Страница:
Слева уже выходил на огневой рубеж Артист, пробежавший через спальню. Поэтому Нейл Янг, склонный к мгновенным оперативным решениям, принял главное из них: он бросился плашмя на пол, выкинул из рук пистолет, который загремел на лестничной площадке, и крикнул:
— Сдаюсь! Не стреляйте!
Разведчик есть разведчик: за мгновение, равное небольшой доле секунды, он успел оценить ситуацию и понять, что в тюрьму лучше попасть совершенно здоровым, а не инвалидом с простреленной ногой или печенью. Шансов выбраться у него не оставалось: обе комнаты, кухня и лестничная площадка контролировались профессионалами. Позже он признался, что больше всего его поразила рубаха в дверном проеме, зацепленная за верхний косяк, — этот оригинальный прием он встретил впервые.
Оставался у него, конечно, еще один выход, но мысль о самоубийстве была глубоко противна его религиозным убеждениям.
— Сдаюсь! Не стреляйте!
Разведчик есть разведчик: за мгновение, равное небольшой доле секунды, он успел оценить ситуацию и понять, что в тюрьму лучше попасть совершенно здоровым, а не инвалидом с простреленной ногой или печенью. Шансов выбраться у него не оставалось: обе комнаты, кухня и лестничная площадка контролировались профессионалами. Позже он признался, что больше всего его поразила рубаха в дверном проеме, зацепленная за верхний косяк, — этот оригинальный прием он встретил впервые.
Оставался у него, конечно, еще один выход, но мысль о самоубийстве была глубоко противна его религиозным убеждениям.
Глава десятая. Пустышки
Мирзо Кудимов ошибался, когда уверял Джона Зелински, что группа захвата ФСБ уже едет освобождать его. Правда, после разговора с ним полковник Мирзоев, оправившись от нового потрясения, действительно немедленно отправился к генералу, готовый лично возглавить и повести за собой группу выручки племянника.
Но натолкнулся в генеральском кабинете на крайне настороженное отношение.
Генерал приказал ему не отлучаться из его кабинета, а сам убежал к руководству, держа в руках клочок бумажки с адресом Мирзо Кудимова. Вскоре высокое начальство вызвало и самого полковника Мирзоева и заставило его повторить свое сообщение.
Группа была немедленно выслана по указанному адресу, но пока что оперативники получили лишь задание перекрыть все подходы к дому — всех впускать, никого не выпускать — и, заняв квартиры сверху и снизу, обеспечить прослушивание явки.
Такое решение объяснялось двойственным положением ФСБ в этой операции. С одной стороны, руководитель рисковал головой, точнее, должностью за проколы, допущенные в этой операции, — проворонили, опоздали и так далее. А потому было необходимо реабилитировать собственную службу. С другой стороны, решением человека с самого «верха» все оперативные материалы должны были немедленно сообщаться в глубоко законспирированное управление, о котором генерал ФСБ сам знал весьма немногое. Поспешный самостоятельный захват явки мог не дать желаемого результата — а результатом мог считаться только Дудчик и его информация, — и тогда снова возникала угроза лишиться должности.
Из сообщения полковника Мирзоева следовало, что на операцию по захвату Дудчика убыла группа англичан. Значит, надо ждать. И они ждали, ничего пока не сообщая управлению.
Генерал Нифонтов вместе с полковником только что провели первый допрос Нейла Янга. Как выразился генерал, «воспользовались правом первой ночи». В ближайшее время англичанина придется передать в соответствии с законом в ФСБ и СВР.
В кабинете Голубкова снова сидели трое.
— Вечером мне снова быть в Кремле, — почти пожаловался генерал. — Вы, конечно, думаете: все-таки хорошо, что не с пустыми руками. Наша служба будет наверняка единственной, кто принесет, как на блюде, подарок в виде целой диверсионной группы. Причем взяли мы их на деле, связанном с предательством Дудчика.
Опять-таки мы единственные, кто может определенно сказать, как сложилась картина преступления, какие силы захватили материалы и самого информатора.
Нифонтов поднялся и прошелся через кабинет.
— Надо полагать, вы думаете о том, что мы определенно выглядим лучше других на фоне беспомощных действий СВР, ФСБ и МВД. Так?
— Нет, — первым ответил как младший по званию Пастухов.
— Нет, — ответил полковник Голубков.
— И правильно! Мы здесь занимаемся не карьерой, а делом. В управление набирались кадры по профессиональному одному-единственному признаку — способности давать результат. И оценка нашей работы дается не в сравнении с другими ведомствами, а исключительно по способности к выполнению поставленной задачи. Задача же наша выглядит так: вернуть или уничтожить дискету с секретной информацией, задержать или уничтожить предателя Виталия Дудчика. Мы ее выполнили? — Он обвел взглядом свою небольшую аудиторию. — Нет. Вот так я оцениваю проделанную нами работу.
Он выдержал паузу. Пастухов и Голубков, соблюдая субординацию, молчали.
— Хорошо, — подвел черту Нифонтов. — Нагоняй за большой оперативный успех вы получили, можно приступать к конкретной работе. Константин Дмитриевич, расскажите Пастухову о том, кого он захватил, а я пока отдохну.
— Его зовут Нейл Янг. Профессиональный разведчик «под крышей» — у него есть официальный статус, правда в Таджикистане. Ему объяснили, что его судьба зависит от исхода дела по Дудчику, и он выложил все, что знает. Между прочим, Док с твоими ребятами повезли его сейчас на конспиративную квартиру. Пусть войдут без стрельбы и доложат начальству в Лондон о том, что опять опоздали. К сожалению, Нейл Янг знает очень мало, хотя поведал нам кое-какие любопытные детали. Ну, к примеру: Дудчик сам связался с английской внешней разведкой по Интернету. Амира спасло только звериное чутье. А может быть, спугнула наша активность. Сам Нейл Янг до сих пор пышет злобой, оттого что второй раз упустил «инициативника».
Кстати, дома у Дудчика тоже был он, обнаруженный неопознанный труп — его агент.
— А остальные?
— Обычные «чернорабочие». Впрочем, сейчас из четверых остался только один — еще двоих твой Артист уложил. Сделай ему легкий втык: эмоции надо сдерживать...
— Считаю, что он поступил сообразно обстановке, — не согласился Пастухов.
— Почему?
