В Петербург я не еду. Здоровье мое хорошо. Желал бы, чтобы вам было так же не худо, и, судя по вашему письму, надеюсь, что это так. Дружески жму вам руку.
Л. Толстой.
27 апреля 1903.
Передаст вам это письмо мой молодой приятель, прекрасный музыкант и милый человек Гольденвейзер.
93. С. Н. Рабиновичу (Шолом-Алейхему)
1903 г. Мая 6. Ясная Поляна.
Соломон Наумович,
Ужасное, совершенное в Кишиневе злодеяние болезненно поразило меня. Я выразил отчасти мое отношение к этому делу в письме к знакомому еврею, копию с которого прилагаю . На днях мы из Москвы послали коллективное письмо кишиневскому голове, выражающее наши чувства по случаю этого ужасного дела .
Я очень рад буду содействовать вашему сборнику и постараюсь написать что-либо соответствующее обстоятельствам.
К сожалению, то, что я имею сказать, а именно, что виновник не только кишиневских ужасов, но всего того разлада, который поселяется в некоторой малой части — и не народной — русского населения, — одно правительство. К сожалению, этого-то я не могу сказать в русском легальном издании .
Лев Толстой.
6 мая 1903.
94. П. И. Бирюкову
1903 г. Июня 3. Ясная Поляна.
Таня прислала мне это письмо вам , милый Поша, а в это самое время я получил и ваше с вопросами, на которые рад ответить, как умею.
Прежде же поговорю по душе с вами. Дочери мне обе пишут про вас, что вы имеете вид измученный, потухший и что ваша забота о детях и другие заботы как бы поглощают вас, убивают в вас жизнь. Ни та, ни другая не пишут мне про ваше внутреннее духовное состояние. Они, вероятно, не знают его. А я верю и по письму вашему вижу, что ваше духовное яне только живо, но растет, как это свойственно ему у всех людей, а особенно у тех, к которым вы принадлежите, которые знают, что только в этом росте сущность жизни человеческой. Вот это хотел вам сказать о вас. О себе же могу сказать, что внутренне живу тем же, что считаю единственным смыслом жизни, внешне же физически временно поправляюсь и пишу то мое определение жизни (это философская работа) , то «Хаджи-Мурата» поправляю и теперь бьюсь над главою о Николае Павловиче, которая если и будет непропорциональна, но мне очень кажется важна, служа иллюстрацией моего понимания власти. Вообще мне хорошо.
Ну, теперь начинаю ответы на ваши вопросы.
На первый вопрос: прочел ли я и одобрил ли, Таня вам отвечает совершенно верно. При этом считаю нужным вам заметить, что общее мое впечатление то, что вы очень хорошо пользуетесь моими записками, но что я избегаю вникать в подробности, так как такое вникание может завлечь меня в работу исправления, которой я не хочу, так что предоставляю все вам, присовокупляя только то, что в своей биографии, цитируя места из моих записок, прибавить: из доставленных мне и отданных в мое распоряжение черновых неисправленных записок .
Теперь я занят другим и записок не продолжаю. Если буду жив, то, когда возьмусь за них, что может быть очень скоро, очень много подвинусь.
1-й вопрос: пользоваться моими записками можете сколько хотите.
2-й вопрос: продолжать намереваюсь, но едва ли кончу не только в год, но в два или три, следовательно, едва ли кончу до смерти .
3-е. Издавать отдельно при жизни не буду. 4. Дожидаться вам меня нельзя, если ваша работа приурочена к полному собранию.
5, 6, 7.Ваша работа мне не помешает, а, скорее, поможет.
Экзамен не на офицера, а на фейерверкера я держал в Тифлисе в 1852 году . Нет, помню в январе . Прошение об отставке, о котором совсем не помню, вероятно, подавалось и не принято в 1853 г. . В Ясной Поляне я был в 53 или 54-м году и оттуда поехал в Дунайскую армию, в этом же году я был произведен в офицеры . Разбило пустой гранатой колесо пушки, которую я наводил, 18 февраля 1852 года в движении через Чечню, произведенном Барятинским.
Сейчас справлюсь, когда я произведен в офицеры, и припишу вам.
Прощайте, милый друг, целую вас, Пашу и детей.
Лев Толстой.
3 июня.
Сейчас справлялся по моим дневникам. Дело было вот как: в Тифлисе я был в 52-м году, держал экзамен на фейерверкера в январе. Там писал «Детство». Ядром разбило лафет в феврале 1853. В Россию поехал в 1854. Подавал в отставку, вероятно, в конце 1853-го.
