Томас Дью. Карманный рай

   - Лучше здесь его не открывать, - сказал он. - Товар высшего качества, я не собираюсь вас обманывать.
   - Я не сомневаюсь.
   Я повернулся, чтобы уйти.
   - Да, так вы не нашли девушку? - спросил он.
   - Еще нет.
   - Если вы зайдете, скажем завтра, я буду держать ушки на макушке.
   - Спасибо. Я зайду.
   Я сунул конверт во внутренний карман пиджака и вышел. Потом вернулся к фотостудии, перед которой оставил машину. Сев в машину, я достал чистый конверт и написал: - "Дона Рейнхарт, я хочу вам помочь и ничего больше. Я хотел бы передать вам деньги, посланные вашей матерью, которая о вас беспокоится. Конечно, если вы в них нуждаетесь. Меня зовут Мак, отель "Амбассадор", номер 714".
   Вместе с запиской я сунул в конверт бумажку в пятьдесят долларов, заклеил конверт и написал сверху: "Доне Рейнхарт". Потом вернулся в "Имаго" и протянул конверт бармену, который положил его на полку.
   - Если она появится... - начал я.
   - Я передам, - поспешил заверить он.
   Когда я добрался до отеля, была почти полночь. Только я собрался рухнуть в постель, как зазвонил телефон. Это был Рейнхарт. Я рассказал, что успел сделать за сегодняшний день, и он молча все выслушал. Потом, после долгого молчания сказал:
   - Надеюсь, вам удастся что-то сделать...
   Он повесил трубку, а я выключил свет, забрался в постель и заснул.
   В пять утра меня разбудил телефонный звонок. Впрочем, я не был уверен, который час - мои часы остановились, и о времени я мог судить лишь по серому свету, пробивавшемуся из-за занавесок. Но летом в Калифорнии переход от ночи к дню происходит очень плавно. Телефон прозвенел три раза, пока я нашел, где он стоит. Я приложил трубку к уху и что-то пробормотал.
   - Говорит Дона Рейнхарт, - произнес женский голос.
   И тут я проснулся мгновенно и окончательно.
   Глава 3
   На секунду я прикрыл микрофон, чтобы прокашляться, потом выдавил:
   - Счастлив вас слышать. А можно с вами встретиться?
   Последовала продолжительная пауза.
   - Не знаю, - наконец сказала она.
   - Не могли бы вы приехать сюда, в отель?
   - Нет, я не могу выйти.
   - Почему?
   - Меня не выпускают.
   Мне это показалось нелепым, но не имело смысла вступать в дискуссию.
   - Может, что-то можно придумать? - спросил я.
   - Ну, ладно... Я в кафе "Кики" в Санта Монике. Могу немного подождать, если вы подъедете.
   - Приеду, - заверил я. - Прошу вас, дождитесь.
   Названия всех кафе в Калифорнии состоят из четырех букв: Норм, Тони и так далее. Интересно бы знать, почему. Это кафе было большим, пестро разукрашенным и почти пустым: три или четыре посетителя у стойки да одинокая девушка в отдельном закутке в глубине зала. Ее длинные прямые золотистые волосы, схваченные спереди перламутровым гребнем на индейский манер, спадали на плечи. На ней была замшевая куртка с бахромой и короткая складчатая юбка, кожаные сандалии поддерживались зашнурованными крест-накрест вокруг лодыжек ремешками.
   Она показалась мне очень худой. Милое продолговатое лицо без всяких признаков косметики, яркие голубые почти не мигающие глаза, которые, казалось, чуть коснувшись вас, тотчас проникали в душу. Все это производило впечатление абсолютной искренности и даже немного пугающей беззащитности.
   - Здравствуйте, - сказал я.
   - Так это вас зовут Мак?
   - Да. Разрешите присесть?
   Она кивнула. На столе перед ней стоял лишь стакан воды.
   - Не выпьете со мной кофе? Я никак не проснусь.
   - Да, я люблю кофе, - кивнула она после легкого раздумья.
