Страница:
Закинув ноги внутрь, я собрался с духом и ухнул вниз, чуть не вывихнув кисти, попытавшиеся остаться наверху.
Внизу было тихо. Никто не вышел из темноты, чтобы съесть или, на худой конец, уволочь, чтобы потом отложить в меня яйца. Пахло чем-то знакомым.
Подняв попу с горки, я чиркнул зажигалкой и осмотрелся.
В паре шагов виднелась стена с узкой ванночкой, уходящая вместе со стеной в темноту. В темноте смутно угадывались две остальных стены в десятке шагов и пара каких-то тумб в третьей. В ванночке плескалась жидкость, наполнявшая воздух знакомым запахом. Керосина.
Отвернувшись, чтобы не испортить удовольствие от созерцания этой загадочной комнаты, я занялся срочной задачей – спасением девушек от удушения методом вытягивания за ноги из непригодной для дыхания среды. Воспользовавшись тем, что они не могут протестовать, я вошел в роль доктора и старательно ощупал их.
Ничего, кроме свежих шишек на голове, медика в них заинтересовать не могло. Меня, конечно, могло, но зал за спиной был гораздо интересней.
Затянувшись напоследок, я выщелкнул уголек в ванночку. Огонь вспыхнул, пробежался вдоль стен, осветив зал десять на сто. Я тихо взвизгнул от восторга.
Нат и Мара рухнули в пустой части зала, почти полностью уставленного каменными ложами, на которых лежали тела в доспехах. У столов, насколько было видно, стояли разные горшочки и мешочки.
Судя по состоянию скелетиков, приветливо улыбающихся из ближайших ко мне шлемов, в гробницу не заглядывали лет пятьдесят. Вполне достаточно, чтобы сгнили тряпочки и жрачка, но самое оно для алкогольных напитков. Я очень рассчитывал, что в горшках и кувшинчиках не манная каша.
Осталось только придумать, как все это взять, не напоровшись на разные ловушки.
– Да уж… В сказку попал… – буркнул я, начиная осторожно продвигаться вперед, облизывая взглядом каждый сантиметр. Пол в центральном проходе был выложен плитами. Такими аккуратными два на два. Настолько аккуратными, что даже ходить по ним не хотелось.
Поддерживая в себе полную готовность в любой миг прыгнуть назад, я осторожно, заранее цепляясь рукой за ложи, двинулся вперед, нащупывая себе путь ногой.
Через постамент я нашел первую плиту, проваливающуюся от среднего нажатия.
– Ага! А я уже начал подозревать, что у меня паранойя! – радостно сказал я в яму, утыканную ржавыми ножами, на которых висела пара скелетов.
– Прям таки Принц Персии [9]. – добавил я и посмотрел на потолок. Потолок надежды не внушал – толстые бревна с огромными темными щелями между ними. В щелях могли таиться, ожидая часа, когда я дерну за веревочку, разные острые предметы.
– Как бы не прилечь рядом с хозяевами. – сказал я щелям, поднимая с подножия кувшинчик. Отбив пробку и понюхав что-то, что когда-то было ягодами, я осторожно отхлебнул и облокотился на ложе. Под потолком что-то скрипнуло. Я замер.
Так. Предположим, что там что-то, что попробует подпортить мне здоровье при попытке снять какую-нибудь фиговину с ложа. Что? Толщина потолка не больше метра. По крайней мере, в области того входа, в который мы ввалились. Арбалеты? Сверху под углом наугад? Одноразовые? Вряд ли. Скорее, что-то типа булыжника на веревочке. Или маятника смерти.
– Так-так. – сказал я и резко присел за постамент. По бокам постамента со свистом пронеслись два огромных топора.
Они с щелчком исчезли в потолке, подкинув косточку моим мыслишкам, пытающимся разгрызть загадку о безопасном разграблении гробниц.
– Так. Значит, маятники, которым что-то придает дополнительное ускорение, вылетают при изменении давления на платформу. Ага. Заходим со стороны прохода. И встаем на него…
Встав, я уставился в стенку и сразу нашел маленькую щель напротив ложа. Прикинув, что трупа вполне хватит, чтобы за ним спрятаться за вылетевшим из стены, я плюхнулся на ложе.
Из щели с ревом хлестнуло пламя. Заорав, я рывком сдернулся в проход и схватился за затылок. В следующее мгновение руки рванули к краю ложа и удержали тело от падения в яму, разверзшуюся под ногами.
– Плат!! – высказался я, вылезая на узкий бортик под ложем.
– Не ругайся! – громкий и очень наставительный голос вызвал мощный вздрыг тела.
Повернув голову, я посмотрел на Мару, стоящую в начале прохода. Отпустив ложе, я приготовился к наблюдению ее реакции на топорики, просвистевшие по бокам.
– Епть твою… – ошарашено прошептала она, круглыми глазами глядя в то место, где исчезли топорики.
– Так и я о том же. – устало сказал я, поливая затылок из лечебной фляжки. Кожа утихла. Облегченно вздохнув, и отхлебнув из кувшинчика, я потянулся за ближайшим мешком. Хотя бы в одном из них должна была быть веревка.
– Ты можешь оттуда выбраться? – звенящим от волнения голосом спросила Мара.
– Могу. И еще я уверен. что могу стибрить пару острых предметов, несмотря на все эти навороты в стиле Инди Джонса [10]. Например, веревкой.
– А теперь представь, что ты строил этот могильник. – тоном умного дяденьки, беседующего с тупым мордоворотом, попросила она.
Я попробовал. Сразу никаких идей по контрверевочной методике в голову не пришло.
– У тебя есть мысль? – удивленно спросил я, потроша очередной мешок.
– Нет. Но я не думаю, что строители были глупее тебя.
– Знаешь, если ты такая умная. то придумай, как снять…
– Я не умная. Я – начитанная. – гордо сообщила она.
– Тогда начинай вспоминать, что ты читала о стибривании веревочкой барахла с платформы, при уменьшении давления на которые по бокам пролетают топора, а при залезании на которую над ней лупит огнеметом, а потом в полу открывается плита. Ага. Веревочка.
Извлеча из мешок пяток метров тонкой стальной цепочки, я занялся поиском первой жертвы.
– Харш, а ты как думаешь – это вообще нормально, могилы грабить? Я уже не говорю о разных проклятиях.
– Проклятья – это или вирусы, которых у нас уже полна кровь, или что-то ядовитое или радиоактивное на рукоятях. А здесь – нормальное оружие хозяев. Бывших. Спрячься за тумбочку.
Мара наградила меня скептическим взглядом и исчезла за тумбочкой.
Глубоко затянувшись, я присел за тумбочку и дернул за цепь, медицинскими ниточками привязанную к алебарде, которой я собирался нащупать дырки в проходе.
