Он знал, что стоящая рядом Гретхен изучает помещение с не меньшим вниманием. Райкер не был уверен, что поступил правильно, взяв её с собой. Она, конечно же, настаивала, чтобы пойти с ним, и Ворф поддержал её: начальник службы безопасности предпочитал, чтобы в каждом экспедиционном отряде был хотя бы один из его людей.
И тем не менее, Райкер считал, что эта обшарпанная дыра – неподходящее место для молодой женщины из Индианы. Он не сомневался, что знай Гретхен, о чём он думает, она пришла бы в ярость, и потому никогда бы не высказал этого вслух. Но назовите его старомодным – здесь не место леди.
Амари он заметил сразу же; она бросалась в глаза своими четырьмя руками, но он узнал бы её и так. Полная, с густыми крашеными чёрными волосами и слишком накрашенным лицом; на пальцах, в волосах и в носу – дешёвого вида кольца с поддельными камнями. Свободное, широкое розовое платье не могло скрыть выпирающего живота.
– Посидите тут, я скоро вернусь, – указал Райкер на маленький столик. Гретхен отреагировала точно так, как он ожидал: глаза её сперва расширились от изумления, а потом решительно сузились.
– Полагаю, мне следует оставаться рядом с Вами, коммандер, – спокойно сказала она. – В конце концов, я состою при Вас в качестве офицера службы безопасности.
– Я понимаю это, энсин, – улыбнулся он. Но я оценил ситуацию и могу Вас уверить, что в данном случае мне лучше действовать одному.
Она моргнула. Он подвинул ей стул.
– Рекомендую трансторский эль. Это вкусно и не поставит Вас на брови, в отличие от некоторых других напитков, которые здесь, вероятно, подают.
Помедлив секунду, Гретхен неохотно села.
– Хорошо, коммандер, – сказала она. – Но я буду держать Вас под наблюдением.
– Я на это надеюсь. Это Ваша работа. – Он улыбнулся ей.
Скорее почувствовав, чем услышав, как мелодия набрала силу, Райкер взглянул на освещённый круг в центре помещения, где за инструментом сидела Амари. Мимолётно коснувшись плеча Гретхен, он двинулся к ней.
Женщина продолжала играть, посасывая солёную палочку, и, казалось, совершенно не обращая на него внимания; но Райкер чувствовал, что она внимательно за ним наблюдает. Он сел на один из табуретов, стоящих вокруг инструмента. Амари бросила на него быстрый равнодушный взгляд.
– О. новое лицо, – хриплым голосом протянула она.
– То же самое, что у меня всегда, – парировал он и с удовольствием увидел, как рот её расплылся в улыбке. Он любил людей с чувством юмора; с ними намного легче было иметь дело.
– Что бы Вы хотели услышать? – спросила она, не переставая играть. Райкер смотрел, зачарованный рождающейся из-под четырёх скользящих по клавиатуре рук мелодией.
– Знаете блюз? – спросил он.
Она снова расплылась в улыбке.
– Посмотрите на меня, мистер. Что Вы думаете?
Райкер подумал, что ему нравится эта женщина. Выглядела она немного вульгарно, но по натуре была честная и прямая.
– Я знаю несколько стилей блюзов, – продолжала она. – Как насчёт андорианского?
Две из её рук заиграли блюз, третья сунула в рот солёную палочку, четвёртая взяла ещё одну палочку из стоящей поблизости вазы и предложила ему.
– Сосете палочки?
– Нет, – ответил Райкер. Он считал это отвратительной привычкой. Неужели люди, которые сосут палочки, не понимают, что они делают со своими ртами? Одно время он ухаживал за женщиной, любившей сосать палочки. Всякий раз, целуя её, он чувствовал, словно по губам проводили наждаком; это было всё равно, что целовать высохшую землю.
– Правильно делаете. Отвратительная привычка. – Лизнув ещё несколько раз, она отложила палочку и, не глядя на него, продолжала. – Кого же Вы здесь ищете?
Захваченный врасплох, Райкер ответил:
– С чего Вы взяли, что я кого-то ищу? – Он и сам чувствовал, что прозвучало это неубедительно.
– Ваше лицо. Ваша форма. Здесь, в таком месте.
– Вы правы. Я искал Вас.
– Какой приятный сюрприз. – Это было сказано сухо, но Райкер почувствовал, что в словах этих есть правда, хоть Амари никогда в этом никогда не призналась бы.
– Мне необходимо поговорить с Вами о Вашем муже.
Амари бросила на него взгляд, и мелодия под её пальцами слегка изменилась – стала резче, быстрее.
– О каком именно?
– Боюсь, о том, который погиб.
Она продолжала играть без единого сбоя. Но в мелодии всё ещё ощущалась едва уловимая резкость.
– Вы, должно быть, с «Энтерпрайза», – лаконично сказала она. – Это вы уничтожили его корабль.
Райкер почувствовал облегчение оттого, что она не стала ходить вокруг да около. Этот разговор мог бы тянуться бесконечно, но Амари была не из тех, что пускаются на хитрости. Он не был уверен, что у неё не осталось чувств по отношению к человеку, который вёл тот корабль, потому продолжал с осторожностью:
– Он первым открыл огонь.
– Он всегда начинал первым.
Райкер бросил на неё быстрый взгляд, пытаясь найти в словах скрытый смысл, но по лицу её ничего нельзя было прочесть.
– Он был замешан в очень нехорошую историю, – продолжал он. – И все доказательства унёс с собой.
– Его единственная положительная черта – он всегда убирал за собой. – Теперь Райкеру показалось, что в глазах её блеснула насмешливая искорка. – Что Вам от меня нужно? – продолжала она.
– Я надеялся, что Вы можете знать его деловых партнёров.
Амари со вздохом посмотрела на свои руки, лениво перебирающие клавиши.
– Зачем мне Вам помогать? – мягко спросила она.
– Сказать по правде, я и сам не вижу причин. – Он улыбнулся ей, надеясь, что честной женщине импонирует его честность.
– Что ж, Вы убили моего бывшего мужа. Это уже кое-что. – Он покачал головой, снова улыбнувшись; чем дальше, тем больше она ему нравилась. – Почему бы Вам не бросить в кувшин несколько монет? – предложила она. – Я посмотрю, что мне удастся вспомнить.
– У меня нет с собой денег, – честно признался Райкер. Оценивающе поглядев на него, она вздохнула.
– Не много же Вы предлагаете.
Райкер подумал, что она, пожалуй, права. Он просил у неё информацию, имевшую для него огромную ценность. И ему нечего было предложить ей взамен. В этом было что-то несправедливое. Что может быть нужно этой видавшей виды женщине, подумал он, кроме порядочного мужчины, который забрал бы её отсюда?
