Страница:
Перенос дела в Англии происходил потому, что адвокаты «Вашингтон пост» из компании под названием «Инносент», что в переводе означает «Невинность», вылетели в Россию для сбора доказательств по делу. На самом деле они просто скупали за взятки свидетелей, которые могли им помочь выиграть у меня совершенно безнадежное дело. Ведь помните, в статье утверждалось, что я купил банк в Монако, где и держу все украденные в России деньги. Мы просто просили их предоставить название и адрес этого банка. А поскольку такого не существовало в природе, дело было для них проигрышным.
В английском суде нельзя заранее назвать сумму денег, на которую вы претендуете за моральный ущерб. Это прерогатива самого суда. Что, с одной стороны, не так уж плохо, с учетом прецедентов по аналогичным делам, в которых проигравшие стороны выплачивали многомиллионные компенсации.
Адвокаты агентства «Инносент» денег на подкуп свидетелей в России не жалели. Они останавливали в коридорах Думы депутатов и предлагали за деньги подписать против меня бумагу, в которой утверждалось, что я преступник. Нарвались с этим на мою подругу – Галину Старовойтову, которая не просто послала их подальше, но и, наоборот, написала показания в суд в мою защиту, сообщив о попытке ее подкупа! Некоторые депутаты, естественно, бумаги подписывали! Но это все было бы еще ничего, а вот то, что адвокатам газеты удалось подкупить несколько официальных лиц: полковников МВД и даже представителя Интерпола в России, – это уже было делом серьезным. Они также заплатили за возобновление моего уголовного дела в России. Помните, все та же история с контрабандой мазута в 1989 году!
Полковники дали одинаковые показания, как под копирку, нарушив тем самым множество российских законов. Во-первых, тайну следствия, во-вторых, уж они-то как раз и не имели права называть меня преступником до решения суда из-за своих должностных обязанностей.
В дальнейшем – по признанию самой адвокатской конторы «Инносент» – для добывания этих показаний было истрачено в России два с половиной миллиона долларов, которые заплатила газета «Вашингтон пост»!
Я очень сильно нервничал! Слежка в Англии, очевидно, организованная после обращения подкупленного представителя Интерпола в Москве, окончательно выбивала меня из колеи. Мои адвокаты абсолютно обнаглели и требовали гонорары по двадцать-тридцать тысяч фунтов стерлингов в неделю! Моя репутация в мире бизнеса была подорвана. Меня перестали приглашать на встречи Клуба молодых миллионеров, были разорваны сделки и контракты. В Лондоне со мной предпочитали не общаться депутаты английского парламента, которые еще совсем недавно пили водку и встречались со мной в клубах. Но, конечно, не все из них.
Все же настоящие друзья отреагировали на статью вполне спокойно. Я помню, как позвонил Джиму Джеймсону, имя которого также упоминалось в статье. Там было написано, что журналист созвонился с Джимом Джеймсоном и тот ответил ему на вопросы о знакомстве со мной. Бывший министр торговли США назвал меня своим другом и пионером капитализма в России, таким же первопроходцем, какими были первые поселенцы в Америке. И даже героем России. Все это описывалось в издевательском тоне: смотрите, мол, как недальновиден американский министр!
Когда я позвонил, Джим еще не читал статью или, по крайней мере, мне об этом не сказал! Я объяснил ему по телефону, что подаю на газету в суд, что там все ложь и я очень прошу нормально на все это отреагировать. Джим выслушал меня и вдруг спросил:
– Ты посмотрел внимательно, твоя фамилия в статье правильно написана?
– Да, а при чем тут это?
– Нет, ты мне скажи, там правильно твоя фамилия указана, они не наврали в буквах или в имени?
– Да нет, Джим! Так и написано – Артем Тарасов!
– Ну, тогда я тебя поздравляю с большой удачей! – сказал Джим. – Попасть на страницы газеты «Вашингтон пост», да еще на целый разворот, – это огромная удача! Поздравляю! Абсолютно никакой роли не играет, что они о тебе написали! Главное, чтобы правильно была напечатана твоя фамилия! Прими мои поздравления!
Адвокат Кузнецов, получив от меня копии письменных (под копирку) показаний наших российских полковников в суд Великобритании, очень обрадовался!
– Теперь я их сделаю! – сказал он мне по телефону. – Не только твое дело закроют, но и погон своих лишатся, сволочи! Я подаю на них в суд от твоего имени и по твоей доверенности! Будет решение российского суда об их ответственности за клевету, и тогда ничего не стоит выиграть дело и в Лондоне!
Это показалось мне обнадеживающим. Дело в том, что в английском суде показание полковника милиции могло быть расценено как показание, сделанное, например, полковником Скотленд-Ярда! В силу своего служебного положения врать в суде полковник полиции просто не может! Так же могли бы отнестись и к показаниям милиционеров. Доказать же, что им дали взятки, у меня возможности не было. Да в это просто мог не поверить английский суд: как это можно дать взятку милиционеру, то есть полицейскому? Разве такое в принципе возможно?
Кузнецов подал в суд на полковников МВД за клевету, на следователя, ведущего мое уголовное дело в России, и на представителя Интерпола в Москве!
После этого и началась за мной слежка в Лондоне. Полковники действительно испугались остаться без погон, поэтому просто сам факт моего существования на земле представлял для них реальную угрозу. Если бы со мной, например, произошел несчастный случай в Англии, всем бы стало легче! Я понимал, что такой случай можно и подготовить!
Поэтому однажды я собрал портфель, удочки, написал записку жене и улетел из Англии, никого не поставив об этом в известность.
Сначала я попал в Амстердам: пошлялся там по кварталу «красных фонарей», посмотрел местный филиал Музея мадам Тюссо, Музей марихуаны, половил рыбу в каналах… Потом меня потянуло в Данию, и я отправился в Копенгаген, в котором никогда раньше не бывал. Пожил там, полюбовался на памятник Русалочке на камне, посетил парк Тиволи, попил пиво на набережной залива. Потом была Швейцария, откуда я почему-то махнул аж в Таиланд.
А через две недели избыточной экзотики в Таиланде я отправился в Канаду. Вначале в Ванкувер, где ловил лососей в озере. На неделю слетал из Ванкувера в форт Святого Джона на границе Канады и Аляски. Там клевали огромные судаки и северные щуки.
