Татьяна Патрикова. Особенности эльфийской психологии

   Они… Я не преувеличиваю, так и было. Они переглянулись. Признаться, этот момент стал для меня особым откровением.
   – И где бы вы предпочли побеседовать? – спросила староста.
   – Разумеется, в вашей классной комнате, если вы не возражаете.
   – А о чем бы вы хотели поговорить? – вмешалась темная.
   – Думаю, не удивлю вас, сказав, что о вашем классном руководителе и о вчерашних событиях.
   – Хорошо, мы не против, – проговорила Илюизмена.
   Я кивнул, и девушки отошли от двери в палату.
   – Надеюсь, вы не будете против, если с Андреем Игоревичем останутся командоры? – спросил я, бросив через плечо взгляд на темного и светлого эльфов.
   – Только не будите его, – попросила Ириль, проходя мимо Мурзяса.
   Тот благосклонно кивнул.
   Путь до классной комнаты «колокольчиков» не занял много времени. Открыв дверь и зайдя в нее, я понял, что удивительные вещи на событиях в лекарской башне еще не закончились.
   – Это Андрей заставил вас их составить? – спросил у студентов, имея в виду сдвинутые ряды парт.
   – Да, – ответил кто-то из них.
   И все принялись рассаживаться. То, как они это делали, было не менее удивительным.
   – В чем дело, господин ректор? – вежливо осведомилась у меня с первой парты Ириль.
   – Насколько понимаю, ваш вечный спор решен? – уточнил я, видя, что теперь все темные сидели ближе к стене, а светлые ближе к окнам. Еще совсем недавно это было у них камнем преткновения. Доходило даже до дуэлей, и хорошо еще, что их удавалось вовремя разнимать. Но теперь, когда светлые добровольно уступили темным теневую сторону, можно было ожидать чего угодно. Даже дождя из изумрудов на голову.
   – Без этого извинения получились бы неполными, – пояснила Ириль.
   – И неискренними, – пробасил с задних парт, кажется, Пауль. Тоже весьма интересный студент.
   То, что и его сумели как-то примирить с существованием в их классе темных, конечно, плохо укладывалось у меня в голове. И еще. Я не сразу обратил внимание, как они сидели. Точнее, с кем. Ириль с Илюизменой, Машмул с Алиэлем, Карунд с Антилией, Фаль с Гариликой и наконец Пауль с Томасом Рутбергом. А ведь последние, насколько мне было известно из достоверных источников, не раз сражались друг с другом не на жизнь, а на смерть на подпольной Арене университета.
   Если это все с ними сделал Андрей, причем всего за два дня работы, похоже, в самое ближайшее время я буду вынужден повысить ему зарплату, и это не считая благодарности и квартальной премии за активное участие во вчерашних событиях.
   – Как вы думаете, – спросил, пребывая под впечатлением от того, что увидели мои глаза. – Какова вероятность того, что Андрею Игоревичу не привиделось нападение, как он сказал нам с вами, а психолог как-то связан с нападавшими?
   И все-таки класс «колокольчиков» очень шумный и деятельный, особенно когда защищает того, кого считает своим. Раньше они делали это с четким разделением на два лагеря, теперь, когда вместе… Да, мне уже любопытно, что из них получится к концу учебного года. Разумеется, под чутким руководством Андрея. Думаю, стоит подумать над словами Панфрутия, парня надо как-то к нам привязать. И не только деньгами. Может, и правда, найти ему девушку?

Глава восьмая
Утро всегда полно неожиданностей

   Андрей и Ви’Хольм
   Я проснулся отдохнувшим, поэтому почти сразу предпринял попытку выяснить, так ли мне хреново, как было вчера, когда девчонки меня в постельку укладывали. Проверить не получилось. Хотел встать, но, как назло, именно в этот момент в дверях палаты материализовался главный лекарь университета Гвидион Курнур и принялся причитать:
   – Что ж это вы, батенька, такой молодой, а себя не бережете?
