Свинаренко Игорь. Наши люди (Выбранные места из бесед с великими)

   - Они уезжают?
   - К сожалению, опять многие уезжают! Они думают, что... начнутся репрессии. Действительно, такое впечатление, что опять будут искать крайних. Я считаю, что многие действия Прокуратуры России - как минимум некорректны. Но методы тридцать седьмого года в России не пройдут, мы такого не позволим. Я считаю, что Россия сможет преодолеть сегодняшнее тяжелое положение.
   - С чего вдруг? Вон писатель Альфред Кох пишет, что русские сами виноваты во всех своих бедах...
   - Мы действительно сами себя уничтожали, сами себя расстреливали. Ну действительно, кто виноват? Никто, кроме нас самих... Но в чем-то я с Кохом расхожусь. Он говорит: вполне возможно, что русские исчерпали себя как нация. Я как раз так не считаю. Русские - молодая нация! А молодости всегда это свойственно - кидаться из крайности в крайность. Я все-таки не думаю, что крайности будут такие, что мы погубим Россию.
   Еврейский вопрос
   - Когда вы говорите: "Мы погубим Россию..." - под словом "мы" вы, видимо, имеете в виду вообще граждан страны. Но есть же и другие мнения, например у Макашова.
   - А, это? Слова Макашова меня лично не задевают. Меня задевает другое то, что он опасен для России. И поэтому я последовательно выступаю за то, чтобы Макашов сидел в тюрьме. И чтобы компартия была запрещена. Не моя обида здесь говорит... Я глубоко убежден, что если в России, не дай Бог, антисемитизм и нацизм примут силовые формы, то пострадают-то от этого больше всего русские. В конечном счете погибнет больше всего русских!
   Я за себя не боюсь. Может, я такой толстокожий - но я себя исключительно комфортно чувствую в России. У меня одна жена русская, вторая жена русская... У меня не меньшее желание видеть Россию благополучной, чем у кого бы то ни было. И борюсь я потому, что хочу, чтобы мои дети тоже жили в России.
   - При теперешнем всплеске моды на отъезд - тем более им проще взять да уехать.
   - Мои старшие дочери учились в Лондоне и в Германии, они долго жили за границей. Притом что я не считаю, что для них было бы зазорным жить, например, в Германии. Но я думаю, что они не уедут.
   - Вам это приятно как русскому патриоту?
   - Я не считаю себя русским патриотом. Я считаю себя совершенно нормальным человеком. Один из самых умных людей, которых я встретил в своей жизни (не хочу называть его фамилию), написал: "Родина - это почти то же, что удобство". Я думал над этим и выстроил цепочку: родина - дом - удобство. Нам действительно удобно жить в России! У нас одна культура, мы говорим на одном языке, у нас много событий, которые нас объединяют. Поэтому, наверно, и сражаемся за то, чтоб нам было удобно. Не надо этих слов - патриотизм, за родину... Проще, проще! Не нужно надрыва. А нужно серьезное осознание реалий. Что люди хотят жить нормально, удобно.
   - Борис Абрамович, я вами просто горжусь!
   - В каком смысле?
   - Ну, вы на родине живете. А меня на родину жить палкой не загонишь. Мне уютней в эмиграции, тут у вас в России. А не на Украине.
   Олигархи бессмертны
   - Вот Немцов говорит: "Я, мол, воевал с олигархами, так у меня все хорошо, а они где?" А как с вашей точки зрения выглядит пейзаж после битвы?
   - Я вообще не считаю, что пейзаж изменился. Что касается самого термина "олигархи"... Если он народный, то что ж, пускай, я не возражаю. Кто у нас олигархи? Потанин, Гусинский, Смоленский, Авен, Фридман, Виноградов. Ну и что с ними случилось? Они разве исчезли? Компании многих стали беднее, да, - но относительно других они занимают то же самое положение. Гусинский как владел НТВ и банком, так и владеет. НТВ по-прежнему, по-моему, процветает. ОРТ, несмотря на огромные трудности, тем не менее как занимало ведущее место на телевизионном рынке СМИ, так и занимает. ТВ-центр вперед не вышел и не стал лучше. Насколько мне известно, Потанин тоже не стал самым бедным человеком в России; "Норильский никель" продолжает приносить прибыль. СБС-Агро сейчас... э-э-э... подлежит реконструкции. Но он есть! "Инкомбанк" тоже вроде не умер. Да, МЕНАТЕП много потерял - но тоже сохранился как сила! Алекперов - как был олигарх, так и остался. Поэтому... Какая проблема? В чем разница?
