждающему запаху — словно с моря подул ветерок. В роще было непривычно голо, подлеска почти не было, исключая низкорослый кустарник с суставчатыми, постоянно движущимися ветвями, — такого Лланма еще никогда не видела. И еще было много грибов: больших белых шаров с красными крапинами, изящных зеленых башенок с плоскими светящимися шляпками, розовых крепышей, поднимающих свои спиралевидные гребни почти на метр над землей. Вокруг царила тишина, и только птицы еле слышно щебетали под высоким пологом рощи.
Анга взяла девочку за руку и повела ее в глубь зарослей. Вскоре впереди показалось облако бурого тумана, нависшего над обширной площадкой между коническими стволами пальм. Еще несколько шагов — и они нырнули в густую мглу. Сразу все исчезло: исполинские деревья, шум ветра, клекот морских птиц. Здесь, в тумане, струилась тихая музыка, ненавязчивая и грустная, и звучал гортанный мужской голос, полный скорби. У Лланмы выступили слезы на глазах. Да, что был мир навсегда ушедших…
Они ступали уже не по траве, а по серым каменным плитам. Некоторое время их взгляды тонули в липком тумане, потом они увидели, как по сторонам стали проявляться какие-то смутные контуры. Это были обелиски — целый лес стел, пирамид, крестов и полусфер, вросших в небольшие квадраты жирной земли, заросшей черными колокольчиками. Цветы, колыхаясь от слабого ветра, издавали тихий хрустальный звон.
— Неужели под этими камнями лежат?.. — дрожащим голосом спросила девочка, крепко ухватившись за руку охотницы.
Анга, нахмурившись, кивнула:
— Как видишь, бывают и такие кладбища. И если на то пошло, мне этот обычай больше по душе, чем наша пропасть Успокоения.
Лланма не нашла, что ответить, — мысль о смерти ей пока не приходила в голову. Подойдя поближе к одной из овальных плит, она увидела витиеватую надпись. На гладком зеленом камне с золотистыми прожилками были искусно вырезаны десятки имен, а рядом даты их жизни. Даты? Какие странные цифры…
— Хотела бы я знать, — сказала Анга, — зачем ты сюда пришла? У тебя был такой вид, словно от этой прогулки зависит вся твоя жизнь. Верно, что твоя мать была Предсказательницей?
Невдалеке раздались тяжелые, гулкие шаги. Лланма растерянно оглянулась. Анга выхватила из-за пояса кинжал и приготовилась к прыжку. В этот момент из-за высокого пирамидального монумента появилась массивная фигура, закованная в стальные латы. Девочка охнула и спряталась за спину охотницы.
— Вы не узнаете меня, Анга? — глухо прозвучал мужской голос. — Прошу вас ради нашего давнего знакомства — не пускайте в ход кинжал! Мой скафандр не выстоит против зуба морской змеи.
— Землянин, я думала, вы уже улетели к себе на небо, даже не попрощавшись со мной, — со вздохом облегчения сказала Анга и машинально поправила растрепавшиеся волосы.
Девочка озадаченно взглянула на Ангу: ТАК она не разговаривала ни с одним мужчиной в деревне. Не слышно было ни тени холодного, поучительного тона, который обычно всех так раздражал. А глаза как сияют… Да она же подняла внутренние веки! В таком густом и едком тумане!
— Я не решился зайти к вам в дом, — признался Корин. — Во время нашего последнего разговора вы выглядели такой сердитой…
— Я рассердилась вовсе не на вас, а на вашу нелепую идею. Ну что, нашли вы в селении желающих идти к Туманным горам?
— Нет, все до одного отказались, — расстроенно сказал землянин, — даже братья Щады, а ведь это самые смелые ребята на побережье! Все говорят одно и то же: в Город, мол, они не верят — это обычный мираж, — а что касается машин под Храмом, то это дело Хранителя. Если механизмы сломались — пусть старик сам их и чинит, в деревне и без того дел невпроворот…
Лланма с откровенной неприязнью посмотрела на землянина. Мало того, что в деревне ее осуждают как преступницу — еще и пришелец укоряет ее! Посмотрел бы лучше на себя — чудище, а не человек. Лицо грубое, словно вырубленное из камня, глаза маленькие, близко посаженные к переносице, рот узкий, словно щель. А этот нелепый железный костюм! Интересно, что Анга в нем нашла?..
Землянин тем временем подошел к зеленому обелиску, коснулся рукой его полированной поверхности и нараспев прочитал:
— «Здесь покоится Дон Орн, ученый-математик третьей степени, со всеми его родными, прошлыми, настоящими и будущими. Склони голову, прохожий, над прахом этой простой семьи и подумай о себе и о Вечности».
