Страница:
Но тут один из стоявших посреди Палладиума с пальмовой ветвью в руке сказал: "Разрешите, прошу вас, следующую загадку. Как человек, раз он создан по образу Божьему, может стать образом дьявола? Я знаю, что ангелы небес - это образы Божьи, а духи ада - образы дьявола, и эти два образа противоположны, будучи образами мудрости и безумия. Объясните же мне, как мог человек, созданный по образу Божьему, уйти от света дня в такую ночь, что он отрицает существование Бога и вечную жизнь?"
Учителя отвечали по очереди: сначала Пифагорейцы, затем последователи Сократа, затем остальные. Среди них был один последователь Платона, которому выпало говорить последним. Его мнение одержало верх и состояло в следующем. "Люди, жившие в век Сатурна, или в золотой век, знали и признавали, что они являются формами для принятия жизни от Бога, и поэтому мудрость была написана на их душах и сердцах, так что они видели истину в свете истины, и через истины они постигали добро по удовольствию любви к нему. Но в последующие века человечество отошло от признания того, что все истины мудрости, а следовательно, и все виды добра любви, которые у них есть, непрерывно втекают в них от Бога; поэтому люди перестали быть жилищами Бога, и не говорили уже больше с Богом, и не входили в общества ангелов. Ибо внутреннее их умов, ранее обращенное Богом вверх, к Богу, все больше и больше отклонялось от должного направления вовне, в мир, и через мир Богом обращалось к Богу. В конце концов их внутреннее было обращено в противоположное направление, то есть вниз, к себе. Поскольку тот, кто внутренне опрокинут, или отвернулся, не может смотреть на Бога, то люди отделились от Бога и стали образами ада, то есть дьявола.
Отсюда следует, что в древнейшие века люди сердцем и душой признавали, что все добро любви и вся истина мудрости приходят к ним от Бога, и что это добро и эта истина есть Божье в них, и поэтому они являются только вместилищами жизни от Бога; потому-то они и назывались образами Божьими, сынами Божьими и Богом рожденными. Но в последующие века люди признавали это уже не сердцем и душой, а лишь посредством какой-либо веры по убеждению, затем исторической веры, и наконец, только на словах. Признание же такого рода истин только на словах - это не признание, а отрицание их в сердце.
Из всего этого становится понятно, какова теперь мудрость среди Христиан на земле. Хоть им и дано от Бога письменное откровение, тем не менее, они даже не знают, в чем различие между человеком и животным. Оттого многие люди думают, что, раз человек живет после смерти, то и животные тоже; или, раз животные не живут после смерти, то и человек тоже не может жить. Не кажется ли вам, что наш духовный свет, который озаряет наш умственный взор, у них превратился в густую тьму, а их природный свет, дающий свет лишь зрению тела, стал для них ослепительным?"
После этой речи все собравшиеся обернулись к двум новоприбывшим и поблагодарили их за то, что они пришли и принесли известия; их попросили также передать своим собратьям то, что они слышали здесь. Новоприбывшие ответили, что они убедят своих людей в этой истине, что насколько они приписывают все добро милосердия и всю истину веры Господу, а не себе, настолько они являются людьми, и становятся ангелами небес.
693. Второй опыт.
Несколько недель спустя я услышал с небес голос, возвестивший: "На Парнасе состоится еще одно собрание; пойдем, мы укажем тебе дорогу". Я двинулся в путь, и подойдя ближе, обнаружил, что на Геликоне стоит человек с трубой в руках, который объявляет и созывает собрание. Затем я увидел, как и раньше, людей, сходившихся из города Афин и его окрестностей, а среди них - трех новоприбывших из мира. Эти трое все были Христиане, один - священник, другой - государственный деятель, третий - философ. Окружающие развлекали их беседами на разные темы, в особенности о мудрецах древности, коих они называли по именам. Прибывшие спрашивали, можно ли будет увидеть их. Им сказали, что можно будет не только увидеть их, но и представиться им, поскольку к ним можно запросто обратиться.
Они спросили о Демосфене87, Диогене и Эпикуре88, но в ответ им было сказано: "Демосфен живет не здесь, а вместе с Платоном. Диоген со своей школой живет у подножия Геликона, поскольку он не считается с мирскими делами и размышляет только о небесном. Эпикур живет на западной окраине и не бывает у нас, по той причине, что мы делаем различие между добрыми и злыми склонностями; мы настоятельно утверждаем, что добрые склонности сопровождают мудрость, а злые склонности противоположны мудрости".
Когда они взошли на Парнасский холм, стража принесла им в хрустальных кубках воды из источника, который находился на нем, сказав: "Вот вода из того источника, о котором в мифах древних писателей говорится, что он был выбит копытом коня Пегаса и позже посвящен Девяти Девам89. Под крылатым конем Пегасом древние понимали разумение истин, от которого приходит мудрость. Копыта его означали жизненный опыт, порождающий природную разумность, а Девять Дев - всякого рода знания и ученость. Эти рассказы нынче называют мифами, однако это были соответствия, которыми изъяснялись древнейшие люди".
"Не удивляйтесь. - Сказали троим новоприбывшим их спутники. Стражникам было велено рассказывать все это. Мы понимаем питье воды из этого источника, как наставление в истинах, а при помощи истин - в различных видах добра, и обретение, таким образом, мудрости".
Затем они вошли в Палладиум вместе с тремя новоприбывшими из мира: священником, государственным деятелем и философом. При этом те, что сидели за столами, увенчанные лаврами, спросили: "Что нового на земле?"