И тут его осенило.
– Ну-ка, подвиньтесь, – сказал он.
– Что? – удивлённо взглянула она.
Встав, Райкер пересел рядом с ней за инструмент, уловив её солёное дыхание, и коснулся клавиш.
– Как раз то, чего мне не хватает, – прокомментировала она. – Ещё одна пара рук.
– Знаете эту вещь? – Он заиграл мелодию, которую играл на голодеке в баре Стампи. – Её играли на Земле в начале двадцатого века, в городе под названием Мемфис. – Он поиграл ещё, убеждаясь, что мелодия не оставила её равнодушной. – Я мог бы научить Вас паре-тройке аккордов, – предложил он.
– Вы уже научили, – отвечала она, внимательно следя за его руками, вслушиваясь в звуки, глядя, как порхают его пальцы над клавишами. Мелодия искренне увлекла, очаровала её.
– Итак? – поиграв ещё немного, небрежно спросил он.
Она взглянула на него и, пожав плечами, вновь улыбнулась своей широкой улыбкой.
– Пробудете тут ещё пару дней?
– Возможно.
– Рано или поздно сюда придёт человек по имени Омаг – послушать музыку. Всегда заказывает одну и ту же вещь – «Мелор Фамагал». Он торгует оружием. Толстый ференги.
Райкер уставился на неё. Вот оно – связующее звено, которое он искал. Чувство победы зародилось в нём, и он заиграл с новым вдохновением – заиграл мелодию, звучащую у него в душе. В какой-то миг он осознал, что четыре руки Амари присоединились к нему, и долго ещё они играли в шесть рук чудесный блюз.
Глава 14
Спок сидел с Пардеком в приёмной проконсула Нерала. Чтобы попасть сюда, им пришлось пройти через множество величественных залов и подняться на верхний этаж правительственного комплекса, Ирнилта, почти километровой высоты. Спок отметил про себя элегантность архитектурного стиля. Просторные сводчатые залы производили впечатление изысканности и силы. Величественное здание резко контрастировало с сумрачными улицами и переулками города, где люди влачили унылое, безрадостное существование. Контраст был разительным.
По пути Спок отметил, что могущество Пардека близится к концу. Пардек с улыбкой приветствовал всех, кто встречался им по пути. Ему всегда отвечали учтиво, и всё же Спок не сомневался, что Пардек является зависимой частью уравнения: обладающий властью не станет так явно искать чужого внимания. Спока, впрочем, это не тревожило. Пардек был ценен тем, что мог устроить встречу, ради которой они поднялись по широким ступеням чёрной мраморной лестницы Ирнилта.
Теперь, ожидая в приёмной, пока Нерал примет их, Спок наблюдал, как Пардек дружески беседует с женщиной, назвавшейся помощницей проконсула. У неё были необычные для ромулан светлые волосы. Пардек разговаривал с ней дружелюбно, но Спок заметил, что даже она держалась отстранённо и отвечала ему скорее из любезности, чем по своей воле.
То, что их заставляют ждать, было нехорошим знаком. Будь эта встреча так важна для проконсула, как утверждал Пардек, им не пришлось бы сидеть в приёмной на твёрдой скамье, разговаривая с помощниками. На какой-то миг скептический голос Сарека – или Пикарда? – отозвался эхом в его мозгу.
Спок испытал облегчение, когда из кабинета Нерала торопливо вышел молодой человек и объявил, что проконсул готов принять их. Круглое дружелюбное лицо Пардека засветилось от счастья. Прервав разговор с помощницей, он подошёл к Споку.
– Пойдёмте? – спросил он, и Спок, поднявшись, последовал за ним в кабинет.
Ромуланин, приветствовавший их, оказался моложе, чем ожидал Спок. Вулканец слышал о Нерале как о молодом, энергичном руководителе, но проконсул выглядел почти по-мальчишески. Тёмные глаза искрились на улыбчивом лице. Он радостно двинулся им навстречу.
– Проконсул. – В голосе Пардека ощущалось стремление угодить.
– Да… Пардек… входите, – сказал Нерал. Смотрел он при этом на Спока.
– Вулканский посол Спок, – без всякой необходимости сказал Пардек.
– Проконсул, – ровным голосом произнёс Спок. Глаза их встретились.
– Прошу Вас, – махнул рукой Нерал. – Я не люблю титулов с тех пор, как был младшим ухланом в ромуланской гвардии. Просто Нерал. – Подняв руку, он взглянул на неё с комичной неуверенностью. – Как же это? Пардек пытался научить меня…
Наконец, ему удалось раздвинуть пальцы в вулканском салюте. Спок поднял руку в ответном приветствии.
– Это честь для меня, – сказал вулканец.
– Для меня тоже, – отвечал Нерал. Взгляды их снова встретились.
Пардек нервно улыбнулся, и Спок понял, что здесь, в своей, казалось бы, стихии, он чувствует себя лишним.
– Позвольте мне удалиться, – сказал Пардек, и Спок уловил нотку подобострастия в его голосе. Нерал обернулся к Пардеку с привычной дипломатичностью.
– Надеюсь, мы увидим Вас и Вашу жену завтра на званом обеде?
Пардек засиял от удовольствия.
– Непременно, – сказал он, чуть склонив голову. Затем он повернулся и вышел.
Снова обернувшись к Споку, Нерал обратился к нему, как посвящённый к посвящённому.
– Старину Пардека уже много лет никуда не приглашали. Многим не по душе, что он слишком близок к простонародью.
– Тем хуже для них, – отвечал Спок. Он не предаст Пардека после стольких лет дружбы. – Я всегда считал Пардека знающим и проницательным человеком.
Не отвечая, Нерал указал на удобный стул, обитый чем-то мягким.
– Позвольте мне кое-что сказать Вам, Спок, – без всяких предисловий заговорил он. – Мы с Вами собираемся положить начало великому делу, которое изменит лицо всего сектора.
Спок был ошеломлён. Он собирался красноречиво говорить о своей миссии, убеждать, склонять на свою сторону – но совершенно не был готов к тому, что Нерал уже на его стороне. Возможно, он слышал в заявлении Нерала больше, чем тот хотел сказать.
– Вы готовы поддерживать воссоединение? – спросил он, желая внести полную ясность.
– Я убеждён, что это необходимо. Наши миры нужны друг другу.
– Простите меня, но я не ожидал, что ромуланский проконсул будет говорить, как член подпольного движения.
– Я хочу, чтобы Вы полностью уяснили мою позицию, Спок, – безмятежно улыбнулся Нерал.
