Страница:
«Одна голова хорошо – а две лучше» Менингит
– Итак, Повтори, что здесь и здесь. – еле сказал я. Последние пять минут внимание то и дело падало в набитое брюхо, и я никак не мог запомнить, какие строения есть в округе, и какие люди в них жили до того, как с севера пошло нашествие мехожилеточных.
– Здесь с северо-запада на юго-восток проходит караванная тропа. По ней стоят города здесь и здесь…
Последний кусочек гамбургера без хлеба отправился путем ранее откушенных. Отметив это событие тяжелым вздохом, я не отрываясь от карты, приступил к забиванию трубки.
– А здесь что?
– Здесь замок солнечников. Книг про них нет, но говорят, что они преклоняются солнцу и приносят ему жертвы…
– Несомненно, девственниц.
– Если находят. А если нет… – Гаркк оторвался от карты и посмотрел под стенку, где возлежали осоловевшие от первого за пару недель перекуса Нат и Мара. Лучники, откушав, вернулись на пост у двери, к моему облегчению не объявив, что теперь они мои навек.
Хранитель припасов наводил порядок, и нашему с Гаркком брифингу никто не мешал, что делало его очень полезным. Ситуацию надо было исправлять.
– Эй, девушки! Я тут нашел ребят, которые по сходной цене закупят вас, чтобы принести в жертву. Вы не против, надеюсь?
Потенциальные жертвы приподняли головы, сильной сморщенностью лиц демонстрируя, насколько их затруднил этот процесс.
– Если ты в ближайшее время не изменишь свое поведение, то я задумаюсь над этим предложением в качестве равноценной альтернативы. – лениво протянула Мара и вернула голову на належанное место.
– Хуш, я тебе больше не нужен? – осторожно спросил Гаркк
– Нет. Только скажи, сколько ну… диаметров этой башне в толщине мизинца по карте.
– Один дюйм карты равен тысяче шагов.
Гаркк поднялся и сгорбившись, пошел к куче книг у дырки. Сгорбленная спина заставила меня подумать, что хорошо, что мне не долго на этой планете и причин подбирать всех недовольных жизнью у меня нет. Кстати, о недовольных жизнью.
– Дорогая Мара. Тчк. С глубоким вниманием обдумав твое сообщение зпт содержащее предложение мнгтч радикально изменить свое поведение я после глубокого всестороннего обдумывания пришел к решению им попользоваться тчк. Хочешь сигарету?
– Козью ножку, что ли? – отозвалась она
– Обижаешь. Три пятерки английского производства. Без акциза и минзрава [19]. Контрабандный.
– И молчит! – Нат перекатилась на колени и грациозно поползла ко мне. Мара присоединилась. От этого зрелища возник ряд ощущений, вспыхнувших, как разлитый бензин. Таких обычных, совершенно повседневных ощущений нормального сексуального маньяка.
– Ого! Хорошо, что вы в кольчугах. – высказался я, облизывая пересохшие губы.
– А что? – мурлыкнула Мара, демонстрируя сверкающие зеленым огнем глаза.
– В них вы чуточку менее привлекательны. – просипел я, переводя взгляд на Нат. Лучше бы я этого не делал. Черные дыры ее глаз были опаснее зеленого огня Мары.
– И тебя это смущает? – прошептала Нат, отнимая пачку из моих ослабевших пальцев. От тона ее шепота сердце пропустило удар, а потом ринулось наверстывать.
– Может быть, нам их снять? – спросила Мара, присаживаясь на колени, выпячивая грудь и чиркая по ней спичкой.
Крыша быстренько провела предполетную подготовку и начала десятисекундный отсчет, не посоветовавшись с центром управления по поводу экстренного старта. Центру управления, в курилке которого обычно и обитал мудрый дядечка, не понравилось, что его игнорируют. Дядечка выплюнут в урну недокуренную сигарету и громко сообщил мне, что мной играют. Не со мной заигрывают, а именно мной играют, как бананом.
