Тхи Нгуен. В огне

   - Что там горит?
   - Это от нас метров за четыреста. Нельзя ли помочь населению тушить пожар?
   - Кто-нибудь борется там с огнем?
   - Ополченцы...
   - Среди населения есть жертвы?
   - Точно не знаю. Мы видели только, как пронесли несколько носилок.
   - Оставайтесь на местах. Ополченцы потушат пожар без вас. Самолеты могут вернуться в любую минуту... "Единица" хорошо стреляла, без задержки. Ребята твои - молодцы. Мы отсюда видели, как вы попали в фюзеляж Ф-105. Передай всем благодарность от имени командования батальона... Смотрите только не зазнавайтесь!.. Исправляйте колесо... Не ослабляйте наблюдения... Вчера они подтянули к берегу два авианосца. Судя по всему, одна из главных целей - наш мост! Будьте наготове, не давайте застать себя врасплох... Ясно?
   - Ясно!
   - Если прилетят, бейте без промаха! Отомстите за убитых и раненых крестьян, за сожженные дома!
   - Ясно!..
   - У вас окопы сильно пострадали от дождя?
   - Сегодня с утра мы все привели в порядок; сейчас насыпаем брустверы.
   - Надо внушить ребятам, пусть не жалеют сил. Лучше укрытия - меньше потерь, меньше крови.
   - Ясно.
   - Как товарищ Тхань? Не забыл, что ему надо сюда на собрание?
   - Он уже пошел к вам.
   - Ну, хорошо. А ты-то, Шон, как? Здоров?
   - Докладываю: здоров как бык...
   Суан положил трубку. Подул ветер, и с неба стали падать черные хлопья сажи.
   * * *
   Комиссар вернулся в жилую землянку на КП. Неглубокая, крытая бамбуком и листьями, она ничем не отличалась от укрытий орудийных расчетов. У входа деревянная дверь, взятая на время в каком-нибудь крестьянском доме; стены, возвышающиеся над землей, связаны из плетеных щитов. В самой землянке только и было добра что два рюкзака - Мау и Фаунга, несколько иллюстрированных журналов, фонарь и транзисторный приемник.
   - "Единица" сегодня дала жару, - весело сказал Хоа. - Я сам видел, как у самолета из брюха хлестало пламя. Далеко он не уйдет. В лучшем случае дотянет до моря и отправится пускать пузыри. Умывайтесь и садитесь завтракать. Я уже поел.
   Холодная вода приятно освежала, усталость как рукой сняло. Суан снова почувствовал себя бодрым и полным сил. Вернувшись в землянку, он с аппетитом взялся за еду, хотя рис уже остыл, а свинина была слишком жирной.
   Рядом, на КП, начальник штаба Зиак кричал в телефон:
   - Алло, "шестерка"! Какой у вас расход снарядов?.. Сколько?.. Как, тридцать два? Почему так много?.. Ах, мало еще?.. Вы что их, с рисом едите?!
   Прислушиваясь к негодующему голосу Зиака Суан усмехнулся. Начштаба, человек добрейшей души, становился неумолимым и выходил из себя, едва дело касалось расхода снарядов. Вспомнив, как сегодня перед боем Зиак поднял крик из-за буйвола, который залез в арахис, Суан улыбнулся еще шире...
   А вокруг землянки громко пели и щебетали птицы. Издалека доносилось воркованье голубей и собачий лай. Женщина окликала кого-то в деревне на берегу реки. Перед глазами Суана бежал большак, вымытый ночным дождем, и простирались вдаль поля арахиса и бататов. У реки темнели ряды дынных деревьев и густые кроны нянов{13}. Фыонги поднимали к небу ветви с ярко-красными цветами.
   Но все это в одно мгновение могло утонуть в реве реактивных турбин, в грохоте разрывов и холодном свисте металла...
   Войдя в землянку, Мау спросил Суана:
   - Ну как, отдохнул?
   Он присел рядом с Суаном. Следом за ним вошел Фаунг, сняв у двери кеды с налипшими комьями глины.
   - Приступим к работе.
   - Фаунг, у тебя нет чего-нибудь вкусненького угостить комиссара?
   - Да уж найдется...
   Он протянул руку к маленькой тумбочке в углу и извлек оттуда гроздь бананов, пакетик чая и пачку сигарет.