Он замолчал, пробегая глазами имена погребенных.
— Семьи? — недоуменно спросила Лланма. — Может быть, здесь лежат перенесенные дети этого Дона Орна?
— Нет, — уверенно сказал Корин. — Все потомки ученого тоже Орны. По вашему древнему обычаю, перенесенные дети теряют право носить фамилию родителей. Поэтому ты, девочка, зовешься просто Лланмой. Семья же Дона Орна, жившая, судя по датам погребений, тысячу лет назад, никогда не расставалась. Понимаешь — НИКОГДА!
Девочка растерянно посмотрела на Ангу, но та молча уселась на округлый валун и грустно опустила голову.
— Я никому из ваших не рассказывал об этом, даже отцу Габару, — сказал Корин, любуясь изящной фигурой охотницы — казалось, на камень на минуту присела серебристая птица. — Но через час я улетаю на станцию, и, кто знает, когда мы вновь встретимся… Знайте же, что не всегда над Майорой дул Ветер Перемен! Не всегда судьбы миллионов людей смешивались, словно в гигантском калейдоскопе, несколько раз в году! Вся эта дьявольская свистопляска началась сравнительно недавно — лет восемьсот назад, не больше. По крайней мере, последние подобные захоронения, которые мы обнаружили на вашей планете, относятся к этому периоду. Что вы на это скажете?
Лланма была потрясена. Ей казалось, что суровый, но привычный мир рушится в бездонную трещину.
— Выходит, если бы я жила в то время… то никогда бы не рассталась с Янсом?
— Да, так было бы, — ответил землянин, с состраданием глядя на девочку.
— Я пойду с вами, Корин! — решительно воскликнула Лланма. — Я знаю, вы хотите дойти до блуждающего Города, чтобы разгадать тайну Ветра Перемен, и затем остановить его. Я тоже хочу этого!
Игорь с недоумением посмотрел на хрупкую девочку:
— Ты что, умеешь читать мысли?
— Моя мать была Предсказательницей, — гордо ответила девочка. — Этот дар недавно пробудился и во мне… Анга, ты спрашивала, зачем я пришла сюда, на кладбище. Теперь ты поняла?
— Не нравится мне ваша затея, — мрачно сказала охотница. — Лланма еще совсем ребенок — разве ей по силам одолеть путь в сто лиг? А я… Если я погибну — кто будет ловить птиц и ящеров с целебным мясом? Мужчины умеют добывать крупных хищников, но кто, кроме меня, даст детям молоко радужных локров, чьи повадки знаю я одна? Вы любопытны, земляне, вы ищете ответы на сотни загадок, которые задает вам Майора. А мы с Лланмой просто на ней живем! Иди в Город сам, Игорь… вместе со своей Мартой.
Анга замолчала, очень недовольная собой. Это было глупо, нелепо, ужасно, но Корин с его вечными вопросами и непонятными идеями вызывал у нее больше, чем обычную симпатию. И все же она наотрез отказалась вчера сопровождать экспедицию землян к Городу. Игорь, конечно, добр и справедлив, и он искренне хочет помочь жителям деревни — но помочь ПО-СВОЕМУ. А на что рыбакам и охотникам тайна Скачков? Им бы побольше сушеных растений да вяленой рыбы, а еще лучше — получить в руки лучевое оружие землян, чтобы можно было без страха вступать в схватку с гигантскими прибрежными животными. Тогда никто не будет голодать, и дети не будут умирать от болезней. Все остальное — в руках богини Судьбы, и не им, слабым людям, спорить с ней…
Девочка с негодованием смерила Ангу взглядом.
— Я пойду с землянами в Город! — уверенно заявила она. — Мне уже девять лет, и я немало повидала за свою жизнь. А выносливости у меня хватит на два таких путешествия — вот увидите! В деревне мне все равно делать нечего, на меня смотрят как на преступницу…
— На два путешествия? — удивленно переспросил Корин. — Но ведь Анга мне рассказывала, что удаляться от дома могут только немногие…
— Мы, женщины, можем все, — улыбнувшись, сказала Лланма. — И мы всегда готовы прийти на помощь любимым мужчинам. Разве не так, Анга?..