   – Вот потому и не берегу, доктор, что молодой, – отбрехался я.
   Лекарь покачал седой головой и принялся рыться в своем любимом шкафчике с лекарствами. На самом деле этот Гвидион больше всего напоминал мне Санта-Клауса. Да-да, именно американский гибрид, а не нашего всеми любимого Деда Мороза. У Курнура было лицо доброго дедушки, седая короткая бородка, большой живот, обтянутый красным халатом, и круглые очки, которые он носил на самом носу. В общем, вылитый Санта-Клаус. И это притом, что красный халат у них тут, как я выяснил, является эквивалентом нашего белого.
   В общем, он снова напоил меня каким-то приятно пахнущим, но дико горьким на вкус лекарством, и ушел, уже в дверях объявив, что ко мне сейчас зайдет сам ректор.
   Я подобрался. Пока отлеживался в больничке, еще перед приходом Машки и Иры, появились у меня пренеприятные мыслишки. Очень хотелось ректора кое о чем расспросить.
   Ви’Хольм принес с собой стул. Я сразу понял, что разговор будет долгим. Ректор приветливо улыбнулся и сел слева от меня.
   – Ну что, тебя можно поздравить?
   – С чем? – признаться, в этот момент как приличный студент я стал лихорадочно соображать, где и когда успел потоптаться так, что меня линчевать пришли?
   – С поразительными успехами.
   – А они… поразительны? – с недоверием переспросил я.
   – «Колокольчики» помирились.
   – А, вы про это, – я откинул одеяло и сел в постели. На мне была то ли пижама, то ли роба. В общем, просторный спортивный костюм нежно-лилового оттенка. В местных больницах предпочитали весьма необычные цвета.
   – Не слышу энтузиазма, – осторожно заметил Ви’Хольм.
   – Его и нет. У них это все пока на чистой эйфории от позавчерашней победы. Но, как только она сойдет на нет, придется попыхтеть.
   – Надеюсь, ты готов заниматься с ребятами дальше? – это произнесли таким тоном, что нетрудно было догадаться: ректор явно рассчитывает, что я, в отличие от прошлых претендентов, у них задержусь.
   – Готов, – бодро отрапортовал, еще не успев толком осознать, что говорю.
   На самом деле нужно было все как следует обдумать, но мое подсознание в очередной раз квакнуло под руку, и я согласился без раздумий. Наверное, и это следовало признать сразу, ребята мне понравились, причем чуть ли не с первого взгляда. И я действительно загорелся идеей им помочь. К тому же уже подумывал, пока валялся вчера без дела, о том, что неправильно выбрал профессию. Надо было не в политех идти, а в педагогический, но чего уж теперь рассуждать.
   – Хорошо. – Ви’Хольм отеческим жестом потрепал меня по плечу, сразу напомнив, что точно так же меня пыталась подбодрить Ира. И все-таки с этой девчонкой что-то не так. Чутье настороже, значит, не мешало бы прислушаться. – К слову, о случившемся. – Ректор кашлянул и отвел глаза в сторону.
   Вот оно! Приблизительно этого я и ждал.
   – Вы думаете…
   – Помолчи, пожалуйста, – перебил меня Ви’Хольм. – Давай попытаюсь объяснить, а ты потом задашь интересующие тебя вопросы, и я буду готов выслушать твои дополнения.
   Он вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.
   – Сначала о твоих видениях, так как с них все и началось.
   Именно этого я боялся. Не дурак ведь. Как только получил возможность спокойно полежать и подумать, осознал, насколько странно, точнее, подозрительно все это выглядело. Не удивлюсь, если он сейчас скажет, что ко мне в самое ближайшее время какие-нибудь местные сыскари нагрянут.
