Страница:
Основная функция наших загородных уединений состояла в том, чтобы я и участники выполняли друг для друга роль «будильников», стараясь пробудить друг друга от согласованного транса, моделируя состояние большего осознания и жизненности. Уникальность этого места действительно состояла в том, чтобы показывать, как человек может восстать из живой смерти согласованного транса.
Что же нам делать со сном Мэри? Прежде чем дать ответ на это, давайте сначала обсудим тему молитвы.
Что же нам делать со сном Мэри? Прежде чем дать ответ на это, давайте сначала обсудим тему молитвы.
МОЛИТВА
Молитва – не слишком модная тема в современных интеллектуальных и научных кругах. Медитация, преимущественно в ее экзотических восточных формах, еще может считаться чем-то авангардным у некоторой части интеллектуальной элиты, но молитва? Это нечто такое, что подходит лишь для необразованных и некультурных людей, которые нуждаются в различных «суеверных» практиках для того, чтобы чувствовать себя комфортнее.
Хотя люди часто используют термины «молитва» и «медитация» взаимозаменяемым образом, это может вызывать путаницу. Атеист может медитировать, даже хотя, в соответствии со своей логикой, он не может молиться несуществующему Богу. Медитацию правильнее всего будет отнести ко внутренним психологическим практикам, цель которых состоит в изменении качества, или состояния сознания, вашего ума. Ее эффективность зависит исключительно от умения медитирующего. Молитва же, с другой стороны, эффективна постольку, поскольку существуют какой-то «сверхъестественный», или неординарный, порядок Бытия или существа, которые бы могли бы на нее отвечать. Некоторые практики, которые в обыденном понимании относятся к разным Категориям – медитации и молитвы – на самом деле сочетают в себе качества как медитации, так и молитвы, в том смысле этих терминов, который мы здесь используем.
Наиболее типичный вид молитвы можно более точно назвать петиционарной молитвой, прошением, обращенным к кому-то более могущественному, чем молящийся, к существу, которое при своем благосклонном расположении обладает властью, используя неординарные средства, выполнить просьбу. В нашей культуре под этим существом обычно подразумеваются Бог, Иисус Христос, тот или иной святой, либо ангел. Титул святых в Католицизме могут получать только давно умершие подвижники, так что молитва прошения почти всегда обращена к нефизическому существу. Поскольку Сайентизм [28] (функция науки в качестве догматической религии) давно отверг существование нефизических существ, молитва, по определению, не может быть услышана. И даже если во вселенной есть другие разумные существа, существующие в той или иной физической форме, то как могут они услышать мысли, которые существуют только в уме?
Сайентизм, при самом мягком своем подходе, рассматривает молитву как не более чем субъективную практику, возможно, представляющую интерес для психологии или даже психиатрии, практику, которая, быть может, и приносит какую-то пользу тому, кто молится. Но в более типичных своих формах сайентизм рассматривает молитву как образец суеверия и полную бессмыслицу, без которой мы вполне можем обойтись.
Такое отношение сайентизма к молитве, конечно же, не основывается на том, что я назвал бы детальным и качественным научным исследованием ее эффектов. Действительно, изучение молитвы почти не проводилось (если не считать исследования экстрасенсорного восприятия и психокинеза). Подлинно научное отношение к молитве должно прежде всего признавать, что фактически мы почти ничего о ней не знаем, и что догматическое и априорное отрицание того, что молитва может иметь какие-либо эффекты, кроме чисто субъективных и психологических, не может считаться настоящей наукой.
Хотя научных исследований самой молитвы почти нет, существует обширное количество данных, полученных при изучении так называемых «пси-феноменов», – это общее название проявлений как экстрасенсорного восприятия (ЭСВ), так и психокинеза (ПК). Хотя обычно эти феномены игнорируются и отвергаются по совершенно иррациональным причинам, выходящим за рамки нашего обсуждения, материалы более чем семи сотен тщательных парапсихологических экспериментов показывают, что люди иногда проявляют три типа экстрасенсорного восприятия, а также психокинез. Одной из форм экстрасенсорного восприятия является телепатия, общение напрямую одного ума с другим. Второй вид экстрасенсорного восприятия, это ясновидение – непосредственное восприятие каких-то событий без участия физических чувств с получением информации, которая в этот момент не может быть известна никому. Предвидение, являющееся предсказанием будущих событий, которые пока еще не предопределены, представляет собой третий вид экстрасенсорного восприятия. Наконец, психокинез – это прямое воздействие ума на материю без участия известных нам физических посредников, например, выпадение желаемой комбинации при игре в кости, или же, что часто используется в современных исследованиях психокинеза, влияние воли человека на работу электронных генераторов случайных событий.
В связи с нашим обсуждением молитвы особенно интересно то, что люди могут использовать пси-способности, не зная, что они это делают. Экспериментальные исследования показали, что человек, сам того не зная, может обозревать ситуацию с помощью экстрасенсорного восприятия, открывая при этом, что если он «случайно» делает определенные вещи среди многих других возможных вещей, то он в конце концов окажется в более благоприятной для него ситуации, чем если бы он этого не делал. Такие случаи происходили с достаточно большим количеством людей, что и позволяет нам предполагать участие в этом определенного вида экстрасенсорного восприятия.
