Такер Уилсон. Космические вампиры

- Спрашивать и не надо, - убежденно заявил Карлсен. - Все и так ясно!
Им надо было, чтобы мы захватили их с собой на Землю. А когда бы это
сделали, они бы все, один за одним, поумирали... а мы бы и не заподозрили,
что доставили на Землю погибель. Единственное, что бы выявилось - это
внезапный рост жестоких преступлений, садистских убийств... и тому подобное.
Хезлтайн покачал головой.
- Не знаю: или это я такой простак, или вы такой мнительный, - в голосе
его чувствовался легкий упрек.
- Вот давайте еще раз, сызнова, - предложил Карлсен. - Первым делом он
расписывает, как их раса помогла человеческой эволюции. Может, так оно и
было, хотя верить приходится исключительно на слово. Затем он сетует на ту
их передрягу... И это тоже могло случиться. А вот после этого я стал
замечать несоответствия. Они начали паразитировать на других живых
существах. Похитили тела каких-то спрутообразных созданий на чужой планете.
А затем, по рассказу, решили сменить рацион, посмотреть, что случится.
Выяснили, что старение при этом возобновляется, и они вернулись к
паразитированию на других разумных существах.
- Но уже без убийства, - заметил Фаллада. - Помнишь, он еще сравнил с
доением...
- Ты забываешь, что мы коров не только доим, но и колем на мясо, -
напомнил Карлсен. - Он пытался нас убедить, что со своими жертвами они
обращаются чуть ли не запанибрата. Я этому не верю. Почему, думаешь, они
кочуют с планеты на платету? Потому, что они - хищники по сути и не могут
подавить в себе соблазна приканчивать добычу. Погубив жизнь на одной
планете, перебираются на другую.
- Но доказательств у тебя нет, - прямо сказал Фаллада.
- Я это нутром чую. И доверия у меня к ним нет. Здесь у них только
гонцы, остальные все в космосе, медленно издыхают от голода. А с чего бы им
загибаться, если бы они действительно умели "доить", уж тогда бы они, будьте
уверены, захватили достаточно еды. Потому что объели свой запасник дочиста.
И Земле суждено было стать их очередным запасником.
Доводы эти явно произвели эффект; но, тем не менее, полной уверенности
еще не было. Фаллада с Хезлтайном обернулись на распростертое тело, словно
оно могло дать ответ.
- Мне все кажется, мы им чем-то обязаны, - вздохнул Фаллада. - В конце
концов, приземлились они не от хорошей жизни, и помощь от них человечеству
была немалая. Вон и земледелие, оказывается, их заслуга. Или, по-твоему, это
тоже все ложь?
- Не обязательно. Они, конечно, были заинтересованы в нашей эволюции.
Когда наведались на Землю двадцать тысяч лет назад, людей на ней было
всего-то миллион с небольшим, да и те немногим лучше животных. Они и
оставили нас расти дальше и набираться ума с тем, чтобы возвратиться, когда
размножимся. А теперь, глядишь, налицо хранилище, которого хватит на десяток
тысяч лет. И вот еще что. Он говорит: они прибыли на Землю в надежде
повстречать кого-нибудь из своих собратьев...
- Так ведь прямой резон.
- Ой ли? Чем, по-твоему, собратья могли бы им пригодиться? Выбраться к
дому, до Ориона они им не помогли. У них же нет космических кораблей -
просто преображаются в некую более высокую форму энергии, позволяющую
нестись быстрее света. А эти, после того, как стали вампирами, утратили
такую способность.
- Откуда ты знаешь?
- А разве неясно? Если бы не утратили, то были бы уже у себя. Вот
почему теперь для перелетов нужен космический корабль.
- Но им могли бы помочь свои.
- Ты так думаешь? Они превратились в галактических преступников. Может,
и Землю оставили, чтобы скрыться от своих. Изгои, прокаженные.
- А что, интересная мысль, - задумчиво протянул Фаллада. - Эдакое
грехопадение...
Сержант Паркер указал вниз.
- Вон он, Бедфорд, сэр. Минут через десять будем уже на месте. Берем на
Скотленд-Ярд?
