Когда Роман встретил Олю, то она посмотрела на него так, словно никогда не видела.
– Что с тобой? – спросила она тревожным и приглушенным голосом.
– А что? – Роман не понимал ее.
– Что с твоими волосами?
– Не понимаю, а что с ними? – Роман потрогал свою голову.
– Посмотри в зеркало.
Роман пошел в свою комнату и посмотрел в зеркало. Да, Оля была права. С волосами у него не все было в порядке. Вообще-то они были нормальные, такого же цвета, сероватого невыразительного, как у большинства.
Но они были длинные. Очень длинные. А ведь он ходил в парикмахерскую две недели назад. Из зеркала же на Романа смотрел тип, который не стригся наверно полгода.
Тут в комнату заглянул испуганный Ваня.
– Волк! – позвал он Романа.
Вожатый даже вздрогнул. Он еще не привык к такому обращению.
Ваня зашел в комнату, и Роман увидел, что и у мальчика были такие длинные и спутанные космы, как у Маугли в детских книжках. Впрочем, это придавало мальчику даже какую-то свою прелесть. Он стал еще миловиднее. Но вряд ли это кто-нибудь поймет. А если Ваню таким увидит начальник лагеря, то им с Олей влетит по первое число! Разводить хиппи в лагере не разрешалось. Дети, конечно, за лето обрастают, как овцы на тучных лугах, но не до такой же степени.
Роман посмотрел на довольного Ваню, потом еще раз на себя в зеркале, вздохнул и полез в сумку за ножницами.
– Неужели это тоже от прививок? – вслух подумал он, когда начал стричь Ваню. – Что она нам такое вливает? А, Волчонок? Может, над нами опыты, какие ставят?
Волчонок промолчал. Он явно не был доволен, что его стригут. Ему, видимо, понравилось быть похожим на Маугли.
Оля ахнула, а остальные дети громко рассмеялись, когда увидели Никаншина и Романа. Вожатый оказался бездарным цирюльником. И он, и его жертва были похожи на два чучела из музея ужасов…
Пришлось еще раз взяться за ножницы. Только в этот раз Оле. Она кое-как подравняла то, что натворил Роман, и вожатый с Ваней вновь обрели человеческий вид. Только прически их, конечно, пострадали очень сильно.
Но только до вечера. Часов в девять Роман обнаружил, что волосы его опять начали расти со скоростью экспресса «Красная стрела».
– Что за черт? – Роман смотрел в зеркало и не верил собственным глазам.
Он испугался уже всерьез. Это не нормально, когда так растут волосы на голове. Это аномалия. Роман задумался. Ему это очень не нравилось. Это пугало и лишало уверенности. Он еще раз подошел к зеркалу. Пожалуй, и на лице слишком сильно выросла щетина, а ведь он брился утром и мог ходить без особых неудобств даже по два дня, если не было времени. Роман снял с себя рубашку, и ругательство замерло на его устах, не успев даже вырваться.
На груди у молодого человека курчавились роскошные густые волосы. Роман даже подумал, что сейчас на нем шикарно смотрелся бы здоровый золотой крест. Но эта глупая мысль тут же сменилась суеверным ужасом. Что с ним в конце то концов происходит? Какого дьявола он вдруг стал превращаться в волосатую обезьяну? Конечно, у него и раньше были густые волосы на голове, немного на ногах. Но грудь у него была всегда голая. Два-три жалких волоска, не более…
И тут Роман вспомнил про Ваню Никаншина. Про Волчонка. Он ведь тоже обрастает, как и Роман. Значит, это с ними обоими происходит такая штука. Надо позвать его и осмотреть. Если мальчик тоже зарастает волосами, то, значит, они где-то или облучились, или случилась еще какая-нибудь дрянь.
Роман быстро надел рубашку, застегнул пуговицы и выбежал из комнаты.
– Где Ваня Никаншин? – спросил он одного мальчика, который первым попался ему на глаза.
Это был Максимка. Как раз тот мальчик, за которого вступился Волчонок.
