Татьяна Патрикова. Особенности эльфийской психологии

   Он явно не ожидал, что когда-нибудь у нас появится такой психолог. С трудом удалось подавить улыбку. Я уже представляю, каким прозвищем Андрей его наградит, когда мы выйдем отсюда. То, что теперь я сумею выкрутиться и отбить все обвинения Лучистого, вне сомнений. Андрей непредсказуем, и мне только остается научиться подыгрывать ему. Собственно, разве не это должна делать по-настоящему хорошая староста?
   Заговорив, Лучистый обратился только к ректору, на нас с Андреем даже не посмотрел.
   – Думаю, вам известно, какой репутацией пользуется эта юная леди?
   – И какой же? – встрял Андрей, который явно не намерен был терпеть пренебрежение.
   Декан снова едва заметно скривил губы, но соизволил ответить:
   – Она неприступна.
   – И что же – вы решили проверить ее принципы на прочность?
   – Принципы? Я вас умоляю! Все это фикция, не более того.
   – Вот как?
   – Объяснись, Ригиль? Я тоже не понимаю, к чему ты клонишь. И пока согласен с Андреем, твое поведение по отношению к этой студентке предосудительно.
   – Вы все еще помните Шутвика, Ви’Хольм?
   – Помню ли я лучшего студента факультета классической магии?
   – И аспиранта.
   – Он взял академический отпуск.
   – Именно в тот момент, когда поспорил, что переиграет нас всех.
   – Я помню. И что же, вы решили, что Шутвик прикинулся этой девочкой? – Ректор посмотрел на меня, и мне ничего не осталось, как потупиться.
   – И как вы это обосновываете? – снова вмешался Андрей.
   – Сначала я объясню, чем чревато ваше недоверие, – высокомерно объявил Лучистый, и тут уже захотелось скривиться. Позер. Терпеть его не могу, но сдерживаюсь. Я ведь светлая эльфийка, мне нельзя так явственно проявлять к кому-либо свою неприязнь, особенно к сородичу, особенно к тому, кто старше и по возрасту, и по положению.
   – Извольте, – проронил ректор, все еще хмурясь. Мне остается надеяться, что его нелюбовь к Лучистому сыграет нам с Андреем на руку.
   – Но не при нем, – заявил декан и кивнул на Андрея.
   – Почему? – прямо спросил ректор, а я увидела, как в глазах моего классного руководителя загорелся опасный огонек. Интересно, раньше такого не было. Психолог всегда так смотрит, когда злится? Тогда получается, что на нас с ребятами он еще ни разу по-настоящему не злился. Странно, а ведь должен был.
   – В интересах секретности.
   – Вот как? Тогда позвольте я вас просвещу. Именно Андрей Игоревич вместе с классом «колокольчиков» активно участвовал в спасении университета в ходе недавних событий. – Лучистый изменился в лице, ректор холодно уточнил: – Удивляетесь, что не знали? Вот это и называется «секретность», лорд Лучистый. А теперь мы с Андреем слушаем ваши объяснения.
   Декан хмур и зол, но ответил. Еще бы! Сам-то он, как и все остальные, мирно дрых в своем кабинете, пока мы с ребятами и Андреем отдувались за всех!
   – Шутвик занимался исследованиями Камней Истинного Зрения и незадолго до своего ухода объявил, что камни, испокон веков стоявшие в Большом зале, через которые новопоступившие студенты попадают в университет на церемонии зачисления, никуда не годятся.
   – Я помню о предмете его изучения.
   – Я говорю для него, – бросил Лучистый, опустившись до грубости. Расстроился, что оказался далеко не в числе избранных, в отличие от Андрея? А то он, судя по всему, губу раскатал, когда ректор рассказал всем деканам о случившемся.
   – Хорошо. Продолжай.
   – Так вот, не кажется вам подозрительным, что Звезду Имрага сгенерировали именно в Большой зал? Не удивлюсь, если окажется, что она была рассчитана вовсе не на уничтожение всего университета, как вам сказали злоумышленники, а лишь на то, чтобы до основания выжечь помещение вместе все с теми же камнями.
