Страница:
Другой отец церкви – Ориген[x] – идет еще дальше: он говорит, что волшебница вывела Самуила, и не только душу его, но и тело. Как на признак реальности видения он указывает на его одежду. Это позволяет любопытным спрашивать, носят ли вообще в аду одежды и, в особенности, есть ли там несгораемые платья.
Современные богословы уже отошли от наивных утверждений первых веков христианства; они хорошо чувствуют смешную сторону толкования Оригена и Юстина, согласно коим волхвы и колдуньи, эти сосуды дьявола, имели власть вызывать даже и «святых». Они заявляют, что волшебница вызвала дьявола, выдававшего себя за Самуила.
Библейский текст ясно говорит против этих казуистических толкований. Библия неоднократно повторяет: «и сказал Самуил Саулу», «Саул испугался слов Самуила», и, наконец, Самуил спрашивает: «для чего ты тревожишь меня?»
С другой стороны, возникает еще один вопрос, который не особенно легко разрешить. Саул представлен как человек, на котором лежит печать проклятия с того самого дня, как он оказал милосердие своему пленнику царю Агагу. Поэтому верующие видят в нем обреченного. Имя первого царя Израиля было столько раз проклинаемо жрецами, что многим внушает ужас.
Если внимательно прочитать «священный» текст, начинает казаться, будто бог в последнюю минуту сам себя опроверг, а Саул был спасен. Самуил заявляет ему: «завтра ты и сыновья твои будете со мною». А Самуил находился в аду праведников. Согласно христианскому богословию, до воскресения Иисуса Христа было два ада: ад отверженных, который поглотил Корея, Дафана и Авирона, и ад избранных, где патриархи, пророки и все святые Ветхого завета ожидали, пока «воскресение Христа» открыло им «врата небесные». Следовательно, если Саул соединился с Самуилом, то это могло быть только в аду праведных; значит, несмотря на проклятие, Саул все же был из избранных.
Наконец, вот что еще могло бы значительно упростить все эти сомнения. Есть ли вообще сколько-нибудь твердая уверенность в том, что существовали когда-нибудь Саул и Самуил в действительности? Не является ли вся их история еще одной мистификацией со стороны соответствующих авторов Библии? Вольнодумцы отмечают, что одни только еврейские книги упоминают об этом царе и об этом пророке и что летописи города Тира, говорящие о Соломоне, не содержат ни одного слова о Давиде.
Что поделаешь? Есть немало людей, которые удивляются молчанию современников относительно многих персонажей, выведенных на сцену «священным историком». Немало есть людей, которым трудно переварить такие, например, рассказы Библии, как сражение юнца Давида с Голиафом ростом, более трех метров, как приданое в двести филистимлянских краеобрезаний, снятых Давидом и отсчитанных им Саулу в виде свадебного подарка его дочери, и пр. и пр. Когда ко всему этому присоединяется еще и аэндорская волшебница, переваривать весь этот вздор становится еще труднее.
Ну, ударь раз, ударь два, но нельзя же до бесчувствия!
В это время Давид продолжал служить в филистимский армии, но в тылу. Глава 29 сообщает, что начальники лагеря в Афеке не особенно были довольны его пребыванием в рядах войск и требовали от царя Анхуса его удаления. Во время этих переговоров амаликитяне сожгли Секелаг, где жил святой помазанник божий. По возвращении из филистимского лагеря Давид и его 600 головорезов не нашли больше своих жен и детей; амаликитяне увели их в плен (гл. 30, ст. 1-3). Это показывает, по крайней мере, что враги библейских евреев не имели бесчеловечности последних и не истребляли побежденных. Обе супруги Давида – Авигея и Ахиноама были среди пленных. Давид бросился преследовать амаликитян, догнал и перебил всех, а пленных освободил и увел домой.
Первая книга Царств заканчивается описанием смерти Саула. Саул дал филистимлянам сражение при Гелвуе. Армия Израиля потерпела поражение. «И догнали филистимляне Саула и сыновей его, и убили филистимляне Ионафана, и Аминадава, и Малхисуа, сыновей Саула. И битва против Саула сделалась жестокая, и стрелки из луков поражали его, и он очень изранен был стрелками. И сказал Саул оруженосцу своему: обнажи твой меч и заколи меня им, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня и не издевались надо мною. Но оруженосец не хотел, ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него. Оруженосец его, увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним…
Израильтяне, жившие на стороне долины и за Иорданом, видя, что люди израильские побежали и что умер Саул и сыновья его, оставили города свои и бежали, а филистимляне пришли и засели в них. На другой день филистимляне пришли грабить убитых, и нашли Саула и трех сыновей его, павших на горе Гелвуйской. И (поворотили его и) отсекли ему голову, и сняли с него оружие и послали по всей земле филистимской, чтобы возвестить о сем в капищах идолов своих и народу; и положили оружие его в капище Астарты, а тело его повесили на стене Беф-Сана.
И услышали жители Иависа Галаадского о том, как поступили филистимляне с Саулом, и поднялись все люди сильные, и шли всю ночь, и взяли тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, и пришли в Иавис, и сожгли их там; и взяли кости их, и погребли под дубом в Иависе, и постились семь дней» (1 Царств, гл. 31, ст. 2-5, 7-13).
Вторая книга Царств начинается повествованием о смерти Саула, но излагает это событие совершенно иначе. Противоречие вопиющее. Оно вновь и вновь обнаруживает бесстыдство, с каким «священный голубь» и его представители насмехаются над верующими.
«По смерти Саула, когда Давид возвратился от поражения амаликитян и пробыл в Секелаге два дня… („Богодухновенный“ автор уже успел забыть, что этот город был дотла уничтожен пожаром несколько дней тому назад. См. 1 Царств, гл. 30, ст. 1). Вот, на третий день приходит человек из стана Саулова; одежда на нем разодрана и прах на голове его. Придя к Давиду, он пал на землю и поклонился (ему). И сказал ему Давид: откуда ты пришел? И сказал тот: я убежал из стана израильского. И сказал ему Давид: что произошло? расскажи мне. И тот сказал: народ побежал со сражения, и множество из народа пало и умерло, и умерли и Саул и сын его Ионафан. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: как ты знаешь, что Саул и сын его Ионафан умерли? И сказал отрок, рассказывавший ему: я случайно пришел на гору Гелвуйскую, и вот, Саул пал на свое копье, колесницы же и всадники настигали его. Тогда он оглянулся назад и, увидев меня, позвал меня. И я сказал: вот я. Он сказал мне: кто ты? И я сказал ему: я – амаликитянин. Тогда он сказал мне: подойди ко мне, и убей меня, ибо тоска смертная объяла меня, душа моя все еще во мне. И я подошел к нему и убил его, ибо знал, что он не будет жив после своего падения; и взял я (царский) венец, бывший на голове его, и запястье, бывшее на руке его, и принес их к господину моему сюда.
