Страница:
– Поспешите, барышня. Они не любят, когда к завтраку опаздывают!
Юная красавица еще раз тяжко вздохнула и последовала за горничной.
Огромная столовая была убрана со вкусом и всевозможной роскошью. На длинном столе сверкали серебряные приборы, хрустальные графины и штофы, севрский фарфор. По стенам висели картины, лакеи в золоченых ливреях разносили легкие кушанья. Все это великолепие возглавляла величественная Варвара Петровна. За столом угощались несколько невзрачных особ, с которыми хозяйка обращалась довольно накоротке. Верно, это были постоянные обитатели дома, компаньонки, приживалки, коими обычно полны барские дома в Москве. Хозяйка и здесь, в чопорном петербургском доме, завела московские обычаи. Войдя в столовую, Вера присела в знак приветствия.
– Однако ты замешкалась, сударыня, в самый раз к концу трапезы поспела, – недовольно отметила Вольская и указала девушке стул, на который та послушно опустилась.
Лакей беззвучно, как тень, откуда-то из-за ее спины подал на тарелку изысканные паштеты, спаржу и что-то еще, чему Вера и названия не знала. В высокий зеленый фужер в виде тюльпана было налито вино. Бывшей воспитаннице пришлось припомнить навыки, полученные в доме княгини Браницкой. Ей удалось скрыть дрожь и держать вилку твердо. Вера не чувствовала голода, однако, едва попробовав кушанье, поняла, насколько пуст ее желудок. Неведомо, сколько часов или дней провела она без пищи. Силясь не хватать еду с жадностью, а вкушать с достоинством, Вера ждала, когда же Варвара Петровна обратится к ней и разъяснит столь странные происшествия.
Однако хозяйка не спешила открывать секреты. Она разглядывала Веру, ровно в лавке приценивалась к товару, и все вопросы застывали на устах юной гостьи.
– Ты удивлена? – наконец нарушила молчание Варвара Петровна. – Спрашиваешь себя, что здесь делаешь, в моем доме?
Вера робко кивнула:
– Да, мадам.
– Не буду пытать твое любопытство… – Она отпила из бокала вина. – К тому же после завтрака тебя велено доставить домой.
– Домой? К генералу? – обрадовалась Вера.
Вольская нахмурилась:
– Какой такой генерал?
– Я служила у них гувернанткой, – пролепетала испуганная девушка.
– Да, с твоим прошлым теперь жди беды. Какие еще сюрпризы оно готовит? – вздохнув, проворчала хозяйка. – Нет, сударыня, домой – это к твоему опекуну.
– Кто он? – вздрогнула Вера и вся обратилась в слух.
Варвара Петровна подняла брови:
– А ты и не знаешь? Князь Браницкий, кто же еще!
– Князь – мой опекун? – ахнула Вера.
Теперь ей этот факт представился очевидным. Как она прежде не догадалась? Осталось неясно другое.
– Но почему вы?..
Вольская насмешливо улыбнулась:
– Как ты понимаешь, не из-за твоих прекрасных глаз я оставила дом и бросилась на поиски, явилась сюда, хотя не терплю Петербурга и этого дома – держу его для сына!
– Которого сына? – неосторожно спросила Вера и тотчас сжалась, как от удара, под бешеным взглядом Варвары Петровны.
– У меня только один сын! Андрей имя ему, коли ты запамятовала.
Она справилась с гневом и продолжила рассказ. То, что услышала Вера, привело ее в сильнейшее волнение. Она забыла о недоконченных кушаньях и обо всем остальном. Вот что поведала Варвара Петровна.
Когда юная воспитанница пропала из дома княгини, та догадалась, чьих рук это дело. Разбитая и уничтоженная смертью Евгения, затянувшейся хандрой, Браницкая не имела сил заниматься Верой. К тому же она собиралась ехать в Италию. Однако перед тем как отбыть за границу, княгиня написала Вольской. Она уведомила Варвару Петровну о похищении воспитанницы, предупредила об ответственности Андрея перед опекуном Веры. Самого князя в Москве не было. Когда он прибыл и попытался найти воспитанницу, Вера уже бежала с цыганкой из дома Андрея. Натурально, никто не знал, где они теперь.
Князь продолжал поиски и однажды явился к Вольским в надежде найти Веру здесь. Браницкий рассказал Варваре Петровне, что совершенно случайно встретил Веру в губернском городе и уже было уговорил ее уехать с ним, но воспитанница опять ускользнула из его рук. Будучи посвященным в историю любви девушки к Вольскому, князь предложил Варваре Петровне устроить счастье молодых людей. Он обещал за Верой порядочное приданое, однако Вольская была возмущена подобным торгом. Да и брать сироту без роду-племени, не зная ее родителей, все равно что покупать кота в мешке. Кто знает, какие сюрпризы готовит будущему супругу ее натура. По родителям всегда видно, что ожидать от детей, а тут как узнать? Коли судить по бурному началу, девица способна ко всяким авантюрам. Такая ли невеста нужна ее сыну?
Князь уехал ни с чем. Он продолжал поиски, прибегнув к тайной полиции. Варвара Петровна случайно узнала, что Андрей тоже разыскивает Веру. Верно, отчаявшись найти, он вздумал спешно жениться на девице Изотовой. Варвара Петровна воспротивилась этому решению, понимая, что отчаяние, а не любовь движет ее сыном. Да и невеста не угодила предками: привести такую в дом – все равно что в чистый колодец плюнуть. Впрочем, Андрей скоро остыл и более того: впал в ипохондрию. Он перестал выезжать, забросил службу, целые дни проводил дома, не вылезая из халата. Читал, курил, никого к себе не подпускал. Бывало, часами в раздумье просиживал без движения. Варвара Петровна стала опасаться за его рассудок.
– А что теперь? – не утерпела Вера, прервав повествование.
Она готовилась к новой вспышке гнева, но Варвара Петровна сохранила спокойствие и ответила:
– Теперь? Вот уже второй месяц, как он заперся в тверской деревне и не велит мне приезжать. Какая мать вынесет такое?
Черты лица Вольской смягчились, казалось, она вот-вот заплачет. Однако сильная дама продолжила рассказ. Желая вывести сына из ипохондрии, Варвара Петровна снеслась с князем и приняла участие в поисках Веры. Следы вели в Петербург. У Браницкого были предположения, где ее искать. Тайная полиция прочесывала Коломну, но Варвара Петровна со своей гвардией несколько опередила действия князя, и, к счастью, весьма вовремя.