Хезлтайн вопросительно посмотрел на Карлсена.
- Лучше бы на Измир-Билдинг, - направил тот. - Там можно бросить
Армстронга. Надо, чтобы он все время был выключен. Годится? - спросил он
Фалладу.
- Вполне. Грей обо всем позаботится.
- И что потом? - спросил Хезлтайн.
- Думаю, не ошибусь, - сказал Карлсен, - будет указание от
премьер-министра, срочно явиться. Станет выпытывать, что вы там такое
творите.
- Указание уже есть, - веско заметил Хезлтайн. - Я сегодня утром звонил
жене. Премьер-министр желает видеть нас всех троих, и как можно скорее.
- Что ж! Всех - так всех.
- С ним посложнее, это вам не Армстронг, - не очень уверенно добавил
Хезлтайн. - Как вы рассчитываете действовать?
- Не знаю. Но в одном уверен: с ним надо встретиться лицом к лицу.
Другого пути нет.
Полицейский у двери козырнул, узнав Хезлтайна. Через пару секунд дверь
открыла хорошенькая темноволосая девушка.
- Нас, по-моему, дожидается премьер-министр?
- Да. сэр. Он через минуту освободится. Пожалуйста, присядьте пока.
- Извините, я что-то вас не помню, - сказал Хезлтайн.
- Меня зовут Мерриол, - сказала она с чуть заметным валлийским
акцентом, показав в улыбке маленькие белые зубки. По виду она была чуть
старше первокурсницы.
- Любопытно, - заметил Хезлтайн, стоило ей отлучиться из приемной.
- Что?
- Да так, ничего... - он понизил голос. - Джемисон, по слухам, питает
слабость к молоденьким девушкам. И слухи, в общем-то, небезосновательны.
Последняя пассия у него - вроде как молоденькая преподавательница с кафедры,
из Энглси.
- Но неужели бы он потянул ее на Даунинг-стрит? - усмехнулся Фаллада. -
Это же рискованно.
- Я тоже так думаю. А вы, Карлсен?
Карлсен отстраненно глядел в окно. От вопроса он встрепенулся.
- Прошу прощения. Я не слушал.
- Просто странно как-то, что эта девушка... - комиссар замялся:
отворилась дверь.
- Проходите, пожалуйста.
Девушка одарила Карлсена кокетливой улыбкой. Когда она взбегала вперед
по лестнице, он оценивающе посмотрел на стройные длиные ноги под короткой
юбкой.
Она провела их в комнату по соседству с кабинетом. Джемисон восседал за
письменным столом; человек в очках, лет за шестьдесят, перебирал на подносе
письма.
- Думаю, пока хватит, Мортон, - сказал Джемисон. - И не забудьте о
звонке личному секретарю президента. - Он улыбнулся Хезлтайну поверх очков.
- А, скитальцы возвратились? Присаживайтесь, господа. - К столу были
развернуты три кресла. - Закурить? Сбросьте ту папку на пол, ей здесь не
место. - Он щелчком переправил по глади стола пачку сигарет. - Однако, рад
вас видеть. Я уж начал было волноваться. Что-нибудь для меня интересное?
- Мы с капитаном Карлсеном летали в Швецию, консультироваться у
специалиста по вампиризму, - сообщил Фаллада.
- В самом деле? Хм... мгм... очень интересно. - Премьер осклабился
ехидно-вежливой улыбкой. Перевел взгляд на Хезлтайна. - Как у вас, есть
что-нибудь?
Хезлтайн бегло переглянулся с Карлсеном.
- Да, сэр. Рад сообщить, что мы успели поймать одного из пришельцев.
- О, Боже! Вы серьезно?
Изумление в хорошо поставленном голосе было таким искренним, что
Карлсена на миг охватило сомнение. Сунув руку в карман, он вынул капсулу с
записью.
