– Я не могу отпустить вас сейчас. Пожалейте меня, Брайони, – взмолился он. – Вы знаете, что между нами есть одно незавершенное дело, которое требует немедленного решения. – Его губы отправились в чувственное путешествие по ее шее. – Идемте со мной в постель сейчас же. Вы не пожалеете.
Брайони постаралась вернуть самообладание.
– Это невозможно, – наконец смогла выговорить она, отдышавшись.
– Брайони! – прорычал он. – Хватит испытывать мое терпение.
– Мы не можем, – извиняющимся тоном ответила она, прикусывая губу. – Сегодня вторник, и будут посыпать песком полы в комнатах на втором этаже. Вот-вот придут слуги.
– Что ж, сойдет и библиотека, – продолжал Рейвенсворт в отчаянии.
Брайони была потрясена до глубины души.
– Там же нет занавесей, – ответила она, повышая голос.
– Чердак? – предложил он со слабой надеждой.
– Будьте благоразумны, Хью, – успокаивающе произнесла Брайони, поправляя складки смятого галстука его светлости. – Приходите ко мне сегодня ночью.
От этого простого приглашения у Рейвенсворта перехватило дыхание.
– О, моя дорогая, – нежно произнес он, гладя ее по голове, – как я ждал этих слов.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее снова, но неожиданное появление двух горничных заставило Рейвенсворта и Брайони отстраниться с виноватым видом. Брайони выскользнула из его объятий и с дерзким видом стала подниматься по лестнице. Она бросила ему через плечо кокетливый взгляд. Рейвенсворт стоял, наблюдая с блеском ожидания в глазах, как она уходит. Когда Полли и Долли, а может, это были Долли и Полли, застенчиво проходили мимо него, он вдруг яростно пнул ногой воздух, чуть не до смерти перепугав бедных служанок.
Восхищенные глаза Рейвенсворта на секунду остановились на Брайони, прежде чем он вернулся к разговору со своей соседкой за столом. Его лихорадило от нетерпения, пока он ждал, что этот обязательный вечер у Адель закончится, чтобы он смог, наконец, остаться наедине со своей женой в доме, который, как он искренне надеялся, был свободен от излишне усердных слуг Брайони. Легкая задумчивая улыбка тронула его губы, когда он старался создать видимость разумного ответа на вопрос дамы, сидящей слева от него. Он украдкой наблюдал за Брайони и с одобрением заметил ее непринужденную грацию, с которой она разговаривала с робким молодым человеком, который, похоже, чувствовал себя увереннее от ее одобряющей улыбки, – младший сын, которому предстоит стать священником, если он правильно вспомнил. Он лениво подумал, какая тема разговора могла так привлечь внимание молодого человека.
Рейвенсворт был не единственным, кто наблюдал за Брайони с тайным интересом. Леди Адель Сен-Клер, хотя и смирившаяся с фактом, что ее бывший любовник потерян для нее навсегда, и увлекшаяся Графтоном, чтобы избавиться от скуки и одиночества, была не прочь поглумиться над молодой женщиной. Потеря маркиза из-за какой-то ничего собой не представляющей девчонки стала для нее личным оскорблением. Что мог мужчина с его потребностями найти в этой чопорной мисс с ее скромными платьями и старомодным шиньоном?
Леди Адель не могла знать, что скромный вид Брайони в этот вечер совсем не соответствовал ее предпочтениям. Это Рейвенсворт настоял, чтобы его жена убрала в пучок свои непокорные локоны и оделась в стиле, который он любил называть «добродетельная леди». То, что он был готов позволить в будуаре, где он был единственным зрителем, – это одно, но выставлять свою жену напоказ перед распутными мужчинами он категорически не мог. Он с отвращением замечал в провокационных взглядах Адель открытое приглашение, обращенное к каждому мужчине. Вне всякого сомнения, она намочила свои нижние юбки, чтобы ее шелковое лавандовое платье облегало фигуру, как вторая кожа. Ему было странно думать, что когда-то он находил ее нарочитую красоту соблазнительной. Брайони безвозвратно изменила его вкус к женщинам. Когда у него будут свои дочери, он даст им кое-какие подсказки из собственного опыта, подумал его светлость, задерживаясь нежным взглядом на жене. Вдруг осознав, что мысленно раздевает ее, он заставил себя завязать разговор с достопочтенной мисс Браун на замечательную тему о капризах не по сезону теплой погоды.
– Неужели я слышала слово «Ньюгейт»? – поинтересовалась леди Адель у Брайони и ее соседа по столу мистера Гая Соммервиля. Брайони подняла глаза и испугалась, увидев, что все взоры обращены на нее.
– Господи, да! – воскликнул юный мистер Соммервиль, его глаза горели от восхищения Брайони. – Леди Рейвенсворт знакома с миссис Элизабет Фрай, квакершей, которая подняла вопрос реформы уголовного права.
– Никогда не слышал о ней, – протянул лорд Графтон.
– Еще услышите, – лаконично ответила Брайони.
– Леди Рейвенсворт лично посещала Ньюгейт, – вставил Соммервиль, вызвав удивленный ропот у нескольких гостей. Брайони украдкой взглянула на Рейвенсворта и с удивлением заметила, что в его взгляде больше интереса, чем недовольства.
– Это правда, Брайони?
– Да. Миссис Фрай была подругой мамы. Естественно, когда я приехала в город, я возобновила знакомство. Когда она пригласила меня лично проверить нечеловеческие условия, в которых содержатся женщины в Ньюгейте, не говоря уже об их невинных детях, я сочла себя обязанной согласиться. Мама сделала бы не меньше, и многие квакерские дамы с тех пор занялись этой работой.
– Едва ли подходящее занятие для светской дамы, – неодобрительно заметила леди Адель.
Глаза Брайони были холодны как лед, когда она смотрела на хозяйку дома.
– Знаете ли вы, что сегодня я уже во второй раз слышу эти слова, обращенные ко мне? К счастью, я не стремлюсь стать светской дамой, поэтому такие высказывания не трогают моих чувств.
– Что ж, я думаю, что леди Рейвенсворт и так занимает высокое положение, – воинственно заметил Соммервиль.
– Я думаю, – сказала леди Адель, раздраженная столь очевидным намеком, – что их нужно запереть и выбросить ключи. Они нарушили закон и должны поплатиться за это.
Брайони совершенно вышла из себя и отказывалась обращать внимание на предостерегающий взгляд мужа.