Тогда схватил Давид одежды свои, и разодрал их, также и все люди, бывшие с ним, (разодрали одежды свои), и рыдали и плакали, и постились до вечера о Сауле, и о сыне его Ионафане, и о народе господнем, и о доме израилевом, что пали они от меча. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: откуда ты? И сказал он: я – сын пришельца, амаликитянина. Тогда Давид сказал ему: как не побоялся ты поднять руку, чтобы убить помазанника господня?
И призвал Давид одного из отроков и сказал ему: подойди, убей его. И тот убил его, и он умер» (2 Царств гл. 1, ст. 1-16).
После этого Давид сочинил плачевную песнь (Библия ее приводит) по поводу жестокой судьбы Саула и Ионафана. Мы приведем из нее только маленький отрывок: «скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (ст. 26).
Глава 32
Мы подошли теперь к эпохе, когда действительно начинается более или менее достоверная история еврейского народа. Именно со времени Саула сомнительное и неясное в этой истории как будто начинает понемногу исчезать. Правду сказать, мы и далее встретим еще немало необыкновенных и изумительных «чудес». Но эти «чудеса» будут только своеобразно украшать биографии лиц, существование которых все же не всегда приходится оспаривать.
Книги, составляющие Библию, вызывают большие споры. Богословы утверждают, что книги эти были написаны такими-то и такими-то лицами, рассказывавшими о современных им событиях: «Пятикнижие» приписывается Моисею, Иисус Навин почитается автором Книги Иисуса Навина, Самуил – автором первых двух книг Царств. Внушая эту версию, богословы стараются придать Библии достоверный вид. Они приходят в бешенство, когда им говорят, что все это было написано много позже времени описанных в Библии событий, главным образом после вавилонского пленения.
В подтверждение взглядов ученых – критиков Библии – следует отметить здесь мимоходом одну фразу из Второй книги Царств, позволяющую еще раз показать лживость позиции богословов: «как написано в книге праведного» (гл. 1, ст. 18). Та же книга праведного отмечена и Иисусом Навином по поводу чуда с остановкой Солнца и Луны: «не это ли написано в Книге праведного» (гл. 1, ст. 18). Та же книга праведного: «стояло солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день» (Иис. Нав., гл. 10, ст. 13).
Если сам Иисус не мифическая личность, то его «чудо» приключилось лет за пятьсот до царствования Давида. Следовательно, физически невозможно, чтобы Иисус мог в книге, написанной им, цитировать другую книгу, которая воспроизводит через 500 лет плачевную песнь Давида о Сауле и Ионафане.
Эта книга праведного, упоминаемая Библией несколько раз, была упразднена иудейскими жрецами; они сами ее уничтожили, но говорят, что она, «к несчастью, пропала». Ее существование было неудобно, ибо она с наглядностью доказывала, что Ветхий завет не был написан постепенно и последовательно Моисеем, Самуилом, Давидом и др., будто бы записывавшими современные им события.
Два библейских стиха, которые мы только что сопоставили, доказывают с несомненностью «священные» подтасовки и позволяют догадаться, кому принадлежат торчащие здесь длинные уши.
Давид, уже давно помазанный Самуилом на царство, сам себя стал считать царем только после смерти Саула; только тогда стал он обнаруживать царское величие. Прежде всего он посоветовался с богом, какой город избрать столицей своего царства. Бог прямо указал ему: «Хеврон» (гл. 2, ст. 1). Затем он воззвал к народу, но одни только вожди колена Иуды признали Давида, и «помазали там Давида на царство над домом иудиным» (ст. 4). Это было вторичное помазание.
После этого Давид водворился в Хевроне с Авигеей и Ахиноамой. Вероятно, чтобы забыть первую жену свою – Мелхолу, дочь Саула, он заменил ее четырьмя другими новыми женщинами – Аггифой, Авиталой и Эглой, а также Маахой, дочерью его величества Фалмая, царя гессурского (гл. 3, ст. 2-5). Следует полагать, что все эти шесть царственных супруг мирно уживались.
Давиду понадобился главнокомандующий. Мы еще не забыли Авессу, который сопровождал его ночью в Гекхильский лагерь, где они вдвоем похитили у Саула его алебарду и сосуд с водой. Авесса имел двух братьев – Иоава и Асаила. Иоава Давид и поставил во главе своей армии. Мы увидим еще, какую большую роль он будет играть во время царствования Давида.
«Всего времени, в которое Давид царствовал в Хевроне над домом иудиным, было семь лет и шесть месяцев» (2 Царств, гл. 2, ст. 11).
Но с другой стороны, Авенир, бывший «главковерх» Саула, не признал избранника колена иудина. Он представил народу Иевосфея, младшего сына Саула. Будучи признан остальными одиннадцатью коленами израилевыми, Иевосфей тоже принял титул царя и основал столицу свою в Маханаиме, где процарствовал всего два года.
Итак, гражданская война! Встретились у пруда Гаваонского. Авенир предложил Иоаву устроить единоборство между двенадцатью молодыми людьми из колена вениаминова и столькими же сторонниками Давида. Иоав согласился.
«Они схватили друг друга за голову, вонзили меч один другому в бок и пали вместе» (ст. 16). После этого пошла общая свалка. Сторонники Давида обратили своих врагов в бегство. Увидев свое поражение, бежал и сам Авенир. Его преследовал брат Иоава Асаил, который «был легок на ноги, как серна в поле» (ст. 18).
