— Отчего же? Разве его не могли в суматохе пристукнуть случайно?
Если Эноеда полагал, будто ему удалось скрыть ироническую интонацию в голосе, он очень ошибался. Что же касается Дэмуры, то он даже не пытался сохранить сдержанность.
— Конечно, в суматохе могли не только пристукнуть, но и пристрелить или столкнуть под поезд метро, если бы оно там было! — Он решительно отмахнулся, прежде чем Эноеда успел открыть рот. — Убийца почти насквозь проткнул жертве горло. Это был жестокий и точно нацеленный удар кончиками пальцев; тот, кто его нанес, тренировался годами. Хорошо, что этот момент заснят на пленку. Сейчас я расскажу тебе, как это произошло, а завтра, когда просмотрим пленку, ты убедишься, что я был прав.
— Ну, не знаю…
— Если окажется, что я прав, тогда расследование продолжу я, договорились? — Дэмура откинулся на сиденье, собираясь с мыслями.
Водитель, обнаружив брешь в сплошном потоке машин, тотчас прибавил газу; служебная «королла» сделала вираж на повороте, и оба сыщика на заднем сиденье повалились друг на друга. Дэмура поспешил форсировать столь важный для него разговор. Если и дальше машина помчится с такой скоростью, то через пять минут они будут в участке, а до тех пор нужно убедить Эноеду принять пари.
— Эти двое, то есть убийца и ваш непревзойденный супермен, столкнулись в прыжке. Убийца или вообще игнорировал атаку Адзато, или же отразил ее кое-как. Все свое внимание он сосредоточил на горле жертвы и атаковал прямым выпадом. Если рассчитать точно, то можно быть уверенным в успехе. Прямой удар должен опередить любую акцию с разворота. Здесь все строится на точнейшем расчете…
— Ну а если Адзато тоже атаковал прямым ударом?
Дэмура пожал плечами.
— Тогда он, вероятно, угодил убийце в солнечное сплетение, что послужит ему на том свете некоторым утешением, — сказал он и в качестве окончательного и неопровержимого довода добавил: — Сиондза на Окинаве таким же приемом расправился с одним китайцем.
— Когда это? — удивленно спросил Эноеда, который старался следить за всеми убийствами, упоминаемыми в полицейских сводках.
— Когда? — Дэмура напряженно вспоминал, желая быть точным. — По-моему, зимой 1784-го. А может, 85-го.
Эноеда счел за благо оставить ответ при себе так же, как и упрек Дэмуре в том, что он привязался к этому типу из отдела расследования и в буквальном смысле слова спровоцировал его на грубость. Все верно, он, Эноеда, и сам терпеть не может хлыщей из так называемых лучших домов, их путь от колыбели до престижного колледжа и высокого служебного поста устлан ковровой дорожкой. Но ведь стену лбом не прошибешь! Старому дурню до пенсии осталось несколько лет, вот он и вообразил, будто все может себе позволить. Или новогодние поздравления шефа полиции придают ему такую самоуверенность? Эноеда старался подавить в себе раздражение. Конечно, они всего лишь мелкие полицейские служащие, но, тем не менее, люди культурные, прошедшие выучку, им не пристало грызться между собой в присутствии шофера. Эноеда смолчал, однако же про себя решил, что в дальнейшем не намерен терпеть участие Дэмуры в расследовании.
— Ну как, принимаешь пари? — насмешливый голос Дэмуры окончательно утвердил его в решении.
— Договорились. Если все произошло именно так, берите это дело себе. Если нет, вы выходите из игры, — ответил Эноеда, пытаясь вспомнить, как звали того молодого инспектора, к которому прицепился Дэмура. Фамилия не запомнилась. Хорошо, что визитная карточка надежно спрятана в кармане пиджака.
— Иными словами, если я правильно понял, двое неизвестных напали на каскадеров и обезвредили их. Затем убили Адзато и скрылись, так?
— Так точно, Кадзэ-сан.
Из всех привычек Шефа эта была, пожалуй, самой раздражающей: по пять раз переспрашивать одно и то же, всякий раз лишь варьируя слова и выражения, и при этом выдерживать долгие неприятные паузы.
— Почему ты так считаешь?
Куяма подавил в себе желание пристукнуть его на месте; раньше, скажем, в университетские годы, он даже не подозревал, что подобное желание может овладеть им с такой силой. Прежде чем ответить, он сосчитал до десяти, надеясь, что паузу Шеф примет за обдумывание ответа, и принялся снова излагать происшествие так, чтобы было понятно даже слабоумному подростку. А Шеф внимал ему с глубоким интересом, кивая головой, точно слышал всю историю впервые, а не в пятый раз, правда, теперь уже в более обкатанном варианте.
— То есть, если я верно понял, ты считаешь, что двое неизвестных напали на каскадеров? После чего надели маски…
Куяма почувствовал, как в животе у него ухнуло, а по всему телу разлился леденящий холод. Наконец-то он понял, чего от него добивается старик. Но почему было не спросить прямо?
— Да, конечно… Совсем необязательно неизвестные, это могла быть и другая пара каскадеров… — Он растерянно умолк, спохватившись, что перебил Шефа. Тот ответил ему учтивым взглядом и сделал знак продолжать: давно, мол, не приходилось слышать столь занимательных толкований. Истинный японец так смотрит на вас даже в том случае, если вы несете несусветную чушь. Однако Куяма был уверен, что на сей раз Шеф действительно слушает его с интересом.
— Это могли быть даже те же самые каскадеры… — Он оживился при этой мысли. — Покончив с Адзато, они скрылись в кустах, надели наручники, каким-то образом ухитрились нанести друг другу удары и, свалившись, стали ждать, пока их обнаружат. Версия вполне достоверная! Иначе откуда бы убийцам с такой точностью знать, где и когда намечена съемка драки? Вот только не пойму, как они ухитрились заполучить сотрясение мозга? — Хорошо зная Шефа, Куяма понимал, что лучше самому предварить возможные контраргументы и с ходу опровергнуть их. Да, по мнению врача, сотрясение мозга оказалось серьезным, он даже не разрешил взять у каскадеров показания. А может, они перехитрили доктора? Неважно. Шеф и мысли такой не допустит, он испытывает перед наукой прямо-таки священный трепет, носится с разными специалистами и экспертами… И Куяма сообразил, что нужно сказать:
— Мне кажется, этот вопрос стоит обсудить с кем-нибудь из специалистов по искусству борьбы. Если не возражаете, я привлеку такого эксперта к расследованию.