Несколько долгих секунд Спок размышлял над услышанным. То, что Нерал окажется приверженцем идеи объединения, было для него полной неожиданностью. Но, в конце концов, проконсул принадлежал к политикам нового, свободомыслящего поколения; и если за ним действительно было будущее, есть все основания надеяться. С другой стороны, это ещё не означало, что остальное руководство разделяет эти взгляды.
– Вы полагаете, что сможете получить поддержку в Сенате? – спросил Спок.
Подавшись к Споку, Нерал произнёс не таинственно, но со спокойной уверенностью.
– Сенат уже не прежний, в нём многое переменилось. Старые руководители утратили уважение народа. – Встав, он заходил по кабинету. – Причастность к клингонской гражданской войне… нескончаемая конфронтация с Федерацией. Народ устал от всего этого. Времена меняются. Лидеры, не желающие меняться вместе с ними, больше не смогут оставаться лидерами.
Он снова повернулся к Споку, преисполненный энтузиазма.
– Спок, я готов открытообъявить о начале переговоров между нашими планетами. – Он улыбнулся нескрываемому изумлению Спока. – Как, по-вашему, отреагируют на это на Вулкане?
Спок не стал торопиться с ответом. Уж как-то слишком быстро всё шло; он предпочёл бы действовать неторопливо и осторожно. Жизненный опыт научил его, что спешка – плохой союзник. Наконец, он ответил:
– На Вулкане отнесутся к этому с осторожностью. Предстоит преодолеть недоверие, существовавшее веками.
Нерал не ожидал столь осторожного ответа.
– Но, несомненно, – начал он, – если во главе движения станет человек, обладающий Вашим авторитетом…
В этот миг в кабинете зазвучал бестелесный голос системы связи.
– Проконсул, – произнесла помощница из приёмной, – объявлено заседание Сената.
Нерал мимолётно нахмурился, затем ответил:
– Очень хорошо. Джолан тру,Спок. – Затем, вспомнив что-то, добавил: – О, живите долго и преуспевайте.
Спок поклонился и вышел. У него осталось ясное чувство, что весь этот разговор был нелогичен.
Д’Тан бежал уже больше часа. Бежать оставалось ещё добрый час, но он знал, что сможет держать темп без особого труда. Было какое-то наслаждение вот так нестись по долине Чула, чувствуя, как дует в лицо ветер, и ноги пружинисто отталкиваются от сухой глинистой почвы. Д’Тан никогда не чувствовал себя так замечательно, как во время бега.
Ему всегда говорили, чтобы он не спешил, но он не слушал. Как можно не спешить? Ведь надо так много увидеть, узнать, сделать. Порой ему становилось страшно умереть, так и не успев попробовать всего в жизни, и он не желал терять драгоценного времени. Вот почему Д’Тан не шёл шагом, если была возможность бежать.
Со временем те, кто уговаривали его не спешить, стали понимать, что из его привычки бежать можно извлечь пользу. Организация стала использовать его как связного, ибо ему можно было доверять, и он был надёжнее, чем какое-либо средство связи. А для последователей движения объединения надёжность и возможность доверять были намного ценнее скорости.
Сейчас путь его лежал в отдалённое поселение М’Нарф, куда он нёс важное сообщение. Этой ночью в пещерах состоится собрание, на котором должны присутствовать все. Это собрание будет важнее всех, которые бывали у них до сих пор.
Таково было сообщение, которое он должен был передать; больше ему ничего не сказали. Но Д’Тан сердцем чувствовал, что мечта их вот-вот сбудется. Спок сообщит им то, что они так жаждут услышать: скоро они объединятся со своими вулканскими братьями, и два родственных народа вновь обретут друг друга.
Для Д’Тана, его семьи и их друзей это была заветная мечта, которую передавали из поколения в поколение. Д’Тан, точно так же, как и его родители, и их родители, и многие поколения их предков, воспитывался в вере, что настанет время, когда вулканская и ромуланская расы сольются воедино. И тогда воцарятся мир и гармония, и не будет между ними ни вражды, ни предубеждения.
Первые песни, услышанные Д’Таном, были вулканские песни; первые истории, услышанные им от матери, были истории о Вулкане. Он с головой погрузился в историю Вулкана. Желание увидеть эту легендарную планету и жить со своими вулканскими братьями стало для него навязчивой идеей, и от мысли, что это может случиться при его жизни, за спиной у него словно выросли крылья.
И всё это благодаря Споку. Спок! Имя это звучало для него, словно колокол, и незаметно для себя Д’Тан запел одну из песен объединения, всякий раз вставляя вместо имени древнего героя имя Спока. Ноги его сами собой задвигались ещё быстрее, и ему хотелось, чтобы часы, оставшиеся до ночной встречи, пролетели так же быстро.
Той ночью в пещере сердце Д’Тана билось учащённо, а лицо горело от возбуждения. Он едва мог верить своим ушам и нисколько не сомневался, что остальные чувствуют то же самое. Они слушали в молчании, никто не шевелился; даже самые маленькие дети, казалось, понимали важность происходящего. Спокойный голос Спока, эхом отдающийся под сводами пещеры, подробно описывал встречу с Нералом, не оставляя сомнений, что проконсул с симпатией отнёсся к нему и его идеям.
В толпе собравшихся заплакал младенец; чмокающие звуки сказали Д’Тану, что мать поспешила успокоить его, дав ему грудь. А затем Спок сообщил самое невероятное: проконсул признал движение объединения, и намерен открыто объявить о начале переговоров между вулканским и ромуланским руководством.
Пещера наполнилась радостными криками; люди обнимали друг друга, наперебой обсуждая радостную весть. Отец заключил Д’Тана в объятия, мать схватила его руки в свои. Его подружка Джаника, сидевшая поблизости, плакала от радости. Никогда раньше Д’Тан не чувствовал себя таким счастливым.
– Открыто объявить…
– Мы объединимся с нашими братьями…
– Нам не придётся больше прятаться в пещерах…
Люди не помнили себя от восторга. Молодая женщина по имени Шалот вскочила, не в силах сдерживать радость, и, схватив руку Спока, горячо пожала её.
– Это то, на что мы надеялись, – вскричала она под шумное ликование собравшихся.
Но почему же у Спока такое нахмуренное лицо? Почему он так странно смотрит на ликующую толпу? Внезапно Д’Тану стало не по себе.
Голос Спока перекрыл радостные возгласы собравшихся в пещере.
– Это больше, чем мы надеялись, – сказал он.
Внезапно в пещере воцарилось молчание. Д’Тан заметил, что Пардек ошеломлён не меньше остальных.