«И погнался Асаил за Авениром и преследовал его, не уклоняясь ни направо, ни налево от следов Авенира. И оглянулся Авенир назад и сказал: ты ли это, Асаил? Тот сказал: я. И сказал ему Авенир: уклонись направо или налево, и выбери себе одного из отроков, и возьми себе его вооружение. Но Асаил не захотел отстать от него. И повторил Авенир еще, говоря Асаилу: отстань от меня, чтоб я не поверг тебя на землю; тогда с каким лицем явлюсь я к Иоаву, брату твоему?..
Но тот не захотел отстать. Тогда Авенир, поворотив копье, поразил его в живот; копье прошло насквозь его, и он упал там же и умер на месте. Все, проходившие чрез то место, где пал и умер Асаил, останавливались… Слуги же Давидовы поразили вениамитян и людей Авенировых; пало их триста шестьдесят человек. И взяли Аса ила и похоронили его во гробе отца его, что в Вифлееме. Иоав же с людьми своими шел всю ночь и на рассвете прибыл в Хеврон» (2 Царств, гл. 2, ст. 19-23, 31-32).
Было бы обидно пропустить описание этой знаменитой битвы, ибо все это из «священной истории», продиктованной самим богом, и, следовательно, божественные «глаголы» вроде только что прочитанных получают особое значение и заслуживают быть отмеченными. Мы никогда не должны упускать из виду, что во имя этих бессмыслиц и нелепостей, объявленных священными, служители религии считаются во многих странах государственными чиновниками, пользуются привилегиями, собираемые же с населения деньги идут на их содержание, как если бы они были учеными самых благородных наук или учителями самых возвышенных и общеполезных истин.
В то время как одиннадцать племен отказались признать Давида царем, он укреплял дом свой, рождая детей. Святой «помазанник» божий отнюдь не терял времени. «И родились у Давида (шесть) сыновей в Хевроне» (2 Царств, гл. 3, ст. 2).
Из-за женщины Авенир перешел на сторону Давида. Цитируем этот «священный» анекдот.
«У Саула была наложница, по имени Рицпа, дочь Айя (и вошел к ней Авенир). И сказал (Иевосфей) Авениру: зачем ты вошел к наложнице отца моего? Авенир же сильно разгневался на слова Иевосфея и сказал: разве я – собачья голова? Я против Иуды оказал ныне милость дому Саула, отца твоего, братьям его и друзьям его, и не предал тебя в руки Давида, а ты взыскиваешь ныне на мне грех из-за женщины. То и то пусть сделает бог Авениру и еще больше сделает ему. Как клялся господь Давиду, так и сделаю ему (в сей день): отниму царство от дома Саулова и поставлю престол Давида над Израилем и над Иудою, от Дана до Вирсавии.
И не мог Иевосфей возразить Авениру, ибо боялся его. И послал Авенир от себя послов к Давиду (в Хеврон, где он находился), сказать: чья эта земля? И еще сказать: заключи союз со мною, и рука моя будет с тобою, чтобы обратить к тебе весь народ израильский. И сказал (Давид): хорошо, я заключу союз с тобою, только прошу тебя об одном, именно – ты не увидишь лица моего, если не приведешь с собою Мелхолы, дочери Саула, когда придешь увидеться со мною. И отправил Давид послов к Иевосфею, сыну Саулову, сказать: отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сто краеобрезаний филистимских. И послал Иевосфей и взял ее от мужа, от Фалтия, сына Лаишева. Пошел с нею и муж ее и с плачем провожал ее до Бахурима; но Авенир сказал ему: ступай назад. И он возвратился» (2 Царств, гл. 3, ст. 7-16).
Вот каким образом Давид возвратил себе супругу номер один, которой он, по-видимому, дорожил. Это, впрочем, не заставило его отречься от шести остальных.
Что касается Авенира, то его измена Иевосфею не принесла ему счастья. Когда он отправлялся в Хеврон, к сыну Иессея, его сопровождало 20 слуг. Давид устроил пир в его честь, затем отпустил его с миром и отправил его агитировать среди евреев, что он один является их законным царем. Узнав об этом, Иоав вызвал своих молодцов, которые перехватили Авенира в пути и привезли его в Хеврон под предлогом, что Давид имеет еще кое-что сообщить ему. Там «Иоав отвел его внутрь ворот, как будто для того, чтобы поговорить с ним тайно, и там поразил его в живот» (ст. 27). Кровь Асаила была отмщена.
Узнав об этом убийстве, Давид заявил, что он здесь ни при чем.
– Пусть кровь Авсиира, – воскликнул он, – падет на голову Иоава.
Он устроил даже пышные похороны бывшему главнокомандующему армии ею противника (ст. 20-39).
Положение Иевосфея было невеселое; большинство сторонников покинули его. Двое из его военачальников – Баана и Рихав пробрались однажды в жаркий день, когда он отдыхал после обеда, к нему в комнату и задушили его. Гордые этим сомнительным подвигом и рассчитывая на царскую награду, они принесли Давиду голову Иевосфея. Давид в награду приказал сначала отрубить им руки и ноги, а затем оба они были повешены на одной виселице на берегу Хевронского пруда. Голову же Иевосфея погребли в Хевроне, в гробнице Авенира (гл. 4).
Процарствовав семь с половиной лет в Хевроне, Давид царствовал еще 33 года в Иерусалиме, который принадлежал иевусеям и которым он овладел, когда все двенадцать колен израильских объединились под его скипетром. Давид жил в крепости, которую назвал городом Давидовым и обстроил кругом и внутри. Хирам, царь тирский, прислал к нему плотников и каменщиков, «и они построили дом Давиду» (гл. 5, ст. 9-11).
Отметим, что летописи Тира ничего не говорят об этом посольстве и нигде не упоминают имени Давида. Как бы там ни было, история оседлого еврейского народа начинается, собственно говоря, со взятия Иерусалима. До тех пор евреи были бродячими ордами. Они жили грабежами и странствовали от одной горы к другой, из пещеры в пещеру, не умея устроиться по-человечески и укрепиться на одном месте. Иерусалим был расположен на пути караванов, ведших торговлю с финикиянами. Местоположение его было очень удобное. Почва, правду сказать, там камениста и бесплодна, но зато три холма, на которых расположен Иерусалим, значительно укрепляли его в военном отношении. По-видимому, у Давида ничего не было для того, чтобы строить более или менее прочные дома, раз тирский царь Хирам послал ему и лес, и каменщиков, и плотников. Не понятно, однако, чем мог бы платить Давид Хираму и какие вообще взаимоотношения могли быть у них.