– Он был на футбольном поле совсем недавно, – сказал он. – А когда мы в поход пойдем с ночевкой?
Этот вопрос задают, наверно, дети во всех лагерях мира. Но Роману некогда было отвечать на него. Он побежал к футбольному полю. Волчонок и впрямь был там. Он смотрел на игру ребят из первого и второго отрядов. Вожатый уже издалека увидел, что мальчик опять похож на сбежавшего из дома хиппи.
– Ваня! – крикнул он, не подходя близко к играющим и стараясь оставаться в тени деревьев.
Волчонок оглянулся, увидел Романа и радостно заулыбался. Он сидел на корточках и вдруг разогнулся как пружина и через секунду оказался рядом с Романом. Словно и не было между ним десяти метров.
– У меня опять длинные волосы, Волк, – сообщил он.
Роман даже не стал никуда уходить, а тут же на месте задрал мальчику футболку и стал внимательно рассматривать его живот и спину. С Ваней было все в порядке. И хотя в уже наступивших сумерках разглядеть что-либо было не легко, Роман не увидел на теле мальчика ни одного волоска. Для большей убедительности он даже ощупал его кожу рукой. Ничего не было. Но голова Никаншина снова была как у девочки. Только очень лохматая. Роман поднял мальчика на руки и стал на него смотреть. Что-то в его лице ему показалось странным. Вожатый вышел из тени деревьев, где он стоял, и чуть не упал. Сначала ему показалось, что это просто тени играют на лице мальчика, но теперь он явственно увидел, что на верхней губе Никаншина стали пробиваться усы. Даже не усы. Усики. Такие часто бывают у подростков и женщин. Чуть темнеют и делают мальчика похожим на ребенка из первобытного века, как их рисуют художники в учебниках истории.
А Ваня выглядел как никогда счастливым. Глаза его блестели, на лице сияла довольная улыбка. Видно было, что ему хочется одного – играть и озорничать.
Но Роман не разделял настроения мальчика. Он был в полном недоумении оттого, что происходит. Он ничего не понимал. Он был напуган.
– Сегодня ты будешь спать в моей комнате, – сказал он Ване.
У него стояла еще одна незанятая кровать, и Ваня уже однажды имел честь спать на ней. Теперь он несказанно обрадовался, когда услыхал, что ему еще раз предстоит это удовольствие.
Они постарались пробраться в отряд незаметно, после чего Роман втолкнул мальчика в свою комнату и запер за ним дверь на ключ.
– Подожди меня немного, – сказал он. – Я сейчас приду. Проверю, как остальные спят, и приду.
Он встретил Олю, и девушка посмотрела на него в этот раз с укоризной.
– Рома, что за фокусы? Почему ты опять волосатый?
– Я стал рокером, – ответил Роман и поспешил скрыться в одной из палат, предварительно проверив, выключен ли свет.
– Совсем не смешно! – догнал его Олин крик.
– Мне тоже не смешно. Совсем не смешно. – Роман уже начал впадать в панику. – Завтра же к врачу! До завтрака. А впрочем, почему завтра? Сегодня! Сейчас!
И он побежал в медпункт. Но Анны Васильевны не было на месте. Молоденькая медсестра сказала, что она отправилась в город за лекарствами. Завтра детям нужно будет делать прививки от желтухи. Кто-то в лагере заболел этой опасной болезнью. Роману чуть не стало плохо, когда он услыхал про прививки.
Пришлось вернуться в отряд ни с чем.
Ваня уже спал. Или делал вид, что спал. Он лежал на постели в одежде. Видимо пока ждал Романа, заснул и не успел раздеться. В другой раз Роман обязательно его раздел бы, но сейчас он слишком был занят тревожными мыслями. «Что же такое с ним происходит?» – задавал он себе вопрос и не находил на него ответа.
Волчонок издал звук, похожий на жалобное щенячье поскуливание. Роман посмотрел в его сторону и похолодел.