– Но если Нерал готов открыто объявить о переговорах… – не договорил сенатор, непонимающе глядя на Спока.
Только один человек, казалось, понимал, что Спок имеет в виду, и человек этот был капитан из Федерации, Пикард. Д’Тан сглотнул, отнюдь не уверенный, что хочет услышать то, что последует дальше.
– Я не могу себе представить, как человек может достичь должности проконсула Сената без поддержки традиционалистов, – начал Пикард, обращая свои слова к Пардеку.
– Это верно, – отвечал сенатор.
– Тогда как же он может так просто выступить против них? – землянин, казалось, сверлил Пардека взглядом. – Как может выступить в поддержку движения, считающегося антиправительственным?
Какой-то человек шагнул из толпы и вступил в разговор.
– Потому что он не боится их. Потому что знает, что мы его поддержим! – даже для Д’Тана это прозвучало неубедительно.
Ровный голос Спока заполнил пещеру.
– Капитан Пикард прав. Для проконсула было бы нелогично на данном этапе открыто поддержать воссоединение.
Толпа зашумела, наперебой выкрикивая возражения. Д’Тан услышал среди этих криков собственный голос и почувствовал, как на глаза набежали слёзы отчаяния. Как может Спок говорить такие вещи? Разве он не видит, что их мечты, их сокровенные чаяния вот-вот сбудутся? Может, он заколебался из-за этого неожиданно появившегося капитана из Федерации? Неужели он лишит их возможности достичь цели, когда цель уже так близка?
– Зачем Нералу лгать? – спросила Шалот, дрожа от гнева.
– Возможно, они надеются таким путём выявить членов вашей организации, – ответил Пикард, и Д’Тан увидел, как женщина метнула на капитана взгляд, полный горечи.
– Нет, вскричала она, – это наш шанс! Нас, наконец, услышат!
Ещё один человек из толпы поддержал её.
– А может, это Федерация боится союза между Ромулусом и Вулканом?
Ропот толпы принял угрожающий тон, и Д’Тан ощутил её гнев, словно гигантского хищника, который, устремив горящие глаза на Пикарда, сжался перед прыжком. Вот он – чужак, на котором можно выместить злобу и разочарование.
Выкрики стали громче, в них уже слышалась ярость. Пикард стоял спокойно, и в его поведении Д’Тан не чувствовал страха – наоборот, спокойную решимость усмирить гнев толпы.
– Это неправда, – начал он, но голос его потонул в шуме выкриков.
Тогда вперёд шагнул Спок, и одного его вида было достаточно, чтобы усмирить самую яростную толпу. Он молча смотрел на стоящих перед ним, пока под его взглядом выкрики не стихли, превратившись в чуть слышное бормотание.
– Я пришёл сюда, – заговорил Спок, и при первых звуках его негромкого голоса воцарилась полная тишина, – чтобы оценить потенциал к воссоединению. Вопреки случившемуся, я намерен продолжать свои усилия. Я собираюсь встретиться с проконсулом, как условлено.
Пещеру заполнил единый рёв одобрения. Всеобщий гнев мгновенно сменился прежним ликованием.
Д’Тан подумал, что он один среди всех заметил взгляд, которым обменялись Спок и Пикард. Ему этот взгляд показался наэлектризованным. Затем Спок, повернувшись, вышел из главной пещеры, и мгновение спустя Пикард последовал за ним.
Идя следом за Споком по узенькому переходу, ведущему в небольшую сырую пещеру, Пикард с трудом сдерживал гнев. Он никогда не подумал бы, что Спок способен изменить своё решение под влиянием толпы, но только что на его глазах это случилось. Каким-то уголком сознания он понимал, что чувствует, будто действия посла были изменой по отношению к нему лично, и это мысль на миг удивила его – почему лично? – но тут гнев заслонил всё.
В маленькой пещере Спок обернулся к нему. Внезапно до Пикарда дошло, что Спок шёл сюда вовсе не для того, чтобы поговорить с ним, а чтобы побыть наедине с собой, и не слишком доволен, обнаружив, что Пикард следовал за ним по пятам. Но ему было всё равно; Споку придётся с ним разговаривать.
– Вы позволили их эмоциям поколебать Вас, – пошёл он в атаку, надеясь вызвать гнев Спока.
Но, конечно же, у него ничего не вышло. Подняв бровь, Спок ответил с лёгким удивлением:
– Напротив, я избрал наиболее логичный путь.
Пикард перевёл дух, пытаясь успокоиться. Нападать на этого человека очертя голову не принесёт ему пользы.
– Вы так же скептически относитесь ко всему этому, как я, – сказал он, пытаясь воззвать к логике. – Разве логично игнорировать собственный здравый смысл?
– Боюсь, влияние Сарека сказывается на Ваших взглядах, капитан. На Вашем отношении к воссоединению. А возможно, и ко мне лично.
Его слова застигли Пикарда врасплох. Каким образом Сарек мог стать участником этой драмы? Ему вспомнилось, как они со Споком спорили в столовой за супом. Спок обвинил его в том, что у него косный ум… Пикард тогда удивился. Как будто Спок упрекнул его, что он действует под чужим влиянием. И вот опять.
– Вы уже второй раз обвиняете меня в том, что я говорю с чужого голоса, – осторожно начал он, следя за реакцией Спока. Вулканец смотрел на него без всякого выражения, но Пикард не сомневался, что за внешним бесстрастием скрывается вихрь чувств. Капитан решил, что настало время признать влияние Сарека. – Да, он всегда будет частью меня. Его дух. Всё, что он пережил. Но то, что я говорю – это то, что думаю я, а не он.
Настало долгое молчание. Пикард слышал, как капает вода со стен, как шумит где-то подземный ручей. На миг перед глазами возникло лицо его отца.
– Странно, – произнёс, наконец, Спок, – что я слышу его так ясно… именно теперь, когда он мёртв.
Вулканец отошёл, и Пикард понял, что тот пытается сохранить контроль над собой.
– Возможно, – продолжал Спок ровным голосом, – я перенёс свои споры с Сареком на Вас, капитан. В таком случае, прошу меня извинить.
– Неужели это так важно для Вас, – мягко спросил Пикард, – одержать верх в последнем споре с ним?
Спок обдумал его слова, как обдумал бы научную гипотезу.
– Нет, – печально ответил он, – конечно, нет. – Затем, обернувшись, с прямотой, коснувшейся Пикарда, словно ледяной порыв зимнего ветра, сказал: – Хотя мне действительно не хватает этих споров. В конце концов, это единственное, что у нас было общего.