Если мы будем рассматривать молитву как способ контакта с «нефизическими» (с точки зрения наших сегодняшних представлений о том, что является физическим) уровнями реальности или существами, то экстрасенсорное восприятие явно напрашивается на роль механизма коммуникации, а психокинез может быть способом изменения реальности так, чтобы человеку «везло». В той степени, в которой мы можем бессознательно использовать эти пси-способности, в этом может состоять механизм непреднамеренной молитвы, коль скоро наши надежды и наши страхи могут влиять на нашу реальность как необычным парапсихическим образом, так и вполне привычными способами.
Лабораторные проявления пси-феноменов обычно незначительны, не очень заметно отличаются от случайных совпадений, и, как правило, оказываются совершенно невоспроизводимыми. Частично это можно объяснить недостатком умения при попытках использования пси-способностей, а частично – непостоянством и противоречивостью наших желаний. Гурджиев упоминал о своих впечатляющих парапсихических возможностях, которые он приобрел благодаря тому, что научился достигать целостности и единства своего существа, но он никогда не уделял особого внимания таким способностям. По сравнению с целью пробуждения, сознательное овладение парапсихическими способностями не имеет особого значения, и многие безумные идеи, которые в нашей культуре ассоциируются с такими способностями, могут быть дополнительными препятствиями на пути к пробуждению. Я кратко коснулся здесь темы пси-феноменов, чтобы просто показать, что у нас есть некоторое основание для молитвы, и для лабораторных исследований непроизвольного использования молитвы.
Отношение к молитве, как у профессиональных ученых, так и у обычных людей, вероятно, вытекает, в основном, из их личного опыта. Мы можем молиться для того, чтобы получить что-то, чего мы очень сильно хотим. Иногда мы получаем это, иногда нет. Если мы думаем, что молитва всегда будет исполнена, в особенности если это страстная молитва, основанная на сильном желании, то мы будем ужасно разочарованы, не получив то, чего хотели, и в результате можем отвергнуть саму идею молитвы. Неудачная молитва может привести к глубокой эмоциональной травме, окрашивая этим все наше отношение к жизни. В то же время успешная молитва может воздействовать на нас положительно. Особенно сильное воздействие опыт успешных или неуспешных молитв может оказывать на нас в детском возрасте, когда эмоциональная интенсивность переживаний настолько высока, что это может привести к закреплению на всю жизнь определенного отношения, становящегося автоматическим взглядом на вещи.
Гурджиев считал, что эффективность молитвы прошения зависит от интенсивности желания, существующего у человека, вне зависимости от того, намеренно он молится или нет. Хотя Гурджиев и не объяснял парапсихических механизмов связи с высшими уровнями реальности или с высшими существами, он считал, что наши мысли и чувства могут оказывать воздействие на эти высшие уровни. Таким образом, устойчивое и непротиворечивое желание чего-то может действовать как непроизвольная «молитва», прошение или обращение намерения к высшим уровням реальности, вне зависимости от того, будет ли это желание выражено в форме молитвы прошения или нет.
Человек, который все время думает о получении денег, по сути дела, молится о получении денег с помощью непроизвольной молитвы, и не имеет значения, считает ли он себя религиозным человеком или нет, падает ли он на колени и просит Бога о том, чтобы заработать много денег, или не делает этого. Человек, который воображает трагические случаи, которые с ним могут случиться, фактически молится о том, чтобы это произошло. Конечно, наши привычные отношения, или склонности, оказывают воздействие на нашу жизнь многими вполне обычными и психологически понятными путями, но непроизвольная молитва является еще одним способом, с помощью которого мы можем создавать свою собственную жизнь, иногда с трагическими для себя последствиями (даже если мы сами неосознанно их желаем). Как часто говорил Гурджиев, природа вашего существа притягивает к себе ту жизнь, которую вы имеете. Разумеется, на вашу жизнь влияют и многие другие вещи, но ваши склонности и ваши тождественности оказывают воздействие на ваш мир многими путями, которые имеют тенденцию отражать в себе эти склонности и тождественности.
Таким образом, Гурджиев считал, что эффективная молитва прошения является интенсивным и последовательным желанием и мыслью. Однако большинство молитв прошения, как намеренных, так и непроизвольных, не дают почти никакого эффекта.
Во-первых, поскольку обычному человеку свойственна непрерывная смена тождественностей, желания которых не совпадают и нередко конфликтуют друг с другом, его непроизвольные молитвы будут противоречивыми и будут взаимно погашать друг друга. Чередование случайных желаний – «Я хочу X», «Я не нуждаюсь в X, дайте мне Y», или «Я ненавижу X» – не содержит в себе никакого достаточно последовательного послания к высшим уровням вселенной.
Во-вторых, препятствием к эффективной молитве является наша неспособность быть сознательно настойчивыми. Наши обычные эмоции, вызываемые внешними событиями и порождающие автоматические и предсказуемые реакции со стороны нашей ложной личности, могут создавать на некоторое время сильные желания и столь же сильные непроизвольные или даже явно формулируемые молитвы, но внешние события изменяются, и побудительные желания исчезают.