– Законы! – зло выпалила она, ее голос дрожал. – А какие законы защищают несчастных? Эти женщины крали, чтобы накормить своих голодных детей, а мы клеймим их как преступниц.
– Пусть их мужья и отцы кормят их, если они у них есть, – пробурчал мужской голос с противоположного конца стола.
Брайони нетерпеливым жестом отбросила нож и вилку.
– Ну вот, сэр, ваша эрудиция совершенно потрясла меня, потому что вы вольно или невольно, что тоже может быть, вскрыли самую суть вопроса. Если бы эти мужья и отцы просто дезертировали из британской армии, проблема была бы менее острой. Они должны были быть дома и заботиться о своих семьях.
– Дезертировать из армии? – Даже мистер Соммервиль был ошеломлен.
Рейвенсворт бросил на Брайони испепеляющий взгляд.
– Леди Рейвенсворт просто шутит, – нарушил он молчание. – Скажите им, моя дорогая!
Ну, Брайони и сказала:
– Война – самый нелепый способ решения наших проблем. Возьмите бедного Наполеона, к примеру. – Она проигнорировала шокированные восклицания гостей. – Подумайте, сколько хорошего он сделал для Франции, – более мягкие налоги, справедливые законы, школьное и университетское образование для народа. Даже наши союзники в Америке восхищаются им. Я не хочу сказать, что он эталон добродетели, но он не так плох, как нас убеждают. У этого человека есть сердце. Нам нужно было подружиться с ним, а не запирать на Эльбе как обыкновенного преступника.
– Мадам, вы забываетесь, – заметил Рейвенсворт, жалея, что не может свернуть ей шею.
– Перестаньте, Рейвенсворт, – вставил лорд Графтон. – Мы здесь все друзья. Даже лорд Байрон выражается практически такими же словами. Признаюсь, я во многом согласен с Брайони, особенно относительно американцев. Я никогда не понимал природу нашей вражды с ними. Они такие же британцы, как вы и я. Чертовски неудобно, скажу я вам. Некоторые из моих родственников американцы.
Слова лорда Графтона раздули пламя гнева Рейвенсворта.
– Могу я напомнить вам, сэр, и всем присутствующим, что некоторые люди могут посчитать такие замечания изменническими? Как пэр королевства и верный подданный его величества, я знаю, в чем состоит мой долг. Мы находимся в состоянии войны с Соединенными Штатами Америки. Поэтому нам следует говорить и действовать осмотрительно. В этот самый момент огромная британская армия может быть атакована американскими силами. Если мы проиграем эту войну, вас это обрадует? Вы хотите, чтобы американцы аннексировали Канаду?
Лорд Графтон пожал плечами, выражая свое равнодушие, но Брайони еще не закончила.
– Конечно, я не хочу никакого вреда Канаде. Но кто первым спровоцировал эту вражду? Ганноверская династия...
– Брайони! – взревел его светлость, не зная, что делать. – Помолчите об этом! – Это был приказ, а не просьба, и Брайони, заметив опасный огонек в глазах Рейвенсворта, уступила свирепости его взгляда.
После ужина Рейвенсворт перехватил ее, перед тем как дамы удалились, чтобы оставить мужчин с их портвейном.
– Умоляю вас, Брайони, следите за своим языком. Если вы не думаете о себе, позаботьтесь хотя бы о моем положении. Малейшее сомнение в моей лояльности короне может погубить меня. – Он сжал ее руку, чтобы дать понять, что его ярость больше показная, а не личный упрек. – А теперь будьте хорошей девочкой и пойдите поговорите с дамами о детях, свадьбах или других незначительных предметах.
Разговор дам в гостиной был довольно скучным и бессвязным, пока Брайони не обнаружила, что мисс Браун разделяет ее интерес к выращиванию лекарственных трав. Леди, уроженка Йоркшира, которая выезжала в свет вот уже третий сезон, имела обширные познания в лечебных свойствах трав. Брайони была очарована, сравнивая свои заметки с познаниями такой же, как она, поклонницы садоводства. Леди Адель постояла около них минуту или две, убедилась, что разговор не представляет для нее никакого интереса, подавила зевок и отошла к другой группе дам. В отсутствие мужчин леди Адель не старалась скрыть скуку и не делала никаких попыток развлечь своих гостей.
– Вы очень понравитесь герцогу, – мимоходом заметила мисс Браун Брайони. – Ваш свекор знает толк в травах, насколько мне известно. Его сады в Далбрек-Холле славятся на весь Йоркшир. Но ваш муж наверняка рассказывал вам о страсти своего отца к садоводству.
Брайони навострила уши.
– Я вообще ничего не знаю о герцоге, кроме того, что он довольно суров.
– Суров? Герцог Далбрек? Что за вздор! Кто-то разыграл вас, моя дорогая. Да он кроток, как ягненок. Спросите лорда Рейвенсворта.
– А вы знакомы с ним?
– Не очень хорошо. Он не бывает в свете, после того как умерла его жена. Он не любит покидать свое насиженное место в Йоркшире. Мне говорили, что его часто принимают за садовника. Как и для нас с вами, для него нет ничего лучше, чем надеть какое-нибудь старье и поработать в саду.
– Правда? – удивилась Брайони, мысленно изменяя сложившийся у нее образ его милости. – Но все же человек его положения должен быть разочарован, что его сын не подыскал себе жену более высокого ранга. – Она слишком поздно поняла, что высказывает вслух свои мысли.
– Ничуть, – сказала мисс Браун, искренне потрясенная. – Он до безумия любит сына. Да и к тому же мать Рейвенсворта была дочерью сельского сквайра. Это был брак по любви и большое потрясение для старого герцога, который действительно сознавал высоту своего положения. Теперешний герцог совсем не такой. Он гораздо более доступен и естествен в поведении, чем даже Рейвенсворт. Он совсем не приверженец условностей. Уверена, вы прекрасно поладите.
– Вы так считаете? – задумчиво спросила Брайони. Описание ее свекра, данное ей мисс Браун, ничуть не было похоже на то, во что ее заставил поверить Рейвенсворт. Она попыталась вспомнить обстоятельства, при которых в первый раз услышала имя герцога. Да, перед тем как Рейвенсворт попытался сделать ее своей любовницей. Он сказал тогда, что не может предложить ей замужество, потому что – как же он сказал? – его отец, герцог, ожидает, что он женится на даме равного с ним положения. Ситуация начинала проясняться, от осознания этого на щеках Брайони появился очаровательный румянец. Вопиющая наглость презренного лжеца! Это была придуманная им отговорка, чтобы не предлагать ей брак, – мистификация, чтобы манипулировать ею.