   - Например, в том, что их меньше стали показывать по телевизору. Кроме вас, - потому что у вас там свои ребята на ТВ.
   - Ну, да, часто показывают.
   - Это само собой так или вы им даете указания?
   - Каждое свое утро начинаю с того, что звоню генеральном директору ОРТ и даю указание: "Значит, так: сегодня будешь меня показывать в вот таком-то объеме". Он говорит: "Легко!" Смотрю ТВ: показывает!
   - Больше, меньше - в зависимости от чего?
   - А это в зависимости от настроения. (Он смеется).
   - Я вас серьезно спрашиваю!
   - А вы что, решили, что я вам серьезно отвечаю? Нет, это само собой идет. Это идет пропорционально той ненависти, с которой ко мне относятся средства массовой информации.
   - Чем больше ненавидят, тем чаще показывают?
   - Совершенно верно!
   - Да... Судя по этому, дела ваши не блестящи. Я опять про имиджмейкерство. Понятно, что вы человек самодостаточный. Но не думали ли вы о том, что если б к вам возникла массовая симпатия, ваша деятельность была бы более эффективной?
   - Я за эффектами не гонюсь. Самый главный эффект... Этого эффекта я достиг: у меня с самим собой все нормально.
   Светло на душе
   - Вы не жалеете, что тогда, в 96-м, сагитировали олигархов за Ельцина? Думаете, все тогда было сделано правильно?
   - Ни малейшего в этом сомнения! Это был выбор не между Ельциным и Зюгановым, а между одним общественным строем и другим... Но, с другой стороны, был конкретный человек, были надежды, - и многие надежды не оправдались.
   - Вы ждали какой-то большой благодарности и не получили ее?
   - Какая там благодарность! Бизнес - и благодарность? О чем вы говорите! Это была чисто рациональная политика. Мы поддерживали Ельцина не потому, что ожидали, что он нас отблагодарит, не потому, что он хороший человек. Мы так и сказали Борису Николаевичу, когда с ним встречались: "Мы пришли не потому, что вас любим персонально..."
   - Буквально так и сказали?
   - Абсолютно. Мы ему объяснили: "А потому, что вы - это единственный выход из той ситуации, в которую попала Россия".
   - Вы были первый в той группе?
   - Я... я... не анализировал, кто там первый был, кто второй, кто третий. Вот в моем союзе с Гусинским - я был первый, я пришел к нему. И сказал: "Володя, значит, заканчиваем, время сложное, давай отложим все наши споры на потом..."
   - Это было ваше самое большое достижение в жизни - что вы всех помирили и поставили своего кандидата?
   - Я действительно считаю, что в 96-м мы сломали коммунизм в России. Я лично испытывал очень серьезные чувства. Я действительно как бы очень... мне было очень светло.
   - Это было упоение?
   - Нет - просто очень светло на душе.
   Скучно жить
   - Вы говорите, светло на душе - как в 91-м?
   - Нет, в 91-м я плохо понимал все те расклады. Тогда я был посторонний зритель в общем все-таки, а в 96-м я чувствовал - да, мои усилия значимы.
   Честно сказать, после этого мне уже скучно жить. Больше, чем это, я в жизни уже ничего не сделаю.
   1999
   ???? ВАЛЕНТИН ГНЕУШЕВ ????
   "Цирк превосходит все искусства"
   Гагарин, водка, икра, балет. (И перекрытый Енисей.) Ничего не забыли? Привет, а цирк? Па-рам-пам-пам, пара-пара-парам-папам! Циркее всех цирков!
   Забыли...