Чмок! Я выскочил из сладкого вязкого болота, как нога в сапоге. Девушки все еще были здесь, на расстоянии протянутой руки. Они все еще выглядели смертельно возбуждающе – Мара, зажав спичку в зубах, давала Нат прикурить. Только все это было в метре от меня и оставалось там, сколько мне хотелось. И это было очень весело.
– Мара, тигра уссурийская! – весело заорал я шепотом. – Если тебе так хочется взять что-то в рот – возьми у меня… сигарету, а не смущай местное население тантрическими техниками. Переймут – схлопочешь полтинник каторжных работ.
Девушки медленно потухли, став привычными Нат и Марой. Мара посмотрела на меня очень обиженно.
– А я кто? – заинтересованно спросила Нат облачком ароматного дыма. – Мара – тигра уссурийская, а я кто?
– Ну-у-у… нечто космическое, черное, таинственное до невидимости. – я затянулся. ожидая, пока она выскажется.
– Черная дыра, что ли?
– Ты сама в этом созналась. – ткнул я в нее мундштуком.
Секунды две она смотрела на меня, не понимая, в чем дело. Потом до нее дошла степень моей пошлости.
– Ты!!! – возмущенно заорала она. – Мы к нему со всей душой…
– То-то я испугался. По мнению индусских йогов, душа располагается на несколько пальцев ниже пупка.
Я быстро втянул голову в шлем, и кулак Нат только слегка чиркнула по макушке, вместо получения об нее сильного ушиба.
– Слова кончились. Остались только руки. – прокряхтел я, вскакивая и устремляясь к двери.
– Трусливый шакал позорно покинул поле боя! – донесся в спину торжествующий вопль Мары.
Но я не ответил, занятый вспоминанием какой-то важной идеи, которую я должен был реализовать до того, как выйду.
А! Снять кулон.
Рука заползла за шиворот и нащупала цепочку.
– Коротковато будет. – буркнул я, когда снимаемая цепочка застряла, болезненно врезавшись в нос. – И как это Джейн ее исхитрилась нацепить?
– Харш, ты чего? – спросила Нат тоном разряжающего мину сапера. Я как раз скосил глаза, прокручивая цепочку в поисках застежки или не запаянного звена.
– Да вот, шею натирает. Снять хочу.
– Э-э-э… Но тебя же тогда местные не найдут.
– И хорошо, что не найдут. Черт, цельная.
– Объясни. – Мара с серьезным лицом кинула хабарик к двери и требовательно на меня уставилась.
– Ну я же сказал – шею натирает.
– Харш! Я знаю, что ты законченный… э-э-э, а можно топор того, обратно.
– Не-а. – злорадно оскалился я, подцепляя цепочку кончиком лезвия. Цвеньк! Я вытащил цепочку с кулончиком из лат и зажал в кулаке.
– Харш, ты извини, конечно, не совсем нормальный. – продолжила Мара чуть ли не жалобно. – Но свою шкуру беречь умеешь. – Она опустила глаза к ботинкам. – Лучше, чем мы с Нат. Поэтому, объясни, зачем ты снял кулон.
– Подставь шею. – приказал я, подходя к ней.
– Зачем?
– Ты уже поняла, что кулон надо снять. Точней, почувствовала. Доверься своей интуиции – она у тебя хорошая, а то бы тебя оставили пить ликер в Норе. А объяснения, которые я выдумал сам себе, чтобы не выглядеть в своих глазах идиотом, тебе не подойдет. Так что придумай свое. Например, что ты хочешь сделать сюрприз местным, когда они найдут Киро.
– Не пойдет! – воскликнула Нат, подставляя шею. – На, сними, только скажи мне, в чем дело.
Цвеньк!
Мара, посмотрев на Нат, встала и жертвенно прогнулась, подставляя горло. Хмыкнув, я зашел со спины. Цвеньк.