Ее вырвал из задумчивости вопрос леди Адель.
– Прошу прощения. Боюсь, я замечталась. Что вы хотели спросить? – вежливо поинтересовалась Брайони.
– Всего лишь ваше мнение, моя дорогая. Мы обсуждаем, этично ли даме использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства, чтобы привлечь внимание джентльмена, от которого хотела бы получить предложение?
– Честность – всегда лучшая политика, – ответила Брайони довольно чопорно.
Это заявление вызвало хор протестов со стороны дам и поток довольно интимных анекдотов о том, как привести упирающегося джентльмена к алтарю. Брайони слушала их добродушное подшучивание со снисходительной улыбкой.
– Похоже, что мы готовы пойти почти на все, чтобы поймать намеченную жертву, – весело заметила мисс Браун, – сломанные кареты, оброненные в нужный момент книги и перчатки, обмороки и вывихнутые лодыжки, когда рядом есть пара крепких рук, чтобы подхватить нас. Да, ну мы и штучки, доложу я вам.
– Не верьте этому, – сказала леди Сьюзан, рыжеволосая веснушчатая девушка, о которой было известно, что у нее пять братьев. – Мужчины еще хуже. Они не остановятся ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Наши уловки – детские игры по сравнению с их. Я слышала, как мои братья обсуждали свой флирт и, того хуже, дам, о которых мы, благовоспитанные девушки, предполагается, не должны ничего знать. Чем более недоступен объект их желаний, тем отчаяннее их попытки завоевать его.
– А что самое плохое, что они могут сделать? – спросила Брайони с живым интересом.
– Ну, я однажды слышала о леди, которую похитили, но джентльмены обычно не доходят до таких крайностей. Однако полагаю, что компрометация дамы – довольно обычная уловка. Конечно, репутацию женщины легко погубить, а вот честь джентльмена в таких ситуациях никогда серьезно не страдает, не важно, предложит он ей брак или нет.
– Как это может быть? – в некоторой растерянности спросила Брайони. – По-моему, я не совсем поняла, что вы хотели сказать.
– Все очень просто, – сказала другая леди, в первый раз вступая в разговор. – Если мужчина слегка запятнает свою репутацию, кого это волнует? Он получает славу немного распутного повесы, но его не перестают принимать и не изгоняют из общества. Это даже улучшает его репутацию, с точки зрения дам, такие мы дурочки.
– Но женщина, которую застали в такой же ситуации, навсегда погибла, если джентльмен откажется жениться на ней, – сказала леди Сьюзан. – Так что любому джентльмену, решившему заполучить определенную даму, нужно только организовать все в свою пользу. Конечно, за богатыми наследницами охотятся больше всего. Некоторые даже притворяются нищими, чтобы избежать преследований бессовестных охотников за деньгами!
– Поэтому нужно, чтобы у всех молодых девушек постоянно было надежное сопровождение! – назидательно изрекла одна из матрон. – Тогда ваша репутация будет безупречна. Но вы, девушки, никогда не слушаете, что вам говорим мы, старшие, – закончила она с оттенком покорности судьбе.
– Понятно, – произнесла Брайони, погружаясь в задумчивое молчание. Ее мысли были в беспорядке. Она не могла до конца понять, что означают ее новые знания. Но одна вещь была очевидна. Рейвенсворт был закоренелым лжецом. Он лгал ей, чтобы соблазнить ее стать его любовницей, и обманул, когда убеждал выйти за него, чтобы спасти его от позора. У этого мужчины язык хуже, чем у самого дьявола. Яркие искры в глазах и розовый румянец, покрывающий обычно бледные щеки, придали ее лицу редкую живость.
Войдя в гостиную с остальными джентльменами, его светлость восхитился видом Брайони и подумал, что она красивейшая из женщин, которых он когда-либо видел.
Глава 19
Брайони постаралась вернуть самообладание.
– Это невозможно, – наконец смогла выговорить она, отдышавшись.
– Брайони! – прорычал он. – Хватит испытывать мое терпение.
– Мы не можем, – извиняющимся тоном ответила она, прикусывая губу. – Сегодня вторник, и будут посыпать песком полы в комнатах на втором этаже. Вот-вот придут слуги.
– Что ж, сойдет и библиотека, – продолжал Рейвенсворт в отчаянии.
Брайони была потрясена до глубины души.
– Там же нет занавесей, – ответила она, повышая голос.
– Чердак? – предложил он со слабой надеждой.
– Будьте благоразумны, Хью, – успокаивающе произнесла Брайони, поправляя складки смятого галстука его светлости. – Приходите ко мне сегодня ночью.
От этого простого приглашения у Рейвенсворта перехватило дыхание.
– О, моя дорогая, – нежно произнес он, гладя ее по голове, – как я ждал этих слов.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее снова, но неожиданное появление двух горничных заставило Рейвенсворта и Брайони отстраниться с виноватым видом. Брайони выскользнула из его объятий и с дерзким видом стала подниматься по лестнице. Она бросила ему через плечо кокетливый взгляд. Рейвенсворт стоял, наблюдая с блеском ожидания в глазах, как она уходит. Когда Полли и Долли, а может, это были Долли и Полли, застенчиво проходили мимо него, он вдруг яростно пнул ногой воздух, чуть не до смерти перепугав бедных служанок.
Восхищенные глаза Рейвенсворта на секунду остановились на Брайони, прежде чем он вернулся к разговору со своей соседкой за столом. Его лихорадило от нетерпения, пока он ждал, что этот обязательный вечер у Адель закончится, чтобы он смог, наконец, остаться наедине со своей женой в доме, который, как он искренне надеялся, был свободен от излишне усердных слуг Брайони. Легкая задумчивая улыбка тронула его губы, когда он старался создать видимость разумного ответа на вопрос дамы, сидящей слева от него. Он украдкой наблюдал за Брайони и с одобрением заметил ее непринужденную грацию, с которой она разговаривала с робким молодым человеком, который, похоже, чувствовал себя увереннее от ее одобряющей улыбки, – младший сын, которому предстоит стать священником, если он правильно вспомнил. Он лениво подумал, какая тема разговора могла так привлечь внимание молодого человека.