   – Согласись, твои видения проявили себя весьма кстати, поэтому не обижайся, но в первую очередь в голову пришла мысль, что ты был как-то связан с нападавшими. Молчи, – видя мои попытки оправдаться, отрезал ректор, и я заткнулся. Он продолжил: – Поэтому я попросил Барсима, которого, как слышал, ты с завидным упорством называешь Барсиком, побывать в твоем мире и осмотреться. Собственно, именно оттуда он привез все это. – Ректор указал на столик рядом с кроватью, на котором стояли букет белых роз и вазочка с фруктами.
   Вот точно никогда бы не догадался, что это Барсик мне так удружил. Еще Мурка, куда ни шло, но Барсик! Ладно, потом спрошу, с чего это вдруг мне такая честь, тем более что они с темным завтра у меня на приеме вроде как должны появиться.
   Ректор помолчал и продолжил:
   – Известия, которые он принес, меня порадовали. Барсим убежден в том, что какие бы факторы ни спровоцировали твои видения, они имели место быть. Потому что ничего не указывает на то, что ты был как-то связан с нашим миром до моего тебе звонка и дальнейших событий. Так что все мои подозрения сразу отпали. И все же, когда я общался с твоим классом, спросил у ребят, что они думают. Признаюсь, был удивлен.
   – И что они сказали? – честно, в этот момент у меня сердце в пятки ушло. Я очень хорошо мог себе представить, что могли обо мне наговорить эти детки.
   – Они у тебя шумные, – пожаловался ректор и подозрительно, мечтательно улыбнулся. Надо ли говорить, что после этих слов мне стало еще страшнее, чем до них? – Но ты сумел их покорить. Отпускать тебя они не желают.
   – Что? Неужели защищали? – не поверил я.
   – И еще как. Видел бы ты, как Пауль принялся вещать, что уж он-то никогда бы не пошел сражаться под командованием предателя. Но, честно скажу, невзирая на то, что в твою защиту высказались и темные, и светлые, причем на удивление единодушно, окончательно меня проняли слова Фаля. Думаю, ты заметил, что пустынник – довольно нелюдимая личность. Он в больших аудиториях вообще предпочитает сидеть в одиночестве, хоть и неподалеку от основного класса. Так вот, Фаль встал и сказал, что и мечтать не мог, чтобы ему когда-нибудь оказали такое доверие, какое оказал ты. И что тот риск, которому ты себя подверг, является достаточным доказательством того, что ты к заговорщикам отношения не имеешь. Кстати, я все в толк не могу взять, что за доверие? Твои ребята предпочли отмолчаться. А староста посоветовала у тебя лично спросить.
   – Не знаю, – я почесал в затылке, честно пытаясь припомнить, чего успел кому доверить и когда. Все-таки стресс во время нашего марш-броска до Большого зала был таким, что сейчас все происшедшее воспринималось как обрывки дурного сна. – А! – меня осенило. – Когда ребят к вам на помощь отправлял, Ирка спросила, кто будет командовать ими, раз уж я с девчонками остаюсь. Ну, я и выбрал Фа, как самого нейтрального и уравновешенного.
   – Фа и Ирка? – осторожно уточнил ректор.
   Ах да, я ведь его в свои сокращения не посвятил. Пришлось пояснять. Он оказался еще под большим впечатлением, чем сами детки.
   – Ты вообще понимаешь, что они могли воспринять подобные сокращения как оскорбление? – сурово сдвинув брови, вопросил Ви’Хольм.
   Я стушевался.
   – Они и восприняли. Но мы решили эту проблему.
   – И теперь они разрешают тебе так себя называть?
   – Разрешают. Правда, не уверен, что, если кто другой их так назовет, не порежут в капусту.
   – А если кто-то из класса?
   – Так они и называют, – не понял я вопроса.
   – Ириль называет Илюизмену Илей?
   – Ну да.
   – Понятно, – медленно кивнув, веско обронил ректор и о чем-то задумался.
   Я не выдержал и напомнил о себе.
   – Так что там с моими видениями?