   Пока я пытался привлечь внимание официантки, Дона Рейнхарт открыла перламутровую сумочку и достала оттуда конверт, который я оставил для нее. Одновременно черты её лица посуровели, что совершенно ей не шло. Она вынула бумажку в пятьдесят долларов и положила её на стол.
   - Я пришла сюда только для того, чтобы вернуть вам эти деньги, сказала она. - От матери я ничего не приму.
   - Я так и думал.
   Мой взгляд остановился сначала на ней, потом на банкноте.
   - Эта мысль принадлежит не вашей матери, а мне.
   Ясные голубые глаза внимательно смотрели на меня.
   - Тогда почему вы сказали, что это от матери?
   - Я хотел найти вас и подумал, что так смогу заставить вас выбраться из своего убежища.
   - Ну, хорошо, вы своего добились. Чего же вы хотите?
   - Я хочу вам добра.
   - Это смешно. Я вас совершенно не знаю.
   - Если позволите, я хотел бы вас заверить, что все будет хорошо, ведь мне за это платят.
   - Кто платит?
   - Ваш отец.
   - А-а, - протянула она и на несколько секунд её взгляд ушел в сторону.
   - Ваш отец хочет, чтобы вы вернулись.
   - Да, я знаю. Не стоит об этом.
   - Извините, я пойду разыщу официантку.
   Я пошел к стойке, потом вернулся с кофе и больше не сказал ни слова.
   - Так это ваша работа? - спросила она немного погодя. Вам платят за то, что вы возвращаете блудных детей к семейному очагу?
   - Как когда. Я занимаюсь главным образом тем, что выясняю некоторые вопросы. Конечно, за деньги.
   - Вы - частный детектив?
   - Угадали.
   Он сделала несколько глотков.
   - И если я откажусь вернуться, мой отец вам не заплатит?
   - О, нет, заплатит в любом случае. Так было договорено заранее.
   Ее губы вздрогнули, она осуждающе взглянула на меня.
   - Когда вы последний раз ели? - спросил я.
   - Не знаю... Может быть, вчера...
   - Или позавчера?
   - Не знаю. Я ем очень мало. Пару дней назад я съела большую тарелку макарон.
   - И сколько человек можно накормить большой тарелкой макарон?
   - Кучу, - ответила она.
   - Если я закажу себе завтрак, вы поможете мне с ним справиться?
   Это был критический момент. Я мог все испортить. Она тряхнула головой и решительно уставилась в свою чашку. Но наконец решилась.
   - Пожалуй, да. Но потом мне нужно будет идти.
   - Это не займет много времени.
   Я подозвал официантку. Дона заказала яичницу с ветчиной и апельсиновый сок. Когда они появились на столе, она принялась за еду, но без всякой жадности. Без ложной скромности, не более того, и без ненужной болтовни.
   - Спасибо, - просто сказала она, когда все съела.
   - Ладно, - кивнул я. - В чем вы нуждаетесь? Что я могу для вас сделать?
   - Ничего, - покачала она головой. - У меня все в порядке. Мне пора.
   - Если бы все было хорошо, вас бы уже здесь не было. Вы бы давно ушли.
   Она подняла свою сумочку и собралась уходить.
   - Который час?
   - Шесть утра.
   Дона открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.
   - Вы получили пятьдесят долларов, - заметил я. - За эти деньги могли бы рассказать, что у вас стряслось.
   Она посмотрела на деньги, и губы её снова задрожали.
   - Ну, ладно... С парнями происходит что-то неладное, - выдавила она. С двумя парнями.
   - Что значит - неладное?
   - Не знаю... Я в самом деле не знаю, что происходит.
   - У них какие-то неприятности? Это связано с политикой?
   - Не знаю... возможно... Нет, скорее нет.
   - Одного из них зовут Билл?
   - Да, он говорил, что собирается покончить...
   - Покончить с компанией?
   - Да, но... нет... с собой...
   - С чем у него проблемы? Марихуана? ЛСД? О чем вы говорите?
   - Нет, если бы марихуана, то никаких проблем. Разве что теперь она подорожала...
   - Тогда речь идет о других наркотиках? О чем?