   Это непростительно, ибо миллионы людей никогда не целовались с Гагариным на Ленинском проспекте в шестьдесят первом, не пили никогда (!), ну, пока, водки, не ели икры ложкой, не психовали над галстучным узлом, опаздывая на премьеру в Большой... Но ведь все были же когда-то в цирке, хоть раз. Да, бывает жалкий лепет про "чудеса для детворы", но в цирке главное другое - то, что все тут, несмотря на всеобщую компьютеризацию, живое, неподдельное. Акробаты летают в самом прямом и непосредственном эфире, живые дрессировщики кладут головы в пасти неплюшевым львам, огромные слоны сдрейфили и выполняют команды маленького человечка, а сальто-мортале обходится без помощи компьютерной графики. (Ну, это мы просто в сегодняшнем русском быту немного подустали от правды, от ее передозировки, но это все временно, и цирк скоро вспомнится, опять займет достойное место в рейтинге.)
   У Гнеушева очень цирковое лицо, всмотритесь: в нем проступают черты факира, цыгана, восточного всадника, мага и чародея, - как бы такая вопиющая профпригодность. И точно, в его русской крови есть северокавказская порция, как специя. Может, и весь его темперамент, и сверкание - оттуда.
   Он в свете прожекторов, в ярко-синем богатом, от Кензо, пиджаке, с хищным веселым лицом, увешанный золотыми парижскими и разными прочими медалями, пролетом из Токио в Нью-Йорк по делам, только успевши прижать к груди красавицу француженку-жену, которая бросила ради него всю свою belle France! Не то чтоб она декабристка, но полпути от Парижа до Сибири не проскакала, но пролетела... (Они, впрочем, развелись в девяносто девятом, но это уже другая история, выходящая за рамки данного исследования. - Прим. авт.)
   Эта масштабная многоплановая картина ослепительного великолепия была уж почти вся нарисована давным-давно, к его 40-летнему юбилею, к самому занавесу старого режима. А дальше-то как жить после этого?
   В 7 часов начинается его трудовое утро. Идут репетиции в разных залах... Под музыку лазерных дисков, под руководством главного режиссера происходит изнаночная, закулисная жизнь цирка - потная, трудовая и унылая, как на заводе. Вот некто жонглирует шариками три часа подряд, видимо перевыполняя план, и непонятно, как при этом не сходит с ума от однообразия и не сжигает ладони трением. Другой, то есть другая, ходит по арене туда-сюда, бесконечно долго, с поставленным на подбородок, спинкой, стулом... Наверное, жевать потом невозможно, ее, видимо, в обед отпаивают бульоном через шланг... А вот пара ловкий накачанный, но не перекачанный юноша, и неприлично, до странной, извращенной степени, гибкая девчонка с узкими бедрами. И эти двое заползают, извиваясь, друг на друга, трутся, вращаются, перекручиваются. Ты таращишься на это как дурак... Неужели, удивленно спрашивает Гнеушев, это может возбуждать? А им нипочем, плевать, ни один лишний мускул у них не шевелится. Отдохнули пять минут и опять безобразничают, елозят друг по другу потными трико. У них на самом деле, конечно, простой акробатический номер... Рядом молча стоят три слона в кандалах, прикованные к каменному полу. Раннему утру так идет колхозный теплый запах свежего слонового навоза. Им циркачи удобряют свои дачные участки.
   - Что слоны! - роняет Гнеушев, проходя мимо. - Впрочем, ну, слоны. В цирке вообще все есть! И если б сейчас были динозавры, мы б их тоже дрессировали.
   Линия его жизни прочерчена вполне по-цирковому. В ней встречаются эксцентричность, неожиданность превращений, внезапность поворотов, подпрыгивания и скачки, обиды, которые чисто по-клоунски выстреливаются под конец репризы счастливым смехом. Не обходится и без нанесения клоуну побоев, жалко его, но ему же вроде не больно, так? И финал с фанфарами, с ликованием, как положено на богатом шоу, фейерверками, петардами, сверканием и звоном золота, несмотря на цирк, неподдельного и тяжелого.