– Теперь же я отправлю тебя в имение вызволять сына. Скажешь ему, что я согласна на ваш брак… Не вижу ни восторга, ни счастья на твоем лице! – Варвара Петровна опять нахмурилась. – Думаешь, что из великой любви к тебе я попрала свои принципы? Сына спасаю! – Голос ее дрогнул. – Один он у меня остался, а ради него я и тебе в ножки поклонюсь.
– Не надобно! – вдруг звонко воскликнула Вера.
Брови Вольской поползли вверх.
– Что-о? – грозно возвысила она свой голос.
– Не надобно кланяться в ножки! И жертвы вашей не надобно! – Вера боялась сорваться на плач.
Варвара Петровна с любопытством поглядела на гостью:
– Или уже не любишь Андрея?
Вера опустила глаза:
– Люблю… очень люблю…
– Ну полно, – с неожиданным добродушием заявила вдруг Вольская. – Ты мне нравишься. Есть в тебе что-то мое. Такая же плутовка!
Оглушенная всем происходящим и пережитым, Вера не успевала следить за переменами в настроении Варвары Петровны.
– Ну, будет турусы разводить, пора князю докладываться. Отвезу тебя к опекуну, а после, будь уж так любезна, в деревню, за Андрюшенькой. Соскучилась я по нему.
– Последнее! – попросила Вера. – Княгиня Браницкая до сих пор в Италии?
Варвара Петровна презрительно фыркнула:
– Там. В католички подалась! С дури бесится. Сказывают, и Чаадаев туда же, мода у них такая: от исконной, отцовой веры отрекаться. Это все масоны да иезуиты народ мутят. А княгиня так и вовсе с ума стронулась: сказывают, в монашки решила постричься. Там, в Италии, с каким-то писателем нашим спозналась, он ее и сбил с толку.
– В монашки… – мечтательно повторила Вера.
– Должно быть, есть чего отмаливать, – заключила Варвара Петровна. – Вот и пусть лоб расшибает. А я горничную твою у нее прихватила.
Потрясенная свалившимися на нее сведениями, девушка не успела ни обдумать их, ни привыкнуть к новому повороту судьбы. Варвара Петровна спешила доставить ее опекуну. Сундучок Веры был уже пристроен, вот они сами разместились в карете, не забыв про Дуню, и, сопровождаемые верховой гвардией Варвары Петровны, двинулись по незнакомым улицам Петербурга.
– Глаза бы мои не видели эти казармы! – изрекла Вольская и впрямь закрыла глаза.
Вид у нее был изрядно утомленный: верно, затянувшиеся поиски все же не прошли даром. Дуняша так боялась важной барыни, что не смела в ее присутствии и слова произнести. Вера наконец получила возможность предаться собственным мыслям. Варвара Петровна не ошиблась: девушка не испытывала счастья, получив благословение Вольской на венчание с ее сыном. Что-то ей подсказывало, что в любой момент вздорная барыня может передумать, добившись желаемого. Но не это сдерживало ее чувства. Более всего Вера боялась, что Вольский ее не простит. Однако не было желания более страстного и нетерпеливого, чем видеть его поскорее! Пусть только одним глазком посмотреть на любимого, услышать его голос, прежде чем лишиться последней надежды под его холодным, непримиримым взглядом. Она непременно поедет и, коли это в ее силах, вернет ему интерес к жизни любой ценой. Пусть даже если потребуется отречься от себя…
Затем мысли ее перенеслись к князю, и Вера поняла, что с радостью ждет встречи с ним. Она не успела подвергнуть трезвой оценке сии чувства, поскольку Варвара Петровна возвестила:
– Вот и прибыли.
Дом князя располагался на Малой Морской улице, неподалеку от Невского проспекта. Это был роскошный дворец в три этажа с колоннами и замысловатыми фигурами на фасаде. Гостей встречал важный лакей в пудреном парике и роскошной ливрее. Отправив Дуню в людскую, он препоручил дам камердинеру князя. Тот провел их в богатую гостиную, украшенную с изрядным художественным вкусом. Ждать не пришлось: князь явился тотчас. Целуя руки дамам, он определенно волновался, судя по капелькам пота на его седоватых висках. Взглянув на воспитанницу, Браницкий тепло улыбнулся:
– Вот ты и дома, Вера. Надеюсь, более не исчезнешь. Пощади мое немолодое сердце.
Варвара Петровна, привыкшая во всем главенствовать, обратилась к князю:
– Ты уж, батюшка, Федор Сергеевич, как уговорились, отпусти Веру за Андрюшей в деревню. Я дам своих людей, Дуньку тоже пусть возьмет.
– Не ранее, чем представлю ее ко двору, любезная Варвара Петровна.
Вольская удивленно подняла брови:
– Ко двору? Это зачем же?
Мужественное лицо князя осветилось счастливой улыбкой. Он обратился к Вере с неожиданной торжественностью:
– Дитя мое, сегодня государь удовлетворил мое прошение о признании тебя дочерью и моей единственной наследницей.
– Дочерью? – еще более удивилась Варвара Петровна.
Вера молчала, не в силах выговорить что-либо. Князь продолжал:
– Варвара Петровна, теперь нет причин скрывать: Вера – моя родная дочь!
– Вот тебе на! – только и могла изречь Варвара Петровна.
Глава 6
Юная красавица еще раз тяжко вздохнула и последовала за горничной.
Огромная столовая была убрана со вкусом и всевозможной роскошью. На длинном столе сверкали серебряные приборы, хрустальные графины и штофы, севрский фарфор. По стенам висели картины, лакеи в золоченых ливреях разносили легкие кушанья. Все это великолепие возглавляла величественная Варвара Петровна. За столом угощались несколько невзрачных особ, с которыми хозяйка обращалась довольно накоротке. Верно, это были постоянные обитатели дома, компаньонки, приживалки, коими обычно полны барские дома в Москве. Хозяйка и здесь, в чопорном петербургском доме, завела московские обычаи. Войдя в столовую, Вера присела в знак приветствия.
– Однако ты замешкалась, сударыня, в самый раз к концу трапезы поспела, – недовольно отметила Вольская и указала девушке стул, на который та послушно опустилась.
Лакей беззвучно, как тень, откуда-то из-за ее спины подал на тарелку изысканные паштеты, спаржу и что-то еще, чему Вера и названия не знала. В высокий зеленый фужер в виде тюльпана было налито вино. Бывшей воспитаннице пришлось припомнить навыки, полученные в доме княгини Браницкой. Ей удалось скрыть дрожь и держать вилку твердо. Вера не чувствовала голода, однако, едва попробовав кушанье, поняла, насколько пуст ее желудок. Неведомо, сколько часов или дней провела она без пищи. Силясь не хватать еду с жадностью, а вкушать с достоинством, Вера ждала, когда же Варвара Петровна обратится к ней и разъяснит столь странные происшествия.