   Теперь она уже не решалась поднять на меня глаза. Она была на грани того, чтобы совершить предательство. Я вытащил пакетик, который продал мне Зейн Грей, и швырнул на стол. Она взглянула, и лицо исказила болезненная гримаса. Не было нужды что-то выпытывать: она прекрасно понимала, о чем речь.
   - Я купил это вчера вечером. На "Улице".
   Она кивнула.
   - Не пользуйтесь этим.
   - Хорошо. Вы любите этих парней?
   - Естественно.
   - И они любят вас?
   - Да.
   Я постарался как мог успокоить её, помочь вновь взять себя в руки.
   - Вам трудно говорить со мной об этом. Но что-то вас толкает?
   - Я боюсь, - вздохнула она. - Мне страшно, я теряю голову.
   Теперь она смотрела мне прямо в глаза.
   - Вы все ещё боитесь?
   - Да, но теперь немного успокоилась.
   - Это оттого, что вы поели.
   Она снова взглянула на меня. Не успел я досчитать до трех, как она встала, стройная и хрупкая, спокойная и решительная.
   - Я пойду. Мне не следует здесь больше оставаться.
   Решительными шагами она направилась к двери и распахнула её прежде, чем я успел догнать. В этот ранний час улица была окутана легким туманом, и поблизости никого не было.
   - Послушайте, - взмолился я, - я же не сказал ничего такого, чтобы так меня бросать.
   - Дело не в этом, просто мне пора идти.
   - Что происходит с Биллом, что вам так не нравится?
   Ее рука теребила перламутровую сумочку.
   - Он какой-то совершенно обалдевший. Вот уже два дня в полной отключке. Не может даже выходить на улицу, он совершенно болен.
   - И все два дня не спит?
   - Да... Ему плохо.
   - Он чего-то боится?
   Он долго смотрела на меня, потом покачала головой, правда без особой убежденности.
   - Да, мне так кажется. Я не знаю, чего он боится... Если не считать того, что боится выходить на улицу.
   - Где он сейчас?
   - Сейчас... в надежном месте.
   - У себя?
   - Как бы это сказать... не совсем у себя... Это такое место...
   - Я спросил, где это.
   - Я поняла.
   - Вы знаете, где это?
   - Да.
   Мы переглядывались сквозь легкий утренний туман. Ей очень хотелось довериться мне, но она не решалась, а я очень хотел, чтобы она мне поверила, но не знал, как этого добиться. Такой замкнутый круг... Молчание продолжалось уже целую вечность. Потом я повернулся.
   - Ну, что же, всего хорошего.
   Я вернулся в кафе, начал отсчитывать деньги, чтобы расплатиться, и тут словно призрак рядом возникла она.
   - Я вынуждена вам поверить. Так нужно.
   - Вовсе нет.
   - Вы ведете себя не так, как другие.
   - Я совершенно такой же, как и все.
   - Квартира, где сейчас Билл, на авеню Ветеранов. Я не знаю, чья она.
   - Вы собираетесь туда?
   - Да.
   - И разрешите мне пойти с вами?
   - Да.
   Мы вышли вместе.
   - Когда вы видели его последний раз? - спросил я.
   - Буквально перед тем, как пойти сюда, примерно в половине пятого.
   - И он не собирался выходить?
   - По крайней мере, мне так показалось. Так он мне сказал.
   На улице она терпеливо дождалась, пока я открою машину, глаза её были подернуты легкой дымкой. Мне хотелось сказать что-то ласковое, чтобы её успокоить, но потом я понял, что в этом нет никакой нужды: к ней полностью вернулось самообладание.
   - Ладно, - начал я. - Авеню...
   - Это в той стороне... за автострадой.
   - Номер помните?
   - Нет, но я узнаю дом. Поверните направо.
   Движение утром было очень редким по сравнению с тем, к которому я привык, и мы добрались быстро. Авеню Ветеранов оказалось узкой грязной улочкой, застроенной как семейными коттеджами, так и доходными домами.
   - Мы почти приехали, - сказала Дона.