Рейвенсворт был не единственным, кто наблюдал за Брайони с тайным интересом. Леди Адель Сен-Клер, хотя и смирившаяся с фактом, что ее бывший любовник потерян для нее навсегда, и увлекшаяся Графтоном, чтобы избавиться от скуки и одиночества, была не прочь поглумиться над молодой женщиной. Потеря маркиза из-за какой-то ничего собой не представляющей девчонки стала для нее личным оскорблением. Что мог мужчина с его потребностями найти в этой чопорной мисс с ее скромными платьями и старомодным шиньоном?
Леди Адель не могла знать, что скромный вид Брайони в этот вечер совсем не соответствовал ее предпочтениям. Это Рейвенсворт настоял, чтобы его жена убрала в пучок свои непокорные локоны и оделась в стиле, который он любил называть «добродетельная леди». То, что он был готов позволить в будуаре, где он был единственным зрителем, – это одно, но выставлять свою жену напоказ перед распутными мужчинами он категорически не мог. Он с отвращением замечал в провокационных взглядах Адель открытое приглашение, обращенное к каждому мужчине. Вне всякого сомнения, она намочила свои нижние юбки, чтобы ее шелковое лавандовое платье облегало фигуру, как вторая кожа. Ему было странно думать, что когда-то он находил ее нарочитую красоту соблазнительной. Брайони безвозвратно изменила его вкус к женщинам. Когда у него будут свои дочери, он даст им кое-какие подсказки из собственного опыта, подумал его светлость, задерживаясь нежным взглядом на жене. Вдруг осознав, что мысленно раздевает ее, он заставил себя завязать разговор с достопочтенной мисс Браун на замечательную тему о капризах не по сезону теплой погоды.
– Неужели я слышала слово «Ньюгейт»? – поинтересовалась леди Адель у Брайони и ее соседа по столу мистера Гая Соммервиля. Брайони подняла глаза и испугалась, увидев, что все взоры обращены на нее.
– Господи, да! – воскликнул юный мистер Соммервиль, его глаза горели от восхищения Брайони. – Леди Рейвенсворт знакома с миссис Элизабет Фрай, квакершей, которая подняла вопрос реформы уголовного права.
– Никогда не слышал о ней, – протянул лорд Графтон.
– Еще услышите, – лаконично ответила Брайони.
– Леди Рейвенсворт лично посещала Ньюгейт, – вставил Соммервиль, вызвав удивленный ропот у нескольких гостей. Брайони украдкой взглянула на Рейвенсворта и с удивлением заметила, что в его взгляде больше интереса, чем недовольства.
– Это правда, Брайони?
– Да. Миссис Фрай была подругой мамы. Естественно, когда я приехала в город, я возобновила знакомство. Когда она пригласила меня лично проверить нечеловеческие условия, в которых содержатся женщины в Ньюгейте, не говоря уже об их невинных детях, я сочла себя обязанной согласиться. Мама сделала бы не меньше, и многие квакерские дамы с тех пор занялись этой работой.
– Едва ли подходящее занятие для светской дамы, – неодобрительно заметила леди Адель.
Глаза Брайони были холодны как лед, когда она смотрела на хозяйку дома.
– Знаете ли вы, что сегодня я уже во второй раз слышу эти слова, обращенные ко мне? К счастью, я не стремлюсь стать светской дамой, поэтому такие высказывания не трогают моих чувств.
– Что ж, я думаю, что леди Рейвенсворт и так занимает высокое положение, – воинственно заметил Соммервиль.
– Я думаю, – сказала леди Адель, раздраженная столь очевидным намеком, – что их нужно запереть и выбросить ключи. Они нарушили закон и должны поплатиться за это.
Брайони совершенно вышла из себя и отказывалась обращать внимание на предостерегающий взгляд мужа.
– Законы! – зло выпалила она, ее голос дрожал. – А какие законы защищают несчастных? Эти женщины крали, чтобы накормить своих голодных детей, а мы клеймим их как преступниц.
– Пусть их мужья и отцы кормят их, если они у них есть, – пробурчал мужской голос с противоположного конца стола.
Брайони нетерпеливым жестом отбросила нож и вилку.
– Ну вот, сэр, ваша эрудиция совершенно потрясла меня, потому что вы вольно или невольно, что тоже может быть, вскрыли самую суть вопроса. Если бы эти мужья и отцы просто дезертировали из британской армии, проблема была бы менее острой. Они должны были быть дома и заботиться о своих семьях.
– Дезертировать из армии? – Даже мистер Соммервиль был ошеломлен.
Рейвенсворт бросил на Брайони испепеляющий взгляд.
– Леди Рейвенсворт просто шутит, – нарушил он молчание. – Скажите им, моя дорогая!
Ну, Брайони и сказала:
– Война – самый нелепый способ решения наших проблем. Возьмите бедного Наполеона, к примеру. – Она проигнорировала шокированные восклицания гостей. – Подумайте, сколько хорошего он сделал для Франции, – более мягкие налоги, справедливые законы, школьное и университетское образование для народа. Даже наши союзники в Америке восхищаются им. Я не хочу сказать, что он эталон добродетели, но он не так плох, как нас убеждают. У этого человека есть сердце. Нам нужно было подружиться с ним, а не запирать на Эльбе как обыкновенного преступника.
– Мадам, вы забываетесь, – заметил Рейвенсворт, жалея, что не может свернуть ей шею.
– Перестаньте, Рейвенсворт, – вставил лорд Графтон. – Мы здесь все друзья. Даже лорд Байрон выражается практически такими же словами. Признаюсь, я во многом согласен с Брайони, особенно относительно американцев. Я никогда не понимал природу нашей вражды с ними. Они такие же британцы, как вы и я. Чертовски неудобно, скажу я вам. Некоторые из моих родственников американцы.
Слова лорда Графтона раздули пламя гнева Рейвенсворта.
– Могу я напомнить вам, сэр, и всем присутствующим, что некоторые люди могут посчитать такие замечания изменническими? Как пэр королевства и верный подданный его величества, я знаю, в чем состоит мой долг. Мы находимся в состоянии войны с Соединенными Штатами Америки. Поэтому нам следует говорить и действовать осмотрительно. В этот самый момент огромная британская армия может быть атакована американскими силами. Если мы проиграем эту войну, вас это обрадует? Вы хотите, чтобы американцы аннексировали Канаду?
Лорд Графтон пожал плечами, выражая свое равнодушие, но Брайони еще не закончила.