95. Ю. Ю. Битовту
1903 г. Июля 10. Ясная Поляна.
Милостивый государь
Юрий Юлианович!
Благодарю вас за присылку вашего прекрасного издания книги обо мне .
Так как я занялся в последнее время составлением своих записок, я просмотрел биографическую часть вашей книги и нашел ее необыкновенно полной и совершенно верной.
С совершенным уважением
готовый к услугам
Лев Толстой.
10 июля
1903.
96. С. Н. Толстому
1903 г. Июля 13. Ясная Поляна.
По сведениям от доктора , Леночки и других, твое здоровье не ухудшается. Доктор говорит, что эта болезнь тянется долго. Только бы ты не ослабевал; спал и ел бы достаточно. Как ни неприятно говорить о себе, своем здоровье, зная, что ты интересуешься, должен сказать, что со мной сделались на днях сердечные припадки, очень хорошие, потому что больше всякой другой болезни напоминающие о смерти, следовательно, и о настоящей жизни. Теперь после двух дней совсем прошло, и я опять более глуп и легкомыслен. Продолжаю все думать об определении жизни и подвигаюсь и радуюсь этому. Хотя тебе и лучше и мне незачем торопиться к тебе, я все-таки хочу приехать, и поскорее, чтобы застать у тебя еще Машеньку. Маша и Коля тебе всё расскажут про нас. Посылаю тебе книгу Anatole France, которая противна своей грязью, но очень не только остроумна, но и умна. Я не согласен совсем с взглядами автора, выражаемыми доктором, но рассуждения доктора вызывают на мысли и очень умны . «La graine» я пришлю тебе после, но ее не стоит читать — длинно и мелкий шрифт . A «Histoire comique» кто-нибудь прочтет тебе, хотя ни монахине , ни Верочке неудобно. Ну, прощай.
Л. Т.
97. Октаву Мирбо
<перевод с французского>
1903 г. Сентября 30/октября 13. Ясная Поляна.
Октаву Мирбо.
Дорогой брат,
Только третьего дня получил я ваше письмо от 26 мая .
Я думаю, что каждый народ употребляет различные приемы для выражения в искусстве общего идеала и что благодаря именно этому мы испытываем особое наслаждение, вновь находя наш идеал выраженным новым неожиданным образом. Французское искусство произвело на меня в свое время это самое впечатление открытия, когда я впервые прочел Альфреда де Виньи, Стендаля, Виктора Гюго и особенно Руссо. Думаю, что этому же чувству следует приписать чрезмерное значение, которое вы придаете писаниям Достоевского и, в особенности, моим. Во всяком случае, благодарю вас за ваше письмо и посвящение. Для меня будет праздником прочесть вашу новую драму.
Лев Толстой.
12 октября 1903 .
98. А. В. Жиркевичу
1903 г. Октября 6. Ясная Поляна.
Возвращаю вам, любезнейший Александр Владимирович, рукопись Одаховского, которая очень меня разочаровала. Удивительно, как он мог все так забыть, но еще удивительнее, что мог уверить себя, что было то, чего не было.
Я отметил на полях его ошибки. Сам я теперь точно не могу вспомнить, как и куда переходила батарея, пока я служил в ней, но помню, что, отправившись из Дунайской армии в Крымскую, я прямо приехал в Севастополь. Очень сожалею, что вы напрасно потрудились, списывая эти воспоминания .
Егоров, которым вы интересовались и которому помогали, бежал из Якутской области и давно уже живет в Англии. Очень рад буду увидеть вас, если вздумаете заехать . Желаю вам всего лучшего.
Лев Толстой.
99. В. В. Стасову
1903 г. Октября 9. Ясная Поляна.
Дорогой Владимир Васильевич,
Я сейчас прочел ваше письмо к Софье Андреевне (она в Москве) и пришел в ужас . Ради нашей дружбы, бросьте это дело и избавьте меня от этих фонографов и кинематографов. Мне это ужасно неприятно, и я решительно не соглашаюсь позировать и говорить.
Если этим отказом я ставлю вас в необходимость отказать обещанное, то, пожалуйста, простите меня, но избавьте. Очень благодарю вас за книги и г-на Половцева за сведения . Я все копаюсь с Шекспиром et je ne demords pas de mon idйe . Думаю на днях кончить. Дело не в аристократизме Шекспира, а в извращении, посредством восхвалении нехудожественных произведений, эстетического вкуса. Ну да пускай бранят. Может быть, и вы , но мне нужно было высказать то, что сидело во мне полстолетия. Простите.