Однако хозяйка не спешила открывать секреты. Она разглядывала Веру, ровно в лавке приценивалась к товару, и все вопросы застывали на устах юной гостьи.
– Ты удивлена? – наконец нарушила молчание Варвара Петровна. – Спрашиваешь себя, что здесь делаешь, в моем доме?
Вера робко кивнула:
– Да, мадам.
– Не буду пытать твое любопытство… – Она отпила из бокала вина. – К тому же после завтрака тебя велено доставить домой.
– Домой? К генералу? – обрадовалась Вера.
Вольская нахмурилась:
– Какой такой генерал?
– Я служила у них гувернанткой, – пролепетала испуганная девушка.
– Да, с твоим прошлым теперь жди беды. Какие еще сюрпризы оно готовит? – вздохнув, проворчала хозяйка. – Нет, сударыня, домой – это к твоему опекуну.
– Кто он? – вздрогнула Вера и вся обратилась в слух.
Варвара Петровна подняла брови:
– А ты и не знаешь? Князь Браницкий, кто же еще!
– Князь – мой опекун? – ахнула Вера.
Теперь ей этот факт представился очевидным. Как она прежде не догадалась? Осталось неясно другое.
– Но почему вы?..
Вольская насмешливо улыбнулась:
– Как ты понимаешь, не из-за твоих прекрасных глаз я оставила дом и бросилась на поиски, явилась сюда, хотя не терплю Петербурга и этого дома – держу его для сына!
– Которого сына? – неосторожно спросила Вера и тотчас сжалась, как от удара, под бешеным взглядом Варвары Петровны.
– У меня только один сын! Андрей имя ему, коли ты запамятовала.
Она справилась с гневом и продолжила рассказ. То, что услышала Вера, привело ее в сильнейшее волнение. Она забыла о недоконченных кушаньях и обо всем остальном. Вот что поведала Варвара Петровна.
Когда юная воспитанница пропала из дома княгини, та догадалась, чьих рук это дело. Разбитая и уничтоженная смертью Евгения, затянувшейся хандрой, Браницкая не имела сил заниматься Верой. К тому же она собиралась ехать в Италию. Однако перед тем как отбыть за границу, княгиня написала Вольской. Она уведомила Варвару Петровну о похищении воспитанницы, предупредила об ответственности Андрея перед опекуном Веры. Самого князя в Москве не было. Когда он прибыл и попытался найти воспитанницу, Вера уже бежала с цыганкой из дома Андрея. Натурально, никто не знал, где они теперь.
Князь продолжал поиски и однажды явился к Вольским в надежде найти Веру здесь. Браницкий рассказал Варваре Петровне, что совершенно случайно встретил Веру в губернском городе и уже было уговорил ее уехать с ним, но воспитанница опять ускользнула из его рук. Будучи посвященным в историю любви девушки к Вольскому, князь предложил Варваре Петровне устроить счастье молодых людей. Он обещал за Верой порядочное приданое, однако Вольская была возмущена подобным торгом. Да и брать сироту без роду-племени, не зная ее родителей, все равно что покупать кота в мешке. Кто знает, какие сюрпризы готовит будущему супругу ее натура. По родителям всегда видно, что ожидать от детей, а тут как узнать? Коли судить по бурному началу, девица способна ко всяким авантюрам. Такая ли невеста нужна ее сыну?
Князь уехал ни с чем. Он продолжал поиски, прибегнув к тайной полиции. Варвара Петровна случайно узнала, что Андрей тоже разыскивает Веру. Верно, отчаявшись найти, он вздумал спешно жениться на девице Изотовой. Варвара Петровна воспротивилась этому решению, понимая, что отчаяние, а не любовь движет ее сыном. Да и невеста не угодила предками: привести такую в дом – все равно что в чистый колодец плюнуть. Впрочем, Андрей скоро остыл и более того: впал в ипохондрию. Он перестал выезжать, забросил службу, целые дни проводил дома, не вылезая из халата. Читал, курил, никого к себе не подпускал. Бывало, часами в раздумье просиживал без движения. Варвара Петровна стала опасаться за его рассудок.
– А что теперь? – не утерпела Вера, прервав повествование.
Она готовилась к новой вспышке гнева, но Варвара Петровна сохранила спокойствие и ответила:
– Теперь? Вот уже второй месяц, как он заперся в тверской деревне и не велит мне приезжать. Какая мать вынесет такое?
Черты лица Вольской смягчились, казалось, она вот-вот заплачет. Однако сильная дама продолжила рассказ. Желая вывести сына из ипохондрии, Варвара Петровна снеслась с князем и приняла участие в поисках Веры. Следы вели в Петербург. У Браницкого были предположения, где ее искать. Тайная полиция прочесывала Коломну, но Варвара Петровна со своей гвардией несколько опередила действия князя, и, к счастью, весьма вовремя.
– Теперь же я отправлю тебя в имение вызволять сына. Скажешь ему, что я согласна на ваш брак… Не вижу ни восторга, ни счастья на твоем лице! – Варвара Петровна опять нахмурилась. – Думаешь, что из великой любви к тебе я попрала свои принципы? Сына спасаю! – Голос ее дрогнул. – Один он у меня остался, а ради него я и тебе в ножки поклонюсь.
– Не надобно! – вдруг звонко воскликнула Вера.
Брови Вольской поползли вверх.
– Что-о? – грозно возвысила она свой голос.
– Не надобно кланяться в ножки! И жертвы вашей не надобно! – Вера боялась сорваться на плач.
Варвара Петровна с любопытством поглядела на гостью:
– Или уже не любишь Андрея?
Вера опустила глаза:
– Люблю… очень люблю…
– Ну полно, – с неожиданным добродушием заявила вдруг Вольская. – Ты мне нравишься. Есть в тебе что-то мое. Такая же плутовка!
Оглушенная всем происходящим и пережитым, Вера не успевала следить за переменами в настроении Варвары Петровны.
– Ну, будет турусы разводить, пора князю докладываться. Отвезу тебя к опекуну, а после, будь уж так любезна, в деревню, за Андрюшенькой. Соскучилась я по нему.
– Последнее! – попросила Вера. – Княгиня Браницкая до сих пор в Италии?