- Можно? - он подался вперед и, открыв крышку диктофона, вставил
капсулу в прорезь и нажал на клавишу. Послышался монотонный, размеренный
голос пришельца: "Наша планета полностью покрыта водой. И раса наша, как вы
догадались, имеет форму, что называется, моллюсков. Только у здешних
моллюсков мозга почти нет. У Ниотх-Коргхай же, наоборот, высоко развиты мозг
и нервная система..."
Все трое не спускали глаз с Джемисона. Он слушал с предельным
вниманием, подперев правой рукой тяжелый подбородок и почесывая указательным
пальцем скулу. Минут через пять он потянулся и выключил диктофон.
- Просто... конечно же... замечательно. Как вы вычислили этого... э...
вампира?
- Нас этому научил специалист из Швеции. Мы обещали держать метод в
тайне.
- Понятно. А что остальные двое пришельцев?
- Один, мы выследили, находится в Нью-Йорке. Другой здесь, в Лондоне.
- И как вы думаете их обнаружить?
- Первое, что надо - это передать запись в эфир, - сказал Карлсен, -
чтобы до людей дошло, что они существуют. Я уже договорился насчет
телеинтервью сегодня вечером, в десять.
- Что?! - кустистые брови премьера удивленно взметнулись. - Но это же
нарушение нашей договоренности!
- Когда мы договаривались, вы считали, что пришельцы мертвы, - напомнил
Карлсен. - Теперь же все обстоит иначе.
Джемисон хлопнул ладонью по столу.
- Извините, господа, но я вынужден категорически запретить любую
самодеятельность.
- Извините, - невозмутимо возразил Карлсен, - но на это вы не
полномочны. Вы лишь премьер-министр этой страны, а не диктатор,
- Капитан мой, капитан, - со вздохом сказал Джемисон, - вы теряете
время. - Потянувшись, он нажал на диктофоне красную кнопку. - Все, записи
больше нет, я стер.
- Ничего. Прежде чем прийти, мы сделали копии.
- Сюда их, эти копии. Ко мне!
- Одна уже отправлена на телецентр, - сказал Карлсен.
- В таком случае - отозвать.
Карлсен - в ответ ни слова - бестрепетно смотрел премьеру в глаза. В
сумеречном взоре сидящего через стол премьера на миг мелькнула
растерянность.
- Вы или непомерно смелы, или непомерно глупы, - непринужденным тоном
сказал Джемисон. - А скорее, и то, и другое.
Лицо у него при этих словах изменилось. Внешне оно осталось прежним,
безучастно вежливым; а вот в глазах проглянула совершенно иная сущность.
Взгляд окаменел, налился сталью. Все трое почувствовали немую зловещую
угрозу, присутствие деспота с неограниченной властью. И голос у Джемисона,
когда он заговорил, звучал тоже по-иному. В нем не слышалось больше живой
напористости - он звучал отстраненно, чуть ли не металлически. Было в нем
что-то холодное и настолько безразличное, что Карлсен невольно поежился.
- Доктор Фаллада, мне надо, чтобы вы позвонили сейчас к себе в
лабораторию и велели ассистенту прислать сюда доктора Армстронга.
- Так вы все знали, - блекло заметил Фаллада.
Джемисон это проигнорировал. Он нажал на столе кнопку. Вошла
девушка-валлийка.
- Враал, надо набрать номер лаборатории доктора Фаллады по аппарату
министерской связи. Он хочет поговорить со своим ассистентом Греем.
Фаллада стал подниматься. Вдруг лицо у него недоуменно исказилось, и он
опять шлепнулся в кресло. Тут и Карлсен почувствовал томную вязкость,
растекающуюся по телу, словно от наркоза. Он попытался отлепиться от кресла,
но оно держало словно магнит. Конечности, когда капитан прикрыл глаза,
казалось, слились с мебелью в единое целое, став неподъемно тяжелыми.
Потыкав наманикюренным пальчиком кнопки в электронной записной книжке,
девица набрала номер. Откликнулся молодой женский голос.
- Пожалуйста, мистера Грея. Вызывает доктор Фаллада, - сказала
секретарша; от Карлсена не укрылось, что голос у нее такой же, слегка
механический.