Далее я направился в Торонто, где поселился на самой длинной улице в мире Young Street, протянувшейся на 250 километров! Я жил на этой улице по адресу дом 1. Вставал каждое утро и шел по ней пешком. Заходил в магазинчики, маленькие кафе, кинотеатры. Погода летом в Торонто стояла просто замечательная, и мой маршрут каждый день все удлинялся. Сначала я проходил три километра и возвращался на такси, потом хватало сил идти в обе стороны, потом пять километров, потом семь, десять!
Как-то наткнулся на объявление о пересадке волос, чтобы ликвидировать лысину. Воспользовался их услугами. Засеяв лысину фолликулами волос с задней части головы, поехал ждать новую поросль в маленький и уютный город на озерах в тридцати километрах от Торонто. Оказалось, что там родина моего с детства любимого писателя Стивена Ликока. Каждый день я пил чай в его домике-музее на озере, который он когда-то построил своими руками, сидел на его терраске, читал местные газеты. Мне нравилась моя новая жизнь.
Ночами я играл в огромном индейском казино в местной резервации, а ранним утром брал катер и ловил рыбу в потрясающих озерах. Клевали и ловились огромные басы – большеротые окуни, которые не водятся в России. Попадались и рыбы под названием «гарпия», обладавшие восхитительными вкусовыми качествами. Мне готовили их в местном ресторанчике, подавая вместе с жареной картошкой фри.
Я не звонил ни домой, ни в офис, и никто не знал, где я нахожусь, просто исчез человек – и все! Для жены, конечно, это был большой стресс, который, как ни странно, пошел ей на пользу. Она вскоре начала понимать, что такого размера дом ей просто не нужен, что и пяти комнат на двоих вполне хватит. В магазинах, куда Лена привыкла ежедневно ходить, она вдруг обратила внимание, что цены абсолютно несуразные и не соответствуют реальности жизни!
Она решила заняться чем-то полезным, так как деньги, оставленные мной на общем счете, могли ведь и закончиться, а я мог бы так и пропасть невесть где! Жена окончила курсы мозаики, попыталась реализовать тысячи любительских фотографий, сделанных ею во время наших путешествий по всему миру. Купила себе автомашину «Ауди-4» и сдала экзамены на вождение, получив английские права. В общем, Лена очень стойко перенесла этот период, излечившись от многих своих пороков. Ну, если быть точным, не излечившись, а отказавшись от них.
Поймав несколько удивительных рыб в знаменитой реке Ниагаре – окуней зеленого цвета с красными глазами, я вернулся в Торонто и вскоре окончил там двухмесячные курсы пользователей Интернета. У меня с собой был портативный компьютер, я впервые вышел в Интернет самостоятельно – и это меня страшно увлекло! У меня завязались какие-то разговоры в чатах, знакомства, и это стало настоящим спасением от одиночества, которое все-таки начинало меня одолевать. Ведь я уже начал разговаривать сам с собой. Жил практически один, знакомых рядом не имел, поскольку постоянно менял адреса, все мое общение ограничивалось время от времени проститутками или дилерами в казино…
Я был человеком без прошлого, и в Торонто даже с трудом снял квартиру. Потому что меня спросили: «Откуда вы? Кто вы? Что вы?» А я просто не знал, что отвечать. Никаких рекомендаций у меня не было, и даже домашнего адреса я назвать не мог.
Идти по самой длинной улице мира можно было всю жизнь. Я продолжал ходить по ней ежедневно, а возвращаясь домой, просиживал в Интернете. Через поиск в Интернете нашел своего старого друга, который переехал в Америку и стал там признанным ученым, специалистом по диагностике рака молочной железы. Я списался с ним по e-mail и даже сделал ему вебсайт, проведя серьезную дизайнерскую работу…
Я уехал в начале июля, а первый раз позвонил в офис в Лондон только в конце сентября. И я узнал от Виталия Козликина, оставшегося в офисе в Лондоне, потрясающую историю: мои адвокаты от меня отказались, поскольку боялись, что им не заплатят! Этим воспользовались адвокаты «Вашингтон пост» и предъявили мне встречный иск о том, что я организовал травлю и давление на свидетелей в Москве!
Причем главным их аргументом стало то, что я подал в суд за клевету на милицейских полковников, купленных «Вашингтон пост». А оказалось, что по правилам английского суда если кто-то из участников процесса оказывает давление на свидетелей, то моментально проигрывает сам процесс!
В своем иске адвокаты «Вашингтон пост» требовали не только признания статьи правдивой, но и компенсации их собственных затрат за последние четыре года в сумме двух с половиной миллионов долларов!
Я позвонил своему бывшему адвокату и поинтересовался: в каком состоянии дело?
– Не знаю, я от вас давно отказался! – ответил он. Я ему говорю:
– Напишите письмо, что вы снова возвращаетесь в дело! Он отвечает:
– Хорошо, если переведете деньги вперед! Это будет вам стоить, ну, скажем, тридцать тысяч фунтов стерлингов!
– Ладно. Сегодня же переведу! А что дальше? Не будет ли суда без нашего ведома?
– Если мы вернемся в дело, нам дадут ознакомиться с их претензиями до суда!
Я перевел деньги адвокатам и позвонил Лене.
Был очень спокойный разговор. Она сказала, что не понимала, насколько серьезными были мои проблемы. И в принципе ни в чем меня не обвиняет. Предложила приехать ко мне в Канаду, и я согласился, потому что возвращаться в Англию мне уже не хотелось. Я привык и стал уже таким местным торонтовским парнем. Осталось согласовать дату ее приезда.
Через два дня я опять позвонил адвокату в Лондон.
– Ваши деньги получены, – сказал он. – И мы отправили письмо адвокатам в компанию «Инносент». Теперь они извещены, что мы продолжаем тяжбу.
– А они не смогут без вашего ведома выйти на суд и выиграть дело? – спросил я снова.
– Ну что вы, конечно, нет! – уверил меня адвокат. – По правилам юриспруденции теперь каждый шаг должен быть официально согласован между обеими сторонами!
Но меня почему-то это заявление не успокоило. Я продолжал волноваться. И мое предчувствие меня не обмануло!
Еще через пару дней я снова позвонил адвокатам в Лондон. В Торонто было утро, а в Лондоне – уже около шести часов вечера.
– Знаете, вы оказались правы! Мы только что узнали от наших знакомых клерков в суде, что на завтра на девять часов утра назначено слушание по вашему делу и иску к вам газеты «Вашингтон пост».