С внезапной ясностью Пикард понял. Каким-то необъяснимым образом он заменил Споку отца – Споку, который был почти на сто лет старше его. Каким-то необъяснимым образом мелдинг с Сареком соединил их. До какой степени он
И тем не менее, Райкер считал, что эта обшарпанная дыра – неподходящее место для молодой женщины из Индианы. Он не сомневался, что знай Гретхен, о чём он думает, она пришла бы в ярость, и потому никогда бы не высказал этого вслух. Но назовите его старомодным – здесь не место леди.
Амари он заметил сразу же; она бросалась в глаза своими четырьмя руками, но он узнал бы её и так. Полная, с густыми крашеными чёрными волосами и слишком накрашенным лицом; на пальцах, в волосах и в носу – дешёвого вида кольца с поддельными камнями. Свободное, широкое розовое платье не могло скрыть выпирающего живота.
– Посидите тут, я скоро вернусь, – указал Райкер на маленький столик. Гретхен отреагировала точно так, как он ожидал: глаза её сперва расширились от изумления, а потом решительно сузились.
– Полагаю, мне следует оставаться рядом с Вами, коммандер, – спокойно сказала она. – В конце концов, я состою при Вас в качестве офицера службы безопасности.
– Я понимаю это, энсин, – улыбнулся он. Но я оценил ситуацию и могу Вас уверить, что в данном случае мне лучше действовать одному.
Она моргнула. Он подвинул ей стул.
– Рекомендую трансторский эль. Это вкусно и не поставит Вас на брови, в отличие от некоторых других напитков, которые здесь, вероятно, подают.
Помедлив секунду, Гретхен неохотно села.
– Хорошо, коммандер, – сказала она. – Но я буду держать Вас под наблюдением.
– Я на это надеюсь. Это Ваша работа. – Он улыбнулся ей.
Скорее почувствовав, чем услышав, как мелодия набрала силу, Райкер взглянул на освещённый круг в центре помещения, где за инструментом сидела Амари. Мимолётно коснувшись плеча Гретхен, он двинулся к ней.
Женщина продолжала играть, посасывая солёную палочку, и, казалось, совершенно не обращая на него внимания; но Райкер чувствовал, что она внимательно за ним наблюдает. Он сел на один из табуретов, стоящих вокруг инструмента. Амари бросила на него быстрый равнодушный взгляд.
– О. новое лицо, – хриплым голосом протянула она.
– То же самое, что у меня всегда, – парировал он и с удовольствием увидел, как рот её расплылся в улыбке. Он любил людей с чувством юмора; с ними намного легче было иметь дело.
– Что бы Вы хотели услышать? – спросила она, не переставая играть. Райкер смотрел, зачарованный рождающейся из-под четырёх скользящих по клавиатуре рук мелодией.
– Знаете блюз? – спросил он.
Она снова расплылась в улыбке.
– Посмотрите на меня, мистер. Что Вы думаете?
Райкер подумал, что ему нравится эта женщина. Выглядела она немного вульгарно, но по натуре была честная и прямая.
– Я знаю несколько стилей блюзов, – продолжала она. – Как насчёт андорианского?
Две из её рук заиграли блюз, третья сунула в рот солёную палочку, четвёртая взяла ещё одну палочку из стоящей поблизости вазы и предложила ему.
– Сосете палочки?
– Нет, – ответил Райкер. Он считал это отвратительной привычкой. Неужели люди, которые сосут палочки, не понимают, что они делают со своими ртами? Одно время он ухаживал за женщиной, любившей сосать палочки. Всякий раз, целуя её, он чувствовал, словно по губам проводили наждаком; это было всё равно, что целовать высохшую землю.
– Правильно делаете. Отвратительная привычка. – Лизнув ещё несколько раз, она отложила палочку и, не глядя на него, продолжала. – Кого же Вы здесь ищете?
Захваченный врасплох, Райкер ответил:
– С чего Вы взяли, что я кого-то ищу? – Он и сам чувствовал, что прозвучало это неубедительно.
– Ваше лицо. Ваша форма. Здесь, в таком месте.
– Вы правы. Я искал Вас.
– Какой приятный сюрприз. – Это было сказано сухо, но Райкер почувствовал, что в словах этих есть правда, хоть Амари никогда в этом никогда не призналась бы.
– Мне необходимо поговорить с Вами о Вашем муже.
Амари бросила на него взгляд, и мелодия под её пальцами слегка изменилась – стала резче, быстрее.
– О каком именно?
– Боюсь, о том, который погиб.
Она продолжала играть без единого сбоя. Но в мелодии всё ещё ощущалась едва уловимая резкость.
– Вы, должно быть, с «Энтерпрайза», – лаконично сказала она. – Это вы уничтожили его корабль.
Райкер почувствовал облегчение оттого, что она не стала ходить вокруг да около. Этот разговор мог бы тянуться бесконечно, но Амари была не из тех, что пускаются на хитрости. Он не был уверен, что у неё не осталось чувств по отношению к человеку, который вёл тот корабль, потому продолжал с осторожностью:
– Он первым открыл огонь.
– Он всегда начинал первым.
Райкер бросил на неё быстрый взгляд, пытаясь найти в словах скрытый смысл, но по лицу её ничего нельзя было прочесть.
– Он был замешан в очень нехорошую историю, – продолжал он. – И все доказательства унёс с собой.
– Его единственная положительная черта – он всегда убирал за собой. – Теперь Райкеру показалось, что в глазах её блеснула насмешливая искорка. – Что Вам от меня нужно? – продолжала она.
– Я надеялся, что Вы можете знать его деловых партнёров.
Амари со вздохом посмотрела на свои руки, лениво перебирающие клавиши.
– Зачем мне Вам помогать? – мягко спросила она.
– Сказать по правде, я и сам не вижу причин. – Он улыбнулся ей, надеясь, что честной женщине импонирует его честность.
– Что ж, Вы убили моего бывшего мужа. Это уже кое-что. – Он покачал головой, снова улыбнувшись; чем дальше, тем больше она ему нравилась. – Почему бы Вам не бросить в кувшин несколько монет? – предложила она. – Я посмотрю, что мне удастся вспомнить.
– У меня нет с собой денег, – честно признался Райкер. Оценивающе поглядев на него, она вздохнула.
– Не много же Вы предлагаете.
Райкер подумал, что она, пожалуй, права. Он просил у неё информацию, имевшую для него огромную ценность. И ему нечего было предложить ей взамен. В этом было что-то несправедливое. Что может быть нужно этой видавшей виды женщине, подумал он, кроме порядочного мужчины, который забрал бы её отсюда?
И тут его осенило.
– Ну-ка, подвиньтесь, – сказал он.