— Как, еще одного? — удивился Шеф. — Насколько мне известно, по этому делу уже работает один из лучших наших специалистов.
— Кто же это?
— Дэмура! — с досадой ответил Шеф. — Да ты ведь разговаривал с ним!
— Разговаривал, Кадзэ-сан. Но он обещал, что…
На этот раз Шеф прервал его. С приветливой улыбкой, но тоном, не терпящим возражений, он обрушил на Куяму поток вопросов.
— Ты, конечно же, обшарил окрестности в поисках ключей от наручников? Полагаю, ты запасся заключением врача относительно того, могли ли каскадеры сами нанести себе повреждения? И наверняка выяснил, кому было известно, где намечено проводить съемки и как будут, одеты нападающие? Думаю, ты поинтересовался, какими бойцовскими качествами отличались эти два каскадера и можно ли предположить, что они победили великого Джонни Адзато? И если им это не под силу, то есть ли в съемочной группе достойный противник? Действительно ли Адзато владел искусством каратэ или это реклама сделала из него мастера?
Когда Куяме наконец было позволено уйти, он понял, отчего ведущий расследование коллега иной раз пошатываясь, выходил из кабинета Шефа, точно трусливый самурай после проигранной битвы, лишенный сил даже сделать себе харакири. Куяма рухнул на стул, и единственным, что поддерживало в нем дух, была необходимость срочно записать все пункты задания. Он не страдал забывчивостью, но по мере того, как Шеф добивал его, указывая на многочисленные упущения, молодой человек чувствовал, что даже память изменяет ему. Едва он успел записать первое задание — в оперативном порядке обследовать окрестности (ну надо же быть таким дураком, чтобы даже этого не сделать!), как зазвонил телефон.
— Инспектор Куяма, — спокойным вежливым тоном произнес он. Это было одним из первых правил, которое ему вбили еще в специальной школе: как бы ни нервничал полицейский, люди, поверяющие ему свои беды, не должны этого заметить.
— Вы-то мне и нужны. Я по делу Адзато.
— Во-от как? — Тому, что полицейский должен скрывать также и свою искреннюю заинтересованность, в школе не учили.
— Я инспектор Эноеда, наверное, вы меня помните.
Куяма был слегка разочарован, но не показал этого.
— Разумеется, господин Эноеда. Что вам угодно?
— Я хотел бы извиниться за поведение своего коллеги.
— Пустяки, не стоит вспоминать.
— Видите ли, между нами возникли небольшие разногласия. Дэмуре хотелось бы заполучить это дело, но оно досталось мне…
— Да, и что же?
— Но, наверное, и вам было бы легче сотрудничать со мной, если…
Куяма не мог понять, почему из всего набора вежливых форм и оборотов, предлагаемых японским языком, его собеседник выбрал те, которые употребляются лишь при обращении к весьма почтенному, старшему по возрасту и чину человеку. Сам Куяма даже при общении с Шефом только однажды прибег к подобным выражениям, когда официально благодарил его за свое зачисление в отдел. И вдруг его осенило: да ведь этот человек побаивается его, а точнее, отдела по расследованию убийств. Знает, что, коль скоро отдел начал работу, ему там делать нечего, однако отказаться от перспективного дела не хочет. Куяма наслаждался ситуацией, но в такой же степени и стыдился своих чувств. Как бы отшить незадачливого детектива?
— Дэмура во что бы то ни стало желает участвовать в расследовании, но у меня есть план, как от него отделаться, — продолжил Эноеда, и Куяма решил, что не станет его отшивать. Если этот сыщик из окружного участка и в самом деле поможет ему отвязаться от старого шута, он заслуживает того, чтобы и ему перепали крупицы славы. А эксперта по искусству борьбы они подберут другого — такого, с кем легко будет найти общий язык.
— Что же это за план? — Куяма почувствовал, что Эноеда медлит с ответом, и поспешно добавил: — Я действительно предпочел бы сотрудничать с вами.
— Мы с Дэмурой заключили пари. Тот, кто выиграет, будет вести расследование. Значит, нужно всего лишь, чтобы Дэмура проиграл.
— Да, но как?
— Завтра в полдень в студии состоится просмотр пленки, где отснята сцена драки.
— Знаю.
— Дэмура до просмотра расскажет, как был нанесен смертельный удар. Если он ошибется, то откажется от участия в расследовании.
— А что нам делать, если он не ошибется?
— Нужно помочь ему ошибиться. Я предложу, чтобы посредником был инспектор из отдела расследований…
Куяме хотелось выругаться. Он терпеть не мог подобных трюков. Но либо этот безобидный подлог, либо тот неприятный настырный тип, весьма сомнительный специалист по борьбе и вообще по какому бы то ни было виду спорта. Тут взгляд Куямы упал на раскрытый блокнот с записями, и он смекнул, как наказать Эноеду и одновременно извлечь из этого пользу.
— Ну что ж, предлагаю сразу же и приступить к сотрудничеству, — любезно произнес он и почувствовал, как обрадовался человек на другом конце провода. — Уточните, пожалуйста, кое-какие детали и, как только результат будет готов, доложите. Итак, необходимо, во-первых, обследовать место происшествия и попытаться найти ключи от наручников. Далее выясните, кто знал о месте съемок и о том, какие будут костюмы и грим у каскадеров.
Положив трубку, он почувствовал себя немного бодрее.
Дом, принадлежавший Адзато, находился неподалеку от полицейского участка Кодзимати. Дэмура добрался на метро до отеля «Даймонд». Эти места были не очень хорошо ему знакомы. Он знал, что слева в саду должен быть императорский дворец, и вокруг сада днем и ночью снуют сотни любителей бега трусцой, а у ворот толпятся туристы, безуспешно пытаясь заглянуть внутрь, и, за неимением лучшего, фотографируют стражу. Но как найти дом Адзато? Он беспомощно вертел в руках бумажку с адресом. Улицы здесь не имеют названий, и вся надежда лишь на отдельные ориентиры вроде станции метро или какого-либо примечательного здания, а в основном — на любезность прохожих. Каждый спрошенный отсылает тебя до ближайшего известного ему ориентира, пока наконец ты не доберешься до цели. Однако сейчас у Дэмуры времени было в обрез. Он проверил, сколько у него при себе денег, и остановил такси. Не то чтобы таксисты досконально знали город — для этого Токио слишком велик. Он состоит из переплетения самых разных, слитых воедино жилых массивов, нет центра города и окраин, нет главной улицы и центральной площади. Вокруг небоскребов располагаются старинные переулки, с безликими доходными домами начала века соседствуют роскошные современные здания с террасами и одноэтажные деревянные коттеджи. А всего в столице живет более десяти миллионов человек. Нет, даже таксисты не знают Токио. Зато они обладают огромным опытом, который помогает отыскать любое незнакомое место.