"Новости такие. - Ответили они. - Один человек заявляет, будто он говорит с ангелами, и будто его зрение открыто в духовный мир настолько же, насколько и в природный. Он рассказывает очень много нового из духовного мира, в том числе следующее. Человек живет поле смерти человеком, так же, как он жил прежде в мире. Он видит, слышит и разговаривает, как прежде в мире. Он одевается и носит украшения, как прежде в мире. Он ощущает голод и жажду, ест и пьет, точно так же, как и раньше, наслаждается прелестями супружества, ложится спать и просыпается. Там есть земли и озера, горы и холмы, равнины и долины, источники и реки, сады и леса, а также дворцы и дома, города и деревни, совсем как в природном мире. Там есть писания и книги, есть общественные должности и предпринимательство, драгоценные камни, золото и серебро. Одним словом, все, что есть на земле, бывает и на небесах, но в бесконечно большем совершенстве. Единственная разница в том, что у всего в духовном мире духовное происхождение, так что все там духовно, поскольку происходит от тамошнего солнца, которое есть чистая любовь. В природном же мире у всего природное происхождение, и все в нем природно и материально, поскольку происходит от солнца этого мира, которое есть чистый огонь. Иными словами, человек после смерти - это человек во всей полноте, причем более совершенный, чем прежде в мире. Ибо там у него материальное тело, а в духовном мире - духовное тело".
Когда они закончили говорить, античные мудрецы спросили, что об этом думают люди на земле. Те трое отвечали: "Мы знаем, что это верно, потому что мы здесь, и уже видели и испытали все сами. Но мы сейчас расскажем вам, что говорили и какие суждения приводили люди на земле".
Затем священник сказал: "Такие как я, из духовенства, услышав об этом, сначала назвали все это видениями, а потом выдумками; затем они говорили, что этот человек видел призраков. В конце концов они зашли в тупик и сказали: "Верьте ему, если хотите. Мы всегда учили, что человек после смерти не будет иметь тела до дня Последнего Суда"".
"Неужели среди них не было умных людей, - спросили мудрецы, - которые могли бы доказать им это и убедить их в той истине, что человек продолжает жить после смерти?"
Священник ответил, что были некоторые, которые это доказывали, но так и не смогли убедить их. "Доказывавшие утверждали, - сказал он, - что думать, будто человек не живет до Последнего Суда как человек, а все это время остается душой без тела, значит противоречить здравому смыслу. Что такое душа, и где она пребывает все это время? Лишь дуновение, или, может быть, что-то вроде ветра, носящееся в воздухе, или нечто спрятанное в центре земли? Где находится ее "где-то"90? Неужели души Адама и Евы, а также всех людей, живших после них на протяжении шести тысяч лет, или шести веков, до сих пор носятся во вселенной, или заключены в недрах земли, и ждут Последнего Суда? Что может быть мучительнее и плачевнее такого ожидания? Не следует ли сравнить их участь с долей узников в тюрьме, скованных по рукам и ногам? Если такова посмертная участь человека, не лучше ли родиться ослом, чем человеком? Кроме того, не бессмысленно ли думать, что душа может быть снова облечена в тело, если ее тело было съедено червями, крысами или рыбами? Или что какое-то новое тело может покрыть костный скелет, сожженный солнцем или рассыпавшийся в пыль? Как могут эти зловонные части трупа собраться вместе и снова соединиться с душами?" Но выслушав все эти доводы, они не давали никакого разумного ответа, а цеплялись за свою веру со словами: "Мы подчиняем наш разум вере". О том, что все будут изведены из могил в день Последнего Суда, они говорят: "Это дело всемогущества". Когда же они начинают говорить о всемогуществе и вере, рассудок вылетает в окно, и тогда, я уверяю вас, здравый смысл уже ничто, и некоторые считают его призраком. Они могут даже сказать здравому смыслу, что он сумасшедший".
Выслушав это, мудрецы Греции сказали: "Разве эти парадоксы не опровергают сами себя, как противоречия? Однако же в современном мире даже здравый смысл не может опровергнуть их. Можно ли поверить во что-либо более парадоксальное, чем в то, что говорится о Последнем Суде: будто тогда настанет конец вселенной, и звезды небесные упадут на землю, хотя она меньше звезд? Или что тела людей, как трупы, так и мумии, съеденные другими или превратившиеся в прах, воссоединятся со своими душами? Когда мы были в мире, мы верили в бессмертие человеческих душ, основываясь на выводах, которые давал нам рассудок. Мы считали, что блаженные живут в предназначенных для них местах, которые мы называли Елисейскими полями, и верили, что они того же вида и рода, что и люди, только более тонкого, поскольку они духовны".
Сказав так, они обратились ко второму новоприбывшему, который в мире был государственным деятелем. Он признался, что не верил в жизнь после смерти, и считал то, что о ней рассказывали, выдумками и сочинительством. "Когда я размышлял об этом, - сказал он, - я спрашивал себя: "Как души могут быть телами? Все, что составляет человека, лежит в могиле. Чем он будет видеть, если у него нет глаз? Чем он будет слышать, если у него нет ушей? Откуда у него возьмется рот, чтобы говорить? Если и живет нечто от человека после его смерти, то не призрак ли это? А разве призрак может есть и пить? Разве может он наслаждаться прелестями супружества? Откуда у него может быть одежда, дом, еда и прочее? Призраки - это бестелесные образы, и только кажется, что они есть, на самом же деле их нет". Вот такие, или подобные, мысли о жизни людей после смерти приходили мне на ум, когда я жил в мире. Но теперь, увидев все сам и потрогав руками, я убедился самими чувствами своими, что я человек, такой же, как в мире. И я даже не осознаю, что я живу как-то не так, как раньше, разве что мой рассудок стал более ясным. Мне не раз уже приходилось стыдиться своих прежних мыслей".
Философ рассказал о себе почти то же самое, с той лишь разницей, что он относил все новое, что слышал о жизни после смерти, к мнениям и теориям, взятым у древних и современных мыслителей.
Мудрецы были изумлены, когда услышали все это. Те, что принадлежали к школе Сократа, сказали, что из новостей, принесенных с земли, им становится понятно следующее: внутреннее умов людей мало помалу закрылось, и в мире теперь вера в ложь сияет, как истина, а безрассудное хитроумие как мудрость; свет мудрости с их времен опустился из внутренних областей мозга под нос, в рот, где он и предстает перед глазами сиянием уст, и следовательно, что ни произносится из этого источника, все кажется мудростью.
При этих словах один из новичков сказал: "Как отупели умы живущих на земле! Кабы сюда учеников Гераклита, который все оплакивал, и Демокрита, который надо всем смеялся91, вот был бы плач и хохот!"
