Торнтон Элизабет. Полюби дважды

   — Мадам, если вам нечего сказать, попридержите свой язык!
   Миссис Уайльд, быстро овладев собой, распорядилась, указывая мужчинам на открытую дверь:
   — Несите ее туда. Миссис Ренкин поможет служанкам раздеть и помыть ее.
   Лицо Анны побелело, когда она увидела Джессику.
   — Она без сознания, — предупредил Лукас женщин.
   Анна быстро шагнула к постели и сорвала покрывало. Джессику опустили на кровать, а Лукас стоял и смотрел, в бессильной злобе сжимая и разжимая кулаки.
   На белом, как мел, лице девушки кровавыми отметинами выделялись глубокие царапины. Длинные золотистые волосы рассыпались по плечам. Джессика выглядела очень хрупкой и беззащитной.
   Доктор Вейл уже выпроводил всех из комнаты. Только Анна Ренкин могла остаться в спальне.
   — Лорд Дандас!.. — Голос доктора вернул Лукаса к действительности. Врач протянул ему сюртук, но, увидев страдание в глазах молодого человека, несколько смягчился. — Все не так страшно, как кажется. У нее сломана рука в запястье и, надеюсь, одно ребро. Не успеете опомниться, как она встанет на ноги. Это так, Лукас, можете не волноваться.
   Но доктор Вейл говорил лишь о физическом состоянии Джессики, а нужно было подумать и о многом другом. Лукас уже догадывался, что люди, судача по углам, говорят о последнем приключении девушки. Никто не станет обвинять мужчину в том, что произошло. Все, как только что Белла, обрушатся на Джессику за то, что она допустила такое.
   — Лукас, мне пора заняться пациенткой, — напомнил доктор Вейл.
   Лукас оторвал взгляд от бледного лица девушки.
   — Что? — хрипло спросил он.
   — Мне пора позаботиться о мисс Хэйворд, — четко выговаривая каждое слово, заявил доктор.
   — Ах да, да, разумеется, ведь кто-то должен о ней позаботиться, — раздраженно произнес Лукас, стремительно направляясь к двери.

14

   Голоса проникали в ее сознание — приглушенные, успокаивающие, обволакивающие, — и тревога отступила, когда чувства вернулись к ней. Здесь ей нечего было бояться. Ей были знакомы Эти голоса, Эти нежные прикосновения рук. Она узнала сестер Девы Марин. И едва страхи отступили, она погрузилась в сон. Когда резкая боль пронзила ее бок, девушка застонала. Кто-то осторожно приподнял ей голову и поднес чашку к губам. Она послушно сделала глоток, потом второй…
   — Ты сломала левую руку в запястье и ребро, — послышался спокойный, ободряющий, возвращающий уверенность голос сестры Эльвиры. — Ты упала и сильно ушиблась, еще день-два тебе будет больно. Но, слава Богу, ничего серьезного с тобой не случилось, и ты быстро поправишься. А чтобы унять боль, мы воспользуемся знаменитым эликсиром сестры Долорес. Мне, к сожалению, надо возвращаться в Хокс-хилл, но с тобой останется сестра Бригитта… — К губам девушки снова поднесли чашку, и она отпила маленький глоток. — Вот умница, выпей все и поспи. Сон исцеляет любые раны.
   Умиротворяющие звуки — шорох одежды, стук чашки о блюдце, размеренное тиканье часов и собственное неглубокое дыхание… Она заснула.
   А теперь в комнате было светлее, и звучали другие голоса.
   Голос юный, нетерпеливый с раздражением произнес:
   — Какое дело Лукасу до этой женщины? Не понимаю, зачем он бросился на поиски какого-то мистера Стоуна? С таким же успехом этим могут заниматься Адриан и Перри.
   — Тише, Элли. Маленькая монашка может вернуться в любой момент, — это был голос Беллы. — Мне кажется, Лукас считает себя ответственным за то, что случилось.
   — Но почему? — не унималась Элли. — Она же не нашего круга, не так ли? Я знаю, что она была монашкой, что потеряла память, но это не оправдывает ее поведения. Мэри Хокс сказала, что ее матушка запретила ей разговаривать с мисс Хэйворд.