   Достав из полевой сумки штабную карту, Мау расправил ее и тут же, пока Фаунг заваривал в кружке чай, приступил к тактическому анализу.
   - Боевая тревога! - металлически прозвучал в рупор голос дежурного.
   - Мау встал:
   - Фаунг, доложишь обстановку сам.
   Он быстро выскочил из землянки и побежал на КП.
   V
   Летнее утро становилось все жарче. Белые облака постепенно таяли, небо из голубого сделалось синим. Политруки рот приходили один За другим. Утирая пот со лба, они протискивались в землянку и рассаживались тесным кружком под низкой плетеной крышей.
   Собрание началось, хотя все еще продолжалась тревога и в небе ни на минуту не умолкал гул самолетов.
   - Постараемся закруглиться побыстрее, - открыл собрание Суан. - Я наметил повестку дня из двух вопросов: первый - предложения товарищей из подразделений; второй - рекомендации полкового партбюро. Приступим к первому вопросу. Какие будут просьбы или предложения к командованию полка? У вас, наверно, много горящих дел?
   Все заулыбались и начали, перебивая друг друга:
   - Пускай полк вернет две автомашины, взятые у нас на время! Вдруг какая-нибудь срочная переброска.
   - Добейтесь, пожалуйста, чтоб сюда прислали орудийных мастеров и закрепили их за нашей группой. Лучше всего, если нам отдадут товарища Зианга.
   - В нашей роте шесть человек только что вернулись из госпиталя, у них не хватает обмундирования. У одного вообще рюкзак сгорел, остались штаны и рубашка!
   - Скажите, товарищ комиссар, правда ли, что скоро всем выдадут каски?
   - Разрешите доложить: ребята очень давно не получают писем из дома. Надо связаться с почтой, узнать, в чем дело.
   - А нельзя ли выдать на каждую роту транзисторный приемник? Информация очень уж запаздывает. "Нян зан"{14} и то две недели не видели.
   - Говорят, в наш округ приехали несколько ансамблей из Ханоя; пусть и у нас устроят хоть один концерт.
   - Надо, чтобы из полка связались с уездом и попросили доставлять больше свежих овощей. Ребята не высыпаются, устают, им хочется свежей пищи.
   - Каски - это хорошо, да только в них очень жарко. Нужно раздобыть ноны, пускай немного... Чего вы все ржете? Солдату в ноне очень даже удобно. Не зря у нас весь народ их носит! Вам бы что-нибудь новомодное... Я предлагаю ноны - от жары.
   Суан кивнул:
   - Ну что ж, мысли дельные. Есть еще предложения?
   - Да нет, пока все.
   - Вернусь, доложу партийному бюро, и мы срочно будем делать все, что в наших силах. Да, о письмах и газетах - почта здесь ни при чем; просто нас все время перебрасывали с места на место. Здесь мы, вероятно, задержимся надолго, так что корреспонденция будет поступать регулярнее. Теперь поговорим о пожеланиях партбюро. Собственно, у нас к вам только одно пожелание: чтобы вы, товарищи, сбивали самолеты на месте, прямо здесь, над позициями.
   Собрание зашумело.
   - Одно пожелание - да будет почище многих!
   - Это дело нелегкое!
   - Почему? - спросил Суан, - Ну, а что скажет первая рота?
   Все замолчали, давая возможность высказаться Тханю, политруку первой роты, потому что знали: "единица" стоит на самом трудном участке. Тхань, совсем еще молодой парень, сжал изогнутые, как у девушки, губы, словно повторяя про себя все, что предстояло сейчас сказать. Смуглые щеки его порозовели.
   - Разрешите доложить, товарищ комиссар: смелости у нас, конечно, хватает, но на нынешней нашей позиции трудно вести бой. Мы закрыты склоном холма. Самолеты проходят на бреющем вдоль русла реки, выходят внезапно прямо на нас и забрасывают бомбами и ракетами. Противник очень хитер и быстро приноравливается к местности. Поэтому вчера, когда бомбили мост, у нас и были такие низкие результаты стрельбы. Я считаю, что нужно заново обсудить всю систему огня боевой группы.
   - Этот вопрос вчера уже обсуждали командиры рот и приняли решение, - с некоторым неудовольствием сказал Зиак.
