Кэтрин спокойно посмотрела ей в глаза.
– Нет, тетя Ди, так не годится. Я уважаю мистера Шанли, но это дело семейное.
– Ну, – не без суровости отозвалась Ди, – ты должна была бы заметить, что Дойлу хочется сделать эту семью своей.
Кэтрин вздохнула. Ей не хотелось ничем обижать тетку: Ди отдала двоим детям свою юность вместе с большей частью своего сердца.
– Ему хотелось бы сделать тебя частью своей семьи, тетя Ди. У нас с Фордом своя жизнь. И она Дойла Шанли не касается.
– Кэт! – Во взгляде Йейтса читалась укоризна.
– Ничего, Бен. Я уверена, что Кэтрин не хотела сказать ничего плохого. – Она внимательно посмотрела на племянницу. – Надо полагать, ты уже решила, что именно надо будет сделать?
– Да.
Кэтрин демонстративно взялась за еду. Только когда Йейтс ушел к себе в комнату при сарае, а Кэтрин начала укладывать Шей спать, Ди снова заговорила на ту же тему.
– Я не считаю наш разговор законченным, Кэтрин.
К счастью, Ди не ждала ответа. Но пока она убирала со стола при теплом свете керосиновой лампы, между ее бровями лежали чуть заметные морщинки.
Наверху Шей заснула не сразу.
– Мама споет, – потребовала она, поплескавшись в ванне.
Огонь в камине аккомпанировал глуховатому голосу Кэтрин негромким уютным потрескиванием. Ни один ребенок в Нью-Браунфелсе не слышал таких колыбельных, какие Кэтрин пела малышке. Это были песни матерей племени команчей, песни, которые Маленькое Перышко пела в присутствии Кэтрин своей дочери много месяцев тому назад. В то время Кэтрин считала, что проведет среди команчей всю свою оставшуюся жизнь, и надеялась, что Убивающий Волков сделает ее своей второй женой. Маленькое Перышко так и не оправилась после рождения дочери. Она постепенно слабела, и Кэтрин взяла на себя заботу о Шей, которую любила так же отчаянно, как могла бы любить собственного ребенка.
Пухленькая ручка потянулась к Кэтрин и нежно похлопала ее по щеке.
– Мама Шей, – заявила девочка.
– Да, – прошептала Кэтрин. – И мама любит свою Шей.
В горле у нее стоял комок, сердце больно щемило. Она ни на минуту не пожалела о том, что ей пришлось солгать однажды, хотя эта ложь принесла в ее собственную жизнь столько боли. Если бы солдаты не поверили тому, что Шей – ее дочь, то девочка погибла бы у Стоун Крик. Если бы они догадались о правде потом, то Шей вырвали бы у нее из рук, и она, наверное, умерла бы среди равнодушных людей, пока ее пересылали в правительственные резервации индейцев.
И Кэтрин обманула и своих родных, и друзей, опасаясь, что иначе они не примут малышку. Ведь у Шей не осталось никого, кроме той, которую она считала своей матерью!
Решение, которое Кэтрин с такой уверенностью приняла днем, вдруг ее испугало. Но она не может отвернуться от Форда. Она нужна ему. А когда она найдет Форда, она найдет и Убивающего Волков. Эта мысль ее не оставляла. Разве не ясно, что для нее с Шей не будет жизни в Нью-Браунфелсе. Может, они смогут жить среди команчей.
– Мама собирается уехать, – прошептала она. – Совсем ненадолго.
Эти слова заставили Шей сморщить личико, и Кэтрин снова запела. Девочка и раньше слышала такие слова, и ей совсем не нравилось, чтобы ее оставляли – пусть даже совсем ненадолго. Кэтрин благодарила Бога за то, что Шей не понимает, что на этот раз разлука будет гораздо более длительной.
Девочка начала засыпать, и Кэтрин замолчала, но еще долго не выпускала дочку из объятий. Наконец, она заставила себя уложить Шей на раскладную кровать. Тщательно укутав спящего ребенка теплым одеялом, она не стала ничего делать с камином – пусть Ди подбросит в него дров или, наоборот, даст догореть. Потому что сегодня Ди должна будет спать здесь, с Шей.
Тихо и медленно Кэтрин сняла с себя скромное домотканое платье и аккуратно убрала его. Когда Кэтрин была моложе, Ди любила одевать ее в яркие платья, но после возвращения от команчей Кэтрин предпочитала спокойные тона. Темную рубашку и брюки, которые она достала из сундука, она присвоила после того, как Форд из них вырос. Шляпа была ее собственностью, как и ружье, которое она сняла с гвоздя над дверью.
Заряды она достала из меньшего сундука, где хранились и вещи, напоминавшие ей об отце и матери. Рука ее потянулась было к небольшому портрету, но она быстро ее отдернула.
Кожаный мешочек с зарядами взят, пороховница полна пороху. Больше предлога для промедления не было.
Стараясь справиться с подступившими к горлу рыданиями и слабостью, она поцеловала прохладную шелковую щечку Шей. Как ей хотелось снова взять девочку на руки! Она еще раз всмотрелась в ее личико. Черные ресницы мягко лежали на нежных щечках, тихое ровное дыхание приоткрыло губы.
Кэтрин было трудно, очень трудно заставить себя оставить здесь свою дочь.
На второй этаж, с его тремя маленькими уютными комнатками, лестница шла из кухни. Когда Ди услышала на ней шаги Кэтрин, она повернулась, намереваясь заговорить с племянницей, но лишилась дара речи.
– Нет, Кэтрин! – сказала она, наконец обретя дар речи. – Я этого не допущу!
– А я не могу оставить Форда на произвол такого человека, как этот Слейд. А больше действовать некому.
– Дойл, – решительно начала Ди, но Кэтрин ее оборвала.
– Так нельзя, тетя Ди. Ты должна это понять. Пожалуйста… пожалуйста, только выслушай меня. Форд никогда не поехал бы к команчам для того, чтобы возбудить их с помощью виски на убийство белых. И он не стал бы предоставлять им для этого оружие. И я не думаю, чтобы он вошел в сговор с теми, кто это делает, если бы у него не было для этого иной причины. Наверняка он согласился присоединиться к Раску, чтобы добраться до команчей. Наверное, Форд знал, что Убивающий Волков принадлежит к группе Сломанной Стрелы. Видно, Форд ищет Убивающего Волков.
На лице Ди отразилось отчаяние.
– Но почему? Почему, Кэт? – Племянница ответила ей непреклонным взглядом, и Ди вздохнула. – Ах, Кэтрин, мне ли не знать, как тебе было плохо, но почему Форд мог решить, что ты согласишься на такое? – И тут ее охватил ужас. – Господи, нет! Кэт, ты ведь не собираешься вернуть ребенка туда?!