– Ну теперь-то ты скажешь? – спросила Мара, пялясь на кулончик в своей руке.
– Не-а. Вы сами догадайтесь, зачем я не хочу, чтобы нас троих не находили как можно дольше, после вашего выползания за покурить. У меня там еще много.
– Харш! – Мара
– Задница! – Нат.
Я молча протянул ладонь. Секунду помедлив, они сложили в нее кулончики.
– Ну? – злобно надавила Нат.
– Какова вероятность того, что через пару часов после нашего приземления на нас нападает банда ребят, чье нашествие двигается в паре километров севернее? Зачем им было нападать на НАС, да еще и после того, как мы вооружились? В меня выстрелили раз восемь.
Какова вероятность того, что старший какой-то полевой группы через минуты три после нашего попадания в гробницу получает записку, что гробницу грабят и что ему надо убить грабителей? А лучше – захватить живьем. Живьем!
– И что? Низкая, и что с того? – буркнула Нат, сопротивляясь пониманию ситуации.
– А то, что сразу после приземления кто-то направил на нас отряд мохнатиков. А после падения в гробницу – кольчужных. Не слишком ли кто-то за нами присматривает?
– Кулоны… – прошептала Мара.
– Именно. Но если мы найдем остальных живыми и здоровыми – то ничего не теряем.
– А если не найдем? – с опасением на грани страха спросила Нат.
– Значит, их кто-то нашел по кулончикам раньше нас. И если не зарезал сразу, то нам их выручать.
– Прям сказка какая-то. – прошептала Мара.
– Ага. – охотно согласился я.
Я посмотрел на зависших в своих мыслях девушек и повернулся к лучникам.
– Войны, покажите не трех свободных лошадей?
– Лошадей? – спросили девушки хором выскочив из моих мыслей. Получилась так, как будто они спросили Тараканов? Один из лучников поднялся и вышел. Я – за ним.
– Ох! Тляк! – взвизгнул я, увидев восьмерых животных, валившихся на песке у входа.
– И что, на ЭТО мне придется сесть? – нервно спросила Нат.
– Ага. Только глаза завяжем и вперед. – рассеянно ответила ей Мара, круглыми глазами глядя на наших лошадок.
– А что вам не нравиться? Ездят же люди и даже лошадьми называют, хотя и звучит по другому.
– Ну не называть же им их верблюд толщиной с медведя, носящий на морде оленьи рога и имеющий заячий хвост. Это уже имя собственное вождя индейцев. – всплеснула руками Нат.
– Да уж. – согласился я с ее описанием, чтобы не вступать в спор, как должен называться давно не стриженый гибрид жирафа с мелкой породой ветвистобивневых мамонтов.
– Которые наши? – деловито спросила Мара лучников, пока я задумчиво играл в гляделки с крупным черным мохнатым существом, флегматично что-то жующим.
– Какие вам ваш мужчина выберет – те и ваши. – спокойно ответил лучник. Ради наблюдения за лицами девушек я подавил в себе желание немедленно почесать за большим черным собачьим ухом.
Лицо Мары демонстрировало полное непонимание – хамят ей или немедленно начать просветительскую работу о равенстве полов. Нат ожидающе смотрела на меня, затаив в глазах ожидание момента, когда надо будет что-нибудь перевязать, и хрен она даст своему мужчине выбирать, чем и как. Наивная.
– Этот и этот. – быстро ткнул я во вторую и третью по величине меховые горки. – И черный – мой.
– Твой. Он был старшего.
– Понятно. А что любит и что не любит черный? – спросил я, надеясь узнать, где лежит мешок морковки, и с какой стороны уха его почесывать.
– Черный? – задумчиво протянул лучник. – Да ничего, пожалуй. Старший его бил – пользовался, что Черный здоровый и спокойный даже для коня.
– Может, он его и не кормил?
