Таманцев Андрей. Псы господни

   Боцман указал стволом:
   — Вон тот.
   — Али Амир Захир, — представился тот с несомненным достоинством: похоже, ему не впервой было стоять под дулом пистолета.
   Гузар наконец понял, что стрельбы со стороны русских в ближайшее время не намечается, и решился предъявить свои возражения:
   — Вы понимаете, что совершили налет на дом Азима Гузара, министра законного правительства Таджикистана, председателя партии исламского возрождения? Это пахнет международным скандалом, — с апломбом заявил он: чувствовалась привычка к официальным выступлениям.
   — В таком случае мы только защитили жизнь российского офицера, который подвергался в вашем доме пыткам, причем вы лично в них участвовали. Это, по-вашему, не вызовет международных осложнений? — невозмутимо поинтересовался Пастухов у лидера партии исламского возрождения.
   — Кто вы такие? — спросил тогда Гузар. На этот вопрос предпочел ответить Возех:
   — Это и есть Пастух из Москвы. Вы сами сегодня передали мне сведения о нем, Довлат мне сказал.
   Гузар, который, как выяснилось, недооценил важность этого сообщения и слишком поздно передал его Возеху, наконец, сообразил:
   — Да, помню. Так, может быть, ты объяснишь, Возех, в чем тут дело? — спросил он тем не менее обвиняющим тоном.
   — Кажется, я ошибся, когда проверял этого человека, как это говорится по-русски, «на вшивость». Он обратился ко мне с просьбой продать товар, а я послал ребят, чтобы они прощупали его реакцию. Партнеров ведь надо проверять. — Возех брал вину на себя.
   Пришел в сознание Алексей Дудчик, он смотрел по сторонам мутным от боли взглядом, не понимая, что происходит.
   — Гашиш или опий в доме есть? — с легкой иронией обратился к наркодельцам Док.
   Гузар тут же достал из шкафа коробочку с небольшими желтыми шариками маслянистой консистенции. Док скормил Дудчику сразу три или четыре — лучшее обезболивающее и успокаивающее средство трудно было придумать.
   — Почему ты так поступил с серьезными людьми, Возех? — удивился Гузар. — Ты подвел всех нас.
   — Я готов понести наказание, — ответил Возех бывшему хозяину, глядя, однако, на Али Амира, который сохранял выжидательное молчание, уясняя для себя обстановку.
   — Я не знал, кто эти люди, а они только сослались на мертвых. Мертвые ничего не могут подтвердить.
   — Тогда сам подтверди. Мы уже виделись, — предложил ему Пастух. Возех вгляделся:
   — Это ты целился в нашу машину из гранатомета, — неуверенно узнал он.
   — Но не выстрелил.
   — Да, я обязан тебе, — с неохотой признал Возех, в третий раз потерпевший поражение от одного и того же человека.
   Возех снова взял инициативу на себя:
   — Мои ребята во дворе и в доме — они живы?
   — Пока живы, — заверил Боцман.
   — Значит, между нами нет крови, и мы можем договориться. Я признаю, что ошибся.
   Вы хотели товара на пять тысяч. Вас устроит получить его бесплатно? И мои извинения, конечно.
   Возех старался выглядеть хорошо в глазах Амира, но и на этот раз прогадал. Али Амир уверенно подал голос:
   — Помолчи, Возех, ты оскорбляешь этих людей. За такой мелочью они бы не поехали в такую даль. Скорее, это они проверяли тебя «на вшивость», по твоему выражению.
   Скажи, Пастух, какую партию товара ты рассчитывал получить?
   Пастух задумчиво посмотрел на Дудчика — глаза у майора прояснились, взгляд стал вполне осмысленным.
   Ну что ж, говорить так говорить:
   — Всю, — спокойно ответил он. Наступило тревожное молчание.
   — А вам не кажется, что вы выбрали хорошее время, но плохое место для налета? — спросил Возех. — Вы не выберетесь из республики. Это просто невозможно.
   Пастухов наблюдал, как Гузар и Али Амир просчитывали про себя возможности налетчиков все-таки выехать из республики с товаром, но захватив одного из них в качестве заложника.
   Али Амир быстро ориентировался в обстановке:
   — Вы хотите занять место бригады Спицына в Москве? И устранили конкурента?
   — Можно сформулировать и так. Подал голос Возех:
   — Со Спицей я работал давно и был в нем уверен. А чем вы докажете, что вас прислала не ФСБ? Кто может поручиться за вас?