– Ну пойдите туда завтра и попытайтесь что-то сделать!
– Мы не можем! – ответил адвокат. – Где мы сейчас найдем барристера, я ведь солиситор – я не имею права выступать в суде. Нужен барристер, а рабочее время уже закончилось! Да и кто согласится выйти в суд, детально не ознакомившись с вашим делом?
У меня мелькнула ужасная мысль: уж не подкуплен ли мой английский адвокат, который специально поставил меня в такое положение? Но я отбросил это соображение. Нужно было действовать.
– Давайте проиграем процесс, – продолжал мой адвокат, – а потом подадим апелляцию в вышестоящую инстанцию!
– Вы с ума сошли! – закричал я, поняв, куда меня желает втянуть адвокат. – Немедленно ищите барристера и предлагайте ему выступить в суде. Пусть просто скажет, что суд происходит без нашего ведома и мы просим дать нам время. Я вылетаю в Англию завтра!
– Да, я, конечно, поищу, но это будет вам стоить…
– Сколько будет стоить, пусть столько и стоит! – закричал я в трубку, прибавив несколько коротких слов по-русски.
Я понимал, что если газета «Вашингтон пост» завтра выиграет процесс и мне присудят платить ей два с половиной миллиона долларов – мне конец. Меня действительно тогда арестуют в любой стране мира по запросу суда и газеты к Интерполу. Появится статья с подробным разоблачением меня как международного преступника, желавшего ввести в заблуждение английское правосудие! В России основным доказательством моей вины будет предъявлено решение английского суда. Я стану персоной нон грата в Англии, а скорее всего, во всей Европе, не говоря уже об Америке. Какая там апелляция!
Мой адвокат Себастьян вообще был неприятный человек. Оказывается, как только я уехал, он сразу предложил свои услуги моей жене: давайте разыщем его, вы разведетесь и получите половину его состояния! Но Лена сказала: «Да вроде меня муж не оставил, в письме написано, что он должен побыть один и по мере возможности позвонит и приедет обратно…»
Он назвал по телефону второй раз сумму в тридцать тысяч фунтов стерлингов, и я согласился.
А назавтра дело происходило так. Когда адвокаты «Вашингтон пост» предъявили копию моего иска к полковникам, судья сказал: «Дело абсолютно ясное, это давление на свидетелей!» В этот момент встал молодой барристер, которого успел нанять мой адвокат, и говорит: «Понимаете, меня только вчера наняли, я и сути дела не знаю… Но одно я знаю твердо: адвокаты Тарасова не были поставлены в известность. Этот процесс организован одной стороной, истцом, без ведома ответчика…»
И тут произошло настоящее чудо! Английский судья поднял свои бесцветные английские глаза и сказал:
– Ах, это вы, американцы, приехали сюда, чтобы подрывать нашу английскую систему правосудия? Да вы знаете, где находитесь? В английском суде, которому на тысячу лет больше, чем всей вашей Америке! Это вам не штат Нью-Йорк! Даю месяц на переговоры и на то, чтобы ответчик написал объяснение! И вы только попробуйте сделать еще раз нечто подобное, так полетите отсюда кубарем! Да я вас лицензии лишу прямо здесь же! Да я вас под арест отдам немедленно за попытку обмана суда!
Вот так из победителей в одну минуту адвокаты «Инносент» превратились в побежденных!
Узнав обо всем, что произошло на суде, я срочно рванул в Лондон. Пришел домой…
Жена выглядела очень хорошо и была абсолютно спокойна. Первым делом я попросил ее не спрашивать о том, что случилось, а поговорить обо всем в другой раз. Она с готовностью согласилась, и мы так об этом моем путешествии никогда и не говорили…
Для удовлетворения английского суда пришлось забрать исковое заявление против милицейских полковников в России. Адвокат Кузнецов письменно взял «вину» на себя. Дескать, это он сам, по своей инициативе подал в суд на полковников, без ведома своего клиента, и приносит извинения мне и английскому суду.
Обстановка в России разрядилась. Полковники вздохнули с облегчением, теперь никто не будет докапываться, почему они давали такие показания и сколько за это получили.
А вскоре было заключено мировое соглашение, по которому в «Вашингтон пост» и в «Геральд трибюн» появились опровержения. Конечно, я не получил никакой денежной компенсации, но это была победа! Это была невероятная, колоссальная победа – через четыре года добиться того, чтобы газеты опубликовали опровержение собственной статьи! Я разослал его копии по многим адресам.
Вернувшись в Лондон, вновь активно занялся бизнесом. Моментально поставил в офисе и дома Интернет. В Москве не стало заказчиков на продолжение моего уголовного дела, и его закрыли по истечении давности лет, так и не добившись от меня никакой взятки.
Вскоре я увлекся игрой на бирже по Интернету. В этом, очевидно, положительную роль сыграли моя интуиция и навыки игрока в казино. Я стал проводить одну операцию за другой, и каждая оказывалась успешней предыдущей. Мой капитал рос невероятными темпами. Иногда за один месяц я получал до ста процентов прибыли! К концу первого года игры на бирже мой результат составлял более тысячи процентов годовых! Оставалось только жалеть, почему я начал играть не на все свои деньги сразу, а на выделенную и совсем небольшую сумму. На второй год я перекрыл собственный рекорд, сыграв с прибылью в 1200 процентов, за что был выдвинут Чикагской биржей на премию как лучший иностранный брокер года!
Я долго думал, почему мне так удивительно повезло: я не исчез, не умер, не сошел с ума, не проиграл дела в суде, но вернулся и преодолел весь этот кошмар. Мне приходило в голову единственное, весьма банальное объяснение: это – судьба.
5. Не создавай себе кумиров и не служи им
Глава 10.
В английском суде нельзя заранее назвать сумму денег, на которую вы претендуете за моральный ущерб. Это прерогатива самого суда. Что, с одной стороны, не так уж плохо, с учетом прецедентов по аналогичным делам, в которых проигравшие стороны выплачивали многомиллионные компенсации.