Джемисон и девица сосредоточили взгляды на Фалладе. Тот дернулся и
застыл, на миг лицо у него мучительно исказилось. Под неотступным взором он
поднялся и на негнущихся, протезных каких-то ногах двинулся через комнату.
- Ганс, не делай этого! - окликнул Хезлтайн, но тот, не реагируя,
подходил к телеэкрану.
- Алло, Норман, - сказал он упавшим голосом. - Надо подослать
Армстронга на Даунинг-стрит, десять. Прямо сейчас можно?
- Да, сэр. Как насчет снотворного? Дать еще одну дозу?
- Нет. Отправьте как есть. Надо, чтобы он пришел в себя.
- С вами все в порядке, сэр? - с беспокойством спросил ассистент.
Фаллада тускло улыбнулся.
- Да, все отлично. Просто чуть устал, вот и все. Возьмите институтский
"шершень".
- Сделаем как надо, сэр.
Девица потянулась и выключила аппарат. Фаллада тяжело покачнулся и
невольно схватился за краешек стола. Лицо у него внезапно посерело.
Хезлтайн с мучительным усилием повернул голову к Карлсену.
- Что они с нами делают? - голос от напряжения звучал глухо.
- Используют волевое давление. Не переживайте, их надолго не хватит.
Это изматывает.
- Хватит ровно настолько, насколько потребуется, - беспристрастно
сказал Джемисон.
Фаллада упал обратно в кресло; лицо его покрывали бисеринки пота.
Карлсена ожег стыд за такую предельно унизительную сцену: бесстыжее
употребление тела и голоса по чужой указке.
- Ганс, не давай себе заснуть, - предупредил Карлсен. - Пока борешься,
твое сопротивление не сломить. Меня уже тут пытались переломить прошлой
ночью. Ничего не вышло.
Джемисон посмотрел даже с некоторым любопытством.
- Нам о вас предстоит многое узнать, Карлсен. Как, например, вы
прознали о волевом давлении. - Он смерил взором Фалладу с Хезлтайном. - Но
пусть он вас своим опытом не вводит в заблуждение. У него было время создать
какое-то подобие защиты. У вас времени нет. Кроме того, поверьте, у вас
совсем нет выбора. У нас к вам предложение, не терпящее отказа.
Пауза.
- Излагайте, - наконец выдавил Фаллада.
- Нам нужно ваше содействие, - изрек голос. - И добиться его мы можем
двумя способами. - Можем вас умертвить и завладеть вашими телами.
Единственная альтернатива - это если вы пойдете навстречу и выполните наши
требования.
- Он имеет в виду - чтобы мы уступили им свои тела, - громко, чтобы все
слышали, сказал Карлсен.
- Уверяю вас, это даже не лишено приятности, - перекрыл его Джемисон. -
Чтобы развеять ваши сомнения, - он повернулся к девице, - Враал, покажи
комиссару.
Секретарша прошла за кресло Хезлтайна и откинула ему голову назад,
положив свою ладошку на лоб, а Другую она поместила ему под подбородок.
Следя за лицом Хезлтайна, Карлсен уловил секундное сопротивление; оно
рассеялось, затем вроде бы снова сплотилось, но вскоре сошло на нет. Глаза у
Хезлтайна закрылись, он глубоко задышал; на щеки возвратился румянец.
- Достаточно, Враал, - сказал Джемисои.
Девица с неохотой убрала руки. Одна ладонь задержалась у Хезлтайна на
плече.
- Я сказал: хватит, - процедил сквозь зубы Джемисон.
Та отняла руку. Хезлтайн вяло разлепил веки. В сторону Карлсена он
смотрел затуманенным взором, наверняка его не различая.
Девица повернулась лицом к Карлсену; губы ее были соблазнительно
влажные.
- Нет, капитану Карлсену показывать не надо, - сказал Джемисон. - Он
уже ощутил.
Ветер легонько шевелил оконный тюль. Джемисон, сидя с каменным лицом в
кресле, не спускал пристальных глаз со своих гостей. Отдаленно доносился
глухой уличный шум Уайтхолла. Карлсен всю свою энергию сплотил на борьбу с
дремотой. Было видно, что Хезлтайн с Фалладой вот-вот заснут. Паники не
было, была лишь приятная, эротическая истома. Время утратило смысл.