«Давид находился, – говорит Вольтер, – во главе народа, который, после долголетнего рабства, должен был быть очень беден. Добыча, которую он мог собрать во время своих набегов, не могла особенно обогатить его, ибо и сам он не упоминает ни одного богатого разграбленного им города. В конце концов еврейская история не дает никаких подробностей относительно тогдашнего состояния Иудеи, и мы совершенно не знаем, как взялся Давид за управление страной».
Как только Давид увидел себя хозяином Иерусалима и его окрестностей на расстоянии 25-30 километров, он взял «еще наложниц и жен из Иерусалима… И родились еще у Давида сыновья и дочери» (гл. 5, ст. 13-14).
Закончив свои личные дела, Давид стал подумывать о приличной квартире и для бога, вернее, для «ковчега завета».
«И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч. И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала иудина, чтобы перенести оттуда ковчег божий, на котором нарицается имя господа Саваофа, сидящего на херувимах. И поставили ковчег божий на новую колесницу, и вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и Ахио, вели новую колесницу» (2 Царств, гл. 6, ст. 1-3).
Но когда кортеж добрался до гумна Нахона, быки чуть было не опрокинули «ковчег». Оза схватил его руками. Тогда зажегся против Озы гнев божий за дерзновение, и бог поразил его смертью там же, «у ковчега» (ст. 6-7). «И устрашился Давид в тот день господа и сказал: как войти ко мне ковчегу господню? И не захотел Давид везти ковчег господень к себе, в город Давидов, а обратил его в дом Аведдара гефянина» (2 Царств, гл. 6, ст. 9-10).
Если автор данной части Библии и не Самуил, то он все-таки священнослужитель, ибо из его повествования особенно явствует забота воспретить непосвященным мирянам дотрагиваться до «ковчега». Мы уже видели ужасное истребление 50 070 любопытных вефсамитян, пораженных молниеносной смертью, когда они только заглянули в «священный» ящик. Чтобы внушить побольше страху, автор не постеснялся неправдоподобности своего анекдота. В конце концов, служителям религии совсем неважно, что богу придаются черты вопиющей несправедливости. Главное, бойся его!
Вот, например, «ковчег», который, несмотря на божественность, не должен был занимать особенно много места, раз его взвалили на простую повозку. А повозка эта должна была быть очень узкой, если она могла пройти через горные ущелья от Газы до Иерусалима. Однако священники не сопровождают «святой» сундук, что совершенно непонятно. Если принять во внимание, что не было предпринято никаких мер предосторожности, чтобы оградить ношу от случайностей пути, то этот добрый Оза, который удерживал «ковчег» в момент падения, поступил хорошо, но был вознагражден за свое религиозное усердие внезапной смертью. Нельзя не признать, что это все-таки жестоко.
Скептики, с лордом Болингброком во главе, подчеркивали оскорбительность этого повествования для «милосердного» бога. Если кто-нибудь и был виновен, так это левиты, оставившие «ковчег» на произвол судьбы, а не мирянин, который поддержал его. Но дело в том, что именно при помощи такого рода россказней в невежественном народе и поддерживается вера в «священные» привилегии, данные богом жреческой касте.
Еще одно замечание: это жестокое начало царствования Давида лишний раз показывает, что народ еврейский был в ту пору так же груб, как и беден, и что в действительности у него не было даже ни одного приличного дома, где он мог бы поместить предметы своего культа.
Господин Аведдар, назначенный хранителем «ковчега», всячески остерегался дотронуться до него: «и благословил господь Аведдара и весь дом его» (ст. 11). Через три месяца Давид потребовал «ковчег» у Аведдара. «Ковчег» был перенесен в Иерусалим. Церемония перенесения была очень торжественна, и царь высказал по этому поводу большую радость. «Давид скакал из всей силы пред господом; одет же был Давида льняной ефод» (ст. 14). В своем веселье он, вероятно, позволил себе поднять ногу немного выше, чем полагается, и обнаружил… то, что обнаруживать не следовало. Мелхола, его супруга номер один, не скрыла от него своих мыслей по этому поводу, после того как «священная» коробка была наконец водворена на приготовленное для нее место.
«Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, то Мелхола, дочь Саула, вышла к нему навстречу, (и приветствовала его) и сказала: как отличился сегодня царь израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь, рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!» (2 Царств, гл. 6, ст. 20). Что касается бога, то он, наоборот, был весьма удовлетворен резвостью Давида. Он даже наказал Мелхолу за то, что она в этот день была невнимательна к своему мужу. В наказание «у Мелхолы, дочери Сауловой, не было детей до дня смерти ее» (ст. 23).
Давид хотел построить храм в честь Яхве, но бог евреев воспротивился этому, ибо приберегал эту честь для Соломона (гл. 7).
Глава 8 посвящена победам Давида. «После сего Давид поразил филистимлян, и смирил их, и взял Давид Мефег-Гаамма из рук филистимлян. И поразил моавитян и смерил их веревкою, положив их на землю; и отмерил две веревки на умерщвление, а одну веревку на оставление в живых. И сделались моавитяне у Давида рабами, платящими дань. И поразил Давид Адраазара, сына Реховова, царя сувского, когда тот шел, чтоб восстановить свое владычество при реке (Евфрате); и взял Давид у него тысячу семьсот всадников и двадцать тысяч человек пеших, и подрезал Давид жилы у всех коней колесничных, оставив (себе) из них для ста колесниц.
И пришли сирийцы дамасские на помощь к Адраазару, царю сувскому; но Давид поразил двадцать две тысячи человек сирийцев. И поставил Давид охранные войска в Сирии дамасской, и стали сирийцы у Давида рабами, платящими дань. И хранил господь Давида везде, куда он ни ходил. И взял Давид золотые щиты, которые были у рабов Адраазара, и принес их в Иерусалим» (2 Царств, гл. 8, ст. 1-7).
Давид заключил впоследствии союз с некиим Фоем, царем Имафа, столь же неизвестным в истории, как и царь, войско которого Давид разбил. Давид покорил «сирийцев, и моавитян, и аммонитян, и филистимлян, и амаликитян…»
Ни один историк нигде не отмечает таких побед Давида в Сирии и до Евфрата. Никому не известен и царь Адраазар. Если бы Давид распространил свои владения до берегов Евфрата, он был бы одним из самых могущественных властелинов в ту эпоху. Эти мнимые победы вождя маленького народца, «царя», владевшего едва одним, да и то еще недостроенным городом, есть хвастливое, беззастенчивое вранье.