Адвокаты агентства «Инносент» денег на подкуп свидетелей в России не жалели. Они останавливали в коридорах Думы депутатов и предлагали за деньги подписать против меня бумагу, в которой утверждалось, что я преступник. Нарвались с этим на мою подругу – Галину Старовойтову, которая не просто послала их подальше, но и, наоборот, написала показания в суд в мою защиту, сообщив о попытке ее подкупа! Некоторые депутаты, естественно, бумаги подписывали! Но это все было бы еще ничего, а вот то, что адвокатам газеты удалось подкупить несколько официальных лиц: полковников МВД и даже представителя Интерпола в России, – это уже было делом серьезным. Они также заплатили за возобновление моего уголовного дела в России. Помните, все та же история с контрабандой мазута в 1989 году!
Полковники дали одинаковые показания, как под копирку, нарушив тем самым множество российских законов. Во-первых, тайну следствия, во-вторых, уж они-то как раз и не имели права называть меня преступником до решения суда из-за своих должностных обязанностей.
В дальнейшем – по признанию самой адвокатской конторы «Инносент» – для добывания этих показаний было истрачено в России два с половиной миллиона долларов, которые заплатила газета «Вашингтон пост»!
Я очень сильно нервничал! Слежка в Англии, очевидно, организованная после обращения подкупленного представителя Интерпола в Москве, окончательно выбивала меня из колеи. Мои адвокаты абсолютно обнаглели и требовали гонорары по двадцать-тридцать тысяч фунтов стерлингов в неделю! Моя репутация в мире бизнеса была подорвана. Меня перестали приглашать на встречи Клуба молодых миллионеров, были разорваны сделки и контракты. В Лондоне со мной предпочитали не общаться депутаты английского парламента, которые еще совсем недавно пили водку и встречались со мной в клубах. Но, конечно, не все из них.
Все же настоящие друзья отреагировали на статью вполне спокойно. Я помню, как позвонил Джиму Джеймсону, имя которого также упоминалось в статье. Там было написано, что журналист созвонился с Джимом Джеймсоном и тот ответил ему на вопросы о знакомстве со мной. Бывший министр торговли США назвал меня своим другом и пионером капитализма в России, таким же первопроходцем, какими были первые поселенцы в Америке. И даже героем России. Все это описывалось в издевательском тоне: смотрите, мол, как недальновиден американский министр!
Когда я позвонил, Джим еще не читал статью или, по крайней мере, мне об этом не сказал! Я объяснил ему по телефону, что подаю на газету в суд, что там все ложь и я очень прошу нормально на все это отреагировать. Джим выслушал меня и вдруг спросил:
– Ты посмотрел внимательно, твоя фамилия в статье правильно написана?
– Да, а при чем тут это?
– Нет, ты мне скажи, там правильно твоя фамилия указана, они не наврали в буквах или в имени?
– Да нет, Джим! Так и написано – Артем Тарасов!
– Ну, тогда я тебя поздравляю с большой удачей! – сказал Джим. – Попасть на страницы газеты «Вашингтон пост», да еще на целый разворот, – это огромная удача! Поздравляю! Абсолютно никакой роли не играет, что они о тебе написали! Главное, чтобы правильно была напечатана твоя фамилия! Прими мои поздравления!
Адвокат Кузнецов, получив от меня копии письменных (под копирку) показаний наших российских полковников в суд Великобритании, очень обрадовался!
– Теперь я их сделаю! – сказал он мне по телефону. – Не только твое дело закроют, но и погон своих лишатся, сволочи! Я подаю на них в суд от твоего имени и по твоей доверенности! Будет решение российского суда об их ответственности за клевету, и тогда ничего не стоит выиграть дело и в Лондоне!
Это показалось мне обнадеживающим. Дело в том, что в английском суде показание полковника милиции могло быть расценено как показание, сделанное, например, полковником Скотленд-Ярда! В силу своего служебного положения врать в суде полковник полиции просто не может! Так же могли бы отнестись и к показаниям милиционеров. Доказать же, что им дали взятки, у меня возможности не было. Да в это просто мог не поверить английский суд: как это можно дать взятку милиционеру, то есть полицейскому? Разве такое в принципе возможно?
Кузнецов подал в суд на полковников МВД за клевету, на следователя, ведущего мое уголовное дело в России, и на представителя Интерпола в Москве!
После этого и началась за мной слежка в Лондоне. Полковники действительно испугались остаться без погон, поэтому просто сам факт моего существования на земле представлял для них реальную угрозу. Если бы со мной, например, произошел несчастный случай в Англии, всем бы стало легче! Я понимал, что такой случай можно и подготовить!
Поэтому однажды я собрал портфель, удочки, написал записку жене и улетел из Англии, никого не поставив об этом в известность.
* * *
Сначала я попал в Амстердам: пошлялся там по кварталу «красных фонарей», посмотрел местный филиал Музея мадам Тюссо, Музей марихуаны, половил рыбу в каналах… Потом меня потянуло в Данию, и я отправился в Копенгаген, в котором никогда раньше не бывал. Пожил там, полюбовался на памятник Русалочке на камне, посетил парк Тиволи, попил пиво на набережной залива. Потом была Швейцария, откуда я почему-то махнул аж в Таиланд.
А через две недели избыточной экзотики в Таиланде я отправился в Канаду. Вначале в Ванкувер, где ловил лососей в озере. На неделю слетал из Ванкувера в форт Святого Джона на границе Канады и Аляски. Там клевали огромные судаки и северные щуки.
Далее я направился в Торонто, где поселился на самой длинной улице в мире Young Street, протянувшейся на 250 километров! Я жил на этой улице по адресу дом 1. Вставал каждое утро и шел по ней пешком. Заходил в магазинчики, маленькие кафе, кинотеатры. Погода летом в Торонто стояла просто замечательная, и мой маршрут каждый день все удлинялся. Сначала я проходил три километра и возвращался на такси, потом хватало сил идти в обе стороны, потом пять километров, потом семь, десять!
Как-то наткнулся на объявление о пересадке волос, чтобы ликвидировать лысину. Воспользовался их услугами. Засеяв лысину фолликулами волос с задней части головы, поехал ждать новую поросль в маленький и уютный город на озерах в тридцати километрах от Торонто. Оказалось, что там родина моего с детства любимого писателя Стивена Ликока. Каждый день я пил чай в его домике-музее на озере, который он когда-то построил своими руками, сидел на его терраске, читал местные газеты. Мне нравилась моя новая жизнь.
Ночами я играл в огромном индейском казино в местной резервации, а ранним утром брал катер и ловил рыбу в потрясающих озерах. Клевали и ловились огромные басы – большеротые окуни, которые не водятся в России. Попадались и рыбы под названием «гарпия», обладавшие восхитительными вкусовыми качествами. Мне готовили их в местном ресторанчике, подавая вместе с жареной картошкой фри.