– Что? – удивлённо взглянула она.
Встав, Райкер пересел рядом с ней за инструмент, уловив её солёное дыхание, и коснулся клавиш.
– Как раз то, чего мне не хватает, – прокомментировала она. – Ещё одна пара рук.
– Знаете эту вещь? – Он заиграл мелодию, которую играл на голодеке в баре Стампи. – Её играли на Земле в начале двадцатого века, в городе под названием Мемфис. – Он поиграл ещё, убеждаясь, что мелодия не оставила её равнодушной. – Я мог бы научить Вас паре-тройке аккордов, – предложил он.
– Вы уже научили, – отвечала она, внимательно следя за его руками, вслушиваясь в звуки, глядя, как порхают его пальцы над клавишами. Мелодия искренне увлекла, очаровала её.
– Итак? – поиграв ещё немного, небрежно спросил он.
Она взглянула на него и, пожав плечами, вновь улыбнулась своей широкой улыбкой.
– Пробудете тут ещё пару дней?
– Возможно.
– Рано или поздно сюда придёт человек по имени Омаг – послушать музыку. Всегда заказывает одну и ту же вещь – «Мелор Фамагал». Он торгует оружием. Толстый ференги.
Райкер уставился на неё. Вот оно – связующее звено, которое он искал. Чувство победы зародилось в нём, и он заиграл с новым вдохновением – заиграл мелодию, звучащую у него в душе. В какой-то миг он осознал, что четыре руки Амари присоединились к нему, и долго ещё они играли в шесть рук чудесный блюз.
Глава 14
Спок сидел с Пардеком в приёмной проконсула Нерала. Чтобы попасть сюда, им пришлось пройти через множество величественных залов и подняться на верхний этаж правительственного комплекса, Ирнилта, почти километровой высоты. Спок отметил про себя элегантность архитектурного стиля. Просторные сводчатые залы производили впечатление изысканности и силы. Величественное здание резко контрастировало с сумрачными улицами и переулками города, где люди влачили унылое, безрадостное существование. Контраст был разительным.
По пути Спок отметил, что могущество Пардека близится к концу. Пардек с улыбкой приветствовал всех, кто встречался им по пути. Ему всегда отвечали учтиво, и всё же Спок не сомневался, что Пардек является зависимой частью уравнения: обладающий властью не станет так явно искать чужого внимания. Спока, впрочем, это не тревожило. Пардек был ценен тем, что мог устроить встречу, ради которой они поднялись по широким ступеням чёрной мраморной лестницы Ирнилта.
Теперь, ожидая в приёмной, пока Нерал примет их, Спок наблюдал, как Пардек дружески беседует с женщиной, назвавшейся помощницей проконсула. У неё были необычные для ромулан светлые волосы. Пардек разговаривал с ней дружелюбно, но Спок заметил, что даже она держалась отстранённо и отвечала ему скорее из любезности, чем по своей воле.
То, что их заставляют ждать, было нехорошим знаком. Будь эта встреча так важна для проконсула, как утверждал Пардек, им не пришлось бы сидеть в приёмной на твёрдой скамье, разговаривая с помощниками. На какой-то миг скептический голос Сарека – или Пикарда? – отозвался эхом в его мозгу.
Спок испытал облегчение, когда из кабинета Нерала торопливо вышел молодой человек и объявил, что проконсул готов принять их. Круглое дружелюбное лицо Пардека засветилось от счастья. Прервав разговор с помощницей, он подошёл к Споку.
– Пойдёмте? – спросил он, и Спок, поднявшись, последовал за ним в кабинет.
Ромуланин, приветствовавший их, оказался моложе, чем ожидал Спок. Вулканец слышал о Нерале как о молодом, энергичном руководителе, но проконсул выглядел почти по-мальчишески. Тёмные глаза искрились на улыбчивом лице. Он радостно двинулся им навстречу.
– Проконсул. – В голосе Пардека ощущалось стремление угодить.
– Да… Пардек… входите, – сказал Нерал. Смотрел он при этом на Спока.
– Вулканский посол Спок, – без всякой необходимости сказал Пардек.
– Проконсул, – ровным голосом произнёс Спок. Глаза их встретились.
– Прошу Вас, – махнул рукой Нерал. – Я не люблю титулов с тех пор, как был младшим ухланом в ромуланской гвардии. Просто Нерал. – Подняв руку, он взглянул на неё с комичной неуверенностью. – Как же это? Пардек пытался научить меня…
Наконец, ему удалось раздвинуть пальцы в вулканском салюте. Спок поднял руку в ответном приветствии.
– Это честь для меня, – сказал вулканец.
– Для меня тоже, – отвечал Нерал. Взгляды их снова встретились.
Пардек нервно улыбнулся, и Спок понял, что здесь, в своей, казалось бы, стихии, он чувствует себя лишним.
– Позвольте мне удалиться, – сказал Пардек, и Спок уловил нотку подобострастия в его голосе. Нерал обернулся к Пардеку с привычной дипломатичностью.
– Надеюсь, мы увидим Вас и Вашу жену завтра на званом обеде?
Пардек засиял от удовольствия.
– Непременно, – сказал он, чуть склонив голову. Затем он повернулся и вышел.
Снова обернувшись к Споку, Нерал обратился к нему, как посвящённый к посвящённому.
– Старину Пардека уже много лет никуда не приглашали. Многим не по душе, что он слишком близок к простонародью.
– Тем хуже для них, – отвечал Спок. Он не предаст Пардека после стольких лет дружбы. – Я всегда считал Пардека знающим и проницательным человеком.
Не отвечая, Нерал указал на удобный стул, обитый чем-то мягким.
– Позвольте мне кое-что сказать Вам, Спок, – без всяких предисловий заговорил он. – Мы с Вами собираемся положить начало великому делу, которое изменит лицо всего сектора.
Спок был ошеломлён. Он собирался красноречиво говорить о своей миссии, убеждать, склонять на свою сторону – но совершенно не был готов к тому, что Нерал уже на его стороне. Возможно, он слышал в заявлении Нерала больше, чем тот хотел сказать.
– Вы готовы поддерживать воссоединение? – спросил он, желая внести полную ясность.
– Я убеждён, что это необходимо. Наши миры нужны друг другу.
– Простите меня, но я не ожидал, что ромуланский проконсул будет говорить, как член подпольного движения.
– Я хочу, чтобы Вы полностью уяснили мою позицию, Спок, – безмятежно улыбнулся Нерал.