Дэмура удобно расположился на сиденье, сунул шоферу бумажку с адресом и решил воспользоваться всеми преимуществами человека, которого обслуживают. Вытянул усталые ноги, вытер платком потные лоб и шею, с наслаждением подставил лицо под струю прохладного воздуха из кондиционера. Да, именно этого удовольствия ему и не хватало! Такси между тем, проехав один квартал, остановилось; водитель подошел к телефонной будке, позвонил куда-то, затем они покатили дальше. Дальним уголком сознания Дэмура отметил, что и сам мог бы поступить так, как поступил таксист: набрать номер телефона, написанный на бумажке с адресом, и попросить человека, снявшего трубку, объяснить дорогу.
Район был намного лучше того, где жил Дэмура: широкие улицы, вдоль них высокие ограды с коваными воротами, деревья почти полностью скрывали дома изысканной архитектуры. Здесь умели тратить деньги со вкусом. Впрочем, вот и исключение: странное, довольно безвкусное соседство традиционного японского фасада и кованых решеток, типичных для европейских дворцов в стиле барокко; ворота с обеих сторон украшены головами драконов и каллиграфически выписанными иероглифами.
Такси остановилось, шофер нажал кнопку, и дверца распахнулась: они прибыли к дому Адзато. Нетрудно было догадаться, что декоративные причуды рассчитаны на гостей из Европы и Америки. Дэмура нажал какую-то кнопку под одной из голов дракона, надеясь, что привел в действие звонок, и от нечего делать стал изучать иероглифические надписи: «Движение есть сама Жизнь», «Лучший удар наносят незримо». Священные заповеди искусства борьбы использованы для украшения ворот!… Дэмуру покоробило. В этот момент появился слуга в традиционном кимоно — простом, безо всякого рисунка, и молча поклонился гостю.
— Инспектор Дэмура.
— Пожалуйста, проходите, Дэмура-сан. Нам уже сообщили печальную весть.
Поразительное существо: гибрид английского дворецкого викторианской эпохи и японского слуги времен Токугавы. Он повел Дэмуру через маленький, изящной планировки декоративный садик. Узенькая тропинка, причудливо извиваясь, вела через символические ручьи, огибая живописно расположенные группы камней, и вдруг — Дэмура решил, что глаза его обманывают, — оборвалась перед уютной, в английском стиле провинциальной усадьбой. Странный слуга проводил гостя через веранду с плетеной мебелью и сумрачную гостиную; дом поражал большими размерами, квартира Дэмуры целиком могла бы поместиться в одной этой гостиной. Соединение английской и японской архитектур здесь выглядело явно удачнее, чем снаружи, у ворот. Японские раздвижные двери и бумажные перегородки — седзи — казались изящным экзотическим украшением интерьера. Дэмура мимоходом успел отметить эти детали. По мере того как они углублялись внутрь дома, мебели вроде бы становилось меньше, а комнаты делались светлее и ниже…
— Эта часть отстроена в традиционном стиле, — предупредительно сообщил слуга.
— Угу-м…
— Фасад дома двухэтажный, а обратная сторона ниже, всего в один этаж; оформитель использовал особенность рельефа. — Нельзя было понять, гордится он домом или же привычно исполняет роль гида.
— Готов поспорить, что при доме есть и тренировочный зал, — проговорил Дэмура, и, если прочая роскошь оставила его равнодушным, при этих словах в голосе его словно бы проскользнула зависть.
— Разумеется! Половину той части дома, что построена в национальных традициях, занимает тренировочный зал. Рядом находятся ванная комната и апартаменты господина.
Они поднялись по лестнице и вошли в комнату, которая по замыслу оформителя, должно быть, считалась библиотекой. Книжные полки до самого потолка, причудливая игра света, проникающего через овальные окна, огромные кожаные кресла, какие Дэмуре до сих пор доводилось видеть лишь в фильмах или же в телехронике совещаний глав государств. Здесь мужчины после обеда попивают коньяк… Но Дэмура уже не способен был все это разглядеть, ослепленный возникшим перед ним чудом: молодая, очень красивая блондинка была словно порождена игрою солнечных лучей. Волосы цвета меди. Или золота? Впрочем, неважно. Свободно ниспадающая на плечи золотистая грива. Мягкий овал лица, большие испуганные глаза, пухлые губы — по канонам красоты, пожалуй, не так уж она была и красива, эта женщина, а ведь глаз не оторвешь. Дэмура в мгновение ока охватил ее взглядом: стройная, но не худая, напротив, под свитером угадывалась округлость плеч, женственная полнота рук. Упругие, твердые груди задорно торчат, словно тщатся сбросить с себя стесняющую ткань. Дэмура невольно сглотнул слюну, почти уверенный, что эта женщина не носит бюстгальтера, — вещь, немыслимая для японки. Затем его оценивающий взгляд скользнул ниже. Длинные ноги, небольшой восхитительно округлый зад. Каким образом мужчине удается определить это даже в том случае, если женщина не поворачивается к нему спиной, остается загадкой.
Взгляд детектива с дивной фигуры вновь перешел на лицо: черты его не назовешь правильными, но глаз никогда не пресытится ими; эта женщина нравилась бы ему даже с некрасивыми ногами и плоской грудью. Затем Дэмура пересилил себя и повернулся к мужчинам, утонувшим в глубоких креслах. Один из них был молодой японец — высокий, плечистый, весьма недурной наружности. Он поднялся с кресла так, что невозможно было уловить начало движения, в его плавной повадке ощущалась сила хищного зверя. Дэмура, имея за плечами опыт более чем четырех десятилетий, по одному этому мимолетному движению сразу понял, что перед ним истинный мастер. Они поздоровались за руку. Рукопожатие мужчины было крепким, но отнюдь не похожим на железные тиски, какими силачи любят щегольнуть перед ничего не подозревающими жертвами. Сидевший в другом кресле Куяма снисходительно кивнул и, обращаясь к женщине, заговорил по-английски:
— Позвольте представить вам инспектора Дэмуру из окружного полицейского участка Синдзкжу. Коллеги начали расследование, прежде чем наш отдел взял на себя руководство.