Давид воевал также с аммонитянами (гл. 10). Война вспыхнула в результате скверной шутки аммонитского царя Аннона. Несколько евреев путешествовали по его земле. «И взял Аннон слуг давидовых, и обрил каждому из них половину бороды, и обрезал одежды их наполовину, до чресл, и отпустил» (ст. 4). Всякому понятно, что аммонитяне были за это как следует наказаны.
Современные богословы уже отошли от наивных утверждений первых веков христианства; они хорошо чувствуют смешную сторону толкования Оригена и Юстина, согласно коим волхвы и колдуньи, эти сосуды дьявола, имели власть вызывать даже и «святых». Они заявляют, что волшебница вызвала дьявола, выдававшего себя за Самуила.
Библейский текст ясно говорит против этих казуистических толкований. Библия неоднократно повторяет: «и сказал Самуил Саулу», «Саул испугался слов Самуила», и, наконец, Самуил спрашивает: «для чего ты тревожишь меня?»
С другой стороны, возникает еще один вопрос, который не особенно легко разрешить. Саул представлен как человек, на котором лежит печать проклятия с того самого дня, как он оказал милосердие своему пленнику царю Агагу. Поэтому верующие видят в нем обреченного. Имя первого царя Израиля было столько раз проклинаемо жрецами, что многим внушает ужас.
Если внимательно прочитать «священный» текст, начинает казаться, будто бог в последнюю минуту сам себя опроверг, а Саул был спасен. Самуил заявляет ему: «завтра ты и сыновья твои будете со мною». А Самуил находился в аду праведников. Согласно христианскому богословию, до воскресения Иисуса Христа было два ада: ад отверженных, который поглотил Корея, Дафана и Авирона, и ад избранных, где патриархи, пророки и все святые Ветхого завета ожидали, пока «воскресение Христа» открыло им «врата небесные». Следовательно, если Саул соединился с Самуилом, то это могло быть только в аду праведных; значит, несмотря на проклятие, Саул все же был из избранных.
Наконец, вот что еще могло бы значительно упростить все эти сомнения. Есть ли вообще сколько-нибудь твердая уверенность в том, что существовали когда-нибудь Саул и Самуил в действительности? Не является ли вся их история еще одной мистификацией со стороны соответствующих авторов Библии? Вольнодумцы отмечают, что одни только еврейские книги упоминают об этом царе и об этом пророке и что летописи города Тира, говорящие о Соломоне, не содержат ни одного слова о Давиде.
Что поделаешь? Есть немало людей, которые удивляются молчанию современников относительно многих персонажей, выведенных на сцену «священным историком». Немало есть людей, которым трудно переварить такие, например, рассказы Библии, как сражение юнца Давида с Голиафом ростом, более трех метров, как приданое в двести филистимлянских краеобрезаний, снятых Давидом и отсчитанных им Саулу в виде свадебного подарка его дочери, и пр. и пр. Когда ко всему этому присоединяется еще и аэндорская волшебница, переваривать весь этот вздор становится еще труднее.
Ну, ударь раз, ударь два, но нельзя же до бесчувствия!
В это время Давид продолжал служить в филистимский армии, но в тылу. Глава 29 сообщает, что начальники лагеря в Афеке не особенно были довольны его пребыванием в рядах войск и требовали от царя Анхуса его удаления. Во время этих переговоров амаликитяне сожгли Секелаг, где жил святой помазанник божий. По возвращении из филистимского лагеря Давид и его 600 головорезов не нашли больше своих жен и детей; амаликитяне увели их в плен (гл. 30, ст. 1-3). Это показывает, по крайней мере, что враги библейских евреев не имели бесчеловечности последних и не истребляли побежденных. Обе супруги Давида – Авигея и Ахиноама были среди пленных. Давид бросился преследовать амаликитян, догнал и перебил всех, а пленных освободил и увел домой.
Первая книга Царств заканчивается описанием смерти Саула. Саул дал филистимлянам сражение при Гелвуе. Армия Израиля потерпела поражение. «И догнали филистимляне Саула и сыновей его, и убили филистимляне Ионафана, и Аминадава, и Малхисуа, сыновей Саула. И битва против Саула сделалась жестокая, и стрелки из луков поражали его, и он очень изранен был стрелками. И сказал Саул оруженосцу своему: обнажи твой меч и заколи меня им, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня и не издевались надо мною. Но оруженосец не хотел, ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него. Оруженосец его, увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним…
И услышали жители Иависа Галаадского о том, как поступили филистимляне с Саулом, и поднялись все люди сильные, и шли всю ночь, и взяли тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, и пришли в Иавис, и сожгли их там; и взяли кости их, и погребли под дубом в Иависе, и постились семь дней» (1 Царств, гл. 31, ст. 2-5, 7-13).
Вторая книга Царств начинается повествованием о смерти Саула, но излагает это событие совершенно иначе. Противоречие вопиющее. Оно вновь и вновь обнаруживает бесстыдство, с каким «священный голубь» и его представители насмехаются над верующими.
«По смерти Саула, когда Давид возвратился от поражения амаликитян и пробыл в Секелаге два дня… („Богодухновенный“ автор уже успел забыть, что этот город был дотла уничтожен пожаром несколько дней тому назад. См. 1 Царств, гл. 30, ст. 1). Вот, на третий день приходит человек из стана Саулова; одежда на нем разодрана и прах на голове его. Придя к Давиду, он пал на землю и поклонился (ему). И сказал ему Давид: откуда ты пришел? И сказал тот: я убежал из стана израильского. И сказал ему Давид: что произошло? расскажи мне. И тот сказал: народ побежал со сражения, и множество из народа пало и умерло, и умерли и Саул и сын его Ионафан. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: как ты знаешь, что Саул и сын его Ионафан умерли? И сказал отрок, рассказывавший ему: я случайно пришел на гору Гелвуйскую, и вот, Саул пал на свое копье, колесницы же и всадники настигали его. Тогда он оглянулся назад и, увидев меня, позвал меня. И я сказал: вот я. Он сказал мне: кто ты? И я сказал ему: я – амаликитянин. Тогда он сказал мне: подойди ко мне, и убей меня, ибо тоска смертная объяла меня, душа моя все еще во мне. И я подошел к нему и убил его, ибо знал, что он не будет жив после своего падения; и взял я (царский) венец, бывший на голове его, и запястье, бывшее на руке его, и принес их к господину моему сюда.