Мальчик сидел на кровати и смотрел в окно. Роман всегда, если только не было очень холодно, оставлял его открытым. Ваня смотрел в окно и тихонько поскуливал. Глаза его были широко открыты и… Роман сначала даже не сообразил, что с ними такое, но они горели. Светились ярким желтым светом. Роману стало страшно. Он вообще уже ничего не понимал. Но потом вздохнул с облегчением, потому что подумал, что это просто луна отражается в глазах мальчика. Она очень часто заглядывала в окно его комнаты. А сейчас, вспомнил Роман, как раз было полнолуние. Луна смотрит в его окно, освещает кровать, на которой сидит Ваня и отражается в его глазах.
Не закрывая глаз, Ваня встал с кровати и сделал один шаг к окну.
– Эй, – всполошился Роман. – Что за шутки? Ты это куда собрался?
Ваня не ответил. Он даже не обратил на Романа внимания, а прямехонько направился к окну. Роман вскочил с постели и подбежал к мальчику, чтобы остановить его и выяснить, что с ним такое происходит. Он схватил Ваню за плечи и остановил его.
– Ваня, Волчонок, что ты делаешь? Это что, игра такая, да?
И, конечно, не получил никакого ответа. Мальчик стал вырываться из его рук и заскулил еще громче.
Вожатый почувствовал, что у него начинает кружиться голова, и с трудом удерживал мальчика. Глаза у того стали гореть еще ярче, и Роман подумал о том, что ведь теперь он закрывает луну собой, и она больше не может отражаться в Ваниных глазах. Почему же они тогда светятся?
Ваня внезапно перестал сопротивляться, и Роман, совершенно ошарашенный последним своим открытием, ослабил хватку. Непроизвольно вожатый посмотрел на зеркало, оно висело на двери, и увидел такое, от чего у него самого зашевелились на голове его длинные волосы. Он разом выпустил из рук ребенка, и тот словно только этого и ждал, моментально вырвался и стал вылезать в окно. Роман не стал его задерживать. Он смотрел в зеркало.
ЕГО ГЛАЗА ТОЖЕ ГОРЕЛИ.
ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ ПРОИСХОДИТ? ГОСПОДИ!!!
Сердце в груди билось так, что, казалось, сейчас разорвется, не выдержав таких испытаний.
Роман с трудом, но начал понимать, что они с Ваней стали жертвами какой-то мистификации. Вот только непонятно какой. И в мистику он не особенно верил. Но его глаза? Вот они горят в зеркале словно лампочки! И у мальчика они тоже горели. Он видел это собственными глазами.
А где кстати мальчик? Где Ваня? Волчонок Ваня.
В первую очередь Роман был воспитателем детей, и Вани в том числе, и несет за него ответственность. За его жизнь. Он рванул к окну и…
…и увидел луну.
Огромную и круглую.
ПОЛНОЛУНИЕ.
Роман сразу забыл обо всем на свете. О Ване, о детях, о лагере, об Оле, обо всем.
Даже о том, что он человек.
Луна звала за собой. Она говорила, что он должен идти туда, куда прикажет она. А она звала его в лес. В чащу деревьев, на мягкую траву, к теплой земле.
В жилах забурлила кровь. Она заставила Романа вслед за Ваней вылезти в окно и побежать, нет, не побежать, полететь к лесу. Полететь, не касаясь земли.
Как это здорово! Как это приятно!
Роман бежал по лесу и не мог надышаться его чистым воздухом, наполненным самыми невероятными, никогда не знаемыми им запахами. Они кружили голову и заставляли петь.
Роман остановился и от наслаждения даже захлебнулся и упал на землю, потом поднял голову, к небу, в котором плавала луна, и завыл. Громко и протяжно. Больше его ничего не интересовало.
Выть. Разве может быть на свете что-нибудь приятнее этого?
Роман выл.
И ЭТО БЫЛ УЖЕ НЕ РОМАН.
Вой его был слышен на всю округу. Не один человек в «Буревестнике» проснулся, услышав этот пронизывающий душу вой.