— Эти «чернорабочие» перекуривали после устранения свидетеля. К тому же, поскольку им поручили самую грязную работу, сразу было очевидно, что большой ценности в своей группе они иметь не могут. А в интересах операции кто-то должен был их обезвредить, чтобы не оставалось живых противников за спиной, — отчеканил Пастухов, прекрасно сознавая, что Артист завалил англичан раньше, чем успел все это продумать, — просто почувствовал, что этой мрази не место на земле.
— И все-таки мы находимся на том же самом месте, что и два дня назад, — решительно включился в разговор генерал Нифонтов. — Амир и Дудчик скрываются, и у нас нет ни единой зацепки. Давайте приниматься за мозговой штурм.
И он заказал чай в кабинет.
— А что тут думать, — рассудил Пастухов. — Надо за майора Стрельчинского браться. Он не подведет.
— Это шутка? — холодно спросил Голубков.
— Не думаю, — сказал Нифонтов. — Что у вас на уме?
— Надо в первую очередь узнать новые паспортные данные Дудчика и Амира. В разговоре Тимура и Амира по телефону прозвучало, что некий «человечек» должен принести Амиру документы. Полагаю, речь шла о фальшивых паспортах. Как только Амир их получил, он тут же расстался с узбеками.
— Ну и как майор Стрельчинский сможет нам добыть эти данные?
— Придется ему постараться, ведь он мой должник...
Генерал поднялся с места и отменил заказ на чай.
— Езжайте к майору вдвоем, и немедленно: дорога каждая минута. Они уходят от нас.
Оперативники, которые без шума устроили засаду и пункт прослушивания в квартире этажом выше, также не могли сообщить начальству ничего интересного. Микрофоны, опущенные в вентиляционные каналы, фиксировали только редкий скрип кровати, на которой ворочался Кудимов. Было принято решение занять соседнюю с конспиративной квартиру, что было тут же проделано профессионально, без малейшего шума и крика.
Ожидание продолжалось, жильцы трех квартир смотрели свои телевизоры, отвечали на телефонные звонки и испуганно протискивались по коридору на кухню мимо бойцов группы захвата, затянутых в бронежилеты и с короткими автоматами наготове.
Наконец пост внешнего наблюдения сообщил, что в конце проспекта показалась ожидаемая машина.
Увидев автомобиль, на котором его товарищи уехали на операцию, Зелински бросился, размахивая руками, наперерез. Сердце бешено колотилось в груди: вот он, единственный шанс вовремя предупредить своих о провале конспиративной квартиры.
Муха, сидевший за рулем, удивился:
— Что это он?
— Пьяный, — небрежно бросил Нейл Янг, разглядевший Зелински.
— Берем, — скомандовал Док.
Уже вплотную подбежав к затормозившей машине, Зелински неожиданно обнаружил, что видит в ней только одно знакомое лицо: Нейл Янг сидел на заднем сиденье между двумя незнакомыми людьми. И пока он переваривал это, в лицо молодого романтичного человека уже глядело два ствола.
— Потеснитесь, ребята, — сказал Муха.
Артист вышел из автомобиля и пропустил Зелински вперед, по дороге отобрав у него оружие. Вскоре автомобиль тронулся дальше.
— Кого это нам бог послал? — спросил Артист у Нейла Янга.
— Идиота, — ответил тот.
— Как твои ребра?
— Ребра ничего, терпят.
— Зачем сам полез по стене? Мог сорвать операцию. Надо было Боцмана послать.
— Боцман рубашку придумал на дверях, мне бы ввек не догадаться. Это он вам англичанина тепленьким «слепил». Так что спасибо за заботу, но мне бы другое...
— Что?
— Ольга дома волнуется. Я ей позвонил, а она не верит, что я в Москве. Говорит, что звоню по сотовому, и не узнать откуда.
— В чем проблема? После Стрельчинского поезжай домой, успокой семью. Пастухов покачал головой:
— Может, вы позвоните, Константин Дмитриевич?
Голубков со вздохом взял у него трубку:
— Ночь же, Сергей.
— Ничего. Ей все равно не спится. Полковник набрал номер; трубку сняли после первого же гудка.
— Да, — послышался встревоженный голос.
— Здравствуйте, Оля. Это полковник Голубков, узнали?
— Что-то с Сережей, Константин Дмитриевич? — был первый ее вопрос.
— С Сережей? Нет, ничего. Сидит вот рядом со мной в машине. — И Голубков повернулся к Сергею. — Подай голос.
Пастухов смущенно сказал в протянутую трубку:
— Все в порядке, Оля, не волнуйся. Голубков продолжил:
— Ты уж извини, Оля. Это я виноват — никак не могу отпустить его со службы. Тут у нас запарка небольшая вышла...
— Я все понимаю, Константин Дмитриевич. Я офицерская жена. Только скажите: с ним правда все в порядке?
— Здоров, как бык. Правда, по ребрам получил недавно, но на него это как бы и не влияет. Сегодня гимнастикой занимался — любо-дорого смотреть.
— Спасибо, что позвонили, Константин Дмитриевич. Я вам так верю. Вы меня успокоили. Он скоро сможет быть дома?
— Ну об этом вы с ним сами поговорите, я же не передатчик. — И Голубков еще раз протянул трубку Сергею.
— Рассчитываю быть утром, но не обещаю, Оля, ты уж прости. Действительно у нас тут малость запарка вышла...
— Не забудь Настьке коньки купить.
— Я помню.
— Тогда пока! Да, у нас все в порядке.
— Терпи, Олюшка, — служба.
— Хорошо, Сережа. Я терплю.
Пастухов, положив трубку, сидел нахохлившись. Корил себя молчком за то, какой плохой из него муж и отец...
— Машину встретил какой-то молодой мужчина. Возможно, засек нас и хочет предупредить своих. Всем к бою! — прозвучала в эфире команда. — Машине не дать уйти!
И сразу после этого:
— Отбой! Машина продолжает движение в сторону дома. Скорость не увеличилась.
Следующий пост:
— Покидают машину и направляются в подъезд. Всего шесть человек.
В кабинете руководителя ФСБ было принято мгновенное решение:
— Группе захвата приготовиться. Попасть в квартиру «на спине» у англичан. Без трупов, но чтобы при этом ни один из них не ушел, повторяем, ни один!
Дверь в квартиру наконец отворилась. Удивленный Мирзо Кудимов смотрел, как в квартиру, не торопясь, входит Нейл Янг, а за ним — Джон Зелински. И только увидев за ними незнакомые лица, Кудимов понял, что ФСБ взяла их снаружи. Однако в следующий момент ему пришлось удивиться снова.