   – Предполагаете, что Ирирган мог быть в этом замешан?
   – Уверен в этом.
   Вот гад! Придушить бы его, чтобы не мучился. Оказывается, он думает, что я ни много ни мало – предатель, вот почему так настаивал на проверке с поцелуем. Трудно было догадаться. За такое оскорбление, как подозрение в предательстве, на самом деле можно убить. Даже мне, светлой эльфийке.
   Это нетрудно. Достать стилет из потайного магического рукава, сжать в руке покрепче и кинуться вперед. Я бросилась на обидчика, но… меня неожиданно крепко обхватили в области талии чужие руки.
   – Вот видите! – воскликнул Лучистый победно. – Он даже убить меня хочет, чтобы я дальше свою теорию не развивал.
   – Вы оскорбили меня! – прошипела, понимая, что держит меня Андрей. И когда только успел? Ведь люди не отличаются завидной реакцией. Или это моя оказалась настолько замедленной… – Это смертельное оскорбление! – уже не прошипела, прорычала. Лучистый вывел меня из себя…
   – Успокойся, – бросил Андрей, и я неожиданно для себя ощутила, как на меня на самом деле снисходит ледяное спокойствие.
   Он прав. Чего орать? Чего драться? Тут доказывать надо. Но то, чего он хочет в качестве доказательства…
   – Зачем вы к ней приставали? – спросил Андрей, ослабив хватку. Конечно, он почувствовал, что мои мышцы расслабились. Теперь можно было бы вырваться и все же нанести ненавистному декану смертельный удар. Но я сдержалась. Решила подождать дальнейшего развития событий.
   – Шутвик никогда бы не позволил другому мужчине себя поцеловать. Это очевидно. Он и девушек-то не особо любил, а большинство мужчин, которых считал много глупее себя, презирал. Так что ни о каких поцелуях не могло быть и речи, – высокомерно объявил Лучистый.
   Я ожидала реакции ректора. Но вместо этого получила ее совсем с другой стороны. Из-за спины раздался на удивление спокойный голос Андрея.
   – Вы идиот.
   Это он что – Лучистому только что сказал?
   – Если девушка вас отшила, так имейте благородство признать, что вы ей не понравились по личным причинам, а не приплетайте сюда заговоры с целью мирового господства.
   Хорошо сказал. Просто гениально. А как у декана лицо-то вытянулось… Но и здесь мне было рано радоваться. Рано. Потому что меня вдруг взяли за подбородок и заставили обернуться через плечо.
   – Подыграй мне, – шепнул Андрей на ухо.
   А дальше… нет! Я не хочу! Но меня уже целует этот… этот… м-м-м-м-м… это я что, вишу у него на шее и отвечаю?!
 
   Андрей и Ира
   Нет, я в принципе подозревал, что Ира – это вулкан замедленного действия, но чтобы настолько… Ладно. Главное, все обошлось, и ей не пришлось целовать этого придурка. А ведь и правда – лучистый. У него такая самодовольная физия, что так и лучится… и по кулаку плачет. Разумеется, он красив, это объясняет его популярность у женского пола. Платиновый блондин с роскошными волосами. Темные эльфы тоже вроде как платиновые. Но у них волосы жесткие, а у этого даже на вид мягкие, блестящие, шелковистые. Улыбка искусителя, тонкие черты лица, манеры опять-таки. Меня от подобных выкрутасов воротит, а женщинам однозначно нравится. Потому что дуры. Не все, но в общей своей массе.
   Так вот Ира. Она на мне так повисла, что я испугался: девушка от отвращения сознание потеряет. Но, когда она еще и отвечать начала, многое для себя уяснил. В частности, про вулкан страстей, который дремлет под личиной красотки, тихо презирающей весь род мужской. Но об этом я ее потом как-нибудь при случае расспрошу.