Женщина приветливо улыбнулась и протянула руку. Глаза у нее были зеленые, улыбка искренняя, а рука теплая — такую приятно задержать в своей руке. Поймав себя на этой мысли, Дэмура поспешно отпустил руку. Куяма, выполняя долг вежливости, сообщил Дэмуре, что он имеет честь быть представленным хозяйке дома и господину Фукиде, давнему другу дома. Фукида, мягко опустившись в кресло, задумчиво разглядывал стоящего перед ними полицейского с седыми редеющими волосами.
— Неужели мастер Дэмура из клуба Сетокан?
— Да… это я.
Фукида вновь вскочил с места и церемонно раскланялся.
— Весьма рад встрече. — Он подвел Дэмуру к креслу и усадил. Настоящий мастер, умеет уважать старших.
— Линда, дорогая! — В английской речи Фукиды сквозило волнение. — Если существует человек, который сумеет поймать убийцу Джонни, то это господин Дэмура. Он один из лучших мастеров.
Дэмура считал, что давно утратил тщеславие. Но эта женщина одним лишь фактом своего существования совершенно перевернула всю его душу. И сейчас он, как ребенок, надеялся, что супруга Адзато одарит его взглядом искреннего уважения и восторга. Он был вынужден разочароваться. Линда не один год прожила с мужчиной, которого реклама провозгласила первейшим мастером в мире. Мужчина был молод, красив и полон сил, но, несмотря на все свое мастерство, оказался побежденным. Женщина смотрела на Фукиду с ласковой и печальной улыбкой, как терпеливая мать смотрит на подростка-сына, увлеченного очередной звездой поп-музыки. Проходя мимо Фукиды к бару, она легким естественным движением провела рукою по его волосам.
— Выпьете что-нибудь с нами?
— Виски с содовой и со льдом, — ответил Дэмура. Он знал, что его хорошее, американское произношение произведет должный эффект. Конечно, они не ожидают такой прыти от старого токийского сыщика. Но факт остается фактом: у него прирожденные способности к языкам, а охранники в лагере для военнопленных были родом из Техаса. Какое-то мгновение он заигрывал с мыслью скрыть свое знание английского и ответить по-японски: а вдруг они о чем-то проговорятся. Но затем решил, что это чистой воды ребячество, да к тому же и неэтично.
— Позвольте, госпожа Адзато, выразить вам соболезнование…
— Благодарю. Но вам, очевидно, следует знать, что мы с Джонни оформляли развод.
— Простите…
— Но, конечно же, мне жаль беднягу Джонни. Я прожила с ним удивительные четыре года! — Не будь в ее тоне искренней теплоты, эта фраза показалась бы обычным штампом.
— Не знаете, были ли у него враги?
— У кого из кинозвезд их нет?
Дэмура пожал плечами, давая понять, что он таких тонкостей не знает, поскольку до кинозвезд ему так же далеко, как до звезд обычных. Он увидел, что Куяма порывался что-то сказать, но вовремя осекся. По всей вероятности, молодой инспектор уже успел задать присутствующим необходимые привычные вопросы. Дэмуру все более раздражал этот самоуверенный тип. Куяма был высокий, смазливый; он, Дэмура, счел бы такую красоту слащавой, но женщины, к сожалению, придерживались иного мнения. Сейчас Куяма был одет в вельветовые брюки и свободный пиджак спортивного покроя с коричневыми кожаными нашивками на локтях. Дэмура мысленно оглядел себя со стороны и улыбнулся. Даже этот вполне приличный костюм, который на примерке сидел безукоризненно, сейчас выглядит на нем так, словно его основательно пожевала корова, а утюжку заменил проехавшийся по нему уличный каток. Зато Куяма в своем полубогемном одеянии выглядел так, что невольно возникала мысль: именно в таком виде и надлежит являться в дом к новоиспеченной вдове. Дэмура, как обычно, быстро принял решение: он продолжит расспросы, если хотя бы этим можно досадить Куяме.
— А вы что скажете по этому поводу? — обратился он к Фукиде.
— Желающего убить Джонни я бы еще мог найти. Но такого, кому это удалось бы, нет!
— Не преувеличивайте!
— Джонни действительно был выдающимся каратистом, такие рождаются раз в столетие. Полагаю, вы видели его фильмы?
— Нет.
Присутствующие посмотрели на него как на инопланетянина. Миллионы людей во всех странах мира смотрят фильмы Джонни Адзато. Он давно перестал быть просто актером или каратистом. Он превратился в самостоятельную отрасль развлекательной индустрии. Фукида первым пришел в себя.
— Понятно. Вы намеренно пренебрегаете такими зрелищами, как соревнования по каратэ или фильмы на эту тему.
— Вовсе нет!
— Ясно, ясно. Просто считаете, что это несовместимо с должным уважением к искусству каратэ. — И видя, что Дэмура хочет его прервать, продолжил. — Прошу вас, не станем сейчас спорить по этому поводу. Тем более что у вас есть возможность восполнить пробел и посмотреть хотя бы один такой фильм. Нужно видеть, как владел Джонни искусством каратэ, если вы хотите поймать его убийцу.
— Что же, если есть такая возможность…
— Разумеется! — вмешалась Линда. — Все фильмы Джонни есть у нас на видеокассетах. Фуки, проводи господина Дэмуру и покажи ему какой-нибудь из них. Тебе ведь ничего другого не надо, только дай лишний раз насладиться этими драками и побоищами.
Фукида вроде бы заколебался, но женщина по-приятельски подтолкнула их к двери.
— А я тем временем отвечу на вопросы инспектора из центрального отдела.
Не успели мужчины опомниться, как дверь захлопнулась. Они переглянулись с сообщнической ухмылкой: ни тот, ни другой по доброй воле не оставил бы белокурую красотку наедине с этим пижоном.
