– Мама!
– Мама здесь, любовь моя, – попыталась успокоить ее Кэтрин.
– Мама! – громче и отчаянней. – Мама! Кэтрин запоздало поняла, что Шей зовет не ее.
Дверь отворилась, и девушка повернулась к ней, обвиняюще глядя на вошедшую тетку.
– Ты приучила ее называть себя мамой!
– Нет, Кэтрин. Через какое-то время это пришло само собой. Малышке нужна мать.
– Я ее мать! – с мучительным усилием она опустила Шей, и та бросилась к своей двоюродной бабушке. Шаги у девочки были уверенными, не теми робкими, как их помнила Кэтрин. Она почувствовала, что упустила сладкий миг выхода ее дочери из младенческого возраста.
Ди нагнулась и подняла рыдающую девочку на руки, потом посмотрела на Кэтрин.
– Тебя здесь не было, – тихо напомнила она и, выпрямившись, вышла из комнаты.
Кэтрин опустилась на кроватку, потрясенная и побежденная. Она потеряла все: надежду на жизнь с Убивающим Волков, Слейда, а теперь и Шей. Рыдания подступили к горлу, но она сглотнула слезы и поборола боль, не желая, чтобы те, кто сейчас ждет ее за дверью, услышали их и пришли к ней. Ей надо самой справиться со своей потерей. Их любовь не смягчит ее боль.
Кэтрин не знала, сколько времени она так просидела, но вышла из комнаты решительная, с сухими глазами, хотя смириться с происходящим не могла. Ди и Форд ждали ее на кухне, Дойл был с ними. Глаза Кэтрин сначала метнулись к нему, потому что у него на руках, прижавшись к его груди, угнездилась Шей. Она видела, каким бледным и напряженным стало его лицо. Он боялся. Она перевела взгляд на тетку и увидела ужас в темных глазах Ди.
– Я не собираюсь забирать ее у вас. – Голос ее звучал надорванно и резко.
Дойл ничего не ответил. Он не в силах был поверить в это, тем более понять.
Ди, борясь с надеждой, переспросила:
– Правда, Кэт?
Кэтрин медленно расстегнула тонкую золотую цепочку у себя на шее. Крохотный золотой крестик, который много месяцев назад дала ей Ди, сверкнул в потоке солнечного света, падающего из окна. Слова Ди, которые врезались ей в память, казалось, снова звучали в комнате.
«Шей – твоя дочь, и я не отдам ее никому, пока мне не покажут этот крестик».
Теперь Ди никогда не придется отдавать ее.
Кэтрин протянула тетке цепочку с крестиком:
– Шей заслуживает того, чтобы у нее были вы с Дойлом. Ей нужна семья, а я не могу дать ей этого. – Слезы душили ее. Она посмотрела на Форда. – Отвези меня домой, Форд. Пожалуйста.
И Кэтрин, не оглядываясь, вышла из комнаты.
ГЛАВА 27
ГЛАВА 28
ГЛАВА 29
ОТ АВТОРА
– Мама здесь, любовь моя, – попыталась успокоить ее Кэтрин.
– Мама! – громче и отчаянней. – Мама! Кэтрин запоздало поняла, что Шей зовет не ее.
Дверь отворилась, и девушка повернулась к ней, обвиняюще глядя на вошедшую тетку.
– Ты приучила ее называть себя мамой!
– Нет, Кэтрин. Через какое-то время это пришло само собой. Малышке нужна мать.
– Я ее мать! – с мучительным усилием она опустила Шей, и та бросилась к своей двоюродной бабушке. Шаги у девочки были уверенными, не теми робкими, как их помнила Кэтрин. Она почувствовала, что упустила сладкий миг выхода ее дочери из младенческого возраста.
Ди нагнулась и подняла рыдающую девочку на руки, потом посмотрела на Кэтрин.
– Тебя здесь не было, – тихо напомнила она и, выпрямившись, вышла из комнаты.
Кэтрин опустилась на кроватку, потрясенная и побежденная. Она потеряла все: надежду на жизнь с Убивающим Волков, Слейда, а теперь и Шей. Рыдания подступили к горлу, но она сглотнула слезы и поборола боль, не желая, чтобы те, кто сейчас ждет ее за дверью, услышали их и пришли к ней. Ей надо самой справиться со своей потерей. Их любовь не смягчит ее боль.
Кэтрин не знала, сколько времени она так просидела, но вышла из комнаты решительная, с сухими глазами, хотя смириться с происходящим не могла. Ди и Форд ждали ее на кухне, Дойл был с ними. Глаза Кэтрин сначала метнулись к нему, потому что у него на руках, прижавшись к его груди, угнездилась Шей. Она видела, каким бледным и напряженным стало его лицо. Он боялся. Она перевела взгляд на тетку и увидела ужас в темных глазах Ди.
– Я не собираюсь забирать ее у вас. – Голос ее звучал надорванно и резко.
Дойл ничего не ответил. Он не в силах был поверить в это, тем более понять.
Ди, борясь с надеждой, переспросила:
– Правда, Кэт?
Кэтрин медленно расстегнула тонкую золотую цепочку у себя на шее. Крохотный золотой крестик, который много месяцев назад дала ей Ди, сверкнул в потоке солнечного света, падающего из окна. Слова Ди, которые врезались ей в память, казалось, снова звучали в комнате.
«Шей – твоя дочь, и я не отдам ее никому, пока мне не покажут этот крестик».
Теперь Ди никогда не придется отдавать ее.
Кэтрин протянула тетке цепочку с крестиком:
– Шей заслуживает того, чтобы у нее были вы с Дойлом. Ей нужна семья, а я не могу дать ей этого. – Слезы душили ее. Она посмотрела на Форда. – Отвези меня домой, Форд. Пожалуйста.
И Кэтрин, не оглядываясь, вышла из комнаты.
ГЛАВА 27
Слейд вернулся в Остин и обнаружил, что Джеб уже поправился и уехал обратно в форт Ланкастер. Скука подстегнула его решение. По крайней мере, так говорилось в его записке. Поглядев в полные любовной тоски глаза девушки, отдавшей ему письмо, Слейд понял, что Джеб просто сбежал отсюда.
– Дурак проклятый! – пробормотал он себе под нос.
Девушка робко тронула его за рукав.
– Как вы думаете, он когда-нибудь приедет сюда снова? – В ее прелестных голубых глазах сверкнули слезы.
Слейд покачал головой и ласково ответил:
– Может быть, через год или два. Может, – никогда. Он – парень непредсказуемый и не стоит ваших слез. – В этот момент Слейд с радостью придушил бы этого «непредсказуемого парня». Не первый раз Джеб оставлял позади себя разбитое сердце, и Слейд не сомневался, что не последний.
Он не стал зря тратить время на Остин. В этом городке его ничего не держало, за исключением воспоминаний о Кэтрин, которую лучше было бы забыть. Но с каждой милей, которая уводила его от нее, делать это становилось все труднее. Образ Кэтрин преследовал его: все понимающие нежные, серые глаза, губы, подрагивающие в ожидании его поцелуя. Она была слишком уязвима, слишком чувствительна к ударам, которые наносила ей жизнь.
Несколькими днями позже он въехал в форт Ланкастер и направился прямо к капитану Хардингу.
Тот радостно приветствовал его. Слейд всегда был ему нужен.