Тогда схватил Давид одежды свои, и разодрал их, также и все люди, бывшие с ним, (разодрали одежды свои), и рыдали и плакали, и постились до вечера о Сауле, и о сыне его Ионафане, и о народе господнем, и о доме израилевом, что пали они от меча. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: откуда ты? И сказал он: я – сын пришельца, амаликитянина. Тогда Давид сказал ему: как не побоялся ты поднять руку, чтобы убить помазанника господня?
И призвал Давид одного из отроков и сказал ему: подойди, убей его. И тот убил его, и он умер» (2 Царств гл. 1, ст. 1-16).
После этого Давид сочинил плачевную песнь (Библия ее приводит) по поводу жестокой судьбы Саула и Ионафана. Мы приведем из нее только маленький отрывок: «скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (ст. 26).
Глава 32
Восшествие на престол и славное царствование святого кроткого царя Давида
Мы подошли теперь к эпохе, когда действительно начинается более или менее достоверная история еврейского народа. Именно со времени Саула сомнительное и неясное в этой истории как будто начинает понемногу исчезать. Правду сказать, мы и далее встретим еще немало необыкновенных и изумительных «чудес». Но эти «чудеса» будут только своеобразно украшать биографии лиц, существование которых все же не всегда приходится оспаривать.
Книги, составляющие Библию, вызывают большие споры. Богословы утверждают, что книги эти были написаны такими-то и такими-то лицами, рассказывавшими о современных им событиях: «Пятикнижие» приписывается Моисею, Иисус Навин почитается автором Книги Иисуса Навина, Самуил – автором первых двух книг Царств. Внушая эту версию, богословы стараются придать Библии достоверный вид. Они приходят в бешенство, когда им говорят, что все это было написано много позже времени описанных в Библии событий, главным образом после вавилонского пленения.
В подтверждение взглядов ученых – критиков Библии – следует отметить здесь мимоходом одну фразу из Второй книги Царств, позволяющую еще раз показать лживость позиции богословов: «как написано в книге праведного» (гл. 1, ст. 18). Та же книга праведного отмечена и Иисусом Навином по поводу чуда с остановкой Солнца и Луны: «не это ли написано в Книге праведного» (гл. 1, ст. 18). Та же книга праведного: «стояло солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день» (Иис. Нав., гл. 10, ст. 13).
Если сам Иисус не мифическая личность, то его «чудо» приключилось лет за пятьсот до царствования Давида. Следовательно, физически невозможно, чтобы Иисус мог в книге, написанной им, цитировать другую книгу, которая воспроизводит через 500 лет плачевную песнь Давида о Сауле и Ионафане.
Эта книга праведного, упоминаемая Библией несколько раз, была упразднена иудейскими жрецами; они сами ее уничтожили, но говорят, что она, «к несчастью, пропала». Ее существование было неудобно, ибо она с наглядностью доказывала, что Ветхий завет не был написан постепенно и последовательно Моисеем, Самуилом, Давидом и др., будто бы записывавшими современные им события.
Два библейских стиха, которые мы только что сопоставили, доказывают с несомненностью «священные» подтасовки и позволяют догадаться, кому принадлежат торчащие здесь длинные уши.
Давид, уже давно помазанный Самуилом на царство, сам себя стал считать царем только после смерти Саула; только тогда стал он обнаруживать царское величие. Прежде всего он посоветовался с богом, какой город избрать столицей своего царства. Бог прямо указал ему: «Хеврон» (гл. 2, ст. 1). Затем он воззвал к народу, но одни только вожди колена Иуды признали Давида, и «помазали там Давида на царство над домом иудиным» (ст. 4). Это было вторичное помазание.
После этого Давид водворился в Хевроне с Авигеей и Ахиноамой. Вероятно, чтобы забыть первую жену свою – Мелхолу, дочь Саула, он заменил ее четырьмя другими новыми женщинами – Аггифой, Авиталой и Эглой, а также Маахой, дочерью его величества Фалмая, царя гессурского (гл. 3, ст. 2-5). Следует полагать, что все эти шесть царственных супруг мирно уживались.
«Всего времени, в которое Давид царствовал в Хевроне над домом иудиным, было семь лет и шесть месяцев» (2 Царств, гл. 2, ст. 11).
Но с другой стороны, Авенир, бывший «главковерх» Саула, не признал избранника колена иудина. Он представил народу Иевосфея, младшего сына Саула. Будучи признан остальными одиннадцатью коленами израилевыми, Иевосфей тоже принял титул царя и основал столицу свою в Маханаиме, где процарствовал всего два года.
«Они схватили друг друга за голову, вонзили меч один другому в бок и пали вместе» (ст. 16). После этого пошла общая свалка. Сторонники Давида обратили своих врагов в бегство. Увидев свое поражение, бежал и сам Авенир. Его преследовал брат Иоава Асаил, который «был легок на ноги, как серна в поле» (ст. 18).
«И погнался Асаил за Авениром и преследовал его, не уклоняясь ни направо, ни налево от следов Авенира. И оглянулся Авенир назад и сказал: ты ли это, Асаил? Тот сказал: я. И сказал ему Авенир: уклонись направо или налево, и выбери себе одного из отроков, и возьми себе его вооружение. Но Асаил не захотел отстать от него. И повторил Авенир еще, говоря Асаилу: отстань от меня, чтоб я не поверг тебя на землю; тогда с каким лицем явлюсь я к Иоаву, брату твоему?..
Но тот не захотел отстать. Тогда Авенир, поворотив копье, поразил его в живот; копье прошло насквозь его, и он упал там же и умер на месте. Все, проходившие чрез то место, где пал и умер Асаил, останавливались… Слуги же Давидовы поразили вениамитян и людей Авенировых; пало их триста шестьдесят человек. И взяли Аса ила и похоронили его во гробе отца его, что в Вифлееме. Иоав же с людьми своими шел всю ночь и на рассвете прибыл в Хеврон» (2 Царств, гл. 2, ст. 19-23, 31-32).