Несколько долгих секунд Спок размышлял над услышанным. То, что Нерал окажется приверженцем идеи объединения, было для него полной неожиданностью. Но, в конце концов, проконсул принадлежал к политикам нового, свободомыслящего поколения; и если за ним действительно было будущее, есть все основания надеяться. С другой стороны, это ещё не означало, что остальное руководство разделяет эти взгляды.
– Вы полагаете, что сможете получить поддержку в Сенате? – спросил Спок.
Подавшись к Споку, Нерал произнёс не таинственно, но со спокойной уверенностью.
– Сенат уже не прежний, в нём многое переменилось. Старые руководители утратили уважение народа. – Встав, он заходил по кабинету. – Причастность к клингонской гражданской войне… нескончаемая конфронтация с Федерацией. Народ устал от всего этого. Времена меняются. Лидеры, не желающие меняться вместе с ними, больше не смогут оставаться лидерами.
Он снова повернулся к Споку, преисполненный энтузиазма.
– Спок, я готов открытообъявить о начале переговоров между нашими планетами. – Он улыбнулся нескрываемому изумлению Спока. – Как, по-вашему, отреагируют на это на Вулкане?
Спок не стал торопиться с ответом. Уж как-то слишком быстро всё шло; он предпочёл бы действовать неторопливо и осторожно. Жизненный опыт научил его, что спешка – плохой союзник. Наконец, он ответил:
– На Вулкане отнесутся к этому с осторожностью. Предстоит преодолеть недоверие, существовавшее веками.
Нерал не ожидал столь осторожного ответа.
– Но, несомненно, – начал он, – если во главе движения станет человек, обладающий Вашим авторитетом…
В этот миг в кабинете зазвучал бестелесный голос системы связи.
– Проконсул, – произнесла помощница из приёмной, – объявлено заседание Сената.
Нерал мимолётно нахмурился, затем ответил:
– Очень хорошо. Джолан тру,Спок. – Затем, вспомнив что-то, добавил: – О, живите долго и преуспевайте.
Спок поклонился и вышел. У него осталось ясное чувство, что весь этот разговор был нелогичен.
Д’Тан бежал уже больше часа. Бежать оставалось ещё добрый час, но он знал, что сможет держать темп без особого труда. Было какое-то наслаждение вот так нестись по долине Чула, чувствуя, как дует в лицо ветер, и ноги пружинисто отталкиваются от сухой глинистой почвы. Д’Тан никогда не чувствовал себя так замечательно, как во время бега.
Ему всегда говорили, чтобы он не спешил, но он не слушал. Как можно не спешить? Ведь надо так много увидеть, узнать, сделать. Порой ему становилось страшно умереть, так и не успев попробовать всего в жизни, и он не желал терять драгоценного времени. Вот почему Д’Тан не шёл шагом, если была возможность бежать.
Со временем те, кто уговаривали его не спешить, стали понимать, что из его привычки бежать можно извлечь пользу. Организация стала использовать его как связного, ибо ему можно было доверять, и он был надёжнее, чем какое-либо средство связи. А для последователей движения объединения надёжность и возможность доверять были намного ценнее скорости.
Сейчас путь его лежал в отдалённое поселение М’Нарф, куда он нёс важное сообщение. Этой ночью в пещерах состоится собрание, на котором должны присутствовать все. Это собрание будет важнее всех, которые бывали у них до сих пор.
Таково было сообщение, которое он должен был передать; больше ему ничего не сказали. Но Д’Тан сердцем чувствовал, что мечта их вот-вот сбудется. Спок сообщит им то, что они так жаждут услышать: скоро они объединятся со своими вулканскими братьями, и два родственных народа вновь обретут друг друга.
Для Д’Тана, его семьи и их друзей это была заветная мечта, которую передавали из поколения в поколение. Д’Тан, точно так же, как и его родители, и их родители, и многие поколения их предков, воспитывался в вере, что настанет время, когда вулканская и ромуланская расы сольются воедино. И тогда воцарятся мир и гармония, и не будет между ними ни вражды, ни предубеждения.
Первые песни, услышанные Д’Таном, были вулканские песни; первые истории, услышанные им от матери, были истории о Вулкане. Он с головой погрузился в историю Вулкана. Желание увидеть эту легендарную планету и жить со своими вулканскими братьями стало для него навязчивой идеей, и от мысли, что это может случиться при его жизни, за спиной у него словно выросли крылья.
И всё это благодаря Споку. Спок! Имя это звучало для него, словно колокол, и незаметно для себя Д’Тан запел одну из песен объединения, всякий раз вставляя вместо имени древнего героя имя Спока. Ноги его сами собой задвигались ещё быстрее, и ему хотелось, чтобы часы, оставшиеся до ночной встречи, пролетели так же быстро.
Той ночью в пещере сердце Д’Тана билось учащённо, а лицо горело от возбуждения. Он едва мог верить своим ушам и нисколько не сомневался, что остальные чувствуют то же самое. Они слушали в молчании, никто не шевелился; даже самые маленькие дети, казалось, понимали важность происходящего. Спокойный голос Спока, эхом отдающийся под сводами пещеры, подробно описывал встречу с Нералом, не оставляя сомнений, что проконсул с симпатией отнёсся к нему и его идеям.
В толпе собравшихся заплакал младенец; чмокающие звуки сказали Д’Тану, что мать поспешила успокоить его, дав ему грудь. А затем Спок сообщил самое невероятное: проконсул признал движение объединения, и намерен открыто объявить о начале переговоров между вулканским и ромуланским руководством.
Пещера наполнилась радостными криками; люди обнимали друг друга, наперебой обсуждая радостную весть. Отец заключил Д’Тана в объятия, мать схватила его руки в свои. Его подружка Джаника, сидевшая поблизости, плакала от радости. Никогда раньше Д’Тан не чувствовал себя таким счастливым.
– Открыто объявить…
– Мы объединимся с нашими братьями…
– Нам не придётся больше прятаться в пещерах…
Люди не помнили себя от восторга. Молодая женщина по имени Шалот вскочила, не в силах сдерживать радость, и, схватив руку Спока, горячо пожала её.
– Это то, на что мы надеялись, – вскричала она под шумное ликование собравшихся.
Но почему же у Спока такое нахмуренное лицо? Почему он так странно смотрит на ликующую толпу? Внезапно Д’Тану стало не по себе.
Голос Спока перекрыл радостные возгласы собравшихся в пещере.
– Это больше, чем мы надеялись, – сказал он.
Внезапно в пещере воцарилось молчание. Д’Тан заметил, что Пардек ошеломлён не меньше остальных.
– Но если Нерал готов открыто объявить о переговорах… – не договорил сенатор, непонимающе глядя на Спока.