Будьте здоровы и так же деятельны и добры, как всегда.
Л. Толстой.
9 октября 1903.
100. Генриху Ильгенштейну
1903 г. Ноября 21. Ясная Поляна.
Милостивый государь,
Я был очень опечален известием о смерти Поленца . Это был большой писатель, соединявший в себе в равной степени все три свойства, нужные для писателя: всегда важное содержание, прекрасную технику и большую искренность, то есть любовь к тому, что он описывал. Качества эти проявились в тех трех романах его, которые я читал: роман крестьянский, роман помещичий и роман религиозный, «Der Pfarrer von Breitendorf» . Последний роман этот прекрасен и по форме, и по значительности содержания.
Очень жаль, что немецкая публика не оценила по достоинству этого замечательного писателя. Но если он не оценен современниками, то его оценят будущие поколения. Это один из тех писателей, которые, как Диккенс, Гюго, переживут несколько поколений и будут оценены не одними соотечественниками.
С совершенным почтением готовый к услугам
Лев Толстой.
1903. 21 ноября.
101. П. И. Бирюкову
1903 г. Ноября 27. Ясная Поляна.
Спасибо, милый друг Поша, за ваше подробное письмо о своей семейной жизни . Как я рад, что это так, и верю, что то, что действует на посторонних, как капризность ваших детей, есть только то, что должно быть при не насильственном воспитании и при отсутствии нужды — самой искусной воспитательницы.
M-lle Marie Софья Андреевна помнит, но Саша не помнит, говорит, что была M-lle Marie, но не Droz, a Henry . Софья Андреевна очень хвалит.
То, что вы пишете о том, что религиозно-нравственное мировоззрение должно вырасти само собой, совершенно верно, но это не исключает того, что пример и разумные ответы на возникающие вопросы не могут не влиять на образование этого миросозерцания.
С статьею вашей об анархизме я не совсем согласен . Я бы ничего не сказал, если бы вы не спрашивали, потому что ужасно боюсь разногласий с друзьями. Не согласен я потому, что отказ Нэпа во имя анархизма, то есть практической цели уничтожения существующего строя, не прочен. Анархист откажется в виду нескольких месяцев тюрьмы, но едва ли он может отказаться в виду казни или дисциплинарного батальона с розгами. Анархист не может не рассчитывать, что выгоднее: пострадать ему и содействовать внешней цели или не страдать при отказе, а достигать внешней цели другим путем: себя исключить из лагеря борющихся (при казни) или идти служить и там и после действовать (вы знаете эти рассуждения). Только религиозный человек, понимающий свою жизнь не в одном этом существовании, не рассчитывает, а поступает так потому, что не может поступить иначе. Для анархиста отказ есть цель, для религиозного человека — неизбежное последствие. И потому все те сектанты, верования которых иногда самые дикие и которые я не разделяю, гораздо сильнее подрывают существующий строй, чем политические деятели анархисты, для которых отказ не может быть ничем иным, как делом расчета.
Я решительно не помню, когда я познакомился с Ге в Риме . Даже не помню, чтобы я видел его в Риме. У меня есть в моем прошедшем совершенно белые места, на которых ничего не отпечаталось — ничего не помню. В Риме же я был, должно быть, 1860, после смерти брата . Ваше желание написать мою биографию чрезвычайно трогает, умиляет меня, и я всей душой желал бы помочь вам. — О моих любвях:
Первая самая сильная была детская к Сонечке Колошиной . Потом, пожалуй, Зинаида Молостова . Любовь эта была в моем воображении. Она едва ли знала что-нибудь про это. Потом казачка в станице — описано в «Казаках». Потом светское увлечение Щербатовой-Уваровой . Тоже едва ли она знала что-нибудь. Я был всегда очень робок. Потом главное, наиболее серьезное — это была Арсеньева Валерия . Она теперь жива, за Волковым была, живет в Париже. Я был почти женихом («Семейное счастье»), и есть целая пачка моих писем к ней. Я просил Таню переписать их и послать вам.
Дневники мои я не даю кому попало переписывать, потому что они слишком ужасны по своей мерзости. Но зато особенно интересны, и я сообщу их вам. Среди бездны грязи там есть признаки стремления на чистый воздух. Я непременно сообщу их вам. Самый светлый период моей жизни дала мне не женская любовь, а любовь к людям, к детям. Это было чудное время, особенно среди мрака предшествующего.