– Шей – дочь Убивающего Волков, тетя Ди, и я рассталась с ним не по своему желанию. Ты это знаешь.
– И ты попросила Форда…
– Нет! Нет, тетя Ди, я его не просила. Но Форд достаточно хорошо знает, каково мне. И что я никогда не оставила бы Убивающего Волков, если бы меня не заставили. Что я чувствую себя в этом городе отверженной, и Шей вместе со мной тоже отвергнута!
Ди упала на стул, и Кэтрин преисполнилась сочувствия к ней, пока Ди снова не заговорила:
– Так значит, ты забыла, что команчи увели тебя насильно? Что ты никогда не оставила бы нас по доброй воле? По крайней мере, вас, бедных детей, оставили в живых, а не убили, как несчастных Дейви и Энн. Сколько раз я жалела о том дне, когда позволила тебе навестить Пирсонов и отправила тебя на такую опасность! Что тебе пришлось пережить из-за этого… Ты не забыла тот день?
– Нет! – вскричала Кэтрин. – Я ничего не забыла. Но не забыла и того, что это солдаты убили маленького Дейви Пирсона! Добропорядочные, благопристойные белокожие христиане! Будь они прокляты!
– Но они не знали, что Дейви – белый мальчик!
– И это может быть оправданием? – У Кэтрин на глазах блестели слезы. – Ничего страшного, что они уничтожили спящую деревню с женщинами, детьми и стариками, не способными себя защитить? Индеец он был или белый – Дейви все равно было всего одиннадцать! Что же, если бы у него была коричневая кожа, то все было бы в порядке? А малыши… О, Боже, чудесные малыши! Такие, как Шей. Если бы я не держала Шей на руках…
От сдерживаемых рыданий у нее болело горло. Ди содрогнулась, потрясенная тем, что, наконец, нашло выражение в словах. Она могла только догадываться об этом, когда Кэтрин вернулась к ней, больно раненная, страдающая душой и сердцем. Но она не стала прерывать племянницу. Господь свидетель – она не знала, что говорить. Как, наверное, тяжело было Кэтрин хранить все это в душе долгие месяцы.
– Командующий офицер в форте объяснил мне, что им было приказано оттеснить индейцев: поселенцам нужна земля. Его не волновало то, что эта земля принадлежала команчам. Его не волновало то, что его люди убивали беспомощных и невинных. Он сказал, что они выполняли приказ. Я рассказала ему о Дейви, которого убили ударом сзади. Это печально, ответил он. Печально!
Она находилась на грани истерики, и сама понимала это. Но Кэтрин сдерживала свои чувства слишком долго – так что они находили выход только в кошмарах.
Кэтрин заставила себя замолчать и потом заговорила тише:
– Знаешь, солдат, который догнал меня, собирался швырнуть Шей в реку. Я солгала, чтобы спасти ее. Я сказала, что она целиком белая, и он оставил ее жить. Он оставил мою малышку жить. – У нее вырвалось сдавленное рыдание. – Надо ли удивляться, что я убежала из форта, от солдат, попыталась вернуться к индейцам, к тем, что остались в живых?
Ди с трудом встала. Слова Кэтрин подействовали на нее, как физические удары. Она сосредоточенно стала снимать с полок припасы и класть их на стол.
Кэтрин молча складывала их в седельные сумки, висевшие у двери.
Ди дала ей сковородку с кофейником.
– А деньги у тебя есть? Кэтрин кивнула:
– Достаточно.
У двери они обнялись. Кэтрин заставила себя затронуть последний большой вопрос:
– Тетя Ди, ты ведь знаешь, что Убивающий Волков не знал, где меня искать. А я так и не нашла его, когда солдаты снова меня забрали. Если он приедет, со мной или без меня, то это потому, что я прислала его… за Шей. – Увидев ужас на лице тетки, она посуровела. – Она его дочь, тетя, и моя. Столько же индианка, сколько белая, но, по крайней мере, команчи ее примут, как свою. Она будет дома.
– Так, значит, ты собираешься остаться с ними? Растить своего ребенка среди дикарей?
– Не знаю. Я не просила, чтобы меня забрали у индейцев, а теперь не знаю, захочет ли Убивающий Волков принять меня после столь долгого времени. И захочу ли я остаться с ним. Но если это будет так, ты должна отдать Шей, тетя Ди. Должна.
– Хорошо, Кэтрин. – Слова звучали холодно. Подняв руки, Ди сняла со своей шеи тонкую золотую цепочку. На золотистой нити раскачивался крошечный крестик. – Она твоя дочь. Но я отдам ее только тому, кто покажет мне вот это.
На лице Кэтрин застыла боль.
– Люби ее за меня, пока я не вернусь или…
– Я всегда ее любила, Кэт, и всегда буду любить. Так же, как любила тебя и Форда.
Когда Кэтрин закрыла за собой дверь – тихо, неотвратимо, Ди снова села в пустой кухне и долго молча смотрела на фитиль горящей лампы. Малышка мирно спала наверху. Ди вспоминала долгие дни после того, как им рассказали о нападении на Пирсонов. Сейчас она испытывала почти такое же сильное отчаяние, как и тогда.
ГЛАВА 3
– Нет, тетя Ди, так не годится. Я уважаю мистера Шанли, но это дело семейное.
– Ну, – не без суровости отозвалась Ди, – ты должна была бы заметить, что Дойлу хочется сделать эту семью своей.
Кэтрин вздохнула. Ей не хотелось ничем обижать тетку: Ди отдала двоим детям свою юность вместе с большей частью своего сердца.
– Ему хотелось бы сделать тебя частью своей семьи, тетя Ди. У нас с Фордом своя жизнь. И она Дойла Шанли не касается.
– Кэт! – Во взгляде Йейтса читалась укоризна.
– Ничего, Бен. Я уверена, что Кэтрин не хотела сказать ничего плохого. – Она внимательно посмотрела на племянницу. – Надо полагать, ты уже решила, что именно надо будет сделать?
– Да.
Кэтрин демонстративно взялась за еду. Только когда Йейтс ушел к себе в комнату при сарае, а Кэтрин начала укладывать Шей спать, Ди снова заговорила на ту же тему.
– Я не считаю наш разговор законченным, Кэтрин.
К счастью, Ди не ждала ответа. Но пока она убирала со стола при теплом свете керосиновой лампы, между ее бровями лежали чуть заметные морщинки.
Наверху Шей заснула не сразу.
– Мама споет, – потребовала она, поплескавшись в ванне.
Огонь в камине аккомпанировал глуховатому голосу Кэтрин негромким уютным потрескиванием. Ни один ребенок в Нью-Браунфелсе не слышал таких колыбельных, какие Кэтрин пела малышке. Это были песни матерей племени команчей, песни, которые Маленькое Перышко пела в присутствии Кэтрин своей дочери много месяцев тому назад. В то время Кэтрин считала, что проведет среди команчей всю свою оставшуюся жизнь, и надеялась, что Убивающий Волков сделает ее своей второй женой. Маленькое Перышко так и не оправилась после рождения дочери. Она постепенно слабела, и Кэтрин взяла на себя заботу о Шей, которую любила так же отчаянно, как могла бы любить собственного ребенка.