Алебарда с грохотом рухнула на пол. Маятники свистнули и затаились под потолком.
– Так.
Подкравшись к добыче, я трясущимися от радости руками вытащил ее из петли. Потом посмотрел на выглянувшую за тумбы Мару и продолжил лекцию о пользе разграбления гробниц.
– И грабить могилы – это нормально. – сказал я, покручивая алебарду. Тяжеловата и непривычна. – Судя по жителям этой комнатки, на этой планете любят резать друг друга, не говоря уже об инопланетянках. А отбиваться за троих, мадам фехтовальщица – я не шестой дан карате. Так что, если не затруднит, следуй за мной и отмечай плиты, которые проваливаются.
– Боюсь, что метить территорию – это работа особей мужского пола.
– У меня ноги плохо задираются. Кстати, если нечем метить, воспользуйся кувшинчиками. Там, вроде, что-то жидкое.
– Засранец. – восхищенно сказала она, топая по проходу. Мне навстречу. Эффектным ударом алебарды провалив плиту, на которую она нацеливалась вступить, и насладившись видом ее округлившихся глаз, я повернулся и побрел по проходу, простукивая пол и думая, что надо присмотреть что-то, в чем Нат не будет чувствовать себя лошадью, засаженной в танк в качестве двигателя.
– Мар, ты, кстати,… еще одна… себе барахло присматривай.
Пять секунд тишины.
– Эй! – я обернулся. Мара смотрела на труп на тумбе. Посмотрев на тумбу, я понял, что она себе барахло уже нашла. Скелет в доспехах казался очень маленьким на двухметровой тумбе. Оглядев длинные рыжие волосы, выбивающиеся из-под остроконечного шлема, таз, распирающий кольчугу шире плеч, обитые серебром сапожки, я высказал очевидный вывод:
– Женщина.
– Что? – оторвалась Мара от созерцания черепа. Вспомнив, что когда у Мары была прическа, она была светло-рыжая, я сообщил:
– Эта воительница, должно быть, была на тебя очень похожа.
Мара уставилась в пол. Очень грустно уставилась.
– Мар, у тебя из родственников никто безвременно не умирал? – высказал я вслух догадку.
Мара вздохнула, выигрывая маленькое сражение с выдрессированной привычкой «не рассказывать о своих неприятностях, что бы не случилось».
– Мама. Родами.
– Ага. – брякнул я в пол. Слова все куда-то разбежались и попрятались.
– Так что она похожа не только на меня… – Мара подняла голову и упаковала печаль в усталость.
– У тебя какие-то проблемы с тем, чтобы залезть в этот доспех?
– Да нет. наоборот. Мне что-то показалось, что мне посылка от мамы… Только… Харш…
– Я сам сниму.
– Спасибо.
Выколотив трубку, я пошел дальше.
Найдя и отметив еще три падучих плиты, мы пошли обратно. Мара – приводить в сознание Нат. Я – тырить ее наследство.
– Ну как? – спросил я Нат, вываливая перед Марой сапожки, кольчугу, шлем и саблю. Нат, полулежа у стены, ощупывала шишку под заботливым присмотром Мары.
– Больно. – проскрипела она.
– Мертвой водичкой полей. Помогает. Мне затылок подпалило, пока тебе вооружение искал. Полил – и нормально.
– И что, нашел? – заинтересованно спросила Нат, отрываясь от головы. Мара выдернула пробку из своей фляжки.
– Нет еще. Хотел у тебя спросить – тебе подлиннее и потоньше или покороче и потолще?
– Мне все равно – в салат. – буркнула она, подставляя макушку Маре.
– Понял вас.
Через пятнадцать минут я вернулся, нагруженный самым маленьким из наличествующих шлемов, кольчугой и полутораметровым узким мечом.
– Извини, лучше не было… – начал я извиняться еще издали.
– Фигня, потянет. – бодро отмахнулась Нат. Подойдя поближе, я увидел причину бодрости – пару кувшинчиков. Мара, видно, собралась хлебнуть для храбрости перед тем, как примерять наследство.
– Ну тогда попробуй все это надеть и не упасть. Все равно не поверю, что под тяжестью.
– Не волнуйся, милый, если уж я упаду от алкоголя, то не скоро. Ты лучше принеси мне что-нибудь в другую руку. Кинжал какой-нибудь…
– Ага, счас. Мальчика нашла.
Отобрав у нее кувшинчик, я допил его и направился рисковать своей незастрахованной жизнью, добывая экипировку себе.
Моя экипировка лежала в средине зала в левом проходе. Ложа в правом проходе не было. Вместо него была очень дырявая стена.
Правда, вознаграждение оправдывало труды. Напротив дырочек лежали глухие латы из кучи пластиночек подозрительно светлого металла. Стальные рукавицы сжимали топорик, очень похожий на раскинувшего крылья дракончика с извивающимся хвостом. Кроме формы и степени защиты секира привлекала загадочностью материала – какого-то светло-коричневого камня.
– Что-то больно похоже на титан и хрен знает что. – задумчиво высказал я трупу мнение о его доспехах. – И дырки в стенах явно не огнеметные. И что-то бортиков вокруг нет – только плиты, наверняка падающие. Бедный Наверняк!
Отойдя на пару тумбочек, я примерился и кинул алебарду на латы. Все пространство вокруг постамента на секунду вспыхнуло ослепительным зеленым светом.
Тупо посмотрев, как плиты встали на место, я закрыл рот и присел подобрать трубку.
– Лазерная решетка. – промямлил я в пол.
– Что за фейерверк?! – спросила Нат за спиной. – И где мой ножик?
– Да погоди ты со своим кинжалом. – недовольно побурчал я, озлобленный не сколько тем, что она хотела кинжал, сколько тем, что не услышал, как она подкралась. – Тут какой-то нехороший человек мои доспехи положил за лазерную решетку.
– Какую решетку? – неверяще растянула Мара.
– Лазерную. Мои титановые доспехи и кремнийорганический топор в лазерную решетку. – терпеливо объяснил я.
– А-а-а. Ты же у нас особенный. Простой честной стали тебе не хватает. – буркнула Мара, обиженная моими терпеливыми объяснениями. Рано обиделась. Я еще не начал обижать.
– Конечно. Надо же будет мне от вас как-то отбиваться, когда вы напьетесь…
– А нам как прикажешь от тебя отбиваться, если ты напьешься? – возмутилась Нат в достаточной степени весело, чтобы можно было решить, что она шутит.
– Если я напьюсь и меня потянет на подвиги, то у меня на вас поднимется не рука. А теперь пожалуйста, дайте мне сообразить, как спереть это барахло.
– Как-как! Найди пульт и отключи лазеры. Будто в Квейк не играл. – высказалась Мара.