   — Первый свидетель — ты сам, и ты уже поручился, что видел мою бригаду в работе.
   Как вы сами могли убедиться, как раз Спицын не смог обеспечить требования безопасности. Так вот, ФСБ никогда не получит санкции на такие действия в Москве и всего-то — ради захвата небольшой партии героина или опиума-сырца.
   Это было довольно убедительно.
   — Мы не уголовники, поэтому никакие авторитеты за нас не поручатся. Зато нашу биографию проверить не слишком сложно. Гузару достаточно отправить официальный запрос в ту же ФСБ, и вам сообщат, что капитан спецназа Пастухов и вся его диверсионно-разведывательная группа несколько лет назад была разжалована и уволена из армии.
   Гузар встрепенулся:
   — В Чечне?
   — Да.
   — За что?
   — Ответ на этот вопрос попробуйте найти сами, — усмехнулся Пастух, зная, что все сведения на этот счет в архивах армии отсутствуют.
   Али Амир уточнил у Гузара:
   — Вы действительно можете навести такие справки?
   — Конечно.
   — В таком случае там все будет именно так, как утверждает господин Пастухов. — Он снова повернулся к Пастуху. — Я хочу правильно выбрать себе партнера в своем бизнесе. Скажите, Пастух, где гарантии, что вы смогли бы представлять наши интересы в Москве?
   — О каких интересах идет речь?
   — То же, что мы хотели видеть от спицынских людей. Вы должны принимать товар, обеспечивать его отправку, скажем, в Петербург, в другие регионы, гарантировать оплату. Ваша группа способна это делать постоянно?
   Пастухов достал из кармана аудиокассету и бросил ее на стол. Она была немедленно вставлена в музыкальный центр. В комнате зазвучали хорошо знакомые голоса:
   " — Ты зря смеешься, Шрам, товар сам прилетит в Москву вместе с Возехом. Твое дело — отправить его дальше и получить деньги.
   — Самолеты — дело опасное, большой груз наверняка застукают. Потеряем все.
   — Самолеты вообще — да. Но не военный грузовой самолет. У военных груз не досматривает таможня.
   — Смотря откуда он летит.
   — Место погрузки мы пока назвать не можем. Но место очень хорошее, уважаемое. А садится самолет в Москве на военном аэродроме".
   Пастух прервал:
   — Я думаю, хватит? Возех пояснил:
   — Это запись моих переговоров со Спицей в Москве.
   — Что это, по-вашему, должно подтвердить? — спросил Али Амир у Пастухова.
   — Серьезность наших намерений. И наши возможности. Если бы речь шла только о захвате партии товара, то мы проделали бы это в Москве без больших хлопот.
   Информация была уже в наших руках, мы могли просто дождаться, пока ваша партия товара поступит в столицу, и только тогда провести операцию по ликвидации Спицы.
   К чему нам было лететь в Душанбе?
   Настроение в комнате начало меняться в лучшую сторону. Али Амир предложил:
   — Не пора ли нам позавтракать?
   Гузар крикнул расхожую фразу в этом доме:
   — Женщины! Чаю и завтрак для гостей! Пистолеты перестали глядеть в животы хозяев.
   — Ваши люди пусть пока посидят в сарае, — предложил Пастух, и Муха с Артистом тут же отконвоировали охрану Возеха в то место, где подвергался допросу Дудчик.
   — Уверяю вас, мои люди лучше справятся с обязанностями охраны.
   Принесли обильную еду с множеством свежих фруктов, разнесся аромат чая.
   Разговор продолжился.
   — О каких партиях товара идет речь, если иметь в виду перспективу? — спросил Пастухов.
   — На миллион каждый месяц, или даже два раза в месяц, — уточнил Амир.
   — Не вопрос! — уверенно сказал Пастух. Амир заслонился от такой самоуверенной голословности рукой:
   — Вопрос, еще какой вопрос. Спицын действительно оказался любителем в части обеспечения безопасности. Но в его деловых возможностях мои друзья были уверены.
   Мы должны получить доказательства, что вы справитесь с задачей.
   — Проверить такое можно только на деле, — перешел к главному Пастухов. — Суть нашего предложения в том, что вы отправляете, а мы принимаем пробную партию товара, и ваш человек сможет своими глазами убедиться, что мы готовы решать вопросы переработки, фасовки, отправки и оптовой продажи.
   — И своевременного получения оплаты, — со значением прибавил Возех.
   — Наши должники живут недолго, — заверил его Пастухов.