В ситуации, угрожающей жизни, человек может искренне и настойчиво молиться – «Боже, спаси жизнь близкого мне человека, и я никогда больше не буду грешить». Близкий человек оказывается вне опасности (что может иметь или не иметь какого-то отношения к молитве), стресс проходит, а обещание никогда больше не грешить забывается. Мы не помним (все) наши «Я». Разумеется, этот недостаток контроля над своими эмоциями связан с чередованием наших ложных личностей, так как большинство ложных личностей имеют в себе специфическое эмоциональное ядро.
Действенная молитва прошения была бы в гораздо большей мере возможной для человека, который является подлинно сознательным, который способен по собственной воле и на достаточно долгое время собирать воедино все свои эмоциональные и интеллектуальные силы для того, чтобы сознательно молиться, не отвлекаясь ни на что другое. Если такая молитва исходит из более объединенных друг с другом и созидательных субличностей или из самой сущности человека, это еще лучше. Молитва на третьем уровне сознания, когда вы молитесь, вспоминая себя, является наиболее действенной.
Хотя люди часто используют термины «молитва» и «медитация» взаимозаменяемым образом, это может вызывать путаницу. Атеист может медитировать, даже хотя, в соответствии со своей логикой, он не может молиться несуществующему Богу. Медитацию правильнее всего будет отнести ко внутренним психологическим практикам, цель которых состоит в изменении качества, или состояния сознания, вашего ума. Ее эффективность зависит исключительно от умения медитирующего. Молитва же, с другой стороны, эффективна постольку, поскольку существуют какой-то «сверхъестественный», или неординарный, порядок Бытия или существа, которые бы могли бы на нее отвечать. Некоторые практики, которые в обыденном понимании относятся к разным Категориям – медитации и молитвы – на самом деле сочетают в себе качества как медитации, так и молитвы, в том смысле этих терминов, который мы здесь используем.
Молитва прошения
Наиболее типичный вид молитвы можно более точно назвать петиционарной молитвой, прошением, обращенным к кому-то более могущественному, чем молящийся, к существу, которое при своем благосклонном расположении обладает властью, используя неординарные средства, выполнить просьбу. В нашей культуре под этим существом обычно подразумеваются Бог, Иисус Христос, тот или иной святой, либо ангел. Титул святых в Католицизме могут получать только давно умершие подвижники, так что молитва прошения почти всегда обращена к нефизическому существу. Поскольку Сайентизм [28] (функция науки в качестве догматической религии) давно отверг существование нефизических существ, молитва, по определению, не может быть услышана. И даже если во вселенной есть другие разумные существа, существующие в той или иной физической форме, то как могут они услышать мысли, которые существуют только в уме?
Сайентизм, при самом мягком своем подходе, рассматривает молитву как не более чем субъективную практику, возможно, представляющую интерес для психологии или даже психиатрии, практику, которая, быть может, и приносит какую-то пользу тому, кто молится. Но в более типичных своих формах сайентизм рассматривает молитву как образец суеверия и полную бессмыслицу, без которой мы вполне можем обойтись.
Такое отношение сайентизма к молитве, конечно же, не основывается на том, что я назвал бы детальным и качественным научным исследованием ее эффектов. Действительно, изучение молитвы почти не проводилось (если не считать исследования экстрасенсорного восприятия и психокинеза). Подлинно научное отношение к молитве должно прежде всего признавать, что фактически мы почти ничего о ней не знаем, и что догматическое и априорное отрицание того, что молитва может иметь какие-либо эффекты, кроме чисто субъективных и психологических, не может считаться настоящей наукой.
Механизм молитвы
Хотя научных исследований самой молитвы почти нет, существует обширное количество данных, полученных при изучении так называемых «пси-феноменов», – это общее название проявлений как экстрасенсорного восприятия (ЭСВ), так и психокинеза (ПК). Хотя обычно эти феномены игнорируются и отвергаются по совершенно иррациональным причинам, выходящим за рамки нашего обсуждения, материалы более чем семи сотен тщательных парапсихологических экспериментов показывают, что люди иногда проявляют три типа экстрасенсорного восприятия, а также психокинез. Одной из форм экстрасенсорного восприятия является телепатия, общение напрямую одного ума с другим. Второй вид экстрасенсорного восприятия, это ясновидение – непосредственное восприятие каких-то событий без участия физических чувств с получением информации, которая в этот момент не может быть известна никому. Предвидение, являющееся предсказанием будущих событий, которые пока еще не предопределены, представляет собой третий вид экстрасенсорного восприятия. Наконец, психокинез – это прямое воздействие ума на материю без участия известных нам физических посредников, например, выпадение желаемой комбинации при игре в кости, или же, что часто используется в современных исследованиях психокинеза, влияние воли человека на работу электронных генераторов случайных событий.