Секунды две-три какое-то место из Квака распихивало остальные картинки, вытягиваемое мощным канатом внимания. Потом, вытащенное на поверхность, оно совместилось с парой страниц учебников физики и защелкнулось в изящную схему.
– Точно! – заорал я, направляясь к торцу ложа. Осмотрев его, я надавил наискось. Пластина сдвинулась. – Ни один абориген не знает, что лазер – это не просто огонь, а очень навороченный свет…
Я осекся, глядя на клубы дыма, залетевшие в боковой проход. Дым, как в боевиках про шпионов и грабителей, проявил тоненькие белые лучики на уровне колен.
– Ни хрена себе… – прошептала Мара из прохода. Нат шумно сглотнула.
– Так… – прошептал я. глядя, как клубы дыма высвечивают фотоэлектронных сторожей с другой стороны. – Значит под экранирующей пластиной с торца – пульт. Про пульт можно сообразить. И про пластину тоже. Отодвинуть…
– Не в ту сторону и не на то расстояние. – подсказала Мара.
– Спасибо. Дальше потяну цепочкой. Потом что-то на пульте и в боковой проход под фотоэлектронный спуск. Все сходиться. Ну, зачнем.
Плита, укушенная пинцетом, надетым на цепь, после прохождения половины дистанции сама отъехала до щелчка. Переглянувшись с девушками, напряженно следящими за мной из-за тумб по другую сторону ловушек, я, проверив дымом дорогу и перешагнув через лучи поперек прохода, уселся перед торцом.
– Ну что там? – нетерпеливо прошептала Мара.
– Пластик. В нем красный квадрат с пятью стрелками, не правильным, к квадрату…
– Стрелки разной длинны? – спросила Нат
– Ага. Под пальцы. Только непонятно, не против ли стрелок надо гладить?
– Харш, не паранойствуй! Я тебя умоляю. У меня сил скоро не останется за тебя бояться…
– Ладно, уговорила.
Я, затаив дыхание, положил пальцы на концы стрелок и собрал их в середину.
– Каярк оклад хвурр! – металлически сказал постамент. С полусекундной задержкой усиленно имплантированная память донесла, что мне предлагают замереть, пока не сгорел.
– Великолепно! – отцедил я через стиснутые мундштук зубы. Страх зашевелился и потянулся.
– Харш… На кисти луч. – еле слышно прошептала Мара.
– Один? Больше нету? – поинтересовался я, нервно уминая страх, требовавший перестать думать и немедленно начать действовать.
– Один.
– И то ладно.
Пыхнув дымом и прикинув, что луч нацелен на квадрат, я осторожно приподнял ладонь, медленно вытащил из кармана билетик на автобус и лизнув, наклеил его на квадрат. Еще один. Потом убрал руку. Луч уперся в билетики.
Вздохнув, я уставился на панель.
– И что дальше? – спросил я ее понятным ей языком.
– Команда «дальше» принята. – отозвалась она и осветилась.
– Комп, блин! – удивился я.
– А ты ожидал золотого ключика? – ядовито осведомилась Мара.
– Не… Оп. Так. Круг. Диаметр… Пять чисел, слава богу, арабские. Цифры нумерованы… Ага. Вот и кнопки. Раз-два-три-четыре-пять, вышел кролик в поле срать. Другой кролик прибегает, прямо в первого вонзает. Трах-трах. Ой-ей-ей. Какал спермой кролик мой.
– Харш! – шокировано крикнули девушки хором.
– А округленное Пи на два будет 4,28… Так… Прямоугольный треугольник с катетами пять и три… Гипотенуза… Так… Ха!
– Что – Ха? – нервно спросила Мара. – Если чего, спроси…
– Да нет, спасибо. Тут загадка специально по мою душу. Клетка без ядра. Человек. Что-то аморфное, наверно гриб, Дерево. Животное. Пусто. Жмем пусто…
– Убери руку. – потребовал компьютер.
– Блин! – ответил я ему, и посмотрел на билетики.
– Убери руку. – повторил компьютер.
Я сорвал билетики, запоздало подумав, что надо было убраться подальше.
– Защита не работает. – сообщил компьютер и отключил экран.
– Пу-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф! – ответил я ему.
– Осторожней! – вскрикнула Мара. Рефлекс откинул голову назад, и верх рванувшего на меня надгробья чиркнул по носу вместо того, чтобы снести голову. Другой рефлекс откатил тело в сторону и рухнувшая плита ни кого не придавила.
– Писец какой-то. Ни хера себе прощальные шуточки. – очень нервно сообщил я тумбе, как только рефлекс, готовый откатить тело еще на пару километров, утихомирился.
Тумба в ответ зажужжал и плавно выдвину из недр второе дно с арбалетом и ящиком стрел.
– Ну вот. А я уже рассчитывал на пулемет или хотя бы гранатомет. – разочарованно протянул я и встал
– Ух ты! – восхищенно скала Нат моему новому самострелу. – Может быть, даже скорее всего, именно гранатомет тебе и достался. По крайней мере, снаряжать это просто стрелами я бы не стала.
– Да уж… – поддакнула Нат, разглядывая плоды последней стадии развития арбалетостроительной мысли.
Я понял, что оторвать их от созерцания можно только дав пострелять и просто потрогать, и пошел снимать арбалет с плиты, очень надеясь, что он не сложнее М-16 и я смогу разобраться в нем достаточно быстро, чтобы показаться девочкам опытным пользователем этой модели.
Так. Очень легкий. Очень глубокое ложе. Ага. Магазин стрел на пять. Тетива не дает стреле подняться, а планка выше – вываливаться во взведенным положении. Тетива заведена внутрь свободно катающейся железячки к которой с другой стороны привинчен тросик, уходящий внутрь приклада. Перевернув арбалет, и осмотрев курок и затвор с дыркой под три пальца, я всунул их туда, левой упер приклад в плечо и надавил правой вниз. Рычаг, довольно легко двигаясь, описал дугу, взведя тетиву, и ненавязчиво потянул руку к спуску. Я нажал спуск и с наслаждением ощутил, как арбалет дернулся от сильного рывка. Потом посмотрел на ящик.
Стальные древки ровными рядами по семь. В одном отделении – металлические с тонким трехлопастным оперением, десять рядов… В другом, полупустом – три ряда с медным и два ряда с серебряными. На ребре полупустого отделения красовались медная схема кумулятивного заряда и серебряная – боеприпаса объемного горения [11].
– Любопытно. – сообщил я серебряным оперениям и вытащил ряд обычных стрел, удерживаемый вместе зажимами. Найдя, как отодвинуть запирающую планку, я впихнул стрелы на дно магазина, задвинул планку, снял зажимы и повернулся к девушкам, осторожно держа арбалет наперевес.