* * *
Утро следующего дня выдалось хмурым и ветреным. Низкие синие облака неслись со стороны моря, осыпая землю мелким, колючим дождем. Но хуже всего был туман, серой ватой стелющийся у подножия холмов. «Похоже, первые километры пути придется пройти верхом на „Грифе“, — с огорчением подумал Корин. — Бедный глайдер!.. Это ведь не Меркурий и не Плутон — здесь, на Майоре, каждый метр дороги будет стоить огромных усилий и для людей, и для машин…»Игорь стоял на широкой террасе, нависающей над крутым обрывом с южной стороны Тенистого холма. Рядом, невысоко над землей, висел «Гриф» — каплевидный глайдер с открытой кабиной и двумя парами полукруглых крыльев. Изящная машина была изуродована подвешенными по бокам стабилизаторами провремени, а на корме черным горбом вздувался кожух блока атомных батарей. «Да, многовато навесили на ослика, — подумал Корин. — Но что поделаешь?..»
Сам косморазведчик чувствовал себя очень неловко в новом скафандре — шутники на станции прозвали его «слоном». Звероподобные доспехи были плотно напичканы стальными мускулами, миниатюрным стабилизатором провремени, батареями и гидроусилителями. В выпуклый грудной панцирь была вмонтирована микроЭВМ с различными экзотическими программами — от телепатической связи с владельцем скафандра до полной автоматизации прыжков через бесчисленные майорийские трещины. И не как попало, а по самому энергетически выгодному принципу: с края расщелины на край, которым аборигены интуитивно пользуются испокон веков. Физики и инженеры станции постарались на славу — в таком «слоне» можно было рискнуть и на путешествие… Нужно только не отклоняться от маршрута, согласованного с Наблюдателями. Тяжело, правда, придется на перевале…
Рядом зашуршали камешки, скатываясь по крутому склону. Игорь обернулся и замер: помогая друг другу на особенно трудных участках, с вершины холма спускались его спутницы. Тонкие серебристые фигурки Анги и Лланмы («Все-таки пошла! — с раздражением подумал Корин. — Только детского сада мне не хватало!») издалека напоминали земных девушек. Лишь многосуставчатые гибкие руки да белые крылья смотрелись необычно. А вот Марта… Бурое продолговатое тело нью-дорианки опиралось на «сноп» мощных щупалец, усеянных присосками, а над всем этим колышущимся уродством поднималась треугольная голова с фасетчатыми изумрудными глазами. Общее впечатление — несколько ошеломляющее, как от разгуливающего по улицам Москвы кальмара. Тем не менее в прыжках через широкие трещины Марта ничуть не уступала майорийцам, а в способности стабилизировать вокруг тела провремя даже превосходила аборигенов.
Нью-дорианка первой приземлилась на террасе рядом с Кориным. Чуть задыхаясь (атмосфера планеты была не очень приятной для нее, хоть и пригодной для дыхания), Марта сказала:
— Габар не придет. И никто из охотников тоже. Час назад в деревню прибежал вестник и сообщил, что рыбаки подбили нашим биоизлучателем небольшого сплита. Сейчас его, наверное, уже отбуксировали к берегу. Представляешь, Игорь, сколько работы привалило бедным селянам?
— Не говорите глупости, Марта, — резко прервала ее Анга. Охотница подошла к глайдеру и с любопытством осмотрела его — такой машины она еще не видела. — Вялить и сушить мясо — праздник для нас! Тяжелая работа наступает, когда в голодный год приходится искать съедобные коренья в Мертвом лесу…
Корин поморщился. «Только женских свар мне не хватает! — с грустью подумал он. — Э-эх, до чего же жаль, что начальство станции так холодно восприняло идею похода в блуждающий Город! Конечно, на Майоре полным-полно других интересных мест, но… Двух-трех парней из отряда десантников мне вполне могли дать в помощь! Я бы согласился пойти даже с зелеными новичками, лишь бы это были парни… А вместо них — три женщины-инопланетянки, одна из которых почти ребенок. Это слишком!»
— Лланма, еще не поздно передумать, — обратился он к девочке, которая с сонным видом стояла на краю террасы и пристально смотрела в сторону гор. — Ну зачем тебе нужен Город?
— Это вам он ни к чему, — спокойно ответила Лланма, не поворачивая головы.
Игорь не нашелся, что ответить. Безнадежно махнув рукой, он пошел к глайдеру и на всякий случай еще раз заглянул в его багажное отделение. Так, продукты тщательно упакованы, баки с водой крепко прижаты захватами к стенкам фюзеляжа, запасные фильтры для «слона» тоже на месте. Все нормально.
— В путь! — бодро крикнул он.
Они с Мартой уселись в салон, и глайдер, повинуясь мысленному приказу Корина, плавно поплыл вниз. Майорийки от такого спуска отказались наотрез. Они расправили крылья и бесстрашно прыгнули в пропасть. В полете они уже ничем не напоминали земных женщин — казалось, в воздухе рядом с «Грифом» парили две серебристые птицы.