В связи с нашим обсуждением молитвы особенно интересно то, что люди могут использовать пси-способности, не зная, что они это делают. Экспериментальные исследования показали, что человек, сам того не зная, может обозревать ситуацию с помощью экстрасенсорного восприятия, открывая при этом, что если он «случайно» делает определенные вещи среди многих других возможных вещей, то он в конце концов окажется в более благоприятной для него ситуации, чем если бы он этого не делал. Такие случаи происходили с достаточно большим количеством людей, что и позволяет нам предполагать участие в этом определенного вида экстрасенсорного восприятия.
Если мы будем рассматривать молитву как способ контакта с «нефизическими» (с точки зрения наших сегодняшних представлений о том, что является физическим) уровнями реальности или существами, то экстрасенсорное восприятие явно напрашивается на роль механизма коммуникации, а психокинез может быть способом изменения реальности так, чтобы человеку «везло». В той степени, в которой мы можем бессознательно использовать эти пси-способности, в этом может состоять механизм непреднамеренной молитвы, коль скоро наши надежды и наши страхи могут влиять на нашу реальность как необычным парапсихическим образом, так и вполне привычными способами.
Лабораторные проявления пси-феноменов обычно незначительны, не очень заметно отличаются от случайных совпадений, и, как правило, оказываются совершенно невоспроизводимыми. Частично это можно объяснить недостатком умения при попытках использования пси-способностей, а частично – непостоянством и противоречивостью наших желаний. Гурджиев упоминал о своих впечатляющих парапсихических возможностях, которые он приобрел благодаря тому, что научился достигать целостности и единства своего существа, но он никогда не уделял особого внимания таким способностям. По сравнению с целью пробуждения, сознательное овладение парапсихическими способностями не имеет особого значения, и многие безумные идеи, которые в нашей культуре ассоциируются с такими способностями, могут быть дополнительными препятствиями на пути к пробуждению. Я кратко коснулся здесь темы пси-феноменов, чтобы просто показать, что у нас есть некоторое основание для молитвы, и для лабораторных исследований непроизвольного использования молитвы.
Отношение к молитве, как у профессиональных ученых, так и у обычных людей, вероятно, вытекает, в основном, из их личного опыта. Мы можем молиться для того, чтобы получить что-то, чего мы очень сильно хотим. Иногда мы получаем это, иногда нет. Если мы думаем, что молитва всегда будет исполнена, в особенности если это страстная молитва, основанная на сильном желании, то мы будем ужасно разочарованы, не получив то, чего хотели, и в результате можем отвергнуть саму идею молитвы. Неудачная молитва может привести к глубокой эмоциональной травме, окрашивая этим все наше отношение к жизни. В то же время успешная молитва может воздействовать на нас положительно. Особенно сильное воздействие опыт успешных или неуспешных молитв может оказывать на нас в детском возрасте, когда эмоциональная интенсивность переживаний настолько высока, что это может привести к закреплению на всю жизнь определенного отношения, становящегося автоматическим взглядом на вещи.
Эффективность молитвы прошения
Гурджиев считал, что эффективность молитвы прошения зависит от интенсивности желания, существующего у человека, вне зависимости от того, намеренно он молится или нет. Хотя Гурджиев и не объяснял парапсихических механизмов связи с высшими уровнями реальности или с высшими существами, он считал, что наши мысли и чувства могут оказывать воздействие на эти высшие уровни. Таким образом, устойчивое и непротиворечивое желание чего-то может действовать как непроизвольная «молитва», прошение или обращение намерения к высшим уровням реальности, вне зависимости от того, будет ли это желание выражено в форме молитвы прошения или нет.
Человек, который все время думает о получении денег, по сути дела, молится о получении денег с помощью непроизвольной молитвы, и не имеет значения, считает ли он себя религиозным человеком или нет, падает ли он на колени и просит Бога о том, чтобы заработать много денег, или не делает этого. Человек, который воображает трагические случаи, которые с ним могут случиться, фактически молится о том, чтобы это произошло. Конечно, наши привычные отношения, или склонности, оказывают воздействие на нашу жизнь многими вполне обычными и психологически понятными путями, но непроизвольная молитва является еще одним способом, с помощью которого мы можем создавать свою собственную жизнь, иногда с трагическими для себя последствиями (даже если мы сами неосознанно их желаем). Как часто говорил Гурджиев, природа вашего существа притягивает к себе ту жизнь, которую вы имеете. Разумеется, на вашу жизнь влияют и многие другие вещи, но ваши склонности и ваши тождественности оказывают воздействие на ваш мир многими путями, которые имеют тенденцию отражать в себе эти склонности и тождественности.
Таким образом, Гурджиев считал, что эффективная молитва прошения является интенсивным и последовательным желанием и мыслью. Однако большинство молитв прошения, как намеренных, так и непроизвольных, не дают почти никакого эффекта.
Во-первых, поскольку обычному человеку свойственна непрерывная смена тождественностей, желания которых не совпадают и нередко конфликтуют друг с другом, его непроизвольные молитвы будут противоречивыми и будут взаимно погашать друг друга. Чередование случайных желаний – «Я хочу X», «Я не нуждаюсь в X, дайте мне Y», или «Я ненавижу X» – не содержит в себе никакого достаточно последовательного послания к высшим уровням вселенной.