   Иных доказательств беспочвенности обвинения эльфа не потребовалось. Они с ректором оба видели, как Ира на мне висла и как отвечала. Причем у них обзор был куда лучше, чем у меня. Лучистый попытался извиниться. Конечно, теперь-то, как я понял, Ирка была в своем праве прибить его за оскорбление, которое он ей нанес. Но моя староста повела себя весьма сдержанно. Сказала, что только беспокойство за судьбу университета и желание поймать злоумышленника оправдывает его поведение. Распрощавшись с ректором, который, что было очевидно, решил задержаться в кабинете декана, мы с Ирой вышли в коридор.
   – Где у вас сейчас занятия? – спросил, как только за нами закрылась дверь.
   Не мог же я бросить девчонку, пережившую такой стресс, на произвол судьбы?
   – На втором этаже. Восьмая аудитория, – ответила она и попыталась вырвать руку, за которую я ее схватил.
   – Ирка, прекрати, – сказал строго. – Мы оба знаем, что это была всего лишь вынужденная мера. Просто забудь и живи дальше.
   Она вздохнула и перестала вырывать руку. На меня девушка старалась не смотреть. Понимаю. Я бы на ее месте тоже смутился.
   – Пойдем, – потянул ее за собой. – Провожу.
   Она пошла. Шли недолго. Лифт пережили с переменным успехом. Что-то в этот раз временная невесомость меня только раздражала. Выбрались в коридор второго этажа, пошли искать аудиторию.
   Пока шли, я все думал, что надо Ирку как-то обезопасить от таких мужиков, как этот декан, у которых в головах не укладывается, что им может кто-то отказать. Мало ли кому еще вздумается ее в чем-то подобном обвинить. Поразмыслив, решил, что в этой ситуации самое разумное заручиться поддержкой друга.
   Мы пришли. Ирка снова попыталась высвободить руку. Я отпустил, но спросил, не дав ей скрыться из аудитории.
   – Ир, а как вашего препода зовут?
   – Анастас Вольфич Угумс.
   – Это кто же он такой? – впечатлившись одним только именем, поинтересовался я.
   – Беовульф.
   – В смысле оборотень?
   – Нет. Оборотни – это другая раса.
   – Ладно. Потом в книжке почитаю, – решил не запариваться и, постучав, заглянул за дверь.
   – Прошу прощения, можно мне Илю?
   – Кто вы такой и почему врываетесь на мой урок?
   Да, дядька оказался колоритным. Рост метра два с половиной, в моей бы хрущевке такой точно не поместился. В четыре раза меня шире, вместо волос гладкая лысина. Кожа красная, причем не как у индейцев, которых краснокожими называют, а именно красная, как у какого-нибудь мультяшного демона. Руки как огромные лапы, но, что примечательно, без единого волоска на них. На пальцах костяные наросты. Такими врежет по морде – счешет пол-лица. Одет Анастас был в просторный халат и колдовал над чем-то на своем столе, заставленном пробирками, ретортами и прочей атрибутикой из лаборатории юного химика.
   Увидев мою виноватую морду, он явно разозлился и тут же принялся материться. Разумеется, магия его мне была нипочем. Поэтому, бросив пару или тройку весьма нелестных реплик, он заткнулся и нахмурился. К слову, брови на его широком лице и все остальные волосы, насколько я понимаю, отсутствовали как класс.
   – Вы кто такой? – повторил он еще более грозно.
   Теперь можно было ему с чистой совестью ответить.
   – Я классный руководитель «колокольчиков», и мне нужна одна из моих учениц.
   – А, психолог, – протянул дядька, который, судя по всему, сопоставил мое беспардонное вмешательство и свою собственную неспособность меня заколдовать.
   Ухмыльнувшись и с неприкрытым презрением скривив губы, объявил:
   – В классе «колокольчиков» нет никого, кто бы откликнулся на имя Иля.