   Али продолжил осторожное прощупывание:
   — Допустим, что мы придем сейчас к соглашению. Но в чем вы видите свои гарантии того, что сможете покинуть республику? Вы что — готовы поверить в наше слово?
   Пастух пожал плечами.
   — Не знаю, что вы не поделили, но этого парня мы возьмем с собой. — Он указал на Дудчика. — И еще кто-то из вас поедет с нами. Кроме того, мы сами — неплохая гарантия надежности. Даже Возех это понял.
   Дудчик, которому стало значительно лучше, не притрагивался к пище и не произносил ни слова. Столь же упорное молчание хранил Худайбердыев. И тот, и другой плохо понимали, что с ними происходит в этот день и чего ожидать в следующую минуту.
   Док, который обработал разнообразные повреждения на теле майора при помощи автомобильной аптечки, с аппетитом принялся за завтрак, Боцман поел и сменил на посту в сарае Артиста.
   — Ну что ж, — удовлетворенно сказал Пастухов, — мы можем завершить на этом первый раунд переговоров. Давайте договоримся о связи, а вы решите, кто из вас поедет с нами. По-видимому, Возех? Или он должен будет сопровождать товар?
   Али Амир, не торопясь, завтракал, размышляя и просчитывая ситуацию, а она была непростой. Эти люди ничего не знали об информации, которую продавал русский офицер. Не могло быть и речи о том, чтобы отпустить его. Нельзя было отпускать с этими людьми ни Худайбердыева, ни Возеха. В то же время было ясно, что все они пока что полностью находится в руках этого Пастуха, и без гарантий он не уйдет.
   Али Амир попросил принести его сумку из гостевой комнаты, что и было немедленно выполнено одной из женщин. Он аккуратно отсчитал двадцать пачек стодолларовых купюр, упакованных на российский манер по сто штук, и выложил их на стол.
   — У меня есть другое предложение для вас, — сказал он Пастухову. — Эти деньги послужат вам гарантией нашей готовности сотрудничать с вами. Или останутся у вас в качестве неустойки, если мы откажемся от совместной работы. Вместе с деньгами мы немедленно отправимся все вместе в аэропорт и посадим вас в самолет на Москву. Там вы будете готовиться к приемке первой партии товара.
   Такие идеи дон Карлеоне называл «предложениями, от которых нельзя отказаться».
   Пастухов задумался, хотя мысли его текли совсем в другом направлении, нежели предполагало большинство из присутствующих.
   — А в Москве нас встретят бандиты из друзей Спицы? — подал голос сориентировавшийся Док. — Или ФСБ?
   — Это очень хорошее предложение, — согласился Пастухов. — Но и оно не дает нам полной уверенности в ваших намерениях.
   — Ну что ж, — сказал Али Амир и довольно неожиданно для присутствующих положил деньги перед Алексеем Дудчиком; во взгляде майора прорезалась затравленность. — Этот человек спас тебе жизнь, а потому я отдаю тебе деньги, которые обещал за сотрудничество. Ведь ты хотел именно столько. — Али Амир имел в виду сумму в двести тысяч долларов, которую Дудчик назвал в качестве запрошенного у англичан аванса. — Мы всегда держим слово, будь то разговор о смерти или о деньгах.
   — Неплохой заработок, — усмехнулся Пастух. — А я ему только триста дал за небольшую услугу.
   — Ему придется делиться, — заметил Амир, — но и шестьдесят шесть тысяч — неплохая компенсация за тот неприятный час, который он провел сегодня. Этот человек плохо выбирает партнеров, — назидательно произнес Амир и неторопливо продолжил мысль:
   — А что бы вы сказали на такое предложение: мы соберем в короткое время партию товара. Далее мы отправляемся вместе, проверяем систему доставки самолетом и затем убеждаемся на деле, что вы справляетесь с реализацией товара в Москве?
   — Рискованно, — сказал Док.
   — Я не заметил, чтобы вы были робкими людьми. Такие в нашем деле долго не держатся. Объясняется же моя спешка тем, что большой караван на подходе, и поэтому время играет в моих расчетах весьма значительную роль.
   Пастух решил спросить о наиболее важной тайне этого пути:
   — Где находится наш аэродром?
   — Это значит, что вы согласны? Короткая пауза.
   — Видимо, да. — Это короткое «да» и было главным решением Пастуха.
   — Это Байконур.
   — То есть самолеты военные?
   — Марки «Руслан».
   — Звучит весьма перспективно, если договор с военными существует.