– Семизарядный, магазинный, с водокачковой системой натяжения. Как стреляет – выясните сами, пока я одеваюсь. Только друг друга не перестреляйте.
– Тебя, значит, можно? – игриво спросила Нат, осторожно принимая арбалет.
– Ой, тетенька, не пугайте, у вас и так в кольчуге, шлеме и с рукояткой из-за плеча вид страшный. – тоном малолетнего хулигана ответил я и направился к моменту, который оттягивать дальше было некуда – первому объятию с загадочным топором.
Присев на корточки, я внимательно посмотрел на хвост топорика, изукрашенный мелкими чешуйками, на крылья лезвий и почувствовал, что топорик живой. Чутья у меня маловато, особенно на разные амулеты и иконки, но отличить кирпич от магического кольца я смог бы. Если бы кто-нибудь показал мне магическое кольцо. Или топор.
Топор тихонько лежал в руках трупа, как дракончик в норке и спокойно ждал, когда я коснусь его и можно будет обнюхаться.
Вздохнув, я на всякий случай сказал:
– Ну, здравствуй, топор, – и положил руку на топорище.
Что– то ворвалось в меня, осторожно потрогало картинки памяти, закинуло парочку новых и исчезло.
– Так… – прохрипел я и осторожно вспомнил, кто я, где я, как меня зовут, а потом – что стандартная секира модели «Драконье Крыло» комплектуется модулем распознавания хозяина, модулем автозащиты от использования другими лицами и информационным модулем, который только что закинул в меня информацию, что конкретно этот экземпляр укомплектован плазмогенератором на эмоциональном питании.
Я долго сидел, пытаясь смириться с тем, что мне в память без спроса засунули какие-то среднепонятные воспоминания. Факт этот не спеша вытягивал на поверхность эпизод из жизни злоблинской разведки. А вместе с ним – и злобу.
– Харш! – рявкнула Мара.
– А? – воспоминания и злоба отпрянули от крика. Я обернулся к ней, удивленно посмотрел на острие глядящей мне в лоб с стрелы, а потом на закушенную губу Мары. Она скосила сощурившиеся глаза мне под ноги.
Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть медленно затухающие на остриях топора слепяще-белые полоски.
– Ага… Теперь понятно, что такое плазмогенератор на эмоциональном питании… Мар, опусти, пожалуйста, стрелялку. Я не собираюсь рубать тебя на котлеты. И на бифштексы тоже.
За спиной раздался шумный вздох и лязг опускаемого арбалета.
– А что такое плазмогенератор на эмоциональном питании? – неуверенно выговорила Нат.
– Это значит, что когда я злюсь, топор перерабатывает эмоции в плазму, распределяемую по остриям, что делает его способным рубить все подряд. Как лазерный меч из Звездных Войн.
– Харш! – жалобно всхлипнула Мара.
– А? – я вынул топор из перчаток доспеха и отложив в сторону, занялся поиском способа снять доспех.
– Харш, я боюсь… – сказала Мара тоном оказавшейся ночью на кладбище девочки. – Тебя. Я не понимаю, что ты такое! Слышишь, не понимаю!!!!! – закричала она.
– Слышу-слышу. Я тоже не понимаю. – добродушно согласился я, увлеченный переворачиванием доспеха и изучением чехла под топор, обнаружившегося на спине.
– Что? Ты не можешь сказать, что ты такое? Или не хочешь? Черт подери! Ты больше похож на инопланетянина, чем Джейн, боцман и капитан, вместе взятые! – крикнула она. Я был слишком занять топором, чтобы сочинять что-нибудь успокоительное, и сказал правду:
– Конечно. Они, в конце концов, люди. Хомы Сапиенсы в десятом-двадцатом теле. А я всего во втором.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала Мара еле внятно.
– Что если… Ага! – я повернул в пазах шлем и сняв его, удивленно заглянул в пустые доспехи. -… Ты можешь представить себе, что души переселяются и существуют другие биологические виды, то я две жизни назад первый раз вселился в человека, а до этого жил в телах другого вида. – брякнул я, увлеченно растягивая пружинки, скрепляющие пластинчатые рубашку, штаны и ботинки.
– И как там? – спросила Мара, изо всех сил демонстрируя опасения от беседы с шизофреником, вооруженным плазмометом.
– Нормально. – я начал раздеваться.
– Как – нормально? И что ты вообще делал на Земле? В прошлой жизни? – Мара говорила совсем нормальным голосом, видимо, успокоенная видом моей вполне человеческой задницы. Для того, чтобы успокоить ее окончательно, я занялся изложением автобиографии.
– Ну так, по мелочам развлекался. – Я влез в штаны и затянул ремень. Присел, встал. Чуть стесняет, но носить можно. – Вторую мировую организовал чтобы комунисты планету не захватили, инопланетную резидентуру, которая коммунизм изобрела, изничтожил, ЦРУ обучил, чтобы с КГБ на равных были.
– А чего же ты в этой жизни не… ну… – уже насмешливо спросила Мара.
– Во-первых, меня в прошлой измочалило так, что хотелось лежать и ничего не делать. А во-вторых, я, как ты заметила, все-таки неплохо устроился. – сказал я и навинтил основание шлема на воротник. Отодвинув с лица на затылок и подбородок полукруглые заслонки, я засунул Крыло в чехол, сунул трубку в зубы и помахал руками, пытаясь понять, что стесняет движение больше – доспех или натянутый на него камуфляж.
– Харш! – сказала Нат точно так же, как говаривала моя мамочка, когда я приходил домой после пары часов игры в диверсанта-пиротехника на стройке.
– Сам знаю. – буркнул я и проследил взгляд Нат. Нат задумчиво уставилась на мои осиротевшие ботинки. Потом глянула на свои бахилы и подняла на меня вопросительный взгляд.
– Бери, только боюсь, без пропахших мужиком шерстяных носок этот сорок третий разношенный на твой максимум сороковой будет несколько болтаться… Но я очень рад, что ты хочешь усыновить мои верные ботинки. Я бы не смог их бросить после года верной службы, а мое текущее одеяние с ботинками через плече смориться в два раза не страшнее.
– Ладно. Хоть пропахну мужиком. – бесшабашно сказала Нат, присаживаясь на пол и начиная снимать бахилы.
Мара, сидевшая на полу с арбалетом в обнимку, посмотрела на Нат но ничего не сказала. Видно, не нашла приличных слов.
– Нат, а ты уверена, что Мик нас правильно поймет, обнаружив, что ты пропахла мной? – тоном любовника, заранее подыскивающего шкаф, спросил я, успешно вынимая арбалет из ослабевших рук Мары. Мара поочередно изучила нас и выдала результаты наблюдений:
– Ребят, может я – третья?