– Выпьете? – предложил он, беря в руки бутылку своего лучшего бренди.
– Вы знаете, что Раск мертв?
Суровое лицо капитана расплылось в довольной улыбке, он кивнул.
– Я видел рапорт Уэллза, но там не было никаких подробностей. Что произошло?
– Он принудил Кэтрин Беллами уехать с ним из форта Кемп Колорадо. Мне это не понравилось, и я поехал за ним.
Хардинг медленно опустился на стул, жестом пригласил Слейда сесть. Было в глазах Слейда нечто такое, что ему не понравилось и что явно имело касательство к этой девице Беллами.
– Он ее обидел?
– Нет.
Хардинг вздохнул. Он довольно хорошо знал Слейда. Что бы там ни произошло, это останется тайной Слейда.
– Девушке повезло, что ты был с ней, когда Раск наложил на нее лапы.
– Повезло? Сомневаюсь, что он тронул бы ее, если б не я.
В голосе Слейда прозвучали нотки самообвинения.
– Раск считал, что она для тебя что-то значит?
Слейд кивнул:
– Полагаю, что так.
– И, кроме того, ты прикончил Убивающего Волков.
– По правде говоря, пристрелил его Джеб. Хардинг махнул рукой. Главное, что Убивающий Волков мертв.
– Что теперь?
После того как Слейд уехал с девушкой из форта Ланкастер, Хардинг долго тревожился, боясь, что Слейд не вернется. Уэллз тоже опасался этого, а лучше Джеба Уэллза никто Слейда не знал. Хардинг был чертовски рад увидеть Слейда входящим в свой кабинет, но сейчас сомнения вернулись. Не выглядел он человеком, который счастлив, что вернулся.
Слейд не ответил, так что Хардинг повторил вопрос:
– Что ты теперь собираешься делать?
– Ничего, – медленно произнес Слейд. – Все, что надо. Я готов получить следующее задание.
Хардинг широко улыбнулся:
– Что ж. Мне нужно, чтобы кто-то съездил на некоторое время на север. Армия попросила поддержки рейнджеров на Орегонской Тропе. Там вроде решили осесть какие-то поселенцы, к неудовольствию команчей Коцотека. Там будет весьма неуютно.
Слейд цинично улыбнулся. Неуютно. Так всегда выражался Хардинг, когда дело становилось чертовски опасным. Поднявшись, Слейд заметил лежавшее на столе у Хардинга объявление и задержался, чтобы его прочесть. Крупными буквами извещалось, что нужен представитель закона для обеспечения защиты жителей небольшого городка на территории Нью-Мексико. Не обращая внимания на вопросительно поднятые брови Хардинга, Слейд подобрал объявление, сложил его и спрятал в карман рубашки.
Направляясь к дверям, он знал, что глаза капитана сверлят ему спину.
Спустя несколько часов Слейд одиноко сидел в комнате, которую всегда держали наготове для него. Опершись спиной на стену и вытянув ноги перед собой на кровати, он наблюдал, как по мере угасания дня солнечные лучи медленно переходят с одной стороны комнаты на другую. Он сидел и старался ни о чем не думать, но это оказалось невозможно.
Незадолго до того как совсем стемнело, в комнату ворвался пропыленный, прямо с дороги, Джеб с бутылкой виски.
– Проклятье, парень, долго же ты сюда добирался, – он остановился как вкопанный, увидев нескрываемую боль в глазах Слейда. – Дерьмово?
Слейд криво улыбнулся ему:
– Да. Дерьмово.
– Что ж. Полагаю, тебе нужно вот это, – Джеб поднял выше бутылку.
– Полагаю, что да.
После того как они опустошили полбутылки, Джеб посочувствовал:
– Я пытался предостеречь ее от тебя.
– Предостеречь? – Слейд чувствовал, что он еще не пьян, а ему хотелось напиться. Он сделал еще хороший глоток. – Предостеречь о чем?
– Чего ты хочешь от Кэтрин? Ты хочешь от нее больше, чем она может тебе дать.
Слейд хотел было опровергнуть слова Джеба, но потом пожал плечами. Какая, в сущности, разница?
– С этим, – отрывисто сказал он, – все покончено.
Джеб поглядел на него:
– Для тебя не покончено.
Никто больше не посмел бы сказать этого Слейду, но Джеб знал все о его прошлом, как и Слейд – о прошлом Джеба.
– Почему ты дал ей уйти?
Слейд с яростным возмущением поглядел на него:
– Ты же сам, сукин ты сын, говорил мне, что это будет ошибкой?
– Ну и что? – возразил Джеб. – Мне-то почем знать, ошибкой или нет?
– Тебе точно это знать неоткуда!
– Признаюсь, я никогда не понимал женщин, – продолжал Джеб. – Но что уж точно, они мне дьявольски нравятся. – Какое-то время он рассматривал угрюмое лицо Слейда. – Слушай, Слейд, если она и есть то, что ты хочешь, езжай за ней.
– Кет.
– Тогда я поеду, – сказал с готовностью Джеб.
– Я убью тебя, сукин сын!
Джеб уставился на него:
– Не для себя, ты, осел. Для тебя.
Когда на следующее утро Слейд явился доложиться в кабинет Хардинга, он был трезв, но выглядел и чувствовал себя ужасно. И, выйдя с новым приказом, лучше себя не почувствовал.
Джеб ожидал его на плацу.
– Куда ты отправляешься?
– На север. Команчи Коцотека устраивают заварушку с поселенцами. Полагаю, армейским нравится, как я разговариваю с команчами. Во всяком случае, Хардинг считает, что я могу немного снять напряженность на Орегонской Тропе. – Слейду не слишком нравилось это задание. Он не хотел видеть больше ни одного команча.
Джеб, прекрасно понимая его, сочувственно хлопнул приятеля по плечу.
– Что ж, до встречи!
– Ладно, – Слейд сел на крапчатого, которого подвел ему мальчишка, и загадочно добавил: – Тебе понравится Нью-Мексико.
Озадаченный Джеб сдвинул шляпу на затылок и проводил его взглядом.
– Дурак проклятый! – пробормотал он себе под нос.
Девушка робко тронула его за рукав.
– Как вы думаете, он когда-нибудь приедет сюда снова? – В ее прелестных голубых глазах сверкнули слезы.
Слейд покачал головой и ласково ответил:
– Может быть, через год или два. Может, – никогда. Он – парень непредсказуемый и не стоит ваших слез. – В этот момент Слейд с радостью придушил бы этого «непредсказуемого парня». Не первый раз Джеб оставлял позади себя разбитое сердце, и Слейд не сомневался, что не последний.
Он не стал зря тратить время на Остин. В этом городке его ничего не держало, за исключением воспоминаний о Кэтрин, которую лучше было бы забыть. Но с каждой милей, которая уводила его от нее, делать это становилось все труднее. Образ Кэтрин преследовал его: все понимающие нежные, серые глаза, губы, подрагивающие в ожидании его поцелуя. Она была слишком уязвима, слишком чувствительна к ударам, которые наносила ей жизнь.
Несколькими днями позже он въехал в форт Ланкастер и направился прямо к капитану Хардингу.
Тот радостно приветствовал его. Слейд всегда был ему нужен.
– Выпьете? – предложил он, беря в руки бутылку своего лучшего бренди.