Пухленькая ручка потянулась к Кэтрин и нежно похлопала ее по щеке.
– Мама Шей, – заявила девочка.
– Да, – прошептала Кэтрин. – И мама любит свою Шей.
В горле у нее стоял комок, сердце больно щемило. Она ни на минуту не пожалела о том, что ей пришлось солгать однажды, хотя эта ложь принесла в ее собственную жизнь столько боли. Если бы солдаты не поверили тому, что Шей – ее дочь, то девочка погибла бы у Стоун Крик. Если бы они догадались о правде потом, то Шей вырвали бы у нее из рук, и она, наверное, умерла бы среди равнодушных людей, пока ее пересылали в правительственные резервации индейцев.
И Кэтрин обманула и своих родных, и друзей, опасаясь, что иначе они не примут малышку. Ведь у Шей не осталось никого, кроме той, которую она считала своей матерью!
Решение, которое Кэтрин с такой уверенностью приняла днем, вдруг ее испугало. Но она не может отвернуться от Форда. Она нужна ему. А когда она найдет Форда, она найдет и Убивающего Волков. Эта мысль ее не оставляла. Разве не ясно, что для нее с Шей не будет жизни в Нью-Браунфелсе. Может, они смогут жить среди команчей.
– Мама собирается уехать, – прошептала она. – Совсем ненадолго.
Эти слова заставили Шей сморщить личико, и Кэтрин снова запела. Девочка и раньше слышала такие слова, и ей совсем не нравилось, чтобы ее оставляли – пусть даже совсем ненадолго. Кэтрин благодарила Бога за то, что Шей не понимает, что на этот раз разлука будет гораздо более длительной.
Девочка начала засыпать, и Кэтрин замолчала, но еще долго не выпускала дочку из объятий. Наконец, она заставила себя уложить Шей на раскладную кровать. Тщательно укутав спящего ребенка теплым одеялом, она не стала ничего делать с камином – пусть Ди подбросит в него дров или, наоборот, даст догореть. Потому что сегодня Ди должна будет спать здесь, с Шей.
Тихо и медленно Кэтрин сняла с себя скромное домотканое платье и аккуратно убрала его. Когда Кэтрин была моложе, Ди любила одевать ее в яркие платья, но после возвращения от команчей Кэтрин предпочитала спокойные тона. Темную рубашку и брюки, которые она достала из сундука, она присвоила после того, как Форд из них вырос. Шляпа была ее собственностью, как и ружье, которое она сняла с гвоздя над дверью.
Заряды она достала из меньшего сундука, где хранились и вещи, напоминавшие ей об отце и матери. Рука ее потянулась было к небольшому портрету, но она быстро ее отдернула.
Кожаный мешочек с зарядами взят, пороховница полна пороху. Больше предлога для промедления не было.
Стараясь справиться с подступившими к горлу рыданиями и слабостью, она поцеловала прохладную шелковую щечку Шей. Как ей хотелось снова взять девочку на руки! Она еще раз всмотрелась в ее личико. Черные ресницы мягко лежали на нежных щечках, тихое ровное дыхание приоткрыло губы.
Кэтрин было трудно, очень трудно заставить себя оставить здесь свою дочь.
На второй этаж, с его тремя маленькими уютными комнатками, лестница шла из кухни. Когда Ди услышала на ней шаги Кэтрин, она повернулась, намереваясь заговорить с племянницей, но лишилась дара речи.
– Нет, Кэтрин! – сказала она, наконец обретя дар речи. – Я этого не допущу!
– А я не могу оставить Форда на произвол такого человека, как этот Слейд. А больше действовать некому.
– Дойл, – решительно начала Ди, но Кэтрин ее оборвала.
– Так нельзя, тетя Ди. Ты должна это понять. Пожалуйста… пожалуйста, только выслушай меня. Форд никогда не поехал бы к команчам для того, чтобы возбудить их с помощью виски на убийство белых. И он не стал бы предоставлять им для этого оружие. И я не думаю, чтобы он вошел в сговор с теми, кто это делает, если бы у него не было для этого иной причины. Наверняка он согласился присоединиться к Раску, чтобы добраться до команчей. Наверное, Форд знал, что Убивающий Волков принадлежит к группе Сломанной Стрелы. Видно, Форд ищет Убивающего Волков.
На лице Ди отразилось отчаяние.
– Но почему? Почему, Кэт? – Племянница ответила ей непреклонным взглядом, и Ди вздохнула. – Ах, Кэтрин, мне ли не знать, как тебе было плохо, но почему Форд мог решить, что ты согласишься на такое? – И тут ее охватил ужас. – Господи, нет! Кэт, ты ведь не собираешься вернуть ребенка туда?!
– Шей – дочь Убивающего Волков, тетя Ди, и я рассталась с ним не по своему желанию. Ты это знаешь.
– И ты попросила Форда…
– Нет! Нет, тетя Ди, я его не просила. Но Форд достаточно хорошо знает, каково мне. И что я никогда не оставила бы Убивающего Волков, если бы меня не заставили. Что я чувствую себя в этом городе отверженной, и Шей вместе со мной тоже отвергнута!
Ди упала на стул, и Кэтрин преисполнилась сочувствия к ней, пока Ди снова не заговорила:
– Так значит, ты забыла, что команчи увели тебя насильно? Что ты никогда не оставила бы нас по доброй воле? По крайней мере, вас, бедных детей, оставили в живых, а не убили, как несчастных Дейви и Энн. Сколько раз я жалела о том дне, когда позволила тебе навестить Пирсонов и отправила тебя на такую опасность! Что тебе пришлось пережить из-за этого… Ты не забыла тот день?
– Нет! – вскричала Кэтрин. – Я ничего не забыла. Но не забыла и того, что это солдаты убили маленького Дейви Пирсона! Добропорядочные, благопристойные белокожие христиане! Будь они прокляты!
– Но они не знали, что Дейви – белый мальчик!
– И это может быть оправданием? – У Кэтрин на глазах блестели слезы. – Ничего страшного, что они уничтожили спящую деревню с женщинами, детьми и стариками, не способными себя защитить? Индеец он был или белый – Дейви все равно было всего одиннадцать! Что же, если бы у него была коричневая кожа, то все было бы в порядке? А малыши… О, Боже, чудесные малыши! Такие, как Шей. Если бы я не держала Шей на руках…
От сдерживаемых рыданий у нее болело горло. Ди содрогнулась, потрясенная тем, что, наконец, нашло выражение в словах. Она могла только догадываться об этом, когда Кэтрин вернулась к ней, больно раненная, страдающая душой и сердцем. Но она не стала прерывать племянницу. Господь свидетель – она не знала, что говорить. Как, наверное, тяжело было Кэтрин хранить все это в душе долгие месяцы.