   - Да, я знаю, - стоял на своем Тхань, щеки его покраснели еще сильнее. - Товарищ Шон, вернувшись, рассказал, что командование решило перевести "четверку" на ту сторону реки, чтобы прикрыть нас. Но мы обменялись мнениями и пришли к выводу, что это, в общем, мало что даст.
   Фаунг, который до сих пор сидел молча, не выдержал и строго спросил:
   - Что вы предлагаете конкретно? Почему вчера товарищ Шон не изложил толком ваше мнение?
   - Потому что тут все не так просто, - ответил Тхань; пунцовыми были уже не только щеки его, но и уши. - И потом наш ротный боялся, как бы слова его не истолковали превратно.
   Собравшиеся снова зашумели. Тхань продолжал говорить. Краска сошла с его лица, он успокоился и чувствовал себя уверенно:
   - Наша рота держит здесь оборону недавно, и мы просто заняли позиции, оставленные другим подразделением. Но у нас есть все возможности создать свою, новую систему огня. Да и противник уже изменил тактику. Нам тоже нельзя строить все по-старому. Почему, например, не перевести "шестерку" сюда, на этот холм? Почему у нас не доходят руки до высоты "сто двадцать"? Неужели нам не под силу перетащить туда пушки?
   Он разложил карту прямо посередине землянки и стал объяснять план, составленный в его роте.
   - Я думаю, сейчас надо прежде всего приложить все усилия, чтобы выполнить поставленную вчера боевую задачу, - сказал политрук "шестерки" Хюйен. - Что касается огневых позиций нашей роты, я не во всем поддерживаю товарища Тханя. Но я полностью согласен с "единицей" - надо пересмотреть систему огня.
   Мау, только что вернувшийся с КП, уселся рядом с Суаном. Внимательно выслушав политрука "шестерки", он кивнул:
   - Хорошо! Обсудим обязательно! Пускай в ротах еще раз все продумают и составят развернутые предложения. Мы разрабатываем сейчас новый тактический план и систему огня. Есть возможность обсудить и учесть все варианты. Думаю, что мы придем к единому мнению.
   - Ну как, согласны, товарищи? - спросил Суан.
   - Да, мы согласны с товарищем Мау, - раздались в ответ голоса.
   - Значит, вопросы тактики будут еще обсуждаться, - продолжал Суан. Но у нас собрание политработников, позвольте поэтому напомнить вам некоторые вещи: мы будем драться здесь с американцами не день и не два, остаемся мы здесь надолго. Вы должны донести это до каждого бойца, чтобы они были готовы сражаться не на жизнь, а на смерть с вражескими стервятниками, - драться каждый день, драться по нескольку раз в день. Противник постоянно меняет свою тактику. И мы не можем сидеть сложа руки. Надо все время искать новые методы борьбы с самолетами. Люди должны не щадить сил, когда приходится рыть окопы, когда надо, может быть, по нескольку раз на неделе, менять позиции. Малейшая недобросовестность или леность могут обернуться на пользу врагу, стоить многих жертв. Таков уж боевой долг зенитчиков. Я знаю, ребята несколько месяцев подряд не выходят из-под огня: боевой дух у них высокий и опыта много. Нужно только, чтобы они не поддавались усталости и, с другой стороны, не вздумали почивать на лаврах. Все вы, товарищи, обязаны уделять особое внимание жизни и быту солдат. Они должны хорошо питаться. Надо продумать рацион, подходящий для жаркого времени года. Ребята устают, и если их все время кормить сухим рисом и жирным мясом, им кусок не полезет в горло. Помните о санитарных правилах, о профилактике заболеваний. Здесь рядом река, надо сделать так, чтобы солдаты почаще могли купаться. Побольше занимайтесь культурной работой. Не дожидайтесь столичных артистов, неужели у нас нет своих талантов? Одним словом, вся наша воля, все наши мысли должны быть устремлены к победе! Мы победим! Победим во что бы то ни стало! Да, вот еще что - надо воспитывать в солдатах бережливость, учить их экономить снаряды, беречь продовольствие. Я сам видел, как в некоторых подразделениях после еды выбрасывают целые корзины недоеденного риса и других продуктов. С этим пора кончать!..
   Суан остановился, увидав двух бойцов, которые втаскивали в землянку какой-то странный предмет.
   - Что это, товарищи?
   - Разрешите доложить: обломок самолета, подбитого сегодня утром.
   - Давайте-ка его сюда, посмотрим, что за чудо!