– Вы знаете, что Раск мертв?
Суровое лицо капитана расплылось в довольной улыбке, он кивнул.
– Я видел рапорт Уэллза, но там не было никаких подробностей. Что произошло?
– Он принудил Кэтрин Беллами уехать с ним из форта Кемп Колорадо. Мне это не понравилось, и я поехал за ним.
Хардинг медленно опустился на стул, жестом пригласил Слейда сесть. Было в глазах Слейда нечто такое, что ему не понравилось и что явно имело касательство к этой девице Беллами.
– Он ее обидел?
– Нет.
Хардинг вздохнул. Он довольно хорошо знал Слейда. Что бы там ни произошло, это останется тайной Слейда.
– Девушке повезло, что ты был с ней, когда Раск наложил на нее лапы.
– Повезло? Сомневаюсь, что он тронул бы ее, если б не я.
В голосе Слейда прозвучали нотки самообвинения.
– Раск считал, что она для тебя что-то значит?
Слейд кивнул:
– Полагаю, что так.
– И, кроме того, ты прикончил Убивающего Волков.
– По правде говоря, пристрелил его Джеб. Хардинг махнул рукой. Главное, что Убивающий Волков мертв.
– Что теперь?
После того как Слейд уехал с девушкой из форта Ланкастер, Хардинг долго тревожился, боясь, что Слейд не вернется. Уэллз тоже опасался этого, а лучше Джеба Уэллза никто Слейда не знал. Хардинг был чертовски рад увидеть Слейда входящим в свой кабинет, но сейчас сомнения вернулись. Не выглядел он человеком, который счастлив, что вернулся.
Слейд не ответил, так что Хардинг повторил вопрос:
– Что ты теперь собираешься делать?
– Ничего, – медленно произнес Слейд. – Все, что надо. Я готов получить следующее задание.
Хардинг широко улыбнулся:
– Что ж. Мне нужно, чтобы кто-то съездил на некоторое время на север. Армия попросила поддержки рейнджеров на Орегонской Тропе. Там вроде решили осесть какие-то поселенцы, к неудовольствию команчей Коцотека. Там будет весьма неуютно.
Слейд цинично улыбнулся. Неуютно. Так всегда выражался Хардинг, когда дело становилось чертовски опасным. Поднявшись, Слейд заметил лежавшее на столе у Хардинга объявление и задержался, чтобы его прочесть. Крупными буквами извещалось, что нужен представитель закона для обеспечения защиты жителей небольшого городка на территории Нью-Мексико. Не обращая внимания на вопросительно поднятые брови Хардинга, Слейд подобрал объявление, сложил его и спрятал в карман рубашки.
Направляясь к дверям, он знал, что глаза капитана сверлят ему спину.
Спустя несколько часов Слейд одиноко сидел в комнате, которую всегда держали наготове для него. Опершись спиной на стену и вытянув ноги перед собой на кровати, он наблюдал, как по мере угасания дня солнечные лучи медленно переходят с одной стороны комнаты на другую. Он сидел и старался ни о чем не думать, но это оказалось невозможно.
Незадолго до того как совсем стемнело, в комнату ворвался пропыленный, прямо с дороги, Джеб с бутылкой виски.
– Проклятье, парень, долго же ты сюда добирался, – он остановился как вкопанный, увидев нескрываемую боль в глазах Слейда. – Дерьмово?
Слейд криво улыбнулся ему:
– Да. Дерьмово.
– Что ж. Полагаю, тебе нужно вот это, – Джеб поднял выше бутылку.
– Полагаю, что да.
После того как они опустошили полбутылки, Джеб посочувствовал:
– Я пытался предостеречь ее от тебя.
– Предостеречь? – Слейд чувствовал, что он еще не пьян, а ему хотелось напиться. Он сделал еще хороший глоток. – Предостеречь о чем?
– Чего ты хочешь от Кэтрин? Ты хочешь от нее больше, чем она может тебе дать.
Слейд хотел было опровергнуть слова Джеба, но потом пожал плечами. Какая, в сущности, разница?
– С этим, – отрывисто сказал он, – все покончено.
Джеб поглядел на него:
– Для тебя не покончено.
Никто больше не посмел бы сказать этого Слейду, но Джеб знал все о его прошлом, как и Слейд – о прошлом Джеба.
– Почему ты дал ей уйти?
Слейд с яростным возмущением поглядел на него:
– Ты же сам, сукин ты сын, говорил мне, что это будет ошибкой?
– Ну и что? – возразил Джеб. – Мне-то почем знать, ошибкой или нет?
– Тебе точно это знать неоткуда!
– Признаюсь, я никогда не понимал женщин, – продолжал Джеб. – Но что уж точно, они мне дьявольски нравятся. – Какое-то время он рассматривал угрюмое лицо Слейда. – Слушай, Слейд, если она и есть то, что ты хочешь, езжай за ней.
– Кет.
– Тогда я поеду, – сказал с готовностью Джеб.
– Я убью тебя, сукин сын!
Джеб уставился на него:
– Не для себя, ты, осел. Для тебя.
Когда на следующее утро Слейд явился доложиться в кабинет Хардинга, он был трезв, но выглядел и чувствовал себя ужасно. И, выйдя с новым приказом, лучше себя не почувствовал.
Джеб ожидал его на плацу.
– Куда ты отправляешься?
– На север. Команчи Коцотека устраивают заварушку с поселенцами. Полагаю, армейским нравится, как я разговариваю с команчами. Во всяком случае, Хардинг считает, что я могу немного снять напряженность на Орегонской Тропе. – Слейду не слишком нравилось это задание. Он не хотел видеть больше ни одного команча.
Джеб, прекрасно понимая его, сочувственно хлопнул приятеля по плечу.
– Что ж, до встречи!
– Ладно, – Слейд сел на крапчатого, которого подвел ему мальчишка, и загадочно добавил: – Тебе понравится Нью-Мексико.
Озадаченный Джеб сдвинул шляпу на затылок и проводил его взглядом.
ГЛАВА 28
Теплый апрельский воздух ласково коснулся щеки Кэтрин. Она запрокинула лицо навстречу вечернему солнцу, вдыхая аромат весны. В нем смешался легкий сладкий запах полевых цветов и смолистая пряность сосновых иголок. Высоко в небе прокричал дикий гусь, и девушка проводила его взглядом.
Он казался таким отчаянно одиноким в этом бескрайнем голубом просторе. Какое-то пронзительное чувство: то ли горько-сладкие воспоминания, то ли ощущение собственного безысходного одиночества – заставило Кэтрин отвернуться. По правде говоря, ей надо было уже вернуться домой. Элизабет нервничала, когда Кэтрин уходила одна в эти долгие прогулки.
И как ни надеялась она, что Элизабет будет радоваться возможности побыть наедине с мужем, жена брата сердилась. В отличие от Кэтрин, Элизабет совершенно не понимала, как это хорошо побыть без людей.
Форд встретил сестру на дорожке неподалеку от дома. Его не обманула ее показная веселость, он понял, что Элизабет права в своих тревогах. За улыбками, смехом, разговорами скрывалась несчастливая душа. Он пошел рядом с Кэтрин и взял ее за руку.