Варвара Петровна презрительно фыркнула:
– Там. В католички подалась! С дури бесится. Сказывают, и Чаадаев туда же, мода у них такая: от исконной, отцовой веры отрекаться. Это все масоны да иезуиты народ мутят. А княгиня так и вовсе с ума стронулась: сказывают, в монашки решила постричься. Там, в Италии, с каким-то писателем нашим спозналась, он ее и сбил с толку.
– В монашки… – мечтательно повторила Вера.
– Должно быть, есть чего отмаливать, – заключила Варвара Петровна. – Вот и пусть лоб расшибает. А я горничную твою у нее прихватила.
Потрясенная свалившимися на нее сведениями, девушка не успела ни обдумать их, ни привыкнуть к новому повороту судьбы. Варвара Петровна спешила доставить ее опекуну. Сундучок Веры был уже пристроен, вот они сами разместились в карете, не забыв про Дуню, и, сопровождаемые верховой гвардией Варвары Петровны, двинулись по незнакомым улицам Петербурга.
– Глаза бы мои не видели эти казармы! – изрекла Вольская и впрямь закрыла глаза.
Вид у нее был изрядно утомленный: верно, затянувшиеся поиски все же не прошли даром. Дуняша так боялась важной барыни, что не смела в ее присутствии и слова произнести. Вера наконец получила возможность предаться собственным мыслям. Варвара Петровна не ошиблась: девушка не испытывала счастья, получив благословение Вольской на венчание с ее сыном. Что-то ей подсказывало, что в любой момент вздорная барыня может передумать, добившись желаемого. Но не это сдерживало ее чувства. Более всего Вера боялась, что Вольский ее не простит. Однако не было желания более страстного и нетерпеливого, чем видеть его поскорее! Пусть только одним глазком посмотреть на любимого, услышать его голос, прежде чем лишиться последней надежды под его холодным, непримиримым взглядом. Она непременно поедет и, коли это в ее силах, вернет ему интерес к жизни любой ценой. Пусть даже если потребуется отречься от себя…
Затем мысли ее перенеслись к князю, и Вера поняла, что с радостью ждет встречи с ним. Она не успела подвергнуть трезвой оценке сии чувства, поскольку Варвара Петровна возвестила:
– Вот и прибыли.
Дом князя располагался на Малой Морской улице, неподалеку от Невского проспекта. Это был роскошный дворец в три этажа с колоннами и замысловатыми фигурами на фасаде. Гостей встречал важный лакей в пудреном парике и роскошной ливрее. Отправив Дуню в людскую, он препоручил дам камердинеру князя. Тот провел их в богатую гостиную, украшенную с изрядным художественным вкусом. Ждать не пришлось: князь явился тотчас. Целуя руки дамам, он определенно волновался, судя по капелькам пота на его седоватых висках. Взглянув на воспитанницу, Браницкий тепло улыбнулся:
– Вот ты и дома, Вера. Надеюсь, более не исчезнешь. Пощади мое немолодое сердце.
Варвара Петровна, привыкшая во всем главенствовать, обратилась к князю:
– Ты уж, батюшка, Федор Сергеевич, как уговорились, отпусти Веру за Андрюшей в деревню. Я дам своих людей, Дуньку тоже пусть возьмет.
– Не ранее, чем представлю ее ко двору, любезная Варвара Петровна.
Вольская удивленно подняла брови:
– Ко двору? Это зачем же?
Мужественное лицо князя осветилось счастливой улыбкой. Он обратился к Вере с неожиданной торжественностью:
– Дитя мое, сегодня государь удовлетворил мое прошение о признании тебя дочерью и моей единственной наследницей.
– Дочерью? – еще более удивилась Варвара Петровна.
Вера молчала, не в силах выговорить что-либо. Князь продолжал:
– Варвара Петровна, теперь нет причин скрывать: Вера – моя родная дочь!
– Вот тебе на! – только и могла изречь Варвара Петровна.
Глава 6
Княжна
С трудом привыкала Вера к своей новой роли: к обращению «княжна», к почтительному обхождению прислуги, к отеческим поцелуям князя и его внимательному, любящему взгляду. Верно, князь желал искупить свою вину перед Анастасией и ее дочерью, восполнить пробел в их отношениях исключительной заботой и участием, долгими беседами вдвоем. Непривычная к такой опеке, Вера терялась, замыкалась в себе, чем весьма огорчала отца.
Вольская отбыла в Москву. Перед тем она взяла с княжны крепкое слово, что та непременно, как будет можно, отправится к Андрею в имение. В проводники был оставлен Степан, красивый парень из собственной гвардии Варвары Петровны. Однако князь не желал так скоро отпускать Веру по нескольким причинам. Во-первых, было наряжено следствие по делу Алексеева, Архиповны и Янгеля. Показания Веры были необходимы. Князю удалось добиться для дочери разрешения суда не являться лично, а дать лишь письменные показания. Во-вторых, Браницкий полагал представить Веру ко двору во время петергофского праздника в честь государыни, на котором он должен был присутствовать. В-третьих, надобно было оформить нужные бумаги, связанные с признанием отцовства. И в-четвертых, едва обретя дочь, князь вовсе не желал с ней так скоро расставаться.
Без участия детей Вольская и Браницкий решили венчать их в Москве по возвращении Веры и Андрея из имения. А после уж сами молодые должны выбрать, где им жить: в Москве или Петербурге. Вольская думала склонить их на Москву, а Браницкий надеялся, что дети непременно выберут Северную Пальмиру.
Беспрестанный интерес к ее персоне смущал Веру, новые перемены пугали, необходимость представляться императорской фамилии подавляла своей важностью. Говорить без всяких церемоний она могла теперь лишь с Дуней, с ней и отводила душу новоиспеченная княжна. В отсутствие князя они осмотрели дворец во всех подробностях, подивились роскоши, комфорту, красоте многочисленных комнат, мраморных лестниц, изваяний, каминов, окон. После Вера рассказала горничной свои приключения именно с того момента, когда она была похищена Вольским. Дуня слушала с раскрытым ртом и лишь тихонько охала и причитала:
– Ой, батюшки-светы! Ой, лихонько-то!
И самой рассказчице уже не верилось, что все это произошло с ней. Но подлинно фантастическое в ее истории было ее волшебное преображение из бывшей воспитанницы, актрисы, гувернантки в богатую наследницу княжеского рода. Вера невольно с опаской ждала, что все вдруг исчезнет, растает как прекрасный сон, рухнет в одночасье, как не раз уже бывало. Все, что происходило с ней, напоминало ее вымыслы и мечты. Одно она знала наверное: без Вольского не могло быть счастья, как не может звучать скрипка без смычка, как не бывает водевиля без счастливого финала…
У Дуняши были свои секреты. Она поведала, как в опустевший дом княгини Браницкой явилась Варвара Петровна и потребовала к себе горничную пропавшей воспитанницы. Она взяла Дуню к себе в дом, а после и на поиски Веры. И вот с тех пор как Дуня впервые увидела кучера Вольской Степана, она потеряла всякий покой.