   – Это для вас в нашем классе нет никого, кто бы вам на него откликнулся, – раздался звонкий голос из середины аудитории, которая, в отличие от нашей классной комнаты, выглядела как типичный университетский лекторий, где парты ступенями уходят вверх. Что интересно, здесь они тоже были индивидуальными, а не парными или полностью сдвинутыми в длинные ряды, как у нас.
   Из-за парты встала Иля и с непроницаемым выражением лица стала спускаться ко мне.
   – Илюизмена? – Голос преподавателя предательски дрогнул.
   Он что, моей Или боится?
   – Прошу прощения, но я хотела бы побеседовать со своим классным руководителем, – объявила темная и вместе со мной вышла из класса.
   – Что у тебя? – бросила она, заметила Иру и еще больше нахмурилась.
   – Иль, у нас проблема, – прямо сказал я. – Сейчас пришлось Ирку от Лучистого избавлять. Он заподозрил в ней предателя. Дескать, связана с теми, кто на нас напал.
   – И как он это аргументировал? – вопросила Иля, все такая же холодная и недосягаемая. Неужели она всегда такая? А в классе показалась другой. Потому что посторонних не было? Я не в счет. Они же все думали, что психолог у них лишь временное явление.
   – Сказал, что раз я на него не запала и целовать себя не позволяю, то вовсе не та, за кого себя выдаю, – проинформировала Ира хмуро.
   И вот тогда наконец появилась та Иля, которую я знал.
   – Почему ты мне не сказала, что он тебя за этим вызывает! – выпалила она и подскочила к старосте. Даже руки ей на плечи положила.
   – Я не знала в тот момент.
   – Но ведь раньше он к тебе приставал?
   – Думала, что справлюсь сама.
   – Сказала бы мне… – начала темная и осеклась, только сейчас сообразив, что всерьез переживает не за кого-нибудь, а за светлую. Убрала руки и даже сделала шаг назад, отодвигаясь от нее.
   Пришла моя очередь вмешаться.
   – Вот поэтому я тебя и вызвал. Надо как-то оградить Иру от подобного. Думаю, многие захотят обвинить ее в чем угодно, лишь бы не признаваться, что она просто их отшила.
   – И что ты предлагаешь? – спросила Иля, немного придя в себя от чувств, которые неожиданно продемонстрировала нам с Ирой.
   – Как ты к ней относишься? – спросил прямо.
   – Уважаю, – помедлив, обронила Иля. – После того, как увидела, что она, в отличие от большинства светлых женщин, еще и оружием умеет владеть, готова признать, что могла бы с ней общаться дальше.
   – Дружить, – поправил я.
   Обе девчонки промолчали, но, как по команде, отвели глаза.
   – Можешь сказать, что вы с ней вместе?
   – Что?! – взвыла Ирка.
   – Не ори, а то за дверью услышат, – осадил я, а Иля, помолчав, сказала:
   – Он прав. Тогда тебя не тронут ни ваши, ни наши.
   – Ваши-то нет, но наши… они скажут, что мы дурачимся. Это, во-первых. А во-вторых, каково тебе будет притворяться?
   – Боишься, что на самом деле влюблюсь в тебя? – насмешливо уточнила Иля. – Или сомневаешься, а вдруг у нас и такое встречается, раз наши мужчины нередко спят друг с другом?
   Ира отвела взгляд. Но ответила:
   – И то и другое.
   – Не беспокойся. Я не влюблюсь. Если бы хотела, сделала бы это уже давно. Я больше предпочитаю мужчин, хоть некоторые наши Владычицы и убеждены, что отношения между женщинами чище и не пятнают чести…
   – А с мужчинами пятнают? – это уже я не удержался. Как-то Мурка меня на этот счет забыл просветить.
   – Я так не считаю, – убежденно заявила Иля. – Что же касается первого, то, в отличие от тебя, мне не нужно скрывать, что смогу любого из ваших мужиков по стенке размазать.
   – Так уж и любого? – это становилось любопытным.
   Темная смерила меня долгим задумчивым взглядом.
   – Ладно, я понял, – поднял руки, демонстрируя, что сдаюсь. И обратился к светлой: – Ир.