   – Я связался с производителем, – рассеянно отозвался Ви’Хольм, и мне в первый момент показалось, что я ослышался. Согласитесь, дико слышать такое от ректора магического университета из мира, где живут эльфы, оборотни и прочие милые особи.
   – Э? – вырвалось у меня.
   Ректор моргнул и снова посмотрел на меня осмысленным и живым взглядом. Улыбнулся, заметив мое замешательство.
   – Я имел в виду, что пообщался с архимагом, который сотворил твой артефакт. Он в нашем мире весьма известная личность, но уже лет двести как удалился на покой. Сидит в своей башне и носа не кажет. Занимается малопонятными обычным смертным фундаментальными исследованиями. Очень редко принимает гостей. Так вот, он, выслушав меня, очень заинтересовался твоим случаем и даже загорелся идеей посмотреть на тебя вживую, – видя, как у меня от такой перспективы глаза округлились, ректор поспешил успокоить: – Не волнуйся. Не думаю, что тебе в ближайшее время предстоит принимать именитого гостя. Как загорелся, так и потух. У него всегда так. В общем, маг подтвердил одну мою догадку. Твой артефакт, к слову, он теперь на самом деле твой, так как вы с ним, можно сказать, срослись, пока Звезду Имрага гасили. Так вот, после того, как долгое время он стоит на поглощении, пропитавшись магией, приобретает возможность усиливать природные способности носящего его мага. Собственно, сей факт был скрыт от общественности, чтобы не смущать тех, кто попытался бы использовать его в качестве бесплатной батарейки. Но беда в том, что ты у нас ни разу не маг. То есть абсолютно лишен каких-либо способностей, кроме, разве что…
   – Чутья, – перебил его я – наверное, у меня в этот момент глаза загорелись, как у школьника, решившего сложную задачку. Ректор покровительственно улыбнулся. – Эти видения были спровоцированы усилившимся под действием артефакта чутьем.
   – Совершенно верно.
   – И что, я теперь стану провидцем?
   – Спешу тебя огорчить, не станешь. Если какие видения еще и будут, то спонтанно. Контролировать этот процесс ты не сможешь.
   – Дара нет?
   – Увы. Ваш мир вообще ужасно скуп на магию.
   – Понятно, – смешно, но я не расстроился. Даже обрадовался как-то. Потому что участь предсказателя и провидца представлялась мне весьма незавидной. Так что, можно сказать, Ви’Хольм меня успокоил.
   – Ну и напоследок о приятном, – дав мне какое-то время на то, чтобы переварить услышанное, объявил ректор.
   Я снова насторожился. Это он о чем?
   – Вообще, по закону тебе положен орден, но мы сейчас прикладываем все усилия, чтобы известие о почти удавшемся нападении и подрыве университета не просочилось в массы. Не хотим паники, да и престиж, сам понимаешь, терять нежелательно. Поэтому шумных церемоний с благодарственными речами не будет. Но отблагодарить тебя за неоценимую помощь все же стоит.
   И он протянул мне банковскую карточку. Обычную, темно-синего цвета, с логотипом одного из известных в моей стране банков.
   – Твоя премия уже зачислена на счет. Так что, можешь тратить по своему усмотрению.
   – Но как я буду тратить, если…
   – Ты доказал свою лояльность, – сообщил ректор, когда я вынул карточку из его пальцев, и легко встал. – Так что, одевайся. И пойдем.
   – Куда? – тупо переспросил я, еще не осознав, что именно он вложил в эту фразу о лояльности.
   – Провожу тебя до твоего класса. Думаю, ты захочешь этот день провести дома. Официально твой лекарский листок закрывается с завтрашнего дня. Так что, остаток сегодняшнего у тебя свободен.
   – Я могу выходить в свой мир? – спросил, прослушав половину слов и выхватив лишь саму идею свободного времени до завтрашнего утра.