– А он такой важный, меня и не замечает. Сказывают, барыня давала ему вольную, не взял. Лошадей страсть как любит! Он и спит в конюшне. Разговаривает с ними точно с детьми, такой чудной! «Лошадь, она, – говорит, – лучше и умнее человека».
– Зачем же Степана здесь оставили? Каково ему без друзей?
– Так он и здесь при лошадях! Жить в конюшне ему не позволили, но ходить за лошадьми – пожалуйте.
Дуня страдала от невнимания красавца кучера и ждала – не могла дождаться, когда же тронутся в деревню. Ведь им предстояло проделать вместе довольно долгий путь. Заинтригованная Дуней, юная княжна пожелала взглянуть на Степана новыми глазами. Для этой цели следовало выйти во внутренний двор, где располагались хозяйственные постройки и княжеская конюшня. У Браницкого, конечно, имелся собственный кучер, поэтому Степан пока находился не у дел. Однако он не скучал, ухаживая за лошадьми и благоустраивая конюшню.
Дуня от смущения спряталась за спину барышни, когда они завидели шагающего по двору с огромной охапкой сена высокого и статного Степана. Приметив госпожу, он поспешил свалить сено в ясли и поклонился барышне. Глаза его, голубые, в обрамлении темных ресниц, лукаво блеснули: он увидел прячущуюся Дуню. Длинные русые волосы Степана, разобранные на пробор, были перехвачены тонким кожаным ремешком, а сзади, стриженные в скобку, открывали сильную загорелую шею. На кучере была красная шелковая рубаха с косым воротом, подпоясанная цветным кушаком, и нанковые штаны. Вместо лаптей на ногах его красовались добротные кожаные сапоги. Степан был красив здоровой, первобытной красотой.
Чтобы глупо не глазеть на кучера, Вера нашла предлог:
– Нельзя ли на лошадей посмотреть?
– Отчего же, барышня? Да ради вас что угодно! Только прикажите.
Вера заинтересованно взглянула на рисующегося Степана.
– А ведь это я, барышня, вас из того дома на руках вынес! – напомнил парень с широкой улыбкой, обнажившей зубы ослепительной белизны.
Он повел девиц в конюшню, принялся рассказывать о лошадях.
– Вот этот гнедой коренник неровный, горазд в упряжке задирать пристяжную. А эта савраска до чего нежная, чисто барышня. А вот гляньте сюда. Что за красавица дивная! Золотая, гривка легкая, чулочки беленькие. А в глазки-то ей посмотрите!
Девушки смотрели в умные лошадиные глаза и очаровывались, попадая под обаяние рассказчика и его любимцев. «Вот выхваляется!» – подумала Вера, любуясь Степаном. Дуня была сама не своя, не смела ни слова молвить, ни, казалось, даже шевельнуться. Степан вполне догадывался о том, какое впечатление производит на слабый пол.
– Почему именно тебя оставили здесь? – спросила Вера, поглаживая по морде самую смирную лошадку. – Разве больше некому было отвезти нас в имение?
– Так я ведь из Варварина родом. Все мои сродственники там. Скучаю больно: всякому мила своя сторона. Ну и все дорожки и тропинки там мне ведомы. Домчу вас с ветерком, не извольте сумлеваться.
Все это он говорил, обращаясь исключительно к барышне и ни разу не взглянув в сторону ее горничной. Дуня изнывала от равнодушия парня, но привлечь к себе его внимание не решалась.
– И барина знаешь? – тем временем осторожно спросила Вера.
– И старого знал, и молодого. С молодым барином, почитай, росли вместе. Ох и озорничали!
– Могу вообразить, – пробормотала княжна.
Дуня так и не посмела поднять глаза на своего кумира, а Степан старательно ее не замечал. Распрощавшись с кучером, девушки вернулись в дом.
Ожидание путешествия после этой беседы показалось нестерпимее, однако приходилось подчиняться обстоятельствам. Князь почел своим долгом скрашивать сколь возможно это ожидание. Он готов был даже сопровождать Веру по модным магазинам и лавочкам, однако здесь юная княжна решительно воспротивилась. Она считала себя достаточно взрослой и опытной в делах моды, чтобы самой делать необходимые покупки, и брала в вояж только Дуню.
Князь не ограничивал дочь в средствах, выдав на руки изрядную сумму, и готов был оплатить любые счета. А Вера давно уже выбирала удобный момент, чтобы накупить подарков и навестить семейство Будкевичей. Надо же их успокоить по поводу собственной участи. Она могла вообразить, как беспокоился генерал, как тосковали дети, когда гувернантка пропала из дома. Одна Зинаида Семеновна, пожалуй, обрадовалась, но и ее не могло не насторожить внезапное исчезновение девицы.
Князь уступил дочери гербовую карету, сам же разъезжал всюду в английской коляске. Вера попросила посадить на козлы Степана, поскольку кучер князя был нужен ему самому. Однако ни Вера, ни Дуня, ни Степан не знали Петербурга. Браницкий посоветовал им взять с собой мадемуазель Полетт, которая почти жила в доме на неопределенном положении. Вера отказалась, и должно быть, с излишней поспешностью, потому что князь Федор несколько смутился. Он взялся объяснять, где располагается Английский магазин, в котором можно купить что душе угодно. Оказалось, чуть ли не за углом. Впрочем, все лучшие магазины, как выяснилось, гнездились на Невском, включая и Гостиный двор. Труда не составит объехать их один за другим.
И Вера пустилась в приятное путешествие. Как и было обещано, ехать далеко не пришлось. На углу Морской и Невского сиял роскошными витринами Английский магазин. Оставив карету у входа, Вера и Дуня гуляли вдоль прилавков. Хорошо одетые приказчики были вежливы и обходительны. По углам стояли стулья и кушетки, на которых уставшие покупатели могли отдохнуть. Публика состояла из нарядных дам самого высшего тона и модных светских щеголей, которые с любопытством озирали юную княжну. Веру эти взгляды скоро стали раздражать, но деваться было некуда, разве что невозмутимо шествовать мимо.