Черт побери, ну что за невезенье! Куяма едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Он думал, что сумеет допросить обоих каскадеров еще в больнице, и ему рисовалась весьма соблазнительная картина. Два главных свидетеля — они же подозреваемые — лежат на койках с марлевыми тюрбанами на головах опутанные всевозможными проводами и резиновыми трубочками; когда они успеют рассказать ему все самое существенное, в палату заглянет врач или миловидная сестра и напомнит, что больные устали и господину инспектору пора удалиться. Самое заманчивое во всем этом, что за один раз можно было бы опросить обоих свидетелей. И что из этого вышло? Врач в больнице — сущий шарлатан — бегло осмотрел пострадавших каскадеров и отпустил на все четыре стороны, а он, Куяма, теперь изволь бегать за ними, опасаясь, как бы они вообще не исчезли. Если он не возьмет у этой парочки показания, ему ох как достанется от Шефа. Он сбежал по лестнице и устремился к припаркованной у больничного подъезда «тойоте», на ходу вытаскивая из кармана блокнот, где были записаны адреса каскадеров. Поневоле пожалеешь, что приятная беседа с супругой Адзато так затянулась, тем более что эта женщина не вызывала в нем восторга. Старый дурень Дэмура, конечно, обмер при виде ее стройной фигуры и белокурой гривы. Но для Куямы такой тип женщины не в новинку, в Америке он насмотрелся на этих красоток, их там двенадцать на дюжину. Теперь его гораздо больше привлекали японские девушки — миниатюрные, хрупкие, казалось, беззащитные создания. Лягушачий рот госпожи Адзато был ему попросту отвратителен. Но будь даже американка страшна как дьявол, он все равно приударил бы за ней, подметив огонек вожделения в глазах Дэмуры. Зато теперь приходится расплачиваться.
Если Эноеда полагал, будто ему удалось скрыть ироническую интонацию в голосе, он очень ошибался. Что же касается Дэмуры, то он даже не пытался сохранить сдержанность.
— Конечно, в суматохе могли не только пристукнуть, но и пристрелить или столкнуть под поезд метро, если бы оно там было! — Он решительно отмахнулся, прежде чем Эноеда успел открыть рот. — Убийца почти насквозь проткнул жертве горло. Это был жестокий и точно нацеленный удар кончиками пальцев; тот, кто его нанес, тренировался годами. Хорошо, что этот момент заснят на пленку. Сейчас я расскажу тебе, как это произошло, а завтра, когда просмотрим пленку, ты убедишься, что я был прав.
— Ну, не знаю…
— Если окажется, что я прав, тогда расследование продолжу я, договорились? — Дэмура откинулся на сиденье, собираясь с мыслями.
Водитель, обнаружив брешь в сплошном потоке машин, тотчас прибавил газу; служебная «королла» сделала вираж на повороте, и оба сыщика на заднем сиденье повалились друг на друга. Дэмура поспешил форсировать столь важный для него разговор. Если и дальше машина помчится с такой скоростью, то через пять минут они будут в участке, а до тех пор нужно убедить Эноеду принять пари.
— Эти двое, то есть убийца и ваш непревзойденный супермен, столкнулись в прыжке. Убийца или вообще игнорировал атаку Адзато, или же отразил ее кое-как. Все свое внимание он сосредоточил на горле жертвы и атаковал прямым выпадом. Если рассчитать точно, то можно быть уверенным в успехе. Прямой удар должен опередить любую акцию с разворота. Здесь все строится на точнейшем расчете…
— Ну а если Адзато тоже атаковал прямым ударом?
Дэмура пожал плечами.
— Тогда он, вероятно, угодил убийце в солнечное сплетение, что послужит ему на том свете некоторым утешением, — сказал он и в качестве окончательного и неопровержимого довода добавил: — Сиондза на Окинаве таким же приемом расправился с одним китайцем.
— Когда это? — удивленно спросил Эноеда, который старался следить за всеми убийствами, упоминаемыми в полицейских сводках.
— Когда? — Дэмура напряженно вспоминал, желая быть точным. — По-моему, зимой 1784-го. А может, 85-го.
Эноеда счел за благо оставить ответ при себе так же, как и упрек Дэмуре в том, что он привязался к этому типу из отдела расследования и в буквальном смысле слова спровоцировал его на грубость. Все верно, он, Эноеда, и сам терпеть не может хлыщей из так называемых лучших домов, их путь от колыбели до престижного колледжа и высокого служебного поста устлан ковровой дорожкой. Но ведь стену лбом не прошибешь! Старому дурню до пенсии осталось несколько лет, вот он и вообразил, будто все может себе позволить. Или новогодние поздравления шефа полиции придают ему такую самоуверенность? Эноеда старался подавить в себе раздражение. Конечно, они всего лишь мелкие полицейские служащие, но, тем не менее, люди культурные, прошедшие выучку, им не пристало грызться между собой в присутствии шофера. Эноеда смолчал, однако же про себя решил, что в дальнейшем не намерен терпеть участие Дэмуры в расследовании.
— Ну как, принимаешь пари? — насмешливый голос Дэмуры окончательно утвердил его в решении.
— Договорились. Если все произошло именно так, берите это дело себе. Если нет, вы выходите из игры, — ответил Эноеда, пытаясь вспомнить, как звали того молодого инспектора, к которому прицепился Дэмура. Фамилия не запомнилась. Хорошо, что визитная карточка надежно спрятана в кармане пиджака.
— Иными словами, если я правильно понял, двое неизвестных напали на каскадеров и обезвредили их. Затем убили Адзато и скрылись, так?
— Так точно, Кадзэ-сан.
Из всех привычек Шефа эта была, пожалуй, самой раздражающей: по пять раз переспрашивать одно и то же, всякий раз лишь варьируя слова и выражения, и при этом выдерживать долгие неприятные паузы.
— Почему ты так считаешь?
Куяма подавил в себе желание пристукнуть его на месте; раньше, скажем, в университетские годы, он даже не подозревал, что подобное желание может овладеть им с такой силой. Прежде чем ответить, он сосчитал до десяти, надеясь, что паузу Шеф примет за обдумывание ответа, и принялся снова излагать происшествие так, чтобы было понятно даже слабоумному подростку. А Шеф внимал ему с глубоким интересом, кивая головой, точно слышал всю историю впервые, а не в пятый раз, правда, теперь уже в более обкатанном варианте.
— То есть, если я верно понял, ты считаешь, что двое неизвестных напали на каскадеров? После чего надели маски…
Куяма почувствовал, как в животе у него ухнуло, а по всему телу разлился леденящий холод. Наконец-то он понял, чего от него добивается старик. Но почему было не спросить прямо?
— Да, конечно… Совсем необязательно неизвестные, это могла быть и другая пара каскадеров… — Он растерянно умолк, спохватившись, что перебил Шефа. Тот ответил ему учтивым взглядом и сделал знак продолжать: давно, мол, не приходилось слышать столь занимательных толкований. Истинный японец так смотрит на вас даже в том случае, если вы несете несусветную чушь. Однако Куяма был уверен, что на сей раз Шеф действительно слушает его с интересом.