Когда собрание закончилось, новоприбывшим с земли были вручены на память знаки отличия в виде медных пластин с начертанными на них иероглифами, которые те забрали с собой.
694. Третий опыт.
Через некоторое время я снова посмотрел в сторону города Афин, о котором я говорил в предыдущем рассказе. Я услышал оттуда какой-то необычный шум. В этом шуме слышалось нечто вроде смеха, перемешанного с негодованием, в котором была в то же время доля грусти. Однако шум от этого не становился нестройным, но был гармоничным, поскольку звуки его были не отдельными и одновременными, а заключались один в другом. В духовном мире можно различать в звуках смешение разнообразных склонностей.
Я спросил издалека: "Что происходит?" Мне ответили: "Оттуда, куда поступают новоприбывшие из Христианской части мира, пришел вестник, и говорит, что слышал там от троих людей, что они, будучи в своем мире, как и остальные, верили в полный покой ото всех трудов, который дается благословенным и блаженным после смерти. Поскольку к трудам относятся государственные должности, общественные занятия и работы, они думали, что и от них они будут освобождены. Этих троих наш посланник привел с собой, и они ждут у ворот. Из-за этого поднялся сильный шум, и после совещания решено было вести их не в Палладиум на Парнасе, как в предыдущем случае, а в большой зал, где они смогут рассказать свои новости из Христианского мира. К ним послали, чтобы пригласить их должным порядком".
Я был в духе, а расстояния у духов зависят от состояния их склонностей, и поскольку у меня было желание видеть и слышать их, я оказался рядом с ними, видел, как их привели, и слышал, что они говорили.
Старейшие и мудрейшие люди располагались по бокам зала, а остальные - в середине. Перед ними было возвышение, на которое через середину зала торжественной процессией возвели троих новоприбывших вместе с посланником. Когда наступила тишина, один из старейших приветствовал их и спросил: "Какие новости с земли?"
"У нас много новостей, - ответили они. - Будьте добры, какие именно вас интересуют?".
"Что нового на земле, - спросил старейшина, - о нашем мире и о небесах?"
Они ответили, что прибыв недавно в этот мир, они услышали, что здесь и в небесах есть государственные должности, службы, общественные занятия, предпринимательство, всевозможные науки и замечательная работа. А между тем они думали, что после переселения или перенесения из природного мира в духовный для них настанет вечный отдых от трудов. Но разве все эти занятия - не труды?
На это старейшина сказал: "Так вы понимали под вечным отдыхом от трудов вечную праздность, в которой вы будете сидеть или возлежать, вдыхая полной грудью наслаждения и наполняя уста весельем?" Трое новоприбывших тихо усмехнулись и согласились, что они ждали чего-то подобного.
"Что веселье и наслаждение, а значит, и счастье, имеют общего с праздностью? - Последовал вопрос. - Праздность приводит ум в упадок, а не развивает его, то есть омертвляет человека, а не оживляет его. Представьте себе человека, сидящего в совершенном безделье, сложа руки, опустив глаза или с отсутствующим взором, и в то же время окруженного ореолом наслаждения. Разве не охватит вялость его голову и тело, не исчезнет с его лица живое выражение, не расслабится каждый его мускул так, что в конце концов, клонясь все ниже и ниже, он упадет землю? Что делает все тело напряженным и подтянутым, если не напряжение ума? А что держит в напряжении ум, если не общественные обязанности и дела, исполняемые с удовольствием? Итак, я сообщу вам нечто новое и о небесах: там есть государственные должности, службы, высшие и низшие суды, ремесла и иная работа".
Когда трое новоприбывших услышали, что в небесах есть высшие и низшие суды, они сказали: "Почему? Разве Бог в небесах не вдохновляет и не ведет каждого, так что все знают, что справедливо и что правильно? Зачем же там нужны судьи?"
"В этом мире, - ответил старейшина, - мы учимся и узнаем, что хорошо и истинно, а также, что справедливо и честно, точно так же, как и в природном мире. Мы узнаем все это не непосредственно от Бога, а посредством других. Каждый ангел, как и каждый человек, думает истинное и делает доброе как бы сам по себе, и это не чистые истина и добро, а смешанные в зависимости от состояния ангела. Среди ангелов тоже есть простые и мудрые, и мудрым предоставляется судить, если простые по простоте своей или незнанию сомневаются в том, что справедливо, или отклоняются от этого. Однако, поскольку вы недавно в этом мире, если угодно, можно пойти вместе в наш город, и мы вам все покажем".
На этом они покинули зал, и некоторые из старейших последовали за ними. Первым делом они направились в крупную библиотеку, которая разделялась на небольшие хранилища книг по различным областям знания. Трое новоприбывших изумились, видя так много книг, и спросили: "Разве в этом мире тоже есть книги? Откуда тут пергамент и бумага, перья и чернила?"
"Как мы понимаем, - сказали в ответ старейшие, - в прежнем мире вы думали, что этот мир пуст, потому что он духовный. Вы думали так по той причине, что считали духовный мир чем-то абстрактным, а абстрактное - это ничто, как бы пустота; тем не менее, здесь обилие всевозможных вещей. Здесь все субстанциально, а не материально; субстанциальные вещи служат началом материальных. Мы все здесь духовные люди, потому что мы субстанциальны, а не материальны. Вот почему все, что есть в материальном мире, здесь присутствует в своем совершенстве; и поэтому у нас есть книги, рукописи и многое другое".
Услышав слово "субстанциальный", трое новоприбывших решили, что это правда, во-первых, потому что видели рукописные книги, а во-вторых, потому что слышали, что началом материи является субстанция. Чтобы предоставить им дополнительные доказательства, их отвели в дома переписчиков, которые занимались переписыванием сочинений мудрецов города. Они посмотрели рукописи и удивились их аккуратности и изяществу.
Вслед за этим их повели в музеи, гимназии, школы, а также в те места, где проводились литературные состязания. Одни из этих состязаний назывались играми дев Геликона, другие - играми дев Парнаса, играми дев Афин и дев Источника. Им объяснили, что называются эти игры так потому, что девами обозначают влечения к различным областям знания; каждый же разумен в зависимости от своего влечения к знаниям. Эти состязания представляли собой духовные упражнения и испытания мастерства. Затем их провели по всему городу с посещением правителей, руководителей и их служащих, которые показали им замечательные изделия ремесленников, выполненные духовно.