Во-вторых, препятствием к эффективной молитве является наша неспособность быть сознательно настойчивыми. Наши обычные эмоции, вызываемые внешними событиями и порождающие автоматические и предсказуемые реакции со стороны нашей ложной личности, могут создавать на некоторое время сильные желания и столь же сильные непроизвольные или даже явно формулируемые молитвы, но внешние события изменяются, и побудительные желания исчезают.
В ситуации, угрожающей жизни, человек может искренне и настойчиво молиться – «Боже, спаси жизнь близкого мне человека, и я никогда больше не буду грешить». Близкий человек оказывается вне опасности (что может иметь или не иметь какого-то отношения к молитве), стресс проходит, а обещание никогда больше не грешить забывается. Мы не помним (все) наши «Я». Разумеется, этот недостаток контроля над своими эмоциями связан с чередованием наших ложных личностей, так как большинство ложных личностей имеют в себе специфическое эмоциональное ядро.
Действенная молитва прошения была бы в гораздо большей мере возможной для человека, который является подлинно сознательным, который способен по собственной воле и на достаточно долгое время собирать воедино все свои эмоциональные и интеллектуальные силы для того, чтобы сознательно молиться, не отвлекаясь ни на что другое. Если такая молитва исходит из более объединенных друг с другом и созидательных субличностей или из самой сущности человека, это еще лучше. Молитва на третьем уровне сознания, когда вы молитесь, вспоминая себя, является наиболее действенной.
КТО ИЛИ ЧТО ОТВЕЧАЕТ НА МОЛИТВУ?
Обдумаем заявление Гурджиева, кажущееся парадоксальным:
Тем не менее Гурджиев также говорил – молись так, будто все зависит от молитвы. И мы должны просить помощь от высших уровней бытия, признавая, что сами по себе наши усилия не приведут ни к чему, если мы не получим помощи свыше.
В своем практическом учении Гурджиев подчеркивал важность настойчивой работы, а не молитвы. Его ученики, в большинстве случаев, имели столь много неверных и искаженных представлений о «более высоких» идеях, наподобие молитвы, что не было смысла учить их слишком многому из этого до тех пор, пока они не проделают в себе достаточной психологической работы, чтобы очиститься от аспектов ложной личности, которые иначе подрывали бы большинство попыток подлинной молитвы.
Гурджиев отчетливо ощущал, что мы должны работать над пониманием и преображением самих себя, не рассчитывая при этом на какую-либо помощь, естественную или сверхъестественную. Только я могу преобразовать самого себя, только мои усилия идут в счет. Сила, которую я имею – это сила, приходящая от моего старания. Я не могу нарастить себе сильные мышцы одним лишь желанием этого, и никто другой не может сделать мои мышцы сильными каким-либо магическим путем. Мне приходится предпринимать усилия и напрягаться, снова и снова подталкивая себя к пределам моих возможностей и понемногу выходя за них. Так я смогу приобрести более сильные мышцы. Почему при психологическом росте должно быть как-то иначе? Со строго психологической точки зрения кажется совершенно очевидным, что желание и молитва являются фантазиями, которые лишь отвлекают нас от того, что нам действительно нужно делать. И нам лучше оставить все это и продолжать свою работу.
Работай так, будто все на свете зависит от твоей работы. Молись так, будто все на свете зависит от твоей молитвы.
Тем не менее Гурджиев также говорил – молись так, будто все зависит от молитвы. И мы должны просить помощь от высших уровней бытия, признавая, что сами по себе наши усилия не приведут ни к чему, если мы не получим помощи свыше.
В своем практическом учении Гурджиев подчеркивал важность настойчивой работы, а не молитвы. Его ученики, в большинстве случаев, имели столь много неверных и искаженных представлений о «более высоких» идеях, наподобие молитвы, что не было смысла учить их слишком многому из этого до тех пор, пока они не проделают в себе достаточной психологической работы, чтобы очиститься от аспектов ложной личности, которые иначе подрывали бы большинство попыток подлинной молитвы.
МОЛИТВА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СПЕЦИФИКИ СОСТОЯНИЙ
Парадоксальное противоречие между предписаниями работать так, будто все зависит от стараний, и молиться так, будто все зависит от молитвы, может быть лишь частично разрешено в нашем обычном состоянии сознания. Я обнаружил, что для его более полного разрешения требуются некоторые соображения, происходящие из измененных состояний сознания.
Предлагая несколько лет назад идею наук, специфичных в отношении тех или иных состояний, я указывал, что наше обычное состояние сознания является во многих отношениях ограниченным и произвольным. В нашем обычном состоянии нам доступен не полный спектр всех типов человеческого восприятия, логики, эмоций и возможностей действия, а лишь некоторый их специализированный набор. Этот набор обычно оказывается вполне полезным для решения наших повседневных проблем выживания и самореализации в нашей культуре, но он совершенно неадекватен для других человеческих проявлений, выходящих за пределы повседневного. Эти ограничения мы уже обсудили в предыдущих главах.