Внизу было тихо. Никто не вышел из темноты, чтобы съесть или, на худой конец, уволочь, чтобы потом отложить в меня яйца. Пахло чем-то знакомым.
Подняв попу с горки, я чиркнул зажигалкой и осмотрелся.
В паре шагов виднелась стена с узкой ванночкой, уходящая вместе со стеной в темноту. В темноте смутно угадывались две остальных стены в десятке шагов и пара каких-то тумб в третьей. В ванночке плескалась жидкость, наполнявшая воздух знакомым запахом. Керосина.
Отвернувшись, чтобы не испортить удовольствие от созерцания этой загадочной комнаты, я занялся срочной задачей – спасением девушек от удушения методом вытягивания за ноги из непригодной для дыхания среды. Воспользовавшись тем, что они не могут протестовать, я вошел в роль доктора и старательно ощупал их.
Ничего, кроме свежих шишек на голове, медика в них заинтересовать не могло. Меня, конечно, могло, но зал за спиной был гораздо интересней.
Затянувшись напоследок, я выщелкнул уголек в ванночку. Огонь вспыхнул, пробежался вдоль стен, осветив зал десять на сто. Я тихо взвизгнул от восторга.
Нат и Мара рухнули в пустой части зала, почти полностью уставленного каменными ложами, на которых лежали тела в доспехах. У столов, насколько было видно, стояли разные горшочки и мешочки.
Судя по состоянию скелетиков, приветливо улыбающихся из ближайших ко мне шлемов, в гробницу не заглядывали лет пятьдесят. Вполне достаточно, чтобы сгнили тряпочки и жрачка, но самое оно для алкогольных напитков. Я очень рассчитывал, что в горшках и кувшинчиках не манная каша.
Осталось только придумать, как все это взять, не напоровшись на разные ловушки.
– Да уж… В сказку попал… – буркнул я, начиная осторожно продвигаться вперед, облизывая взглядом каждый сантиметр. Пол в центральном проходе был выложен плитами. Такими аккуратными два на два. Настолько аккуратными, что даже ходить по ним не хотелось.
Поддерживая в себе полную готовность в любой миг прыгнуть назад, я осторожно, заранее цепляясь рукой за ложи, двинулся вперед, нащупывая себе путь ногой.
Через постамент я нашел первую плиту, проваливающуюся от среднего нажатия.
– Ага! А я уже начал подозревать, что у меня паранойя! – радостно сказал я в яму, утыканную ржавыми ножами, на которых висела пара скелетов.
– Прям таки Принц Персии [9]. – добавил я и посмотрел на потолок. Потолок надежды не внушал – толстые бревна с огромными темными щелями между ними. В щелях могли таиться, ожидая часа, когда я дерну за веревочку, разные острые предметы.
– Как бы не прилечь рядом с хозяевами. – сказал я щелям, поднимая с подножия кувшинчик. Отбив пробку и понюхав что-то, что когда-то было ягодами, я осторожно отхлебнул и облокотился на ложе. Под потолком что-то скрипнуло. Я замер.
Так. Предположим, что там что-то, что попробует подпортить мне здоровье при попытке снять какую-нибудь фиговину с ложа. Что? Толщина потолка не больше метра. По крайней мере, в области того входа, в который мы ввалились. Арбалеты? Сверху под углом наугад? Одноразовые? Вряд ли. Скорее, что-то типа булыжника на веревочке. Или маятника смерти.
– Так-так. – сказал я и резко присел за постамент. По бокам постамента со свистом пронеслись два огромных топора.
Они с щелчком исчезли в потолке, подкинув косточку моим мыслишкам, пытающимся разгрызть загадку о безопасном разграблении гробниц.
– Так. Значит, маятники, которым что-то придает дополнительное ускорение, вылетают при изменении давления на платформу. Ага. Заходим со стороны прохода. И встаем на него…
Встав, я уставился в стенку и сразу нашел маленькую щель напротив ложа. Прикинув, что трупа вполне хватит, чтобы за ним спрятаться за вылетевшим из стены, я плюхнулся на ложе.
Из щели с ревом хлестнуло пламя. Заорав, я рывком сдернулся в проход и схватился за затылок. В следующее мгновение руки рванули к краю ложа и удержали тело от падения в яму, разверзшуюся под ногами.
– Плат!! – высказался я, вылезая на узкий бортик под ложем.
– Не ругайся! – громкий и очень наставительный голос вызвал мощный вздрыг тела.
Повернув голову, я посмотрел на Мару, стоящую в начале прохода. Отпустив ложе, я приготовился к наблюдению ее реакции на топорики, просвистевшие по бокам.
– Епть твою… – ошарашено прошептала она, круглыми глазами глядя в то место, где исчезли топорики.
– Так и я о том же. – устало сказал я, поливая затылок из лечебной фляжки. Кожа утихла. Облегченно вздохнув, и отхлебнув из кувшинчика, я потянулся за ближайшим мешком. Хотя бы в одном из них должна была быть веревка.
– Ты можешь оттуда выбраться? – звенящим от волнения голосом спросила Мара.
– Могу. И еще я уверен. что могу стибрить пару острых предметов, несмотря на все эти навороты в стиле Инди Джонса [10]. Например, веревкой.
– А теперь представь, что ты строил этот могильник. – тоном умного дяденьки, беседующего с тупым мордоворотом, попросила она.
Я попробовал. Сразу никаких идей по контрверевочной методике в голову не пришло.
– У тебя есть мысль? – удивленно спросил я, потроша очередной мешок.
– Нет. Но я не думаю, что строители были глупее тебя.
– Знаешь, если ты такая умная. то придумай, как снять…
– Я не умная. Я – начитанная. – гордо сообщила она.
– Тогда начинай вспоминать, что ты читала о стибривании веревочкой барахла с платформы, при уменьшении давления на которые по бокам пролетают топора, а при залезании на которую над ней лупит огнеметом, а потом в полу открывается плита. Ага. Веревочка.
Извлеча из мешок пяток метров тонкой стальной цепочки, я занялся поиском первой жертвы.
– Харш, а ты как думаешь – это вообще нормально, могилы грабить? Я уже не говорю о разных проклятиях.
– Проклятья – это или вирусы, которых у нас уже полна кровь, или что-то ядовитое или радиоактивное на рукоятях. А здесь – нормальное оружие хозяев. Бывших. Спрячься за тумбочку.
Мара наградила меня скептическим взглядом и исчезла за тумбочкой.
Глубоко затянувшись, я присел за тумбочку и дернул за цепь, медицинскими ниточками привязанную к алебарде, которой я собирался нащупать дырки в проходе.
Алебарда с грохотом рухнула на пол. Маятники свистнули и затаились под потолком.
– Так.
Подкравшись к добыче, я трясущимися от радости руками вытащил ее из петли. Потом посмотрел на выглянувшую за тумбы Мару и продолжил лекцию о пользе разграбления гробниц.