Неспешным ручейком текли памятные образы: картины детства, маковые поля в
"Волшебнике страны Оз", домик из "Ганзель и Гретель", сделанный из
фруктового пирога. На душе - благостная расслабленность, ощущение, что все
хорошо. Олоф попытался внушить себе, что они втроем находятся в опасности,
но ум отказывался внимать. Золотистый туман блаженства разливался по всему
существу, размывая сознание.
Раздался звонок, и Карлсен понял, что задремал.
- Должно быть, наш коллега, - сказал Джемисон и вышел.
Через несколько минут он возвратился. Карлсен, напрягшись, кое-как
повернулся в кресле. В кабинете стоял Армстронг - лицо землистое, больное.
Двигался он медленно, неуверенной поступью. Джемисон подвел его к стулу.
Взгляд Армстронга без интереса скользнул с Карлсена на Фалладу, на
Хезлтайна. Дышал Армстронг тяжело, глаза были налиты кровью.
- Посмотри на меня, - требовательно приказал Джемисон.
Армстронг нехотя поднял глаза. Джемисон схватил его за волосы, отчего
тот страдальчески сморщился, отвел ему голову и вгляделся в самые глаза.
Армстронг надрывно закашлял, постанывая. Секунду никто из них не двигался.
Затем лицо у Армстронга изменилось - словно окаменело, рот стал тверже.
Когда открыл глаза, взгляд был уже ясным, пронизывающим. Он сердито стряхнул
руку Джемисона у себя со лба.
- Теперь лучше. Спасибо. Они вкачали в меня три дозы этой пакости. - Он
с холодной яростью воззрился на Карлсена; волевой импульс стегнул капитана
тугим жгутом.
- Если ему быть убитым, это сделаю я.
- Он уже обещан мне, - возразила девица.
- Выбор за ним, - перебил их Джемисон. - Что ты предпочтешь? Чтобы
тобой овладела она? Или умертвил он? Решай быстро.
Карлсен опять попытался шевельнуться, но три их воли оковами
пригвоздили его к креслу. Он ощутил беспомощность, почувствовал себя
ребенком в руках взрослых. Слова выдавливались с трудом.
- Убивать меня глупо. Тело мое вы могли бы использовать, но этим все
равно не обмануть тех, кто меня знает.
- Этого не требуется. Единственное, что нужно - это, чтобы вы выступили
сегодня вечером по телевидению. Там вы выскажетесь в том духе, что
"Странник" надо немедленно отбуксировать к Земле. Скажете, что медлить с
этим глупо, когда инициативу могут перехватить другие страны. После этого я
объявлю, что назначаю вас начальником экспедиции по доставке "Странника", и
завтра же утром вы отбудете на лунную базу. Это все, что от вас требуется. -
Карлсен не мигая смотрел в глаза Джемисону, перебарывая в душе усталость и
растущее чувство поражения. - Я жду ответа: сейчас, - требовательно добавил
тот.
- Может, попробовать его уговорить? - спросила девица и, не дожидаясь
ответа, села Карлсену на колени и откинула ему назад голову - все это без
кокетства, словно санитарка на медосмотре. Почувствовав ее прохладные ладони
у себя на коже, он осознал, что она забирает его энергию; ясно было, что под
коричневым строгим костюмом на ней почти ничего нет. Удивительно, но
несмотря на истощение, Карлсен ощутил, как в нем пробуждается стойкое
желание. Прикрыв ему ладонями уши, девица наклонилась и Припала губами к его
рту. Он вновь испытал томный восторг, желание сдаться, позволить ей овладеть
своей волей. Почувствовав его расслабленность, она провела ему по шее нежной
кожей оголившихся рук; губы у девицы стали влажными, влекущими. Карлсен
наблюдал, как жизнь из него вытягивается к ней в тело; жизненные силы
лились, словно кровь из отворенной вены. Вскинувшись напоследок, Карлсен
попытался шевельнуться, но совокупная их воля вжала его в кресло.