* * *
Когда наступило утро, лес наполнился солнечным светом и стал прозрачным, как паутина, которая летала в чистом утреннем небе. Он ожил и запел птичьими голосами, шелестом листвы и журчанием ручья.
В том месте, где ручей был тих и почти неслышен, отдыхал волк. Большой красивый волк. Шкура его лоснилась и блестела от тех редких солнечных лучей, которые обманывали листья и все-таки пробивались к земле, чтобы побаловаться с травинками и сверкнуть на водяной глади ручья. Волк спал. Он был сыт. Не прошло и часа, как он задрал, наверно, единственного на вес лес зайца и теперь с наслаждением переваривал его в своем луженом желудке.
Рядом затрещали кусты. Волк резко вскочил на лапы и стал принюхиваться. Глазам он не верил. Тем более, что в них затанцевало солнце. Волк громко фыркнул. Навстречу ему из зарослей папоротника выкатился серый пушистый комок.
Это был волчонок. Не сосунок. Нет, пожалуй, двух или трехмесячный щенок. Увидев волка, он радостно взвизгнул и помчался к нему. Тот даже отпрянул от такой наглости. Но волчонка это не остановило. Он бросился волку прямо под передние лапы, затем, оказавшись под брюхом хищника, сел на задние лапы, поднял мордочку вверх и стал принюхиваться. Волк тоже внимательно и сосредоточенно внюхался в невесть откуда взявшегося малыша. Видимо, они друг другу понравились. Волк лизнул волчонка в нос, а затем облизал ему всю мордочку, а тот прижался к серому брату и задрожал от охватившего его возбуждения. Прикосновение к взрослому волку было для него наивысшим блаженством. Он заскулил и завизжал, когда волк перевернул его своей огромной лапой на спину и стал катать по земле.
Так они играли, наверно, часа три. Волчонок делал, что хотел. Он наскакивал на волка, как на добычу, кусал его и рвал зубами. Волк все сносил с поразительным терпением. Ни разу он не рыкнул на волчонка и не щелкнул на него зубами. Игра с детенышем ему тоже доставляла огромную радость.
А когда наступила ночь и волчонок, утомившийся прожитым днем и играми, заснул, волк отправился на охоту. В этот раз он побежал не в лес. Он побежал к полю, которое расстилалось прямо у опушки. Он бежал по неровной и жесткой земле, и его нос шевелился и дрожал от обилия запахов. Он бежал тихо и легко. Никто из ночных грызунов не слышал, когда он нападал на их норки, разрывал их могучими лапами, вытаскивал наружу и раздирал острыми, как бритва, клыками.
К утру, волк был сыт. Теперь он бежал медленно и грузно. Но это только потому, что чувствовал себя в полной безопасности. Если вдруг он почувствует приближение беды, то вся его грузность и лень моментально слетят с него, и волк побежит с той же легкостью, что и прежде.
Волк прибежал к месту, где он оставил волчонка, и прилег отдохнуть. Но спать ему пришлось недолго. Как только наступило утро, его без всякого милосердия разбудил волчонок, вцепившись ему в ухо. Он скулил, потому что был голоден. Волк толкнул его носом в кусты, а потом отрыгнул перед ним несколько совершенно свежих кусочков мяса. Волчонок с жадным урчанием бросился на еду. Волк смотрел на него и щурил от удовольствия глаза. Ему нравилось смотреть, как он ест. Волк зевнул и снова погрузился в сон. И снова ему не пришлось спать. Его опять разбудил волчонок. Буквально вытащил из сна. Он хотел играть. И волку снова пришлось терпеть от него все шалости и забавы.
Ночью снова охота. Только в этот раз волк не побежал на поле. Он знал, что его обитатели уже напуганы его присутствием в прошлую ночь, и теперь их будет поймать уже не так легко. Он побежал дальше. Он бежал всю ночь. Он забежал очень далеко. Три раза на его пути попадались подлески, но он пробегал мимо них. Они его не интересовали. Наконец он нашел то, что ему надо. Это был сарай. Очень старый сарай. Но в нем кто-то жил. И этот кто-то очень вкусно пахнул.