С точки зрения моего обычного согласованного сознания совершенно очевидно, что все зависит от моих собственных усилий. Рассуждая реалистически, я признаю также и то, что на результаты моих усилий влияют желания других людей, ограничения, налагаемые физическими законами, а также случай. Я могу молиться о том, чтобы посреди моей комнаты на полу материализовался миллион долларов, который нужен мне для того, чтобы я мог финансировать свой следующий исследовательский проект. Я совершенно уверен, что это стоящий проект! Но ничего не происходит. Поэтому лучше будет заняться чтением книг о том, как раздобыть деньги обычными путями. Порой происходят забавные вещи, но я могу отнести их на счет везения (что бы это ни означало) и случая. Если принимать всерьез возможность вмешательства высших уровней, я должен признать, что они делают это очень редко и таким образом, что это часто противоречит тому, чего я хочу. Обычное сознание делает очевидным, что мы являемся отдельными, конечными и лишенными божественного начала существами, которым лучше полагаться на свои собственные усилия.
Однако когда я пишу это в своем обычном состоянии сознания, я могу смутно и частично вспоминать догадки и постижения, которые у меня были в измененных состояниях сознания. Временами для меня было совершенно очевидно, что мы отнюдь не отдельные, изолированные существа, что мы являемся частью божественного замысла, что наши молитвы исходят из нашей наиболее глубокой сущности, которая также является частью этого божественного замысла, и что на наши молитвы отвечают наилучшим для нашей эволюции образом. Отсутствие ответа на молитву, исходящую от какого-то аспекта ложной личности, может быть лучшим из возможных ответов. С точки зрения измененных состояний сознания я знаю, насколько ограниченной является моя перспектива в обычном состоянии и насколько глупым я оказываюсь в этом состоянии, отождествляясь в полной мере с этой перспективой обычного состояния так, как если бы это была единственная истина.
Я хочу подчеркнуть, что это лишь смутные воспоминания. Если я полностью отождествляюсь с перспективой моего обычного состояния сознания, я могу легко разубедить себя в них: это были странные идеи, возникавшие в состояниях временного «безумия», и их было бы лучше всего просто игнорировать. Как я, например, смог бы верить, что мир, в котором существовали концлагеря, мог быть сотворен для любви? Тем не менее я знаю, что в следующий раз, когда я стану обдумывать эти идеи, находясь в измененном состоянии, они уже не будут смутными; они будут такими же ясными и очевидными для меня, как те идеи, которые у меня сейчас есть в моем обычном состоянии. Так что я научился пытаться вспоминать, что они являются частью моего более общего понимания и их не следует просто игнорировать, даже если они могут не быть немедленно применимыми к повседневной жизни, даже если их парадоксальность кажется частью реальности, в которой я должен жить.
Это, между прочим, не означает, что знание, связанное с измененными состояниями, всегда с необходимостью истинно, но лишь что это просто часть нашей суммарной базы знаний, принадлежащих нам как полностью функционирующим человеческим существам. Вспомним, что мы определяли состояния как различные, хотя не обязательно лучшие или худшие, конфигурации сознания. Каждое состояние имеет свои сильные и слабые стороны. Вы можете получить откровение или погрузиться в заблуждение в любом из состояний, и то, в какой степени это с вами происходит, является качеством просветления в границах состояния, которое мы обсуждали в первой главе. Кроме того, знание, полученное с более высокого уровня сознания может быть не всегда применимо к этому уровню. Знания измененных состояний и альтернативных уровней, подобно обычным знаниям, необходимо постоянно проверять, уточнять и развивать. Да, это звучит как откровение, и мне это нравится. Теперь мне нужно принять это как возможную истину и посмотреть, хорошо ли это согласуется с остальным моим опытом и насколько я могу это использовать.
Таким образом, парадокс, состоящий в том, что и работа является всем, и молитва является всем, оказывается таковым лишь когда мы рассматриваем его, исходя из ограничений какого-либо отдельно взятого состояния сознания. Когда я использую свой разум – как в обычном состоянии сознания, так и в измененном, – чтобы вспомнить о том, что существуют и другие точки зрения, что эти точки зрения фрагментарны, и что любая одна из них не является «более истинной», чем любая другая, тогда этот парадокс исчезает.
Предлагая несколько лет назад идею наук, специфичных в отношении тех или иных состояний, я указывал, что наше обычное состояние сознания является во многих отношениях ограниченным и произвольным. В нашем обычном состоянии нам доступен не полный спектр всех типов человеческого восприятия, логики, эмоций и возможностей действия, а лишь некоторый их специализированный набор. Этот набор обычно оказывается вполне полезным для решения наших повседневных проблем выживания и самореализации в нашей культуре, но он совершенно неадекватен для других человеческих проявлений, выходящих за пределы повседневного. Эти ограничения мы уже обсудили в предыдущих главах.
С точки зрения моего обычного согласованного сознания совершенно очевидно, что все зависит от моих собственных усилий. Рассуждая реалистически, я признаю также и то, что на результаты моих усилий влияют желания других людей, ограничения, налагаемые физическими законами, а также случай. Я могу молиться о том, чтобы посреди моей комнаты на полу материализовался миллион долларов, который нужен мне для того, чтобы я мог финансировать свой следующий исследовательский проект. Я совершенно уверен, что это стоящий проект! Но ничего не происходит. Поэтому лучше будет заняться чтением книг о том, как раздобыть деньги обычными путями. Порой происходят забавные вещи, но я могу отнести их на счет везения (что бы это ни означало) и случая. Если принимать всерьез возможность вмешательства высших уровней, я должен признать, что они делают это очень редко и таким образом, что это часто противоречит тому, чего я хочу. Обычное сознание делает очевидным, что мы являемся отдельными, конечными и лишенными божественного начала существами, которым лучше полагаться на свои собственные усилия.