   Линия такая. Вот, смотрите: сначала он был бедным мальчиком в Нижнем Тагиле, почти всецело посвященном изготовлению убийственных танков; одни серые унылые заводы. Мама-учительница, отец, потом отчим, книги, которых от безденежья было совсем чуть-чуть. Книги - тогда - не победили: после восьми классов мальчик идет в кулинарный техникум. И не то чтобы он бросил, одумавшись, эту кулинарию, чтоб уйти в высокое искусство, нет! Доучился, окончил, был аттестован на повара-кулинара 5-го разряда и три года трудился после в ресторане! Даже сделал завидную - вспомните, как тогда переживали из-за колбасы, многие в эмиграцию уехали воссоединяться с сервелатом карьеру: дослужился до завпроизводством. Правда, Гнеушев, днем позаведовавши производством, вечером занимался в самодеятельности, и ролями до сих пор гордится: например, он был Саваофом - неплохо для начала.
   Ну и наконец, вы дождались, он все бросает и летит завоевывать Москву. Поступил учиться на клоуна, но клоуна не вышло из него. (Хотел написать "даже клоуна", но вовремя одумался, ничего себе - "даже".) Ну, переквалифицировался в режиссера... И долго никак не мог отважиться на самостоятельную постановку. Ну что же ты! - попрекали все... А он почти десять лет был чужим ассистентом и на свое не решался. Потом вообще выгнали с работы. Пошел в ДК, как когда-то на Урале после занятий в кулинарном техникуме. Мрак...
   Наконец придумал первый самостоятельный номер. Так три года не мог пробить, все не утверждали! Ему советовали вернуться в уральский общепит, в провинциальную художественную самодеятельность. Но когда номер в конце концов поставили, то тут же, с первого выстрела (а другой бы, кстати, первым выстрелом давно бы застрелился) было попадание в десятку: золотая медаль на фестивале в Париже! Вам, кстати, давали когда-нибудь золотую медаль в Париже? Нигде не давали? Да не переживайте вы так, что слава? - яркая заплата... Ну, дальше блеск, слава, приглашения, медаль за медалью, лень считать, Париж-Мадриж, ничем не удивить, все в рот смотрят.
   Что такое цирк
   (монолог Гнеушева)
   - Цирк - это фантастическая реальность. Балет, например, искусство с условностями и узостью языка, шесть позиций и все такое. Кино, фото, видео это документы, там возможен монтаж, оптический обман и прочее. В театре картонные декорации и хлопушка вместо смертельного выстрела. И только в цирке все настоящее, неподдельное, реальное, здесь тебя не обманут. Человек действительно отрывается от земли, делает три сальто-мортале, идет по проволоке на высоте реальных двадцать метров (все это, заметим, на потеху людей с мобильными телефонами). Человек в клетке с тиграми - настоящий. В цирке животное возвеличивает личность человека! Вот он выходит, и три слона становятся на задние лапы. А физически слон ведь куда сильней человека!
   Цирк - самое богатое по выразительным средствам искусство. Тут нет декораций, как в театре, все происходит на фоне людей. На арене, в кругу, дьявол (!) и циркачи выделывают непотребное.
   Цирк - это модель мира. Тут есть люди, животные, все есть.
   Самая сильная идеология - отражение интересов масс - была всегда не в газетах, но в ресторанной музычке, в гармони, в цирке, наконец. Цирк воздействуют на подсознание. Это знали еще Фрейд, Бергсон, Пикассо, Чаплин, Ницше... Цирк превосходит все искусства. Здесь - высокие философские обобщения.
   Цирк - это не скороспелка, не эстрада, это историческое искусство. Это как могучие древние дубы. Меня зовут делать клипы, деньги, а я думаю: как же я все это брошу? Свою дубовую рощу, которая дает мне только горькие желуди? (Он тогда еще не догадывался, что его из цирка уволят. Максим Никулин разъяснял в интервью, что у Гнеушева искусство слишком элитарное, а массам надо чего попроще. - Прим. авт.)
   Повар-кулинар 5-го разряда
   Кончил он случайно кулинарный техникум... И три года трудился в ресторане "Памир", что при фабрике-кухне на улице Шарикоподшипниковской в Москве.