Хочется взяться опять за воспоминания, да все отвлекает другое. Писал ненужную статью о шекспировском наваждении . Теперь, кажется, кончил и буду понемногу продолжать между делом воспоминания. Это такая приятная, легкая и увлекательная работа. Прощайте пока, братски целую вас с женой и детьми.
Л. Толстой.
1903. 27 ноября.
102. Н. Н. Ге (сыну)
1903 г. Ноября 27. Ясная Поляна.
Милый друг Колечка,
Начинаю писать вам, и почерк мой становится похож на ваш. (Это я хвастаюсь), но это значит, что я люблю вас.
Разумеется, оставьте у себя письма . Таня очень хорошо написала свои воспоминания . Как вы, милый друг, живете? Вы хороший, но всегда боюсь за вас, чтоб вам не попала вожжа под хвост. Вы к этому склонны, и Париж к этому располагает. Смотрите, держитесь, голубчик. Вы так хорошо устроили свою жизнь. Только не переменяйте ничего.
Я здоров, бодр, доволен жизнью, приближающей меня к смерти, и ничего не желаю, кроме того, чтобы получше употребить остающиеся силы и время.
Прощайте, голубчик. Целую вас. Привет Дмитрию Васильевичу и Саломону и Байе .
Л. Толстой.
27 ноября 1903.
1904
103. В. И. Савихину
1904 г. Января 19. Ясная Поляна.
Дорогой Василий Иванович,
Очень благодарен за прекрасную медаль Пушкина , но главное же я давно благодарен вам за ваш чудный рассказ «Дед Софрон» . Рассказ этот много сделал и делает добра своей истинной поэзией и задушевностью.
Что давно ничего не видал вашего?
Желаю вам всего лучшего.
Лев Толстой.
1904. 19 янв.
104. В. Г. Короленко
1904 г. Января 20. Ясная Поляна.
Очень вам благодарен, дорогой Владимир Галактионович, за присылку интересной книги с вашим интересным предисловием. Я был очень болен, когда казаки были у меня. Ваше предисловие объяснило мне их посещение . На очень, очень важные мысли наводит это удивительное и трогательное явление.
Дружески жму вам руку.
Лев Толстой.
1904 г. 20 января.
105. Я. Т. Чаге
1904 г. Января 20. Ясная Поляна.
Дорогой Яков Трофимович,
В. И. Скороходов сообщил мне о вас и о вашей судьбе . Когда я узнаю про таких людей, как вы, и про то, что с вами случилось, я всегда испытываю чувство зависти, стыда и укора совести. Завидую тому, что прожил жизнь, не успев, не сумев ни разу на деле показать свою веру. Стыдно мне оттого, что в то время, как вы сидите с так называемыми преступниками в вонючем остроге, я роскошествую с так не называемыми преступниками, пользуясь всеми матерьяльными удобствами жизни. Укоры же совести я чувствую за то, что, может быть, я своими писаньями, которые я пишу, ничем не рискуя, был причиною вашего поступка и его тяжелых матерьяльных последствий. Самое же сильное чувство, которое я испытываю к таким людям, как вы, это — любовь и благодарность за всех тех миллионов людей, которые воспользуются вашим делом. Знаю я, как усложняется и делается более трудным ваше дело, вследствие семейных уз (и знаю от Скороходова про ваше положение), но думаю, что если вы делаете свое дело не для людей, а для бога, для своей совести, то тяжесть дела облегчается, вы найдете выход и довершите дело.
Помогай вам в этом бог.
Если я чем-нибудь могу служить вам, пожалуйста, напишите.
Скороходов пишет, что с вами в заключении Чижов . Я получил от него письмо и послал ему 25 р. через одного знакомого в Иркутске. Получил ли он их?
Любящий вас
Лев Толстой.
20 января 1904.
106. Джемсу Лею
<перевод с английского>
1904 г. Января 21/февраля 3. Ясная Поляна.
Милостивый государь,
Я думаю, что Чарльз Диккенс крупнейший писатель-романист 19 столетия и что его книги, проникнутые истинно христианским духом, принесли и будут продолжать приносить очень много добра человечеству.
Искренно ваш
Лев Толстой.
3 февраля 1904.
107. В редакцию газеты «The North American»
<перевод с английского>
1904 г. Февраля 9/22. Ясная Поляна.
Филадельфия.
Я ни за Россию, ни за Японию, а за рабочий народ обеих стран, обманутый правительствами и вынужденный воевать против своего благополучия, совести и религии .
Толстой.