   — Ох, этому не стоит удивляться, — ответила Белла. — Люди никогда ничего не забывают, и Джессика Хэйворд не пользуется здесь особым почтением. Что же касается ее происхождения, то ты не права. Полагаю, по рождению она принадлежит к нашему кругу.
   — Как вы думаете, что этот человек сделал с ней? — полюбопытствовала Элли. Белла глубоко вздохнула.
   — Понятия не имею. Но я уверена, что она сама во всем виновата, — заявила миссис Хэйг.
   Тихо скрипнула дверь, и Джессика приоткрыла глаза. С подносом в руках в комнату вошла сестра Бригитта. Следом за ней, неся полотенца и кувшин с горячей водой, появилась мать Лукаса.
   — Я встретила сестру Бригитту на лестнице, — сообщила Розмари Уайльд, — ей одной было трудно принести все сразу. — Поставив кувшин на умывальник и все еще держа в руке полотенца, она обратилась к хозяйке дома. — Знаешь, Белла, было бы неплохо, если бы ты прислала в помощь сестре Бригитте одну из своих горничных. Джессику нельзя оставлять одну, пока она не пришла в себя. Проснувшись в незнакомой комнате, она может испугаться, а это вредно для ее здоровья.
   Раздражение Беллы достигло предела, и она с трудом сдерживала негодование.
   — Я прислала горничную в помощь сестре Бригитте! — заявила она — Но, видимо, глупую девчонку отвлекают гости, а она не знает, как от них отделаться. Сегодня с утра наш дом напоминает гостиницу, где каждый завтракает, когда ему вздумается, и делает все, что захочет. Давно пора всем отправиться по домам, но почему-то никто не уезжает. Мне тоже не следует оставаться в этой комнате. В доме столько дел, требующих моего внимания… Я загляну попозже когда уляжется эта суета…
   Когда за Беллой закрылась дверь, миссис Уальд обратилась к сестре Бригитте:
   — Как сегодня чувствует себя Джессика?
   Ставя поднос на столик рядом с кроватью, сестра Бригитта ответила:
   — Она провела беспокойную ночь, но доктор сказал, что серьезных увечий нет и можно надеяться, дня через два она встанет с постели.
   — Слава Богу! — обрадовалась Розмари. — Пойдем, Элли, мы здесь мешаем. Сестра Бригитта, когда Джессика проснется, передайте ей, пожалуйста, мои пожелания скорейшего выздоровления. Бедное дитя, она выглядит так, словно побывала в сражении.
   Дверь закрылась. Воцарилась тишина, которую вскоре нарушила маленькая монахиня.
   — Ну как же, прислала мне в помощь горничную. Я в глаза ее не видела! Чем скорее мы вернемся в Хокс-хилл… — Сестра Бригитта вдруг замолчала, после небольшой паузы удивленно произнесла: — О Джессика! А ты, оказывается, не спишь…
 
   Лукас смог навестить Джессику только вечером. Когда он появился в дверях, она пила чай, сидя у окна в чужом халате, с рукой на перевязи. Большую часть дня она проспала и теперь рада была видеть его и встретила его улыбкой, несмотря на пульсирующую боль в затылке и висках и острые покалывания в боку при малейшем движении. Тугая повязка на груди сковывала движения и мешала дышать, но все же уменьшала страдания.
   Они обменялись светскими любезностями, она ответила ему на вежливый вопрос о самочувствии, а потом Лукас попросил сестру Бригитту, если она, конечно, не возражает, разрешить ему побеседовать с Джессикой с глазу на глаз. Осторожно поставив чашку на блюдце, Джессика кивком головы подала знак Бригитте, и монахиня оставила их одних. Джессике тоже не терпелось поговорить с Лукасом без свидетелей.
   Улыбаясь, он подвинул кресло и сел напротив нее.
