Томпсон Дэвид. Зов свободы

   — И захватить женщин! — добавил он.
   Нат вскинул «хоукен» к плечу и прицелился в скачущего впереди черноногого. В последнюю секунду юноша передумал, решив сохранить пулю для более важного случая.
   Женщины пытались отогнать животных подальше, в то время как воины сбегались и съезжались с разных сторон колонны, чтобы устроить заслон.
   Пригнувшись в седле, Нат обогнал Шекспира. Он слышал, как тот звал его, но не остановился, думая только об Уиноне и высматривал ее в колонне. Девушка пыталась развернуть лошадей и отъехать на безопасное расстояние. Во всеобщей панике животные не слушались. Нагруженные шестами, шкурами и прочим добром, они цеплялись волокушами и натыкались друг на друга.
   Один из черноногих, вооруженный копьем, отделился от основной группы и направлялся прямо к Нату, завывая, словно койот. Нат решил позволить ему приблизиться, прежде чем выстрелить.
   Сзади грохнул карабин, и черноногий, раскинув руки, слетел с лошади.
   «Шекспир!» — понял Нат, но его радость была недолгой — теперь уже пятеро всадников с криками и улюлюканьем неслись прямо на него.

ГЛАВА 12

   Нат рискнул бросить взгляд на Уинону и увидел, что девушка едва справляется с лошадьми. Он также успел заметить, что воины шошоны мчатся на помощь к женщинам с разных сторон, но они все еще слишком далеко. Черноногие были уже футах в двадцати, когда Нат поднял карабин, прицелился и выпустил пулю в одного из них, вооруженного луком и уже натягивающего тетиву.
   Выпущенная стрела угодила в шею лошади скачущего рядом врага, раненое животное отшатнулось вправо, столкнувшись с третьей лошадью. Два же воина, охваченные яростью, продолжали скакать во весь опор.
   Поскольку Нат уже не мог выстрелить из карабина, он, прижав приклад левой ногой к седлу, вытащил оба пистолета. Черноногие приближались, у одного в руке был томагавк, у другого — копье.
   Нат, намеренно направляя лошадь между ними, выжидал, пока один из черноногих поднимет копье, тогда юноша прицелился сразу в обоих и нажал на спуск.
   Раздался двойной щелчок, и в облаке дыма Нат увидел, что воины, не издав ни звука, свалились на землю.
   Рослый воин с томагавком, которому удалось успокоить свою лошадь после столкновения с раненым животным, уже кричал что-то нечленораздельное и мчался к Нату.
   Юноша понимал, что не успеет перезарядить оружие, а черноногий наверняка искусно владеет томагавком, так что шансов выжить у Ната почти нет. Если только он не придумает какую-нибудь хитрость.
   Нат выпрямился в седле, крепко сжав оба пистолета. Черноногий уже замахнулся на него томагавком — их разделяло футов пятнадцать. Кинг резко наклонился вперед к нападающему и… швырнул один из пистолетов в его размалеванное лицо!
   Тот инстинктивно увернулся. Тогда, приблизившись еще, теперь уже другим пистолетом Нат что есть силы ударил черноногого в переносицу. Хлынула кровь, воин закачался, юноша ударил еще и еще. Черноногий зашатался, но все же удержался на лошади. Нат выдернул у него томагавк и замахнулся изо всех сил.
   Острое лезвие вонзилось в лицо воину.
   С широко раскрытыми от ужаса глазами черноногий, тщетно пытаясь зажать рану руками, рухнул в траву.
   Почувствовав опасность, Нат оглянулся. И вовремя! Воин на лошади, у которой в шее торчала стрела, скакал к нему во весь опор, размахивая томагавком. Времени, чтобы развернуть скакуна и встретить нападавшего, почти не оставалось. Черноногий занес томагавк над головой Ната, но юноше удалось отразить удар своим томагавком. Воин не сдавался. Нат опять отвел удар, ему пришлось делать это снова и снова, поскольку попытки черноногого становились все более отчаянными.