Когда они закончили осмотр, старейшина снова заговорил с ними о вечном отдыхе от трудов, который наступает для благословенных и блаженных после смерти. "Вечный покой - это не безделье, - сказал он, - потому что оно приводит ум, а с ним и все тело в состояние слабости, вялости, оцепенения и сонливости. Это не жизнь, а смерть, и уж никак не вечная жизнь ангелов в небесах. Поэтому вечный покой - это такой покой, который изгоняет все эти немощи и делает людей живыми, то есть нечто такое, что возвышает ум человека. Таким образом, это какая-то задача или работа, которая пробуждает, оживляет и услаждает ум. А все это зависит от цели, из-за которой и для которой работает ум. Поэтому-то и все небеса в глазах Господа выглядят как согласное соединение целей, и ангела делает ангелом та цель, которой он служит. Удовольствие служения увлекает его, подобно благоприятному течению, уносящему корабль, и дарует ему вечный мир и покой, от него происходящий. Вот что имеется в виду под вечным отдыхом от трудов. Ангел жив в той мере, в которой он посвящает свой ум служению, и это совершенно ясно из того, что глубина супружеской любви, ее сила, половая способность и удовольствия, сопровождающие ее, у каждого зависят от того, насколько он посвящает себя истинному служению".
Когда трое новоприбывших убедились в том, что вечный покой - это не праздность, а удовольствие полезной работы, вошли несколько девушек и подарили им свое рукоделие - шитье и вышивку. Прежде чем новые духи удалились, девушки спели им ангельскую песню, выражавшую их влечение к полезной работе и ее прелестям.
695. Четвертый опыт.
Сегодня большинство людей, верящих в жизнь после смерти, верят также и в то, что после смерти все их мысли будут сплошь набожность, слова молитвы, и все это вместе с выражением лица и движениями тела будет не чем иным, как прославлением Бога. Дома их поэтому будут домами богослужения или священными часовнями, а они сами все будут священниками Божьими. Но я могу со всей ответственностью заявить, что в той жизни церковные обряды занимают не больше места в умах и домах людей, чем там в мире, где есть богослужение, только они более чистые и внутренние. Между тем все, что относится к гражданским делам и научному знанию, там имеется, и притом во всем совершенстве.
Однажды я был вознесен в небеса и оказался в обществе, где жили мудрые люди, в древнее время превосходившие других ученостью, приобретенной глубоким изучением и обдумыванием полезных вопросов из области разума. Теперь они были в небесах, поскольку верили в Бога, а в настоящее время в Господа, и любили ближнего, как самих себя. Вслед за тем меня привели в собрание, проходившее у них, и спросили, откуда я. Я объяснил им, что телом я нахожусь в природном мире, а духом - у них, в духовном.
Ангелы обрадовались этому и спросили далее: "Что известно в том мире, где ты находишься телом, о влиянии92, и что под ним понимают?"
Я постарался вспомнить все, что я слышал в беседах и читал в произведениях знаменитых людей на эту тему, и ответил, что о влиянии духовного мира на природный пока ничего не известно, а известно лишь о влиянии природы на природные предметы, например, о влиянии солнечного тепла и света на живые организмы, деревья и растения, которое пробуждает их к жизни; а с другой стороны, о влиянии холода на те же организмы, приводящем к их смерти. Кроме того, известно о влиянии света на глаза, от которого происходит зрение, о влиянии звука на уши, от которого происходит слух, о влиянии запаха на ноздри, от которого происходит обоняние, и так далее.
Наряду с этим современные ученые по-разному рассуждают о влиянии души на тело и тела на душу. По этому вопросу есть три различных мнения. Одни утверждают, что имеется влияние души на тело, и такое влияние они называют случайным, поскольку телесные чувства затрагиваются от случая к случаю. Другие говорят о влиянии тела на душу, которое они называют физическим, поскольку предметы воздействуют на чувства, а через них - на душу. Мнение третьих состоит в том, что душа и тело влияют друг на друга взаимно и одновременно, и это они называют предустановленной гармонией. При этом все они считают, что то влияние, в которое они верят, существует в пределах царства природы.
Некоторые люди считают душу частицей или каплей эфира, некоторые маленьким шариком или крупицей тепла и света, а некоторые - чем-то существующим в недрах мозга. Но что бы они не подразумевали под душой, они называют это духовным, считая при этом духовное чем-то природным, но более чистым, поскольку ничего не знают о духовном мире и его влиянии на природный мир, и ограничиваются, таким образом, лишь природной областью. В ней они парят подобно орлам, взмывая вверх и бросаясь вниз. Люди, ограниченные природой, подобны жителям острова, окруженного морем, которые не знают ни о каких землях, кроме их собственной; или рыбам в реке, которым незнаком воздух над водой. Вследствие этого, когда кто-то упоминает о существовании мира, отличного от их собственного, где живут ангелы и духи, и говорит о нем, как об источнике всякого влияния на людей, а так же и внутреннего влияния на деревья, это ошеломляет их так, как будто им говорят о явлении призраков или о какой-то астрологической бессмыслице.
Если говорить не о философах, а об остальных людях в том мире, где я нахожусь телом, то они не думают и не говорят ни о каком влиянии, разве только о наполнении бокалов вином или желудка едой и питьем, или о влиянии вкуса на язык, или, может быть, о втекании воздуха в легкие, и тому подобном. Но если им рассказывают что-либо о влиянии духовного мира на природный, они говорят: "Пусть влияет, если влияет; что за удовольствие или польза от того, чтобы об этом знать?" С тем они и уходят, а когда впоследствии говорят о том, что слышали о влиянии, они играют с этим, как играют с камешками, пропуская их между пальцев.