   Я сбросил скорость до двадцати миль в час и ждал, когда она меня остановит. Воздух был липким и влажным. В Чикаго такую погоду называют дождем.
   - Вот здесь, - объявила она.
   Я притормозил и начал искать место поставить машину. Свободными были только красные зоны; если остановиться там, рискуешь дорого за это заплатить.
   Что делать, - подумал я про себя. - Рискнем. Пожалуй, лучше иметь машину под рукой.
   Я втиснулся на свободное место, ткнулся в бордюр, сдал немного назад, чтобы стать поточнее, и наконец остановился. Край тротуара был выкрашен в яркий красный цвет.
   - Уф-ф...
   Глава 4
   Похоже, её страх наконец-то рассеялся: когда дверь лифта открылась на четвертом этаже, Дона со мной заговорила.
   - Это квартира одной девушки. Из тех девиц, что занимаются только собой.
   - И ещё Биллом?
   - Нет. Биллом никто не занимается.
   - Кроме вас.
   - Кроме меня.
   Я поднял руку, чтобы постучать в дверь с номером 418. Дона покачала головой.
   - Не нужно, там открыто.
   - Просто чтобы его предупредить.
   - Зачем?
   Я предоставил ей возможность повернуть ручку и толкнуть дверь. Та открылась легко, без малейшего скрипа. Китайская ширма отгораживала подобие маленькой прихожей от современно обставленной жилой комнаты. Кроме слабого дневного света, проникавшего сквозь тонкие занавески, освещения в комнате не было.
   Спиной к окну в кресле без подлокотников сидел молодой человек. На нем были большие круглые темные очки, майка, заправленная в голубые джинсы, лицо покрывала щетина примерно недельной давности. Весь он был какой-то обрюзгший и сильно смахивал на покойника, хотя ещё продолжал дышать. Руки безвольно висели вдоль тела, длинные густые прямые волосы падали на плечи. Ему было около двадцати, но с тем же успехом можно было дать и сто.
   В душном воздухе плавал резкий неприятный запах. Мебель и украшения в комнате выдавали жилище женщины.
   Дона медленно подошла к креслу. Я остановился сзади. Парень никак не реагировал на наше появление, пока она не положила руку ему на плечо.
   - Билл...
   Он издал какой-то звук, который я не смог бы объяснить. Мне он напомнил крик отчаяния. Может быть, он пытался сказать "Привет!", но получилось не очень...
   - Билл... Тебе все ещё плохо? - спросила Дона.
   Мне показалось, он слегка качнул головой.
   - Полиция, - раздалось неразборчивое бормотание.
   - Нет, - возразила она. - Это не полицейский. Это друг. Ты можешь ему довериться.
   Билл пробормотал ещё что-то и Дона обняла его за шею, явно пытаясь убедить уйти отсюда. Я спрашивал себя, как получилось, что он оказался здесь, и чего это ему стоило. Как уже объяснила Дона, существовала некая девица; возможно, у той была какая-то причина привести его сюда. Но могло оказаться, что это сделано исключительно ради удобства.
   Резкий и неожиданный телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Ни Билл, ни Дона не обратили на него внимания. Неловко присев рядом с парнем на корточки, она прижала его к себе и что-то тихо говорила. Время от времени мне удавалось уловить то одно, то другое слово. Телефон прозвенел раз десять, потом умолк. Наконец Билл разжал губы.
   - Хорошо, если ты хочешь... я согласен... пошли.
   Это было легко сказать, но не так просто сделать. Дона попыталась помочь, но он не мог подняться с кресла. Я очень медленно направился к ним. Но только сделал несколько шагов, как парень знаком показал мне отойти.
   - Я справлюсь сам...
   - Очень хорошо, - кивнул я. - Справляйся.
   Он обнял Дону, прижался лицом к её животу и тихо рассмеялся.
   - Пошли, улетаем домой, моя козочка.
   - Именно, улетаем, - кивнула она. - Тем более, что внизу нас ждет самолет.
   Парень расхохотался, что придало ему немного силы. Дона обхватила его за талию и, крепко в неё вцепившись, он умудрился встать.