– И грабить могилы – это нормально. – сказал я, покручивая алебарду. Тяжеловата и непривычна. – Судя по жителям этой комнатки, на этой планете любят резать друг друга, не говоря уже об инопланетянках. А отбиваться за троих, мадам фехтовальщица – я не шестой дан карате. Так что, если не затруднит, следуй за мной и отмечай плиты, которые проваливаются.
– Боюсь, что метить территорию – это работа особей мужского пола.
– У меня ноги плохо задираются. Кстати, если нечем метить, воспользуйся кувшинчиками. Там, вроде, что-то жидкое.
– Засранец. – восхищенно сказала она, топая по проходу. Мне навстречу. Эффектным ударом алебарды провалив плиту, на которую она нацеливалась вступить, и насладившись видом ее округлившихся глаз, я повернулся и побрел по проходу, простукивая пол и думая, что надо присмотреть что-то, в чем Нат не будет чувствовать себя лошадью, засаженной в танк в качестве двигателя.
– Мар, ты, кстати,… еще одна… себе барахло присматривай.
Пять секунд тишины.
– Эй! – я обернулся. Мара смотрела на труп на тумбе. Посмотрев на тумбу, я понял, что она себе барахло уже нашла. Скелет в доспехах казался очень маленьким на двухметровой тумбе. Оглядев длинные рыжие волосы, выбивающиеся из-под остроконечного шлема, таз, распирающий кольчугу шире плеч, обитые серебром сапожки, я высказал очевидный вывод:
– Женщина.
– Что? – оторвалась Мара от созерцания черепа. Вспомнив, что когда у Мары была прическа, она была светло-рыжая, я сообщил:
– Эта воительница, должно быть, была на тебя очень похожа.
Мара уставилась в пол. Очень грустно уставилась.
– Мар, у тебя из родственников никто безвременно не умирал? – высказал я вслух догадку.
Мара вздохнула, выигрывая маленькое сражение с выдрессированной привычкой «не рассказывать о своих неприятностях, что бы не случилось».
– Мама. Родами.
– Ага. – брякнул я в пол. Слова все куда-то разбежались и попрятались.
– Так что она похожа не только на меня… – Мара подняла голову и упаковала печаль в усталость.
– У тебя какие-то проблемы с тем, чтобы залезть в этот доспех?
– Да нет. наоборот. Мне что-то показалось, что мне посылка от мамы… Только… Харш…
– Я сам сниму.
– Спасибо.
Выколотив трубку, я пошел дальше.
Найдя и отметив еще три падучих плиты, мы пошли обратно. Мара – приводить в сознание Нат. Я – тырить ее наследство.
– Ну как? – спросил я Нат, вываливая перед Марой сапожки, кольчугу, шлем и саблю. Нат, полулежа у стены, ощупывала шишку под заботливым присмотром Мары.
– Больно. – проскрипела она.
– Мертвой водичкой полей. Помогает. Мне затылок подпалило, пока тебе вооружение искал. Полил – и нормально.
– И что, нашел? – заинтересованно спросила Нат, отрываясь от головы. Мара выдернула пробку из своей фляжки.
– Нет еще. Хотел у тебя спросить – тебе подлиннее и потоньше или покороче и потолще?
– Мне все равно – в салат. – буркнула она, подставляя макушку Маре.
– Понял вас.
Через пятнадцать минут я вернулся, нагруженный самым маленьким из наличествующих шлемов, кольчугой и полутораметровым узким мечом.
– Извини, лучше не было… – начал я извиняться еще издали.
– Фигня, потянет. – бодро отмахнулась Нат. Подойдя поближе, я увидел причину бодрости – пару кувшинчиков. Мара, видно, собралась хлебнуть для храбрости перед тем, как примерять наследство.
– Ну тогда попробуй все это надеть и не упасть. Все равно не поверю, что под тяжестью.
– Не волнуйся, милый, если уж я упаду от алкоголя, то не скоро. Ты лучше принеси мне что-нибудь в другую руку. Кинжал какой-нибудь…
– Ага, счас. Мальчика нашла.
Отобрав у нее кувшинчик, я допил его и направился рисковать своей незастрахованной жизнью, добывая экипировку себе.
«Оденьтесь, оцените, как вы выглядите, и решите, кто вы теперь. И не выходите из роли, если хотите, чтобы вас хоть немного понимали.» Малый справочник туриста, том 6 Аварии, статья Выживание на диких планетах, стр. 29, первый абзац.
Моя экипировка лежала в средине зала в левом проходе. Ложа в правом проходе не было. Вместо него была очень дырявая стена.
Правда, вознаграждение оправдывало труды. Напротив дырочек лежали глухие латы из кучи пластиночек подозрительно светлого металла. Стальные рукавицы сжимали топорик, очень похожий на раскинувшего крылья дракончика с извивающимся хвостом. Кроме формы и степени защиты секира привлекала загадочностью материала – какого-то светло-коричневого камня.
– Что-то больно похоже на титан и хрен знает что. – задумчиво высказал я трупу мнение о его доспехах. – И дырки в стенах явно не огнеметные. И что-то бортиков вокруг нет – только плиты, наверняка падающие. Бедный Наверняк!
Отойдя на пару тумбочек, я примерился и кинул алебарду на латы. Все пространство вокруг постамента на секунду вспыхнуло ослепительным зеленым светом.
Тупо посмотрев, как плиты встали на место, я закрыл рот и присел подобрать трубку.
– Лазерная решетка. – промямлил я в пол.
– Что за фейерверк?! – спросила Нат за спиной. – И где мой ножик?
– Да погоди ты со своим кинжалом. – недовольно побурчал я, озлобленный не сколько тем, что она хотела кинжал, сколько тем, что не услышал, как она подкралась. – Тут какой-то нехороший человек мои доспехи положил за лазерную решетку.
– Какую решетку? – неверяще растянула Мара.
– Лазерную. Мои титановые доспехи и кремнийорганический топор в лазерную решетку. – терпеливо объяснил я.
– А-а-а. Ты же у нас особенный. Простой честной стали тебе не хватает. – буркнула Мара, обиженная моими терпеливыми объяснениями. Рано обиделась. Я еще не начал обижать.
– Конечно. Надо же будет мне от вас как-то отбиваться, когда вы напьетесь…
– А нам как прикажешь от тебя отбиваться, если ты напьешься? – возмутилась Нат в достаточной степени весело, чтобы можно было решить, что она шутит.
– Если я напьюсь и меня потянет на подвиги, то у меня на вас поднимется не рука. А теперь пожалуйста, дайте мне сообразить, как спереть это барахло.
– Как-как! Найди пульт и отключи лазеры. Будто в Квейк не играл. – высказалась Мара.