В сарае жили несколько овец и один баран. Они даже не услыхали, как волк забрался внутрь, сломав две гнилые доски, тихо задрал одну овцу, затем закинул ее на спину и побежал обратно. После него не осталось даже кровавого следа.
Утром волк был уже в своем логове и потчевал волчонка свежим мясом. Тот был уже в том возрасте, когда волчата едят не только отрыгнутую пищу.
И опять они целый день играли, А ночью волк не побежал на охоту. Мяса еще было вдоволь. Он остался с волчонком, чтобы охранять его. На следующий день волчонок снова захотел поиграть, но волка растормошить не сумел. Тот спал слишком крепко. Поэтому волчонок немного поскулил от скуки, а потом отправился на прогулку в лес.
Перед ним открылся огромный и фантастический мир. Он был полон загадок и чудес. Яркий и красивый.
Волчонок не знал, что он единственный на свете волчонок, который видит мир в цветных красках. Но он видел. Видел все краски, которые существуют в природе, Солнце светило сквозь листву деревьев, сквозь паутину, которая летала в пьянящем воздухе, сквозь золотую пыль, что поднималась от цветов, и поливало волчонка своим светом. Но он не щурился и не прятался от солнца в тень. Он купался в его лучах и думал, что сладкие запахи, которые витают вокруг, дарит именно оно. Солнце. Впрочем, волчонок не знал, как оно называется.
Он гулял по лесу. Бегал за бабочками, встретился с мышонком и убежал от него, потому что испугался, Когда набрался храбрости и вернулся, то мышонка уже не было. Но зато от него остались следы. Волчонок впервые в жизни обнаружил, как это здорово – идти по чьим-то следам. Как это увлекательно и даже страшно…
Волчонку казалось, что он уже выследил мышонка и вот-вот его схватит, но тут его самого кто-то схватил за шиворот, и волчонок полетел. Лес вдруг стал размытым и невидимым. Он тоже летел мимо. Сначала волчонок испугался, но потом ему даже понравилось летать. Только ветер свистит в ушах. Надо их покрепче прижать к голове, а то ветер залетит внутрь и будет очень неприятно… Кто же все-таки его заставляет летать? Ах, так это же большой волк! Волк-отец. Или Волк-старший брат?..
А куда это они прибежали? Зачем волк его толкает в какую-то дырку? Там же темно! И пахнет неприятно. Нет, лучше назад, к солнышку. Там так здорово!
Уу-ух!
Это волк все-таки затолкал волчонка под корягу, затем куда-то сбегал и принес что-то в зубах. Нет, это не еда. Пахнет очень неприятно. Что же это такое? Волчонок снова бродил перед корягой, и волку снова пришлось его прятать. Он затолкал волчонка и притаился рядом. Он чуял опасность. Волчонок понял, наконец, что это уже не игра, и ему стало страшно. Он прижался к горячему боку волка и мелко задрожал.
* * *
По лесу шли двое милиционеров. С одним из них на длинном поводке выискивала и вынюхивала следы овчарка. Она только что потеряла следы, которые вели из лагеря, и ей было очень стыдно перед своим хозяином. Поэтому она виновато виляла хвостом и скулила.
– Не оправдывайся, – строго сказал ей хозяин. – Ну-ка ищи, давай! Ищи! След, Айва, след!
Айва и так старалась найти след, но не могла.
– Может, мы перепутали? – спросил хозяина Айвы другой милиционер.
– Кто знает…
– Еще немного побродим, потом вернемся в лагерь и начнем сначала.
Они пошли дальше и вскоре облегченно вздохнули. Айва нашла след и радостно бросилась вперед. Повод в одну секунду натянулся, словно струна, и милиционеры побежали за собакой, на бегу придерживая на головах фуражки.
Метров через сто собака остановилась и закружилась на месте. Она тщательно внюхивалась в следы и опять начала жалобно поскуливать.
– Что это с ней сегодня такое? – удивился хозяин.