– Командующий офицер в форте объяснил мне, что им было приказано оттеснить индейцев: поселенцам нужна земля. Его не волновало то, что эта земля принадлежала команчам. Его не волновало то, что его люди убивали беспомощных и невинных. Он сказал, что они выполняли приказ. Я рассказала ему о Дейви, которого убили ударом сзади. Это печально, ответил он. Печально!
Она находилась на грани истерики, и сама понимала это. Но Кэтрин сдерживала свои чувства слишком долго – так что они находили выход только в кошмарах.
Кэтрин заставила себя замолчать и потом заговорила тише:
– Знаешь, солдат, который догнал меня, собирался швырнуть Шей в реку. Я солгала, чтобы спасти ее. Я сказала, что она целиком белая, и он оставил ее жить. Он оставил мою малышку жить. – У нее вырвалось сдавленное рыдание. – Надо ли удивляться, что я убежала из форта, от солдат, попыталась вернуться к индейцам, к тем, что остались в живых?
Ди с трудом встала. Слова Кэтрин подействовали на нее, как физические удары. Она сосредоточенно стала снимать с полок припасы и класть их на стол.
Кэтрин молча складывала их в седельные сумки, висевшие у двери.
Ди дала ей сковородку с кофейником.
– А деньги у тебя есть? Кэтрин кивнула:
– Достаточно.
У двери они обнялись. Кэтрин заставила себя затронуть последний большой вопрос:
– Тетя Ди, ты ведь знаешь, что Убивающий Волков не знал, где меня искать. А я так и не нашла его, когда солдаты снова меня забрали. Если он приедет, со мной или без меня, то это потому, что я прислала его… за Шей. – Увидев ужас на лице тетки, она посуровела. – Она его дочь, тетя, и моя. Столько же индианка, сколько белая, но, по крайней мере, команчи ее примут, как свою. Она будет дома.
– Так, значит, ты собираешься остаться с ними? Растить своего ребенка среди дикарей?
– Не знаю. Я не просила, чтобы меня забрали у индейцев, а теперь не знаю, захочет ли Убивающий Волков принять меня после столь долгого времени. И захочу ли я остаться с ним. Но если это будет так, ты должна отдать Шей, тетя Ди. Должна.
– Хорошо, Кэтрин. – Слова звучали холодно. Подняв руки, Ди сняла со своей шеи тонкую золотую цепочку. На золотистой нити раскачивался крошечный крестик. – Она твоя дочь. Но я отдам ее только тому, кто покажет мне вот это.
На лице Кэтрин застыла боль.
– Люби ее за меня, пока я не вернусь или…
– Я всегда ее любила, Кэт, и всегда буду любить. Так же, как любила тебя и Форда.
Когда Кэтрин закрыла за собой дверь – тихо, неотвратимо, Ди снова села в пустой кухне и долго молча смотрела на фитиль горящей лампы. Малышка мирно спала наверху. Ди вспоминала долгие дни после того, как им рассказали о нападении на Пирсонов. Сейчас она испытывала почти такое же сильное отчаяние, как и тогда.
ГЛАВА 3
Когда Кэтрин подъехала к гостинице, на первом этаже которой находился бар, в Нью-Браунфелсе было тихо, но не пустынно. Посетители в субботу вечером были почти исключительно местные мужчины. Слышалась негромкая музыка, разговоры и смех, которые не нарушали мирной ночи, как и мягкий свет керосиновых ламп, струившийся из тусклых окон.
На улице медленно высыхала грязь, потому что вот уже вторые сутки не было дождя. Жители района все, как один, надеялись, что октябрь окажется не таким дождливым, как прошедший сентябрь.
Кэтрин оставила лошадь у входа в платную конюшню, и сын владельца, Эван Берч, вышел к ней. Очень давно – она уже с трудом могла вспомнить то время – она была первой любовью Эвана.
– Взять вашу лошадь, сэр? – Он поднял фонарь повыше и с явным подозрением спросил: – Эту кобылу вы только что купили, мистер?
Спешиваясь, Кэтрин негромко засмеялась. Эван не узнал ее в одежде Форда и со спрятанными под шляпу волосами, но ее лошадь он узнал.
– Восемь лет тому назад, Эван Берч, твой отец пообещал мне первого жеребенка своей гнедой кобылы.
– Кэтрин? Что ты тут делаешь в этом наряде? Уже давно стемнело. У вас на ферме что-то случилось?
– Нет, Эван, ничего не случилось. Я ищу незнакомца, который сегодня здесь проезжал. Может, он еще здесь? Он на большой пятнистой лошади.
– Пятнистая, конечно. Я его запомнил. – Эван помнил лошадей лучше, чем людей. – Но я считал, что этот незнакомец днем заезжал к вам на ферму. – У Эвана был озадаченный вид. – Он оставил здесь вьючную лошадь около полудня и спросил меня, где можно отыскать родню Форда Беллами. Ты стояла как раз напротив и разговаривала с Элизабет, так что я тебя ему показал. Он поехал следом за тобой из города.
– Он до нас доехал, – мрачно сказала Кэтрин.
– Я тревожился, не везет ли он дурные вести о Форде, но он не стал ничего говорить. По крайней мере, мне.
Кэтрин вздохнула.
– Новости действительно были плохие, Эван. Этот человек – рейнджер, и он утверждает, что Форд попал в беду. Я намерена ему помочь, если смогу. Вот почему я пытаюсь его найти – я имею в виду Слейда. Он должен знать, где разыскать Форда. Я не знаю.
Эван посмотрел на нее с сомнением.
– Он к вечеру вернулся за своей вьючной лошадью и уехал из города. Уже почти стемнело.
– Я так и боялась, что он уже уехал. Что ж, придется попробовать найти его след.
– В темноте?
– Он не мог далеко уехать – должен был остановиться на ночлег. А направляться он должен был бы на север. – Она говорила, скорее, сама с собой, чем с Эваном. – Сломанная Стрела придерживается своей территории.
– Форд связался с этим дьявольским отродьем?
– Не спеши судить Форда, будь любезен, Эван Берч, или ты настроишь город против него.
Не дожидаясь его ответа, она вскочила в седло и легким прикосновением каблука послала лошадь вперед. Горечь, которую на время заглушили тревога за Форда, и боль расставания с Шей снова нахлынули на нее. Люди, пригревшие ее ребенком, отвернулись от нее, когда она вернулась домой с малышкой-полукровкой на руках. Эван Берч, который был давним другом Форда, теперь был готов осудить его, не имея на это никаких оснований.