   Юноша слышал выстрелы, крики, вопли, ржание, но не мог оторвать взгляда от противника ни на секунду. Беспокоясь за Уинону и Шекспира, Нат хотел поскорее отделаться от врага, чтобы прийти им на помощь, если это необходимо.
   Но у черноногого были свои намерения.
   Нат снова отразил удар своим томагавком. Мгновение его рука оставалась вытянутой, и юноша потерял равновесие. Мускулистые руки врага схватили его и сбросили наземь. Черноногий прыгнул следом и снова замахнулся томагавком.
   Нат сумел отвести удар. Лезвие скользнуло по руке, и юноша отскочил, чтобы избежать последующей атаки.
   Воин, однако, удвоил усилия.
   Скрипя зубами от боли, Нат лихорадочно соображал, как бы обхитрить черноногого. Должна же быть какая-то уловка! Неожиданно юноша оступился и упал на колено.
   Вопя от радости, индеец занес над ним томагавк.
   Нат сумел увернуться, томагавк просвистел прямо у него над ухом.
   И вот, находясь теперь рядом с врагом, поддавшись неосознанному желанию, Кинг с жестокостью, которая в другое время удивила бы его, вонзил свой томагавк в ногу противника. Воин закричал, попятился и, высвобождая ногу, замешкался. Нат тотчас поднялся и со всей силы вонзил лезвие воину в живот, прежде чем тот успел что-либо сделать. Черноногий согнулся, глаза его расширились. Нат выдернул томагавк. Раздался хлюпающий звук — враг с трудом дышал. Но лицо его выражало не страх, не признание поражения, а дерзкий вызов.
   Где-то поблизости закричала женщина.
   Уинона! Может, это она? Чтобы наконец закончить затянувшуюся схватку, Нат нанес последний удар. Острое как бритва лезвие рассекло индейцу горло, кровь брызнула во все стороны, и Нату пришлось протереть глаза от липкой жидкости.
   С проклятием на устах воин завалился вперед и стал недвижим.
   Нельзя было терять ни минуты!
   Нат огляделся, пытаясь отыскать Уинону. Основное действие разворачивалось в стороне от него: отряд черноногих добрался до колонны и теперь там шла жестокая битва. Воины шошоны заслонили женщин и детей и, даже оказавшись в меньшинстве, не уступали врагам. Черный Котел был в самой гуще сражения, поразительно легко и точно орудуя томагавком.
   Улюлюканье, крики, вопли, выстрелы, ржание лошадей и бешеный лай шошонских собак — шум стоял невероятный!
   Уиноны нигде не было видно. Шекспира тоже.
   Зато Нат заметил свою лошадь и побежал к ней. По пути юноша поднял свой карабин, нашел пистолет и засунул его вместе с томагавком за пояс. Разрываясь между желанием принять участие в битве и мыслью, что не иметь при себе заряженного оружия опасно, Нат перезарядил «хоукен» и один из пистолетов, да так быстро, как никогда прежде. Уже через минуту оружие было готово к бою, Нат вскочил на коня и помчался в гущу событий.
   Четверо шошонов сражались против семерых черноногих, прикрывая женщин, которые уводили на восток лошадей, запряженных в волокуши.
   Там была и Уинона!
   Кровь застыла в жилах, когда Нат увидел, как один черноногий, оттеснив Уинону от других, пытается поймать ее.
   У девушки была лишь короткая палка в руках, она старалась ударить воина, но это только злило его.
   Нат поскакал туда, не видя никого и ничего, кроме той, чьи губы были слаще меда, чьи объятия сулили неземное блаженство. Стрела просвистела у юноши над головой, но Нат даже не обратил внимания.
   Уинона в опасности! Все остальное не имело значения.
   Черноногие не заметили появления Ната, и ему удалось приблизиться ярда на два, прежде чем один из воинов, почувствовав его присутствие, обернулся. Почти касаясь стволом индейца, Нат выстрелил. Пуля мигом сбросила воина с коня, а стрелок сам едва удержался в седле из-за отдачи, поскольку держал карабин в одной руке. Перекинув оружие в левую руку, Нат протянул правую Уиноне.