– Конечно, я не хочу никакого вреда Канаде. Но кто первым спровоцировал эту вражду? Ганноверская династия...
– Брайони! – взревел его светлость, не зная, что делать. – Помолчите об этом! – Это был приказ, а не просьба, и Брайони, заметив опасный огонек в глазах Рейвенсворта, уступила свирепости его взгляда.
После ужина Рейвенсворт перехватил ее, перед тем как дамы удалились, чтобы оставить мужчин с их портвейном.
– Умоляю вас, Брайони, следите за своим языком. Если вы не думаете о себе, позаботьтесь хотя бы о моем положении. Малейшее сомнение в моей лояльности короне может погубить меня. – Он сжал ее руку, чтобы дать понять, что его ярость больше показная, а не личный упрек. – А теперь будьте хорошей девочкой и пойдите поговорите с дамами о детях, свадьбах или других незначительных предметах.
Разговор дам в гостиной был довольно скучным и бессвязным, пока Брайони не обнаружила, что мисс Браун разделяет ее интерес к выращиванию лекарственных трав. Леди, уроженка Йоркшира, которая выезжала в свет вот уже третий сезон, имела обширные познания в лечебных свойствах трав. Брайони была очарована, сравнивая свои заметки с познаниями такой же, как она, поклонницы садоводства. Леди Адель постояла около них минуту или две, убедилась, что разговор не представляет для нее никакого интереса, подавила зевок и отошла к другой группе дам. В отсутствие мужчин леди Адель не старалась скрыть скуку и не делала никаких попыток развлечь своих гостей.
– Вы очень понравитесь герцогу, – мимоходом заметила мисс Браун Брайони. – Ваш свекор знает толк в травах, насколько мне известно. Его сады в Далбрек-Холле славятся на весь Йоркшир. Но ваш муж наверняка рассказывал вам о страсти своего отца к садоводству.
Брайони навострила уши.
– Я вообще ничего не знаю о герцоге, кроме того, что он довольно суров.
– Суров? Герцог Далбрек? Что за вздор! Кто-то разыграл вас, моя дорогая. Да он кроток, как ягненок. Спросите лорда Рейвенсворта.
– А вы знакомы с ним?
– Не очень хорошо. Он не бывает в свете, после того как умерла его жена. Он не любит покидать свое насиженное место в Йоркшире. Мне говорили, что его часто принимают за садовника. Как и для нас с вами, для него нет ничего лучше, чем надеть какое-нибудь старье и поработать в саду.
– Правда? – удивилась Брайони, мысленно изменяя сложившийся у нее образ его милости. – Но все же человек его положения должен быть разочарован, что его сын не подыскал себе жену более высокого ранга. – Она слишком поздно поняла, что высказывает вслух свои мысли.
– Ничуть, – сказала мисс Браун, искренне потрясенная. – Он до безумия любит сына. Да и к тому же мать Рейвенсворта была дочерью сельского сквайра. Это был брак по любви и большое потрясение для старого герцога, который действительно сознавал высоту своего положения. Теперешний герцог совсем не такой. Он гораздо более доступен и естествен в поведении, чем даже Рейвенсворт. Он совсем не приверженец условностей. Уверена, вы прекрасно поладите.
– Вы так считаете? – задумчиво спросила Брайони. Описание ее свекра, данное ей мисс Браун, ничуть не было похоже на то, во что ее заставил поверить Рейвенсворт. Она попыталась вспомнить обстоятельства, при которых в первый раз услышала имя герцога. Да, перед тем как Рейвенсворт попытался сделать ее своей любовницей. Он сказал тогда, что не может предложить ей замужество, потому что – как же он сказал? – его отец, герцог, ожидает, что он женится на даме равного с ним положения. Ситуация начинала проясняться, от осознания этого на щеках Брайони появился очаровательный румянец. Вопиющая наглость презренного лжеца! Это была придуманная им отговорка, чтобы не предлагать ей брак, – мистификация, чтобы манипулировать ею.
Ее вырвал из задумчивости вопрос леди Адель.
– Прошу прощения. Боюсь, я замечталась. Что вы хотели спросить? – вежливо поинтересовалась Брайони.
– Всего лишь ваше мнение, моя дорогая. Мы обсуждаем, этично ли даме использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства, чтобы привлечь внимание джентльмена, от которого хотела бы получить предложение?
– Честность – всегда лучшая политика, – ответила Брайони довольно чопорно.
Это заявление вызвало хор протестов со стороны дам и поток довольно интимных анекдотов о том, как привести упирающегося джентльмена к алтарю. Брайони слушала их добродушное подшучивание со снисходительной улыбкой.
– Похоже, что мы готовы пойти почти на все, чтобы поймать намеченную жертву, – весело заметила мисс Браун, – сломанные кареты, оброненные в нужный момент книги и перчатки, обмороки и вывихнутые лодыжки, когда рядом есть пара крепких рук, чтобы подхватить нас. Да, ну мы и штучки, доложу я вам.
– Не верьте этому, – сказала леди Сьюзан, рыжеволосая веснушчатая девушка, о которой было известно, что у нее пять братьев. – Мужчины еще хуже. Они не остановятся ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Наши уловки – детские игры по сравнению с их. Я слышала, как мои братья обсуждали свой флирт и, того хуже, дам, о которых мы, благовоспитанные девушки, предполагается, не должны ничего знать. Чем более недоступен объект их желаний, тем отчаяннее их попытки завоевать его.
– А что самое плохое, что они могут сделать? – спросила Брайони с живым интересом.
– Ну, я однажды слышала о леди, которую похитили, но джентльмены обычно не доходят до таких крайностей. Однако полагаю, что компрометация дамы – довольно обычная уловка. Конечно, репутацию женщины легко погубить, а вот честь джентльмена в таких ситуациях никогда серьезно не страдает, не важно, предложит он ей брак или нет.
– Как это может быть? – в некоторой растерянности спросила Брайони. – По-моему, я не совсем поняла, что вы хотели сказать.
– Все очень просто, – сказала другая леди, в первый раз вступая в разговор. – Если мужчина слегка запятнает свою репутацию, кого это волнует? Он получает славу немного распутного повесы, но его не перестают принимать и не изгоняют из общества. Это даже улучшает его репутацию, с точки зрения дам, такие мы дурочки.