Он, конечно, не мог видеть, как дверь соседней квартиры распахнулась, как на группу Дока выкатилась волна спецназовцев в камуфляже и масках. Но он видел едва ли не всю последовавшую за этим заваруху. Артист, который находился слева и был ближе всех к нападавшим, тут же сделал первому из них подсечку, а Боцман свалил второго, влезшего в квартиру, можно сказать, по головам. Таким образом, в первое же мгновение в дверях образовалась «баррикада» из трех тел, нижнее из которых, к сожалению, принадлежало Артисту.
Сверху и снизу по лестнице уже грохотали ботинки двух других подразделений.
Прогремела очередь в потолок, и раздались не менее впечатляющие крики:
— Лежать! Всем лежать! Брось оружие!
Последнее было бессмыслицей, потому что никто из группы Дока оружия не вынимал.
И сразу стало ясно, что случилось именно то, о чем предупреждал Нифонтов:
«Народу вокруг будет крутиться много, по своим не палите».
Кудимов тяжело упал с кровати и перекатился по полу в сторону, подальше от линии огня.
Пока Пастух и Муха проталкивали вперед англичан, Боцман принял на себя спецназовца, прыгнувшего с лестницы через завал из тел. Успев отключить его ударом в нос, Боцман влетел в квартиру спиной вперед в обнимку с ослабевшим телом спецназовца.
Он исхитрился тут же захлопнуть входную дверь ногой и сразу же услышал, как снаружи по ней хлестнули автоматные очереди. Однако выходных дырок не появилось: оказывается, предусмотрительный владелец квартиры едва ли не на этот самый случай обзавелся металлической дверью.
Док, увидев «пленного», крикнул:
— Боцман, пошарь, у него должен быть переговорник!
В гостиной и на кухне послышался звон разбитых окон. Док бросился к окну в комнате Кудимова.
— Прекратить стрельбу, мы свои! СВР!
— Подстрелят, гады, — мрачно предрек Муха.
Боцман схватил трофейный автомат и, хоронясь за углом коридора, в бронированную дверь всадил длинную очередь, уже зная, что для нападающих это неопасно. И сразу стало тихо: бойцы, штурмовавшие окна и дверь, затаились, прежде чем открыть ответный огонь.
Высадив в маленькой комнате оконные стекла, Док и Муха несколько раз выпалили в небо. Штурмовики, готовившиеся спуститься на шнурах и к этому окну, сразу же укрылись на нависающем над окном балконе.
Нейл и Джон Зелински, проклиная все на свете, залегли рядом с Кудимовым.
Боцман тем временем выпустил еще очередь в дверь и крикнул, чтобы отбить охоту героически лезть под пули у тех ребят, которые уже проникли в гостиную и на кухню:
— Не лезьте, стреляю по ногам! Потом сорвал переговорник с «пленного» и крикнул в него:
— Прекратите огонь, придурки! Говорят же вам, в квартире свои! Кто ведет штурм?
Прием!
По-видимому, Боцмана все-таки кто-то услышал. Из переговорника послышалась команда:
— Прекратить штурм! — И вопрос в свою очередь:
— Кто в квартире?
Боцман повторил версию Дока:
— СВР.
— Немедленно бросьте оружие и сдайтесь! Штурм ведет группа захвата ФСБ!
— Хрен вам, — ответил Боцман. — У нас свое начальство и другой приказ!
— Мы будем штурмовать, — пригрозили с той стороны.
— Я кидаю вашим ребятам на кухню свое удостоверение, — сказал Боцман. — А ты, козел, наверное, хочешь под трибунал!
Боцман кинул в сторону кухни фальшивое удостоверение, которое получил для проведения операции в управлении.
На полу у стены Зелински сказал Нейлу Янгу:
— Послушайте, Нейл...
— Что?
— Хочу сказать, что теперь я согласен с вашим мнением обо мне.
Док в это время успел связаться по собственному переговорному устройству с управлением:
— Говорит Док. У нас силовое столкновение с ФСБ на конспиративной квартире.
Через секунду ему ответили:
— Нифонтов связывается с ФСБ, спрашивает, есть ли трупы?
— Пока нет. Но у них остался Артист, а у нас один из их команды — пусть произведут обмен пленными.
Из переговорника ФСБ послышался голос:
— Командир, какая-то чушь: удостоверение вообще МВД. Это липа!
— Не стрелять, — прозвучало в ответ. — Начальство вступило в переговоры...
— Он женат? — спросил Пастухов.
— Холостяк, — ответил Голубков, знавший и помнивший все.
Пастухов завозился с отмычками.
— Дай-ка я, — сказал полковник и, осмотрев замочное гнездо, засунул в щель три замысловатых стерженька, пошевелил ими, повернул. — Прошу в дом, — наконец пригласил он, отворяя дверь.
Они бесшумно вошли в квартиру. На кухне — следы вчерашнего пиршества. В комнате две фигуры, разметавшиеся на кровати. Одна, конечно, женская.
Пастухов потормошил Стрельчинского:
— Подъем.
Тот что-то неразборчиво пробормотал. Пришлось встряхнуть майора посильнее.
Стрельчинский вздрогнул и вскочил. Потянулся к торшеру.
— Зачем же подругу беспокоить? — покачал головой Голубков.
— Кто? Что? — Сильный испуг отразился на лице мужчины.
— Иди на кухню, — приказал Голубков, выходя из комнаты.
Стрельчинский, уже одетый, примчался на кухню немедленно, застегивая брюки на ходу. На лице читались явные признаки вчерашнего веселья, спросонья и с похмелья соображал он туговато.
— Как вы меня нашли? Как вошли? — бормотал он ненужные вопросы.
— Понадобился, вот и нашли, — сказал ему Голубков. — И войти — дело нехитрое.
Сядь, не мельтеши.
Пастухов открыл окно, запуская в прокуренное помещение свежий утренний воздух.
Стрельчинский поежился.
— Долг свой помнишь? — взял Пастухов быка за рога.
Стрельчинский молчал, обхватив себя руками.
— Что молчишь, когда тебя человек о долге спрашивает? — вставил Голубков. — Или у тебя без бензина память слабеет?
От этих слов Стрельчинского будто ударило током:
— Что вы хотите от меня? Все, что есть — машина, квартира, — все ваше...