Как она может растить Шей среди такой ненависти? Никому не под силу изменить цвет ее кожи, черты ее лица. Что за жизнь будет ожидать ее в этом городке? Кэтрин решительно подняла голову. Она уже давно вынашивала в подсознании эту мысль – мысль непривлекательную и горькую – которая, тем не менее, казалась ей теперь правильной. Она найдет Убивающего Волков и узнает, хочет ли он, чтобы они снова стали семьей.
Кэтрин ехала довольно быстро, намереваясь к рассвету найти след Слейда. Наверняка он лег отдыхать сразу же, как стемнело, но при свете он мог ехать гораздо быстрее, чем она. Кэтрин не могла понять, почему он не переночевал в городе с тем, чтобы выехать с рассветом. Возможно, у него нет денег, соображала она, но, скорее всего, он просто сторонится людей. Он не походил на человека, стремящегося быть на виду.
К счастью, потому что Кэтрин была так занята своими мыслями, кобыла шла послушно. Иногда Сэди вдруг взбредало в голову покапризничать, но она была очень привязана к Кэтрин и чутко чувствовала ее настроение.
Хотя Кэтрин, очень не хотелось останавливаться, она в конце концов вынуждена была признаться себе, что дальше ехать в темноте бессмысленно. Ей не так часто случалось путешествовать верхом в северном направлении даже днем, и теперь при лунном свете все выглядело совершенно неузнаваемым. Если она в темноте проедет мимо Слейда и не обнаружит его, то, возможно, ей вообще не удастся отыскать его следы. Она решила остановиться у тополей, мягко серебрившихся в лунном свете, и расседлала Сэди, спутав ей ноги, чтобы она могла пастись.
Развернув одеяло, Кэтрин расстелила его на земле под деревом. Опершись спиной о ствол, она поплотнее прикрыла шею воротником рубашки. Это открытое место, где ветер обвевал лицо и было слышно, как поблизости щиплет траву Сэди, явственно напомнило ей о жизни у команчей. А еще она вспомнила тихое дыхание дочурки, которая была теперь уже так далеко. С той минуты, как Маленькое Перышко положила ей на руки Шей, они всегда спали рядом. Теперь Кэтрин было очень одиноко.
Несмотря на усталость и поздний час, она не могла крепко уснуть и всю ночь только дремала. Первые лучи утреннего солнца подняли ее на ноги. Она потянулась, расправляя затекшие мускулы, которые болели из-за того, что она спала в неудобной позе и к тому же замерзла. На следующей остановке обязательно надо будет спать как следует, завернувшись в одеяло, а не сидя на нем.
Кэтрин свистнула Сэди, которая стоя спала неподалеку. При ее приближении кобыла проснулась. – Доброе утро, девочка.
Сэди опустила уши, чтобы их почесали, и Кэтрин приняла приглашение.
Когда Кэтрин седлала лошадь, ее руки работали ловко, почти автоматически. Она заставила себя больше не думать об Убивающем Волков и о будущем, и даже о Шей. Ей нужно было сосредоточиться на поисках Слейда и на том интеллектуальном поединке с ним, который, скорее всего, ее ждет, когда она найдет Слейда. А еще ей надо сосредоточиться на Форде – найти его и помочь ему.
Она проверила, на месте ли в седельном чехле ружье, перекинула уздечку и села в седло.
Ей повезло. Через час она нашла ручей, в котором можно было напоить Сэди и быстро умыться самой в ледяной воде. И почти сразу же за ручьем она напала на следы Слейда. Здесь недавно был его лагерь. В неглубокой впадине, где рейнджер разводил огонь, зола еще была теплой, и желудок Кэтрин запротестовал против холодного завтрака, съеденного в седле.
Ее удивило, что Слейд выбрал для ночлега место, открытое для друзей и врагов. Едва ли у него было много друзей. Изумило ее и то, что он разжигал огонь. Большинство путешественников чувствовали себя спокойнее, если не оставляли на своем пути следов. Стояла осень – время набегов. Однако, призналась она себе, Слейд не похож на большинство путешествующих. В нем ощущалась жесткость, бесстрашие. Да, тетя Ди была права: Слейд – человек опасный.
Наверняка здесь проезжал Слейд: следы копыт первой лошади были крупными и далеко отстояли друг от друга. Крупное животное – как тот пятнистый мерин. Другие следы явно принадлежали вьючной лошади, которая шла на поводу. Кэтрин пустила Сэди шагом. Она совсем не собиралась догонять Слейда, и у нее не было никакого желания с ним встречаться. Она хотела только ехать за ним следом, по крайней мере, пока.
Весь день стояла хорошая погода – солнечная, с прохладным ветерком. Они пересекли несколько неглубоких речек – были ли они самостоятельными потоками или рукавами одной и той же реки, Кэтрин определить не могла. На широких полях Сэди давила своими копытами сухие стебли васильков и горных гвоздик. Вскоре эти цветные пятна, так же, как и сохранившиеся еще разливы крошечных белых маргариток, скроет зима.
Слейд придерживался северного направления, и Кэтрин уже не так пристально следила за его следами, проверяя их всего несколько раз за день. Рейнджер не менял скорости: следы копыт чередовались равномерно, и Кэтрин понимала, что он бережет силы лошадей для долгого пути.
В последний час перед наступлением сумерек она вдруг услышала ружейный выстрел. Он ее удивил, а потом страшно разозлил. Ее скромные трапезы «в холодную» казались ей совсем печальными при мысли, что у Слейда на ужин горячее свежее мясо. Ей пришло в голову, что рано или поздно она вынуждена будет отстать от рейнджера, чтобы он не услышал выстрелов, когда она станет пополнять свои запасы. С собой она взяла довольно мало еды.
В ту ночь Кэтрин снова не решилась разжечь огонь, потому что Слейд мог оказаться слишком близко и увидеть или почуять дым ее костра. Разложенного им огня она не видела, но на следующее утро ее опять дразнили обглоданные косточки в холодной золе.
Негромкие проклятья Кэтрин заставили Сэди повести ушами.
Второй день был похож на первый, однако третий принес с собой перемены. Солнечное утро сменилось облачным полднем. С холмов подул сильный ветер, и сразу резко похолодало, Кэтрин вынуждена была одеться потеплее. Она с благодарностью подумала о тете Ди, которая заставила ее взять куртку на толстой подкладке. Пусть она делала девушку несколько неуклюжей, но зато дарила благословенное тепло.
Какое-то время Слейд ехал вдоль берега реки, потом пересек ее. Для Кэтрин эта переправа оказалась мучительной. Холодная вода поднималась все выше, пока Сэди вдруг не поплыла. Из-за нескончаемых осенних дождей река сильно поднялась. К счастью, она оказалась неширокой. Выбравшись из реки совершенно мокрой, Кэтрин, чертыхаясь, пожелала в душе Слейду того же.