Я не звонил ни домой, ни в офис, и никто не знал, где я нахожусь, просто исчез человек – и все! Для жены, конечно, это был большой стресс, который, как ни странно, пошел ей на пользу. Она вскоре начала понимать, что такого размера дом ей просто не нужен, что и пяти комнат на двоих вполне хватит. В магазинах, куда Лена привыкла ежедневно ходить, она вдруг обратила внимание, что цены абсолютно несуразные и не соответствуют реальности жизни!
Она решила заняться чем-то полезным, так как деньги, оставленные мной на общем счете, могли ведь и закончиться, а я мог бы так и пропасть невесть где! Жена окончила курсы мозаики, попыталась реализовать тысячи любительских фотографий, сделанных ею во время наших путешествий по всему миру. Купила себе автомашину «Ауди-4» и сдала экзамены на вождение, получив английские права. В общем, Лена очень стойко перенесла этот период, излечившись от многих своих пороков. Ну, если быть точным, не излечившись, а отказавшись от них.
Поймав несколько удивительных рыб в знаменитой реке Ниагаре – окуней зеленого цвета с красными глазами, я вернулся в Торонто и вскоре окончил там двухмесячные курсы пользователей Интернета. У меня с собой был портативный компьютер, я впервые вышел в Интернет самостоятельно – и это меня страшно увлекло! У меня завязались какие-то разговоры в чатах, знакомства, и это стало настоящим спасением от одиночества, которое все-таки начинало меня одолевать. Ведь я уже начал разговаривать сам с собой. Жил практически один, знакомых рядом не имел, поскольку постоянно менял адреса, все мое общение ограничивалось время от времени проститутками или дилерами в казино…
Я был человеком без прошлого, и в Торонто даже с трудом снял квартиру. Потому что меня спросили: «Откуда вы? Кто вы? Что вы?» А я просто не знал, что отвечать. Никаких рекомендаций у меня не было, и даже домашнего адреса я назвать не мог.
Идти по самой длинной улице мира можно было всю жизнь. Я продолжал ходить по ней ежедневно, а возвращаясь домой, просиживал в Интернете. Через поиск в Интернете нашел своего старого друга, который переехал в Америку и стал там признанным ученым, специалистом по диагностике рака молочной железы. Я списался с ним по e-mail и даже сделал ему вебсайт, проведя серьезную дизайнерскую работу…
Я уехал в начале июля, а первый раз позвонил в офис в Лондон только в конце сентября. И я узнал от Виталия Козликина, оставшегося в офисе в Лондоне, потрясающую историю: мои адвокаты от меня отказались, поскольку боялись, что им не заплатят! Этим воспользовались адвокаты «Вашингтон пост» и предъявили мне встречный иск о том, что я организовал травлю и давление на свидетелей в Москве!
Причем главным их аргументом стало то, что я подал в суд за клевету на милицейских полковников, купленных «Вашингтон пост». А оказалось, что по правилам английского суда если кто-то из участников процесса оказывает давление на свидетелей, то моментально проигрывает сам процесс!
В своем иске адвокаты «Вашингтон пост» требовали не только признания статьи правдивой, но и компенсации их собственных затрат за последние четыре года в сумме двух с половиной миллионов долларов!
Я позвонил своему бывшему адвокату и поинтересовался: в каком состоянии дело?
– Не знаю, я от вас давно отказался! – ответил он. Я ему говорю:
– Напишите письмо, что вы снова возвращаетесь в дело! Он отвечает:
– Хорошо, если переведете деньги вперед! Это будет вам стоить, ну, скажем, тридцать тысяч фунтов стерлингов!
– Ладно. Сегодня же переведу! А что дальше? Не будет ли суда без нашего ведома?
– Если мы вернемся в дело, нам дадут ознакомиться с их претензиями до суда!
Я перевел деньги адвокатам и позвонил Лене.
Был очень спокойный разговор. Она сказала, что не понимала, насколько серьезными были мои проблемы. И в принципе ни в чем меня не обвиняет. Предложила приехать ко мне в Канаду, и я согласился, потому что возвращаться в Англию мне уже не хотелось. Я привык и стал уже таким местным торонтовским парнем. Осталось согласовать дату ее приезда.
Через два дня я опять позвонил адвокату в Лондон.
– Ваши деньги получены, – сказал он. – И мы отправили письмо адвокатам в компанию «Инносент». Теперь они извещены, что мы продолжаем тяжбу.
– А они не смогут без вашего ведома выйти на суд и выиграть дело? – спросил я снова.
– Ну что вы, конечно, нет! – уверил меня адвокат. – По правилам юриспруденции теперь каждый шаг должен быть официально согласован между обеими сторонами!
Но меня почему-то это заявление не успокоило. Я продолжал волноваться. И мое предчувствие меня не обмануло!
Еще через пару дней я снова позвонил адвокатам в Лондон. В Торонто было утро, а в Лондоне – уже около шести часов вечера.
– Знаете, вы оказались правы! Мы только что узнали от наших знакомых клерков в суде, что на завтра на девять часов утра назначено слушание по вашему делу и иску к вам газеты «Вашингтон пост».
– Ну пойдите туда завтра и попытайтесь что-то сделать!
– Мы не можем! – ответил адвокат. – Где мы сейчас найдем барристера, я ведь солиситор – я не имею права выступать в суде. Нужен барристер, а рабочее время уже закончилось! Да и кто согласится выйти в суд, детально не ознакомившись с вашим делом?
У меня мелькнула ужасная мысль: уж не подкуплен ли мой английский адвокат, который специально поставил меня в такое положение? Но я отбросил это соображение. Нужно было действовать.
– Давайте проиграем процесс, – продолжал мой адвокат, – а потом подадим апелляцию в вышестоящую инстанцию!
– Вы с ума сошли! – закричал я, поняв, куда меня желает втянуть адвокат. – Немедленно ищите барристера и предлагайте ему выступить в суде. Пусть просто скажет, что суд происходит без нашего ведома и мы просим дать нам время. Я вылетаю в Англию завтра!
– Да, я, конечно, поищу, но это будет вам стоить…
– Сколько будет стоить, пусть столько и стоит! – закричал я в трубку, прибавив несколько коротких слов по-русски.