   - Нужно отсюда что-нибудь забрать?
   - Нет, - буркнул Билл. - Чем меньше веса, тем легче будет лететь.
   Верно, - подумал я. - Но отсюда следует убираться.
   Какое-то время я думал, что нам удастся благополучно уйти, но не сделали мы и десяти шагов, как дверь распахнулась и на пороге появилась девица, остановилась, как вкопанная, и смерила нас взглядом. Она была всего на пару лет старше Доны, но контраст между ними был разительный. В ней все выдавало содержанку - от кончика кожаных туфель за семьдесят пять долларов до тщательно уложенной платиновой шевелюры. Наверняка она жила в этой квартире благодаря благосклонности какого-нибудь денежного мужика. Это мое предположение превратилось в уверенность, когда она раскрыла рот с ярко накрашенными оранжевым губами и гнусаво спросила:
   - И что это вы здесь делаете?
   Как у всякого настоящего американца, набитого заранее готовыми ответами, у меня не возникло никаких проблем с реакцией. Точно также не возникло проблем и у Билла с Доной.
   - Мы уходим, - сказала Дона.
   - Собрались полетать, - подхватил Билл.
   Рост девицы, стоявшей в дверях, составлял всего каких-то пять футов, объем груди - фута три, объем талии значительно меньше, но она была настроена весьма решительно и не собиралась оставлять этого просто так.
   - Грязные хиппи! - заорала она. - Вы мне осточертели!
   - Помолчи, - буркнул Билл. - Жизнь так прекрасна...
   - Кто тебе разрешил тут ошиваться? - не унималась красотка.
   - Сэмми, - ответил Билл. - Сэмми мне сказал, что я могу здесь пожить, потому что ты на несколько дней уехала. Так что успокойся, пока он тебя не прибил. Он очень симпатичный парень, этот Сэмми.
   - Ну, ладно, - фыркнула девица. - А теперь выметайтесь поживее!
   - Непременно, - кивнул Билл. - Уходим. Всe выше и выше, пока не взлетим под облака!
   Неожиданно он покачнулся. Мы с Доной его подхватили, чтобы не дать рухнуть на ковер. Он снова рассмеялся, с трудом восстановил равновесие и мы продефилировали мимо блондинки, которая слегка посторонилась. Так как я шел последним, меня она оглядела внимательнее.
   - А вы, кто вы такой?
   - Я - врач.
   - А-а... Ну ладно, желаю удачи. Если решите вернуться, будьте любезны постучать, прежде чем войти. Ладно?
   - Обязательно.
   Она вошла в квартиру, потом попятилась и оглянулась.
   - Боже, чем там воняет!
   - Откройте окна, свежий воздух убивает микробов.
   - Спасибо за совет!
   Но я уже вышел, так что её ирония пропала понапрасну.
   Кто такой Сэмми?
   Билла и Дону я догнал возле лифта. Парень медленно повернул голову. Я чувствовал, что он меня разглядывает, но полной уверенности не было: его глаза скрывали темные очки.
   Кто такой Сэмми и чем он занимается, - спрашивал я сам себя. Потом спросил Билла:
   - Кто такой Сэмми?
   Он пожал плечами и перестал меня разглядывать; все легче. Мы вышли из кабины лифта и выбрались на улицу.
   Наше трио должно было представлять собой забавную команду. Я как бы составлял её часть, но в тоже время чувствовал, что меня из неё исключают. У меня возникло острое желание подозвать такси, посадить их туда и распрощаться. Но когда мы оказались на тротуаре, Дона бросила на меня один из тех умоляющих женских взглядов, которым так трудно противостоять, и я открыл дверцу машины. Она придержала Билла за локоть, чтобы помочь ему сесть, и втиснулась следом. Я захлопнул дверцу, обошел машину, извлек квитанцию о штрафе за стоянку в неположенном месте, засунутую под стеклоочиститель, и запустил мотор.
   - Так куда едем? - спросил я, поворачиваясь к ним.
   - На Ферфакс-авеню, - сказала она.