Пастухов оглядел кухню и обнаружил початую бутылку водки.
— Давай-ка выпей, а то смотреть на тебя противно.
Стрельчинский покачал головой:
— Не похмеляюсь. Не пью перед службой.
— Тогда соберись и слушай меня внимательно. Машину и квартиру оставь себе. Для меня выполнишь небольшое поручение, но выполнишь его сегодня же без сучка без задоринки.
— Что я должен сделать? Узбеки меня действительно спалят...
— Сегодня ты должен под любым предлогом случайно встретиться с Тимуром. Это возможно?
— Да, — тихо ответил Стрельчинский.
— Ты всего-навсего попросишь у него сделать тебе небольшую услугу. За деньги.
— Какую?
— Скажешь, что на всякий пожарный случай хочешь изготовить себе фальшивые документы. А то, мол, спишь плохо по ночам. Сможешь? Или это слишком сложно?
— Нет. Это я могу.
— Это все, что от тебя требуется. Стрельчинский не поверил ушам.
— На какую фамилию, какие документы я должен сделать? И что потом?
— А это нам все равно, — объяснил Голубков. — Нам нужно узнать, кто для него изготавливает липовые ксивы. И только. Поэтому проси Тимура так, чтобы он не отказал. В одежду засунешь микрофон.
Пастухов достал из кармана изящный зажим для галстука и положил его перед Стрельчинским.
— Документы заказывай, какие хочешь, нам на это совершенно наплевать. Все ясно?
— Так точно.
— Как ты собираешься увидеться с Тимуром?
— Очень просто. Подъеду к нему в ресторан, спрошу, есть ли он, загляну в кабинет на минутку — поговорить по делу. Попрошу. Он не откажет, ведь я ему только что услугу оказал. Так что проблем не вижу.
Голубков внимательно посмотрел на Стрельчинского:
— С повинной к Тимуру не побежишь?
— Я?! Да он меня сразу же убьет. Ни за какие услуги не простит. Закон один. Так что здесь моя песенка спета.
— Хорошо. Тогда поставь-ка чайку и собирайся. Поедешь с нами.
— Рано же совсем.
— Ничего, по Москве погуляешь с моим человеком.
— Пастуху скажи, что его ребят я отправил по домам спать. Англичанин ведет переговоры с Лондоном из нашего технического центра. Давайте добывайте паспортные данные, это сейчас главное.
Положив трубку, Нифонтов засобирался в Кремль, где ему предстояла встреча с куратором в присутствии шефа ФСБ. Ночью они кое-как договорились: «пленные» были обменяны, англичане и компьютер уехали в управление, Кудимов и конспиративная квартира остались в распоряжении ФСБ. Встреча Стрельчинского с узбеком Тимуром прошла как по писаному. Голубков лично слушал их разговор из машины.
— ...Что ты, дорогой, в бега собрался? — заохал Тимур. — Может, тебя кто напугал?
Я могу помочь, если что надо.
Стрельчинский тонко всхохатывал, играя свою роль вполне достоверно:
— Мне пока и здесь хорошо. Квартиру себе купил. Обживаюсь. Дело молодое, холостое. Просто хочу спокойно спать по ночам, а в нужный момент сделать ручкой своей службе и ментам. Когда денег на жизнь накоплю.
— Ну что ж, правильно мыслишь. Грех не помочь хорошему человеку.
Слышно было, как Тимур берет трубку телефона и звонит кому-то:
— Егор Кузьмич, загляни ко мне, покушай в ресторане сегодня. Балычок свежий. Да...
Там за столиком будет сидеть молодой красивый майор-летун. Вот он тебя о чем-то попросит, а ты ему уж выполни эту просьбу. Хорошо? Ну будь здоров на долгие годы.
— Спасибо, Тимур, — поблагодарил Стрельчинский.
— Он через часок подойдет. Смешной такой старик...
«Смешной старик» в соломенной шляпе действительно вскоре появился на лестнице, ведущей в ресторан.
Наконец старичок вошел в какую-то контору в районе Кузнецкого Моста.
Контора оказалась из богатых: евроотделка, охрана, самый центр города. Роскошная вывеска гласила: «АртГраф. Реклама и дизайн».
— Старичок-то не рукодельем занимается, — заметил Голубков, покидая машину.
Охранник остановил их и не допускающим возражения тоном спросил, куда это они направляются — К Егору Кузьмичу.
— Он вас ждет?
— Мы старые знакомые.
— Кто такие? Я позвоню, — потянулся он к внутреннему телефону.
Пастухов наполовину вытащил из кобуры пистолет, заставив охранника побледнеть, и через мгновение Голубков, который собирался предъявить какое-то удостоверение, обнаружил, что проход свободен, а сторож, немо хватая воздух ртом, тихо сидит на своем стуле.
— Ну вот и ладно, — сказал Пастухов и уточнил у охранника:
— Ты тихо посидишь или на всякий случай вырубить тебя?
— Я вас не видел, — хрипло выдавил сообразительный охранник.
— Где он сидит-то, Егор Кузьмич?
— Второй этаж направо в торце. — Охранник был сама вежливость.
Как художественный салон «АртГраф» поражал взгляд: в комнатах — на стенах и на стендах, на мольбертах и столах — висели и лежали десятки готовых и находящихся в работе плакатов, интерьеров, буклетов. Поражало обилие техники, десятки людей сновали, курили, спорили, перебирали фотографии, корпели над компьютерами и колдовали над эскизами с простыми и цветными карандашами.
У Егора Кузьмина оказался просторный кабинет-мастерская — с граверным оборудованием, офортным станком, огромным увеличительным стеклом с подсветкой.
Увидев гостей, он любезно спросил:
— Что вам угодно, молодые люди?
Голубков, подумав, вытащил и положил на стол одно из своих внушительных удостоверений. Старик внимательно изучил документ, используя лупу, как часовых дел мастер.
— Настоящее, — сделал он вывод. — Чем могу быть полезен?
— Мне нужны две фамилии, которые вы поставили недавно на фальшивых документах.
Старичок покачал головой:
— Фальшивыми документами я не занимаюсь с одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Судя по тому, что вы — в вашем-то чине — пришли сюда сами, у вас нет против меня ни-че-го. Так что прошу себя зря не утруждать, ничем подобным, повторяю, я не занимаюсь.
Голубков достал переговорник и нажал кнопку. Оттуда послышалось:
— Дежурный Снегирев слушает.