   — Доктор Вейл заверил меня, что с тобой все будет в порядке, — сказал он. — Слава Богу, все обошлось. Ты легко отделалась. Перелом руки и ребра, растяжение связок, ушиб грудной клетки, синяки и царапины — все это, к счастью, не слишком опасно…
   — Сейчас это не самое главное, — оборвала его Джессика. — Расскажите мне о мистере Стоуне. Вы нашли его?
   — Ах да, мистер Стоун, — ответил Лукас. — Тот молодой человек, который пытался завлечь тебя в свой экипажей…
   Поведение лорда Дандаса и странный тон его высказывания несколько озадачили Джессику. Кроме всего прочего, она заметила, что глаза Лукаса больше не лучились теплотой и участием. Искоса наблюдая за ним, девушка осторожно предположила:
   — Возможно, у него сейчас другое имя…
   — Ты думаешь, он взял другое имя? — уточнил Лукас. — Разве он сделал что-нибудь дурное?
   В голосе мужчины звучало столько иронии, что Джессика встревожилась. Она кашлянула, чтобы прочистить горло, и тихо спросила:
   — Что-нибудь случилось, Лукас? В чем дело?
   — Ни в чем, — грубовато ответил он. — На самом деле все прекрасно. Сейчас, когда мне точно известно, что произошло, я наконец успокоился. Ночью твой рассказ был несколько сумбурным. О, не думай, что я пытаюсь уличить тебя во лжи. Давай считать, что я не понял тебя, Джесс. Ты согласна?
   Она попыталась возразить ему, но запнулась и оборвала фразу на полуслове. Поведение Лукаса напугало ее.
   — Вы нашли мистера Стоуна, но он все отрицает? Не так ли? — догадалась она.
   — Я действительно нашел его, и ваши рассказы в общих чертах совпадают… — заявил Лукас.
   — И он признался? — с нетерпением спросила она. — Что он сказал?
   — Сейчас ты все услышишь, — пообещал он, поднимаясь с кресла и направляясь к двери.
   Она хмуро глядела ему вслед, но когда Лукас жестом пригласил в комнату молодого человека, которого Джессика сразу узнала, она вздрогнула от неожиданности и удивленно воззрилась на обоих мужчин. У Родни Стоуна был вид нашкодившего школьника; от смущения его щеки стали пунцовыми, плечи опустились, он избегал смотреть ей в глаза.
   — Дорогая мисс Хэйворд, — с трудом выдавил он, еще больше покраснел, запнулся и замолчал. После небольшой паузы он снова заговорил: — Дорогая мисс Хэйворд, я не нахожу слов, чтобы в должной степени выразить мои извинения. В свое оправдание я могу лишь сказать, что ошибочно принял вас… то есть… мне, конечно, не следовало пытаться вас поцеловать…
   Джессика не поварила в это притворное покаяние. Она умоляюще посмотрела на Лукаса и прошептала:
   — Он хотел посадить меня в свой экипажей…
   Мистер Стоун поспешил вставить:
   — Вы сказали, что вам дурно. Я не знал, что мне делать.
   Бесстрастным тоном Лукас спросил:
   — Это правда, Джессика?
   — Да, — ответила она и быстро добавила: — Но это была лишь отговорка. Я хотела, чтобы он отпустил меня. Он все время держал меня за руку. Я притворилась, будто мне плохо, чтобы отвлечь его внимание, — От волнения грудь девушки бурно вздымалась, острая боль пронизывала бок. — Когда я его оттолкнула…
   — Ты его оттолкнула, Джесс? — Лицо Лукаса окаменело. — Ты хочешь сказать, что напала на мистера Стоуна?
   — Да! — внезапно вскричала она. — Я на него напала, потому что поняла, что он задумал плохое. Он преследовал меня, Лукас. Он и его кучер.
   — Я говорил с кучером, — сообщил лорд Дандас, — и считаю, что он вне всяких подозрений. Он больше года работает в челфордской платной конюшне и пользуется хорошей репутацией. Он тебя не преследовал, Джесс. Он даже не видел тебя.