   — Залезай ко мне! — крикнул он. Догадавшись, что нужно делать, девушка быстро взобралась на лошадь позади Ната.
   — Держись крепче! — посоветовал он, и Уинона обняла его за талию.
   Нат хотел отвезти девушку в безопасное место, но услышал крик Уиноны и увидел ее отца.
   Неподалеку трое черноногих окружили Черного Котла. Вождь сопротивлялся отчаянно, но уже сдавал, и нападавшие предвкушали победу. К тому же помощи не предвиделось — рядом не было ни одного шошона.
   Девушка что-то кричала на ухо Нату и показывала на отца.
   Надо было действовать!
   Нат пришпорил коня и достал оружие, пожалев, что не успел зарядить пистолеты.
   Между тем Черный Котел поверг на землю одного из нападавших, ударив его изо всех сил томагавком по голове, но пока поворачивался к другому, третий, взмахнув тонким копьем, вонзил его прямо в грудь вождя.
   Уинона закричала.

ГЛАВА 13

   Нат быстро приближался, держа наготове пистолет. Черноногий выдергивал копье из тела Черного Котла, лежащего на земле. Уинона до боли вцепилась в Ната.
   Другой воин, тоже с копьем, подъехал к распростертому шошону и поднял руку для удара, чтобы окончательно разделаться с вождем.
   Уинона зарыдала.
   Действуя спонтанно, Нат направил на черноногого пистолет и выстрелил футов с двадцати пяти. К своему удивлению, с такого расстояния, да еще на скаку и почти не целясь, он попал. Черноногий выронил копье.
   Нат засунул пистолет за пояс и вытащил было томагавк, но оружие не понадобилось. Раненый повернул коня и поскакал прочь, не оглядываясь. Нату очень хотелось броситься вдогонку и прикончить его, но он остановился рядом с Черным Котлом.
   Спрыгнув на землю, Уинона встала на колени возле отца, чтобы осмотреть рану.
   Беспокоясь, что они на открытом месте, Нат спешился и начал заряжать оружие. Потом огляделся, оценивая ситуацию.
   Повсюду валялись тела: мужчины, женщины, дети, тут же лошади и даже собаки. Имущество шошонов было в полном беспорядке: шесты для типи сломаны; бизоньи шкуры порваны; корзины, чаши, одеяла валялись в грязи.
   Группа черноногих удалялась на восток, уводя с собой большую часть шошонских лошадей. Нат сделал вывод, что нападавших все-таки прогнали. Обезумевшая от горя женщина бежала к ним — Нат узнал в ней мать Уиноны.
   Сзади раздался стук копыт. Нат, только что закончив перезаряжать карабин, обернулся и поднял его.
   — А вот и Убивающий Гризли! Я опять с тобой!
   — Шекспир! — воскликнул Нат, радуясь тому, что траппер остался в живых. Но все же умерил свое возбуждение, отошел в сторону, указывая на Черного Котла. — Он получил удар копьем.
   — Черт! — досадливо воскликнул Шекспир и, спрыгнув на землю, сел на корточки рядом с Уиноной, чтобы осмотреть рану. — Плохо, очень плохо. Нужна немедленная медицинская помощь.
   Нат показал на убегающих черноногих.
   — Все-таки мы победили.
   — Боюсь, ты ошибаешься, — сказал траппер, подняв глаза. — Мы все еще в опасности.
   — Ты думаешь?
   — Черноногие вернутся.
   — Неужели вернутся? — переспросил Нат, посмотрев им вслед.
   Подбежала мать Уиноны и тоже опустилась на колени, не сдерживая рыданий.
   Шекспир медленно встал, морщинистое лицо его было печальным.
   — Эти дьяволы так просто не отпустят Черного Котла. Около трети племени он потерял сегодня.
   — Так много? — удивился Нат.
   — И почти всех лошадей.
   — Тогда зачем черноногим возвращаться? Они уже достаточно поживились.