Она обнаружила его след почти сразу же, как только Сэди вышла на берег. Когда начало темнеть, у Кэтрин уже зуб на зуб не попадал. Услышав звук выстрела, она вздрогнула, хотя на этот раз он не был неожиданным. Ей надо было сделать выбор: ночевать прямо здесь, на открытом месте, или ехать к лагерю Слейда, где наверняка будет защита от ветра, костер и горячая еда. Она поехала.
Запах костра она почувствовала раньше, чем увидела огонь. Когда он стал заметен, она громко окликнула Слейда. Сэди нетерпеливо стучала копытом. Из темноты прозвучало:
– Можете подъехать.
Она так и сделала. От северного ветра лагерь защищали скалы, на западе была небольшая рощица. Между стволами бежал узкий ручей.
Костер Слейда горел в глубокой впадине, укрытый от ветра. Слейд сидел рядом с ним, набросив одеяло на плечи, небрежно положив на колени ружье. Он молча наблюдал, как Кэтрин расседлывает Сэди и спутывает ей ноги, чтобы отпустить пастись. Девушка оставила свое седло рядом с его, но вытащила из тюка ружье и одеяло. Когда она подошла ближе, он кивком пригласил ее к огню и остаткам ужина.
Без колебаний или брезгливости она взяла его тарелку и наполнила ее жестким мясом дикой индейки и горячими бобами. Ела она его ложкой. Отложив в сторону ружье, он сидел неподвижно по другую сторону костра. Ей показалось, что он спит. Очистив тарелку, Кэтрин положила себе еще.
Немного утолив самый острый голод, она ела теперь медленнее, и в ней вдруг проснулось подозрение, для кого он приготовил столько еды…
– Планируете найти своего братца раньше меня?
Кэтрин чуть не подскочила от неожиданности. Подняв глаза, она увидела, что Слейд наблюдает за ней, и опустила ложку, которую уже подносила ко рту.
– Собираюсь попробовать.
– И считаете, что у вас получится?
Голос его звучал абсолютно ровно, так что невозможно было сказать, что кроется за его вопросом: гнев, насмешка или просто любопытство.
Она пожала плечами:
– Вы знаете, где команчи Сломанной Стрелы устроились на зиму. Я – нет. Но вам, возможно, не удастся пройти в их лагерь. А я пройду.
– Так… Вы думаете, Убивающий Волков будет рад вас видеть?
Она застыла, не отвечая. Можно было представить себе, что кроется за этими словами, но ей было неважно, что он о ней думает.
– Убивающий Волков и его товарищи сожгли в прошлом году дюжину хуторов. – Говоря это, Слейд смотрел на нее жестким взглядом. – Некоторые даже не один раз и уже у Техуаканы. Благодаря мудрости Сломанной Стрелы мы заключили нечто вроде мира с большинством его людей. Только Убивающий Волков не пошел на это из-за Стоун Крик. Если он получит ружья, которые ему обещает Раск, остановить его будет невозможно. Он убивает всех белых, которые ему попадаются.
– У него есть причина.
– Потому что конные солдаты забрали его женщину?
Кэтрин постаралась скрыть свое удовлетворение. Значит, ее обман не раскрыт. Они все еще считают, что она была женой Убивающего Волков.
– Потому что они забрали меня и его дочь. И потому что они убили его старого отца и маленького сына его брата. – Каждое ее слово было наполнено ядом. – О да, мистер Слейд, у Убивающего Волков есть оправдание каждой капле крови, которую он проливает.
– Он убивал и до того. Задолго до того. Пирсонов… – он сделал паузу, – и других…
Кэтрин отставила тарелку в сторону.
– Похоже, вы не мало знаете об Убивающем Волков. И обо мне.
– Рапорты, – коротко ответил он. – Армейские рапорты о вашем исчезновении и возвращении.
Он все их прочел – каждое слово. Она заметила, что он не употребил слова «спасение», и поняла, что рапорты были полными.
– И там есть папка, посвященная одному Убивающему Волков.
Было совершенно ясно, что он хочет сказать. Эти рапорты он прочел не один раз, пытаясь свести все воедино, чтобы ясно понять, что движет Убивающим Волков.
– Могу себе представить, – безрадостно отозвалась она. – Но что эти рапорты могли сказать о действиях армии Соединенных Штатов?
– Наверное, именно то, о чем вы думаете. – Увидев выражение ее лица, Слейд покачал головой. Он разделял ее возмущение ложью, но не мог позволить себе роскошь признаться в этом. – Никто не имеет на это право, убийства должны где-то остановиться. И кому-то надо взять на себя неприглядную обязанность прекратить это.
– И какие обязанности у вас? Это было вызовом.
– Не дать Раску сделать обстановку еще хуже.
– Если Убивающему Волков нужны ружья, он их получит.
Кэтрин была в этом убеждена. На ее памяти Убивающий Волков еще ни в чем не терпел неудачу.
Сидевший по другую сторону костра Слейд пытливо посмотрел на нее.
– Приехав в Нью-Браунфелс, я искал человека, который имел бы влияние на Форда Беллами и убедил бы его помочь мне взять Раска. Похоже, я чуть не промахнулся. На самом деле мне нужен человек, который мог бы повлиять на Убивающего Волков. Раск не сможет продать ружья, если не найдется кому их купить.
На улице медленно высыхала грязь, потому что вот уже вторые сутки не было дождя. Жители района все, как один, надеялись, что октябрь окажется не таким дождливым, как прошедший сентябрь.
Кэтрин оставила лошадь у входа в платную конюшню, и сын владельца, Эван Берч, вышел к ней. Очень давно – она уже с трудом могла вспомнить то время – она была первой любовью Эвана.
– Взять вашу лошадь, сэр? – Он поднял фонарь повыше и с явным подозрением спросил: – Эту кобылу вы только что купили, мистер?
Спешиваясь, Кэтрин негромко засмеялась. Эван не узнал ее в одежде Форда и со спрятанными под шляпу волосами, но ее лошадь он узнал.
– Восемь лет тому назад, Эван Берч, твой отец пообещал мне первого жеребенка своей гнедой кобылы.
– Кэтрин? Что ты тут делаешь в этом наряде? Уже давно стемнело. У вас на ферме что-то случилось?
– Нет, Эван, ничего не случилось. Я ищу незнакомца, который сегодня здесь проезжал. Может, он еще здесь? Он на большой пятнистой лошади.
– Пятнистая, конечно. Я его запомнил. – Эван помнил лошадей лучше, чем людей. – Но я считал, что этот незнакомец днем заезжал к вам на ферму. – У Эвана был озадаченный вид. – Он оставил здесь вьючную лошадь около полудня и спросил меня, где можно отыскать родню Форда Беллами. Ты стояла как раз напротив и разговаривала с Элизабет, так что я тебя ему показал. Он поехал следом за тобой из города.