   Почти ошеломленный таким быстрым развитием событий, Гузар вставил слово:
   — С военными существует твердый договор. Они же заберут караван с половины дороги на вертолете. Это сократит путь еще вдвое.
   Пришли к единому мнению, что с таджикской стороны будут взяты с собой пять человек Возеха. Этого требовала прежде всего безопасность груза в дороге.
   — Надеюсь, вы понимаете, что операция должна начинаться немедленно и при полном взаимном контроле? — сказал Али Амир.
   — Мы можем больше не возвращаться в гостиницу, — согласился Пастух.
   — Нам нужно несколько часов, чтобы собраться в дорогу и завершить одно неприятное дело.
   — Что вы имеете в виду? — обеспокоился Пастухов.
   — Это не имеет отношения к нашей совместной операции, — успокоил его Амир. — Надо произвести перед отъездом уборку на местности. Я сам и уважаемый Гузар все время до отъезда будем оставаться с вами, так что для вас — никакого риска.
   Пастух пожал плечами: он не находил предлога интересоваться делами, которые напрямую не касались его легенды.
   Али Амир перешел на таджикский язык:
   — Кто знает о контакте Дудчика с англичанином? — спросил Али, обращаясь к Худайбердыеву, который сейчас напоминал каменное изваяние.
   Статуя ожила:
   — Только заместитель министра внутренних дел, я и его оперативник.
   — Какой оперативник?
   — Мирзо Кудимов.
   Али вопросительно глянул на Гузара.
   — Кудимова я не знаю, это какая-то мелочь, — ответил Гузар безо всякого энтузиазма. — А Кодир Савдо — человек из демократической оппозиции. Довлат имеет на него большое влияние, у него и спросите.
   Али снова перевел взгляд на Худайбердыева:
   — Он вместе с вами? Он переходит на сторону движения воинов ислама или нет?
   — Он мой друг, и я надеюсь убедить его в правильности нашего пути.
   Довлат вовсе не был уверен, удастся ли ему повлиять на Кодира в такой степени.
   — К сожалению, обстоятельства сложились так, что у нас нет времени на уговоры.
   Ему придется решать все и сразу. До полудня мы должны завершить чистку здесь и подготовиться к операции, — предупредил Али своего помощника Возеха. — Сейчас ты отправишься вместе с Худайбердыевым на встречу с замминистра. Довлат позвонит и под любым предлогом добьется, чтобы Кодир согласился прийти сам и привел с собой этого Кудимова. Вам придется поставить перед ним выбор.
   — А Кудимов? — спросил Возех.
   — Убрать.
   Али Амир протянул Худайбердыеву телефон.

* * *

   Кодир предложил встретиться на одной из конспиративных квартир, которые использовались агентами для работы с информаторами, как только услышал, что у Довлата Худайбердыева есть сведения о материалах, которые Дудчик предлагает на продажу. Кодир же заехал за Кудимовым домой и привез его с собой.
   Возех и Довлат наблюдали из джипа, как эта пара скрылась в подъезде. Тогда они последовали туда сами.
   Дверь открыл, заглянув в глазок, Мирзо Кудимов, и в лоб ему уперлось дуло пистолета Возеха. Боевик втолкнул его вовнутрь и провел в комнату, где заставил стать к стене и самого замминистра. Затем он быстро обыскал оперативника и изъял у него оружие.
   — Кодир, я не стану вас разоружать, надеясь на вашу сдержанность, — вежливо сказал Возех.
   — Что это значит? — спросил Кодир Савдо, усаживаясь в кресло.
   Кудимова боевик заставил лечь на пол и широко раздвинуть руки и ноги.
   — Нам надо срочно поговорить на серьезную тему, — начал Худайбердыев.
   — Ты решил переметнуться на другую сторону? — сразу расставил акценты Кодир.
   — Я позвал тебя, чтобы сообщить новости о предложении Дудчика, — отозвался Довлат.
   — С интересом послушаю, что же раскопал этот Алексей.
   Возех объяснил:
   — Сведения о составе и управлении РВСН. Целая гора материала.
   — Откуда у него?
   — Это знает только покупатель, — ответил Худайбердыев.
   — И кто же покупатель? — терпеливо спрашивал Кодир, сидя под дулом пистолета, хоть оно и было направлено в пол. — Нейл Янг?
   — Нет, Кодир, ситуация радикально изменилась, — со значением сказал Довлат.
   — Я вижу, — не преминул вставить тот.
   — Главный покупатель — господин Бен Ладен. Оказав ему помощь, мы можем рассчитывать на существенную поддержку.