Затем мы с ангелами беседовали о том, какое удивительное действие производит влияние духовного мира на природный. В частности, мы говорили о том, как гусеницы превращаются в бабочек, и о чудесной работе пчел и трутней, шелковичных червей и пауков; и я заметил, что люди на земле приписывают все это свету и теплу солнца, а значит, природе. Причем меня часто удивляло, что они на этом основании все больше склоняются в пользу природы, и такими убеждениями приводят свой ум в сон и смерть, становясь атеистами.
Учителя отвечали по очереди: сначала Пифагорейцы, затем последователи Сократа, затем остальные. Среди них был один последователь Платона, которому выпало говорить последним. Его мнение одержало верх и состояло в следующем. "Люди, жившие в век Сатурна, или в золотой век, знали и признавали, что они являются формами для принятия жизни от Бога, и поэтому мудрость была написана на их душах и сердцах, так что они видели истину в свете истины, и через истины они постигали добро по удовольствию любви к нему. Но в последующие века человечество отошло от признания того, что все истины мудрости, а следовательно, и все виды добра любви, которые у них есть, непрерывно втекают в них от Бога; поэтому люди перестали быть жилищами Бога, и не говорили уже больше с Богом, и не входили в общества ангелов. Ибо внутреннее их умов, ранее обращенное Богом вверх, к Богу, все больше и больше отклонялось от должного направления вовне, в мир, и через мир Богом обращалось к Богу. В конце концов их внутреннее было обращено в противоположное направление, то есть вниз, к себе. Поскольку тот, кто внутренне опрокинут, или отвернулся, не может смотреть на Бога, то люди отделились от Бога и стали образами ада, то есть дьявола.
Отсюда следует, что в древнейшие века люди сердцем и душой признавали, что все добро любви и вся истина мудрости приходят к ним от Бога, и что это добро и эта истина есть Божье в них, и поэтому они являются только вместилищами жизни от Бога; потому-то они и назывались образами Божьими, сынами Божьими и Богом рожденными. Но в последующие века люди признавали это уже не сердцем и душой, а лишь посредством какой-либо веры по убеждению, затем исторической веры, и наконец, только на словах. Признание же такого рода истин только на словах - это не признание, а отрицание их в сердце.
Из всего этого становится понятно, какова теперь мудрость среди Христиан на земле. Хоть им и дано от Бога письменное откровение, тем не менее, они даже не знают, в чем различие между человеком и животным. Оттого многие люди думают, что, раз человек живет после смерти, то и животные тоже; или, раз животные не живут после смерти, то и человек тоже не может жить. Не кажется ли вам, что наш духовный свет, который озаряет наш умственный взор, у них превратился в густую тьму, а их природный свет, дающий свет лишь зрению тела, стал для них ослепительным?"
После этой речи все собравшиеся обернулись к двум новоприбывшим и поблагодарили их за то, что они пришли и принесли известия; их попросили также передать своим собратьям то, что они слышали здесь. Новоприбывшие ответили, что они убедят своих людей в этой истине, что насколько они приписывают все добро милосердия и всю истину веры Господу, а не себе, настолько они являются людьми, и становятся ангелами небес.
693. Второй опыт.
Несколько недель спустя я услышал с небес голос, возвестивший: "На Парнасе состоится еще одно собрание; пойдем, мы укажем тебе дорогу". Я двинулся в путь, и подойдя ближе, обнаружил, что на Геликоне стоит человек с трубой в руках, который объявляет и созывает собрание. Затем я увидел, как и раньше, людей, сходившихся из города Афин и его окрестностей, а среди них - трех новоприбывших из мира. Эти трое все были Христиане, один - священник, другой - государственный деятель, третий - философ. Окружающие развлекали их беседами на разные темы, в особенности о мудрецах древности, коих они называли по именам. Прибывшие спрашивали, можно ли будет увидеть их. Им сказали, что можно будет не только увидеть их, но и представиться им, поскольку к ним можно запросто обратиться.
Они спросили о Демосфене87, Диогене и Эпикуре88, но в ответ им было сказано: "Демосфен живет не здесь, а вместе с Платоном. Диоген со своей школой живет у подножия Геликона, поскольку он не считается с мирскими делами и размышляет только о небесном. Эпикур живет на западной окраине и не бывает у нас, по той причине, что мы делаем различие между добрыми и злыми склонностями; мы настоятельно утверждаем, что добрые склонности сопровождают мудрость, а злые склонности противоположны мудрости".
Когда они взошли на Парнасский холм, стража принесла им в хрустальных кубках воды из источника, который находился на нем, сказав: "Вот вода из того источника, о котором в мифах древних писателей говорится, что он был выбит копытом коня Пегаса и позже посвящен Девяти Девам89. Под крылатым конем Пегасом древние понимали разумение истин, от которого приходит мудрость. Копыта его означали жизненный опыт, порождающий природную разумность, а Девять Дев - всякого рода знания и ученость. Эти рассказы нынче называют мифами, однако это были соответствия, которыми изъяснялись древнейшие люди".
"Не удивляйтесь. - Сказали троим новоприбывшим их спутники. Стражникам было велено рассказывать все это. Мы понимаем питье воды из этого источника, как наставление в истинах, а при помощи истин - в различных видах добра, и обретение, таким образом, мудрости".
Затем они вошли в Палладиум вместе с тремя новоприбывшими из мира: священником, государственным деятелем и философом. При этом те, что сидели за столами, увенчанные лаврами, спросили: "Что нового на земле?"
"Новости такие. - Ответили они. - Один человек заявляет, будто он говорит с ангелами, и будто его зрение открыто в духовный мир настолько же, насколько и в природный. Он рассказывает очень много нового из духовного мира, в том числе следующее. Человек живет поле смерти человеком, так же, как он жил прежде в мире. Он видит, слышит и разговаривает, как прежде в мире. Он одевается и носит украшения, как прежде в мире. Он ощущает голод и жажду, ест и пьет, точно так же, как и раньше, наслаждается прелестями супружества, ложится спать и просыпается. Там есть земли и озера, горы и холмы, равнины и долины, источники и реки, сады и леса, а также дворцы и дома, города и деревни, совсем как в природном мире. Там есть писания и книги, есть общественные должности и предпринимательство, драгоценные камни, золото и серебро. Одним словом, все, что есть на земле, бывает и на небесах, но в бесконечно большем совершенстве. Единственная разница в том, что у всего в духовном мире духовное происхождение, так что все там духовно, поскольку происходит от тамошнего солнца, которое есть чистая любовь. В природном же мире у всего природное происхождение, и все в нем природно и материально, поскольку происходит от солнца этого мира, которое есть чистый огонь. Иными словами, человек после смерти - это человек во всей полноте, причем более совершенный, чем прежде в мире. Ибо там у него материальное тело, а в духовном мире - духовное тело".