   Старый охотник покачал головой:
   — Разве ты не обратил внимания? Войны индейцев не похожи на наши. Враги сражаются до тех пор, пока та или другая сторона не будет полностью истреблена, даже если на это понадобятся десятки лет. Индейцы будут совершать друг на друга набеги, пока не окажутся за сотни миль друг от друга. — Он помолчал. — Черноногие пытаются убить Черного Котла уже на протяжении многих лет. Они хотят стереть с лица земли его племя и не упустят такой шанс.
   Нат взглянул на раненого воина, который лежал теперь без сознания, кровь вытекала из раны.
   — Что же делать?
   — Сначала надо собрать всех и оценить, насколько плачевно наше положение. Затем отыскать место, где можно укрыться, — размышлял Шекспир.
   Он посмотрел на мать Уиноны и сказал ей несколько фраз. Женщина, чье обычно бесстрастное лицо сейчас излучало глубокое отчаяние, просто кивнула в ответ.
   Шекспир бросил взгляд на Ната:
   — Оставайся с Черным Котлом. Утренняя Роса и Уинона поищут для него волокушу. Это то немногое, что мы можем для него сделать. — Он нахмурился. — Надо поскорее выбираться из этого чертова места.
   Сказав это, Шекспир пришпорил коня и поскакал к оставшимся воинам.
   Уинона и ее мать принялись собираться.
   «Стало быть, мать зовут Утренняя Роса», — подумал Нат, жалея, что не спросил об этом вчера. Но тогда его голова была занята мыслями об Уиноне. Юноша посмотрел на вождя и убедился, что тот еще жив, хотя очень тяжело дышит.
   Некоторые шошоны переходили от тела к телу, проверяя, кто мертв, а кто, возможно, только ранен. Другие были заняты тем, что собирали сломанные шесты от типи или разыскивали собственные вещи. Собаки, оставленные без присмотра, лизали кровь, обнюхивали трупы или бросались с лаем друг на друга, оспаривая право рвать мертвую лошадь.
   Нат зарядил оба пистолета, почистил томагавк. Оружие понравилось ему, и он, решив оставить его при себе, засунул рукоятку за пояс так, чтобы топорик всегда находился под рукой, но был скрыт от посторонних глаз. Имея при себе «хоукен», два кремневых пистолета, нож и томагавк, Нат напоминал ходячий склад оружия.
   Между тем Шекспир подъехал к группе воинов, что-то им сказал, и они бросились выполнять его поручения. Среди этих воинов был Тянущий Лассо.
   Нат восхитился взаимопониманием, возникшим между шошонами и траппером. Видно было, что индейцы безгранично доверяют Шекспиру и высоко ценят его советы, несмотря на большую разницу в образе мыслей и жизни. Но такой ли большой была эта разница? — подумал он. Если белый человек может чувствовать себя среди индейцев как дома и уважает ценности этого народа, является ли разница между расами врожденной? Или истина лежит глубже? Может, здешние белые примитивны по своей сути? Или их притягивает сюда некий зов свободы, как считает Шекспир?
   А что же собственные чувства Ната?
   Юноша был вынужден признаться себе, что ему нравится простота существования индейцев, их родство с природой. Нат подумал о жизни в Нью-Йорке, о тысячах и тысячах бесполезных, ежедневно совершаемых поступков и обрадовался, что сейчас его там нет. Споры с грубыми людьми, завышенные цены на товары, загрязненный воздух — все это казалось юноше страшным сном. Хорошо, что здесь, к западу от Миссисипи, человек может жить так, как ему хочется. Нат достаточно пожил в комфорте.
   Что-то коснулось его ноги.
   Чуть не выпрыгнув из мокасина, Нат посмотрел вниз — Черный Котел открыл глаза и сказал несколько слов.
   Помотав головой в знак того, что не понимает, юноша взглядом поискал Уинону и Утреннюю Росу, но их нигде не было видно.
   Черный Котел слегка закашлял и снова заговорил.
   — Не напрягайся, — посоветовал Нат, отложив карабин, чтобы повторить сказанное на языке жестов.