   — "Мы"? — выделил это слово Кодир. — Ты с исламистами, ты уже воин газавата, ты сотрудничаешь с международным террористом?
   — Будь реалистом, Кодир. Это наш шанс. Кодир закурил сигарету, и по комнате потек сладковатый запах анаши, смешанной с табаком. Никто не мешал ему размышлять.
   — Я так понимаю, что это ультиматум? — произнес он, и ему не ответили. — С уходом Худайбердыева из демократического лагеря он практически перестанет существовать. Он и сейчас только воздушный шар. Так что ты прав, Довлат, осталось выбирать: уходить из политики или примыкать ко второй ветви оппозиции.
   Пока туда зовут... — добавил он.
   Еще несколько сладких затяжек.
   — Вы всерьез надеетесь разыграть эту карту со стратегическими играми?
   — Не думаю, Кодир, — рассудил Довлат. — Это дело Бен Ладена. Но взамен мы получим кое-что существенное, и это поможет нам прийти к власти.
   — Надеетесь создать своего рода «третий клан»? Или коалицию исламского толка? Не очень я в это верю. — Пауза. — Ладно! Что требуется лично от меня?
   — Мы вернемся к Азиму Гузару и там обсудим наши планы, — сказал Возех. — Но вначале я должен убедиться в вашей лояльности. Встаньте ко мне спиной, оба. — Скомандовал он, дирижируя пистолетом.
   Довлат и Кодир повернулись лицом к окну. Под их ногами лежал лицом вниз Мирзо Кудимов. За пыльными стеклами разгорался рассвет.
   Возех наклонился, положил на пол пистолет, изъятый у Кудимова, и подтолкнул его вперед:
   — Сначала ты, Довлат. Подними пистолет и докажи, что ты стал воином ислама и готов подтвердить это кровью. Если ты не хочешь пролить кровь врага, я пролью твою собственную.
   Худайбердыев медленно наклонился и поднял оружие. «Теперь я знаю, как становятся палачом, — подумал он. — Это бывает очень просто».
   Бывший демократический журналист вскинул руку и выстрелил в голову лежащему перед ним человеку. Он так же медленно положил ПМ на журнальный столик и на негнущихся ногах подошел к креслу, сел в него.
   — Быстрей, Кодир, выстрел громкий, соседи вызовут милицию. Стреляй, и поехали. — Возех был доволен, он от души уважал этих двоих людей, и теперь они были в одном лагере с ним. — Все равно он уже холодный.
   Из-под головы Кудимова расползались в стороны ручейки крови.
   Кодир по-деловому быстро взял горячий пистолет левой рукой, переложил в правую и из-под руки выстрелил себе за спину. Пуля, попавшая Возеху в левое подреберье, выбросила его в коридор. Боевик ударился о стену и свалился на пол, заместитель министра мгновенно развернулся и произвел еще один выстрел, снова попав в грудь.
   Тело вздрогнуло.
   Худайбердыев смотрел на своего друга широко раскрыв глаза. Кодир Савдо с белыми от ненависти зрачками разрядил ему в грудь остаток обоймы.
   — Тварь! — это была эпитафия бывшему другу и руководителю, которому он верил как себе все последние годы.
   — Зря, — услышал он за спиной. — Надо контрольный выстрел делать в голову и не забывать о бронежилетах. У меня теперь две недели синяки не сойдут...
   Возех в разорванной выстрелами рубахе стоял в коридоре и целился Кодиру в лоб.
   Уходя из-под выстрела, Кодир моментально отшатнулся в сторону, в другую и бросился в окно, укрыв локтями голову. Прозвучало два выстрела, звон стекла, тяжелое в утренней тишине падение тела на сухую землю...
   Возех вложил второй пистолет в руку Худайбердыева, поднял с пола две лишние гильзы, пули от которых застряли в его бронежилете. Теперь все в порядке: в руке замминистра внутренних дел остался пистолет, из которого убит его сотрудник Мирзо Кудимов и соратник по партии Довлат Худайбердыев. В свою очередь Худайбердыев держит оружие, выстрелы из которого выбросили Кодира Савдо из окна.
   Ничего удивительного — кинжальная перестрелка.
   Возех спустился по лестнице, вышел налево из подъезда и пошел под окнами. Минуя тело бывшего замминистра, он убедился, что обе пули попали в цель. Его беспокоило только то, что его джип был слишком заметной машиной в полумиллионном городе Душанбе. Но господин Бен Ладен наказал ему действовать без оглядки...