Было бы обидно пропустить описание этой знаменитой битвы, ибо все это из «священной истории», продиктованной самим богом, и, следовательно, божественные «глаголы» вроде только что прочитанных получают особое значение и заслуживают быть отмеченными. Мы никогда не должны упускать из виду, что во имя этих бессмыслиц и нелепостей, объявленных священными, служители религии считаются во многих странах государственными чиновниками, пользуются привилегиями, собираемые же с населения деньги идут на их содержание, как если бы они были учеными самых благородных наук или учителями самых возвышенных и общеполезных истин.
В то время как одиннадцать племен отказались признать Давида царем, он укреплял дом свой, рождая детей. Святой «помазанник» божий отнюдь не терял времени. «И родились у Давида (шесть) сыновей в Хевроне» (2 Царств, гл. 3, ст. 2).
Из-за женщины Авенир перешел на сторону Давида. Цитируем этот «священный» анекдот.
«У Саула была наложница, по имени Рицпа, дочь Айя (и вошел к ней Авенир). И сказал (Иевосфей) Авениру: зачем ты вошел к наложнице отца моего? Авенир же сильно разгневался на слова Иевосфея и сказал: разве я – собачья голова? Я против Иуды оказал ныне милость дому Саула, отца твоего, братьям его и друзьям его, и не предал тебя в руки Давида, а ты взыскиваешь ныне на мне грех из-за женщины. То и то пусть сделает бог Авениру и еще больше сделает ему. Как клялся господь Давиду, так и сделаю ему (в сей день): отниму царство от дома Саулова и поставлю престол Давида над Израилем и над Иудою, от Дана до Вирсавии.
И не мог Иевосфей возразить Авениру, ибо боялся его. И послал Авенир от себя послов к Давиду (в Хеврон, где он находился), сказать: чья эта земля? И еще сказать: заключи союз со мною, и рука моя будет с тобою, чтобы обратить к тебе весь народ израильский. И сказал (Давид): хорошо, я заключу союз с тобою, только прошу тебя об одном, именно – ты не увидишь лица моего, если не приведешь с собою Мелхолы, дочери Саула, когда придешь увидеться со мною. И отправил Давид послов к Иевосфею, сыну Саулову, сказать: отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сто краеобрезаний филистимских. И послал Иевосфей и взял ее от мужа, от Фалтия, сына Лаишева. Пошел с нею и муж ее и с плачем провожал ее до Бахурима; но Авенир сказал ему: ступай назад. И он возвратился» (2 Царств, гл. 3, ст. 7-16).
Вот каким образом Давид возвратил себе супругу номер один, которой он, по-видимому, дорожил. Это, впрочем, не заставило его отречься от шести остальных.
Что касается Авенира, то его измена Иевосфею не принесла ему счастья. Когда он отправлялся в Хеврон, к сыну Иессея, его сопровождало 20 слуг. Давид устроил пир в его честь, затем отпустил его с миром и отправил его агитировать среди евреев, что он один является их законным царем. Узнав об этом, Иоав вызвал своих молодцов, которые перехватили Авенира в пути и привезли его в Хеврон под предлогом, что Давид имеет еще кое-что сообщить ему. Там «Иоав отвел его внутрь ворот, как будто для того, чтобы поговорить с ним тайно, и там поразил его в живот» (ст. 27). Кровь Асаила была отмщена.
Узнав об этом убийстве, Давид заявил, что он здесь ни при чем.
– Пусть кровь Авсиира, – воскликнул он, – падет на голову Иоава.
Он устроил даже пышные похороны бывшему главнокомандующему армии ею противника (ст. 20-39).
Положение Иевосфея было невеселое; большинство сторонников покинули его. Двое из его военачальников – Баана и Рихав пробрались однажды в жаркий день, когда он отдыхал после обеда, к нему в комнату и задушили его. Гордые этим сомнительным подвигом и рассчитывая на царскую награду, они принесли Давиду голову Иевосфея. Давид в награду приказал сначала отрубить им руки и ноги, а затем оба они были повешены на одной виселице на берегу Хевронского пруда. Голову же Иевосфея погребли в Хевроне, в гробнице Авенира (гл. 4).
Процарствовав семь с половиной лет в Хевроне, Давид царствовал еще 33 года в Иерусалиме, который принадлежал иевусеям и которым он овладел, когда все двенадцать колен израильских объединились под его скипетром. Давид жил в крепости, которую назвал городом Давидовым и обстроил кругом и внутри. Хирам, царь тирский, прислал к нему плотников и каменщиков, «и они построили дом Давиду» (гл. 5, ст. 9-11).
Отметим, что летописи Тира ничего не говорят об этом посольстве и нигде не упоминают имени Давида. Как бы там ни было, история оседлого еврейского народа начинается, собственно говоря, со взятия Иерусалима. До тех пор евреи были бродячими ордами. Они жили грабежами и странствовали от одной горы к другой, из пещеры в пещеру, не умея устроиться по-человечески и укрепиться на одном месте. Иерусалим был расположен на пути караванов, ведших торговлю с финикиянами. Местоположение его было очень удобное. Почва, правду сказать, там камениста и бесплодна, но зато три холма, на которых расположен Иерусалим, значительно укрепляли его в военном отношении. По-видимому, у Давида ничего не было для того, чтобы строить более или менее прочные дома, раз тирский царь Хирам послал ему и лес, и каменщиков, и плотников. Не понятно, однако, чем мог бы платить Давид Хираму и какие вообще взаимоотношения могли быть у них.
«Давид находился, – говорит Вольтер, – во главе народа, который, после долголетнего рабства, должен был быть очень беден. Добыча, которую он мог собрать во время своих набегов, не могла особенно обогатить его, ибо и сам он не упоминает ни одного богатого разграбленного им города. В конце концов еврейская история не дает никаких подробностей относительно тогдашнего состояния Иудеи, и мы совершенно не знаем, как взялся Давид за управление страной».
Как только Давид увидел себя хозяином Иерусалима и его окрестностей на расстоянии 25-30 километров, он взял «еще наложниц и жен из Иерусалима… И родились еще у Давида сыновья и дочери» (гл. 5, ст. 13-14).