   – Ты, как всегда, соображаешь быстрее многих, – прозвучал комплимент в мой адрес, но мне он показался несколько сомнительным из-за того тона, каким был озвучен.
   – Ладно, – отмахнулся устало. – Идите на пары. И извинитесь там за меня перед вашим преподом, а то, мне кажется, он не так понял, что я ему сказал.
   – Все он понял, – сообщила Иля. – Он просто терпеть не может, когда к нему кто-нибудь на пары опаздывает и во время лекции прерывает. А тут ты заглянул.
   – А ты, я так понимаю, один раз опоздала? – осенило меня.
   Илька на это лукаво улыбнулась:
   – Да. Пару раз. Но теперь мне можно.
   Ирка рядом фыркнула и подняла на меня смеющиеся глаза:
   – Она его на дуэли победила, только об этом никто не знает. Вот он и нервничает, когда с ней сталкиваться приходится.
   – А ты как узнала? – довольно резко бросила Иля.
   Ирка хмыкнула, взяла «подругу» под руку и как заправский заговорщик сообщила:
   – У меня свои источники.
   На этой интригующей ноте мы и расстались. Я потопал в классную комнату, искренне надеясь, что не заблужусь. Признаться, знал бы я тогда, что там меня уже ждут командоры, с которыми мы вроде на завтра договорились, специально бы не туда свернул и блуждал бы по университету до вечера, но – не судьба.

Глава девятая
Командоры, командоры

   Андрей и командоры
   Сюрприз вышел неприятным: я как-то не ожидал с ними так скоро увидеться. Стоило зайти в аудиторию, которая по моим прикидкам должна была быть пустой, как там обнаружились командоры. Светлый сидел на учительском столе, закинув ногу на ногу, а темный все так же подпирал дальнюю стенку, где было больше тени. Теперь мне стало известно из-за чего.
   – Привет, – бодро сказал я и по тому, как Мурка отлепился от стеночки, понял: то, что запланировал на завтра, плавно переносится на сегодня. Вот засада! Ведь думал, что успею подготовиться. А теперь что?
   – Андрей, мы бы хотели перенести нашу, как ты выразился, групповую терапию, – сообщил Мурка.
   Вздохнул.
   – Хорошо. Пойдемте. – А что я мог ему на это сказать? Не послать же после того, как сами осознали необходимость моего вмешательства и приперлись. – Кстати, Барсик, спасибо за передачку.
   Светлый слез со стола и как-то странно на меня посмотрел. Ничего не сказал. У меня закралась робкая такая мыслишка, что Барсим на взводе. С чего это вдруг?
   – Мурка, а вы не… – начал, но наткнулся на непроницаемый взгляд алых глаз.
   Понятно. Тут ни один, ни другой мне ничего не скажут. Ну ладно. Достал из кармана ключ, обнаружив помимо него еще и ту самую карточку с вожделенной премией, улыбнулся про себя, предвкушая, и пошел открывать дверь лаборантской.
   – Проходите, чувствуйте себя как дома, – объявил, заметив, насколько вытянулось лицо Мурки, когда он наконец обозрел мои «хоромы».
   – И ты предпочел остаться здесь вместо того, чтобы… – начал было он, но я перебил.
   – Знаешь такую болезнь, как клаустрофобия?
   – Нет.
   – Боязнь замкнутых пространств, – объявил протиснувшийся в сторону кухни Барсик. Втроем в моей прихожей нам было не повернуться.
   – Ну вот, у меня в ваших огромных апартаментах развивается то же самое, только наоборот.
   – Боязнь открытых мест? – уточнил Мурка.
   – Да. И ладно бы они были просто большими и открытыми. Так у вас там еще и мебели кот наплакал. Так что, мне тут привычнее и спокойнее. К тому же здесь прямой выход в Интернет.
   – Что это?
   Я отмахнулся.
   – Потом как-нибудь объясню. Ладно, пойдемте, что ли, на кухню. Чайник поставлю?