— Пришли мне две оперативно-следственные бригады по адресу...
Егор Кузьмин всплеснул руками:
— И постановление на обыск у вас имеется? С подписью районного прокурора и печатью по всей форме?
— Как ваша фирма называется, — спросил Голубков, который демонстративно извлек из кармана бланк постановления на обыск и выбирал теперь на столе ручку, чтобы заполнить его. — «АртГраф»?
Но натолкнулся в генеральском кабинете на крайне настороженное отношение.
Генерал приказал ему не отлучаться из его кабинета, а сам убежал к руководству, держа в руках клочок бумажки с адресом Мирзо Кудимова. Вскоре высокое начальство вызвало и самого полковника Мирзоева и заставило его повторить свое сообщение.
Группа была немедленно выслана по указанному адресу, но пока что оперативники получили лишь задание перекрыть все подходы к дому — всех впускать, никого не выпускать — и, заняв квартиры сверху и снизу, обеспечить прослушивание явки.
Такое решение объяснялось двойственным положением ФСБ в этой операции. С одной стороны, руководитель рисковал головой, точнее, должностью за проколы, допущенные в этой операции, — проворонили, опоздали и так далее. А потому было необходимо реабилитировать собственную службу. С другой стороны, решением человека с самого «верха» все оперативные материалы должны были немедленно сообщаться в глубоко законспирированное управление, о котором генерал ФСБ сам знал весьма немногое. Поспешный самостоятельный захват явки мог не дать желаемого результата — а результатом мог считаться только Дудчик и его информация, — и тогда снова возникала угроза лишиться должности.
Из сообщения полковника Мирзоева следовало, что на операцию по захвату Дудчика убыла группа англичан. Значит, надо ждать. И они ждали, ничего пока не сообщая управлению.
* * *
Работа оперативного центра полковника Голубкова была закончена. Горячка спала, уставшие сотрудники отправлены по домам отдыхать.Генерал Нифонтов вместе с полковником только что провели первый допрос Нейла Янга. Как выразился генерал, «воспользовались правом первой ночи». В ближайшее время англичанина придется передать в соответствии с законом в ФСБ и СВР.
В кабинете Голубкова снова сидели трое.
— Вечером мне снова быть в Кремле, — почти пожаловался генерал. — Вы, конечно, думаете: все-таки хорошо, что не с пустыми руками. Наша служба будет наверняка единственной, кто принесет, как на блюде, подарок в виде целой диверсионной группы. Причем взяли мы их на деле, связанном с предательством Дудчика.
Опять-таки мы единственные, кто может определенно сказать, как сложилась картина преступления, какие силы захватили материалы и самого информатора.
Нифонтов поднялся и прошелся через кабинет.
— Надо полагать, вы думаете о том, что мы определенно выглядим лучше других на фоне беспомощных действий СВР, ФСБ и МВД. Так?
— Нет, — первым ответил как младший по званию Пастухов.
— Нет, — ответил полковник Голубков.
— И правильно! Мы здесь занимаемся не карьерой, а делом. В управление набирались кадры по профессиональному одному-единственному признаку — способности давать результат. И оценка нашей работы дается не в сравнении с другими ведомствами, а исключительно по способности к выполнению поставленной задачи. Задача же наша выглядит так: вернуть или уничтожить дискету с секретной информацией, задержать или уничтожить предателя Виталия Дудчика. Мы ее выполнили? — Он обвел взглядом свою небольшую аудиторию. — Нет. Вот так я оцениваю проделанную нами работу.
Он выдержал паузу. Пастухов и Голубков, соблюдая субординацию, молчали.
— Хорошо, — подвел черту Нифонтов. — Нагоняй за большой оперативный успех вы получили, можно приступать к конкретной работе. Константин Дмитриевич, расскажите Пастухову о том, кого он захватил, а я пока отдохну.
— Его зовут Нейл Янг. Профессиональный разведчик «под крышей» — у него есть официальный статус, правда в Таджикистане. Ему объяснили, что его судьба зависит от исхода дела по Дудчику, и он выложил все, что знает. Между прочим, Док с твоими ребятами повезли его сейчас на конспиративную квартиру. Пусть войдут без стрельбы и доложат начальству в Лондон о том, что опять опоздали. К сожалению, Нейл Янг знает очень мало, хотя поведал нам кое-какие любопытные детали. Ну, к примеру: Дудчик сам связался с английской внешней разведкой по Интернету. Амира спасло только звериное чутье. А может быть, спугнула наша активность. Сам Нейл Янг до сих пор пышет злобой, оттого что второй раз упустил «инициативника».
Кстати, дома у Дудчика тоже был он, обнаруженный неопознанный труп — его агент.
— А остальные?
— Обычные «чернорабочие». Впрочем, сейчас из четверых остался только один — еще двоих твой Артист уложил. Сделай ему легкий втык: эмоции надо сдерживать...
— Считаю, что он поступил сообразно обстановке, — не согласился Пастухов.
— Почему?
— Эти «чернорабочие» перекуривали после устранения свидетеля. К тому же, поскольку им поручили самую грязную работу, сразу было очевидно, что большой ценности в своей группе они иметь не могут. А в интересах операции кто-то должен был их обезвредить, чтобы не оставалось живых противников за спиной, — отчеканил Пастухов, прекрасно сознавая, что Артист завалил англичан раньше, чем успел все это продумать, — просто почувствовал, что этой мрази не место на земле.
— И все-таки мы находимся на том же самом месте, что и два дня назад, — решительно включился в разговор генерал Нифонтов. — Амир и Дудчик скрываются, и у нас нет ни единой зацепки. Давайте приниматься за мозговой штурм.
И он заказал чай в кабинет.
— А что тут думать, — рассудил Пастухов. — Надо за майора Стрельчинского браться. Он не подведет.
— Это шутка? — холодно спросил Голубков.
— Не думаю, — сказал Нифонтов. — Что у вас на уме?
— Надо в первую очередь узнать новые паспортные данные Дудчика и Амира. В разговоре Тимура и Амира по телефону прозвучало, что некий «человечек» должен принести Амиру документы. Полагаю, речь шла о фальшивых паспортах. Как только Амир их получил, он тут же расстался с узбеками.
— Ну и как майор Стрельчинский сможет нам добыть эти данные?
— Придется ему постараться, ведь он мой должник...
Генерал поднялся с места и отменил заказ на чай.