   – Да. – Ви’Хольм кивнул и махнул рукой. Ко мне на кровать плавно спланировали из воздуха мои вещи. Рубашка, брюки, даже трусы.
   – Ботинки найдешь под кроватью, – сказал маг и напомнил: – Я жду тебя в коридоре.
   – Угу.
   Оделся я в рекордные сроки. Мне не терпелось размять кости, и я уже сейчас прикидывал, на что бы мог потратить врученную премию. Кстати, не мешало бы узнать, во сколько были оценены все мои труды, страхи и нервы. А вообще, честно признаюсь, приятно, когда за спасение мира воздается тебе не только благодарностями, почетом и уважением, но и в денежном эквиваленте. Может, кто-то назовет меня меркантильным, ну уж какой есть. Так что, в этот момент ректор в моих глазах взмыл просто на недосягаемые высоты.
   Ви’Хольм ждал меня в коридоре, прислонившись к стене.
   – Кстати, Андрей, – сказал он, завидев меня. – Раз уж тебе легче с короткими именами, можешь называть меня Карлом.
   – Да ладно, – смущенно пробормотал я, – вас я запомню.
   – Никаких ладно, – строго сказал ректор и улыбнулся. – Сделаешь мне приятное. Кстати, а как тебя студенты называют?
   – Андреем. Я сразу им без официоза представился.
   – Ясно. А то они, по-моему, были удивлены, когда я при них тебя Андреем Игоревичем называть стал. Теперь понятно почему, – задумчиво обронил он и сообщил, когда мы уже зашагали по коридору: – Пока тебя ждал, подошел один студент, сказал, что меня просит зайти декан факультета экспериментальной магии. Что-то относительно твоей студентки.
   – Какой? – тут же спросил я. Что там еще могло случиться? И, главное, с кем? Может быть, Иля что-нибудь наворотила? Она способна, характер-то у нее боевой, хоть девушка пока по непонятным причинам и пытается это скрыть.
   – Кажется, ты называешь ее Ирой. Твоя староста.
   – Странно. – Я честно поделился с ректором своими мыслями. – Она вроде бы нормальная девчонка.
   – Нормальная? То есть она тебе не симпатична?
   – Конечно, она мне симпатична. Она, как и большинство девушек, которых мне довелось тут видеть, очень красива, – произнес я по инерции, а потом спохватился: – А почему вы спрашиваете?
   – Просто решил напомнить, что они не дети, хотя с твоей легкой руки я частенько стал называть их детками.
   – И? – Я поначалу не понял. Ректору пришлось разжевывать.
   – Просто, если тебе кто-то из них по-настоящему понравится и ответит взаимностью, в этом не будет ничего предосудительного.
   – Вы что, сосватать меня пытаетесь?
   – Я пытаюсь подумать о будущем, – мягко поправил Карл. – И в этом будущем мне бы хотелось видеть тебя у нас на постоянной работе.
   – Я ведь сейчас вроде…
   – Для нас год – очень маленький срок. К слову сказать, в университете обучение идет циклами, а не как у вас, годами. Наш год в вашем эквиваленте – это даже не семестр, четверть, точнее, одна восьмая.
   – У вас один курс – это восемь лет? – изумленно уточнил я.
   – Десять. Два года практики после каждого курса.
   – А как же люди – они ведь тоже тут учатся?
   – Наши люди живут от трехсот до пятисот лет. Все успевают получить образование. Общий срок обучения – сорок лет.
   – Я столько не проживу, – выдохнул ошеломленно.
   – Не переживай, что-нибудь придумаем, – оптимистично заявил ректор и похлопал меня по плечу.
   Ох, как мне не понравились его слова. Но теперь определенно было о чем подумать. И о попытке ректора меня сосватать какой-нибудь девице, например все той же Ире в том числе. Хитрый, знает, чем купить.
   – Карл, а что получат мои детки? – после долгой паузы рискнул поинтересоваться я.
   Ректор в первый момент не понял.