Большая мозолистая рука Форда напомнила девушке Слейда. Кэтрин теперь все напоминало о Слейде. Она вздохнула. Форд слегка сжал ее пальцы.
– Все изменится к лучшему, сестренка.
– Я дома уже пять или шесть месяцев, – тихо отозвалась она. – Ничего не меняется.
Никакие доводы Форда не могли опровергнуть ничто не изменилось.
– Шей счастлива, – сказал он, зная, что Кэтрин считала это стоящим любой жертвы.
– Она была счастлива и до того, как я вернулась домой, – напомнила брату Кэтрин.
– Твой поступок был великодушным и бескорыстным. – Форд понимал, чего это стоило сестре, что это было самое тяжелое решение в ее жизни… и теперь она невыносимо страдала.
Кэтрин остановилась и повернулась к нему, продолжая сжимать его руку.
– Я дала Шей то, чего заслуживает любая маленькая девочка: мать с отцом и спокойный дом, где ее любят больше всего на свете. – Это было все, что Кэтрин хотела ей дать. – Тетя Ди и Дойл любят ее так же крепко, как я. Они дадут ей то, что никогда не смогла бы я.
– Я знаю, чего это тебе стоило, – грубоватым голосом повторил Форд. Они все знали это. – Проклятье, Кэт, – слова с досадой рвались у него с языка, – я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Меня нельзя назвать несчастной, Форд.
Но это была ложь, и они оба это знали. Правду говорили ее грустные глаза.
– Ты собираешься уехать отсюда? Да? – Он не мог смириться с этим. Он не хотел терять Кэтрин. Он никогда не говорил об этом, не желая наводить ее на эту мысль. Но Элизабет сказала, что Кэтрин нервничает, что ей плохо здесь, а несколько дней назад Кэтрин заставила их принять бумагу, подписанную ею, передающую ее права на половину фермы Форду с Элизабет.
– Мысль об отъезде приходила мне в голову, Форд, – призналась она. – Я люблю тебя и Элизабет, вы были добры ко мне, но, по правде говоря, в Нью-Браунфелсе меня ничто не держит.
– Но ведь это наш дом. Мы твоя семья. Мы с Элизабет и тетя Ди с Дойлом. И Шей, – теперь Шей считала Кэтрин тетей Кэт.
– У меня нет ощущения, что это мой дом. Я больше так не чувствую. И уже давно. – Кэтрин выпустила его руку и ладонью коснулась его щеки. – Мне надо найти свое место в жизни. Место, где я необходима, где никто, посмотрев на меня, не скажет: «А, это белая скво Убивающего Волков». Ты же знаешь, Форд, я старалась заново прижиться здесь, – тихо продолжала она. – Люди не хотят быть жестокими, но они никогда не смогут забыть сами и не дадут забыть мне моего прошлого.
– Мне очень жаль, Кэтрин. Проклятье! Очень жаль, – Форд чувствовал себя таким беспомощным. Семья сплотилась вокруг Кэтрин, а Дойл обаял кучу людей. Кэтрин не изгоняли из общества, но Форд знал, что она права. Возможно, если бы она вышла замуж, и у нее были свой муж и свои дети… но Кэтрин не проявляла интереса ни к одному мужчине и буквально отпугивала тех, кто осмеливался навестить их.
– Я не боюсь начать все сначала, Форд, – Кэтрин так хотелось успокоить его. – Это даже как-то увлекательно.
– Но куда ты поедешь?
– Думаю, на Запад. Там свободные земли. Можно купить. У меня есть деньги, которые ты заставил меня взять за ферму. И тетя Ди придумала несусветную ложь о каком-то наследстве, чтобы они с Дойлом могли дать мне еще денег…
– Ты уже говорила об этом с тетей Ди? – в голосе Форда прозвучала обида.
Кэтрин улыбнулась.
– Просто она догадалась раньше тебя. Вот и все.
– Даже с деньгами ты не сможешь сама обрабатывать землю, – запротестовал Форд.
Для этого нужен мужчина. Эта невысказанная мысль повисла в воздухе, но Кэтрин выпрямилась и расправила плечи, отгоняя ее от себя.
– Я всегда смогу нанять кого-то, чтобы сделали то, что мне надо. Так же, как делают мужчины, когда начинают дело. Я не беспомощная, Форд. Ты и тетя Ди не можете вечно оберегать меня. Хотя я понимаю, что вам этого хочется, – мягко добавила она.
Форд вспомнил, как она поехала на поиски Слейда, чтобы тот защитил его, и криво усмехнулся. Да, она понимала, что значит оберегать. Он перебрал в уме все доводы, которые приготовил, чтобы отговорить ее уехать, но понял, что приводить их бесполезно. Кэтрин уже решила. Как всегда.
– Когда ты собираешься ехать?
Кэтрин облегченно улыбнулась. Ей страшно не хотелось ссориться с Фордом.
– Как только мы с тобой выберем, куда мне ехать. Есть много всяких возможностей.
Она уже несколько недель тайком изучала правительственные объявления о земле под заселение.
Форд не успел ответить, как их позвала от дома Элизабет. Форд последовал туда и застонал:
– Элизабет шкуру с меня спустит за то, что я согласился на это.
Смеясь над его испугом, Кэтрин снова схватила его за руку и потащила к дому. Впервые за много месяцев у нее отлегло от сердца. Начать все сначала. Да, она сможет сделать это.
Через два дня после разговора с Фордом Кэтрин сидела на кухне у Ди и играла с Шей. Хотя сердце ее еще болело каждый раз, когда ей приходилось покидать малышку, боль эта становилась все менее острой. Кэтрин знала, что для Шей было лучше так, как она решила. Когда-нибудь девочка узнает правду о своем отце, но Кэтрин не сомневалась, что тетя Ди выберет подходящий момент. А пока Шей была всего лишь ребенком, любимой дочкой Ди и Дойла Шанли. А Кэтрин была ее тетей Кэт.
Кэтрин не была уверена, права она или нет, но знала одно: никогда не расскажет о том, что Шей не ее дочь. Правда ничего не даст, разве что лишит Шей надежной опоры, единственной, которая у нее была. Джин Пирсон, ее брат и их родители были мертвы. Если где-то и оставались родственники, вряд ли можно было ожидать, что они станут для девочки такой же семьей, как Ди и Дойл. Кэтрин не могла рисковать этим.
Ди сидела за столом напротив племянницы. На сердце было тяжело. Мучительная мысль о том, что они с Кэтрин расстаются навсегда, не оставляла тетку. И все же в душе Ди жила радость – оттого, что теперь Шей останется с ней.
– Вы с Фордом все еще спорите?
– Разумеется, – ответила Кэтрин. – Он хочет, чтобы я вернулась на Восток. – Она сделала гримасу и передразнила брата: – Где живут цивилизованные люди.
– Что ж, Кэтрин, мысль неплохая.
– Но я хочу не этого, тетя Ди. Я хочу борьбы, преодоления. Ты можешь представить меня в городе, где все женщины ходят друг к другу по воскресеньям на чаепитие?
– Ну и что в этом плохого? – возмущенно спросила Ди. По правде говоря, в последнее время она приняла участие в нескольких таких чаепитиях в Нью-Браунфелсе. Она и ее дочь, от которой больше никто не смел отворачиваться. Никто не хотел навлечь на себя гнев Дойла Шанли. Кроме того, Ди подозревала, что Шей многих очаровала. Там, где не действовали угрозы Дойла, побеждала солнечная улыбка Шей.