Глава седьмая. Работа над ошибками

   Джон Зелински считал себя британцем во втором поколении, его родители были поляками из Львова, которых их родители вывозили в Англию сразу после войны с Советами. Он с детства говорил по-польски и с интересом отнесся к перспективе поработать в Восточной Европе, почти на родине. С не меньшим интересом он согласился сотрудничать с разведкой, как требовала его горячая, склонная к авантюрам кровь.
   И вот он уже полгода топчет азиатскую пыль на этой окраине мира в Таджикистане, выполняя нудные обязанности наблюдателя ООН и бессмысленные задания резидента МИ-6 в этом невозможном Душанбе. Они с Нейлом Янгом сразу невзлюбили друг друга, а потому от скуки и неуюта отравляли друг другу жизнь, как могли. Нейл Янг, как резидент, к сожалению, мог больше.
   Сегодня Джон осматривал вместе с правительственной комиссией местный госпиталь, радуясь двум вещам: во-первых, собственному отличному здоровью, во-вторых, английскому гражданству, — потому что эти две вещи надежно ограждали его от необходимости подвергаться лечению в столь ужасающем месте.
   Зелински не понимал, как можно держать больных людей в такой духоте, вони и грязи. Тем более что лекарств все равно нет, даже бинты персонал вынужден стирать и стерилизовать заново. Как можно выжить в таких условиях, он отказывался понимать. Тут и здоровый долго не протянет...
   Выйдя покурить за компанию с молоденькой докторшей в уютную зеленую беседку во дворе госпиталя, он все это высказал ей на ломаном русском. Если учесть, что круглолицая девушка была из таджикской семьи и русский не был ее родным языком, то разговор их волей-неволей напоминал о вавилонском столпотворении. Однако девушка была миловидной. Девушка возмущалась не меньше ооновца:
   — Я в Петербурге училась. Там клиники не чета этой. А здесь просто прошлый век.
   Мы без вашей помощи вообще бы пропали.
   — Мы понимаем, — важно говорил Джон, как будто именно он распределял гуманитарную помощь.
   — Но вы не подумайте. У нас хирурги есть такие, что и в Америке не помогут, а наши справятся. Вы бы видели, какое ранение недавно оперировали, я ассистировала доктору Головко. Весь затылок, — она повернулась спиной и показала на своем симпатичном девичьем затылке, какая страшная была рана, — весь был разворочен огнестрельным ранением. А доктор Головко стал оперировать все равно, потому что сердце еще билось.
   Джон с показным удивлением качал головой, любуясь девушкой. Она краснела, догадываясь об этом, и продолжала с еще большим воодушевлением:
   — Никто не верил, что Кудимов выживет, а он выжил. Да! Может быть, уже скоро в себя придет. За ним день и ночь смотрят, и охранник в палате.
   — Зачем? — удивился Джон Зелински.
   — Ну понимаете, в него же стреляли. Бандиты убить хотели. А если они узнают, что он жив, то могут прийти и добить.
   — Что ж вы мне выдаете тайну?
   — Вам можно. Вы же англичанин и с нашими бандитами лаваш есть не сядете.
   — Давайте посмотрим на этого больного, вдруг ему станет лучше. Откроет глаза, а перед ним девушка.
   Логики в этих словах не было ни малейшей, но девушку интересовал высокий и красивый англичанин с белоснежными, как на плакате, зубами, поэтому Джон мог говорить все, что взбредет на ум.
   — Нет, охранник не пустит. К нему только доктора пускают и медсестру, и министр приезжал смотреть.
   — Тогда давайте хоть в окно на него взглянем.
   — Ну, давайте.
   Девушка повела его к дальнему концу крыла и показала на окно.
   — Вот это должно быть. Подсадите меня, я загляну.
   Джон с удовольствием обхватил ее бока и поднял вверх. Девушка запищала, но вырваться слишком не торопилась.
   — Да, — сказала она. — Больной там.

* * *

   Ночью Джон убедился, что больной Мирзо Кудимов лежит под капельницей, освещенный настольной лампой. На второй кровати прилег охранник в форме.
   Джон Зелински вынул из кармана небольшой прямоугольник из пластмассы с проводком и прикрепил его с краю на стекло. Проводок шел к миниатюрному передатчику, который совершенно скрылся в щели под подоконником. Джон вынул из кармана баллончик с краской, которую примерно подобрал по цвету к охре, покрывавшей раму больничного окна, и прыснул в угол, где был резонатор, что совершенно скрыло и его, и тонкий проводок.