   Прогулка была не слишком длинной, но такой же унылой, как предыдущая. За всю дорогу они не сказали ни слова. Днем этот квартал выглядел таким же призрачным и хрупким, как будто магазинчики хиппи были слеплены какими-то безумцами из первых попавшихся под руку материалов.
   Пустынность улицы ещё больше подчеркивала эту странную атмосферу старины и новизны, сочетание солидной буржуазности и бесшабашной молодости. В углу на газоне играли дети, во дворе помещалась школа, магазинчик с вывеской "Вещицы Эсфири", и два кирпичных дома, один с вывеской: "Квартиры сдаются на неделю или на месяц". Затем шло кафе "Имаго", потом фотостудия, над входом в которую было написано: "Девушки, девушки, современные девушки, заходите, вас приглашают поклонники Евы".
   Я притормозил.
   - Так где остановиться?
   - Это неважно, - отмахнулась Дона.
   - Нет, - перебил её Билл. - Нужно повидать Робби. Бедняга... Я потерял его из виду и понятия не имею, что с ним.
   - А где он?
   - Не знаю. Давай сначала заедем к нему на квартиру.
   - Теперь тебе лучше? - спросила Дона.
   - Да, кажется все в порядке, - кивнул Билл.
   - Ты не голоден?
   - Нет. Просто нужно повидать Робби.
   - Вы покажете мне дорогу? - спросил я.
   Билл ничего не ответил, но Дона объяснила:
   - Он живет не здесь. Нужно проехать прямо и на четвертом перекрестке повернуть направо. Кажется, это Бельфонтейн-авеню.
   Бельфонтейн-авеню оказалась небольшой улочкой, отходившей от основной магистрали и кончавшейся тупиком перед небольшим сквером, в центре которого торчал фонтан. Когда-то тот возможно и работал, но трубы давно уже отдали Богу душу, и бетонная чаша превратилась в свалку. В центре бассейна на постаменте застыла русалка, которую трудно было распознать: она слишком давно служила мишенью для местных мальчишек и была вся обломана и оббита.
   - Вон тот дом, - показала Дона.
   - Дом, где живет Робби, - добавил Билл.
   - Почему бы вам не пойти вместе с ним? - предложил я Доне. - А я подожду здесь.
   Билл остановился возле машины и некоторое время походил на статую мыслителя.
   - Он думает, не поселиться ли в Сан-Франциско или на побережье, сказала Дона. - Но в Сан-Франциско сейчас очень много народа.
   Солнце начало постепенно разгонять туман. Это меня несколько приободрило, я уже испугался, что хорошей погоды больше не видать.
   - Мне нужно повидаться с Робби, - неожиданно заявил Билл и решительно направился к дому. Я не последовал за ним, но Дона зашагала следом, правда, держась на расстоянии.
   Дом был небольшим и квадратным, с темно-коричневыми ставнями, наподобие сельских английских коттеджей, и закрытой верандой. Во дворе разрослась высокая трава, решительно рвавшаяся захватить и бетонную дорожку.
   Я остановился в том месте, где дорожка соединялась с тротуаром, и стал наблюдать за компанией мальчишек, балансировавших на постаменте русалки. Билл исчез в глубине дома, а Дона осталась у дверей, словно колебалась, следует ли ей входить.
   Вдали раздался слабый, но отчетливый звук полицейской сирены. Я собрался было прогуляться по дорожке, но в этот момент в дверях неожиданно появился Билл. Он распахнул их так резко, что Дона отшатнулась и едва не упала. Словно гонимый каким-то кошмаром, Билл скатился с веранды, перепрыгивая через две ступеньки, проскочил мимо изумленной Доны, поднимавшейся с земли, направился ко мне, потом свернул, бросился на газон и закрыл лицо руками. Его правая нога продолжала конвульсивно дергаться, словно им управлял незримый кукловод.
   - Я хочу посмотреть, что там, - сказал я Доне и начал подниматься по лестнице, с которой только что скатился Билл.
   Тебе бы лучше помолчать, - прошептал мне мой внутренний голос.
   И оказался прав.
   Он всегда оказывается прав.