– Ничего плохого в этом нет, тетя Ди. Просто это не то, чего мне хочется.
– А ты знаешь, чего хочешь? – тихим голосом поинтересовалась Ди.
Кэтрин медленно кивнула. Она хотела забыть Слейда. Она хотела перестать тосковать по Шей вечерами, когда тени ложатся на поля. Она хотела, чтобы у нее перестала болеть душа. Но все, что она сказала, было:
– Я хочу начать новую жизнь. Такую занятую и деловую, чтобы в конце дня засыпать, не доходя до постели.
– Ты опять убегаешь от нас, Кэт?
При этих словах Кэтрин пронзила острая боль, и в голове зазвучал голос Слейда: «Ты убегаешь от команчей… или от белых?»
– Возможно, я убегаю от прошлого, – признала Кэтрин, – но не от себя. На этот раз – нет.
Немного позже, поцеловав на прощанье Шей, она обняла свою тетку.
– Скоро стемнеет. Я лучше поеду, а то Форду придется ехать за мной. Передай привет Дойлу.
– Передам, – улыбнулась Ди. Ее страхи, что она окажется между мужем и племянницей в их войне за Шей, так и не сбылись… благодаря мудрой любви Кэтрин к дочери.
Она глядела, как Кэтрин поехала домой, и надеялась, что когда-нибудь эта своенравная горячо любимая ею девушка снова найдет свое счастье.
Кэтрин питала те же надежды.
Элизабет смотрела в глаза незнакомцу, страстно желая, чтобы Форд оказался поблизости. Или Кэтрин, которая не боялась никого и ничего. А этот незнакомец пугал Элизабет, хотя сна не смогла бы объяснить почему. Все, что он сделал, это постучал в открытую дверь и, держа шляпу в руке, ждал, пока хозяйка выйдет к нему.
Рассмотрев вошедшего, Элизабет решила, что, наверное, испугалась его сурового лица.
– Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? – осведомилась она решительно.
Слейд почти нервно вертел в руках шляпу, изучая эту темноволосую девушку. Когда он был здесь в прошлый раз, он ее не видел. Может быть, это жена Форда? Он не мог не признать, что она очень хорошенькая, но сам тосковал по сильной красоте Кэтрин. Он тосковал по Кэтрин. Вот и все!
Девушка, широко открыв глаза, продолжала его разглядывать, ожидая ответа. Слейд вдруг понял, что она его боится. От страха она даже побледнела.
Он откашлялся.
– Я ищу Кэтрин Беллами.
Сердце Элизабет застучало, как бешеное. Этот человек не мог желать Кэтрин добра. Он был слишком суровый, слишком резкий.
– Ее здесь нет, – Элизабет заставила себя не отводить глаз от его твердого взгляда.
При этих словах сердце Слейда ухнуло в пятки.
– Она еще здесь живет?
Дюжина вариантов промелькнула у него в голове. Может, она уехала отсюда с ребенком? Может, вышла замуж? Что он будет делать, если не найдет ее теперь, когда окончательно признался себе, что не может без нее жить?
– Почему вы спрашиваете об этом? – Элизабет не собиралась подвергать Кэтрин опасности, даже если ей придется рискнуть собой, чтобы ее защитить. Кэтрин достаточно настрадалась. Элизабет только молила Бога, чтобы Кэтрин не подъехала до того, как этот человек уйдет. – Что вам нужно от Кэтрин?
Прищурив глаза, Слейд долго глядел на нее. Жена Форда, если это была она, не собиралась ему ничего рассказывать.
– Скажите Кэтрин, что я буду ждать ее к северу отсюда. До рассвета.
– Ждать? Зачем? – резко переспросила Элизабет. Этот человек не только пугал ее, но и смущал.
– Просто скажите ей, – Слейд повернулся и пошел прочь, раздумывая, что же он будет делать, если Кэтрин не придет.
Форд еще не приехал с полей, когда Кэтрин вернулась домой. Весенние посадки отнимали у него так же, как у Дойла и у Йейтса, все светлое время суток. Они решили втроем обработать обе фермы.
Элизабет встретила ее на пороге, и при виде выражения ее лица Кэтрин встревожилась: Элизабет редко хмурилась, а сейчас она буквально насупилась.
– Что-нибудь не так?
– Не знаю, – медленно проговорила Элизабет. – Тебя кое-кто спрашивал. Мужчина.
– Сказал он, чего хочет? – поинтересовалась Кэтрин, подавляя несбыточную надежду, грозившую разрушить ее с трудом обретенный покой.
Элизабет странно посмотрела на нее:
– Да.
Сердце Кэтрин рванулось в груди:
– Он назвался?
Элизабет покачала головой. Ей не понравилось выражение лица Кэтрин. Ей вообще все это не нравилось, и она мечтала, чтобы скорее вернулся Форд.
– Опиши мне его, пожалуйста, Элизабет, – в голосе Кэтрин зацвела такая нетерпеливая надежда.
– Кэтрин, ты вся раскраснелась, – удивилась Элизабет. – Что происходит?
– Пожалуйста, Элизабет!
– Хорошо, но я не могла разглядеть его, как следует, из-за бороды. На нем были кожаные гетры, шерстяная рубашка, и еще у него было очень страшного вида ружье.
Кэтрин закрыла глаза от внезапного страха: что, если это всего лишь Джеб?
– А какие у него глаза?
– Карие. И, – добавила Элизабет, – очень суровые.
– Слейд, – выдохнула Кэтрин.
Элизабет огорченно поглядела на нее.
– Что он сказал еще?
Элизабет заколебалась. Что ей делать?
– Элизабет, пожалуйста, – умоляла Кэтрин, не сомневаясь, что это не все.
– Он сказал… он сказал, что будет ждать тебя к северу от фермы. – Худшие страхи Элизабет оправдались, когда Кэтрин, круто повернувшись, бросилась прочь. – Кэтрин, подожди!
Но Кэтрин уже бежала вниз по ступеням.
– Кэтрин, постой! Куда ты?
На мгновение Кэтрин замерла в своем полете.
– Я отправляюсь домой, Элизабет. – Она знала, что сейчас говорит правду. Ее дом – там, где Слейд. – Скажи Форду… просто передай, что я люблю его и что буду счастлива.
– Я передам ему, – прошептала Элизабет, хотя знала, что Кэтрин ее не слышит. Она уже скрылась за конюшней.
Через несколько мгновений Кэтрин вывела Сэди из конюшни и исчезла в ночной тьме.
Он казался таким отчаянно одиноким в этом бескрайнем голубом просторе. Какое-то пронзительное чувство: то ли горько-сладкие воспоминания, то ли ощущение собственного безысходного одиночества – заставило Кэтрин отвернуться. По правде говоря, ей надо было уже вернуться домой. Элизабет нервничала, когда Кэтрин уходила одна в эти долгие прогулки.
И как ни надеялась она, что Элизабет будет радоваться возможности побыть наедине с мужем, жена брата сердилась. В отличие от Кэтрин, Элизабет совершенно не понимала, как это хорошо побыть без людей.