Одновременно с тем, как сила сопротивления убывала, чувство беспомощности
переплавлялось в теплое ответное влечение. Отчасти, видимо, из-за легкого
нажима ее бедер, которыми она ритмично надавливала ему на сокровенное место,
умело имитируя половой акт. Он ощущал через костюм тепло ее увесистых
грудей; хотелось потянуться и сорвать с нее досадно мешающую одежду. Желание
сделалось жгучим, неистовым; осознавалось ее удивление тому, что он перестал
быть пассивным. И тут Карлсен ощутил, что может встречно использовать свою
волю; некая сила, пробившаяся вдруг из какой-то немыслимой глубины,
заставила девицу прижаться еще теснее, буквально впившись в него губами. Не
шевелясь, он мог держать ее, как птица, очевидно, держит червяка. Теперь уже
он цедил из нее жизненную энергию, всем существом своим горя от сладостного
утоления лютой жажды.
- Что ты делаешь, Враал? - послышался голос Армстронга. - Не убивай
его.
Карлсен усилил хватку, самозабвенно отдаваясь наслаждению, с которым не
могло сравниться никакое иное; от такого тесного контакта горела плоть.
Увидев, что Джемисон хватает ее за плечи, он ослабил хватку, уступая
ему девицу. Тот рванул с такой силой, что она, попятившись, ударилась о стол
и рухнула на палас. Джемисон открыл было рот, но тут взгляд его упал на
припухшие губы и опустевшие от изнурения глаза той, что звалась Враал.
Реакция была мгновенной: он повернулся к Карлсену, и сила его воли
хлестнула, как молния. Карлсена должно было пригвоздить к стулу, пробив
сопротивление раз и навсегда, наподобие пули, пущенной в солнечное
сплетение. Однако Карлсен оказался даже быстрее - он парировал чужую волю,
увернувшись, как боксер от прямого удара; и прежде чем Джемисон опомнился,
сам нанес ответный удар, угодив Джемисону по ребрам - да так, что того
отбросило к стене. Уклон влево напомнил об Армстронге; Карлсен не успел
сгруппироваться и получил неуклюжий, но сильный удар, вскользь пришедшийся
по голове. Рассвирепев от боли, Карлсен переборщил с ответом. Вспыхнувшая
ярость огрела Армстронга по плечу словно тяжелой дубиной, сломав кость. Тот
отлетел через кабинет, наотмашь ударившись о стену головой. Не в силах
подняться, он лишь грузно привстал на колени, глухо мыча и пялясь
осоловелыми, мутными глазами.
Джемисон, чуть покачнувшись, поднялся, неотрывно глядя на Карлсена, и
стоял, придерживаясь за стол. Левый глаз у него заплыл, по щеке струйкой
стекала кровь; в непроницаемом взоре, тем не менее, не читалось ни
поражения, ни страха.
- Черт бы побрал! Кто ты такой?
Собираясь с мыслями, чтобы ответить, Карлсен вдруг ощутил, что это ни к
чему. Вопрос задавался не ему. С губ сходили слова на чужом языке,
содержание которого, кстати, было понятно.
- Моя родина Картхис, - произнес он. Он сознавал, что это язык
Ниотх-Коргхай.
Джемисон полез в карман, вынул оттуда белоснежный носовой платок и
промокнул с лица кровь.
- Чего тебе от нас надо? - спросил он спокойным и ровным голосом.
- Я думаю, ты об этом знаешь. - Говоря, Карлсен заметил, что владеющий
девушкой вампир, потихоньку выползал из ее тела. Даже глядя в
противоположную сторону, каким-то непостижимым чувством он ведал, что беглец
крадется к окну.
- Тебе не уйти, Враал, - сказал он. - Мы тысячу с лишним лет потратили,
разыскивая тебя. Поэтому не надейся, что тебе это снова удастся. - Он
схватил и втащил бесплотную беглянку обратно в комнату. Хезлтайн с Фалладой,
вытаращив глаза, смотрели на прозрачный лазоревый силуэт, различимый теперь
на фоне стены. Он переливчато подмигивал светом циркулирующей внутри, как
клубы дыма энергии.