   Индеец был слаб, руки не слушались его. «Мне надо сказать…» — перевел Нат и нахмурился — должно быть, хочет сказать что-то важное, раз не может спокойно лежать. Расстроенный, он огляделся и с облегчением заметил неподалеку своего нового приятеля.
   — Эй, Тянущий Лассо! — позвал он. — Ты мне нужен.
   Тот немедленно развернул коня и поспешил к ним.
   — Слушаю тебя, Убивающий Гризли! — сказал он, спешившись.
   Увидев вождя, парень преклонил колени и быстро заговорил с ним. Потом говорил Черный Котел — его слова едва можно было разобрать. Нат заметил наконец Уинону и Утреннюю Росу — они впрягали в волокушу гнедую лошадь, которую им удалось отловить. Нат хотел помахать женщинам рукой, но они не смотрели в его сторону.
   — У Черного Котла есть много слов для тебя, — сказал Тянущий Лассо.
   — Для меня?
   — Да. Много слов сердца.
   — Ты уверен, что он не хочет поговорить со своей женой или дочерью? Я могу сходить за ними.
   Тянущий Лассо передал это Черному Котлу, тот ответил почти шепотом.
   — Нет. Не с женой. Не с дочерью. Слова для твоих ушей, — перевел молодой воин.
   Удивленный, Нат присел:
   — Что же он хочет мне сказать?
   Тянущий Лассо задал этот вопрос вождю и получил ответ, который явно удивил его самого. Он смутился, затем посмотрел на приятеля.
   — Хочет, ты взять Уинону…
   — Взять куда?
   — В жены.
   — Он так сказал? — воскликнул Нат, не сводя глаз с непроницаемого лица Черного Котла.
   — Да, — подтвердил молодой воин. Вождь еще что-то говорил.
   — Столько много слов, — растерянно сказал Тянущий Лассо. — Не знаю, правильно говорить. Мой белый язык не хороший.
   — Так что он сказал? — в нетерпении спросил Нат.
   — Говорит, умирает. Не долго в этом мире. Хочет знать, семья в порядке, перед тем как уйти. Хочет, ты защищать семью.
   — Я?
   — Да. Хочет, ты жениться на Уиноне и иметь много еды и шкур для Утренней Росы.
   — Еды и шкур? — повторил в недоумении юноша.
   — Да. Прости. Ты — позаботиться о ней. Понимаешь? Защищать ее. Взять мать в твое типи, — пояснил Тянущий Лассо.
   Нат потерял дар речи. Он, конечно, позаботится о девушке, но не готов связывать свою жизнь с ее жизнью узами брака, по крайней мере пока не узнает девушку получше. Но как сказать такое умирающему человеку?
   Черный Котел разговаривал с Тянущим Лассо, тот спросил наконец:
   — Скажи, очень нравится Уинона, да?
   — Да, — согласился юноша.
   Тянущий Лассо передал это вождю и получил новую информацию.
   — Он говорит, и ты нравиться Уиноне. Ты — храбрый воин. Будешь хорошим мужем.
   — Но… — начал Нат.
   — Уинона сильная. Много здоровья. Иметь сыновья могучими, как медведи. Она быть хорошая жена для воина, — говорил Тянущий Лассо.
   — Я верю, что будет, но… — начал было Нат, но его опять перебили.
   — Слушай, пожалуйста. Много слов надо сказать. Иначе забуду. Черный Котел знает, шошонские воины хотеть жениться на Уиноне. Много лошадей будут его. Но теперь ему не надо лошадей. Он хочет, Уинону счастливой, а она хочет только тебя. Очень хочет. Понимаешь?
   — Я понимаю, — ответил Нат, чувствуя взгляд вождя шошонов на своем лице.
   Он умышленно отвел глаза, обеспокоенный такой ситуацией. Почему не сказать Черному Котлу, что он не может жениться на Уиноне? Нат чувствовал себя: так, словно обманывал вождя. Где же его смелость? Почему он словно язык проглотил? Может, где-то в глубине души ему нравится эта идея?
   — Так что, Убивающий Гризли, Черный Котел ждет ответа. Быстро.