– Нет. Кормить он его как раз кормил. Иногда даже своим хлебом делился, когда травы мало было. А раза два даже тела каких-то врагов ему скормил. Сказал – пусть после смерти будут тем, чем были при жизни – дерьмом.
– Веселый человек был ваш старший. – почтил я память мертвеца, присаживаясь перед большой мордой непривередливого к продуктам существа.
– Ну что, коняга, давай знакомиться. Меня зовут, наверное, Хуш, а тебя теперь зовут Сумрак. – вздох и почесывание за ухом пробудили в больших глазах удивление.
– Сумрак! Я – твой новый хозяин. Думаю, ты будешь себя хорошо вести, а я буду кормить тебя яблоками.
Длинный шершавый язык аккуратно слизнул с моей руки заныканый с обеда местный фрукт. Сумрак похрумкал фруктом и выжидательно посмотрел на меня.
– Ладно. – я интенсивно чесал за ушами – Договорились. Если достану еще – делим пополам. А теперь осталось выяснить, как на тебе ездить. Если ты вообще…
Сумрак удивленно фыркнул и посмотрел себе на спину, а потом выжидательно на меня.
– Ух ты! да ты меня понимаешь, умник лохматый!
Осмотрев седло с привязанными к нему связками сумок, я уселся в седло. Сидеть в нем было удобно, как в кресле, промятом одной задницей, этой самой заднице. Сумрак распрямил поджатые под себя лапы и спина взмыла вверх, вознеся меня на полтора метра. Переминаясь с ноги на ногу, он повернулся ко мне, ожидая инструкций.
– Погоди, вот сейчас мои женщины оседлают своих коней и поскачем. Как всадницы они, наверно, будут смотреться интересно.
Сумрак продолжал смотреть на меня.
– Ждать. – вздохнул я, печально понимая, что Сумрак, как и любое животное, не понимает, а только реагирует.
– Харш, у тебя яблочка не найдется?
Нат просительно смотрела снизу вверх грустными черными глазами. Смотрела она таким специальным взглядом, каким обычно выпрашивают пару королевств или хотя бы миллионов долларов.
– Я думаю, что у такой женщины, как ты, получиться и без яблока, в отличие от Евы.
Нат жалобно вздохнула и поплелась к своему коню. Мара, у которой не было иллюзий на мой счет, уже обнюхивалась со своим новым транспортом и перешла к поглаживаниям и почесываниям. Нат с полминутки полюбовалась на попытки подруги подружиться с лошадью и резюмировала наблюдения сочувственным вздохом. Потом она со спокойствием садящегося за парту десятиклассника обняла ногами спину своего коня и устало скомандовала:
– Встать!
Посмотрев на ее резкий подъем над землей, я занес руки поаплодировать.
– Пошел! – совсем измученно сказала она, растекаясь по мохнатой спине.
– Вправо. Прямо… Догоняйте. – бросила она нам, удаляясь на юг.
Мара пробормотала что-то неразборчивое, но явно нецензурное. Оставив в покое голову своего коня, она довольно уверенно повторила подвиг Нат.
– Прощай! – бросил я лучнику, наблюдавшему, как мы издеваемся над лошадьми.
– Прощай. – согласился он, и побрел к темноте прохода в библиотеку.
Проводив его взглядом, я закурил беломорину и легонько стукнул пятками по бокам Сумрака.
Сумрак с плавностью хорошего автомобиля набрал маршевую рысь и удалившиеся было Нат и Мара стали приближаться.
– Девушки, вы не поверите, но я за вас переживаю. – высказал я угольку папироски свои чувства, достал из кармана солнечные очки и занялся расчетами, сколько им еще мучаться без Киро и Мика. Если Киро и Мик еще живы.
«А ты что думала, в сказку попала?» Волшебный дракон
– Харш! – испуганно окликнула Мара, прерывая двухчасовой перерыв в обмене колкостями. Я как раз завершил расхламление навьюченных на Сумрака мешков и собирался приступить к заточке нового страшного зубовидного ножа найденным в мешке камешком.