Карлсен повернулся к Фалладе.
- Прошу извинить, что говорю на нездешнем языке. У себя мы общаемся
просто мыслью, но иногда все равно используем древний язык Ниотх-Коргхай.
- Я не понимаю, - в замешательстве выговорил Фаллада. - Ты...?
Олоф понял невысказанный вопрос.
- Я - обитатель Картхис, планеты у звезды, именуемой Ригел. Я использую
тело вашего друга Карлсена, который совершенно четко сознает происходящее.
Можно сказать, я на время позаимствовал его тело.
Он поглядел на Армстронга, медленно выправляющегося в сидячее
положение, затем на Джемисона. - Идемте. Пора в путь.
Фаллада с Хезлтайном, застыв от изумления, смотрели, как от Карлсена
начала отделяться пурпурная дымка. Сияние у нее было более насыщенное, чем у
другого пришельца, и, казалось, утыкано крохотными, похожими на искры,
точками света.
Карлсена вдруг охватила слабость, как от потери крови.
- Подожди, пожалуйста, - попросил он. Свет багровел в середине кабинета
настолько яркоо, что резало глаза. Тут перемежающиеся, размытые силуэты
отделились и от Армстронга с Джемисоном. В сравнении с насыщенным,
полыхающим багрянцем своего пленителя, они были едва различимы. Армстронг
завалился набок, челюсть у него отвисла. Джемисон тяжело рухнул в кресло у
себя за столом и посмотрел на девушку с растерянным непониманием, словно
впервые видя.
Вглядываясь в багряные переливы, колышащиеся на фоне стен, Карлсен
ощутил в себе эмоции столь глубокие, каких никогда не испытывал прежде. Душу
раздирал благоговейный ужас вперемежку с неимоверной жалостью. Впервые он в
полной мере сознавал все одиночество и бесприютность, толкавшие этих бродяг
рыскать по галактике в поисках жизненной энергии. Чувствовал их неизбывный
ужас перед холодной пастью конечного небытия, готового поглотить их
навсегда, вместе или порознь. Перед такой реальностью собственная жизнь
внезапно показалась пустяком - с самого рождения ее полонили какие-то
тусклые, невыразительные тени людей и вещей. Осознание всего этого придало
храбрости, настоянной на гневе. Сделав шаг навстречу свечению, он крикнул:
- Не убивай их! Отпусти.
Собственный крик показался ему полным абсурдом - все равно, что
доказывать что-нибудь безмолвной горе. Однако спустя секунду в ответ внятно
донеслось: "Ты знаешь, чего ты просишь?". Слышно ничего не было, слова
внедрялись прямо в мысль.
"Чего такого уж дурного они, в конце концов, сделали? - запальчиво
спросил он. - Им всего лишь хотелось жить. За что их наказывать?" Говоря
это, он продвинулся еще на шаг, в место, озаренное свечением. И тут вновь
ощутил мощный прилив энергии и способность прозревать умы окружающих. На
этот раз голос у него доносился как обычно, изо рта.
- О наказании не может быть и речи. Но чтобы восторжествовала
справедливость - вам быть судьями.
Наводнив тело Карлсена, безвестный вершитель нагнулся, поднял его
руками девушку и аккуратно усадил ее на стул возле стола. Глаза у нее
открылись, и она взглянула на Карлсена с удивлением и некоторой робостью.
Наклонился над Армстронгом, схватив его за оба плеча - хлынувшая из пальцев
целительная сила срастила перелом. Переступил к Джемисону, испуганно
отшатнувшемуся от протянутой руки. Ладонь коснулась распухшей побелевшей
скулы - на глазах у всех синяк и опухоль исчезли.
Вершитель возвратился к креслу, где сидел Карлсен, и поочередно оглядел
всех присутствующих.
- Вы готовы вынести решение об участи этих существ, думавших вас
уничтожить?
Наступила тишина, и можно было прочесть, что в мыслях и на душе у
каждого. У Армстронга и Джемисона пристыженность и страх переросли в