Конечно, в магазине продавались по большей части иностранные товары, но были и русские, отменного качества, ничем не уступающие французским или итальянским. Девушки слепли от великолепия и цен, однако надобно что-то выбрать. Вера подумала, что в лавках покупать было бы определенно дешевле, но князь настаивал именно на магазинах, утверждая, что в лавке могут надуть, выдать жалкую подделку за хороший иностранный товар. После долгих раздумий Вера решилась купить в подарок генералу Будкевичу бриллиантовую булавку для галстука, Зинаиде Семеновне – модные французские перчатки и духи, Агафье Васильевне – красивый платок. Куда как веселее было подбирать подарки детям!
Юная княжна и ее горничная ахнули враз, когда увидели на прилавке сказочную фарфоровую куклу, которая смотрела на них совершенно живыми глазами. Наряд куклы изумлял роскошью и тончайшей выделкой мелочей. Не раздумывая, Вера тотчас потребовала упаковать куклу в красивую картонку с бумажными оборками и кружевами. А вот подарки мальчикам пришлось поискать. Для этого девицы отправились далее по Невскому проспекту.
Заглянули напротив, в кондитерскую Вольфа и Беранже, красующуюся возле Полицейского моста. Вера накупила фруктов и сластей, дорогих пирожных и конфет. И здесь на нее глазели постоянные посетители кондитерской. После направились в Гостиный двор. Тут-то было где разгуляться. Вера пересмотрела книги и атласы, выбрала Атлас путешествий и открытий для Алеши, который весьма интересовался географией. Ему же купила замечательный парусный кораблик, точную копию настоящего. Для маленького Коли отыскалось детское лото с картинками, изображающими всяких животных, и каучуковый мячик для игры.
Вокруг Веры крутились услужливые сидельцы, выкладывая все новые и новые товары, уговаривая смотреть еще. Она уж не чаяла, как выбраться из лавки. Велев снести покупки в карету, девушки покинули Гостиный двор. Тем временем Степан, красующийся на козлах в голубом бархатном кафтане, подробнейшим образом выспросил у соседнего извозчика, как проехать в Коломну.
Они добрались до места без приключений. Вера тщательно запоминала дорогу на всякий случай. И хотя она знала, что все ее враги заперты в тюрьме, все же испытала невольный страх, когда показались знакомые улицы. Дуняша, напротив, изнывала от любопытства: ей страсть как хотелось своими глазами увидеть действующих лиц разыгравшейся здесь драмы. К генеральскому дому подкатили с грохотом и свистом. Открывшему дверь лакею было велено доложить, что княжна Браницкая просит принять. Ее провели в знакомую гостиную. Однако сколь разительно отличался ее нынешний визит от первого!
Вера присела на кушетку и задумалась, невольно припоминая дни, проведенные в этом доме. Ее размышления прервал возглас изумления:
– Это вы?!
Генеральша вовсе не старалась скрыть удивление, она даже несколько приоткрыла свой хорошенький ротик. Вера кивнула с улыбкой.
– Выходит, вы теперь княжна Браницкая? Смею спросить: такая же княжна, как гувернантка, или подлинная? – не удержалась, чтобы не съязвить, Зинаида Семеновна.
– Вполне настоящая! – весело ответила Вера.
Генеральша присела напротив и заговорила светским тоном:
– А мы уж было намеревались обратиться в полицию: вы так внезапно пропали! Муж волновался не шутя, дети скучали.
– Где они? – нетерпеливо перебила Вера.
– Гуляют с Марией Константиновной, но к обеду будут непременно.
– А Константин Яковлевич?
– Муж у себя, ему нездоровится.
Вере показалось неприличным настаивать на свидании с генералом. По выражению лица Зинаиды Семеновны было понятно, что она определенно не расположена приглашать мужа в гостиную.
– От обращения в полицию нас удержало лишь то, что для вас это было бы нежелательно, – продолжала генеральша. – Однако как вы могли, мадемуазель…
– Ваша светлость, – мстительно поправила Вера, весело наблюдая за переменой в лице Зинаиды Семеновны.
– Ах да, ваша светлость… – сбавила тон генеральша. – Но согласитесь, хорошо ли заставлять детей так переживать!
Из ее уст это звучало несколько фальшиво, однако Вера почувствовала укор совести.
– Это не моя вина, так уж случилось.
– Пусть так, – согласилась генеральша, вложив в эти слова весь свой сарказм.
Тут горничная сообщила о возвращении детей, и Вера завертелась на месте от нетерпения. Первым вбежал Коля, он с порога бросился к бывшей гувернантке и уткнулся ей в колени. Растроганная девушка привлекла ребенка к себе и принялась ласкать. Следом вошли Таня и Алеша. Они казались более сдержанными, но радость явственно читалась на их лицах. Вера велела позвать Дуню с подарками, и та явилась незамедлительно. Поцеловав Колю в макушку, юная княжна спустила его с колен и взялась за свертки и картонки. Начала со старших.
– Сделайте милость, передайте Константину Яковлевичу эту безделушку от меня на память, – попросила она, обращаясь к генеральше.
Та скривила лицо, однако подарок разглядывала с жадным любопытством.
– А это вам, – протянула Вера Зинаиде Семеновне изящные перчатки и склянку духов.
– Мне? – изумилась генеральша и покраснела так, будто ее окунули в кипяток. Затем, недоверчиво косясь, она приняла подарки и застыла, подавляя желание скорее примерить перчатки и опробовать духи. – Благодарю вас, но это лишнее, – с наигранной важностью произнесла наконец Зинаида Семеновна.
Вольская отбыла в Москву. Перед тем она взяла с княжны крепкое слово, что та непременно, как будет можно, отправится к Андрею в имение. В проводники был оставлен Степан, красивый парень из собственной гвардии Варвары Петровны. Однако князь не желал так скоро отпускать Веру по нескольким причинам. Во-первых, было наряжено следствие по делу Алексеева, Архиповны и Янгеля. Показания Веры были необходимы. Князю удалось добиться для дочери разрешения суда не являться лично, а дать лишь письменные показания. Во-вторых, Браницкий полагал представить Веру ко двору во время петергофского праздника в честь государыни, на котором он должен был присутствовать. В-третьих, надобно было оформить нужные бумаги, связанные с признанием отцовства. И в-четвертых, едва обретя дочь, князь вовсе не желал с ней так скоро расставаться.
Без участия детей Вольская и Браницкий решили венчать их в Москве по возвращении Веры и Андрея из имения. А после уж сами молодые должны выбрать, где им жить: в Москве или Петербурге. Вольская думала склонить их на Москву, а Браницкий надеялся, что дети непременно выберут Северную Пальмиру.