Когда они закончили говорить, античные мудрецы спросили, что об этом думают люди на земле. Те трое отвечали: "Мы знаем, что это верно, потому что мы здесь, и уже видели и испытали все сами. Но мы сейчас расскажем вам, что говорили и какие суждения приводили люди на земле".
Затем священник сказал: "Такие как я, из духовенства, услышав об этом, сначала назвали все это видениями, а потом выдумками; затем они говорили, что этот человек видел призраков. В конце концов они зашли в тупик и сказали: "Верьте ему, если хотите. Мы всегда учили, что человек после смерти не будет иметь тела до дня Последнего Суда"".
"Неужели среди них не было умных людей, - спросили мудрецы, - которые могли бы доказать им это и убедить их в той истине, что человек продолжает жить после смерти?"
Священник ответил, что были некоторые, которые это доказывали, но так и не смогли убедить их. "Доказывавшие утверждали, - сказал он, - что думать, будто человек не живет до Последнего Суда как человек, а все это время остается душой без тела, значит противоречить здравому смыслу. Что такое душа, и где она пребывает все это время? Лишь дуновение, или, может быть, что-то вроде ветра, носящееся в воздухе, или нечто спрятанное в центре земли? Где находится ее "где-то"90? Неужели души Адама и Евы, а также всех людей, живших после них на протяжении шести тысяч лет, или шести веков, до сих пор носятся во вселенной, или заключены в недрах земли, и ждут Последнего Суда? Что может быть мучительнее и плачевнее такого ожидания? Не следует ли сравнить их участь с долей узников в тюрьме, скованных по рукам и ногам? Если такова посмертная участь человека, не лучше ли родиться ослом, чем человеком? Кроме того, не бессмысленно ли думать, что душа может быть снова облечена в тело, если ее тело было съедено червями, крысами или рыбами? Или что какое-то новое тело может покрыть костный скелет, сожженный солнцем или рассыпавшийся в пыль? Как могут эти зловонные части трупа собраться вместе и снова соединиться с душами?" Но выслушав все эти доводы, они не давали никакого разумного ответа, а цеплялись за свою веру со словами: "Мы подчиняем наш разум вере". О том, что все будут изведены из могил в день Последнего Суда, они говорят: "Это дело всемогущества". Когда же они начинают говорить о всемогуществе и вере, рассудок вылетает в окно, и тогда, я уверяю вас, здравый смысл уже ничто, и некоторые считают его призраком. Они могут даже сказать здравому смыслу, что он сумасшедший".
Выслушав это, мудрецы Греции сказали: "Разве эти парадоксы не опровергают сами себя, как противоречия? Однако же в современном мире даже здравый смысл не может опровергнуть их. Можно ли поверить во что-либо более парадоксальное, чем в то, что говорится о Последнем Суде: будто тогда настанет конец вселенной, и звезды небесные упадут на землю, хотя она меньше звезд? Или что тела людей, как трупы, так и мумии, съеденные другими или превратившиеся в прах, воссоединятся со своими душами? Когда мы были в мире, мы верили в бессмертие человеческих душ, основываясь на выводах, которые давал нам рассудок. Мы считали, что блаженные живут в предназначенных для них местах, которые мы называли Елисейскими полями, и верили, что они того же вида и рода, что и люди, только более тонкого, поскольку они духовны".
Сказав так, они обратились ко второму новоприбывшему, который в мире был государственным деятелем. Он признался, что не верил в жизнь после смерти, и считал то, что о ней рассказывали, выдумками и сочинительством. "Когда я размышлял об этом, - сказал он, - я спрашивал себя: "Как души могут быть телами? Все, что составляет человека, лежит в могиле. Чем он будет видеть, если у него нет глаз? Чем он будет слышать, если у него нет ушей? Откуда у него возьмется рот, чтобы говорить? Если и живет нечто от человека после его смерти, то не призрак ли это? А разве призрак может есть и пить? Разве может он наслаждаться прелестями супружества? Откуда у него может быть одежда, дом, еда и прочее? Призраки - это бестелесные образы, и только кажется, что они есть, на самом же деле их нет". Вот такие, или подобные, мысли о жизни людей после смерти приходили мне на ум, когда я жил в мире. Но теперь, увидев все сам и потрогав руками, я убедился самими чувствами своими, что я человек, такой же, как в мире. И я даже не осознаю, что я живу как-то не так, как раньше, разве что мой рассудок стал более ясным. Мне не раз уже приходилось стыдиться своих прежних мыслей".
Философ рассказал о себе почти то же самое, с той лишь разницей, что он относил все новое, что слышал о жизни после смерти, к мнениям и теориям, взятым у древних и современных мыслителей.
Мудрецы были изумлены, когда услышали все это. Те, что принадлежали к школе Сократа, сказали, что из новостей, принесенных с земли, им становится понятно следующее: внутреннее умов людей мало помалу закрылось, и в мире теперь вера в ложь сияет, как истина, а безрассудное хитроумие как мудрость; свет мудрости с их времен опустился из внутренних областей мозга под нос, в рот, где он и предстает перед глазами сиянием уст, и следовательно, что ни произносится из этого источника, все кажется мудростью.
При этих словах один из новичков сказал: "Как отупели умы живущих на земле! Кабы сюда учеников Гераклита, который все оплакивал, и Демокрита, который надо всем смеялся91, вот был бы плач и хохот!"
Когда собрание закончилось, новоприбывшим с земли были вручены на память знаки отличия в виде медных пластин с начертанными на них иероглифами, которые те забрали с собой.
694. Третий опыт.