   Тут в разговор вмешался мистер Стоун:
   — Я сразу понял, что вы в панике, и испугался, что вы можете попасть в беду. Я искренне сожалею, что мои действия, предпринятые из самых лучших побуждений, еще больше напугали вас. Я и представить себе не мог, что вы подумали, будто я способен на дурные поступки. Честно говоря, я решил тогда, что будет лучше, если я уеду. Так я и сделал…
   Она посмотрела Родни Стоуну в глаза и сурово произнесла:
   — Я знаю, что вы насильно увезли бы меня, если бы сэр Мэтью и Лукас не пришли мне на помощь.
   На лице мистера Стоуна появилось выражение ужаса.
   — Мисс Хэйворд, вы заблуждаетесь, — сказал он и посмотрел на Лукаса. — Поверьте, у меня и в мыслях не было похищать мисс Хэйворд. Я просто предложил ей прогуляться. Вот и все.
   — Вы обманом решили заманить меня в свой экипажей! — вскричала Джессика. — Вы сказали, что чувствуете себя неважно…
   — Да, это так. Мне стало плохо, в бальной зале было слишком душно, — согласно кивнул мистер Стоун. — Именно поэтому я предложил вам прогуляться на свежем воздухе. В саду мне сразу стало лучше.
   — Он хотел похитить меня, Лукас, — упрямо повторила Джессика, хотя уже знала, что этот поединок она проиграла.
   Мистер Стоун беспомощно махнул рукой и, глядя на Лукаса, сказал:
   — Мне ни в коем случае не следовало пытаться поцеловать ее, сэр. Я приношу свои извинения. — Тут он вдруг гордо вскинул голову и заявил: — Я готов любым образом загладить свою вину.
   Страх опять подступил к горлу, под ложечкой у нее засосало, и Джессика перевела на Лукаса испуганный взгляд. Его лицо было холодным, отталкивающим. Бросив на девушку презрительный взгляд, Лукас повернулся к мистеру Стоуну с вежливой улыбкой.
   — Кажется, мы уже выяснили, что все случившееся было лишь досадным недоразумением, — сказал он. — Любая девушка поостереглась бы уходить с незнакомым человеком так далеко от дома, но мисс Хэйворд вела до сих пор слишком уединенный образ жизни и, возможно, неправильно оценила ситуацию. Нашим друзьям я скажу, что мисс Хэйворд пошла на прогулку и заблудилась. Это будет похоже на правду.
   — Вы можете положиться на мое благоразумие, сэр, — заверил Лукаса мистер Стоун. — Мисс Хэйворд, еще раз покорнейше прошу извинить меня. Только я один во всем виноват. Говорю это совершенно искренне.
   Лукас пристально смотрел на Джессику, взглядом заставляя ее возразить, но она молчала.
   Мистер Стоун с почтением поклонился.
   — Лорд Дандас. Мисс Хэйворд, — попрощался он.
   Как только дверь за ним закрылась, Джессика попыталась подняться с кресла. Ей удалось встать, но сил у нее не хватило, и ей пришлось опереться о стол, чтобы удержаться на ногах.
   — Лукас, задержите его, не дайте ему уйти! — взмолилась девушка.
   — Назови хоть одну причину, и я сделаю это, — предложил Лукас.
   — Он лжет! — вскричала Джессика.
   — Лжет? — изобразив удивление, повторил молодой человек.
   — Не на словах, нет. Но я знаю, что это так! Я точно знаю! — в отчаянии умоляла девушка.
   — Ты согласилась погулять с ним? — спросил Лукас.
   — Вы знаете, что я согласилась, но не могла предвидеть, что он попытается увезти меня в своем экипаже, — оправдывалась она.
   — Ты ему сказала, что тебе дурно? — спрашивал Лукас, словно на допросе.
   — Да, но только для того, чтобы ускользнуть от него. Я не доверяла ему, — сказала Джессика.
   — И все же не настолько, чтобы отказаться от прогулки по неосвещенной дорожке. Что заставило тебя изменить мнение об этом молодом человеке? — интересовался Лукас.
   Ее заставило изменить мнение о нем внезапно нахлынувшее ощущение исходящей от него злобы и ярости. Оно было настолько сильным, что заглушило другие чувства и эмоции. Тогда она поняла, что это Голос расставил ей ловушку. Она чувствовала его присутствие, его решимость и яростный гнев.