108. M. H. Милошевич
1904 г. Февраля 19. Ясная Поляна.
Милостивая государыня Марья Николаевна,
Извините, что за недосугом не скоро отвечал вам.
На 1-й вопрос: действительно ли солдатские песни, которые вы присылаете, сочинены мною? отвечаю, что песни эти точно сочинены мною.
На 2-й вопрос: нет ли в них неверностей против оригинала, отвечаю, что песни эти, сколько мне помнится, никогда не были мною написаны, а заучивались со слов и изменялись и добавлялись. Список вашего батюшки, сколько мне помнится, верен. Против печатания этих песен я, разумеется, ничего не имею .
С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам
Лев Толстой.
19 февраля 1904 г.
109. В. В. Стасову
1904 г. Февраля 19. Ясная Поляна.
Душевно порадовался, дорогой Владимир Васильевич, известию о том, что горизонт ваш очищается и что близкие вам люди перестанут страдать . Еще больше порадовался вашему намерению посетить нас на святой . Как сухие листья осенью, сыпятся мои друзья сверстники: Боборыкин , Чичерин . Покуда мы с вами держимся на ветке, будем видеться. Я своей жизнью очень доволен. Не стою того. До свиданья.
Лев Толстой.
19 февраля 1904.
110. П. И. Бирюкову
1904 г. Апреля 15. Ясная Поляна.
Получил ваше письмо, милый друг Поша, и радуюсь тому, что вы освободились от испытания, и хорошо освободились .
Биография ваша лежит еще не читанная. Хочется читать ее в таком настроении, при котором бы был в состоянии и охоте делать примечания, поправки, вообще отнестись с полным вниманием. На днях сделаю это.
1) Сколько помню, ездил за границу два раза. В первый раз сушей один, должно быть, в 1857 , и второй раз с сестрой на Штетин морем, должно быть, в 1860-м . Помню, что уехал из Лондона в Россию в день объявления воли.
2) Смертную казнь видел в первую поездку .
3) На Кавказ поехал с братом по Волге через Астрахань. После брата,в том смысле, что он был уже на Кавказе, и я поехал с ним, когда он возвращался .
4) Вызывал я Тургенева на дуэль гораздо позже, у Фета, где мы были вместе . А в Париже ничего подобного не было.
5) С Герценом я видался в бытность в Лондоне 1Ѕ месяца (кажется) почти каждый день, и были разговоры всякие и интересные. Записанного, кажется, ничего нет, впрочем, посмотрю в дневниках. Герцен, когда я уезжал в Брюссель, дал мне туда письмо к Прудону , которого я видал в бытность там и который мне очень нравился. Там же был у Лелевеля, который жил дряхлым стариком в большой бедности. В Брюсселе чаще всего я бывал у Дундуковых-Корсаковых. Князь Дундуков был жив, его жена и дочери. Одну из них я видел в Крыму. Она замужем за псковским земским деятелем графом Гейденом.
6) Назарьева сведение о карцере верно . Сидел за непосещение лекции Иванова, профессора истории, почему-то возненавидевшего меня.
7) В «Воспоминания» прибавилось чуть-чуть и еще только описание лиц в детстве.
8) Песни были две. Я пришлю вам то, что мне прислала дама .
Привет милой Паше.
Очень помню и люблю вас обоих.
Л. Толстой.
15 апреля.
О войне написал, хотя не обращение к обоим народам, но смысл общий, ныне закончил заключительную главу .
111. С. Н. Толстому
1904 г. Апреля 19. Ясная Поляна.
Я тоже огорчался, что давно нет от тебя прямых известий, а сам не догадался написать. Спасибо, что ты это вздумал. Про смерть Александры Андреевны ничего не знаю подробностей, знаю только, что ей было 87 лет, чего я никак не думал. Она была слаба, но до самой смерти духовно свежа. Только жалко все меня обращала в Марии Михайловны веру . Вера хорошая, как бывает и полушубок хороший, да в него никак не влезешь. Народ все мрет. Умер наш сосед Адлерберг . Андрюша , живя по кабакам, встретился там с Скрыдловым , который в пьяном виде хотел мне посылать телеграмму: пьем за ваше здоровье и т. д. Но Андрюша отговорил его, так что Андрюша оказался благоразумнее начальника нашего флота.
Если успею, пошлю тебе книжки: одну с записками Лорера декабриста , другую Ахшарумова петрашевца .
Погода прекрасная, и, разумеется, мечтаю приехать к вам. Боюсь Машу взволновать и не еду теперь и даже не писал ей.