   Я вошел в уже открытую дверь, пересек маленькую гостиную, забитую разномастной мебелью и вошел в комнату в глубине дома.
   Долго там оставаться я не стал.
   То, что ещё недавно было молодым человеком, было распростерто наполовину на узкой постели, наполовину на полу. С ним поступили так дико, что даже мой рассудок, достаточно приученный ко всяким ужасам, отказывался верить в то, что произошло. Желудок поверил немедленно, но рассудок упорно отказывался. Хуже всего обстояло дело с головой. Ее почти полностью отделили от тела. Все в целом выглядело плохо сложенной головоломкой. И в довершение всего с парня сняли скальп. Причем достаточно квалифицированно.
   На столике у постели стоял телефон. Я потянулся было к нему, но тут же отдернул руку.
   - Сначала отвези ребят домой, - подсказал мой внутренний голос.
   Литры крови вылились на поношенный ковер, и приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не вляпаться. Поблизости не было видно никакого орудия, которым мог воспользоваться озверевший изверг.
   Я вышел на веранду, и как раз вовремя, чтобы помешать Доне войти в дом.
   - Случилось что-то ужасное? - спросила она.
   - Да, очень.
   - Но что именно?
   - Послушайте, у вас действительно есть квартира, где можно укрыться?
   - Да, конечно.
   - Тогда, я думаю, следует поскорей отправиться туда.
   Мы спустились с лестницы и нашли Билла. Я положил руку ему на плечо. Минуту спустя он повернул голову.
   - Пойдем, - сказал я. - Нужно идти.
   Не знаю, собирался ли он продолжить свое большое путешествие, но никакого сопротивления не оказал. Я помог ему подняться, и мы сели в машину. Дона устроилась рядом. Я сделал круг по скверу и выехал на Ферфакс-авеню. За нашей спиной мальчишки продолжали обстреливать русалку, застывшую в фонтане.
   Глава 5
   Перед "Имаго" какой-то тип продавал газету "Подпольный мир". На нем был лиловый пиджак и желтая ковбойка. Огромная борода закрывала почти половину груди, глаза были прикрыты темными очками, представлявшими неотъемлимую достопримечательность здешних мест.
   - Последний номер! - кричал он, когда мы выходили из машины. - Как спасти мир: самые точные указания. Ваша последняя возможность.
   - Привет, Про, - бросила Дона.
   Вполне возможно, это было именем. Фактически никто не называл его иначе, как "Пророк Даниэль". Но это я понял только потом. Сейчас моя голова была занята совсем другим.
   Мы направились в сторону фотостудии, где целый ряд наружных лестниц вел на второй этаж. По одной неспешно и уверенно спускался какой-то мужчина. Отнюдь не хиппи. Шелковый костюм наверняка обошелся ему в две-три сотни долларов, остроносые туфли были начищены до блеска, а галстук, завязанный немыслимым узлом, был в тон светлой сорочке, приталеной сверх всякой меры. Еще на нем была шляпа, и время от времени он похлопывал себя по бедру газетой, которую держал в руке. Я уже видел его и достаточно часто, но в других местах и под другими именами.
   Все его внимание сосредоточилось на Билле.
   - Привет, малыш! - бросил он.
   - Привет, Сэмми.
   - Ну, и как прошло путешествие?
   Билл пожал плечами и посмотрел на Дону, что не ускользнуло от внимания Сэмми. Он кивком её приветствовал, а потом пустые зеленоватые глаза остановились на мне.
   - Это доктор, - сказал Билл.
   - Привет, доктор, - кивнул Сэмми.
   Я не ответил. Внизу лестница была узкой, и мне очень хотелось, чтобы Сэмми освободил дорогу и дал нам пройти.
   - Кто-то заболел? - поинтересовался он.
   - Сейчас уже все в порядке, - ответил Билл, - но у меня было...
   Внезапно он согнулся пополам и прижал руки к животу. Дона положила руку ему на спину и глянула на Сэмми так, что тому пришлось освободить проход. Дона начала карабкаться с Биллом по лестнице, а я, проходя мимо Сэмми, слегка его коснулся.