Взгляд с точки зрения измененных состояний
Однако когда я пишу это в своем обычном состоянии сознания, я могу смутно и частично вспоминать догадки и постижения, которые у меня были в измененных состояниях сознания. Временами для меня было совершенно очевидно, что мы отнюдь не отдельные, изолированные существа, что мы являемся частью божественного замысла, что наши молитвы исходят из нашей наиболее глубокой сущности, которая также является частью этого божественного замысла, и что на наши молитвы отвечают наилучшим для нашей эволюции образом. Отсутствие ответа на молитву, исходящую от какого-то аспекта ложной личности, может быть лучшим из возможных ответов. С точки зрения измененных состояний сознания я знаю, насколько ограниченной является моя перспектива в обычном состоянии и насколько глупым я оказываюсь в этом состоянии, отождествляясь в полной мере с этой перспективой обычного состояния так, как если бы это была единственная истина.
Я хочу подчеркнуть, что это лишь смутные воспоминания. Если я полностью отождествляюсь с перспективой моего обычного состояния сознания, я могу легко разубедить себя в них: это были странные идеи, возникавшие в состояниях временного «безумия», и их было бы лучше всего просто игнорировать. Как я, например, смог бы верить, что мир, в котором существовали концлагеря, мог быть сотворен для любви? Тем не менее я знаю, что в следующий раз, когда я стану обдумывать эти идеи, находясь в измененном состоянии, они уже не будут смутными; они будут такими же ясными и очевидными для меня, как те идеи, которые у меня сейчас есть в моем обычном состоянии. Так что я научился пытаться вспоминать, что они являются частью моего более общего понимания и их не следует просто игнорировать, даже если они могут не быть немедленно применимыми к повседневной жизни, даже если их парадоксальность кажется частью реальности, в которой я должен жить.
Это, между прочим, не означает, что знание, связанное с измененными состояниями, всегда с необходимостью истинно, но лишь что это просто часть нашей суммарной базы знаний, принадлежащих нам как полностью функционирующим человеческим существам. Вспомним, что мы определяли состояния как различные, хотя не обязательно лучшие или худшие, конфигурации сознания. Каждое состояние имеет свои сильные и слабые стороны. Вы можете получить откровение или погрузиться в заблуждение в любом из состояний, и то, в какой степени это с вами происходит, является качеством просветления в границах состояния, которое мы обсуждали в первой главе. Кроме того, знание, полученное с более высокого уровня сознания может быть не всегда применимо к этому уровню. Знания измененных состояний и альтернативных уровней, подобно обычным знаниям, необходимо постоянно проверять, уточнять и развивать. Да, это звучит как откровение, и мне это нравится. Теперь мне нужно принять это как возможную истину и посмотреть, хорошо ли это согласуется с остальным моим опытом и насколько я могу это использовать.
Таким образом, парадокс, состоящий в том, что и работа является всем, и молитва является всем, оказывается таковым лишь когда мы рассматриваем его, исходя из ограничений какого-либо отдельно взятого состояния сознания. Когда я использую свой разум – как в обычном состоянии сознания, так и в измененном, – чтобы вспомнить о том, что существуют и другие точки зрения, что эти точки зрения фрагментарны, и что любая одна из них не является «более истинной», чем любая другая, тогда этот парадокс исчезает.
СОЗНАТЕЛЬНАЯ МОЛИТВА
Гурджиев описывал процесс «сознательной молитвы». Это одна из тех упомянутых выше практик, которые одновременно совмещают в себе качества как медитации, так и молитвы. Сознательная молитва – это психологический процесс повторения, или подытоживания, в котором мы сознательно напоминаем себе о наших знаниях и намерениях. Эффективность такого повторения зависит от той степени, в которой мы привносим в это сознание.
Описание сознательной молитвы, данное Гурджиевым, во многих отношениях более соответствует под определение медитации, приведенное в начале этой главы, чем под определение молитвы прошения.
На самом деле Гурджиев утверждал, что сосредоточенное, сознательное внимание и повторение при сознательной молитве (например, «Господи помилуй!») вполне может привести к тому, о чем просят Бога. Это снова возвращает нас к тому же парадоксу: работай так, будто все зависит от твоих усилий, молись так, будто все зависит от твоей молитвы. С психологической точки зрения, усилия сознательной молитвы закономерно порождают полезные результаты, включая возможные связи с высшими уровнями нашей сущности. С другой точки зрения, эти наше усилия могут быть «приятными» для высших аспектов бытия, «резонируя» с ними и притягивая помощь и благословение. Вероятно, обе эти точки зрения являются одновременно как истинными, так и ложными, в зависимости от состояния вашего сознания и бытия.