   Они прошли. Стула у меня было всего два, как я уже когда-то говорил. Поэтому только командорам и хватило. Гости сели за стол друг напротив друга. Я принялся спешно ставить на плитку чайник и разыскивать три относительно приличных бокала. Попадались то со сколами, то и вовсе без ручек. Наконец нашел то, что искал, и повернулся к напряженно следящим за мной мужикам.
   Вообще, к Мурке такое определение хорошо подходило: здоровенный темно-шоколадный негр с длинными-предлинными ушами, торчащими в разные стороны, в каждом из которых болтался целый ряд серебряных сережек без камней (просто колечки), с седыми бровями, белыми ресницами, словно выкрашенными какой-нибудь специальной краской или белой тушью – я у одной из своих бывших пассий такую видел. Барсик выглядел немногим старше меня, хотя мы могли с ним сойти и за ровесников. Ярко-красные волосы, высокие скулы, миндалевидные глаза, кончики ушей, выглядывающие из пышной на макушке и гладкой на концах шевелюры, на этих самых кончиках сережки с камешками. Красными, под цвет волос. Тонкие руки пианиста, субтильная фигура. Гибкий, стройный, с узкими бедрами, точнее, просто обалденной линией бедер и ягодиц. Если бы он был человеком, я бы засмотрелся. Могу понять Мурку. Насколько просек, в этом-то и заключалась их самая основная проблема.
   – Ну что, сами поделитесь или мне сразу в лоб сказать, в чем самый главный ваш глюк?
   – Иногда ты выражаешься… – Барсик скривился и повращал в воздухе кистью правой руки.
   – Ну да, как трубочист, – хмыкнув, подтвердил я.
   – Кто-то из студентов сказал?
   – Кажется, Иля или Ира. Не помню.
   – Они правы, между прочим, – поджав губы, укорил светлый.
   Я пожал плечами. На плите подал мелодичный свист чайник. Полез в шкаф за заваркой. Что бы выбрать?
   Пока решал, заговорил Мурка. Спокойно так, обстоятельно. Иного я от него и не ожидал.
   – Мы просто никак не можем прийти к согласию.
   – По какому вопросу?
   – По всем, – встрял Барсик. Я стоял к ним спиной и не видел, но, кажется, он в этот момент прожег взглядом темного командора.
   Нюхал пакетики с заваркой и думал. Чай – моя слабость, да и не мешало бы организовать передышку, пусть небольшую. Командоры за спиной молчали.
   – Кто в этот раз был зачинщиком? – спросил, выбрав классический зеленый чай в особых гранулах, которые при заваривании разворачивались в полноценные листья.
   – Ну я, предположим, – после паузы буркнул Барсик.
   Мурка смолчал.
   – Так понимаю, что именно с тебя обычно все начинается?
   – И что с того?
   Ответил не сразу. Засыпал чай в заварочный чайник, залил кипятком. Закрыл крышкой. И только после этого повернулся лицом к гостям. Оба смотрели на меня, но не друг на друга.
   – И что тебя в нем так бесит?
   – Он темный! – мгновенно среагировал Барсим.
   – Неоригинально, – осадил светлого и повернулся к Мурке: – Ты ему что-нибудь говорил?
   – О чем? – снова влез Барсик, но я смотрел только на темного. Тот тоже на меня смотрел. Очень надеялся, что он поймет, о чем я. И, кажется, тот на самом деле понял.
   – Нет.
   – И о чем же ты мне должен был сказать? – холодно вопросил светлый у темного.
   Мурзяс медленно повернулся к нему.
   – Если мне не изменяет память, тебе я ничего не должен, – проинформировал ровным спокойным тоном.
   Барсим от этого еще больше взбесился. Действительно огненный, вспыхивает на раз.