Я понимал, что если газета «Вашингтон пост» завтра выиграет процесс и мне присудят платить ей два с половиной миллиона долларов – мне конец. Меня действительно тогда арестуют в любой стране мира по запросу суда и газеты к Интерполу. Появится статья с подробным разоблачением меня как международного преступника, желавшего ввести в заблуждение английское правосудие! В России основным доказательством моей вины будет предъявлено решение английского суда. Я стану персоной нон грата в Англии, а скорее всего, во всей Европе, не говоря уже об Америке. Какая там апелляция!
Мой адвокат Себастьян вообще был неприятный человек. Оказывается, как только я уехал, он сразу предложил свои услуги моей жене: давайте разыщем его, вы разведетесь и получите половину его состояния! Но Лена сказала: «Да вроде меня муж не оставил, в письме написано, что он должен побыть один и по мере возможности позвонит и приедет обратно…»
Он назвал по телефону второй раз сумму в тридцать тысяч фунтов стерлингов, и я согласился.
А назавтра дело происходило так. Когда адвокаты «Вашингтон пост» предъявили копию моего иска к полковникам, судья сказал: «Дело абсолютно ясное, это давление на свидетелей!» В этот момент встал молодой барристер, которого успел нанять мой адвокат, и говорит: «Понимаете, меня только вчера наняли, я и сути дела не знаю… Но одно я знаю твердо: адвокаты Тарасова не были поставлены в известность. Этот процесс организован одной стороной, истцом, без ведома ответчика…»
И тут произошло настоящее чудо! Английский судья поднял свои бесцветные английские глаза и сказал:
– Ах, это вы, американцы, приехали сюда, чтобы подрывать нашу английскую систему правосудия? Да вы знаете, где находитесь? В английском суде, которому на тысячу лет больше, чем всей вашей Америке! Это вам не штат Нью-Йорк! Даю месяц на переговоры и на то, чтобы ответчик написал объяснение! И вы только попробуйте сделать еще раз нечто подобное, так полетите отсюда кубарем! Да я вас лицензии лишу прямо здесь же! Да я вас под арест отдам немедленно за попытку обмана суда!
Вот так из победителей в одну минуту адвокаты «Инносент» превратились в побежденных!
Узнав обо всем, что произошло на суде, я срочно рванул в Лондон. Пришел домой…
Жена выглядела очень хорошо и была абсолютно спокойна. Первым делом я попросил ее не спрашивать о том, что случилось, а поговорить обо всем в другой раз. Она с готовностью согласилась, и мы так об этом моем путешествии никогда и не говорили…
Для удовлетворения английского суда пришлось забрать исковое заявление против милицейских полковников в России. Адвокат Кузнецов письменно взял «вину» на себя. Дескать, это он сам, по своей инициативе подал в суд на полковников, без ведома своего клиента, и приносит извинения мне и английскому суду.
Обстановка в России разрядилась. Полковники вздохнули с облегчением, теперь никто не будет докапываться, почему они давали такие показания и сколько за это получили.
А вскоре было заключено мировое соглашение, по которому в «Вашингтон пост» и в «Геральд трибюн» появились опровержения. Конечно, я не получил никакой денежной компенсации, но это была победа! Это была невероятная, колоссальная победа – через четыре года добиться того, чтобы газеты опубликовали опровержение собственной статьи! Я разослал его копии по многим адресам.
Вернувшись в Лондон, вновь активно занялся бизнесом. Моментально поставил в офисе и дома Интернет. В Москве не стало заказчиков на продолжение моего уголовного дела, и его закрыли по истечении давности лет, так и не добившись от меня никакой взятки.
Вскоре я увлекся игрой на бирже по Интернету. В этом, очевидно, положительную роль сыграли моя интуиция и навыки игрока в казино. Я стал проводить одну операцию за другой, и каждая оказывалась успешней предыдущей. Мой капитал рос невероятными темпами. Иногда за один месяц я получал до ста процентов прибыли! К концу первого года игры на бирже мой результат составлял более тысячи процентов годовых! Оставалось только жалеть, почему я начал играть не на все свои деньги сразу, а на выделенную и совсем небольшую сумму. На второй год я перекрыл собственный рекорд, сыграв с прибылью в 1200 процентов, за что был выдвинут Чикагской биржей на премию как лучший иностранный брокер года!
Я долго думал, почему мне так удивительно повезло: я не исчез, не умер, не сошел с ума, не проиграл дела в суде, но вернулся и преодолел весь этот кошмар. Мне приходило в голову единственное, весьма банальное объяснение: это – судьба.
5. Не создавай себе кумиров и не служи им
Глава 10.
Звезда пленительна отчасти
Политики – люди особенные. Они и актеры, и бизнесмены, и короли, и шуты одновременно. Но, как правило, люди умные.
Владимир Вольфович Жириновский – очень яркий представитель этой касты, объединивший в себе все перечисленные свойства политиков. Общаясь с ним в Думе и за ее пределами, я очень скоро понял, что он существует в двух образах. Первый – его реальная личность, в которой он пребывает вне публичного пространства: когда неформально общается с друзьями, проводит переговоры по бизнесу и, очевидно, дома, в кругу семьи, без посторонних лиц и соратников. Второй – это роль вождя, которую Жириновский играет на публике.
Помню, однажды, в первые дни работы Думы, Владимир Вольфович в сопровождении огромного количества репортеров шел по коридору. Было достаточно шумно, а я стоял метрах в пятнадцати от его пути. Рядом с ним в толпе двигался один из его заместителей по партии, бизнесмен и предприниматель, с которым я был знаком еще до выборов. Он обещал представить меня лично Жириновскому, остановился рядом со мной. И окликнул Вольфовича вполголоса, скорее даже просто тихо произнес его имя.
И вдруг Жириновский моментально остановился и, расталкивая ничего не слышавших репортеров, быстро преодолел разделявшее нас расстояние. Хороший актер должен обладать боковым зрением и моментально реагировать на реплики партнера. Это и было нам продемонстрировано.
– Познакомьтесь, Артем Тарасов! – представил меня заместитель Жириновского.
– А, я тебя помню! Встречались в 90-м году, – вождь пожал мне руку. – Ну что! – продолжал он. – Ты за свободный рынок, и мы за это. Ты против коммунистов, и нам с ними не по пути. Мы с тобой не враги.
Это было сказано так, что у меня с языка чуть было не слетели слова благодарности.