Очень бы советовал тебе побольше быть на воздухе, на солнце. Как ни упорна твоя болезнь, это — воздух, солнце больше всего подкрепляет, освежает нас, стариков. Пока прощай. Целую Верочку и Марию Михайловну.
Л. Т.
Саша все к вам собирается. Михаил Сергеевич уехал, а Таня еще у нас. Едва ли она, бедная, доносит. Жаль ее. Миша с женою приезжают жить. Книжку «Подражание Христу» посылаю Марии Михайловне . Журналы оба возвратите.
112. А. П. Новикову
1904 г. Апреля 22. Ясная Поляна.
22 апреля 1904.
Адриан Петрович,
Получил ваше письмо и вашу рукопись . Рукопись в высшей степени интересна, и в ней много хорошего: прекрасно описаны жизнь в деревенской нужде и потом в глупой барской роскоши. Недостатки следующие: 1) Слишком часто подчеркиваются нелепости барства. Это ослабляет впечатление. 2) Рассуждения в Берлине о рабстве слишком длинны и однообразны. Надо сократить, оставив десятую часть. 3) Рассказ о Казерио ненатурален. Тоже сократить или выпустить. Желательно же было бы прибавить: 1) подробности женитьбы и семейной жизни, 2) очень хорошо бы было описать прием в военную службу и самую службу. В общем же, гораздо больше очень хорошего, чем слабого. И вся вещь производит сильное и хорошее впечатление. Советую вам переработать ее, и тогда опять дайте мне просмотреть . Вашу мысль, окончив статью, послать экземпляр княгине я не одобряю. Зачем без пользы раздражать.
Любящий вас
Л. Толстой.
113. Н. В. Орлову
1904 г. Апреля 22. Ясная Поляна.
Спасибо вам, дорогой Николай Васильевич, за присылку фотографии . Я ждал хорошего, но ваша картина превзошла мои ожидания. Все прекрасно и в целом и порознь. Не унывайте и продолжайте работать в том же направлении. Ваш замысел телесного наказания превосходен. Такая картина, да и все ваши — не только картины — это добрые дела, картина же телесного наказания должна быть событием . Я ни одного художника русского взятого в целом не знаю равного вам. Не унывайте, все минется, правда останется. А ваши произведения правда, и трогательная правда.
Жена обещала послать вам собрание моих сочинений. Простите, что давно не догадался послать.
Любящий вас
Л. Толстой.
22 апреля.
Хороший вам сюжет: рекрутская ставка: присутствие, голый рекрут трясется под меркой, геморроидальный воинский начальник, доктор степенный в очках . Сходите на набор в уезде.
114. В. В. Стасову
1904 г. Апреля 22. Ясная Поляна.22 апреля 1904.
Дорогой Владимир Васильевич,
Что от вас давно нет весточки. Здоровы ли вы? и успокоились ли о ваших страдающих близких? Напишите. Только и знаю про вас по вашим статьям в «Новостях» .
Посылаю с благодарностью обратно: «Кавказский сборник» , Ничше и собрание указов . У меня осталось много книг: Bernhardi , Gerlach , Custine и «Русская старина». Желал бы подержать еще первые три, а «Русскую старину» на днях вышлю.
Будьте так добры, если это нетрудно, верно ли я перечислил находящиеся у меня книги? Нет ли еще каких?
Хотелось бы получить некоторые записки декабристов, изданные за границей, именно: Трубецкого, Оболенского, Якушкина и вообще таких, которые не изданы в России. Если хоть малейшее затруднение, не посылайте. Je crains d’abuser . Наши вам кланяются и вас помнят и любят.
Прощайте пока.
Лев Толстой.
115. А. Ф. Кони
1904 г. Мая 1. Ясная Поляна.
Письмо ваше и оттиски получил, дорогой Анатолий Федорович, и благодарю вас.
Особенно тронула меня ваша заботливость о таких пустяках, как подробности одежд при Николае . Жена утверждает, что она помнит плюмажи в 50-х годах. Может быть, они оставались у генералов, а государь уже не носил их. Постараюсь при случае справиться по портретам Николая 50-х годов. «Судебную этику» я прочел, и хотя думаю, что эти мысли, исходящие от такого авторитетного человека, как вы, должны принести пользу судейской молодежи, я лично не могу, как бы ни желал, отрешиться от мысли, что как скоро признан высший нравственный религиозный закон, категорический императив Канта, так уничтожается самый суд перед его требованиями. Может быть, и удастся еще повидаться, тогда поговорим об этом.