   – Тогда я ухожу! – объявил и резко вскочил на ноги, шлепнув по столешнице руками. У меня еще мысль мелькнула, хоть бы стол выдержал. Старенький он, к такому обращению не приучен. – Я думал, мы идем к нему, – светлый невежливо указал на меня, – дабы нормально поговорить и разграничить наши ежедневные обязанности так, чтобы не было необходимости слишком часто контактировать, раз ты бесишь меня одним своим видом!
   Откровенно, нечего сказать. Только интуиция подсказывала, что не так все просто с нашим Барсиком. Что не так с Муркой, я уже понял.
   – Все понятно, – решившись, произнес я, старательно копируя спокойный тон Мурки. – Разграничить не получится, пока он не перестанет тебя хотеть. А ты не прекратишь игнорировать собственные чувства. Не к Мурке, Барсик, а вообще. – Я понимал, что разошелся. Просто, когда после ранения отлеживался, думал о них. И пришел к выводу, что напряжение между командорами – особая материя. И преодолеть его можно, только разрубив как гордиев узел.
   А дальше повисшую в моей кухне тишину можно было перочинным ножичком резать.
   У Барсика глаза сделались квадратными. Я не преувеличиваю. Он так смотрел на Мурку, возвышаясь над ним, сидящим, что я даже испугался, не хватит ли несчастного светлого инфаркт.
   – Нет, – через какое-то время пробормотал эльф тихо, и это прозвучало настолько беспомощно, что я даже не сразу сообразил, что голосочек может принадлежать нашему Барсику. – Неправда.
   И тогда темный, на время его молчания превратившийся в неподвижную статую, поставил на стол локоть, подпер ладонью подбородок и припечатал:
   – Правда, – веско и без лишних слов.
   И снова повисла тишина, только слышно было, как Барсик сглатывает с перепугу или просто от волнения. Я бы мог его пожалеть, но не стал. Осознанно и беспощадно. Резать надо на корню, раз они так долго сами с этим разобраться не могли.
   Потом светлый посмотрел на меня. Ответил ему по возможности спокойным взглядом.
   – И после этого хочешь… – явно прилагая усилия, чтобы не рвать и не метать, а говорить спокойно, начал Барсик, но я его перебил.
   – Просто хочу, чтобы вы оба как-то научились с этим жить. Особенно ты.
   – Почему я?! – воскликнул светлый, негодуя.
   – Потому что только у тебя возникают проблемы, и ты перекладываешь их на Мурку. Скажешь, не прав? Он к тебе хоть раз приставал? Лез с непристойными предложениями, что-то говорил на эту тему? Как-то мне сомнительно, – скептически сказал я. И Барсик потупился.
   Повисла неловкая пауза. Светлый обдумывал свой ответ, я же смотрел на них обоих и недоумевал. По-разному, конечно, бывает. Иногда как обухом по голове треснет что-то, и все, запал на парня, хоть трава не расти. По себе сужу, не по стороннему дяде. Но, с другой стороны, вот передо мной два мужика. Самодостаточные, сильные, красивые парни. Им бы с девушками жить припеваючи, а они друг другу нервы треплют. Ладно Мурка, он же как-то обмолвился, что в рамках жесткого матриархата к темной эльфийке не на всякой козе подъедешь, но у светлого ведь тоже рыльце в пушку. О чем я? Все просто. Если бы у Барсика к Мурке ничего не было, он бы уже давно поставил темного в игнор, а не на стенку лез при одном только взгляде на него.
   – Да у нас за такое можно на смертную дуэль смело вызывать! – после паузы взвыл Барсим, наконец определившись со своим отношением к тому, что я сказал.
   Ну ладно. Сам напросился. Все могу понять, но, когда смертью за обычную откровенность грозят, это уже перебор.
   – Что за такое? За то, что я правду озвучил, а Мурка подтвердил? Тогда давай ты меня вызовешь. Только дуэли не будет. Будет банальное убийство, потому что я меч в руках держать не умею, в прямом смысле слова, а про свои магические способности вообще молчу.
   Барсик отвернулся. Буркнул в сторону.
   – Просто хочу обозначить свою позицию, – прозвучало тихо, почти надтреснуто.