   Но об этом она не могла поведать никому, и прежде всего мужчине, который сейчас с презрительной ухмылкой глядел на нее. Теряя остатки сил, она с жалобным стоном упала в кресло. Резкая боль отозвалась в боку.
   — В саду он очень изменился, — бесцветным голосом произнесла она. — Куда-то вдруг подевалась его учтивость. Женщина всегда чувствует такие вещи. Назовите это инстинктом или интуицией, но я поняла, что он задумал неладное.
   — Он попытался поцеловать тебя, а ты испугалась, — уверенно произнес Лукас. — Такое объяснение я могу принять.
   — Неужели вы думаете, что попытка поцеловать могла заставить меня бежать очертя голову? — с горечью спросила Джессика.
   Положив обе руки на подлокотники, он запер ее кресле.
   — А ты знаешь, что я думаю, Джесс? — сердито спросил он. — Что я действительно думаю?
   Она покачала головой.
   — Так вот, я думаю, что ты все это сделала нарочно, чтобы досадить мне, — заявил Лукас. — Ты согласилась погулять в саду с мистером Стоуном и, возможно, даже флиртовала с ним. Тебе преподали хороший урок. Ты его заслужила.
   Вся дрожа, она прошептала:
   — Вы ошибаетесь, Лукас. Я на вас не сердилась. Я была недовольна собой. Я слишком многое о себе вообразила. Я хотела… в общем, не важно, что я хотела. Но клянусь вам, на вас я не сердилась.
   Он выпрямился и сверху посмотрел на нее. Его лицо было мрачным и озадаченным.
   — Ты не хотела заставить меня ревновать? — осведомился он.
   — Нет, Лукас, — ответила Джессика, смотря ему прямо в глаза.
   — Или досадить мне? — допытывался он.
   — Нет, — твердо повторила она.
   — И ты с ним не флиртовала? — недоверчиво спросил он.
   — Нет… — устало прошептала Джессика. — Неужели из-за этого вы сейчас сердитесь на меня?
   Лукас глубоко вздохнул.
   — Боже, я просто не знаю, что мне теперь думать, — в отчаянии произнес он.
   Она подняла на него встревоженный взгляд. Лукас стоял у окна и невидящим взором глядел куда-то вдаль. Ей стало жаль его, и она мягко спросила:
   — Почему вы поверили ему, а не мне?
   Он резко повернулся.
   — Ты ошибаешься, — глухим голосом произнес он. — Полагаю, вы оба говорите правду. Ты только что в этом убедилась.
   — Он лжет, Лукас, — настойчиво возразила девушка.
   — Джесс… — он встряхнул головой и еще раз глубоко вздохнул. — Послушай, прошу тебя. Неужели человек, задумавший похищение, остался бы в Челфорде? Он же понимал, что твои друзья найдут его. Да и стал бы он предлагать жениться на тебе, чтобы загладить свою вину? Я в такое не верю.
   Огромные серые глаза, не моргая, смотрели на Лукаса.
   — Предлагать жениться? — ошарашенно спросила Джессика. — Неужели он зашел так далеко?!
   — Именно это он предлагал, говоря, что готов на все, лишь бы загладить свою вину, — напомнил ей Лукас. — Разве ты не слышала?
   Она не поняла намека мистера Стоуна и растерялась, когда Лукас прямо указал ей на это.
   Сжав руками виски, чтобы унять пульсирующую боль, Джессика прошептала:
   — А я-то думала…
   — Что ты думала? — поинтересовался Лукас.
   Она попыталась вспомнить последовательность событий прошлой ночи. Вспомнить все до мельчайших подробностей. Если бы она могла рассуждать беспристрастно, ей бы пришлось признать, что мистер Стоун вовсе не принуждал ее гулять с ним по темной тропинке и не тащил ее силой в свой экипажей. Он всего лишь хотел поцеловать ее. А она его ударила коленкой в…
   Но рассуждать беспристрастно Джессика не могла, поскольку она точно знала то, что знала.
   Но знала ли?