Секунды две-три какое-то место из Квака распихивало остальные картинки, вытягиваемое мощным канатом внимания. Потом, вытащенное на поверхность, оно совместилось с парой страниц учебников физики и защелкнулось в изящную схему.
– Точно! – заорал я, направляясь к торцу ложа. Осмотрев его, я надавил наискось. Пластина сдвинулась. – Ни один абориген не знает, что лазер – это не просто огонь, а очень навороченный свет…
Я осекся, глядя на клубы дыма, залетевшие в боковой проход. Дым, как в боевиках про шпионов и грабителей, проявил тоненькие белые лучики на уровне колен.
– Ни хрена себе… – прошептала Мара из прохода. Нат шумно сглотнула.
– Так… – прошептал я. глядя, как клубы дыма высвечивают фотоэлектронных сторожей с другой стороны. – Значит под экранирующей пластиной с торца – пульт. Про пульт можно сообразить. И про пластину тоже. Отодвинуть…
– Не в ту сторону и не на то расстояние. – подсказала Мара.
– Спасибо. Дальше потяну цепочкой. Потом что-то на пульте и в боковой проход под фотоэлектронный спуск. Все сходиться. Ну, зачнем.
Плита, укушенная пинцетом, надетым на цепь, после прохождения половины дистанции сама отъехала до щелчка. Переглянувшись с девушками, напряженно следящими за мной из-за тумб по другую сторону ловушек, я, проверив дымом дорогу и перешагнув через лучи поперек прохода, уселся перед торцом.
– Ну что там? – нетерпеливо прошептала Мара.
– Пластик. В нем красный квадрат с пятью стрелками, не правильным, к квадрату…
– Стрелки разной длинны? – спросила Нат
– Ага. Под пальцы. Только непонятно, не против ли стрелок надо гладить?
– Харш, не паранойствуй! Я тебя умоляю. У меня сил скоро не останется за тебя бояться…
– Ладно, уговорила.
Я, затаив дыхание, положил пальцы на концы стрелок и собрал их в середину.
– Каярк оклад хвурр! – металлически сказал постамент. С полусекундной задержкой усиленно имплантированная память донесла, что мне предлагают замереть, пока не сгорел.
– Великолепно! – отцедил я через стиснутые мундштук зубы. Страх зашевелился и потянулся.
– Харш… На кисти луч. – еле слышно прошептала Мара.
– Один? Больше нету? – поинтересовался я, нервно уминая страх, требовавший перестать думать и немедленно начать действовать.
– Один.
– И то ладно.
Пыхнув дымом и прикинув, что луч нацелен на квадрат, я осторожно приподнял ладонь, медленно вытащил из кармана билетик на автобус и лизнув, наклеил его на квадрат. Еще один. Потом убрал руку. Луч уперся в билетики.
Вздохнув, я уставился на панель.
– И что дальше? – спросил я ее понятным ей языком.
– Команда «дальше» принята. – отозвалась она и осветилась.
– Комп, блин! – удивился я.
– А ты ожидал золотого ключика? – ядовито осведомилась Мара.
– Не… Оп. Так. Круг. Диаметр… Пять чисел, слава богу, арабские. Цифры нумерованы… Ага. Вот и кнопки. Раз-два-три-четыре-пять, вышел кролик в поле срать. Другой кролик прибегает, прямо в первого вонзает. Трах-трах. Ой-ей-ей. Какал спермой кролик мой.
– Харш! – шокировано крикнули девушки хором.
– А округленное Пи на два будет 4,28… Так… Прямоугольный треугольник с катетами пять и три… Гипотенуза… Так… Ха!
– Что – Ха? – нервно спросила Мара. – Если чего, спроси…
– Да нет, спасибо. Тут загадка специально по мою душу. Клетка без ядра. Человек. Что-то аморфное, наверно гриб, Дерево. Животное. Пусто. Жмем пусто…
– Убери руку. – потребовал компьютер.
– Блин! – ответил я ему, и посмотрел на билетики.
– Убери руку. – повторил компьютер.
Я сорвал билетики, запоздало подумав, что надо было убраться подальше.
– Защита не работает. – сообщил компьютер и отключил экран.
– Пу-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф! – ответил я ему.
– Осторожней! – вскрикнула Мара. Рефлекс откинул голову назад, и верх рванувшего на меня надгробья чиркнул по носу вместо того, чтобы снести голову. Другой рефлекс откатил тело в сторону и рухнувшая плита ни кого не придавила.
– Писец какой-то. Ни хера себе прощальные шуточки. – очень нервно сообщил я тумбе, как только рефлекс, готовый откатить тело еще на пару километров, утихомирился.
Тумба в ответ зажужжал и плавно выдвину из недр второе дно с арбалетом и ящиком стрел.
– Ну вот. А я уже рассчитывал на пулемет или хотя бы гранатомет. – разочарованно протянул я и встал
– Ух ты! – восхищенно скала Нат моему новому самострелу. – Может быть, даже скорее всего, именно гранатомет тебе и достался. По крайней мере, снаряжать это просто стрелами я бы не стала.
– Да уж… – поддакнула Нат, разглядывая плоды последней стадии развития арбалетостроительной мысли.
Я понял, что оторвать их от созерцания можно только дав пострелять и просто потрогать, и пошел снимать арбалет с плиты, очень надеясь, что он не сложнее М-16 и я смогу разобраться в нем достаточно быстро, чтобы показаться девочкам опытным пользователем этой модели.
Так. Очень легкий. Очень глубокое ложе. Ага. Магазин стрел на пять. Тетива не дает стреле подняться, а планка выше – вываливаться во взведенным положении. Тетива заведена внутрь свободно катающейся железячки к которой с другой стороны привинчен тросик, уходящий внутрь приклада. Перевернув арбалет, и осмотрев курок и затвор с дыркой под три пальца, я всунул их туда, левой упер приклад в плечо и надавил правой вниз. Рычаг, довольно легко двигаясь, описал дугу, взведя тетиву, и ненавязчиво потянул руку к спуску. Я нажал спуск и с наслаждением ощутил, как арбалет дернулся от сильного рывка. Потом посмотрел на ящик.
Стальные древки ровными рядами по семь. В одном отделении – металлические с тонким трехлопастным оперением, десять рядов… В другом, полупустом – три ряда с медным и два ряда с серебряными. На ребре полупустого отделения красовались медная схема кумулятивного заряда и серебряная – боеприпаса объемного горения [11].
– Любопытно. – сообщил я серебряным оперениям и вытащил ряд обычных стрел, удерживаемый вместе зажимами. Найдя, как отодвинуть запирающую планку, я впихнул стрелы на дно магазина, задвинул планку, снял зажимы и повернулся к девушкам, осторожно держа арбалет наперевес.