Форд встретил сестру на дорожке неподалеку от дома. Его не обманула ее показная веселость, он понял, что Элизабет права в своих тревогах. За улыбками, смехом, разговорами скрывалась несчастливая душа. Он пошел рядом с Кэтрин и взял ее за руку.
Большая мозолистая рука Форда напомнила девушке Слейда. Кэтрин теперь все напоминало о Слейде. Она вздохнула. Форд слегка сжал ее пальцы.
– Все изменится к лучшему, сестренка.
– Я дома уже пять или шесть месяцев, – тихо отозвалась она. – Ничего не меняется.
Никакие доводы Форда не могли опровергнуть ничто не изменилось.
– Шей счастлива, – сказал он, зная, что Кэтрин считала это стоящим любой жертвы.
– Она была счастлива и до того, как я вернулась домой, – напомнила брату Кэтрин.
– Твой поступок был великодушным и бескорыстным. – Форд понимал, чего это стоило сестре, что это было самое тяжелое решение в ее жизни… и теперь она невыносимо страдала.
Кэтрин остановилась и повернулась к нему, продолжая сжимать его руку.
– Я дала Шей то, чего заслуживает любая маленькая девочка: мать с отцом и спокойный дом, где ее любят больше всего на свете. – Это было все, что Кэтрин хотела ей дать. – Тетя Ди и Дойл любят ее так же крепко, как я. Они дадут ей то, что никогда не смогла бы я.
– Я знаю, чего это тебе стоило, – грубоватым голосом повторил Форд. Они все знали это. – Проклятье, Кэт, – слова с досадой рвались у него с языка, – я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Меня нельзя назвать несчастной, Форд.
Но это была ложь, и они оба это знали. Правду говорили ее грустные глаза.
– Ты собираешься уехать отсюда? Да? – Он не мог смириться с этим. Он не хотел терять Кэтрин. Он никогда не говорил об этом, не желая наводить ее на эту мысль. Но Элизабет сказала, что Кэтрин нервничает, что ей плохо здесь, а несколько дней назад Кэтрин заставила их принять бумагу, подписанную ею, передающую ее права на половину фермы Форду с Элизабет.
– Мысль об отъезде приходила мне в голову, Форд, – призналась она. – Я люблю тебя и Элизабет, вы были добры ко мне, но, по правде говоря, в Нью-Браунфелсе меня ничто не держит.
– Но ведь это наш дом. Мы твоя семья. Мы с Элизабет и тетя Ди с Дойлом. И Шей, – теперь Шей считала Кэтрин тетей Кэт.
– У меня нет ощущения, что это мой дом. Я больше так не чувствую. И уже давно. – Кэтрин выпустила его руку и ладонью коснулась его щеки. – Мне надо найти свое место в жизни. Место, где я необходима, где никто, посмотрев на меня, не скажет: «А, это белая скво Убивающего Волков». Ты же знаешь, Форд, я старалась заново прижиться здесь, – тихо продолжала она. – Люди не хотят быть жестокими, но они никогда не смогут забыть сами и не дадут забыть мне моего прошлого.
– Мне очень жаль, Кэтрин. Проклятье! Очень жаль, – Форд чувствовал себя таким беспомощным. Семья сплотилась вокруг Кэтрин, а Дойл обаял кучу людей. Кэтрин не изгоняли из общества, но Форд знал, что она права. Возможно, если бы она вышла замуж, и у нее были свой муж и свои дети… но Кэтрин не проявляла интереса ни к одному мужчине и буквально отпугивала тех, кто осмеливался навестить их.
– Я не боюсь начать все сначала, Форд, – Кэтрин так хотелось успокоить его. – Это даже как-то увлекательно.
– Но куда ты поедешь?
– Думаю, на Запад. Там свободные земли. Можно купить. У меня есть деньги, которые ты заставил меня взять за ферму. И тетя Ди придумала несусветную ложь о каком-то наследстве, чтобы они с Дойлом могли дать мне еще денег…
– Ты уже говорила об этом с тетей Ди? – в голосе Форда прозвучала обида.
Кэтрин улыбнулась.
– Просто она догадалась раньше тебя. Вот и все.
– Даже с деньгами ты не сможешь сама обрабатывать землю, – запротестовал Форд.
Для этого нужен мужчина. Эта невысказанная мысль повисла в воздухе, но Кэтрин выпрямилась и расправила плечи, отгоняя ее от себя.
– Я всегда смогу нанять кого-то, чтобы сделали то, что мне надо. Так же, как делают мужчины, когда начинают дело. Я не беспомощная, Форд. Ты и тетя Ди не можете вечно оберегать меня. Хотя я понимаю, что вам этого хочется, – мягко добавила она.
Форд вспомнил, как она поехала на поиски Слейда, чтобы тот защитил его, и криво усмехнулся. Да, она понимала, что значит оберегать. Он перебрал в уме все доводы, которые приготовил, чтобы отговорить ее уехать, но понял, что приводить их бесполезно. Кэтрин уже решила. Как всегда.
– Когда ты собираешься ехать?
Кэтрин облегченно улыбнулась. Ей страшно не хотелось ссориться с Фордом.
– Как только мы с тобой выберем, куда мне ехать. Есть много всяких возможностей.
Она уже несколько недель тайком изучала правительственные объявления о земле под заселение.
Форд не успел ответить, как их позвала от дома Элизабет. Форд последовал туда и застонал:
– Элизабет шкуру с меня спустит за то, что я согласился на это.
Смеясь над его испугом, Кэтрин снова схватила его за руку и потащила к дому. Впервые за много месяцев у нее отлегло от сердца. Начать все сначала. Да, она сможет сделать это.
Через два дня после разговора с Фордом Кэтрин сидела на кухне у Ди и играла с Шей. Хотя сердце ее еще болело каждый раз, когда ей приходилось покидать малышку, боль эта становилась все менее острой. Кэтрин знала, что для Шей было лучше так, как она решила. Когда-нибудь девочка узнает правду о своем отце, но Кэтрин не сомневалась, что тетя Ди выберет подходящий момент. А пока Шей была всего лишь ребенком, любимой дочкой Ди и Дойла Шанли. А Кэтрин была ее тетей Кэт.
Кэтрин не была уверена, права она или нет, но знала одно: никогда не расскажет о том, что Шей не ее дочь. Правда ничего не даст, разве что лишит Шей надежной опоры, единственной, которая у нее была. Джин Пирсон, ее брат и их родители были мертвы. Если где-то и оставались родственники, вряд ли можно было ожидать, что они станут для девочки такой же семьей, как Ди и Дойл. Кэтрин не могла рисковать этим.
Ди сидела за столом напротив племянницы. На сердце было тяжело. Мучительная мысль о том, что они с Кэтрин расстаются навсегда, не оставляла тетку. И все же в душе Ди жила радость – оттого, что теперь Шей останется с ней.
– Вы с Фордом все еще спорите?
– Разумеется, – ответила Кэтрин. – Он хочет, чтобы я вернулась на Восток. – Она сделала гримасу и передразнила брата: – Где живут цивилизованные люди.
– Что ж, Кэтрин, мысль неплохая.
– Но я хочу не этого, тетя Ди. Я хочу борьбы, преодоления. Ты можешь представить меня в городе, где все женщины ходят друг к другу по воскресеньям на чаепитие?