— Езжайте к майору вдвоем, и немедленно: дорога каждая минута. Они уходят от нас.
* * *
Мирзо Кудимов уже несколько часов находился в квартире один. Он совершенно не мог понять логику происходящего. Не приезжала группа захвата ФСБ, не возвращалась с операции команда Нейла Янга. Где же они?Оперативники, которые без шума устроили засаду и пункт прослушивания в квартире этажом выше, также не могли сообщить начальству ничего интересного. Микрофоны, опущенные в вентиляционные каналы, фиксировали только редкий скрип кровати, на которой ворочался Кудимов. Было принято решение занять соседнюю с конспиративной квартиру, что было тут же проделано профессионально, без малейшего шума и крика.
Ожидание продолжалось, жильцы трех квартир смотрели свои телевизоры, отвечали на телефонные звонки и испуганно протискивались по коридору на кухню мимо бойцов группы захвата, затянутых в бронежилеты и с короткими автоматами наготове.
Наконец пост внешнего наблюдения сообщил, что в конце проспекта показалась ожидаемая машина.
Увидев автомобиль, на котором его товарищи уехали на операцию, Зелински бросился, размахивая руками, наперерез. Сердце бешено колотилось в груди: вот он, единственный шанс вовремя предупредить своих о провале конспиративной квартиры.
Муха, сидевший за рулем, удивился:
— Что это он?
— Пьяный, — небрежно бросил Нейл Янг, разглядевший Зелински.
— Берем, — скомандовал Док.
Уже вплотную подбежав к затормозившей машине, Зелински неожиданно обнаружил, что видит в ней только одно знакомое лицо: Нейл Янг сидел на заднем сиденье между двумя незнакомыми людьми. И пока он переваривал это, в лицо молодого романтичного человека уже глядело два ствола.
— Потеснитесь, ребята, — сказал Муха.
Артист вышел из автомобиля и пропустил Зелински вперед, по дороге отобрав у него оружие. Вскоре автомобиль тронулся дальше.
— Кого это нам бог послал? — спросил Артист у Нейла Янга.
— Идиота, — ответил тот.
* * *
По дороге в Климовск, в гости к Стрельчинскому, Голубков спросил Пастухова:— Как твои ребра?
— Ребра ничего, терпят.
— Зачем сам полез по стене? Мог сорвать операцию. Надо было Боцмана послать.
— Боцман рубашку придумал на дверях, мне бы ввек не догадаться. Это он вам англичанина тепленьким «слепил». Так что спасибо за заботу, но мне бы другое...
— Что?
— Ольга дома волнуется. Я ей позвонил, а она не верит, что я в Москве. Говорит, что звоню по сотовому, и не узнать откуда.
— В чем проблема? После Стрельчинского поезжай домой, успокой семью. Пастухов покачал головой:
— Может, вы позвоните, Константин Дмитриевич?
Голубков со вздохом взял у него трубку:
— Ночь же, Сергей.
— Ничего. Ей все равно не спится. Полковник набрал номер; трубку сняли после первого же гудка.
— Да, — послышался встревоженный голос.
— Здравствуйте, Оля. Это полковник Голубков, узнали?
— Что-то с Сережей, Константин Дмитриевич? — был первый ее вопрос.
— С Сережей? Нет, ничего. Сидит вот рядом со мной в машине. — И Голубков повернулся к Сергею. — Подай голос.
Пастухов смущенно сказал в протянутую трубку:
— Все в порядке, Оля, не волнуйся. Голубков продолжил:
— Ты уж извини, Оля. Это я виноват — никак не могу отпустить его со службы. Тут у нас запарка небольшая вышла...
— Я все понимаю, Константин Дмитриевич. Я офицерская жена. Только скажите: с ним правда все в порядке?
— Здоров, как бык. Правда, по ребрам получил недавно, но на него это как бы и не влияет. Сегодня гимнастикой занимался — любо-дорого смотреть.
— Спасибо, что позвонили, Константин Дмитриевич. Я вам так верю. Вы меня успокоили. Он скоро сможет быть дома?
— Ну об этом вы с ним сами поговорите, я же не передатчик. — И Голубков еще раз протянул трубку Сергею.
— Рассчитываю быть утром, но не обещаю, Оля, ты уж прости. Действительно у нас тут малость запарка вышла...
— Не забудь Настьке коньки купить.
— Я помню.
— Тогда пока! Да, у нас все в порядке.
— Терпи, Олюшка, — служба.
— Хорошо, Сережа. Я терплю.
Пастухов, положив трубку, сидел нахохлившись. Корил себя молчком за то, какой плохой из него муж и отец...
* * *
Посты наблюдения ФСБ вокруг конспиративной квартиры продолжали сообщать в центр о продвижении англичан:— Машину встретил какой-то молодой мужчина. Возможно, засек нас и хочет предупредить своих. Всем к бою! — прозвучала в эфире команда. — Машине не дать уйти!
И сразу после этого:
— Отбой! Машина продолжает движение в сторону дома. Скорость не увеличилась.
Следующий пост:
— Покидают машину и направляются в подъезд. Всего шесть человек.
В кабинете руководителя ФСБ было принято мгновенное решение:
— Группе захвата приготовиться. Попасть в квартиру «на спине» у англичан. Без трупов, но чтобы при этом ни один из них не ушел, повторяем, ни один!
Дверь в квартиру наконец отворилась. Удивленный Мирзо Кудимов смотрел, как в квартиру, не торопясь, входит Нейл Янг, а за ним — Джон Зелински. И только увидев за ними незнакомые лица, Кудимов понял, что ФСБ взяла их снаружи. Однако в следующий момент ему пришлось удивиться снова.
Он, конечно, не мог видеть, как дверь соседней квартиры распахнулась, как на группу Дока выкатилась волна спецназовцев в камуфляже и масках. Но он видел едва ли не всю последовавшую за этим заваруху. Артист, который находился слева и был ближе всех к нападавшим, тут же сделал первому из них подсечку, а Боцман свалил второго, влезшего в квартиру, можно сказать, по головам. Таким образом, в первое же мгновение в дверях образовалась «баррикада» из трех тел, нижнее из которых, к сожалению, принадлежало Артисту.
Сверху и снизу по лестнице уже грохотали ботинки двух других подразделений.
Прогремела очередь в потолок, и раздались не менее впечатляющие крики:
— Лежать! Всем лежать! Брось оружие!
Последнее было бессмыслицей, потому что никто из группы Дока оружия не вынимал.