   — Прямо сейчас? — уклончиво спросил Нат.
   — Да. Он знать, жениться ты на Уинона. Пожалуйста. Ему мало осталось. Что ты отвечать?
   Нат наклонился и посмотрел на Черного Котла, он чувствовал напряженное ожидание во взгляде вождя и понял всю важность своего ответа. Для отца и мужа, который сейчас покинет свою земную оболочку и уйдет в неизвестность, его слова очень важны. Воин хотел умереть, зная, что о близких позаботятся, что они будут счастливы. Находясь на пороге смерти, он думал только об Уиноне и Утренней Росе. Нат уже ощущал вину за свои недавние противоречивые чувства. Как он может ответить «нет»?
   Как он может позволить Черному Котлу уйти в вечность, пребывая в неизвестности.
   Юноша вздохнул и произнес слово, которое с этих пор прочно свяжет его с шошонами и круто изменит все его представления о собственном будущем, важное слово, соединившее между собой жизней больше, чем любое другое за всю историю человечества.
   — Да.

ГЛАВА 14

   — Тебя нельзя оставить одного ни на минуту.
   — На моем месте ты поступил бы так же.
   — Как знать… в мире нет и двух похожих людей, я, возможно, нашел бы выход из подобной ситуации. Одно знаю точно, я бы не позволил связать себя обещанием жениться, если бы не хотел этого, — раздраженно заметил Шекспир.
   Нат, разминая спину после долгих часов, проведенных в седле, посмотрел на траппера:
   — Не вижу причин так расстраиваться из-за меня. Ты сам мне сказал, что я уже связан с Уиноной.
   — Да, но я никогда не призывал тебя сдаться и согласиться жениться на ней из жалости.
   — Здесь больше чем просто жалость.
   — Неужели?
   — Я говорил тебе, что влюбляюсь в нее, — напомнил Нат.
   — Жениться только потому, что тебе кажется, что ты влюблен — то же самое, что бороться с гризли потому, что тебе скучно и надо бы немного развлечься. В обоих случаях мужчина собирается откусить больше, чем может прожевать.
   — Уже поздно меня переубеждать, — сказал Нат.
   — Но ведь Черный Котел жив, — заметил траппер.
   — Но сколько еще он проживет? — возразил юноша и повернулся, чтобы взглянуть на шошонов, вернее, на то, что осталось от их племени.
   Из сотни лошадей, еще недавно нагруженных пожитками, теперь брели около десятка, они же тащили волокуши с ранеными. Колонна, которую раньше составляли около шестидесяти беззаботных людей, теперь насчитывала четыре десятка удрученных соплеменников, включая тех, кто лежал на волокушах. Всего лишь несколько воинов могли противостоять следующей атаке. Трое их них держались позади, чтобы защитить женщин и детей, остальные охраняли колонну с боков. Шекспир и Нат ехали во главе отряда, пытаясь ускорить движение, но безуспешно.
   — Если бы мы могли ехать быстрее, — вздохнул Нат.
   — Не хватало еще, чтобы кто-то из раненых умер от тряски, — предостерег его старый охотник.
   — Да, конечно. — Нат посмотрел на пологий склон холма, к которому они медленно приближались. — У тебя есть план? Кроме того, чтобы убраться отсюда подальше.
   — Именно в этом и заключается мой план.
   — Все шутишь…
   — Если бы. Я знаю, что черноногие нападут на нас еще до наступления темноты, и хочу быть готовым к этому.
   — Надеюсь, ты ошибаешься. Может, они удовлетворятся тем, что убили многих шошонов и угнали их лошадей. — Нат потянул за поводья вьючную лошадь.
   — Им этого мало.
   — Ты это утверждаешь или предполагаешь? — нервно спросил Нат, раздраженный тем, что траппер продолжает настаивать на своем, пророча беду.
   Шекспир вздохнул и посмотрел на юношу:
   — Я знаю Бешеного Пса. Поверь мне, он не отступит.
   — Бешеный Пес? — повторил Нат настороженно.