– Но женщина, которую застали в такой же ситуации, навсегда погибла, если джентльмен откажется жениться на ней, – сказала леди Сьюзан. – Так что любому джентльмену, решившему заполучить определенную даму, нужно только организовать все в свою пользу. Конечно, за богатыми наследницами охотятся больше всего. Некоторые даже притворяются нищими, чтобы избежать преследований бессовестных охотников за деньгами!
– Поэтому нужно, чтобы у всех молодых девушек постоянно было надежное сопровождение! – назидательно изрекла одна из матрон. – Тогда ваша репутация будет безупречна. Но вы, девушки, никогда не слушаете, что вам говорим мы, старшие, – закончила она с оттенком покорности судьбе.
– Понятно, – произнесла Брайони, погружаясь в задумчивое молчание. Ее мысли были в беспорядке. Она не могла до конца понять, что означают ее новые знания. Но одна вещь была очевидна. Рейвенсворт был закоренелым лжецом. Он лгал ей, чтобы соблазнить ее стать его любовницей, и обманул, когда убеждал выйти за него, чтобы спасти его от позора. У этого мужчины язык хуже, чем у самого дьявола. Яркие искры в глазах и розовый румянец, покрывающий обычно бледные щеки, придали ее лицу редкую живость.
Войдя в гостиную с остальными джентльменами, его светлость восхитился видом Брайони и подумал, что она красивейшая из женщин, которых он когда-либо видел.
Глава 19
Рейвенсворту не понадобилось много времени, чтобы понять, что Брайони просто кипит от возмущения. Ее глаза избегали его взгляда, и все его попытки привлечь ее внимание встречали упорный отказ. Вскоре он сдался, не желая дать понять остальным гостям, что у него какие-то нелады с женой. Холодное поведение Брайони не могло умиротворить всеми признанное непостоянство характера ее мужа. Когда они садились в карету, чтобы ехать домой, враждебность с обеих сторон готова была вернуться на старые позиции. Его светлость первым открыл огонь.
– Лучше прикройте это замерзшее плечо, – сказал он, поправляя накидку Брайони. – Не хватало еще, чтобы вы схватили простуду. Вы заметили, как резко похолодало? Очень необычная погода для этого времени года.
Поскольку вечер можно было с уверенностью назвать теплым, в словах Рейвенсворта был несомненный сарказм. Брайони, полная собственного достоинства, не замедлила вступить в бой.
– Я предвижу, – отпарировала она раздраженно, – в этой карете скоро станет так жарко, что вы захотите охладиться в аду.
Рейвенсворт откинул голову назад и расхохотался.
– Я что, опять влез в колючий куст, милая Брайони? – спросил он, потрепав ее по подбородку. – Нет, не смотрите на меня так сердито. Как я могу оправдаться, если не знаю, в чем мое преступление? Вы же не собираетесь бранить меня только за то, что я заставил вас замолчать за столом? Позволю себе заметить, – продолжил он более серьезным тоном, – что вы доставили мне несколько неприятных минут своими изменническими речами, но, думаю, я убедил всех, что вы будете лояльны по отношению к мужу, каковы бы ни были ваши чувства. – Он игриво щелкнул ее по носу, но Брайони нельзя было свернуть с ее курса.
– Сэр, вы лжец, – заявила она без предисловий. – Вы солгали мне, когда говорили, что ваш отец будет возражать против нашего брака. Вы пытались сделать меня своей любовницей, утверждая, что для вас невозможно предложить мне супружество. Но это не было правдой, так ведь, Рейвенсворт?
У Рейвенсворта остановилось сердце. Именно этот обман напрочь вылетел у него из головы. Было очевидно, что какая-то из дам просветила Брайони на этот счет. Она все равно узнала бы истинное положение вещей рано или поздно. Ему следовало загодя признаться ей во всем.
– Брайони, дорогая, этот эпизод лучше всего забыть. Сейчас я совсем не такой человек, каким был тогда, – эгоистичным, самонадеянным, если хотите. Я не отрицаю. Но я изменился. Почему вы не хотите поверить мне?
– Да? – произнесла Брайони с деланной любезностью. – И когда же произошла эта перемена?
Рейвенсворт взял ее руки в свои и ответил с абсолютной искренностью:
– Почти сразу же после того, как я сделал вам то нелепое предложение. Когда вы убежали и я не знал, где вы и что с вами. Позвольте мне признаться, я тогда прошел через ад. В первый раз в жизни я понял, что люблю кого-то больше, чем себя.
Брайони решительно отняла руки и слабо улыбнулась.
– Это было до или после того, как вы узнали, что брак со мной принесет вам состояние?
– Какое состояние? – недоуменно спросил Рейвенсворт.
– Ну, ну, Рейвенсворт. Вы способны на большее. Вы же не начинающий лицемер. Напротив, вы самый искусный лжец, какого только я имела несчастье встречать. «Какое состояние?» – ядовито передразнила она.
Рейвенсворт был словно громом поражен.
– Вы хотите сказать, что я охотник за богатством? – спросил он. Его гнев по накалу почти сравнялся с ее.
– Вы сознательно все подстроили, чтобы скомпрометировать меня и заставить выйти за вас замуж, или нет? – нанесла она встречный удар.
Рейвенсворт стиснул челюсти.
– Не совсем.
– Что это значит? Скажите правду хотя бы раз в жизни. – Напускная холодность Брайони дала трещину.
– Это значит, что события повернулись как раз так, как я хотел. Я собирался сделать вам предложение, но не был уверен, что вы примете его, учитывая мои качества.
– Какие качества? – простонала Брайони. – Я знала вас как распутника – человека сомнительной морали. В первый раз, когда я увидела вас, вы пытались добиться своего от этой соломенноволосой шлюхи, леди, как я тогда думала. Вскоре после этого у вас хватило бесстыдства предложить мне стать вашей любовницей. Вы сыграли на моем расположении к вам, думая, что я отвергну мои принципы, потому что вы просто не в силах предложить мне брак. Вы невежа! И вы подстроили наш брак самым коварным образом, делая вид, что мой долг выйти за вас, чтобы спасти вашу репутацию. Вы беспринципный дьявол!
Рейвенсворт крепко держал себя в руках.