   – За что?
   – За спасение университета от захватчиков. Они же должны почувствовать… – немного запнулся, подбирая слова, но Ви’Хольм и так уже все понял.
   – Должны, – согласился он. – Но в режиме строгой секретности, в котором идет расследование всех обстоятельств дела, это весьма проблематично. Даже большинство преподавателей ничего не знает. Поэтому я не могу объявить им благодарности или, к примеру, пообещать отличные оценки по курсам Боевой магии или Магических единоборств. Но ты не волнуйся. Я на эту тему с ними уже беседовал. И они согласились со мной. Обещали, что даже в семейном кругу не станут распространяться о случившемся.
   – И все же должно быть хоть что-то! – Мне было обидно за ребят. Я премию получил, а они? – Может, хоть стипендию им прибавите?
   – Хорошая мысль, но тоже в нашем случае неосуществимая. Чтобы повысить ряду студентов стандартную стипендию, придется проводить документы через казначейство. Как я буду объяснять главному казначею, за что их премирую?
   – А про меня как объяснили?
   – Легко. Сказал, что оценил твой вклад в перевоспитание самого сложного класса этого поколения студентов и решил поддержать молодого специалиста.
   – Понятно.
   Я погрустнел. Радость от свалившейся на меня награды оказалась недолгой.
   – А что это за декан, к которому мы идем? – пытаясь отвлечься от невеселых мыслей, поинтересовался я. А про себя добавил: и что у него может делать моя Ира, которая вроде бы совсем на другом факультете учится?
   – Эльф. Разумеется, светлый. Ловелас, сердцеед. Девушки на него так и вешаются. Поэтому он на досуге занимается коллекционированием разбитых сердец. По слухам, даже завел специальную книжицу, чтобы со счета не сбиться. Но в принципе для эльфа он довольно-таки молод, так что подобное поведение ему простительно. Свое дело знает.
   – Вы его недолюбливаете? – напрямую спросил я.
   В этот момент мое воображение активно рисовало картины пребывания Иры в кабинете этого, с позволения сказать, декана. Вот каким бы специалистом этот придурок ни был, лично я его к студентам, точнее, к студенткам на пушечный выстрел не подпустил бы. Но ректор же не зря попытался и мое внимание на студенток обратить. Значит, у них тут это в порядке вещей. Беспредел, одним словом. Если он к Ирке приставал, а она ему от переизбытка чувств по яйцам вмазала, буду за нее только счастлив. Таких козлов учить надо. Я тоже постоянством не отличаюсь. Люблю менять девчонок, парней, но чтобы мне в голову пришло кичиться своими победами и в отдельную тетрадку имена тех, с кем я переспал, записывать… Нет уж, увольте! Я бы сам этому декану в морду дал, так сказать, заочно.
   – Он отличный специалист в своей области, – ответил ректор. – Ему принадлежат несколько фундаментальных новаторских разработок нашего времени. Я уважаю его как специалиста и талантливого ученого, но не одобряю его образа жизни.
   – И почему все эти девицы, даже зная, что он их коллекционирует, на него вешаются?
   – Сейчас сам увидишь, – пообещал Карл и толкнул перед собой дверь. Что было написано на табличке, я так и не успел прочитать. А ведь ректор не назвал мне имя декана.
 
   Ириль Флевелей Рассветная
   Есть оскорбления, за которые в нашем мире можно убить и никто тебе на это ничего не скажет. Например, в случае с именами. Андрей избежал прямого знакомства с клинками темных только потому, что нас полсеместра дрессировали, что психологи – они люди незнающие, ничегошеньки не понимают, и судить их по нашим законам нельзя. Остается только терпеть.