– Ну и что в этом плохого? – возмущенно спросила Ди. По правде говоря, в последнее время она приняла участие в нескольких таких чаепитиях в Нью-Браунфелсе. Она и ее дочь, от которой больше никто не смел отворачиваться. Никто не хотел навлечь на себя гнев Дойла Шанли. Кроме того, Ди подозревала, что Шей многих очаровала. Там, где не действовали угрозы Дойла, побеждала солнечная улыбка Шей.
– Ничего плохого в этом нет, тетя Ди. Просто это не то, чего мне хочется.
– А ты знаешь, чего хочешь? – тихим голосом поинтересовалась Ди.
Кэтрин медленно кивнула. Она хотела забыть Слейда. Она хотела перестать тосковать по Шей вечерами, когда тени ложатся на поля. Она хотела, чтобы у нее перестала болеть душа. Но все, что она сказала, было:
– Я хочу начать новую жизнь. Такую занятую и деловую, чтобы в конце дня засыпать, не доходя до постели.
– Ты опять убегаешь от нас, Кэт?
При этих словах Кэтрин пронзила острая боль, и в голове зазвучал голос Слейда: «Ты убегаешь от команчей… или от белых?»
– Возможно, я убегаю от прошлого, – признала Кэтрин, – но не от себя. На этот раз – нет.
Немного позже, поцеловав на прощанье Шей, она обняла свою тетку.
– Скоро стемнеет. Я лучше поеду, а то Форду придется ехать за мной. Передай привет Дойлу.
– Передам, – улыбнулась Ди. Ее страхи, что она окажется между мужем и племянницей в их войне за Шей, так и не сбылись… благодаря мудрой любви Кэтрин к дочери.
Она глядела, как Кэтрин поехала домой, и надеялась, что когда-нибудь эта своенравная горячо любимая ею девушка снова найдет свое счастье.
Кэтрин питала те же надежды.
Элизабет смотрела в глаза незнакомцу, страстно желая, чтобы Форд оказался поблизости. Или Кэтрин, которая не боялась никого и ничего. А этот незнакомец пугал Элизабет, хотя сна не смогла бы объяснить почему. Все, что он сделал, это постучал в открытую дверь и, держа шляпу в руке, ждал, пока хозяйка выйдет к нему.
Рассмотрев вошедшего, Элизабет решила, что, наверное, испугалась его сурового лица.
– Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? – осведомилась она решительно.
Слейд почти нервно вертел в руках шляпу, изучая эту темноволосую девушку. Когда он был здесь в прошлый раз, он ее не видел. Может быть, это жена Форда? Он не мог не признать, что она очень хорошенькая, но сам тосковал по сильной красоте Кэтрин. Он тосковал по Кэтрин. Вот и все!
Девушка, широко открыв глаза, продолжала его разглядывать, ожидая ответа. Слейд вдруг понял, что она его боится. От страха она даже побледнела.
Он откашлялся.
– Я ищу Кэтрин Беллами.
Сердце Элизабет застучало, как бешеное. Этот человек не мог желать Кэтрин добра. Он был слишком суровый, слишком резкий.
– Ее здесь нет, – Элизабет заставила себя не отводить глаз от его твердого взгляда.
При этих словах сердце Слейда ухнуло в пятки.
– Она еще здесь живет?
Дюжина вариантов промелькнула у него в голове. Может, она уехала отсюда с ребенком? Может, вышла замуж? Что он будет делать, если не найдет ее теперь, когда окончательно признался себе, что не может без нее жить?
– Почему вы спрашиваете об этом? – Элизабет не собиралась подвергать Кэтрин опасности, даже если ей придется рискнуть собой, чтобы ее защитить. Кэтрин достаточно настрадалась. Элизабет только молила Бога, чтобы Кэтрин не подъехала до того, как этот человек уйдет. – Что вам нужно от Кэтрин?
Прищурив глаза, Слейд долго глядел на нее. Жена Форда, если это была она, не собиралась ему ничего рассказывать.
– Скажите Кэтрин, что я буду ждать ее к северу отсюда. До рассвета.
– Ждать? Зачем? – резко переспросила Элизабет. Этот человек не только пугал ее, но и смущал.
– Просто скажите ей, – Слейд повернулся и пошел прочь, раздумывая, что же он будет делать, если Кэтрин не придет.
Форд еще не приехал с полей, когда Кэтрин вернулась домой. Весенние посадки отнимали у него так же, как у Дойла и у Йейтса, все светлое время суток. Они решили втроем обработать обе фермы.
Элизабет встретила ее на пороге, и при виде выражения ее лица Кэтрин встревожилась: Элизабет редко хмурилась, а сейчас она буквально насупилась.
– Что-нибудь не так?
– Не знаю, – медленно проговорила Элизабет. – Тебя кое-кто спрашивал. Мужчина.
– Сказал он, чего хочет? – поинтересовалась Кэтрин, подавляя несбыточную надежду, грозившую разрушить ее с трудом обретенный покой.
Элизабет странно посмотрела на нее:
– Да.
Сердце Кэтрин рванулось в груди:
– Он назвался?
Элизабет покачала головой. Ей не понравилось выражение лица Кэтрин. Ей вообще все это не нравилось, и она мечтала, чтобы скорее вернулся Форд.
– Опиши мне его, пожалуйста, Элизабет, – в голосе Кэтрин зацвела такая нетерпеливая надежда.
– Кэтрин, ты вся раскраснелась, – удивилась Элизабет. – Что происходит?
– Пожалуйста, Элизабет!
– Хорошо, но я не могла разглядеть его, как следует, из-за бороды. На нем были кожаные гетры, шерстяная рубашка, и еще у него было очень страшного вида ружье.
Кэтрин закрыла глаза от внезапного страха: что, если это всего лишь Джеб?
– А какие у него глаза?
– Карие. И, – добавила Элизабет, – очень суровые.
– Слейд, – выдохнула Кэтрин.
Элизабет огорченно поглядела на нее.
– Что он сказал еще?
Элизабет заколебалась. Что ей делать?
– Элизабет, пожалуйста, – умоляла Кэтрин, не сомневаясь, что это не все.
– Он сказал… он сказал, что будет ждать тебя к северу от фермы. – Худшие страхи Элизабет оправдались, когда Кэтрин, круто повернувшись, бросилась прочь. – Кэтрин, подожди!
Но Кэтрин уже бежала вниз по ступеням.
– Кэтрин, постой! Куда ты?
На мгновение Кэтрин замерла в своем полете.
– Я отправляюсь домой, Элизабет. – Она знала, что сейчас говорит правду. Ее дом – там, где Слейд. – Скажи Форду… просто передай, что я люблю его и что буду счастлива.
– Я передам ему, – прошептала Элизабет, хотя знала, что Кэтрин ее не слышит. Она уже скрылась за конюшней.
Через несколько мгновений Кэтрин вывела Сэди из конюшни и исчезла в ночной тьме.
ГЛАВА 29
Слейд смотрел на пляшущие языки пламени костра и слушал перекличку ночных птиц. Это были мирные звуки, но они подчеркивали его одиночество. Он перебирал в уме все причины, по которым ему не следовало сюда ехать. Но он был здесь.
По сравнению с его мучительной тоской по Кэтрин эти причины были ничего не стоящими. Да, он не знал, какая жизнь и какая работа ждали его в Нью-Мексико. Да, он сомневался в том, что понимал, какую жизнь заслуживает жена. «Жена и ребенок», – напомнил он себе. Да, они неудачники, но если он сможет уговорить Кэтрин уехать с ним… он очень постарается уговорить ее.