– Он до нас доехал, – мрачно сказала Кэтрин.
– Я тревожился, не везет ли он дурные вести о Форде, но он не стал ничего говорить. По крайней мере, мне.
Кэтрин вздохнула.
– Новости действительно были плохие, Эван. Этот человек – рейнджер, и он утверждает, что Форд попал в беду. Я намерена ему помочь, если смогу. Вот почему я пытаюсь его найти – я имею в виду Слейда. Он должен знать, где разыскать Форда. Я не знаю.
Эван посмотрел на нее с сомнением.
– Он к вечеру вернулся за своей вьючной лошадью и уехал из города. Уже почти стемнело.
– Я так и боялась, что он уже уехал. Что ж, придется попробовать найти его след.
– В темноте?
– Он не мог далеко уехать – должен был остановиться на ночлег. А направляться он должен был бы на север. – Она говорила, скорее, сама с собой, чем с Эваном. – Сломанная Стрела придерживается своей территории.
– Форд связался с этим дьявольским отродьем?
– Не спеши судить Форда, будь любезен, Эван Берч, или ты настроишь город против него.
Не дожидаясь его ответа, она вскочила в седло и легким прикосновением каблука послала лошадь вперед. Горечь, которую на время заглушили тревога за Форда, и боль расставания с Шей снова нахлынули на нее. Люди, пригревшие ее ребенком, отвернулись от нее, когда она вернулась домой с малышкой-полукровкой на руках. Эван Берч, который был давним другом Форда, теперь был готов осудить его, не имея на это никаких оснований.
Как она может растить Шей среди такой ненависти? Никому не под силу изменить цвет ее кожи, черты ее лица. Что за жизнь будет ожидать ее в этом городке? Кэтрин решительно подняла голову. Она уже давно вынашивала в подсознании эту мысль – мысль непривлекательную и горькую – которая, тем не менее, казалась ей теперь правильной. Она найдет Убивающего Волков и узнает, хочет ли он, чтобы они снова стали семьей.
Кэтрин ехала довольно быстро, намереваясь к рассвету найти след Слейда. Наверняка он лег отдыхать сразу же, как стемнело, но при свете он мог ехать гораздо быстрее, чем она. Кэтрин не могла понять, почему он не переночевал в городе с тем, чтобы выехать с рассветом. Возможно, у него нет денег, соображала она, но, скорее всего, он просто сторонится людей. Он не походил на человека, стремящегося быть на виду.
К счастью, потому что Кэтрин была так занята своими мыслями, кобыла шла послушно. Иногда Сэди вдруг взбредало в голову покапризничать, но она была очень привязана к Кэтрин и чутко чувствовала ее настроение.
Хотя Кэтрин, очень не хотелось останавливаться, она в конце концов вынуждена была признаться себе, что дальше ехать в темноте бессмысленно. Ей не так часто случалось путешествовать верхом в северном направлении даже днем, и теперь при лунном свете все выглядело совершенно неузнаваемым. Если она в темноте проедет мимо Слейда и не обнаружит его, то, возможно, ей вообще не удастся отыскать его следы. Она решила остановиться у тополей, мягко серебрившихся в лунном свете, и расседлала Сэди, спутав ей ноги, чтобы она могла пастись.
Развернув одеяло, Кэтрин расстелила его на земле под деревом. Опершись спиной о ствол, она поплотнее прикрыла шею воротником рубашки. Это открытое место, где ветер обвевал лицо и было слышно, как поблизости щиплет траву Сэди, явственно напомнило ей о жизни у команчей. А еще она вспомнила тихое дыхание дочурки, которая была теперь уже так далеко. С той минуты, как Маленькое Перышко положила ей на руки Шей, они всегда спали рядом. Теперь Кэтрин было очень одиноко.
Несмотря на усталость и поздний час, она не могла крепко уснуть и всю ночь только дремала. Первые лучи утреннего солнца подняли ее на ноги. Она потянулась, расправляя затекшие мускулы, которые болели из-за того, что она спала в неудобной позе и к тому же замерзла. На следующей остановке обязательно надо будет спать как следует, завернувшись в одеяло, а не сидя на нем.
Кэтрин свистнула Сэди, которая стоя спала неподалеку. При ее приближении кобыла проснулась. – Доброе утро, девочка.
Сэди опустила уши, чтобы их почесали, и Кэтрин приняла приглашение.
Когда Кэтрин седлала лошадь, ее руки работали ловко, почти автоматически. Она заставила себя больше не думать об Убивающем Волков и о будущем, и даже о Шей. Ей нужно было сосредоточиться на поисках Слейда и на том интеллектуальном поединке с ним, который, скорее всего, ее ждет, когда она найдет Слейда. А еще ей надо сосредоточиться на Форде – найти его и помочь ему.
Она проверила, на месте ли в седельном чехле ружье, перекинула уздечку и села в седло.
Ей повезло. Через час она нашла ручей, в котором можно было напоить Сэди и быстро умыться самой в ледяной воде. И почти сразу же за ручьем она напала на следы Слейда. Здесь недавно был его лагерь. В неглубокой впадине, где рейнджер разводил огонь, зола еще была теплой, и желудок Кэтрин запротестовал против холодного завтрака, съеденного в седле.
Ее удивило, что Слейд выбрал для ночлега место, открытое для друзей и врагов. Едва ли у него было много друзей. Изумило ее и то, что он разжигал огонь. Большинство путешественников чувствовали себя спокойнее, если не оставляли на своем пути следов. Стояла осень – время набегов. Однако, призналась она себе, Слейд не похож на большинство путешествующих. В нем ощущалась жесткость, бесстрашие. Да, тетя Ди была права: Слейд – человек опасный.
Наверняка здесь проезжал Слейд: следы копыт первой лошади были крупными и далеко отстояли друг от друга. Крупное животное – как тот пятнистый мерин. Другие следы явно принадлежали вьючной лошади, которая шла на поводу. Кэтрин пустила Сэди шагом. Она совсем не собиралась догонять Слейда, и у нее не было никакого желания с ним встречаться. Она хотела только ехать за ним следом, по крайней мере, пока.
Весь день стояла хорошая погода – солнечная, с прохладным ветерком. Они пересекли несколько неглубоких речек – были ли они самостоятельными потоками или рукавами одной и той же реки, Кэтрин определить не могла. На широких полях Сэди давила своими копытами сухие стебли васильков и горных гвоздик. Вскоре эти цветные пятна, так же, как и сохранившиеся еще разливы крошечных белых маргариток, скроет зима.
Слейд придерживался северного направления, и Кэтрин уже не так пристально следила за его следами, проверяя их всего несколько раз за день. Рейнджер не менял скорости: следы копыт чередовались равномерно, и Кэтрин понимала, что он бережет силы лошадей для долгого пути.