   Терпеть Андрея не получалось. Он был не похож на других. Мы это поняли – хоть и не сразу, но поняли. Со своей же стороны могу сказать, что трудно делать вид, будто кто-то тебе не нравится, когда ты искренне им восхищаешься. Мне так и не хватило духа начать примирение. Была опасность, что вызову какие-то нездоровые подозрения. Светлая, и с темными мириться решила! Поэтому только и оставалось всем подыгрывать. И нашим и вашим. Но Андрей так все повернул, я не знаю… Он всколыхнул что-то в нас. И во мне, и в других. Заставил поверить в то, что даже если ничего не получится, стоит хотя бы попытаться. Осветил все то, что мы делали, из-за чего ругались, совсем в ином свете, и нам, всем без исключения, стало стыдно. И все-таки я не жалею. Радость от содеянного до сих пор греет меня. Но, как оказалось, радоваться было рано. Впрочем, и расслабляться нельзя.
   И теперь я стою перед Лучистым, он прожигает меня своими почти прозрачными глазами, и я не знаю, куда бежать. Он думает, что припер меня к стенке, поймал с поличным. Настроен решительно, и мне страшно. Я ведь светлая эльфийка, еще и учусь на первом курсе, мне нельзя демонстрировать, что я способна успешно противостоять как магически, так и физически не только кому-нибудь из студентов, но и декану. Тем более такому ненавистному, как Лучистый.
   Да, я ненавижу его. А он наседает, улыбается и спрашивает, перетасовывая слова, как самоцветы в шкатулке.
   – В чем дело, милочка, вас не удовлетворили мои логические выкладки?
   – Если я не подпала под ваше очарование, это еще не значит, что я не та, за кого себя выдаю, как вы изволили предположить.
   – Разве? – Он поднялся с кресла и пошел на меня. – Но я не пытаюсь очаровать вас, дорогая, я прошу доказать мне мою ошибку, избрав поцелуй, как самый невинный из возможных вариантов.
   – Конечно, – я отступила, но поняла, что скоро прижмусь спиной к двери. – Вы бы предпочли не поцелуй, а постель. Вот там вы могли бы окончательно убедиться, что ошиблись.
   Он ничего не сказал. И сделал ко мне еще один шаг.
   – Не подходите! – прозвучало истерически. Ненавижу себя за то, что показала ему свой страх. Вынужденная мера, но что еще мне остается? – Иначе…
   – Ты даже родителям пожаловаться не сможешь, потому что они вовсе не те, кого ты заявила в личном листке при поступлении. Или правильнее будет говорить «заявил»?
   – Вы даже представить себе не можете, как ошибаетесь, – прошипела ему в лицо и уперлась ладонями в грудь.
   – Это ты не представляешь, – прошептал он мне на ухо. – Сейчас придет ректор, и…
   Нет, только не это! Ви’Хольм, он ведь…
   – Что здесь происходит? – раздался от двери голос, но это оказался вовсе не ректор.
   Я, вырвавшись из рук декана, отпрыгнула в сторону и обернулась. Андрей?
   Он нахмурился и, кажется, готов был броситься на Лучистого с голыми руками. С ума сошел? Но меня успокоило то, что рядом с ним действительно стоял ректор. Ви’Хольм не даст ему сделать глупость.
   – Лорд Лучистый, объяснитесь, – строго проронил ректор, а Андрей подошел ко мне и неожиданно крепко обнял за плечи:
   – Он напугал тебя, да?
   Как трогательно. Сейчас расплачусь. На язык так и просятся язвительные комментарии. Но я сдержала себя.
   – Все нормально, – прозвучало хрипло и совсем неженственно.
   Андрей отпустил меня и решительно развернулся в сторону декана и ректора.
   – И кого вы с собой привели? – вопросил Лучистый.
   На что ректор ответил:
   – Ее классного руководителя. Знакомьтесь, это Андрей Игоревич Рахманин, наш новый психолог. Андрей, это Ригиль Камарель Лучистый. Декан факультета экспериментальной магии.
   – И что вы делали с моей студенткой? – поинтересовался Андрей таким тоном, что Лучистый скривился.