   — Я знаю этого ублюдка давно, — стал вспоминать Шекспир. — На его счету десятки жизней. Белые, шошоны, шайены, арапахо — он ненавидит всех. У него когда-то давно вышла ссора с Черным Котлом, и вот теперь подошло к развязке.
   — Ты не рассказывал мне об этом.
   Шекспир пожал плечами:
   — Не хотел, чтобы ты проболтался Уиноне или Тянущему Лассо, хотя тому, возможно, все известно. Полагаю, Черный Котел узнал Бешеного Пса, но никому об этом не сказал. Шошоны хоть и смелы, но при упоминании этого имени боятся собственной тени.
   — Преувеличиваешь?
   — Немного, — признался Шекспир. — Но ситуация плоха и может стать совсем безнадежной.
   — Что мы можем сделать, чтобы остановить Бешеного Пса?
   — Молиться.
   — Я не из тех, кто способен проболтаться.
   — Прими мои извинения, конечно, мне следовало тебе сказать, но голова была занята другими мыслями.
   — Ты прощен, — улыбнулся юноша.
   — Благодарю вас. — Шекспир усмехнулся. — Теперь я могу спать спокойно.
   Нат оглянулся на Уинону и Утреннюю Росу, которые шли позади, футах в пятнадцати. Прекрасная девушка, теперь его невеста, слегка улыбнулась. Она вела под уздцы лошадь, которая тащила носилки с Черным Котлом. Рядом шла будущая теща Ната.
   — Хотел бы у тебя кое-что спросить, — вспомнил Шекспир.
   — Спрашивай.
   Старый охотник указал на голову Ната:
   — Ты решил всегда носить его?
   Нат дотронулся рукой до орлиного пера, привязанного у правого виска тонкой полоской из оленьей кожи. Он видел — так носят некоторые индейцы.
   — Я точно не знаю, почему решил надеть его. Может, я наконец оценил, какую честь оказал мне Белый Орел.
   Шекспир кивнул:
   — Ты учишься.
   — Недостаточно быстро, по-моему.
   — Всякий познает жизнь в соответствии с собственным разумением. Как говорится в Библии, всему свое время. Для каждого дела уготован свой срок.
   — Даже не верится.
   — О чем ты?
   — Ты цитируешь еще кого-то, кроме Шекспира.
   Траппер стукнул себя по лбу в притворном удивлении:
   — Что я наделал! Вот и получил щелчок от молодого…
   Нат усмехнулся и посмотрел на солнце, которое стояло еще высоко.
   — Будем делать остановку?
   — Лучше не стоит. Хотя понимаю — женщины и дети устали. Думаю, Бешеный Пес вернется, тем более что нас легко выследить. Может застать врасплох.
   — Как ты думаешь, что будет с могилами шошонов?
   — А что?
   — Может Бешеный Пес вырыть тела, чтобы снять с них скальпы?
   Шекспир удивился:
   — Индейцы могут быть кровожадными, но они не психи. Им не придет в голову выкапывать трупы. И откуда у тебя такие дикие предположения?
   Нат пропустил вопрос, рассматривая холм, по которому они начали подниматься. Южный и северный склоны поросли деревьями, но вершина была абсолютно голой, если не считать кучки валунов.
   — Должно быть, из тех книжек, что ты прочитал в Нью-Йорке, — продолжал старик тем же беззаботным тоном. — Книги порой наводят людей на странные мысли.
   — Ты о нем? — Нат кивнул на мешок у седла.
   — Старик Уильям писал о жизни, а не о всякой там чепухе, как некоторые из теперешних писателей.
   — О жизни, говоришь? Поправь меня, если в его произведениях нет, к примеру, ни слова о призраках.
   — Да, но…
   Они продолжали подниматься по склону, то и дело огибая большие плоские камни.
   — Остановимся здесь! — заявил Шекспир, направляясь к вершине холма.
   Нат подъехал к валуну и придержал поводья, ожидая Уинону, чтобы помочь ей подняться. Смесь любви, благодарности и искреннего смущения читалась в глазах девушки и еще вера в то, что Нат испытывает те же чувства.