– А?
Подняв голову от ножа, я увидел пяток всадников в ярко надраенных латах. Латы сияли с верхушки бархана слева по курсу, оповещая любого не совсем ослепшего об присутствии этих грозных дяденек в лучах заходящего солнца.
Дяденьки спокойно сидели на спокойно стоящих конях. То ли ожидали, пока мы подъедем поближе, то ли ждали, пока обходная группа зайдет в тыл.
– Вот. – кивнула на дяденек Нат.
– Сам вижу, что там. Шлемы – надеть.
Я подал пример, хлопнул левой рукой по боку Сумрака и мимолетно задумался, не ослепну ли я окончательно, нацепив шлем поверх зеркальных очков.
Видимость с вершины соседнего с дяденьками бархана была хорошая. В шлеме и очках – тоже. И поэтому я во всех деталях разглядел длиннющий караван, тащившийся в межбарханье за спинами пяти сверкающих.
– Ага! Головная походная застава. – сказал я Сумраку, кто такое эти пятеро. Сумрак покосился на меня. Девушки, остановившие коней в там, где я велел одеть шлемы, тоже покосились.
– А ты не хрена оглядываться. К ним! – я гневно ткнул пальцем на пятерых, очень надеясь, что людей с топорами, имеющих привычку разговаривать со своими конями, здесь не сразу рубят на шашлык. Сумрак отвернулся и галопом полетел на соседний бархан.
– Ты кто? – с трудом выбрался из лат вопрос правого ГПЗшника, когда я подъехал шагов на двадцать.
– Путник. – быстро неответил я, не менее быстро придумывая, как бы описать этим милым людям, что я тут делаю, не напугав их до попытки меня зарезать.
– Какой путник? – подозрительно спросил средний.
– Езжу по земле, собираю знания про то, как люди сражаются. Хочу книгу писать. А вы чей караван охраняете?
– Великой и прекрасной принцессы Аль-Гуть-Хатан. – выплюнул центровой. Пятерка дружно загукала и зацыкала.
– А че, платят мало или принцесса…? – сочувственно спросил я, снимая шлем вместе с очками.
– Принцесса. – хором вздохнули как минимум трое. – А твои…? – центровой кивнул мне за плече.
– Телохранительницы. – пренебрежительно уронил я и махнул рукой телохранительницам, неуверенно топтавшим коней в паре десятков шагов.
– Что? – опасливо спросила Мара.
– Да ничего. Я договорился продать вас в прислугу к одной принцессе, так что поехали посмотрим, в какие руки я вас отдаю.
– Задолбал. – гневно отозвалась Мара.
– Прошу прощения, меня зовут Достал, если позволите. – сухим светским тоном попросил я, направляясь к передовому животному каравана. Чтобы глядя на них не хохотать со страху, требовалось много усилий. Местные слоны оказались четырехметровыми страусами, облепленными в тактически важных местах костяными щитками, сквозь которые пробивался рыжий мех.
– Че смешного? – спросила Нат, пристраиваясь слева.
– Они. Не биологу не понять, насколько смешно выглядит вторичнопокровнощитковый птицеобразный млекопитающий.
– Биологу этого, наверное, тоже не понять. – отцедила Мара, пристраиваясь справа.
– Наверное. – согласился я. – Но даже биологу понятно, что изображать картину Три богатыря в теоретически дружелюбном караване невежливо. Ехали бы вы мне за спину.
– Что, чтобы спинку тебе прикрыть? – буркнула Нат
– Ну пожалуйста. С удовольствием спрячусь за вашими широкими… – я покрутил головой на их плечи. -… Нет, не широкими… – я покрутил головой, глядя ниже плеч. -… Нет, все-таки широкими…
Сумрак, получив пятками не спеша притормозил. Надувшиеся Нат и Мара проехали вперед.