Через некоторое время я снова посмотрел в сторону города Афин, о котором я говорил в предыдущем рассказе. Я услышал оттуда какой-то необычный шум. В этом шуме слышалось нечто вроде смеха, перемешанного с негодованием, в котором была в то же время доля грусти. Однако шум от этого не становился нестройным, но был гармоничным, поскольку звуки его были не отдельными и одновременными, а заключались один в другом. В духовном мире можно различать в звуках смешение разнообразных склонностей.
Я спросил издалека: "Что происходит?" Мне ответили: "Оттуда, куда поступают новоприбывшие из Христианской части мира, пришел вестник, и говорит, что слышал там от троих людей, что они, будучи в своем мире, как и остальные, верили в полный покой ото всех трудов, который дается благословенным и блаженным после смерти. Поскольку к трудам относятся государственные должности, общественные занятия и работы, они думали, что и от них они будут освобождены. Этих троих наш посланник привел с собой, и они ждут у ворот. Из-за этого поднялся сильный шум, и после совещания решено было вести их не в Палладиум на Парнасе, как в предыдущем случае, а в большой зал, где они смогут рассказать свои новости из Христианского мира. К ним послали, чтобы пригласить их должным порядком".
Я был в духе, а расстояния у духов зависят от состояния их склонностей, и поскольку у меня было желание видеть и слышать их, я оказался рядом с ними, видел, как их привели, и слышал, что они говорили.
Старейшие и мудрейшие люди располагались по бокам зала, а остальные - в середине. Перед ними было возвышение, на которое через середину зала торжественной процессией возвели троих новоприбывших вместе с посланником. Когда наступила тишина, один из старейших приветствовал их и спросил: "Какие новости с земли?"
"У нас много новостей, - ответили они. - Будьте добры, какие именно вас интересуют?".
"Что нового на земле, - спросил старейшина, - о нашем мире и о небесах?"
Они ответили, что прибыв недавно в этот мир, они услышали, что здесь и в небесах есть государственные должности, службы, общественные занятия, предпринимательство, всевозможные науки и замечательная работа. А между тем они думали, что после переселения или перенесения из природного мира в духовный для них настанет вечный отдых от трудов. Но разве все эти занятия - не труды?
На это старейшина сказал: "Так вы понимали под вечным отдыхом от трудов вечную праздность, в которой вы будете сидеть или возлежать, вдыхая полной грудью наслаждения и наполняя уста весельем?" Трое новоприбывших тихо усмехнулись и согласились, что они ждали чего-то подобного.
"Что веселье и наслаждение, а значит, и счастье, имеют общего с праздностью? - Последовал вопрос. - Праздность приводит ум в упадок, а не развивает его, то есть омертвляет человека, а не оживляет его. Представьте себе человека, сидящего в совершенном безделье, сложа руки, опустив глаза или с отсутствующим взором, и в то же время окруженного ореолом наслаждения. Разве не охватит вялость его голову и тело, не исчезнет с его лица живое выражение, не расслабится каждый его мускул так, что в конце концов, клонясь все ниже и ниже, он упадет землю? Что делает все тело напряженным и подтянутым, если не напряжение ума? А что держит в напряжении ум, если не общественные обязанности и дела, исполняемые с удовольствием? Итак, я сообщу вам нечто новое и о небесах: там есть государственные должности, службы, высшие и низшие суды, ремесла и иная работа".
Когда трое новоприбывших услышали, что в небесах есть высшие и низшие суды, они сказали: "Почему? Разве Бог в небесах не вдохновляет и не ведет каждого, так что все знают, что справедливо и что правильно? Зачем же там нужны судьи?"
"В этом мире, - ответил старейшина, - мы учимся и узнаем, что хорошо и истинно, а также, что справедливо и честно, точно так же, как и в природном мире. Мы узнаем все это не непосредственно от Бога, а посредством других. Каждый ангел, как и каждый человек, думает истинное и делает доброе как бы сам по себе, и это не чистые истина и добро, а смешанные в зависимости от состояния ангела. Среди ангелов тоже есть простые и мудрые, и мудрым предоставляется судить, если простые по простоте своей или незнанию сомневаются в том, что справедливо, или отклоняются от этого. Однако, поскольку вы недавно в этом мире, если угодно, можно пойти вместе в наш город, и мы вам все покажем".
На этом они покинули зал, и некоторые из старейших последовали за ними. Первым делом они направились в крупную библиотеку, которая разделялась на небольшие хранилища книг по различным областям знания. Трое новоприбывших изумились, видя так много книг, и спросили: "Разве в этом мире тоже есть книги? Откуда тут пергамент и бумага, перья и чернила?"
"Как мы понимаем, - сказали в ответ старейшие, - в прежнем мире вы думали, что этот мир пуст, потому что он духовный. Вы думали так по той причине, что считали духовный мир чем-то абстрактным, а абстрактное - это ничто, как бы пустота; тем не менее, здесь обилие всевозможных вещей. Здесь все субстанциально, а не материально; субстанциальные вещи служат началом материальных. Мы все здесь духовные люди, потому что мы субстанциальны, а не материальны. Вот почему все, что есть в материальном мире, здесь присутствует в своем совершенстве; и поэтому у нас есть книги, рукописи и многое другое".
Услышав слово "субстанциальный", трое новоприбывших решили, что это правда, во-первых, потому что видели рукописные книги, а во-вторых, потому что слышали, что началом материи является субстанция. Чтобы предоставить им дополнительные доказательства, их отвели в дома переписчиков, которые занимались переписыванием сочинений мудрецов города. Они посмотрели рукописи и удивились их аккуратности и изяществу.
Вслед за этим их повели в музеи, гимназии, школы, а также в те места, где проводились литературные состязания. Одни из этих состязаний назывались играми дев Геликона, другие - играми дев Парнаса, играми дев Афин и дев Источника. Им объяснили, что называются эти игры так потому, что девами обозначают влечения к различным областям знания; каждый же разумен в зависимости от своего влечения к знаниям. Эти состязания представляли собой духовные упражнения и испытания мастерства. Затем их провели по всему городу с посещением правителей, руководителей и их служащих, которые показали им замечательные изделия ремесленников, выполненные духовно.