Возможно, они в будущем еще наделают ошибок, но они сделают их вместе. Единственное, в чем он не был уверен, это, как он выживет, если не сможет уговорить Кэтрин поехать с ним. Сможет ли вообще он пережить это.
Хардинг сказал Слейду, что он дурак, если считает, что сумеет жить на одном месте. Джеб ухмыльнулся и пожелал Слейду удачи, сказав, что приедет, когда кончится его нынешний контракт.
Слейд раздумывал о том, как реагировала на него эта женщина, жена Форда. Может быть, так будет смотреть на него любая порядочная женщина, а может, та так вела себя из-за Кэтрин. Возможно, у Кэтрин остались о нем плохие воспоминания.
Слейд в сотый раз обдумывал все это. Он занимался любовью с Кэтрин, а потом оставил ее. Да, она не попросила его остаться. Но он тоже не просил ее поехать с ним… и не сказал, что вернется. Может, она теперь его ненавидит.
Рядом поднял голову крапчатый, и Слейд замер, прислушиваясь и выжидая. Крапчатый тихо выдохнул из ноздрей воздух, затем опустил голову.
Сердце Слейда заколотилось, но он заставил себя спокойно прислониться спиной к дереву. Кто-то остановился в темноте, за пределами светового круга костра. Это была Кэтрин.
– Подойди, – позвал он, не в силах ждать, пока она его окликнет.
Кэтрин тронула Сэди, понукая вперед. Она вдруг ужасно испугалась. Ее чувства были слишком сильны, они почти не поддавались контролю. Если бы он не приехал за ней, если бы снова уехал от нее, она не вынесла бы этого.
Когда она подъехала, он уже вскочил на ноги. Она соскользнула с лошади и замерла, глядя на него. У него был осунувшийся, голодный вид, который тронул ее до глубины души. Она видела его отчаянный взгляд, несмотря на бороду и ночь, скрывавшие выражение его лица.
Глаза Кэтрин наполнились слезами, она не могла сделать к нему даже шага. Между ними стояли призраки прошлого. Призрак Мэгги и Убивающего Волков.
Затем Слейд протянул к ней руки, и призраки исчезли. Кэтрин шагнула в его объятия. Нежность его рук, сомкнувшихся вокруг нее, оказалась сильнее всех ее сомнений. Она крепко обняла его, подняла к нему лицо и ощутила его губы рядом со своими. Поцелуй Слейда был крепким, почти грубым… Это был его способ поставить на ней свое клеймо, объявить своей собственностью.
Больше не было Кэтрин Смелый Язык. Снова родилась на свет Кэтрин Беллами. Прошлое исчезло из памяти, а ее будущее принадлежало Слейду.
По сравнению с его мучительной тоской по Кэтрин эти причины были ничего не стоящими. Да, он не знал, какая жизнь и какая работа ждали его в Нью-Мексико. Да, он сомневался в том, что понимал, какую жизнь заслуживает жена. «Жена и ребенок», – напомнил он себе. Да, они неудачники, но если он сможет уговорить Кэтрин уехать с ним… он очень постарается уговорить ее.
Возможно, они в будущем еще наделают ошибок, но они сделают их вместе. Единственное, в чем он не был уверен, это, как он выживет, если не сможет уговорить Кэтрин поехать с ним. Сможет ли вообще он пережить это.
Хардинг сказал Слейду, что он дурак, если считает, что сумеет жить на одном месте. Джеб ухмыльнулся и пожелал Слейду удачи, сказав, что приедет, когда кончится его нынешний контракт.
Слейд раздумывал о том, как реагировала на него эта женщина, жена Форда. Может быть, так будет смотреть на него любая порядочная женщина, а может, та так вела себя из-за Кэтрин. Возможно, у Кэтрин остались о нем плохие воспоминания.
Слейд в сотый раз обдумывал все это. Он занимался любовью с Кэтрин, а потом оставил ее. Да, она не попросила его остаться. Но он тоже не просил ее поехать с ним… и не сказал, что вернется. Может, она теперь его ненавидит.
Рядом поднял голову крапчатый, и Слейд замер, прислушиваясь и выжидая. Крапчатый тихо выдохнул из ноздрей воздух, затем опустил голову.
Сердце Слейда заколотилось, но он заставил себя спокойно прислониться спиной к дереву. Кто-то остановился в темноте, за пределами светового круга костра. Это была Кэтрин.
– Подойди, – позвал он, не в силах ждать, пока она его окликнет.
Кэтрин тронула Сэди, понукая вперед. Она вдруг ужасно испугалась. Ее чувства были слишком сильны, они почти не поддавались контролю. Если бы он не приехал за ней, если бы снова уехал от нее, она не вынесла бы этого.
Когда она подъехала, он уже вскочил на ноги. Она соскользнула с лошади и замерла, глядя на него. У него был осунувшийся, голодный вид, который тронул ее до глубины души. Она видела его отчаянный взгляд, несмотря на бороду и ночь, скрывавшие выражение его лица.
Глаза Кэтрин наполнились слезами, она не могла сделать к нему даже шага. Между ними стояли призраки прошлого. Призрак Мэгги и Убивающего Волков.
Затем Слейд протянул к ней руки, и призраки исчезли. Кэтрин шагнула в его объятия. Нежность его рук, сомкнувшихся вокруг нее, оказалась сильнее всех ее сомнений. Она крепко обняла его, подняла к нему лицо и ощутила его губы рядом со своими. Поцелуй Слейда был крепким, почти грубым… Это был его способ поставить на ней свое клеймо, объявить своей собственностью.
Больше не было Кэтрин Смелый Язык. Снова родилась на свет Кэтрин Беллами. Прошлое исчезло из памяти, а ее будущее принадлежало Слейду.
ОТ АВТОРА
Для поддержания мира и спокойствия в резервациях индейцев Бразос летом 1859 года туда было направлено подразделение техасской конной полиции во главе с Джоном Генри Брауном. Ситуация осложнялась тем, что местные поселенцы не могли смириться с пребыванием по соседству индейцев. Вскоре произошел конфликт между Брауном и майором Робертом Нейборсом, являвшимся представителем-посредником индейской стороны. Спустя несколько недель Нейборсу было предписано в сопровождении военных армии США осуществить перемещение индейцев на индейскую территорию, на север к Красной Реке.
Автор описал эпизоды, действительно имевшие место в истории резервации Бразос. В книге есть ряд подлинных имен: Джон Генри Браун, Роберт Нейборс, капитан Пламмер, командир воинского подразделения армии США, губернатор Раннелс и Рип Форд. Не является вымышленным и один из эпизодов книги о сносе здания суда в техасском городке Шермане.
Все остальные действующие лица и события придуманы автором.
Автор описал эпизоды, действительно имевшие место в истории резервации Бразос. В книге есть ряд подлинных имен: Джон Генри Браун, Роберт Нейборс, капитан Пламмер, командир воинского подразделения армии США, губернатор Раннелс и Рип Форд. Не является вымышленным и один из эпизодов книги о сносе здания суда в техасском городке Шермане.
Все остальные действующие лица и события придуманы автором.