Сделав каменную морду, я уставился на спину Нат. Погонщики, волокущие тяжелогруженых страусов, смотрели на нашу процессию именно так, как следует смотреть на двух девушек, зачем-то одевших кольчуги и мрачного бритоголового типа, прячущего доходящее до зубов вооружение за спинами этих самых девушек.
В сплошной череде страусов наметился провал – нормальная однокомнатная квартира, несомая бригадой замученных людей в цепях. Передвижной домик окружали люди на лошадях. Наверное, одеватели левых и правых ботинок и других предметов одежды.
– Интересно, паланкин подгоняли под размеры принцессы, чтобы не было тесно? – высказал я догадку.
– А ты уже во владельцы пол-царства собрался? То-то я гляжу, ты так напрягался, добывая себе топор-кладенец и арбалет-самобой. – съязвила Нат.
– Ага. Осталось только получить координаты пещеры, в которой живет дракон, охраняющий пенис-самотрах – и полцарства с принцессой в нагрузку – мое. – осклабился я ей в спину, надеясь, что Нат не будет развивать тему.
Нат оправдала мои надежды, и к домику мы подъехали молчаливыми, угрюмыми и загадочными настолько, что в толпе одевателей раздались поскрипывания тетив и шорохи метательных ножей.
– Э-э-э… – отчаянно протянула Мара, на которую нацелились многочисленные наконечники. Ее лошадь в замешательстве остановилась, глядя на множество нахмуренных морд сородичей, не собиравшихся уступать дорогу туда, куда собиралась проехать наездница.
Сумрак, повинуясь поглаживанию по боку, выехал вперед одновременно с испуганным мариным достопочтенные.
– Молчи, женщина! – злобно рыкнул я ей на русском – Пока тебя не зарезали за наглость, а меня не изнасиловали за то, что тебя так распустил.
Мара ответила мне обреченным взглядом, который вопил, что сейчас я скажу им пару слов в своем репертуаре и нас всех троих точно прирежут, чтобы быть уверенными в том, что никогда больше не поимеют удовольствия оказаться моими слушателями.
– Позволено ли будет скромному собирателю острых крупиц воинского искусства засвидетельствовать свое восхищение прекрасным цветком пустыни Аль-Гуть-Хатан? – поинтересовался я, впадая в тотально хулиганское настроение, в котором все, в особенности язык, болтается совершенно расслаблено.
– Да-да, конечно.
Вырвавшийся из комнатки густой баритон содрогнул меня до копыт Сумрака. Не громкостью, а тоном. Таким радостным тоном подержанной проститутки, которой предложили оплату времен молодости.
– О. О. – сообщила мне Нат, что я вляпался.
Показав ей за спиной фак завернутым в сталь пальцем, я направил Сумрака к домику, лихорадочно соображая, как бы выйти из этой переделки сухим. Пока я соображал, в боку комнатки разверзлась дыра, достаточная для пролезания молодого слоненка. Неуверенно заглянувшие в дыру лучики высветили нехилых размеров ванночку, из которой торчала высоченная прическа, венчающая пухлое личико с уставившимися на меня щелочками глаз.
Мои глаза быстро, пока принцесса не подумала, что я не в силах оторваться, соскользнули на расстеленный по полу ковер,.
– Не хочешь помыться? – промурлыкала она. Я поперхнулся заготовленной фразой о проницательности ее взгляда, который может оскверниться, заглянув в потемки моей души и прислушался к усиливающемуся поскрипыванию тетив за спиной. Неприкрытый шлемом затылок неприятно захолодило, а потом бросило в жар предположением, что втыкать острые предметы будут не в очередного одевателя трусиков, а в конкуренток, способных отбить его от принцессы. Одеватель и так примет смерь в первую же ночь.
Да, блин, не только сам влип, но девушек с собой прихватил.
– Конечно хочу, ваше величество, но боюсь, что две служанки, которые носят мое тело с тех пор, как у меня отнялась нижняя часть тела, не поместятся в ванной. – очень сожалеюще ответил я. Говорил я совершенно искренне – ноги у меня стали ватные, и залезть в ванную без Нат и Мары я вряд ли смог.