   Собравшиеся столпились вокруг куска металла, выкрашенного в темно-серый цвет.
   - Чего это он такой тяжелый? Где вы его подобрали, товарищи?
   - Разрешите доложить: когда самолет прошел нынче утром на бреющем над деревней, из него вывалилась эта деталь. Ума не приложу, что бы это было такое.
   - А может, часть шасси?
   - Да нет, в этой штуке явно метра полтора длины.
   - Пожалуй, это кусок ракетной установки.
   - Нет, скорее - крепление крыла.
   - От него небось немало еще кусков отвалилось, просто их пока не нашли. Во всяком случае, "единица" сегодня подстрелила птичку с авианосца.
   - Погоди, штаб округа еще этого не подтвердил, а по обломкам ничего не докажешь.
   Фаунг, посмеиваясь, стал торопить собравшихся:
   - Ну, хватит - насмотрелись. Янки не станут ждать, пока мы тут все обговорим...
   Все дружно расхохотались и начали прощаться.
   Когда командиры группы остались одни, Суан спросил Мау, что он думает о предложениях "единицы".
   - У ребят есть основания для беспокойства, - медленно ответил Мау, - я тоже хочу перестроить систему обороны. Каждая рота должна иметь две-три позиции в своей зоне и маневрировать. Но все это за один день не сделаешь, нужно время. Надеюсь, за неделю - не меньше - удастся реорганизовать систему огня.
   - А быстрее нельзя?
   - Я беру неделю, потому что предстоит очень большая работа: надо будет сровнять вершины холмов и поднять грунт на полях всюду, где намечены огневые позиции.
   - Может, нам поговорить с Виеном, чтобы местные власти помогли?
   - Мы уже обращались в уездный комитет партии. Народ почти весь занят на уборке риса, а тут еще и арахис поспел. Поэтому сейчас трудно собрать достаточно людей для земляных работ...
   Вскоре после десяти утра на своем велосипеде прикатил Виен. Вместе с ним приехал Тай, секретарь партийной ячейки общины. Виен, весь багровый после поездки по такой жаре, ввалился в землянку и немедленно выпил целую флягу воды. Таю, его спутнику, перевалило за пятьдесят. Это был типичный крестьянин. В больших натруженных руках он держал огромную шляпу из листьев и обмахивался ею вместо веера.
   Виен сообщил, что утром американцы сбросили восемь бомб. Шесть из них упали в реку и на кукурузное поле, а две угодили в деревню. Один человек убит, ранено семеро, в том числе ребенок; сгорели два дома и небольшой запас риса, хранившийся в кооперативном амбаре.
   - Люди считали раньше, что бомбежки им нипочем. Уговариваешь их, уговариваешь, а они не желают эвакуироваться, и точка. Зато сегодня несколько семей до того перепугались, что убежали куда глаза глядят; побросали дома все добро и даже рис не кончили убирать. - Виен обернулся к парторгу: - Скажите, Тай, а как с уборкой арахиса и бататов, ведь шестая бригада пока не выполняет план?
   - Ничего, - ответил Тай. - Бросим на это дело еще первую и третью бригады, за две ночи соберем{15}.
   - - Сейчас, как никогда, важен точный учет рабочей силы. Нужно четко распределить, кто остается на уборке, кто идет в народные носильщики, кто из молодежи - в ударные бригады. Мы должны еще помочь зенитчикам...
   Виен тщательно записал в блокнот все пожелания командиров.
   - Думаю, - сказал он, - что особых трудностей с этим не будет. Все, что есть у нас, и мы сами - в вашем распоряжении. Конечно, для строительства огневых точек понадобится много рабочей силы, это теперь довольно сложно. Но мы все сделаем.
   - Господи, - подхватил Тай, - стоит только бросить клич, что надо построить позиции для зениток, народ сам повалит!
   - Скажите, - вмешался в разговор Фаунг, - а ваша община "Нам-шон" могла бы за эту ночь построить новые огневые позиции на холме, около кирпичных печей? Так, чтобы мы завтра утром могли перевести туда пушки.
   - Да-а, работенка изрядная! - воскликнул Тай. - А что, туда перейдет "шестерка"?
   - Успеете собрать людей? - спросил Виен.