   С поварских времен Гнеушев невзлюбил эксперименты:
   - Они - чтоб прикрывать безделье и пустые траты. А я просто беру и делаю, и все! Когда я работал поваром, то безумно любил делать котлеты. Просто котлеты! Они были - не подкопаешься. Или пюре; уж оно не было взбито алюминиевой ложкой, от которой сразу синеет, окисляется. Или бульон - это был настоящий бульон. Бульон, знаете, бульону рознь! Это как вино.
   - Да что такого может быть в бульоне особенного? - сомневаюсь я.
   - О, бульон! Это непросто. Сначала выбирается хорошее мясо. Потом оно ошпаривается, чтобы лишить будущий бульон мути. Ну, тут надо знать, когда его ошпарить, оттянуть, когда вытащить, чтоб не переварилось. Лук запекается, морковь добавляется - они дают янтарный цвет... Тут все упирается в способности, - может человек или не может?
   После работы я мчался на репетицию; мы тогда создавали театр пластической драмы с Мацкявичусом.
   Вечный подмастерье
   Я его не спрашивал про учителей - он сам начал и долго, подробно, со вкусом рассказывал:
   - Я - учусь. Моим первым педагогом был Сергей Андреич Коштелян, очень уважаемый мною человек. Я у него в институте учился и после него потом почти десять лет был ассистентом. Все смеялись - дурачок, ты бегаешь за ним петушком, а он деньги зарабатывает и с тобой не делится. Это были завистники, глупые люди, которые ничего не понимают в развитии профессии и вообще в жизни. Но я верил в него и готов был для него бегать за папиросами, но он не курил.
   Как раньше было? Вот, говорят, некто вышел из мастерской Леонардо да Винчи. Что это значит? То, то он долго рисовал кувшинчик в углу картины... Или доверяли ему нарисовать море на фреске Сикстинской капеллы. Вот я и был подмастерьем, и меня допустил к себе большой мастер... Вообще же я думаю, что иначе на режиссера невозможно выучиться.
   Проснулся знаменитым
   и первым на Бродвее
   - У меня был номер - "Красный арлекин". В восемьдесят шестом этот мой номер в Париже на цирковом фестивале получил золотую медаль! Меня выгнали с работы, из циркового училища - а тут такое! А узнал я по телефону, меня-то в Париж не брали. И сразу потянулись ко мне люди.
   Когда случился первый успех, я даже испугался. Ведь как бывает - один раз был успех, и все, а дальше что? Полно же художников - авторов одной картины. А что слава? Дядя Берлиоза считался очень умным человеком... у себя в Киеве. Ну, скажут, Гнеушев медалей нарубил. А что эти медали, когда забыли даже Чаплина, Енгибарова?
   - Следующая большая "медаль" - Бродвей?
   - Бродвей... В девяносто первом году там в одном театре на Пятьдесят первой улице мы поставили цирковой спектакль из моих номеров. Не могу сказать, что это был большой успех... Но мы там отстояли сорок восемь дней. А до меня на Бродвее никогда не было русского шоу.
   Сигары. Сибаритство
   Дошкольник Гнеушев возмущался, почему мама не позволяет ему ходить в выходных туфлях ежедневно - для него будни были важны не менее, чем праздники, он считал себя достойным этой роскоши - китайских туфель за 5.50...
   А знаменитые свои сигары он не в случайную минуту, не в школьном туалете научился курить у пионеров, но - когда окончил режиссерский. И из студента сделался солидным будущим режиссером. Один старый коллега тогда, выслушав жалобы Гнеушева на безденежье, дал ему великий урок:
   - Валя! Режиссер не должен быть бедным!
   - Почему?
   - Кто ж тогда тебя будет слушать? Бедных ведь никто не слушает...
   И вот тогда, в семьдесят восьмом, Гнеушев делом ответил на эту мудрую тираду: он пошел в магазин, впервые в жизни купил себе гаванскую сигару, срезал наконечник, разжег и затянулся...