Беспрестанный интерес к ее персоне смущал Веру, новые перемены пугали, необходимость представляться императорской фамилии подавляла своей важностью. Говорить без всяких церемоний она могла теперь лишь с Дуней, с ней и отводила душу новоиспеченная княжна. В отсутствие князя они осмотрели дворец во всех подробностях, подивились роскоши, комфорту, красоте многочисленных комнат, мраморных лестниц, изваяний, каминов, окон. После Вера рассказала горничной свои приключения именно с того момента, когда она была похищена Вольским. Дуня слушала с раскрытым ртом и лишь тихонько охала и причитала:
– Ой, батюшки-светы! Ой, лихонько-то!
И самой рассказчице уже не верилось, что все это произошло с ней. Но подлинно фантастическое в ее истории было ее волшебное преображение из бывшей воспитанницы, актрисы, гувернантки в богатую наследницу княжеского рода. Вера невольно с опаской ждала, что все вдруг исчезнет, растает как прекрасный сон, рухнет в одночасье, как не раз уже бывало. Все, что происходило с ней, напоминало ее вымыслы и мечты. Одно она знала наверное: без Вольского не могло быть счастья, как не может звучать скрипка без смычка, как не бывает водевиля без счастливого финала…
У Дуняши были свои секреты. Она поведала, как в опустевший дом княгини Браницкой явилась Варвара Петровна и потребовала к себе горничную пропавшей воспитанницы. Она взяла Дуню к себе в дом, а после и на поиски Веры. И вот с тех пор как Дуня впервые увидела кучера Вольской Степана, она потеряла всякий покой.
– А он такой важный, меня и не замечает. Сказывают, барыня давала ему вольную, не взял. Лошадей страсть как любит! Он и спит в конюшне. Разговаривает с ними точно с детьми, такой чудной! «Лошадь, она, – говорит, – лучше и умнее человека».
– Зачем же Степана здесь оставили? Каково ему без друзей?
– Так он и здесь при лошадях! Жить в конюшне ему не позволили, но ходить за лошадьми – пожалуйте.
Дуня страдала от невнимания красавца кучера и ждала – не могла дождаться, когда же тронутся в деревню. Ведь им предстояло проделать вместе довольно долгий путь. Заинтригованная Дуней, юная княжна пожелала взглянуть на Степана новыми глазами. Для этой цели следовало выйти во внутренний двор, где располагались хозяйственные постройки и княжеская конюшня. У Браницкого, конечно, имелся собственный кучер, поэтому Степан пока находился не у дел. Однако он не скучал, ухаживая за лошадьми и благоустраивая конюшню.
Дуня от смущения спряталась за спину барышни, когда они завидели шагающего по двору с огромной охапкой сена высокого и статного Степана. Приметив госпожу, он поспешил свалить сено в ясли и поклонился барышне. Глаза его, голубые, в обрамлении темных ресниц, лукаво блеснули: он увидел прячущуюся Дуню. Длинные русые волосы Степана, разобранные на пробор, были перехвачены тонким кожаным ремешком, а сзади, стриженные в скобку, открывали сильную загорелую шею. На кучере была красная шелковая рубаха с косым воротом, подпоясанная цветным кушаком, и нанковые штаны. Вместо лаптей на ногах его красовались добротные кожаные сапоги. Степан был красив здоровой, первобытной красотой.
Чтобы глупо не глазеть на кучера, Вера нашла предлог:
– Нельзя ли на лошадей посмотреть?
– Отчего же, барышня? Да ради вас что угодно! Только прикажите.
Вера заинтересованно взглянула на рисующегося Степана.
– А ведь это я, барышня, вас из того дома на руках вынес! – напомнил парень с широкой улыбкой, обнажившей зубы ослепительной белизны.
Он повел девиц в конюшню, принялся рассказывать о лошадях.
– Вот этот гнедой коренник неровный, горазд в упряжке задирать пристяжную. А эта савраска до чего нежная, чисто барышня. А вот гляньте сюда. Что за красавица дивная! Золотая, гривка легкая, чулочки беленькие. А в глазки-то ей посмотрите!
Девушки смотрели в умные лошадиные глаза и очаровывались, попадая под обаяние рассказчика и его любимцев. «Вот выхваляется!» – подумала Вера, любуясь Степаном. Дуня была сама не своя, не смела ни слова молвить, ни, казалось, даже шевельнуться. Степан вполне догадывался о том, какое впечатление производит на слабый пол.
– Почему именно тебя оставили здесь? – спросила Вера, поглаживая по морде самую смирную лошадку. – Разве больше некому было отвезти нас в имение?
– Так я ведь из Варварина родом. Все мои сродственники там. Скучаю больно: всякому мила своя сторона. Ну и все дорожки и тропинки там мне ведомы. Домчу вас с ветерком, не извольте сумлеваться.
Все это он говорил, обращаясь исключительно к барышне и ни разу не взглянув в сторону ее горничной. Дуня изнывала от равнодушия парня, но привлечь к себе его внимание не решалась.
– И барина знаешь? – тем временем осторожно спросила Вера.
– И старого знал, и молодого. С молодым барином, почитай, росли вместе. Ох и озорничали!
– Могу вообразить, – пробормотала княжна.
Дуня так и не посмела поднять глаза на своего кумира, а Степан старательно ее не замечал. Распрощавшись с кучером, девушки вернулись в дом.
Ожидание путешествия после этой беседы показалось нестерпимее, однако приходилось подчиняться обстоятельствам. Князь почел своим долгом скрашивать сколь возможно это ожидание. Он готов был даже сопровождать Веру по модным магазинам и лавочкам, однако здесь юная княжна решительно воспротивилась. Она считала себя достаточно взрослой и опытной в делах моды, чтобы самой делать необходимые покупки, и брала в вояж только Дуню.
Князь не ограничивал дочь в средствах, выдав на руки изрядную сумму, и готов был оплатить любые счета. А Вера давно уже выбирала удобный момент, чтобы накупить подарков и навестить семейство Будкевичей. Надо же их успокоить по поводу собственной участи. Она могла вообразить, как беспокоился генерал, как тосковали дети, когда гувернантка пропала из дома. Одна Зинаида Семеновна, пожалуй, обрадовалась, но и ее не могло не насторожить внезапное исчезновение девицы.