   - За одну ночь трудновато, но ничего - сделаем! Вы уже наметили точный план? Тогда я поеду в шестую роту, сговорюсь обо всем заранее. Виен, вы еще побудете здесь?
   - Да, посижу немного, потом тоже поеду на ту сторону.
   Тай нахлобучил на лоб шляпу, взял велосипед и с одним из штабных офицеров отправился в шестую роту.
   Обсудив все дела, Суан задержал Виена, пригласив его пообедать вместе и немного отдохнуть. Полуденное солнце припекало, к тому же еще сильно парило.
   Тревоги следовали одна за другой. В небе все время гудели самолеты. Мау и другие офицеры, временами заглядывавшие в землянку, едва успевали присесть. Самое большее минут через десять они вскакивали по тревоге и бежали на КП...
   Виен лежал, распахнув на груди рубашку, и неустанно обмахивался веером. Мау, войдя в землянку, уселся рядом с ним и улыбнулся:
   - Что, жарко? Такая погодка кого хочешь доконает.
   Равномерно взмахивая веером, Виен спросил:
   - Вы сами из каких краев, товарищ Мау?
   - Из Лонг-тяу-ша{16}.
   - Слыхал я, у вас там много рыбы.
   - О рыбе и говорить нечего. У нас в деревне до путины, бывало, еще далеко, просто начались дожди - захочется тебе рыбки, берешь леску, крючки, насадишь самую плевую наживку, камень вместо грузила и забросишь в реку. Ночь простоит, утром вытащишь - только успевай рыбу снимать. И все здоровенные - одна к одной. И рис у нас особый, не надо, как у вас, высаживать на поле каждый стебелечек отдельно. В январе или феврале выжгут у нас солому на полях и распашут землю, а как припустят дожди - сразу высаживают рассаду. Высадят да так и оставят на поле. А потом, в июне или июле, начнет прибывать вода и заливает поля. Вот тут-то рис и тянется за водой: насколько прибывает вода, настолько и поднимается рис. Случается, за ночь рис вырастает на целую пядь. У нас он воды не боится. Есть разные сорта риса, и названия у них интересные - например, "лесная дева", или "девица с запада", или еще "распустившийся бутон"... Когда вода прибывает, рыба идет на поля. Потом вода спадет, и рыба остается в прудах прямо в поле. Ее там столько, что вода прямо как в котле кипит.
   - Да-а! Ну ничего, потерпите еще немного, вот расколотим янки, вернетесь к себе, и подадут вам рыбу из Лонг-тяу-ша.
   - Я уж лет шестнадцать как не был дома...
   - Сейчас по радио последние известия, - сказал молчавший до сих пор Суан, - Виен, включите, пожалуйста, приемник, узнаем, что слышно на Юге...
   Теперь все по достоинству смогли оценить транзисторный приемник, которым так гордился Виен. Знакомый голос дикторши ханойского радио заполнил землянку.
   "КОНГ-ТУМ{17}. В КОРОТКОМ ДВАДЦАТИМИНУТНОМ БОЮ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ АРМИИ СРОВНЯЛИ С ЗЕМЛЕЙ УКРЕПЛЕННЫЙ ПУНКТ ТУ-МОРОНГ, УНИЧТОЖИЛИ ДВЕ РОТЫ ПРОТИВНИКА, ЗАХВАТИЛИ БОЛЕЕ СТА ВИНТОВОК И ПУЛЕМЕТОВ, ДВЕ СТОПЯТИМИЛЛИМЕТРОВЫЕ ПУШКИ..."
   - Боевая тревога!
   Мау с сожалением поднялся.
   - Вы оставайтесь тут, - сказал он Виену и комиссару, - сегодня ужасно жарко.
   "...ДА-НАНГ{18}. ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ АРМИИ АТАКОВАЛИ БАТАЛЬОН АМЕРИКАНСКОЙ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ, ОСУЩЕСТВЛЯВШИЙ КАРАТЕЛЬНУЮ ОПЕРАЦИЮ. УНИЧТОЖЕНА РОТА ПРОТИВНИКА, ПОДОРВАНО ПЯТЬ "АМФИБИИ", СБИТО ДВА ВЕРТОЛЕТА..."
   - Отлично! - прокомментировал Суан. - Янки прямо из кожи вон лезут, бомбят здесь, у нас, мосты и дороги, а движение все равно не останавливается. Зато на Юге освободительные войска в любое время перерезают их коммуникации и парализуют снабжение.