Исполнение роли вождя, которую играл Владимир Вольфович, очень ярко проявилось в конфликтном эпизоде с Марком Горячевым. Тогда Жириновский пришел в столовую Думы вместе с соратниками по партии и кучей телохранителей. Туда же вошли два оператора с телекамерами на плечах и журналисты. Жириновский направился к столику, за которым всегда обедал. А там сидел Марк Горячев, молодой депутат из Ленинградской области и известный бизнесмен, доедавший свою сосиску.
– Так! Этот столик зарезервирован за ЛДПР. Быстро его освободите! Пересаживайтесь немедленно! – приказал Жириновский.
Марк Горячев молча поднял на него глаза, встал и двинул со всей силы кулаком в лицо…
И тут для непосвященных произошло нечто совершенно странное.
Что делает нормальный человек в ситуациях, когда его кто-то ударит? Обычно резко высказывает свое возмущение и пытается дать сдачи, если чувствует себя достаточно смелым. Реакция пугливого человека: схватиться за нос и убежать.
Но если вы находитесь на сцене и играете роль в спектакле, тогда ваше поведение может быть каким угодно, таким, как написано в пьесе. А сам человек – актер – может реагировать абсолютно спокойно, ведь ударили не его, а персонаж, роль которого он исполняет!
Жириновский в этот момент был целиком в своей роли. Он молча, без тени реакции, достал платок, в полной тишине вытер нос и сел за соседний стол. Такое неожиданное поведение вызвало шок у всех наблюдателей и у самого Марка Горячева, ожидавшего всего, чего угодно, но не такого…
У меня как-то состоялся мимолетный, но очень забавный разговор с Жириновским на публике перед телекамерами и журналистами. Он опять шел по коридору в сопровождении толпы. Увидев меня, остановился, пожал руку и спрашивает:
– Ты говоришь по-английски?
– Так уж случилось, – ответил я.
– Когда я приду к власти, будешь послом России в Англии! – громко заявил Владимир Вольфович. – Вот! – Он обернулся к публике: – Назначу Тарасова, а нашего министра иностранных дел, который развалил внешнюю политику России, гнать в три шеи, немедленно!
– Спасибо, – ответил я. – Буду обязательно!
Самое интересное мое общение с Владимиром Вольфовичем состоялось уже в 1999 году, в Англии. Мы как-то привыкли в офисе к работающему весь день телевизору. Обычно мы смотрели финансовые новости по HSBC или Bloomberg, а тут включили ВВС1. И на экране появился Владимир Вольфович, который в эфире отвечал на вопросы, находясь в Эдинбурге в Шотландии.
Мой менеджер Виталий Козликин говорит:
– Артем Михайлович, у вас есть прекрасный шанс повстречаться с вашим приятелем! Они же полетят в Москву через Лондон. Давайте, я найду, где остановился Жириновский, и вас с ним соединю.
Я не возражал. Виталий, имевший большой опыт, приобретенный во время работы журналистом «Санди таймс», через свои каналы очень быстро выяснил, в какой гостинице Эдинбурга поселились гости из Москвы, связался по телефону с номером Жириновского. Трубку взял его сын, Лебедев, и я, представившись, спросил о возможности встретиться с Владимиром Вольфовичем в Лондоне на их обратном пути. Через несколько минут сын перезвонил и сказал, что в Москву они летят завтра рейсом «Аэрофлота» и будут меня ждать в десять часов утра в пабе «Шерлок Холмс» рядом с Трафальгарской площадью.
Когда он уже повесил трубку, я сообразил, что встреча не может состояться. Последний рейс «Аэрофлота» улетает в двенадцать часов дня! Чтобы в это время суток добраться до аэропорта Хитроу из центра Лондона, понадобится около часа, а из Эдинбурга они прилетят в аэропорт только около 9.20 утра, и нужен час, чтобы доехать в центр Лондона.
Поэтому на следующее утро я решил в паб не ходить. И тут раздался звонок. Со мной снова связался сын Жириновского и сообщил, что они уже едут в Лондон из аэропорта! Было около десяти часов утра, я жил недалеко от назначенного места, быстро собрался и вскоре был в пабе. Еще через десять-пятнадцать минут зашел Жириновский. Он устал от напряженной роли, которую играл все эти дни, и поэтому был совершенно естественный. Это был нормальный, умный и обаятельный человек, который вот так запросто приехал в Лондон на несколько минут, чтобы повидаться со старым знакомым. Мы заказали по кружке пива, а рядом находился очень взволнованный, как выяснилось позже, третий секретарь посольства России в Лондоне, который по статусу встречал вице-спикера российского парламента Жириновского. Он беспрестанно теребил какую-то сумочку и все время пытался вразумить своего гостя по поводу того, что надо бы срочно ехать обратно, в Хитроу, иначе опоздаем на самолет!
– Действительно, – сказал я. – Владимир Вольфович, у вас практически нет времени. Уже без пятнадцати одиннадцать!
И тут на утомленном лице Жириновского вновь на секунду появилась маска вождя:
– А я уже зарегистрировался! И багаж сдали. Пусть попробуют улететь без меня! У меня виза кончается сегодня! Пусть только попробуют! Я этот «Аэрофлот» тогда…
Мы спокойно допили пиво, и Жириновский захотел непременно сфотографироваться на память. На поиски подходящего места для снимка ушло еще минут десять. Я видел, как холодный пот струился по лицу секретаря посольства, что вызывало невольную улыбку. В конце концов, мы сфотографировались на фоне знаменитого английского льва на Трафальгарской площади. Тепло попрощались, и посольская машина рванула с места с максимально возможным ускорением….
Владимир Вольфович Жириновский – очень яркий представитель этой касты, объединивший в себе все перечисленные свойства политиков. Общаясь с ним в Думе и за ее пределами, я очень скоро понял, что он существует в двух образах. Первый – его реальная личность, в которой он пребывает вне публичного пространства: когда неформально общается с друзьями, проводит переговоры по бизнесу и, очевидно, дома, в кругу семьи, без посторонних лиц и соратников. Второй – это роль вождя, которую Жириновский играет на публике.
Помню, однажды, в первые дни работы Думы, Владимир Вольфович в сопровождении огромного количества репортеров шел по коридору. Было достаточно шумно, а я стоял метрах в пятнадцати от его пути. Рядом с ним в толпе двигался один из его заместителей по партии, бизнесмен и предприниматель, с которым я был знаком еще до выборов. Он обещал представить меня лично Жириновскому, остановился рядом со мной. И окликнул Вольфовича вполголоса, скорее даже просто тихо произнес его имя.