И сразу стало ясно, что случилось именно то, о чем предупреждал Нифонтов:
«Народу вокруг будет крутиться много, по своим не палите».
Кудимов тяжело упал с кровати и перекатился по полу в сторону, подальше от линии огня.
Пока Пастух и Муха проталкивали вперед англичан, Боцман принял на себя спецназовца, прыгнувшего с лестницы через завал из тел. Успев отключить его ударом в нос, Боцман влетел в квартиру спиной вперед в обнимку с ослабевшим телом спецназовца.
Он исхитрился тут же захлопнуть входную дверь ногой и сразу же услышал, как снаружи по ней хлестнули автоматные очереди. Однако выходных дырок не появилось: оказывается, предусмотрительный владелец квартиры едва ли не на этот самый случай обзавелся металлической дверью.
Док, увидев «пленного», крикнул:
— Боцман, пошарь, у него должен быть переговорник!
В гостиной и на кухне послышался звон разбитых окон. Док бросился к окну в комнате Кудимова.
— Прекратить стрельбу, мы свои! СВР!
— Подстрелят, гады, — мрачно предрек Муха.
Боцман схватил трофейный автомат и, хоронясь за углом коридора, в бронированную дверь всадил длинную очередь, уже зная, что для нападающих это неопасно. И сразу стало тихо: бойцы, штурмовавшие окна и дверь, затаились, прежде чем открыть ответный огонь.
Высадив в маленькой комнате оконные стекла, Док и Муха несколько раз выпалили в небо. Штурмовики, готовившиеся спуститься на шнурах и к этому окну, сразу же укрылись на нависающем над окном балконе.
Нейл и Джон Зелински, проклиная все на свете, залегли рядом с Кудимовым.
Боцман тем временем выпустил еще очередь в дверь и крикнул, чтобы отбить охоту героически лезть под пули у тех ребят, которые уже проникли в гостиную и на кухню:
— Не лезьте, стреляю по ногам! Потом сорвал переговорник с «пленного» и крикнул в него:
— Прекратите огонь, придурки! Говорят же вам, в квартире свои! Кто ведет штурм?
Прием!
По-видимому, Боцмана все-таки кто-то услышал. Из переговорника послышалась команда:
— Прекратить штурм! — И вопрос в свою очередь:
— Кто в квартире?
Боцман повторил версию Дока:
— СВР.
— Немедленно бросьте оружие и сдайтесь! Штурм ведет группа захвата ФСБ!
— Хрен вам, — ответил Боцман. — У нас свое начальство и другой приказ!
— Мы будем штурмовать, — пригрозили с той стороны.
— Я кидаю вашим ребятам на кухню свое удостоверение, — сказал Боцман. — А ты, козел, наверное, хочешь под трибунал!
Боцман кинул в сторону кухни фальшивое удостоверение, которое получил для проведения операции в управлении.
На полу у стены Зелински сказал Нейлу Янгу:
— Послушайте, Нейл...
— Что?
— Хочу сказать, что теперь я согласен с вашим мнением обо мне.
Док в это время успел связаться по собственному переговорному устройству с управлением:
— Говорит Док. У нас силовое столкновение с ФСБ на конспиративной квартире.
Через секунду ему ответили:
— Нифонтов связывается с ФСБ, спрашивает, есть ли трупы?
— Пока нет. Но у них остался Артист, а у нас один из их команды — пусть произведут обмен пленными.
Из переговорника ФСБ послышался голос:
— Командир, какая-то чушь: удостоверение вообще МВД. Это липа!
— Не стрелять, — прозвучало в ответ. — Начальство вступило в переговоры...
* * *
Пастух и Голубков прибыли в Климовск часа в два ночи и только с помощью какого-то позднего гуляки отыскали нужный им адрес. Постояли под дверью Стрельчинского. В квартире было тихо.— Он женат? — спросил Пастухов.
— Холостяк, — ответил Голубков, знавший и помнивший все.
Пастухов завозился с отмычками.
— Дай-ка я, — сказал полковник и, осмотрев замочное гнездо, засунул в щель три замысловатых стерженька, пошевелил ими, повернул. — Прошу в дом, — наконец пригласил он, отворяя дверь.
Они бесшумно вошли в квартиру. На кухне — следы вчерашнего пиршества. В комнате две фигуры, разметавшиеся на кровати. Одна, конечно, женская.
Пастухов потормошил Стрельчинского:
— Подъем.
Тот что-то неразборчиво пробормотал. Пришлось встряхнуть майора посильнее.
Стрельчинский вздрогнул и вскочил. Потянулся к торшеру.
— Зачем же подругу беспокоить? — покачал головой Голубков.
— Кто? Что? — Сильный испуг отразился на лице мужчины.
— Иди на кухню, — приказал Голубков, выходя из комнаты.
Стрельчинский, уже одетый, примчался на кухню немедленно, застегивая брюки на ходу. На лице читались явные признаки вчерашнего веселья, спросонья и с похмелья соображал он туговато.
— Как вы меня нашли? Как вошли? — бормотал он ненужные вопросы.
— Понадобился, вот и нашли, — сказал ему Голубков. — И войти — дело нехитрое.
Сядь, не мельтеши.
Пастухов открыл окно, запуская в прокуренное помещение свежий утренний воздух.
Стрельчинский поежился.
— Долг свой помнишь? — взял Пастухов быка за рога.
Стрельчинский молчал, обхватив себя руками.
— Что молчишь, когда тебя человек о долге спрашивает? — вставил Голубков. — Или у тебя без бензина память слабеет?
От этих слов Стрельчинского будто ударило током:
— Что вы хотите от меня? Все, что есть — машина, квартира, — все ваше...
Пастухов оглядел кухню и обнаружил початую бутылку водки.
— Давай-ка выпей, а то смотреть на тебя противно.
Стрельчинский покачал головой:
— Не похмеляюсь. Не пью перед службой.
— Тогда соберись и слушай меня внимательно. Машину и квартиру оставь себе. Для меня выполнишь небольшое поручение, но выполнишь его сегодня же без сучка без задоринки.
— Что я должен сделать? Узбеки меня действительно спалят...
— Сегодня ты должен под любым предлогом случайно встретиться с Тимуром. Это возможно?
— Да, — тихо ответил Стрельчинский.
— Ты всего-навсего попросишь у него сделать тебе небольшую услугу. За деньги.
— Какую?