Тематика сознательной молитвы, очевидно, будет в большинстве случаев весьма отличаться от того, чем было бы содержание молитвы, исходящей от того или иного аспекта ложной личности. По мере роста нашего понимания своей подлинной природы и подлинных потребностей наши молитвы могут становиться более правильными.
...Эти молитвы представляют собой, так сказать, повторения; повторяя их вслух или про себя, человек стремится пережить разумом или чувством все, что в них есть, все их содержание. И человек всегда может составить для себя новые молитвы. Например, человек повторяет: «Я хочу быть серьезным». Все дело в том, как он это говорит. Если он повторяет такую молитву даже десять тысяч раз в день и думает при этом, как бы скорее закончить повторение, что у него будет на обед и тому подобное, тут будет не молитва, а самообман. Но эта формула может стать молитвой, если человек повторяет ее следующим образом: он произносит «Я» и пытается в это время думать обо всем, что он знает о «Я». Оно не существует, нет единого «Я», есть лишь толпа мелочных, обманчивых, сварливых «я». Но он хочет быть единым «Я», господином; он припоминает повозку, лошадь, возницу и Господина. Говоря «хочу», он думает о значении фразы «Я хочу». Может ли он хотеть? В нем все время «что-то хочет или не хочет». Но этому «хочет» или «не хочет» он стремится противопоставить собственное «Я хочу», связанное с целями работы над собой... «Быть» – человек думает о том, что значит «быть», каков смысл «бытия», бытия механического человека, с которым все случается, и бытия человека, который способен делать. Так что «быть» возможно по-разному. Он хочет «быть» не просто в смысле существования, но и в смысле величия, силы. И слово «быть» приобретает для него особый вес, новый смысл. «Серьезным» – человек думает о том, что значит быть серьезным. Очень важно, как он отвечает себе на это вопрос. Если он понимает, что это значит, если правильно определит для себя, что значит быть серьезным, если чувствует, что действительно желает этого, тогда его молитва может дать результат – в том смысле, что у него прибавятся силы, что он чаще будет замечать свою несерьезность, легче преодолевать себя и заставлять быть серьезным... [29]
Описание сознательной молитвы, данное Гурджиевым, во многих отношениях более соответствует под определение медитации, приведенное в начале этой главы, чем под определение молитвы прошения.
На самом деле Гурджиев утверждал, что сосредоточенное, сознательное внимание и повторение при сознательной молитве (например, «Господи помилуй!») вполне может привести к тому, о чем просят Бога. Это снова возвращает нас к тому же парадоксу: работай так, будто все зависит от твоих усилий, молись так, будто все зависит от твоей молитвы. С психологической точки зрения, усилия сознательной молитвы закономерно порождают полезные результаты, включая возможные связи с высшими уровнями нашей сущности. С другой точки зрения, эти наше усилия могут быть «приятными» для высших аспектов бытия, «резонируя» с ними и притягивая помощь и благословение. Вероятно, обе эти точки зрения являются одновременно как истинными, так и ложными, в зависимости от состояния вашего сознания и бытия.
ЧЕГО ВЫ ХОТИТЕ?
Мой собственный опыт убеждает меня в реальности существования высших уровней бытия, и в том, что эти высшие уровни бытия могут оказывать нам помощь. Однако использовать этот факт, как оправдание того, чтобы не работать, было бы глупо.
Вспомним сон Мэри. Более чем за год до того, как она начала работать над своим пробуждением на Четвертом Пути, она с поразительной точностью увидела во сне то место, где проходила наша работа, что сопровождалось чувством счастья, собственной подлинности и преодоления смерти. Могло ли ее желание пробуждения обратиться к чему-то высшему, находящемуся за пределами наших обычных представлений о времени? Было ли это «что-то» неким высшим аспектом ее собственного «Я», обладающим способностью предвидения, подлинным Господином? И есть ли смысл на этом уровне обращаться к идее различия между «Я» и «не-Я»? Оказывали ли эти «нечто» или «некто» какого-либо рода помощь? Гурджиев говорил о «магнитном центре», чем-то врожденном в человеке, что помогает ему находить полезные для него учения, если он искренне нуждается в них. Является ли случай с Мэри частичной иллюстрацией функционирования такого «магнитного центра»?
Вспомним сон Мэри. Более чем за год до того, как она начала работать над своим пробуждением на Четвертом Пути, она с поразительной точностью увидела во сне то место, где проходила наша работа, что сопровождалось чувством счастья, собственной подлинности и преодоления смерти. Могло ли ее желание пробуждения обратиться к чему-то высшему, находящемуся за пределами наших обычных представлений о времени? Было ли это «что-то» неким высшим аспектом ее собственного «Я», обладающим способностью предвидения, подлинным Господином? И есть ли смысл на этом уровне обращаться к идее различия между «Я» и «не-Я»? Оказывали ли эти «нечто» или «некто» какого-либо рода помощь? Гурджиев говорил о «магнитном центре», чем-то врожденном в человеке, что помогает ему находить полезные для него учения, если он искренне нуждается в них. Является ли случай с Мэри частичной иллюстрацией функционирования такого «магнитного центра»?