В последний час перед наступлением сумерек она вдруг услышала ружейный выстрел. Он ее удивил, а потом страшно разозлил. Ее скромные трапезы «в холодную» казались ей совсем печальными при мысли, что у Слейда на ужин горячее свежее мясо. Ей пришло в голову, что рано или поздно она вынуждена будет отстать от рейнджера, чтобы он не услышал выстрелов, когда она станет пополнять свои запасы. С собой она взяла довольно мало еды.
В ту ночь Кэтрин снова не решилась разжечь огонь, потому что Слейд мог оказаться слишком близко и увидеть или почуять дым ее костра. Разложенного им огня она не видела, но на следующее утро ее опять дразнили обглоданные косточки в холодной золе.
Негромкие проклятья Кэтрин заставили Сэди повести ушами.
Второй день был похож на первый, однако третий принес с собой перемены. Солнечное утро сменилось облачным полднем. С холмов подул сильный ветер, и сразу резко похолодало, Кэтрин вынуждена была одеться потеплее. Она с благодарностью подумала о тете Ди, которая заставила ее взять куртку на толстой подкладке. Пусть она делала девушку несколько неуклюжей, но зато дарила благословенное тепло.
Какое-то время Слейд ехал вдоль берега реки, потом пересек ее. Для Кэтрин эта переправа оказалась мучительной. Холодная вода поднималась все выше, пока Сэди вдруг не поплыла. Из-за нескончаемых осенних дождей река сильно поднялась. К счастью, она оказалась неширокой. Выбравшись из реки совершенно мокрой, Кэтрин, чертыхаясь, пожелала в душе Слейду того же.
Она обнаружила его след почти сразу же, как только Сэди вышла на берег. Когда начало темнеть, у Кэтрин уже зуб на зуб не попадал. Услышав звук выстрела, она вздрогнула, хотя на этот раз он не был неожиданным. Ей надо было сделать выбор: ночевать прямо здесь, на открытом месте, или ехать к лагерю Слейда, где наверняка будет защита от ветра, костер и горячая еда. Она поехала.
Запах костра она почувствовала раньше, чем увидела огонь. Когда он стал заметен, она громко окликнула Слейда. Сэди нетерпеливо стучала копытом. Из темноты прозвучало:
– Можете подъехать.
Она так и сделала. От северного ветра лагерь защищали скалы, на западе была небольшая рощица. Между стволами бежал узкий ручей.
Костер Слейда горел в глубокой впадине, укрытый от ветра. Слейд сидел рядом с ним, набросив одеяло на плечи, небрежно положив на колени ружье. Он молча наблюдал, как Кэтрин расседлывает Сэди и спутывает ей ноги, чтобы отпустить пастись. Девушка оставила свое седло рядом с его, но вытащила из тюка ружье и одеяло. Когда она подошла ближе, он кивком пригласил ее к огню и остаткам ужина.
Без колебаний или брезгливости она взяла его тарелку и наполнила ее жестким мясом дикой индейки и горячими бобами. Ела она его ложкой. Отложив в сторону ружье, он сидел неподвижно по другую сторону костра. Ей показалось, что он спит. Очистив тарелку, Кэтрин положила себе еще.
Немного утолив самый острый голод, она ела теперь медленнее, и в ней вдруг проснулось подозрение, для кого он приготовил столько еды…
– Планируете найти своего братца раньше меня?
Кэтрин чуть не подскочила от неожиданности. Подняв глаза, она увидела, что Слейд наблюдает за ней, и опустила ложку, которую уже подносила ко рту.
– Собираюсь попробовать.
– И считаете, что у вас получится?
Голос его звучал абсолютно ровно, так что невозможно было сказать, что кроется за его вопросом: гнев, насмешка или просто любопытство.
Она пожала плечами:
– Вы знаете, где команчи Сломанной Стрелы устроились на зиму. Я – нет. Но вам, возможно, не удастся пройти в их лагерь. А я пройду.
– Так… Вы думаете, Убивающий Волков будет рад вас видеть?
Она застыла, не отвечая. Можно было представить себе, что кроется за этими словами, но ей было неважно, что он о ней думает.
– Убивающий Волков и его товарищи сожгли в прошлом году дюжину хуторов. – Говоря это, Слейд смотрел на нее жестким взглядом. – Некоторые даже не один раз и уже у Техуаканы. Благодаря мудрости Сломанной Стрелы мы заключили нечто вроде мира с большинством его людей. Только Убивающий Волков не пошел на это из-за Стоун Крик. Если он получит ружья, которые ему обещает Раск, остановить его будет невозможно. Он убивает всех белых, которые ему попадаются.
– У него есть причина.
– Потому что конные солдаты забрали его женщину?
Кэтрин постаралась скрыть свое удовлетворение. Значит, ее обман не раскрыт. Они все еще считают, что она была женой Убивающего Волков.
– Потому что они забрали меня и его дочь. И потому что они убили его старого отца и маленького сына его брата. – Каждое ее слово было наполнено ядом. – О да, мистер Слейд, у Убивающего Волков есть оправдание каждой капле крови, которую он проливает.
– Он убивал и до того. Задолго до того. Пирсонов… – он сделал паузу, – и других…
Кэтрин отставила тарелку в сторону.
– Похоже, вы не мало знаете об Убивающем Волков. И обо мне.
– Рапорты, – коротко ответил он. – Армейские рапорты о вашем исчезновении и возвращении.
Он все их прочел – каждое слово. Она заметила, что он не употребил слова «спасение», и поняла, что рапорты были полными.
– И там есть папка, посвященная одному Убивающему Волков.
Было совершенно ясно, что он хочет сказать. Эти рапорты он прочел не один раз, пытаясь свести все воедино, чтобы ясно понять, что движет Убивающим Волков.
– Могу себе представить, – безрадостно отозвалась она. – Но что эти рапорты могли сказать о действиях армии Соединенных Штатов?
– Наверное, именно то, о чем вы думаете. – Увидев выражение ее лица, Слейд покачал головой. Он разделял ее возмущение ложью, но не мог позволить себе роскошь признаться в этом. – Никто не имеет на это право, убийства должны где-то остановиться. И кому-то надо взять на себя неприглядную обязанность прекратить это.
– И какие обязанности у вас? Это было вызовом.
– Не дать Раску сделать обстановку еще хуже.
– Если Убивающему Волков нужны ружья, он их получит.
Кэтрин была в этом убеждена. На ее памяти Убивающий Волков еще ни в чем не терпел неудачу.
Сидевший по другую сторону костра Слейд пытливо посмотрел на нее.
– Приехав в Нью-Браунфелс, я искал человека, который имел бы влияние на Форда Беллами и убедил бы его помочь мне взять Раска. Похоже, я чуть не промахнулся. На самом деле мне нужен человек, который мог бы повлиять на Убивающего Волков. Раск не сможет продать ружья, если не найдется кому их купить.