   О, она безоговорочно верила своим ощущениям, они никогда ее не обманывали. При виде экипажа она испытала смертельный ужас. Это было предупреждение. Но Лукас видел события в ином свете и теперь заставлял Джессику принять его точку зрения. А может, она в самом деле ошибалась насчет мистера Стоуна? Она даже была готова признать свою ошибку, но что касается Голоса, никакой ошибки быть не могло. Прошлой ночью она ощущала его присутствие отчетливо и ясно.
   Девушка вздрогнула, когда Лукас, присев рядом на корточки, взял в свои ладони ее здоровую руку.
   — Джесс, — тихо сказал он и сочувственно покачал головой.
   — Что? — спросила она, не сводя с него настороженного взгляда. Его улыбка показалась ей неестественной, натянутой, и это еще больше встревожило ее. — В чем дело, Лукас? Скажите мне!
   — Ты достигла многого за время пребывания в Хокс-хилле. Тебя стали уважать в Челфорде. О тебе хорошо отзываются. Ты нравишься людям… — Он с трудом подбирал слова, чтобы как можно яснее выразить свою мысль.
   Джессика улыбнулась и нервно облизнула пересохшие губы.
   — Они мне тоже нравятся. Продолжайте, пожалуйста, — попросила она.
   — Но происшествия прошлой ночи вызовут ненужные толки, пойдут разговоры. — Он рассматривал ее маленькие хрупкие пальчики, которые доверчиво покоились в его ладони. — Не спрашивай меня, почему так происходит, но так уж повелось, что в подобных случаях всегда винят женщину.
   — Мне показалось, что вы тоже считаете меня виновной. Уж очень вы рассердились, — с горечью заметила Джессика.
   Он печально улыбнулся, отвечая ей:
   — Я ужасно сердился, потому что всю ночь не спал, думая о тебе и о том, что могло 6ы случиться, если… Ты слишком доверчивая, неискушенная и неопытная. В этом-то и вся беда. Но я собирался говорить о другом.
   — О чем же? — удивилась она. Слишком уж внезапной была смена темы.
   — Дело в том, что ты не можешь навсегда оставаться в Хокс-хилле. — заявил он. — Ты не монахиня, Джесс, и никогда ею не станешь. Сестры знают это точно. И ты не католичка. Ты принадлежишь англиканской церкви, как, впрочем, и я. — Он вдруг замолчал, затем что-то невнятно пробурчал себе под нос, а потом в сердцах воскликнул: — Какого черта я полез в это дело?! Ох, прости! Я, наверное, не слишком ясно выражаюсь, но я собирался сказать, что ты должна подумать о своем будущем и о том, чем ты станешь заниматься, когда покинешь Хокс-хилл. Джесс, у меня есть предложение.
   Его явная нервозность испугала ее. У нее закружилась голова, и Джессика приложила руку ко лбу, чтобы обрести ясность мысли.
   — Но, Лукас, я ведь знаю только жизнь в женском монастыре, — пожаловалась она.
   — В том-то и все дело, Джесс, — мрачно произнес он. — Ты совершенно не знаешь жизни. О Боже, ты вся дрожишь!
   Он стремительно подбежал к столику у кровати, налил в стакан воды из графина и вернулся к девушке.
   — Выпей, пожалуйста, — попросил он, поднося к ее губам стакан с водой. — Тебе станет лучше.
   Она сделала несколько глотков, но в желудке вдруг все перевернулось, и она оттолкнула его руку.
   — Пришлите ко мне сестру Бригитту. Меня тошнит, — с трудом выдавила она.
 
   Как только Лукас вошел в гостиную, шум голосов тотчас стих. Руперт, Адриан, Перри, Белла и Элли сидели за столом и пили чай. Увидев Лукаса, Элли вскочила со стула и подбежала к нему.
   — Мне очень хотелось увидеть вас, но все сказали, что я должна ждать здесь, пока вы не поговорите с этой женщиной, — пожаловалась она.
   Лукас небрежно провел пальцем по ее насупленным бровям, не обращая внимания на ее бледный усталый вид.