Только один человек, казалось, понимал, что Спок имеет в виду, и человек этот был капитан из Федерации, Пикард. Д’Тан сглотнул, отнюдь не уверенный, что хочет услышать то, что последует дальше.
– Я не могу себе представить, как человек может достичь должности проконсула Сената без поддержки традиционалистов, – начал Пикард, обращая свои слова к Пардеку.
– Это верно, – отвечал сенатор.
– Тогда как же он может так просто выступить против них? – землянин, казалось, сверлил Пардека взглядом. – Как может выступить в поддержку движения, считающегося антиправительственным?
Какой-то человек шагнул из толпы и вступил в разговор.
– Потому что он не боится их. Потому что знает, что мы его поддержим! – даже для Д’Тана это прозвучало неубедительно.
Ровный голос Спока заполнил пещеру.
– Капитан Пикард прав. Для проконсула было бы нелогично на данном этапе открыто поддержать воссоединение.
Толпа зашумела, наперебой выкрикивая возражения. Д’Тан услышал среди этих криков собственный голос и почувствовал, как на глаза набежали слёзы отчаяния. Как может Спок говорить такие вещи? Разве он не видит, что их мечты, их сокровенные чаяния вот-вот сбудутся? Может, он заколебался из-за этого неожиданно появившегося капитана из Федерации? Неужели он лишит их возможности достичь цели, когда цель уже так близка?
– Зачем Нералу лгать? – спросила Шалот, дрожа от гнева.
– Возможно, они надеются таким путём выявить членов вашей организации, – ответил Пикард, и Д’Тан увидел, как женщина метнула на капитана взгляд, полный горечи.
– Нет, вскричала она, – это наш шанс! Нас, наконец, услышат!
Ещё один человек из толпы поддержал её.
– А может, это Федерация боится союза между Ромулусом и Вулканом?
Ропот толпы принял угрожающий тон, и Д’Тан ощутил её гнев, словно гигантского хищника, который, устремив горящие глаза на Пикарда, сжался перед прыжком. Вот он – чужак, на котором можно выместить злобу и разочарование.
Выкрики стали громче, в них уже слышалась ярость. Пикард стоял спокойно, и в его поведении Д’Тан не чувствовал страха – наоборот, спокойную решимость усмирить гнев толпы.
– Это неправда, – начал он, но голос его потонул в шуме выкриков.
Тогда вперёд шагнул Спок, и одного его вида было достаточно, чтобы усмирить самую яростную толпу. Он молча смотрел на стоящих перед ним, пока под его взглядом выкрики не стихли, превратившись в чуть слышное бормотание.
– Я пришёл сюда, – заговорил Спок, и при первых звуках его негромкого голоса воцарилась полная тишина, – чтобы оценить потенциал к воссоединению. Вопреки случившемуся, я намерен продолжать свои усилия. Я собираюсь встретиться с проконсулом, как условлено.
Пещеру заполнил единый рёв одобрения. Всеобщий гнев мгновенно сменился прежним ликованием.
Д’Тан подумал, что он один среди всех заметил взгляд, которым обменялись Спок и Пикард. Ему этот взгляд показался наэлектризованным. Затем Спок, повернувшись, вышел из главной пещеры, и мгновение спустя Пикард последовал за ним.
Идя следом за Споком по узенькому переходу, ведущему в небольшую сырую пещеру, Пикард с трудом сдерживал гнев. Он никогда не подумал бы, что Спок способен изменить своё решение под влиянием толпы, но только что на его глазах это случилось. Каким-то уголком сознания он понимал, что чувствует, будто действия посла были изменой по отношению к нему лично, и это мысль на миг удивила его – почему лично? – но тут гнев заслонил всё.
В маленькой пещере Спок обернулся к нему. Внезапно до Пикарда дошло, что Спок шёл сюда вовсе не для того, чтобы поговорить с ним, а чтобы побыть наедине с собой, и не слишком доволен, обнаружив, что Пикард следовал за ним по пятам. Но ему было всё равно; Споку придётся с ним разговаривать.
– Вы позволили их эмоциям поколебать Вас, – пошёл он в атаку, надеясь вызвать гнев Спока.
Но, конечно же, у него ничего не вышло. Подняв бровь, Спок ответил с лёгким удивлением:
– Напротив, я избрал наиболее логичный путь.
Пикард перевёл дух, пытаясь успокоиться. Нападать на этого человека очертя голову не принесёт ему пользы.
– Вы так же скептически относитесь ко всему этому, как я, – сказал он, пытаясь воззвать к логике. – Разве логично игнорировать собственный здравый смысл?
– Боюсь, влияние Сарека сказывается на Ваших взглядах, капитан. На Вашем отношении к воссоединению. А возможно, и ко мне лично.
Его слова застигли Пикарда врасплох. Каким образом Сарек мог стать участником этой драмы? Ему вспомнилось, как они со Споком спорили в столовой за супом. Спок обвинил его в том, что у него косный ум… Пикард тогда удивился. Как будто Спок упрекнул его, что он действует под чужим влиянием. И вот опять.
– Вы уже второй раз обвиняете меня в том, что я говорю с чужого голоса, – осторожно начал он, следя за реакцией Спока. Вулканец смотрел на него без всякого выражения, но Пикард не сомневался, что за внешним бесстрастием скрывается вихрь чувств. Капитан решил, что настало время признать влияние Сарека. – Да, он всегда будет частью меня. Его дух. Всё, что он пережил. Но то, что я говорю – это то, что думаю я, а не он.
Настало долгое молчание. Пикард слышал, как капает вода со стен, как шумит где-то подземный ручей. На миг перед глазами возникло лицо его отца.
– Странно, – произнёс, наконец, Спок, – что я слышу его так ясно… именно теперь, когда он мёртв.
Вулканец отошёл, и Пикард понял, что тот пытается сохранить контроль над собой.
– Возможно, – продолжал Спок ровным голосом, – я перенёс свои споры с Сареком на Вас, капитан. В таком случае, прошу меня извинить.
– Неужели это так важно для Вас, – мягко спросил Пикард, – одержать верх в последнем споре с ним?
Спок обдумал его слова, как обдумал бы научную гипотезу.
– Нет, – печально ответил он, – конечно, нет. – Затем, обернувшись, с прямотой, коснувшейся Пикарда, словно ледяной порыв зимнего ветра, сказал: – Хотя мне действительно не хватает этих споров. В конце концов, это единственное, что у нас было общего.
С внезапной ясностью Пикард понял. Каким-то необъяснимым образом он заменил Споку отца – Споку, который был почти на сто лет старше его. Каким-то необъяснимым образом мелдинг с Сареком соединил их. До какой степени он