   Теперь послушайте рассказ Гнеушева про знаменитые его сигары:
   - На сигары моды нет, это не мода. Сигара - это тест, это выбор человека. Это как "Роллс-ройс". Это степенность, солидность. Жулик, человек несерьезный, не способен оценить сигару. Сколько я видел этому подтверждений! В аэропорту или в ресторане, бывает, вдруг учуешь сигарный дым, повернешься - и видишь перед собой солидного человека. Обычно кто курит сигары? Крупные банкиры, сенаторы, фабриканты... Не может карманник курить сигару! Это было бы нарушение гармонии.
   Я беспокоюсь о том, соответствует ли качество моей работы сигаре. Я должен своим трудом соответствовать сигаре.
   И еще:
   - Каждый процесс приводит человека в свою форму. Сигара - в одну, гусиное перо - в другую, а трость еще сильней влияет... Недавно я занялся верховой ездой, потому что хочу быть всадником. Животное возвеличивает человека! Лошадь - роскошь, не зря верховой ездой увлекаются английские лорды. Лошадь эквивалент фрака, сигары.
   - А без этого никак? Режиссеру обязательно нужны капризы, причуды?
   - Нет, капризы - другое, это когда непонятно... Я вот сейчас занялся поиском антиквариата. Не потому, что у меня переизбыток денег, а просто у меня есть желание окружить себя старинными ценными вещами. У меня дома камин из мрамора. Камин соответствует квартире, моему стилю, архитектуре дома... Тут дело не только в имидже. Это взгляд на жизнь! Вот меня звали в Японию ставить шоу. Я потребовал билет первого класса. Почему? Это ж дорого! Отвечаю им: если вам жалко денег, значит, вы меня не уважаете и я вам не нужен. Ведь если я человека приглашаю к себе в гости и не отдаю ему лучшую пищу, лучший коньяк, значит, я его не уважаю; ну и зачем тогда он мне нужен? Если я для них экономический партнер, так мне у них делать нечего.
   Они согласились, что первый класс - это и есть мой уровень. И тогда я к ним полетел.
   Жена
   Возможно, самая интересная режиссерская, по жизни, находка Гнеушева - это его бывшая жена Жоэль, парижанка. Она, кстати, ученый - юрист; одну диссертацию там защитила, другую тут. Жоэль очень серьезная женщина. На моих глазах она, за рулем ржавой советской "шестерки", обошла пробку: просто пересекла Цветной бульвар поперек по пешеходной дорожке - где киоски, напротив цирка.
   Женился он на ней в свои сорок лет, и это был его первый брак. Как провел предыдущие двадцать с лишним лет своей взрослой жизни этот темпераментный бонвиван, немножко авантюрист, человек со вкусом, с артистическим даром, любитель и ценитель роскоши, успеха?.. Не знаю. Ничего не знаю - возможно, дышал сладкой бумажной пылью в читальных залах, он ведь так любит книжки...
   О его прошлой личной жизни официально известно только то, что ее плод взрослая дочка. Она доучивается на театрального продюсера, причем инкогнито: папа не хочет, чтоб ребенку мешали устраивать жизнь самостоятельно.
   Гнеушев красиво расказывает про жену; если зарифмовать эту love story, то есть, pardon, извините, histoir d'amour, выйдет поэма:
   - В выборе жены проявилась моя мещанская сущность. Жоэль - как с картины Брюллова... В ней есть натурализм, она реальная женщина, земная. Жена моя моложе меня почти на пятнадцать лет. Это тоже непросто, но я не жалуюсь, ни в коем случае - я горжусь своей женой; не знаю, может ли она мной гордиться...
   Мы познакомились в Москве, в восемьдесят восьмом году, в вагоне метро. Сижу, сплю. Приоткрыл глаза - смотрю, у женщины рядом руки очень красивые. Надо же, думаю, какие ухоженные. А кисти - эквивалент интеллекта. (Согласно семиотике, науке о знаках, - а я ее преподавал в двенадцати университетах и потому знаю, о чем говорю.)