— Это могли быть даже те же самые каскадеры… — Он оживился при этой мысли. — Покончив с Адзато, они скрылись в кустах, надели наручники, каким-то образом ухитрились нанести друг другу удары и, свалившись, стали ждать, пока их обнаружат. Версия вполне достоверная! Иначе откуда бы убийцам с такой точностью знать, где и когда намечена съемка драки? Вот только не пойму, как они ухитрились заполучить сотрясение мозга? — Хорошо зная Шефа, Куяма понимал, что лучше самому предварить возможные контраргументы и с ходу опровергнуть их. Да, по мнению врача, сотрясение мозга оказалось серьезным, он даже не разрешил взять у каскадеров показания. А может, они перехитрили доктора? Неважно. Шеф и мысли такой не допустит, он испытывает перед наукой прямо-таки священный трепет, носится с разными специалистами и экспертами… И Куяма сообразил, что нужно сказать:
— Мне кажется, этот вопрос стоит обсудить с кем-нибудь из специалистов по искусству борьбы. Если не возражаете, я привлеку такого эксперта к расследованию.
— Как, еще одного? — удивился Шеф. — Насколько мне известно, по этому делу уже работает один из лучших наших специалистов.
— Кто же это?
— Дэмура! — с досадой ответил Шеф. — Да ты ведь разговаривал с ним!
— Разговаривал, Кадзэ-сан. Но он обещал, что…
На этот раз Шеф прервал его. С приветливой улыбкой, но тоном, не терпящим возражений, он обрушил на Куяму поток вопросов.
— Ты, конечно же, обшарил окрестности в поисках ключей от наручников? Полагаю, ты запасся заключением врача относительно того, могли ли каскадеры сами нанести себе повреждения? И наверняка выяснил, кому было известно, где намечено проводить съемки и как будут, одеты нападающие? Думаю, ты поинтересовался, какими бойцовскими качествами отличались эти два каскадера и можно ли предположить, что они победили великого Джонни Адзато? И если им это не под силу, то есть ли в съемочной группе достойный противник? Действительно ли Адзато владел искусством каратэ или это реклама сделала из него мастера?
Когда Куяме наконец было позволено уйти, он понял, отчего ведущий расследование коллега иной раз пошатываясь, выходил из кабинета Шефа, точно трусливый самурай после проигранной битвы, лишенный сил даже сделать себе харакири. Куяма рухнул на стул, и единственным, что поддерживало в нем дух, была необходимость срочно записать все пункты задания. Он не страдал забывчивостью, но по мере того, как Шеф добивал его, указывая на многочисленные упущения, молодой человек чувствовал, что даже память изменяет ему. Едва он успел записать первое задание — в оперативном порядке обследовать окрестности (ну надо же быть таким дураком, чтобы даже этого не сделать!), как зазвонил телефон.
— Инспектор Куяма, — спокойным вежливым тоном произнес он. Это было одним из первых правил, которое ему вбили еще в специальной школе: как бы ни нервничал полицейский, люди, поверяющие ему свои беды, не должны этого заметить.
— Вы-то мне и нужны. Я по делу Адзато.
— Во-от как? — Тому, что полицейский должен скрывать также и свою искреннюю заинтересованность, в школе не учили.
— Я инспектор Эноеда, наверное, вы меня помните.
Куяма был слегка разочарован, но не показал этого.
— Разумеется, господин Эноеда. Что вам угодно?
— Я хотел бы извиниться за поведение своего коллеги.
— Пустяки, не стоит вспоминать.
— Видите ли, между нами возникли небольшие разногласия. Дэмуре хотелось бы заполучить это дело, но оно досталось мне…
— Да, и что же?
— Но, наверное, и вам было бы легче сотрудничать со мной, если…
Куяма не мог понять, почему из всего набора вежливых форм и оборотов, предлагаемых японским языком, его собеседник выбрал те, которые употребляются лишь при обращении к весьма почтенному, старшему по возрасту и чину человеку. Сам Куяма даже при общении с Шефом только однажды прибег к подобным выражениям, когда официально благодарил его за свое зачисление в отдел. И вдруг его осенило: да ведь этот человек побаивается его, а точнее, отдела по расследованию убийств. Знает, что, коль скоро отдел начал работу, ему там делать нечего, однако отказаться от перспективного дела не хочет. Куяма наслаждался ситуацией, но в такой же степени и стыдился своих чувств. Как бы отшить незадачливого детектива?
— Дэмура во что бы то ни стало желает участвовать в расследовании, но у меня есть план, как от него отделаться, — продолжил Эноеда, и Куяма решил, что не станет его отшивать. Если этот сыщик из окружного участка и в самом деле поможет ему отвязаться от старого шута, он заслуживает того, чтобы и ему перепали крупицы славы. А эксперта по искусству борьбы они подберут другого — такого, с кем легко будет найти общий язык.
— Что же это за план? — Куяма почувствовал, что Эноеда медлит с ответом, и поспешно добавил: — Я действительно предпочел бы сотрудничать с вами.
— Мы с Дэмурой заключили пари. Тот, кто выиграет, будет вести расследование. Значит, нужно всего лишь, чтобы Дэмура проиграл.
— Да, но как?
— Завтра в полдень в студии состоится просмотр пленки, где отснята сцена драки.
— Знаю.
— Дэмура до просмотра расскажет, как был нанесен смертельный удар. Если он ошибется, то откажется от участия в расследовании.
— А что нам делать, если он не ошибется?
— Нужно помочь ему ошибиться. Я предложу, чтобы посредником был инспектор из отдела расследований…
Куяме хотелось выругаться. Он терпеть не мог подобных трюков. Но либо этот безобидный подлог, либо тот неприятный настырный тип, весьма сомнительный специалист по борьбе и вообще по какому бы то ни было виду спорта. Тут взгляд Куямы упал на раскрытый блокнот с записями, и он смекнул, как наказать Эноеду и одновременно извлечь из этого пользу.
— Ну что ж, предлагаю сразу же и приступить к сотрудничеству, — любезно произнес он и почувствовал, как обрадовался человек на другом конце провода. — Уточните, пожалуйста, кое-какие детали и, как только результат будет готов, доложите. Итак, необходимо, во-первых, обследовать место происшествия и попытаться найти ключи от наручников. Далее выясните, кто знал о месте съемок и о том, какие будут костюмы и грим у каскадеров.
Положив трубку, он почувствовал себя немного бодрее.