Внизу, у поверхности, путников немедленно поглотил густой туман.
Часть 2
ДОРОГА В ЛЕСУ
Глава 4
К концу дня путники миновали Горячую долину, расположенную между деревней и Синими холмами. Позади было тридцать километров изнуряющего пути под ослепительными лучами зеленого солнца и чуть менее жаркими — оранжевого. Зеленое светило, казалось, стояло все время в зените и только к вечеру неохотно ушло в сторону моря, а оранжевое прочертило невысокую дугу над грядой холмов и погасло за их лесистыми вершинами часа за два до наступления полной темноты. А затем дружно, как грибы после июльского дождя, высыпали крупные майорийские звезды. Марта, закинув голову, стала показывать Лланме красавец Сириус, ослепительную Вегу, голубую искру далекого Ригеля и сразу же другим, гортанным говором произносила их дорианские названия: Шеплис, Амелис, Дитарис…
Корин молча подбрасывал в небольшой костер сухие ветки и любовался причудливой игрой языков неяркого пламени. Думать он ни о чем не мог, одни и те же слова вяло двигались по кругу в его утомленном мозгу: «Наконец отдых… отдых… отдых…»
Первый свой лагерь путники разбили в уютной седловине между двух густо заросших холмов, поднимавшихся над равниной на добрые пять сотен метров, — не холмы, а маленькие горы. Большую овальную поляну со всех сторон огораживала стена высоких кустарников сао с тесно переплетенными между собой кронами. С ветвей свисали лозы с желтыми «грушами», издававшими неприятный терпкий запах. Игорь представил себе, как нелегко будет завтра пробираться через этот малоаппетитный фруктовый компот. Ну да ладно, это будет завтра. Сейчас хватало впечатлений и от «прогулки» по равнине…
Корин прикрыл глаза. Перед ним всплыла серая полупустыня, кое-где поросшая пучками игловидной травы да низким черным кустарником, — и трещины, трещины, трещины… Извилистые, с неровными, постоянно меняющими свои очертания краями, они шли сплошной чередой через каждые двадцать-тридцать метров и были почти такой же ширины. Из глубин расщелин поднимался белесый едкий газ. Он висел невысоко над землей сплошной полупрозрачной дымкой, ухудшая и без того неважную видимость. К тому же дрожащая пелена постоянно дразнила путников цветными миражами: впереди то неожиданно появлялась река с пологими зелеными берегами, то развалины городов, то грибовидные колоссы, сложенные из каменных блоков…
Только что Игорь сделал очередной прыжок — несколько мгновений полета над черной пастью пропасти. Ему, как всегда, казалось, что «слон» неверно рассчитал силу прыжка, и он явно не достанет ногой полметра до противоположного края. За доли секунды до встречи край расщелины внезапно выгнулся вперед крутой волной. Попал! Теперь бы отдохнуть, перевести дух — но нет. Женщины в два прыжка уже пересекали ровную площадку, словно им не терпелось вновь зависнуть в головокружительном полете над бездной. Вперед, за ними!.. Маленький «Гриф», скользивший рядом с хозяином на высоте полутора метров над землей, словно нетерпеливый жеребенок, выскакивал вперед: что же ты — мы отстаем! От женщин отстаем!..
Как-то Игорь все же сорвался в пропасть. Выступ на краю трещины оказался слишком хрупким и не выдержал тяжести землянина: вместе со «слоном» он весил почти полтора центнера. Плавно заваливаясь на спину, он успел только чертыхнуться — и глайдер, рванувшись, поймал его на мягкие подушки салона на глубине всего трех-четырех метров. Это было проделано очень эффектно, но, взглянув на счетчики энергорасхода, Корин перестал радоваться: его падение обошлось батареям почти в двадцать хроноватт!
Когда треть пути до холмов оказалась позади, Игорь был мокрым с головы до ног. Ему необходим был отдых, но женщины неутомимо неслись вперед, похоже, получая удовольствие от каждого нового прыжка. Марта с легкостью брала одно препятствие за другим, о майорийках и говорить не приходилось — они были в своей стихии. И лишь к полудню прыжки Лланмы стали менее упругими. Анга, заметив это, немедленно остановилась.
— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросила она, заглядывая девочке в глаза. — Голова кружится?
— Немного… — прошептала Лланма, чувствуя острую боль в висках. — Можно, я присяду?