Когда они закончили осмотр, старейшина снова заговорил с ними о вечном отдыхе от трудов, который наступает для благословенных и блаженных после смерти. "Вечный покой - это не безделье, - сказал он, - потому что оно приводит ум, а с ним и все тело в состояние слабости, вялости, оцепенения и сонливости. Это не жизнь, а смерть, и уж никак не вечная жизнь ангелов в небесах. Поэтому вечный покой - это такой покой, который изгоняет все эти немощи и делает людей живыми, то есть нечто такое, что возвышает ум человека. Таким образом, это какая-то задача или работа, которая пробуждает, оживляет и услаждает ум. А все это зависит от цели, из-за которой и для которой работает ум. Поэтому-то и все небеса в глазах Господа выглядят как согласное соединение целей, и ангела делает ангелом та цель, которой он служит. Удовольствие служения увлекает его, подобно благоприятному течению, уносящему корабль, и дарует ему вечный мир и покой, от него происходящий. Вот что имеется в виду под вечным отдыхом от трудов. Ангел жив в той мере, в которой он посвящает свой ум служению, и это совершенно ясно из того, что глубина супружеской любви, ее сила, половая способность и удовольствия, сопровождающие ее, у каждого зависят от того, насколько он посвящает себя истинному служению".
Когда трое новоприбывших убедились в том, что вечный покой - это не праздность, а удовольствие полезной работы, вошли несколько девушек и подарили им свое рукоделие - шитье и вышивку. Прежде чем новые духи удалились, девушки спели им ангельскую песню, выражавшую их влечение к полезной работе и ее прелестям.
695. Четвертый опыт.
Сегодня большинство людей, верящих в жизнь после смерти, верят также и в то, что после смерти все их мысли будут сплошь набожность, слова молитвы, и все это вместе с выражением лица и движениями тела будет не чем иным, как прославлением Бога. Дома их поэтому будут домами богослужения или священными часовнями, а они сами все будут священниками Божьими. Но я могу со всей ответственностью заявить, что в той жизни церковные обряды занимают не больше места в умах и домах людей, чем там в мире, где есть богослужение, только они более чистые и внутренние. Между тем все, что относится к гражданским делам и научному знанию, там имеется, и притом во всем совершенстве.
Однажды я был вознесен в небеса и оказался в обществе, где жили мудрые люди, в древнее время превосходившие других ученостью, приобретенной глубоким изучением и обдумыванием полезных вопросов из области разума. Теперь они были в небесах, поскольку верили в Бога, а в настоящее время в Господа, и любили ближнего, как самих себя. Вслед за тем меня привели в собрание, проходившее у них, и спросили, откуда я. Я объяснил им, что телом я нахожусь в природном мире, а духом - у них, в духовном.
Ангелы обрадовались этому и спросили далее: "Что известно в том мире, где ты находишься телом, о влиянии92, и что под ним понимают?"
Я постарался вспомнить все, что я слышал в беседах и читал в произведениях знаменитых людей на эту тему, и ответил, что о влиянии духовного мира на природный пока ничего не известно, а известно лишь о влиянии природы на природные предметы, например, о влиянии солнечного тепла и света на живые организмы, деревья и растения, которое пробуждает их к жизни; а с другой стороны, о влиянии холода на те же организмы, приводящем к их смерти. Кроме того, известно о влиянии света на глаза, от которого происходит зрение, о влиянии звука на уши, от которого происходит слух, о влиянии запаха на ноздри, от которого происходит обоняние, и так далее.
Наряду с этим современные ученые по-разному рассуждают о влиянии души на тело и тела на душу. По этому вопросу есть три различных мнения. Одни утверждают, что имеется влияние души на тело, и такое влияние они называют случайным, поскольку телесные чувства затрагиваются от случая к случаю. Другие говорят о влиянии тела на душу, которое они называют физическим, поскольку предметы воздействуют на чувства, а через них - на душу. Мнение третьих состоит в том, что душа и тело влияют друг на друга взаимно и одновременно, и это они называют предустановленной гармонией. При этом все они считают, что то влияние, в которое они верят, существует в пределах царства природы.
Некоторые люди считают душу частицей или каплей эфира, некоторые маленьким шариком или крупицей тепла и света, а некоторые - чем-то существующим в недрах мозга. Но что бы они не подразумевали под душой, они называют это духовным, считая при этом духовное чем-то природным, но более чистым, поскольку ничего не знают о духовном мире и его влиянии на природный мир, и ограничиваются, таким образом, лишь природной областью. В ней они парят подобно орлам, взмывая вверх и бросаясь вниз. Люди, ограниченные природой, подобны жителям острова, окруженного морем, которые не знают ни о каких землях, кроме их собственной; или рыбам в реке, которым незнаком воздух над водой. Вследствие этого, когда кто-то упоминает о существовании мира, отличного от их собственного, где живут ангелы и духи, и говорит о нем, как об источнике всякого влияния на людей, а так же и внутреннего влияния на деревья, это ошеломляет их так, как будто им говорят о явлении призраков или о какой-то астрологической бессмыслице.
Если говорить не о философах, а об остальных людях в том мире, где я нахожусь телом, то они не думают и не говорят ни о каком влиянии, разве только о наполнении бокалов вином или желудка едой и питьем, или о влиянии вкуса на язык, или, может быть, о втекании воздуха в легкие, и тому подобном. Но если им рассказывают что-либо о влиянии духовного мира на природный, они говорят: "Пусть влияет, если влияет; что за удовольствие или польза от того, чтобы об этом знать?" С тем они и уходят, а когда впоследствии говорят о том, что слышали о влиянии, они играют с этим, как играют с камешками, пропуская их между пальцев.
Затем мы с ангелами беседовали о том, какое удивительное действие производит влияние духовного мира на природный. В частности, мы говорили о том, как гусеницы превращаются в бабочек, и о чудесной работе пчел и трутней, шелковичных червей и пауков; и я заметил, что люди на земле приписывают все это свету и теплу солнца, а значит, природе. Причем меня часто удивляло, что они на этом основании все больше склоняются в пользу природы, и такими убеждениями приводят свой ум в сон и смерть, становясь атеистами.