Закончив свои личные дела, Давид стал подумывать о приличной квартире и для бога, вернее, для «ковчега завета».
«И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч. И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала иудина, чтобы перенести оттуда ковчег божий, на котором нарицается имя господа Саваофа, сидящего на херувимах. И поставили ковчег божий на новую колесницу, и вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и Ахио, вели новую колесницу» (2 Царств, гл. 6, ст. 1-3).
Но когда кортеж добрался до гумна Нахона, быки чуть было не опрокинули «ковчег». Оза схватил его руками. Тогда зажегся против Озы гнев божий за дерзновение, и бог поразил его смертью там же, «у ковчега» (ст. 6-7). «И устрашился Давид в тот день господа и сказал: как войти ко мне ковчегу господню? И не захотел Давид везти ковчег господень к себе, в город Давидов, а обратил его в дом Аведдара гефянина» (2 Царств, гл. 6, ст. 9-10).
Если автор данной части Библии и не Самуил, то он все-таки священнослужитель, ибо из его повествования особенно явствует забота воспретить непосвященным мирянам дотрагиваться до «ковчега». Мы уже видели ужасное истребление 50 070 любопытных вефсамитян, пораженных молниеносной смертью, когда они только заглянули в «священный» ящик. Чтобы внушить побольше страху, автор не постеснялся неправдоподобности своего анекдота. В конце концов, служителям религии совсем неважно, что богу придаются черты вопиющей несправедливости. Главное, бойся его!
Вот, например, «ковчег», который, несмотря на божественность, не должен был занимать особенно много места, раз его взвалили на простую повозку. А повозка эта должна была быть очень узкой, если она могла пройти через горные ущелья от Газы до Иерусалима. Однако священники не сопровождают «святой» сундук, что совершенно непонятно. Если принять во внимание, что не было предпринято никаких мер предосторожности, чтобы оградить ношу от случайностей пути, то этот добрый Оза, который удерживал «ковчег» в момент падения, поступил хорошо, но был вознагражден за свое религиозное усердие внезапной смертью. Нельзя не признать, что это все-таки жестоко.
Скептики, с лордом Болингброком во главе, подчеркивали оскорбительность этого повествования для «милосердного» бога. Если кто-нибудь и был виновен, так это левиты, оставившие «ковчег» на произвол судьбы, а не мирянин, который поддержал его. Но дело в том, что именно при помощи такого рода россказней в невежественном народе и поддерживается вера в «священные» привилегии, данные богом жреческой касте.
Еще одно замечание: это жестокое начало царствования Давида лишний раз показывает, что народ еврейский был в ту пору так же груб, как и беден, и что в действительности у него не было даже ни одного приличного дома, где он мог бы поместить предметы своего культа.
Господин Аведдар, назначенный хранителем «ковчега», всячески остерегался дотронуться до него: «и благословил господь Аведдара и весь дом его» (ст. 11). Через три месяца Давид потребовал «ковчег» у Аведдара. «Ковчег» был перенесен в Иерусалим. Церемония перенесения была очень торжественна, и царь высказал по этому поводу большую радость. «Давид скакал из всей силы пред господом; одет же был Давида льняной ефод» (ст. 14). В своем веселье он, вероятно, позволил себе поднять ногу немного выше, чем полагается, и обнаружил… то, что обнаруживать не следовало. Мелхола, его супруга номер один, не скрыла от него своих мыслей по этому поводу, после того как «священная» коробка была наконец водворена на приготовленное для нее место.
«Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, то Мелхола, дочь Саула, вышла к нему навстречу, (и приветствовала его) и сказала: как отличился сегодня царь израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь, рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!» (2 Царств, гл. 6, ст. 20). Что касается бога, то он, наоборот, был весьма удовлетворен резвостью Давида. Он даже наказал Мелхолу за то, что она в этот день была невнимательна к своему мужу. В наказание «у Мелхолы, дочери Сауловой, не было детей до дня смерти ее» (ст. 23).
Давид хотел построить храм в честь Яхве, но бог евреев воспротивился этому, ибо приберегал эту честь для Соломона (гл. 7).
Глава 8 посвящена победам Давида. «После сего Давид поразил филистимлян, и смирил их, и взял Давид Мефег-Гаамма из рук филистимлян. И поразил моавитян и смерил их веревкою, положив их на землю; и отмерил две веревки на умерщвление, а одну веревку на оставление в живых. И сделались моавитяне у Давида рабами, платящими дань. И поразил Давид Адраазара, сына Реховова, царя сувского, когда тот шел, чтоб восстановить свое владычество при реке (Евфрате); и взял Давид у него тысячу семьсот всадников и двадцать тысяч человек пеших, и подрезал Давид жилы у всех коней колесничных, оставив (себе) из них для ста колесниц.
И пришли сирийцы дамасские на помощь к Адраазару, царю сувскому; но Давид поразил двадцать две тысячи человек сирийцев. И поставил Давид охранные войска в Сирии дамасской, и стали сирийцы у Давида рабами, платящими дань. И хранил господь Давида везде, куда он ни ходил. И взял Давид золотые щиты, которые были у рабов Адраазара, и принес их в Иерусалим» (2 Царств, гл. 8, ст. 1-7).
Давид заключил впоследствии союз с некиим Фоем, царем Имафа, столь же неизвестным в истории, как и царь, войско которого Давид разбил. Давид покорил «сирийцев, и моавитян, и аммонитян, и филистимлян, и амаликитян…»
Ни один историк нигде не отмечает таких побед Давида в Сирии и до Евфрата. Никому не известен и царь Адраазар. Если бы Давид распространил свои владения до берегов Евфрата, он был бы одним из самых могущественных властелинов в ту эпоху. Эти мнимые победы вождя маленького народца, «царя», владевшего едва одним, да и то еще недостроенным городом, есть хвастливое, беззастенчивое вранье.
Давид воевал также с аммонитянами (гл. 10). Война вспыхнула в результате скверной шутки аммонитского царя Аннона. Несколько евреев путешествовали по его земле. «И взял Аннон слуг давидовых, и обрил каждому из них половину бороды, и обрезал одежды их наполовину, до чресл, и отпустил» (ст. 4). Всякому понятно, что аммонитяне были за это как следует наказаны.