   — Эту женщину зовут мисс Хэйворд, и, чтобы не огорчать меня, ты, Элли, будешь называть ее именно так.
   Занимая место между Адрианом и Рупертом, он спросил:
   — А где матушка?
   — Приехал сэр Мэтью и отвез ее домой, — ответил Руперт.
   Лукас вздрогнул, повернулся к Руперту и осведомился:
   — Сэр Мэтью? И она поехала с ним?
   — А почему бы и нет? — удивился Руперт. Чувствуя, что все взгляды устремились на него, Лукас пожал плечами и равнодушно произнес:
   — Я думал, что матушка дождется меня…
   Приняв чашку чая из рук Беллы, злорадное молчание которой было красноречивее любых слов, Лукас мысленно вернулся к событиям минувшей ночи. Как бы Белле того ни хотелось, более пагубного конца дебюта Джессики она бы придумать не могла.
   Что ж, Джессика потерпела неудачу, но ни в коем случае не поражение. Решающие битвы еще впереди.
   Он, разумеется, женится на ней. Тогда все станет гораздо проще не только для него, но прежде всего для Джессики. Она окажется под его защитой. Никто не посмеет показывать на нее пальцем или хихикать за ее спиной. Став графиней, купающейся в роскоши, она сможет, если, конечно, захочет, отомстить за старые обиды — уж она сумеет утереть нос всем, кто смотрел на нее свысока, особенно таким, как Белла.
   Но Джессика этого не захочет. Это не в ее характере. Будь она женщиной другого склада, она 6ы польстилась на его титул и богатство и без лишних возражений вышла бы за него замуж. Однако, чтобы добиться своего, ему придется прибегнуть к иным доводам. Эти доводы должны быть столь убедительными, чтобы она приняла их. Не может же он объяснить бывшей послушнице, что их брак желателен по той простой причине, что даст им возможность держаться поближе друг к другу.
   Сдерживая улыбку, он отпил глоток чая.
   — Не знаю, почему вы все такие мрачные, — заметил Лукас. — Я же вам все рассказал. Произошло недоразумение. Джессика не сделала ничего дурного. Она пошла прогуляться и упала в яму. К счастью, я почти сразу нашел ее.
   Белла скривила губы в презрительной ухмылке.
   — Боюсь, никто не поверит в эту историю, — заявила она.
   — Я верю, — отозвался Руперт.
   — Ну что ж, не столь уж важно, поверят или нет, — сказал Лукас. — Я заставлю всех относиться к Джессике с должным уважением, в противном случае мне захочется узнать причины враждебности.
   Элли побледнела еще сильнее. Подняв глаза на опекуна, она тихо произнесла:
   — Всем известно, как вы к ней относитесь, Лукас.
   — Чье мнение ты высказываешь, Элли? — резко спросил лорд Дандас.
   — Ничье, — ответила девушка, поглядывая на Беллу. Затем она снова посмотрела на Лукаса: — Прошлой ночью об этом говорили все.
   Перри и Адриан, ни на кого не обращая внимания, о чем-то перешептывались. Вдруг Перри поднялся из-за стола.
   — Пойдем, Элли, погуляем в розарии, — предложил он девушке. — Взрослым надо поговорить, мы им только мешаем.
   — Но я уже не ребенок! — негодующе запротестовала Элли.
   Никто не сказал ни слова. Элли пришлось подчиниться, и она с независимым видом вышла из комнаты. Перри последовал за ней.
   Первым нарушил молчание Адриан.
   — Как тебе удалось найти мистера Стоуна? — спросил он, обращаясь к Лукасу.
   — Это было нетрудно, — ответил Лукас. — Я пришел к выводу, что он не сбежал в Лондон. По твоей улыбке, Адриан, я вижу, что ты гадаешь, как далеко я уехал, прежде чем у меня хватило ума повернуть обратно.
   — Ну и как далеко? — поинтересовался Руперт.
   — По пути в Хэнли я спрашивал на каждом постоялом дворе, меняли ли у них экипажей или поили лошадей, и везде мне отвечали одно и то же, — рассказывал Лукас. — Тогда-то я и понял, что никто дороге не проезжал.