Дом, принадлежавший Адзато, находился неподалеку от полицейского участка Кодзимати. Дэмура добрался на метро до отеля «Даймонд». Эти места были не очень хорошо ему знакомы. Он знал, что слева в саду должен быть императорский дворец, и вокруг сада днем и ночью снуют сотни любителей бега трусцой, а у ворот толпятся туристы, безуспешно пытаясь заглянуть внутрь, и, за неимением лучшего, фотографируют стражу. Но как найти дом Адзато? Он беспомощно вертел в руках бумажку с адресом. Улицы здесь не имеют названий, и вся надежда лишь на отдельные ориентиры вроде станции метро или какого-либо примечательного здания, а в основном — на любезность прохожих. Каждый спрошенный отсылает тебя до ближайшего известного ему ориентира, пока наконец ты не доберешься до цели. Однако сейчас у Дэмуры времени было в обрез. Он проверил, сколько у него при себе денег, и остановил такси. Не то чтобы таксисты досконально знали город — для этого Токио слишком велик. Он состоит из переплетения самых разных, слитых воедино жилых массивов, нет центра города и окраин, нет главной улицы и центральной площади. Вокруг небоскребов располагаются старинные переулки, с безликими доходными домами начала века соседствуют роскошные современные здания с террасами и одноэтажные деревянные коттеджи. А всего в столице живет более десяти миллионов человек. Нет, даже таксисты не знают Токио. Зато они обладают огромным опытом, который помогает отыскать любое незнакомое место.
Дэмура удобно расположился на сиденье, сунул шоферу бумажку с адресом и решил воспользоваться всеми преимуществами человека, которого обслуживают. Вытянул усталые ноги, вытер платком потные лоб и шею, с наслаждением подставил лицо под струю прохладного воздуха из кондиционера. Да, именно этого удовольствия ему и не хватало! Такси между тем, проехав один квартал, остановилось; водитель подошел к телефонной будке, позвонил куда-то, затем они покатили дальше. Дальним уголком сознания Дэмура отметил, что и сам мог бы поступить так, как поступил таксист: набрать номер телефона, написанный на бумажке с адресом, и попросить человека, снявшего трубку, объяснить дорогу.
Район был намного лучше того, где жил Дэмура: широкие улицы, вдоль них высокие ограды с коваными воротами, деревья почти полностью скрывали дома изысканной архитектуры. Здесь умели тратить деньги со вкусом. Впрочем, вот и исключение: странное, довольно безвкусное соседство традиционного японского фасада и кованых решеток, типичных для европейских дворцов в стиле барокко; ворота с обеих сторон украшены головами драконов и каллиграфически выписанными иероглифами.
Такси остановилось, шофер нажал кнопку, и дверца распахнулась: они прибыли к дому Адзато. Нетрудно было догадаться, что декоративные причуды рассчитаны на гостей из Европы и Америки. Дэмура нажал какую-то кнопку под одной из голов дракона, надеясь, что привел в действие звонок, и от нечего делать стал изучать иероглифические надписи: «Движение есть сама Жизнь», «Лучший удар наносят незримо». Священные заповеди искусства борьбы использованы для украшения ворот!… Дэмуру покоробило. В этот момент появился слуга в традиционном кимоно — простом, безо всякого рисунка, и молча поклонился гостю.
— Инспектор Дэмура.
— Пожалуйста, проходите, Дэмура-сан. Нам уже сообщили печальную весть.
Поразительное существо: гибрид английского дворецкого викторианской эпохи и японского слуги времен Токугавы. Он повел Дэмуру через маленький, изящной планировки декоративный садик. Узенькая тропинка, причудливо извиваясь, вела через символические ручьи, огибая живописно расположенные группы камней, и вдруг — Дэмура решил, что глаза его обманывают, — оборвалась перед уютной, в английском стиле провинциальной усадьбой. Странный слуга проводил гостя через веранду с плетеной мебелью и сумрачную гостиную; дом поражал большими размерами, квартира Дэмуры целиком могла бы поместиться в одной этой гостиной. Соединение английской и японской архитектур здесь выглядело явно удачнее, чем снаружи, у ворот. Японские раздвижные двери и бумажные перегородки — седзи — казались изящным экзотическим украшением интерьера. Дэмура мимоходом успел отметить эти детали. По мере того как они углублялись внутрь дома, мебели вроде бы становилось меньше, а комнаты делались светлее и ниже…
— Эта часть отстроена в традиционном стиле, — предупредительно сообщил слуга.
— Угу-м…
— Фасад дома двухэтажный, а обратная сторона ниже, всего в один этаж; оформитель использовал особенность рельефа. — Нельзя было понять, гордится он домом или же привычно исполняет роль гида.
— Готов поспорить, что при доме есть и тренировочный зал, — проговорил Дэмура, и, если прочая роскошь оставила его равнодушным, при этих словах в голосе его словно бы проскользнула зависть.
— Разумеется! Половину той части дома, что построена в национальных традициях, занимает тренировочный зал. Рядом находятся ванная комната и апартаменты господина.
Они поднялись по лестнице и вошли в комнату, которая по замыслу оформителя, должно быть, считалась библиотекой. Книжные полки до самого потолка, причудливая игра света, проникающего через овальные окна, огромные кожаные кресла, какие Дэмуре до сих пор доводилось видеть лишь в фильмах или же в телехронике совещаний глав государств. Здесь мужчины после обеда попивают коньяк… Но Дэмура уже не способен был все это разглядеть, ослепленный возникшим перед ним чудом: молодая, очень красивая блондинка была словно порождена игрою солнечных лучей. Волосы цвета меди. Или золота? Впрочем, неважно. Свободно ниспадающая на плечи золотистая грива. Мягкий овал лица, большие испуганные глаза, пухлые губы — по канонам красоты, пожалуй, не так уж она была и красива, эта женщина, а ведь глаз не оторвешь. Дэмура в мгновение ока охватил ее взглядом: стройная, но не худая, напротив, под свитером угадывалась округлость плеч, женственная полнота рук. Упругие, твердые груди задорно торчат, словно тщатся сбросить с себя стесняющую ткань. Дэмура невольно сглотнул слюну, почти уверенный, что эта женщина не носит бюстгальтера, — вещь, немыслимая для японки. Затем его оценивающий взгляд скользнул ниже. Длинные ноги, небольшой восхитительно округлый зад. Каким образом мужчине удается определить это даже в том случае, если женщина не поворачивается к нему спиной, остается загадкой.