Князь уступил дочери гербовую карету, сам же разъезжал всюду в английской коляске. Вера попросила посадить на козлы Степана, поскольку кучер князя был нужен ему самому. Однако ни Вера, ни Дуня, ни Степан не знали Петербурга. Браницкий посоветовал им взять с собой мадемуазель Полетт, которая почти жила в доме на неопределенном положении. Вера отказалась, и должно быть, с излишней поспешностью, потому что князь Федор несколько смутился. Он взялся объяснять, где располагается Английский магазин, в котором можно купить что душе угодно. Оказалось, чуть ли не за углом. Впрочем, все лучшие магазины, как выяснилось, гнездились на Невском, включая и Гостиный двор. Труда не составит объехать их один за другим.
И Вера пустилась в приятное путешествие. Как и было обещано, ехать далеко не пришлось. На углу Морской и Невского сиял роскошными витринами Английский магазин. Оставив карету у входа, Вера и Дуня гуляли вдоль прилавков. Хорошо одетые приказчики были вежливы и обходительны. По углам стояли стулья и кушетки, на которых уставшие покупатели могли отдохнуть. Публика состояла из нарядных дам самого высшего тона и модных светских щеголей, которые с любопытством озирали юную княжну. Веру эти взгляды скоро стали раздражать, но деваться было некуда, разве что невозмутимо шествовать мимо.
Конечно, в магазине продавались по большей части иностранные товары, но были и русские, отменного качества, ничем не уступающие французским или итальянским. Девушки слепли от великолепия и цен, однако надобно что-то выбрать. Вера подумала, что в лавках покупать было бы определенно дешевле, но князь настаивал именно на магазинах, утверждая, что в лавке могут надуть, выдать жалкую подделку за хороший иностранный товар. После долгих раздумий Вера решилась купить в подарок генералу Будкевичу бриллиантовую булавку для галстука, Зинаиде Семеновне – модные французские перчатки и духи, Агафье Васильевне – красивый платок. Куда как веселее было подбирать подарки детям!
Юная княжна и ее горничная ахнули враз, когда увидели на прилавке сказочную фарфоровую куклу, которая смотрела на них совершенно живыми глазами. Наряд куклы изумлял роскошью и тончайшей выделкой мелочей. Не раздумывая, Вера тотчас потребовала упаковать куклу в красивую картонку с бумажными оборками и кружевами. А вот подарки мальчикам пришлось поискать. Для этого девицы отправились далее по Невскому проспекту.
Заглянули напротив, в кондитерскую Вольфа и Беранже, красующуюся возле Полицейского моста. Вера накупила фруктов и сластей, дорогих пирожных и конфет. И здесь на нее глазели постоянные посетители кондитерской. После направились в Гостиный двор. Тут-то было где разгуляться. Вера пересмотрела книги и атласы, выбрала Атлас путешествий и открытий для Алеши, который весьма интересовался географией. Ему же купила замечательный парусный кораблик, точную копию настоящего. Для маленького Коли отыскалось детское лото с картинками, изображающими всяких животных, и каучуковый мячик для игры.
Вокруг Веры крутились услужливые сидельцы, выкладывая все новые и новые товары, уговаривая смотреть еще. Она уж не чаяла, как выбраться из лавки. Велев снести покупки в карету, девушки покинули Гостиный двор. Тем временем Степан, красующийся на козлах в голубом бархатном кафтане, подробнейшим образом выспросил у соседнего извозчика, как проехать в Коломну.
Они добрались до места без приключений. Вера тщательно запоминала дорогу на всякий случай. И хотя она знала, что все ее враги заперты в тюрьме, все же испытала невольный страх, когда показались знакомые улицы. Дуняша, напротив, изнывала от любопытства: ей страсть как хотелось своими глазами увидеть действующих лиц разыгравшейся здесь драмы. К генеральскому дому подкатили с грохотом и свистом. Открывшему дверь лакею было велено доложить, что княжна Браницкая просит принять. Ее провели в знакомую гостиную. Однако сколь разительно отличался ее нынешний визит от первого!
Вера присела на кушетку и задумалась, невольно припоминая дни, проведенные в этом доме. Ее размышления прервал возглас изумления:
– Это вы?!
Генеральша вовсе не старалась скрыть удивление, она даже несколько приоткрыла свой хорошенький ротик. Вера кивнула с улыбкой.
– Выходит, вы теперь княжна Браницкая? Смею спросить: такая же княжна, как гувернантка, или подлинная? – не удержалась, чтобы не съязвить, Зинаида Семеновна.
– Вполне настоящая! – весело ответила Вера.
Генеральша присела напротив и заговорила светским тоном:
– А мы уж было намеревались обратиться в полицию: вы так внезапно пропали! Муж волновался не шутя, дети скучали.
– Где они? – нетерпеливо перебила Вера.
– Гуляют с Марией Константиновной, но к обеду будут непременно.
– А Константин Яковлевич?
– Муж у себя, ему нездоровится.
Вере показалось неприличным настаивать на свидании с генералом. По выражению лица Зинаиды Семеновны было понятно, что она определенно не расположена приглашать мужа в гостиную.
– От обращения в полицию нас удержало лишь то, что для вас это было бы нежелательно, – продолжала генеральша. – Однако как вы могли, мадемуазель…
– Ваша светлость, – мстительно поправила Вера, весело наблюдая за переменой в лице Зинаиды Семеновны.
– Ах да, ваша светлость… – сбавила тон генеральша. – Но согласитесь, хорошо ли заставлять детей так переживать!
Из ее уст это звучало несколько фальшиво, однако Вера почувствовала укор совести.
– Это не моя вина, так уж случилось.
– Пусть так, – согласилась генеральша, вложив в эти слова весь свой сарказм.
Тут горничная сообщила о возвращении детей, и Вера завертелась на месте от нетерпения. Первым вбежал Коля, он с порога бросился к бывшей гувернантке и уткнулся ей в колени. Растроганная девушка привлекла ребенка к себе и принялась ласкать. Следом вошли Таня и Алеша. Они казались более сдержанными, но радость явственно читалась на их лицах. Вера велела позвать Дуню с подарками, и та явилась незамедлительно. Поцеловав Колю в макушку, юная княжна спустила его с колен и взялась за свертки и картонки. Начала со старших.
– Сделайте милость, передайте Константину Яковлевичу эту безделушку от меня на память, – попросила она, обращаясь к генеральше.
Та скривила лицо, однако подарок разглядывала с жадным любопытством.
– А это вам, – протянула Вера Зинаиде Семеновне изящные перчатки и склянку духов.
– Мне? – изумилась генеральша и покраснела так, будто ее окунули в кипяток. Затем, недоверчиво косясь, она приняла подарки и застыла, подавляя желание скорее примерить перчатки и опробовать духи. – Благодарю вас, но это лишнее, – с наигранной важностью произнесла наконец Зинаида Семеновна.