— Скажешь, что на всякий пожарный случай хочешь изготовить себе фальшивые документы. А то, мол, спишь плохо по ночам. Сможешь? Или это слишком сложно?
— Нет. Это я могу.
— Это все, что от тебя требуется. Стрельчинский не поверил ушам.
— На какую фамилию, какие документы я должен сделать? И что потом?
— А это нам все равно, — объяснил Голубков. — Нам нужно узнать, кто для него изготавливает липовые ксивы. И только. Поэтому проси Тимура так, чтобы он не отказал. В одежду засунешь микрофон.
Пастухов достал из кармана изящный зажим для галстука и положил его перед Стрельчинским.
— Документы заказывай, какие хочешь, нам на это совершенно наплевать. Все ясно?
— Так точно.
— Как ты собираешься увидеться с Тимуром?
— Очень просто. Подъеду к нему в ресторан, спрошу, есть ли он, загляну в кабинет на минутку — поговорить по делу. Попрошу. Он не откажет, ведь я ему только что услугу оказал. Так что проблем не вижу.
Голубков внимательно посмотрел на Стрельчинского:
— С повинной к Тимуру не побежишь?
— Я?! Да он меня сразу же убьет. Ни за какие услуги не простит. Закон один. Так что здесь моя песенка спета.
— Хорошо. Тогда поставь-ка чайку и собирайся. Поедешь с нами.
— Рано же совсем.
— Ничего, по Москве погуляешь с моим человеком.
* * *
Ближе к утру Нифонтов вышел на связь и приказал Голубкову и Пастухову заниматься Стрельчинским, не показываясь в управлении.— Пастуху скажи, что его ребят я отправил по домам спать. Англичанин ведет переговоры с Лондоном из нашего технического центра. Давайте добывайте паспортные данные, это сейчас главное.
Положив трубку, Нифонтов засобирался в Кремль, где ему предстояла встреча с куратором в присутствии шефа ФСБ. Ночью они кое-как договорились: «пленные» были обменяны, англичане и компьютер уехали в управление, Кудимов и конспиративная квартира остались в распоряжении ФСБ. Встреча Стрельчинского с узбеком Тимуром прошла как по писаному. Голубков лично слушал их разговор из машины.
— ...Что ты, дорогой, в бега собрался? — заохал Тимур. — Может, тебя кто напугал?
Я могу помочь, если что надо.
Стрельчинский тонко всхохатывал, играя свою роль вполне достоверно:
— Мне пока и здесь хорошо. Квартиру себе купил. Обживаюсь. Дело молодое, холостое. Просто хочу спокойно спать по ночам, а в нужный момент сделать ручкой своей службе и ментам. Когда денег на жизнь накоплю.
— Ну что ж, правильно мыслишь. Грех не помочь хорошему человеку.
Слышно было, как Тимур берет трубку телефона и звонит кому-то:
— Егор Кузьмич, загляни ко мне, покушай в ресторане сегодня. Балычок свежий. Да...
Там за столиком будет сидеть молодой красивый майор-летун. Вот он тебя о чем-то попросит, а ты ему уж выполни эту просьбу. Хорошо? Ну будь здоров на долгие годы.
— Спасибо, Тимур, — поблагодарил Стрельчинский.
— Он через часок подойдет. Смешной такой старик...
«Смешной старик» в соломенной шляпе действительно вскоре появился на лестнице, ведущей в ресторан.
* * *
..."Ниссану" Пастухова довольно долго пришлось сопровождать Егора Кузьмича, пока старичок бодро шел московскими улицами. Он, видимо, любил совершать моцион.Наконец старичок вошел в какую-то контору в районе Кузнецкого Моста.
Контора оказалась из богатых: евроотделка, охрана, самый центр города. Роскошная вывеска гласила: «АртГраф. Реклама и дизайн».
— Старичок-то не рукодельем занимается, — заметил Голубков, покидая машину.
Охранник остановил их и не допускающим возражения тоном спросил, куда это они направляются — К Егору Кузьмичу.
— Он вас ждет?
— Мы старые знакомые.
— Кто такие? Я позвоню, — потянулся он к внутреннему телефону.
Пастухов наполовину вытащил из кобуры пистолет, заставив охранника побледнеть, и через мгновение Голубков, который собирался предъявить какое-то удостоверение, обнаружил, что проход свободен, а сторож, немо хватая воздух ртом, тихо сидит на своем стуле.
— Ну вот и ладно, — сказал Пастухов и уточнил у охранника:
— Ты тихо посидишь или на всякий случай вырубить тебя?
— Я вас не видел, — хрипло выдавил сообразительный охранник.
— Где он сидит-то, Егор Кузьмич?
— Второй этаж направо в торце. — Охранник был сама вежливость.
Как художественный салон «АртГраф» поражал взгляд: в комнатах — на стенах и на стендах, на мольбертах и столах — висели и лежали десятки готовых и находящихся в работе плакатов, интерьеров, буклетов. Поражало обилие техники, десятки людей сновали, курили, спорили, перебирали фотографии, корпели над компьютерами и колдовали над эскизами с простыми и цветными карандашами.
У Егора Кузьмина оказался просторный кабинет-мастерская — с граверным оборудованием, офортным станком, огромным увеличительным стеклом с подсветкой.
Увидев гостей, он любезно спросил:
— Что вам угодно, молодые люди?
Голубков, подумав, вытащил и положил на стол одно из своих внушительных удостоверений. Старик внимательно изучил документ, используя лупу, как часовых дел мастер.
— Настоящее, — сделал он вывод. — Чем могу быть полезен?
— Мне нужны две фамилии, которые вы поставили недавно на фальшивых документах.
Старичок покачал головой:
— Фальшивыми документами я не занимаюсь с одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Судя по тому, что вы — в вашем-то чине — пришли сюда сами, у вас нет против меня ни-че-го. Так что прошу себя зря не утруждать, ничем подобным, повторяю, я не занимаюсь.
Голубков достал переговорник и нажал кнопку. Оттуда послышалось:
— Дежурный Снегирев слушает.
— Пришли мне две оперативно-следственные бригады по адресу...
Егор Кузьмин всплеснул руками:
— И постановление на обыск у вас имеется? С подписью районного прокурора и печатью по всей форме?
— Как ваша фирма называется, — спросил Голубков, который демонстративно извлек из кармана бланк постановления на обыск и выбирал теперь на столе ручку, чтобы заполнить его. — «АртГраф»?