И вдруг Жириновский моментально остановился и, расталкивая ничего не слышавших репортеров, быстро преодолел разделявшее нас расстояние. Хороший актер должен обладать боковым зрением и моментально реагировать на реплики партнера. Это и было нам продемонстрировано.
– Познакомьтесь, Артем Тарасов! – представил меня заместитель Жириновского.
– А, я тебя помню! Встречались в 90-м году, – вождь пожал мне руку. – Ну что! – продолжал он. – Ты за свободный рынок, и мы за это. Ты против коммунистов, и нам с ними не по пути. Мы с тобой не враги.
Это было сказано так, что у меня с языка чуть было не слетели слова благодарности.
Исполнение роли вождя, которую играл Владимир Вольфович, очень ярко проявилось в конфликтном эпизоде с Марком Горячевым. Тогда Жириновский пришел в столовую Думы вместе с соратниками по партии и кучей телохранителей. Туда же вошли два оператора с телекамерами на плечах и журналисты. Жириновский направился к столику, за которым всегда обедал. А там сидел Марк Горячев, молодой депутат из Ленинградской области и известный бизнесмен, доедавший свою сосиску.
– Так! Этот столик зарезервирован за ЛДПР. Быстро его освободите! Пересаживайтесь немедленно! – приказал Жириновский.
Марк Горячев молча поднял на него глаза, встал и двинул со всей силы кулаком в лицо…
И тут для непосвященных произошло нечто совершенно странное.
Что делает нормальный человек в ситуациях, когда его кто-то ударит? Обычно резко высказывает свое возмущение и пытается дать сдачи, если чувствует себя достаточно смелым. Реакция пугливого человека: схватиться за нос и убежать.
Но если вы находитесь на сцене и играете роль в спектакле, тогда ваше поведение может быть каким угодно, таким, как написано в пьесе. А сам человек – актер – может реагировать абсолютно спокойно, ведь ударили не его, а персонаж, роль которого он исполняет!
Жириновский в этот момент был целиком в своей роли. Он молча, без тени реакции, достал платок, в полной тишине вытер нос и сел за соседний стол. Такое неожиданное поведение вызвало шок у всех наблюдателей и у самого Марка Горячева, ожидавшего всего, чего угодно, но не такого…
У меня как-то состоялся мимолетный, но очень забавный разговор с Жириновским на публике перед телекамерами и журналистами. Он опять шел по коридору в сопровождении толпы. Увидев меня, остановился, пожал руку и спрашивает:
– Ты говоришь по-английски?
– Так уж случилось, – ответил я.
– Когда я приду к власти, будешь послом России в Англии! – громко заявил Владимир Вольфович. – Вот! – Он обернулся к публике: – Назначу Тарасова, а нашего министра иностранных дел, который развалил внешнюю политику России, гнать в три шеи, немедленно!
– Спасибо, – ответил я. – Буду обязательно!
Самое интересное мое общение с Владимиром Вольфовичем состоялось уже в 1999 году, в Англии. Мы как-то привыкли в офисе к работающему весь день телевизору. Обычно мы смотрели финансовые новости по HSBC или Bloomberg, а тут включили ВВС1. И на экране появился Владимир Вольфович, который в эфире отвечал на вопросы, находясь в Эдинбурге в Шотландии.
Мой менеджер Виталий Козликин говорит:
– Артем Михайлович, у вас есть прекрасный шанс повстречаться с вашим приятелем! Они же полетят в Москву через Лондон. Давайте, я найду, где остановился Жириновский, и вас с ним соединю.
Я не возражал. Виталий, имевший большой опыт, приобретенный во время работы журналистом «Санди таймс», через свои каналы очень быстро выяснил, в какой гостинице Эдинбурга поселились гости из Москвы, связался по телефону с номером Жириновского. Трубку взял его сын, Лебедев, и я, представившись, спросил о возможности встретиться с Владимиром Вольфовичем в Лондоне на их обратном пути. Через несколько минут сын перезвонил и сказал, что в Москву они летят завтра рейсом «Аэрофлота» и будут меня ждать в десять часов утра в пабе «Шерлок Холмс» рядом с Трафальгарской площадью.
Когда он уже повесил трубку, я сообразил, что встреча не может состояться. Последний рейс «Аэрофлота» улетает в двенадцать часов дня! Чтобы в это время суток добраться до аэропорта Хитроу из центра Лондона, понадобится около часа, а из Эдинбурга они прилетят в аэропорт только около 9.20 утра, и нужен час, чтобы доехать в центр Лондона.
Поэтому на следующее утро я решил в паб не ходить. И тут раздался звонок. Со мной снова связался сын Жириновского и сообщил, что они уже едут в Лондон из аэропорта! Было около десяти часов утра, я жил недалеко от назначенного места, быстро собрался и вскоре был в пабе. Еще через десять-пятнадцать минут зашел Жириновский. Он устал от напряженной роли, которую играл все эти дни, и поэтому был совершенно естественный. Это был нормальный, умный и обаятельный человек, который вот так запросто приехал в Лондон на несколько минут, чтобы повидаться со старым знакомым. Мы заказали по кружке пива, а рядом находился очень взволнованный, как выяснилось позже, третий секретарь посольства России в Лондоне, который по статусу встречал вице-спикера российского парламента Жириновского. Он беспрестанно теребил какую-то сумочку и все время пытался вразумить своего гостя по поводу того, что надо бы срочно ехать обратно, в Хитроу, иначе опоздаем на самолет!
– Действительно, – сказал я. – Владимир Вольфович, у вас практически нет времени. Уже без пятнадцати одиннадцать!
И тут на утомленном лице Жириновского вновь на секунду появилась маска вождя:
– А я уже зарегистрировался! И багаж сдали. Пусть попробуют улететь без меня! У меня виза кончается сегодня! Пусть только попробуют! Я этот «Аэрофлот» тогда…
Мы спокойно допили пиво, и Жириновский захотел непременно сфотографироваться на память. На поиски подходящего места для снимка ушло еще минут десять. Я видел, как холодный пот струился по лицу секретаря посольства, что вызывало невольную улыбку. В конце концов, мы сфотографировались на фоне знаменитого английского льва на Трафальгарской площади. Тепло попрощались, и посольская машина рванула с места с максимально возможным ускорением….