– Так ты ниже пояса паралитик? – не менее сожалеюще спросила принцесса. Я печально кивнул.
– А почему тебя носят служанки, а не слуги? – спросила она тоном параноика, которому неумело подсунули чашку с успокоительном.
– Потому что прикосновения мужчин сводят меня с ума и я поклялся, что ни один мужчина не прикоснется ко мне по моей воле. – брякнул я, надеясь отбить у принцессы интерес к своей персоне.
– А-а-а. – брезгливо протянула принцесса и дернула свисающую с потолка веревочку. Дверь с грохотом задвинулась, сообщив мне, что я благополучно избегнул смерти, напорченной мне доброй Джейн. По крайней мене, на это раз.
Повернувшись вместе с Сумраком, я натолкнулся на плотную стену разновосхищенных взглядов, испускаемую свитой принцессы.
– Во как надо отмазываться. – сердито рыкнул я в распахнутые рты Нат и Мары, и направил копыта Сумрака в направлении хвоста каравана. Хвост случайно оказался в нужном нам южном направлении.
– И чего тебя понесло на царственных особ? – сердито прошептала Мара, как только мы выбрались из кольца людей, у которых хватило сил приблизиться к принцессе.
– А тебе что, завидно, что не несет на тебя? – вяло огрызнулся я, сочиняя отмазку. – Ну так у тебя нет в подчинении, хотя бы теоретическом, казны и войска, которые пригодились бы…
Внутри что-то содрогнулось, разбежалось по телу, требуя от тела немедленного действия. Мышцы напряглись, пытаясь перебороть друг друга и расслабились, вяло отяжелев.
– Ты чего? – заботливо спросила Нат, объезжая остановившегося вместе со мной Сумрака.
– Трубку набить. – ответил я, опуская глаза к поясу, собираясь с силами, чтобы посмотреть в глаза девушке, в которую я влюбился с первого момента попадания ее в область моего бокового зрения. – Вы езжайте, я догоню.
Неуверенности и волнения в моем голосе хватило бы, чтобы заподозрить меня как минимум в забивании косячка. Но Нат, переглянувшись с Марой, поехала вперед, сочтя, наверно, что я просто в очередной раз хочу спрятаться за их спинами.
Набив трубку, я сунул ее в зубы и поднял глаза на толпу людей в цепях, сбитых четырьмя стражниками в тесную кучку. Запасные носильщики – мелькнула ненужная умная мысль. Потом ее сбила с ног и затоптала вторая волна живчиков, выпущенная из заточения презрительным взглядом серых глаз. Именно таких, которые запросто меняются в синие или зеленые по настроению. С глубокой задумчивостью, быстро пустившей корни в засыпавшем меня черноземе влюбленности, я пронаблюдал, как очередная жертва моего маниакально-депрессивного одиночества отбросила со лба пропыленную рыжую прядь, мешающую поливать меня, такого страшного трусишку, липкими тестообразными потоками презрения, замешанного на насмешке.
Древо задумчивости расцвело пышным цветом депрессии, одуряющий аромат которой в очередной раз поднял из анабиоза надежду. Проснувшись и вооружившись атомным ракетометом инстинкт размножения, надежда привычно ринулась на битву с могучим титаном ничего не получиться, вооруженным богатым опытом прошлого. Полем битвы, за неимением другого, оказался мой чердак. С привычным вздохом предоставив им гоняться друг за другом, азартно перебрасываясь ядерными ракетками, я щелкнул зажигалкой, не забыв для эффектности выкрутить ее на максимум. Обеспечив таким образом в поливании меня презрением кратковременный перерыв на шок, я задумчиво осмотрел тело, мало задумываясь над тем что мои глаза просто болезненно дернулись, пораженные ударной волной от разрыва тяжелого боеприпаса приспособленность к размножению.