– Семизарядный, магазинный, с водокачковой системой натяжения. Как стреляет – выясните сами, пока я одеваюсь. Только друг друга не перестреляйте.
– Тебя, значит, можно? – игриво спросила Нат, осторожно принимая арбалет.
– Ой, тетенька, не пугайте, у вас и так в кольчуге, шлеме и с рукояткой из-за плеча вид страшный. – тоном малолетнего хулигана ответил я и направился к моменту, который оттягивать дальше было некуда – первому объятию с загадочным топором.
Присев на корточки, я внимательно посмотрел на хвост топорика, изукрашенный мелкими чешуйками, на крылья лезвий и почувствовал, что топорик живой. Чутья у меня маловато, особенно на разные амулеты и иконки, но отличить кирпич от магического кольца я смог бы. Если бы кто-нибудь показал мне магическое кольцо. Или топор.
Топор тихонько лежал в руках трупа, как дракончик в норке и спокойно ждал, когда я коснусь его и можно будет обнюхаться.
Вздохнув, я на всякий случай сказал:
– Ну, здравствуй, топор, – и положил руку на топорище.
Что– то ворвалось в меня, осторожно потрогало картинки памяти, закинуло парочку новых и исчезло.
– Так… – прохрипел я и осторожно вспомнил, кто я, где я, как меня зовут, а потом – что стандартная секира модели «Драконье Крыло» комплектуется модулем распознавания хозяина, модулем автозащиты от использования другими лицами и информационным модулем, который только что закинул в меня информацию, что конкретно этот экземпляр укомплектован плазмогенератором на эмоциональном питании.
Я долго сидел, пытаясь смириться с тем, что мне в память без спроса засунули какие-то среднепонятные воспоминания. Факт этот не спеша вытягивал на поверхность эпизод из жизни злоблинской разведки. А вместе с ним – и злобу.
– Харш! – рявкнула Мара.
– А? – воспоминания и злоба отпрянули от крика. Я обернулся к ней, удивленно посмотрел на острие глядящей мне в лоб с стрелы, а потом на закушенную губу Мары. Она скосила сощурившиеся глаза мне под ноги.
Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть медленно затухающие на остриях топора слепяще-белые полоски.
– Ага… Теперь понятно, что такое плазмогенератор на эмоциональном питании… Мар, опусти, пожалуйста, стрелялку. Я не собираюсь рубать тебя на котлеты. И на бифштексы тоже.
За спиной раздался шумный вздох и лязг опускаемого арбалета.
– А что такое плазмогенератор на эмоциональном питании? – неуверенно выговорила Нат.
– Это значит, что когда я злюсь, топор перерабатывает эмоции в плазму, распределяемую по остриям, что делает его способным рубить все подряд. Как лазерный меч из Звездных Войн.
– Харш! – жалобно всхлипнула Мара.
– А? – я вынул топор из перчаток доспеха и отложив в сторону, занялся поиском способа снять доспех.
– Харш, я боюсь… – сказала Мара тоном оказавшейся ночью на кладбище девочки. – Тебя. Я не понимаю, что ты такое! Слышишь, не понимаю!!!!! – закричала она.
– Слышу-слышу. Я тоже не понимаю. – добродушно согласился я, увлеченный переворачиванием доспеха и изучением чехла под топор, обнаружившегося на спине.
– Что? Ты не можешь сказать, что ты такое? Или не хочешь? Черт подери! Ты больше похож на инопланетянина, чем Джейн, боцман и капитан, вместе взятые! – крикнула она. Я был слишком занять топором, чтобы сочинять что-нибудь успокоительное, и сказал правду:
– Конечно. Они, в конце концов, люди. Хомы Сапиенсы в десятом-двадцатом теле. А я всего во втором.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала Мара еле внятно.
– Что если… Ага! – я повернул в пазах шлем и сняв его, удивленно заглянул в пустые доспехи. -… Ты можешь представить себе, что души переселяются и существуют другие биологические виды, то я две жизни назад первый раз вселился в человека, а до этого жил в телах другого вида. – брякнул я, увлеченно растягивая пружинки, скрепляющие пластинчатые рубашку, штаны и ботинки.
– И как там? – спросила Мара, изо всех сил демонстрируя опасения от беседы с шизофреником, вооруженным плазмометом.
– Нормально. – я начал раздеваться.
– Как – нормально? И что ты вообще делал на Земле? В прошлой жизни? – Мара говорила совсем нормальным голосом, видимо, успокоенная видом моей вполне человеческой задницы. Для того, чтобы успокоить ее окончательно, я занялся изложением автобиографии.
– Ну так, по мелочам развлекался. – Я влез в штаны и затянул ремень. Присел, встал. Чуть стесняет, но носить можно. – Вторую мировую организовал чтобы комунисты планету не захватили, инопланетную резидентуру, которая коммунизм изобрела, изничтожил, ЦРУ обучил, чтобы с КГБ на равных были.
– А чего же ты в этой жизни не… ну… – уже насмешливо спросила Мара.
– Во-первых, меня в прошлой измочалило так, что хотелось лежать и ничего не делать. А во-вторых, я, как ты заметила, все-таки неплохо устроился. – сказал я и навинтил основание шлема на воротник. Отодвинув с лица на затылок и подбородок полукруглые заслонки, я засунул Крыло в чехол, сунул трубку в зубы и помахал руками, пытаясь понять, что стесняет движение больше – доспех или натянутый на него камуфляж.
– Харш! – сказала Нат точно так же, как говаривала моя мамочка, когда я приходил домой после пары часов игры в диверсанта-пиротехника на стройке.
– Сам знаю. – буркнул я и проследил взгляд Нат. Нат задумчиво уставилась на мои осиротевшие ботинки. Потом глянула на свои бахилы и подняла на меня вопросительный взгляд.
– Бери, только боюсь, без пропахших мужиком шерстяных носок этот сорок третий разношенный на твой максимум сороковой будет несколько болтаться… Но я очень рад, что ты хочешь усыновить мои верные ботинки. Я бы не смог их бросить после года верной службы, а мое текущее одеяние с ботинками через плече смориться в два раза не страшнее.
– Ладно. Хоть пропахну мужиком. – бесшабашно сказала Нат, присаживаясь на пол и начиная снимать бахилы.
Мара, сидевшая на полу с арбалетом в обнимку, посмотрела на Нат но ничего не сказала. Видно, не нашла приличных слов.
– Нат, а ты уверена, что Мик нас правильно поймет, обнаружив, что ты пропахла мной? – тоном любовника, заранее подыскивающего шкаф, спросил я, успешно вынимая арбалет из ослабевших рук Мары. Мара поочередно изучила нас и выдала результаты наблюдений:
– Ребят, может я – третья?