Внезапно Айва фыркнула, затем отпрянула назад, словно ей в нос всыпали щепоть нюхательного табака, прижалась к земле, и в глазах у нее появился страх.
– След, Айва, след!
Айва посмотрела на хозяина жалобно и беспомощно, затем подняла к нему голову и завыла. От ужаса она вся дрожала и жалась к людям.
– Ничего не понимаю, – недоумевал хозяин.
Собака продолжала выть. Это действовало на нервы. Хозяин собаки начал ее успокаивать, но Айва волновалась еще сильней, и вой ее становился еще более жалобным. Наконец она словно не выдержала чего-то, сорвалась с места и кинулась прочь от того пятачка, на котором они находились…
Это случилось на пятый день после того, как из детского оздоровительного лагеря «Буревестник» пропали сразу два человека – ребенок и вожатый. Начальник лагеря поднял тревогу только на третий день. Он все надеялся, что вожатый и мальчик найдутся. Скорее всего, полагал он, Никаншин сбежал из лагеря, а Роман отправился на его поиски. Но время шло, и от вожатого не поступало никаких вестей, Пришлось обратиться в милицию. Органы отнеслись к заявлению начальника лагеря без особого рвения и поисковую собаку выслали из города только на пятый день. Но и она ничего не нашла. Второй раз за это лето лагерь погрузился в тревожное оцепенение. Как и в случае с волком было объявлено чрезвычайное положение. А в редких волосах начальника лагеря появились еще несколько седых прядей.
* * *
Ночью пошел дождь. Волк и волчонок затаились под своей корягой и не высовывали наружу носа. Но дождь оказался летним и недолгим. Он быстро кончился, и волк, осторожно отодвинув задремавшего под стук капель волчонка, вышел из своего логова. Он отряхнулся от воды, что обрушилась на него с дерева, о которое зверь вздумал потереться, затем стал вслушиваться в тишину леса. До него не доходило ни звука, Но волк все равно продолжал вслушиваться. Наконец он что-то услышал и побежал в сторону, где находился лагерь. С невероятной легкостью перемахнул через забор и оказался на вражеской территории. Он снова остановился и стал слушать и нюхать. Серая темная шкура хищника прекрасно сливалась с темнотой ночи, и волка не видело ни одно живое существо в лагере. Ни вожатые, которые расходились по своим отрядам после веселых вечеринок у девочек, ни пьяный качающийся сторож, ни даже сидящий на цепи Полкан – злой и свирепый пес, которого боялись все мальчишки и девчонки, потому что его нельзя было ничем задобрить. Зато волк прекрасно все видел и слышал. Он подкрался к столовой и долго изучал запахи, которые шли оттуда, затем резко повернулся и побежал прочь из лагеря. Но и теперь его путь не лежал в лес. Волк бежал в другую сторону. Он бежал долго и ни разу никуда не свернул и не остановился, словно прекрасно знал дорогу. Вскоре он оказался у небольшой деревушки. Лениво лаяли псы и пели кузнечики.
Волк медленно шел по главной деревенской улице. Его глаза горели и были полны любопытства. Вот он заметил в воротах одного дома слишком притягательный лаз, ведущий во двор. Волк нырнул в лаз и встряхнулся на дощатом полу. Загремели по доскам волчьи лапы. Из низкой будки выскочил пес и замер на месте. Увидев желтые глаза зверя, он оцепенел. Когда волк сделал по направлению к нему один шаг, пес жалобно заскулил и попытался спрятаться обратно в будку. Но волк рванул вперед и схватил его за загривок.
Ночь огласилась жалобным визгом. Пес визжал и даже не пытался вырваться из пасти волка. Страх парализовал его силы.
Когда разбуженный хозяин дома вышел, чтобы узнать, почему так волнуется его собака, то пса своего он не нашел. От будки тянулся лишь кусок веревки, срезанный словно бритвой.
А собаку волк с весельем и без всякой жалости задрал в ближайшем овраге. В ужасе молчали деревенские собаки, слыша предсмертные вопли несчастной жертвы, которая расплачивалась за свою дружбу с человеком.