– Успокойтесь, Брайони. Я не отрицаю, что в ваших словах есть доля правды. Если я был не совсем честен с вами, на это были причины. Цель оправдывает средства. Я знал, что вы в высшей степени щепетильны. Если я и скрыл от вас свои истинные намерения, это было просто для того, чтобы защитить наше счастье. Вы бы отказали мне из-за самого незначительного пустяка. Я знал, что вы питаете ко мне отвращение только потому, что я имел глупость предложить вам карт-бланш. Ваша гордость была уязвлена, ничего больше. Я пытался все исправить, но бесполезно. Возможно, с моей стороны было своеволием добиться вашего согласия на брак, изобразив, что ваш отказ опозорит меня, но я сделал это с самой лучшей целью в мире – спасти вас от позора.
– Да неужели? – уничтожающим тоном спросила она. – Что ж, возьму на себя смелость, милорд, напомнить вам, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
На это, похоже, не было достойного ответа, и Рейвенсворт и Брайони ехали в злобном молчании, пока карета не подкатила к главному подъезду Оукдейл-Корта. Помогая Брайони выйти из экипажа, он сделал последнюю тщетную попытку сломить ее оборону:
– Значит ли это, любовь моя, что вы скорее всего не разделите со мной постель сегодня ночью?
Брайони споткнулась, и сильные руки Рейвенсворта подхватили ее, до того как она упала. Поток брани, сорвавшийся с этих невинных губ, отпугнул бы самого страстного поклонника. Рейвенсворт, только слегка потрясенный, ущипнул ее за ухо и сказал, поддразнивая:
– Я уважаю страстных женщин. То, что вы признали, что ненавидите меня, доказывает, что вы слабеете. Влюбленный боится только безразличия.
Когда она со всем возможным достоинством входила в дом, последнее, что она слышала, был издевательский смех Рейвенсворта за ее спиной.
Первые из их гостей прибыли на следующее утро. Вернувшийся домой Рейвенсворт обнаружил Брайони в библиотеке наливающей чай двум молодым джентльменам. Ее брата Вернона он узнал почти сразу, но его компаньон был ему незнаком. Их разговор, походя заметил он, велся вполголоса. Рейвенсворт объявил о своем присутствии, и от испуганных взглядов брата и сестры у него сложилось впечатление, что он прервал их на составлении какого-то бесчестного плана. Он взглянул на Брайони, и ее непроницаемое выражение лица и запинающиеся слова возбудили его подозрения еще больше.
– Рейвенсворт, вы здесь? Могу я представить моего кузена, мистера Джона Колдвела, который приехал к нам из Канады?
Товарищ Вернона встал, чтобы поклониться. Это был молодой человек примерно двадцати пяти лет, крепкого телосложения, в его внешности не было ничего от светского франта. Простой, но хорошо сшитый черный сюртук и бежевые кожаные бриджи, лишенные и намека на вычурность, заслужили молчаливое одобрение Рейвенсворта.
– Вы из гренфеллской или из лэнглендской ветви семьи? – спросил Рейвенсворт, чтобы завести разговор, принимая чашку из рук Брайони. Он заметил легкую дрожь ее руки и нахмурился.
– Лэнглендской, – быстро сказали брат и сестра в унисон.
– Из лэнглендской, – повторил мистер Колдвел с легким колониальным акцентом. – Наше родство очень дальнее. Кузены – троюродные или даже четвероюродные, я полагаю.
Этот неопределенный ответ ничуть не удовлетворил любопытство Рейвенсворта. Задавая настойчивые вопросы, он попытался точно установить подробности родословной мистера Колдвела, его место проживания и цель приезда в Англию. После пятнадцати минут расспросов он понял, что почти ничего не узнал. Как раз когда он решил оставить попытки удовлетворить свое любопытство, Брайони сказала что-то совершенно не по теме, и разговор перетек в другое русло. В иных обстоятельствах Рейвенсворт настоял бы на своем, но, зная об абсолютной честности Брайони, он выбросил из головы мысль, что от него что-то скрывают.
– Вы надолго в Англию? – вежливо поинтересовался Рейвенсворт.
– В этот раз нет. Есть одно незначительное дело личного характера, которое нужно решить, пока я не уехал домой. Полагаю, в моем распоряжении еще неделя. Надеюсь, мое пребывание здесь не причинит никаких неудобств?
– Вовсе нет, – быстро вставила Брайони. – Родственники должны держаться вместе. Мы рады быть к вашим услугам.
– Лучше прикройте это замерзшее плечо, – сказал он, поправляя накидку Брайони. – Не хватало еще, чтобы вы схватили простуду. Вы заметили, как резко похолодало? Очень необычная погода для этого времени года.
Поскольку вечер можно было с уверенностью назвать теплым, в словах Рейвенсворта был несомненный сарказм. Брайони, полная собственного достоинства, не замедлила вступить в бой.
– Я предвижу, – отпарировала она раздраженно, – в этой карете скоро станет так жарко, что вы захотите охладиться в аду.
Рейвенсворт откинул голову назад и расхохотался.
– Я что, опять влез в колючий куст, милая Брайони? – спросил он, потрепав ее по подбородку. – Нет, не смотрите на меня так сердито. Как я могу оправдаться, если не знаю, в чем мое преступление? Вы же не собираетесь бранить меня только за то, что я заставил вас замолчать за столом? Позволю себе заметить, – продолжил он более серьезным тоном, – что вы доставили мне несколько неприятных минут своими изменническими речами, но, думаю, я убедил всех, что вы будете лояльны по отношению к мужу, каковы бы ни были ваши чувства. – Он игриво щелкнул ее по носу, но Брайони нельзя было свернуть с ее курса.
– Сэр, вы лжец, – заявила она без предисловий. – Вы солгали мне, когда говорили, что ваш отец будет возражать против нашего брака. Вы пытались сделать меня своей любовницей, утверждая, что для вас невозможно предложить мне супружество. Но это не было правдой, так ведь, Рейвенсворт?
У Рейвенсворта остановилось сердце. Именно этот обман напрочь вылетел у него из головы. Было очевидно, что какая-то из дам просветила Брайони на этот счет. Она все равно узнала бы истинное положение вещей рано или поздно. Ему следовало загодя признаться ей во всем.
– Брайони, дорогая, этот эпизод лучше всего забыть. Сейчас я совсем не такой человек, каким был тогда, – эгоистичным, самонадеянным, если хотите. Я не отрицаю. Но я изменился. Почему вы не хотите поверить мне?
– Да? – произнесла Брайони с деланной любезностью. – И когда же произошла эта перемена?