   Закончив сообщения с фронта, радио стало передавать бодрую военную музыку.
   - Когда мы здесь даем жару американским стервятникам, это, как ни говори, хорошая помощь ребятам на Юге, - произнес Виен. - Да, Суан, вы когда собираетесь обратно в полк? Лить просила, если можно, передать небольшой пакет в городской здравотдел.
   - Хорошо. Я, возможно, вернусь этой же ночью. Но вообще-то хотел бы пробыть здесь и завтра.
   - Она, по-моему, посылает дочке немного бобов и арахиса... Да-а, судьба у Лить необычная. Вы, наверно, знаете Бана, ее бывшего мужа?
   - Бан... Бан... А кто это?
   - Он из штаба дивизии.
   - Нет, я с ним не знаком.
   - Это любопытная история. В ту войну Лить была медсестрой. Они с Баном встретились на фронте, потом поженились, и у них родилась дочка. Они очень любили друг друга. Но после войны, уж не знаю как, выяснилось, что Бан был раньше женат. Жена его всю войну прожила со свекром и свекровью. Их деревня была на оккупированной территории. Оказалось, что сами старики, родители Бана, дали ему знать, что жена его якобы путалась с солдатней, и, мол, раз так, он должен ее бросить, тем более что у них нет детей. Бан начал чего-то мудрить. Прежняя жена его, простая деревенская женщина, знай себе плакала да жаловалась соседям: "Раз уж он меня бросил, так тому и быть! Да только зря он взял грех на душу, я перед ним не виновата..." Долго ли, коротко ли, но Лить обо всем узнала. Не говоря никому ни слова, она отправилась прямиком в деревню Бана, повстречалась там с его женою, с отцом и с матерью, со всей родней и разузнала все как есть. Вернувшись, она тут же ушла от Бана. И как он ни просил, ни умолял, жить с ним больше не стала. Она сказала ему: "Твоя жена - хорошая. У нее большое горе, - когда в деревню ворвались каратели, они схватили ее и изнасиловали. Разве ж она виновата? И хотя твои родители и вся ваша родня издевались над ней как могли, она осталась в мужнином доме, делала всю работу по хозяйству и ждала тебя. Ты не имеешь права ее бросать!" Лить попросила перевести ее в другой район, забрала ребенка и вот приехала сюда, к нам. Ей пришлось нелегко: нужно было растить дочку, работать да еще учиться. Теперь она уже фельдшер. В прошлом году Бан как-то заезжал сюда, но она не захотела с ним видеться. Сидела у меня дома и проплакала весь день, пока он гулял с девочкой.
   - Ну, а что его старая жена?
   - Ничего. Живут как ни в чем не бывало, у них уже несколько детей. Она там, в деревне, вступила в кооператив.
   - А сама-то Лить где?
   - Сегодня с утра она была в той деревушке, где раненые. Может, сейчас уже вернулась в больницу.
   Суан прислушался. По радио сообщали интересные новости. Виен, чтобы лучше слышать, перестал даже махать веером.
   "...СОТНИ АМЕРИКАНСКИХ МАТЕРЕЙ УСТРОИЛИ ДЕМОНСТРАЦИЮ ПЕРЕД БЕЛЫМ ДОМОМ. ОНИ НЕСЛИ ОБРАЩЕННЫЙ К ПРАВИТЕЛЬСТВУ ЛОЗУНГ: "ПОЧЕМУ МАТЕРИ АМЕРИКИ ДОЛЖНЫ ОПЛАКИВАТЬ СВОИХ СЫНОВЕЙ?!" В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ СОСТОЯЛАСЬ СТУДЕНЧЕСКАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ. СТУДЕНТЫ НЕСЛИ ЛОЗУНГ: "СКОЛЬКО ДЕТЕЙ ВЫ УБИЛИ ЗА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ ВО ВЬЕТНАМЕ?"
   - Надо бы посильнее всыпать этим янки! - Виен с силой хлопнул веером по циновке.
   Суан закрыл глаза, в ушах его отчетливо звучал голос диктора. На ум снова пришли давно уже занимавшие его мысли: "Правители Америки надеялись с легкостью разбить такую маленькую страну, как Вьетнам, и проглотить ее одним махом... Но они попали в трудное положение даже в своей собственной стране. И если война затянется, могут произойти самые неожиданные события в самой Америке..."