Есть ее волк не стал. Только насладился ее поверженным видом и запахом крови, предавшего свободу, родственника. Затем он спел над ней свою победную песню, да так, что местным собакам стало плохо, и побежал назад к волчонку. Следом за ним, словно охраняя, бежала луна. Несколько раз волк оглядывался на нее и грозно рычал. Почему-то в эту ночь он был ею недоволен.
* * *
Роман проснулся, когда большая тяжелая и холодная капля упала на его лицо. Он открыл глаза и обомлел. Он лежал на земле, в лесу. Совершенно голый. Он скосил глаза. Одежда лежала рядом. Майка, трусы, брюки. Роман инстинктивно протянул к ним руку и судорожно начал одеваться. Он так и не мог понять, как здесь очутился, что делает и почему в таком виде. В голове вихрем проносились мысли. Кажется, воспоминания о сне… Какой-то бред… Даже не бред, чертовщина…
Роман посмотрел на руку. Она вся была в засохшей крови. Неужели он опять где-то поранился? Но боли не было. Непонятно. Роман нагнулся, чтобы взять брюки, поднял их и увидел, что под ними лежит еще что-то. Тоже одежда. Но это не его одежда! Не сразу, но до Романа дошло, что это детская одежда. И тоже майка, вернее футболка, шорты. Трусики.
Роман вздрогнул и вспомнил, чья это одежда. Поднял взгляд.
Увидел корягу, а под ней яму.
В яме спал Ваня Никаншин. Он тоже был голый. Лежит, свернувшись калачиком, и сопит носом. Синий от холода. Дрожит, но не просыпается. Роман бессознательно отметил, что теперь волосы у него совершенно нормальные.
И тут он ясно и четко вспомнил все свои сны.
ЗАТЕМ ОН НАЧАЛ МЕДЛЕННО, НО С УЖАСОМ ПОНИМАТЬ, ЧТО ВСЕ ЭТО БЫЛО НЕ ВО СНЕ.
Роман упал на траву и схватился за голову обеими руками. Он даже не понимал, что сейчас чувствует, сделав такое открытие. В мозгу крутилось одно единственное слово. Слово, которое не иначе как с фантастикой или мистикой он не связывал.
ОБОРОТЕНЬ.
Он оборотень! Человек-волк!
И Ваня Никаншин тоже.
ВОЛЧОНОК.
О, боже! Этого не может быть, потому что этого не должно быть!
НО ЭТО БЫЛО.
Ужас, удивление и, конечно неверие в то, что происходит.
Роман вдруг вспомнил вкус свежей горячей крови только что задранной овцы и облизнулся. Это воспоминание на мгновение успокоило его.
Тут проснулся мальчик и с удивлением уставился на Романа. В его глазах бывший вожатый, а ныне оборотень, не увидел ни страха, ни удивления. Глаза мальчика блестели от радости и восторга. Роман понял, что ему все известно.
– Ты помнишь, что было? – все-таки на всякий случай спросил он Ваню.
– Да.
Роман задохнулся.
– Что ты помнишь?
– Все. Это был не сон, да? Скажи, Волк, это ведь был не сон? Ведь если бы это был сон, то мы бы были не здесь и не вдвоем, да? Значит, это было на самом деле? Ты и я. Мы теперь волки? На самом деле, а не понарошку? Роман, а мы еще будем снова ими? Правда, ведь было здорово? Как мы играли!
Этот фонтан вопросов и восклицаний совершенно сбил Романа с толку. Он не знал, что теперь должен делать. Куда идти? С кем говорить про это? И что делать дальше?
А Ваня, не переставая болтать, уже оделся и стоял рядом.
– Куда мы теперь пойдем? В лагерь? – спросил он.
– Мы пойдем в лагерь, – мрачно ответил Роман. – Только не сейчас. Надо дождаться темноты.
– Правильно, Волк, – согласился мальчик. – Нас не было много дней. Там, наверно, все на ушах стоят. А здорово ты ту собаку прогнал! Как он завыла, как завизжала! А эти менты за ней!