Она почти рухнула на каменистую землю, не понимая, что с ней происходит. Все плыло перед глазами — край ближайшей трещины, встревоженные лица взрослых, волнистая линия горизонта…
— Типичный майорийский синдром, — огорченно сказала Марта. Она открыла круглый лючок на боку скафандра Корина, достала сифон с апельсиновым соком и протянула девочке.
— Я же говорил — не выдержать ребенку этой дороги, — произнес Игорь задыхающимся голосом. Рывки неутомимых мускулов «слона» доконали его: ноги дрожали, сердце бешено билось, во рту разлился сладковатый привкус крови.
Корин молча подбрасывал в небольшой костер сухие ветки и любовался причудливой игрой языков неяркого пламени. Думать он ни о чем не мог, одни и те же слова вяло двигались по кругу в его утомленном мозгу: «Наконец отдых… отдых… отдых…»
Первый свой лагерь путники разбили в уютной седловине между двух густо заросших холмов, поднимавшихся над равниной на добрые пять сотен метров, — не холмы, а маленькие горы. Большую овальную поляну со всех сторон огораживала стена высоких кустарников сао с тесно переплетенными между собой кронами. С ветвей свисали лозы с желтыми «грушами», издававшими неприятный терпкий запах. Игорь представил себе, как нелегко будет завтра пробираться через этот малоаппетитный фруктовый компот. Ну да ладно, это будет завтра. Сейчас хватало впечатлений и от «прогулки» по равнине…
Корин прикрыл глаза. Перед ним всплыла серая полупустыня, кое-где поросшая пучками игловидной травы да низким черным кустарником, — и трещины, трещины, трещины… Извилистые, с неровными, постоянно меняющими свои очертания краями, они шли сплошной чередой через каждые двадцать-тридцать метров и были почти такой же ширины. Из глубин расщелин поднимался белесый едкий газ. Он висел невысоко над землей сплошной полупрозрачной дымкой, ухудшая и без того неважную видимость. К тому же дрожащая пелена постоянно дразнила путников цветными миражами: впереди то неожиданно появлялась река с пологими зелеными берегами, то развалины городов, то грибовидные колоссы, сложенные из каменных блоков…
Только что Игорь сделал очередной прыжок — несколько мгновений полета над черной пастью пропасти. Ему, как всегда, казалось, что «слон» неверно рассчитал силу прыжка, и он явно не достанет ногой полметра до противоположного края. За доли секунды до встречи край расщелины внезапно выгнулся вперед крутой волной. Попал! Теперь бы отдохнуть, перевести дух — но нет. Женщины в два прыжка уже пересекали ровную площадку, словно им не терпелось вновь зависнуть в головокружительном полете над бездной. Вперед, за ними!.. Маленький «Гриф», скользивший рядом с хозяином на высоте полутора метров над землей, словно нетерпеливый жеребенок, выскакивал вперед: что же ты — мы отстаем! От женщин отстаем!..
Как-то Игорь все же сорвался в пропасть. Выступ на краю трещины оказался слишком хрупким и не выдержал тяжести землянина: вместе со «слоном» он весил почти полтора центнера. Плавно заваливаясь на спину, он успел только чертыхнуться — и глайдер, рванувшись, поймал его на мягкие подушки салона на глубине всего трех-четырех метров. Это было проделано очень эффектно, но, взглянув на счетчики энергорасхода, Корин перестал радоваться: его падение обошлось батареям почти в двадцать хроноватт!
Когда треть пути до холмов оказалась позади, Игорь был мокрым с головы до ног. Ему необходим был отдых, но женщины неутомимо неслись вперед, похоже, получая удовольствие от каждого нового прыжка. Марта с легкостью брала одно препятствие за другим, о майорийках и говорить не приходилось — они были в своей стихии. И лишь к полудню прыжки Лланмы стали менее упругими. Анга, заметив это, немедленно остановилась.
— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросила она, заглядывая девочке в глаза. — Голова кружится?
— Немного… — прошептала Лланма, чувствуя острую боль в висках. — Можно, я присяду?
Она почти рухнула на каменистую землю, не понимая, что с ней происходит. Все плыло перед глазами — край ближайшей трещины, встревоженные лица взрослых, волнистая линия горизонта…
— Типичный майорийский синдром, — огорченно сказала Марта. Она открыла круглый лючок на боку скафандра Корина, достала сифон с апельсиновым соком и протянула девочке.
— Я же говорил — не выдержать ребенку этой дороги, — произнес Игорь задыхающимся голосом. Рывки неутомимых мускулов «слона» доконали его: ноги дрожали, сердце бешено билось, во рту разлился сладковатый привкус крови.