   "...НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДА ЗАЛЬЦБУРГА В АВСТРИИ РЕШИТЕЛЬНО ВЫСТУПИЛО В ПОДДЕРЖКУ ВЬЕТНАМСКОГО НАРОДА... В ШВЕЦИИ ДЕВЯНОСТО ПИСАТЕЛЕЙ, УЧЕНЫХ И ПРОФЕССОРОВ УНИВЕРСИТЕТОВ ВЫСТУПИЛИ С ЗАЯВЛЕНИЕМ, ПРИЗЫВАЮЩИМ ОСУДИТЬ ПРЕСТУПНУЮ ПОЛИТИКУ США ВО ВЬЕТНАМЕ..."
   Перед глазами Суана вдруг с удивительной отчетливостью встало лицо Лить, освещенное неяркой керосиновой лампой... Суан вспоминал каждое слово, сказанное ею в дороге; каждый ее жест, ее позу, когда она сидела в доме у Виена... Лить пристально глядела на него... Может, он тогда не понял...
   VI
   Весь день не прекращались тревоги и налеты. Суан позвонил по телефону "домой", в штаб. Он разговаривал с Хынгом, командиром полка, просил прислать снарядов, потому что, судя по всему, здесь предстояли тяжелые бои. Повар принес на КП вареные бататы, офицеры поели и разошлись. Фаунг отправился вместе с Виеном на противоположный берег реки проверить стоящие там батареи. Суан поехал на позиции "шестерки", намереваясь после этого заглянуть в "единицу".
   Солнце припекало все сильнее. В расположении роты, где вчера еще стояли лужи, сегодня все подсохло, и следы шин, отпечатавшиеся в грязи, стали тверже камня. Ветки, которыми были замаскированы пушки, завяли. Солдаты, вот уже который день бессменно дежурившие у орудий, совсем почернели на солнце. Пот пятнами проступал на их выгоревших гимнастерках. Где-то высоко в небе надоедливо гудели самолеты-разведчики. Время от времени громыхали далекие взрывы, доносившиеся как будто из-под земли.
   Да, огневые позиции выглядят теперь необычно. Суан вспоминал, как несколько лет назад их перебросили к западной границе на перехват самолетов, забрасывавших диверсантов. В безлюдных глухих дебрях легко было замаскировать и спрятать орудия так, что даже любопытствующие прохожие ничего не замечали. А сегодня пушки торчат прямо посреди поля, у самой дороги. И даже после объявления тревоги люди расхаживают и ездят на велосипедах по большаку. Вон кадровый работник жмет на педали, торопится на службу. Парень везет Девушку сзади, на багажнике; проезжая мимо батареи, они с любопытством поглядывают на солдат, не прерывая своей болтовни. Крестьянки идут с поля, неся на коромыслах снопы только что скошенного риса. Они уже скрылись за поворотом, но кажется, будто под высокими сандаловыми деревьями у дороги все еще звучит звонкий смех и ветер доносит аромат спелого риса.
   Солдаты теперь все молодые, средний возраст двадцать лет; есть и такие, кто ухитрился вступить в армию в семнадцать и даже шестнадцать лет. Как и старшие их братья, победившие под Диен-биен-фу, нынешние ребята отнюдь не имеют геройского и грозного вида. Чаще всего они невысокого роста и довольно-таки щуплые, но Суан хорошо знал, какая за этим кроется выносливость, сила и железная стойкость. Они способны месяцами спать на голой земле под открытым небом, есть пустой присоленный рис с дикими овощами и, несмотря ни на что, из ночи в ночь совершать стремительные переходы, а днем рыть и рыть окопы, переворачивая своими лопатами горы земли. Ведь они - плоть от плоти народа, который тысячелетиями, подтянув потуже пояс, сражался с джунглями, с ураганами, засухами и наводнениями за каждый клочок земли... На лицах их, добродушных и чистых, всегда, кажется, вот-вот вспыхнет веселая улыбка, а в блестящих черных глазах видны ум и смекалка. И еще - чего не было раньше - нынешние молодые солдаты все кончили до армии четыре или пять классов, а немало и таких, у кого за плечами десятилетка. Всего десять лет строили мы новую жизнь{19}, у нас не всегда было вдоволь одежды и риса, но зато в каждой глухой деревушке есть теперь школа.