Рейвенсворт взял ее руки в свои и ответил с абсолютной искренностью:
– Почти сразу же после того, как я сделал вам то нелепое предложение. Когда вы убежали и я не знал, где вы и что с вами. Позвольте мне признаться, я тогда прошел через ад. В первый раз в жизни я понял, что люблю кого-то больше, чем себя.
Брайони решительно отняла руки и слабо улыбнулась.
– Это было до или после того, как вы узнали, что брак со мной принесет вам состояние?
– Какое состояние? – недоуменно спросил Рейвенсворт.
– Ну, ну, Рейвенсворт. Вы способны на большее. Вы же не начинающий лицемер. Напротив, вы самый искусный лжец, какого только я имела несчастье встречать. «Какое состояние?» – ядовито передразнила она.
Рейвенсворт был словно громом поражен.
– Вы хотите сказать, что я охотник за богатством? – спросил он. Его гнев по накалу почти сравнялся с ее.
– Вы сознательно все подстроили, чтобы скомпрометировать меня и заставить выйти за вас замуж, или нет? – нанесла она встречный удар.
Рейвенсворт стиснул челюсти.
– Не совсем.
– Что это значит? Скажите правду хотя бы раз в жизни. – Напускная холодность Брайони дала трещину.
– Это значит, что события повернулись как раз так, как я хотел. Я собирался сделать вам предложение, но не был уверен, что вы примете его, учитывая мои качества.
– Какие качества? – простонала Брайони. – Я знала вас как распутника – человека сомнительной морали. В первый раз, когда я увидела вас, вы пытались добиться своего от этой соломенноволосой шлюхи, леди, как я тогда думала. Вскоре после этого у вас хватило бесстыдства предложить мне стать вашей любовницей. Вы сыграли на моем расположении к вам, думая, что я отвергну мои принципы, потому что вы просто не в силах предложить мне брак. Вы невежа! И вы подстроили наш брак самым коварным образом, делая вид, что мой долг выйти за вас, чтобы спасти вашу репутацию. Вы беспринципный дьявол!
Рейвенсворт крепко держал себя в руках.
– Успокойтесь, Брайони. Я не отрицаю, что в ваших словах есть доля правды. Если я был не совсем честен с вами, на это были причины. Цель оправдывает средства. Я знал, что вы в высшей степени щепетильны. Если я и скрыл от вас свои истинные намерения, это было просто для того, чтобы защитить наше счастье. Вы бы отказали мне из-за самого незначительного пустяка. Я знал, что вы питаете ко мне отвращение только потому, что я имел глупость предложить вам карт-бланш. Ваша гордость была уязвлена, ничего больше. Я пытался все исправить, но бесполезно. Возможно, с моей стороны было своеволием добиться вашего согласия на брак, изобразив, что ваш отказ опозорит меня, но я сделал это с самой лучшей целью в мире – спасти вас от позора.
– Да неужели? – уничтожающим тоном спросила она. – Что ж, возьму на себя смелость, милорд, напомнить вам, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
На это, похоже, не было достойного ответа, и Рейвенсворт и Брайони ехали в злобном молчании, пока карета не подкатила к главному подъезду Оукдейл-Корта. Помогая Брайони выйти из экипажа, он сделал последнюю тщетную попытку сломить ее оборону:
– Значит ли это, любовь моя, что вы скорее всего не разделите со мной постель сегодня ночью?
Брайони споткнулась, и сильные руки Рейвенсворта подхватили ее, до того как она упала. Поток брани, сорвавшийся с этих невинных губ, отпугнул бы самого страстного поклонника. Рейвенсворт, только слегка потрясенный, ущипнул ее за ухо и сказал, поддразнивая:
– Я уважаю страстных женщин. То, что вы признали, что ненавидите меня, доказывает, что вы слабеете. Влюбленный боится только безразличия.
Когда она со всем возможным достоинством входила в дом, последнее, что она слышала, был издевательский смех Рейвенсворта за ее спиной.
Первые из их гостей прибыли на следующее утро. Вернувшийся домой Рейвенсворт обнаружил Брайони в библиотеке наливающей чай двум молодым джентльменам. Ее брата Вернона он узнал почти сразу, но его компаньон был ему незнаком. Их разговор, походя заметил он, велся вполголоса. Рейвенсворт объявил о своем присутствии, и от испуганных взглядов брата и сестры у него сложилось впечатление, что он прервал их на составлении какого-то бесчестного плана. Он взглянул на Брайони, и ее непроницаемое выражение лица и запинающиеся слова возбудили его подозрения еще больше.
– Рейвенсворт, вы здесь? Могу я представить моего кузена, мистера Джона Колдвела, который приехал к нам из Канады?
Товарищ Вернона встал, чтобы поклониться. Это был молодой человек примерно двадцати пяти лет, крепкого телосложения, в его внешности не было ничего от светского франта. Простой, но хорошо сшитый черный сюртук и бежевые кожаные бриджи, лишенные и намека на вычурность, заслужили молчаливое одобрение Рейвенсворта.
– Вы из гренфеллской или из лэнглендской ветви семьи? – спросил Рейвенсворт, чтобы завести разговор, принимая чашку из рук Брайони. Он заметил легкую дрожь ее руки и нахмурился.
– Лэнглендской, – быстро сказали брат и сестра в унисон.
– Из лэнглендской, – повторил мистер Колдвел с легким колониальным акцентом. – Наше родство очень дальнее. Кузены – троюродные или даже четвероюродные, я полагаю.
Этот неопределенный ответ ничуть не удовлетворил любопытство Рейвенсворта. Задавая настойчивые вопросы, он попытался точно установить подробности родословной мистера Колдвела, его место проживания и цель приезда в Англию. После пятнадцати минут расспросов он понял, что почти ничего не узнал. Как раз когда он решил оставить попытки удовлетворить свое любопытство, Брайони сказала что-то совершенно не по теме, и разговор перетек в другое русло. В иных обстоятельствах Рейвенсворт настоял бы на своем, но, зная об абсолютной честности Брайони, он выбросил из головы мысль, что от него что-то скрывают.
– Вы надолго в Англию? – вежливо поинтересовался Рейвенсворт.
– В этот раз нет. Есть одно незначительное дело личного характера, которое нужно решить, пока я не уехал домой. Полагаю, в моем распоряжении еще неделя. Надеюсь, мое пребывание здесь не причинит никаких неудобств?
– Вовсе нет, – быстро вставила Брайони. – Родственники должны держаться вместе. Мы рады быть к вашим услугам.