   И вот она встает, берет чемодан... Говорю ей: "Разрешите помочь?" Разрешает. Она испугалась, думала, я из КГБ, и начала оправдываться: вот, от группы оторвалась, ей надо догнать своих во Владимире. Поймали частника, отвез ее на вокзал. Обменялись телефонами... Через два года я в Париже, звоню ей...
   После она приехала ко мне в Москву. И началась наша жизнь. Мы не сразу поженились, потому что это было модно - жениться на иностранке. Но через какое-то время все же расписались. Теперь у нас два сына, две няни: одна француженка, другая русская. В отпуск ездим к родителям жены, у них две дачи: одна под Авиньоном, другая в Тунисе.
   Жену мою часто спрашивали: вы любите своего мужа? Она отвечала: "Ну как бы я могла жить в Москве, а не в Париже, не любя? Как я смогла бы все бросить комфортабельные булочные, замечательные магазины, великолепные рестораны?"
   Я могу только быть ей благодарен...
   С другой стороны, я тоже не уступаю: я знакомлю ее с культурной жизнью не только Москвы, но и мира, она со мною путешествует, где только мы ни бывали. Ей со мной не стыдно. Если она и не гордится мной, то по крайней мере не стыдится.
   Мировой масштаб
   - Я представляю страну за рубежом! Уж я-то имею спрос. Я работал на Бродвее, я ставил в Париже, в Японии. Но я предпочитаю заниматься своим домом, своими детьми... Это не пустые слова при наличии у меня квартиры в Париже.
   Я преподавал в половине престижных университетов мира! В Колумбийском, во Флоренции, в Париже в Американском университете, вел семинары - по выразительному стилю, преподавал искусство визуального восприятия и науку о знаках - семиотику. Для меня было странно, что платили деньги, причем большие: двести долларов в час, притом что работал по четыре часа в день. Я чувствовал себя... роскошно. Это началось еще в СССР.
   Но деньги - не более чем деньги. Я знаю, каково очень богатым людям, когда они никому не нужны - несмотря на все их миллионы...
   Книжки
   - Книги - это серьезно.
   Феллини кичился тем, что он прочел всего три книги. У меня в Нижнем Тагиле, когда я был маленький, тоже было три книги: "Мифы Древней Греции", "Гулливер" с графикой Доре, академическое издание, и "Гаргантюа и Пантагрюэль". Это все я от бедности читал и перечитывал.
   Сейчас у меня, какое совпадение, тоже три любимые книжки, которые я бесконечно читаю. Это "Творчество Франсуа Рабле" Михаила Михайловича Бахтина (мне с ним даже посчастливилось встретиться однажды в Доме творчества в Ялте). Еще - "Жизнь драмы" Эрика Бентли, американского театрального теоретика. И есть такой человек Арнхейм - "Искусство визуального восприятия". Конечно, я не могу из своей жизни вычеркнуть и других авторов, но эти три стоят особо.
   В связи с книгами вот что меня удивляет. Прихожу в читальный зал множество людей сидят читают, а делать ничего не умеют. Прихожу в другое место, там репетируют, работают - но ничего не читали, не знают. Но где же гармония между знанием и умением что-то сделать, как это было в эпоху Возрождения?
   А нету гармонии...
   1998
   ????? СЕРГЕЙ ПАШИН ?????
   Новый диссидент обличает новый режим
   В новой России появилось новое поколение диссидентов. Они обличают новый режим, причем довольно убедительно!
   Кажется, самый яркий из новых недовольных - Сергей Пашин. В диссиденты он пришел с неожиданной стороны: сделав блестящую карьеру в официальной юриспруденции, он, так сказать, "перешел на сторону народа" и служит теперь как бы не праву, но, если так можно выразиться, справедливости. Пашин страшно популярен среди коллег: как только его выгнали из Мосгорсуда, тут же начались митинги в его поддержку. Своего молодого соратника защищали давние диссиденты с громкими, еще со старых времен, именами: Елена Боннер, Лариса Богораз, Сергей Ковалев, Валерий Абрамкин. Они, в частности, письменно требовали от ООН восстановления справедливости, которая в итоге и восторжествовала: начинающего диссидента восстановили на работе.