Взгляд детектива с дивной фигуры вновь перешел на лицо: черты его не назовешь правильными, но глаз никогда не пресытится ими; эта женщина нравилась бы ему даже с некрасивыми ногами и плоской грудью. Затем Дэмура пересилил себя и повернулся к мужчинам, утонувшим в глубоких креслах. Один из них был молодой японец — высокий, плечистый, весьма недурной наружности. Он поднялся с кресла так, что невозможно было уловить начало движения, в его плавной повадке ощущалась сила хищного зверя. Дэмура, имея за плечами опыт более чем четырех десятилетий, по одному этому мимолетному движению сразу понял, что перед ним истинный мастер. Они поздоровались за руку. Рукопожатие мужчины было крепким, но отнюдь не похожим на железные тиски, какими силачи любят щегольнуть перед ничего не подозревающими жертвами. Сидевший в другом кресле Куяма снисходительно кивнул и, обращаясь к женщине, заговорил по-английски:
— Позвольте представить вам инспектора Дэмуру из окружного полицейского участка Синдзкжу. Коллеги начали расследование, прежде чем наш отдел взял на себя руководство.
Женщина приветливо улыбнулась и протянула руку. Глаза у нее были зеленые, улыбка искренняя, а рука теплая — такую приятно задержать в своей руке. Поймав себя на этой мысли, Дэмура поспешно отпустил руку. Куяма, выполняя долг вежливости, сообщил Дэмуре, что он имеет честь быть представленным хозяйке дома и господину Фукиде, давнему другу дома. Фукида, мягко опустившись в кресло, задумчиво разглядывал стоящего перед ними полицейского с седыми редеющими волосами.
— Неужели мастер Дэмура из клуба Сетокан?
— Да… это я.
Фукида вновь вскочил с места и церемонно раскланялся.
— Весьма рад встрече. — Он подвел Дэмуру к креслу и усадил. Настоящий мастер, умеет уважать старших.
— Линда, дорогая! — В английской речи Фукиды сквозило волнение. — Если существует человек, который сумеет поймать убийцу Джонни, то это господин Дэмура. Он один из лучших мастеров.
Дэмура считал, что давно утратил тщеславие. Но эта женщина одним лишь фактом своего существования совершенно перевернула всю его душу. И сейчас он, как ребенок, надеялся, что супруга Адзато одарит его взглядом искреннего уважения и восторга. Он был вынужден разочароваться. Линда не один год прожила с мужчиной, которого реклама провозгласила первейшим мастером в мире. Мужчина был молод, красив и полон сил, но, несмотря на все свое мастерство, оказался побежденным. Женщина смотрела на Фукиду с ласковой и печальной улыбкой, как терпеливая мать смотрит на подростка-сына, увлеченного очередной звездой поп-музыки. Проходя мимо Фукиды к бару, она легким естественным движением провела рукою по его волосам.
— Выпьете что-нибудь с нами?
— Виски с содовой и со льдом, — ответил Дэмура. Он знал, что его хорошее, американское произношение произведет должный эффект. Конечно, они не ожидают такой прыти от старого токийского сыщика. Но факт остается фактом: у него прирожденные способности к языкам, а охранники в лагере для военнопленных были родом из Техаса. Какое-то мгновение он заигрывал с мыслью скрыть свое знание английского и ответить по-японски: а вдруг они о чем-то проговорятся. Но затем решил, что это чистой воды ребячество, да к тому же и неэтично.
— Позвольте, госпожа Адзато, выразить вам соболезнование…
— Благодарю. Но вам, очевидно, следует знать, что мы с Джонни оформляли развод.
— Простите…
— Но, конечно же, мне жаль беднягу Джонни. Я прожила с ним удивительные четыре года! — Не будь в ее тоне искренней теплоты, эта фраза показалась бы обычным штампом.
— Не знаете, были ли у него враги?
— У кого из кинозвезд их нет?
Дэмура пожал плечами, давая понять, что он таких тонкостей не знает, поскольку до кинозвезд ему так же далеко, как до звезд обычных. Он увидел, что Куяма порывался что-то сказать, но вовремя осекся. По всей вероятности, молодой инспектор уже успел задать присутствующим необходимые привычные вопросы. Дэмуру все более раздражал этот самоуверенный тип. Куяма был высокий, смазливый; он, Дэмура, счел бы такую красоту слащавой, но женщины, к сожалению, придерживались иного мнения. Сейчас Куяма был одет в вельветовые брюки и свободный пиджак спортивного покроя с коричневыми кожаными нашивками на локтях. Дэмура мысленно оглядел себя со стороны и улыбнулся. Даже этот вполне приличный костюм, который на примерке сидел безукоризненно, сейчас выглядит на нем так, словно его основательно пожевала корова, а утюжку заменил проехавшийся по нему уличный каток. Зато Куяма в своем полубогемном одеянии выглядел так, что невольно возникала мысль: именно в таком виде и надлежит являться в дом к новоиспеченной вдове. Дэмура, как обычно, быстро принял решение: он продолжит расспросы, если хотя бы этим можно досадить Куяме.
— А вы что скажете по этому поводу? — обратился он к Фукиде.
— Желающего убить Джонни я бы еще мог найти. Но такого, кому это удалось бы, нет!
— Не преувеличивайте!
— Джонни действительно был выдающимся каратистом, такие рождаются раз в столетие. Полагаю, вы видели его фильмы?
— Нет.
Присутствующие посмотрели на него как на инопланетянина. Миллионы людей во всех странах мира смотрят фильмы Джонни Адзато. Он давно перестал быть просто актером или каратистом. Он превратился в самостоятельную отрасль развлекательной индустрии. Фукида первым пришел в себя.
— Понятно. Вы намеренно пренебрегаете такими зрелищами, как соревнования по каратэ или фильмы на эту тему.
— Вовсе нет!
— Ясно, ясно. Просто считаете, что это несовместимо с должным уважением к искусству каратэ. — И видя, что Дэмура хочет его прервать, продолжил. — Прошу вас, не станем сейчас спорить по этому поводу. Тем более что у вас есть возможность восполнить пробел и посмотреть хотя бы один такой фильм. Нужно видеть, как владел Джонни искусством каратэ, если вы хотите поймать его убийцу.
— Что же, если есть такая возможность…
— Разумеется! — вмешалась Линда. — Все фильмы Джонни есть у нас на видеокассетах. Фуки, проводи господина Дэмуру и покажи ему какой-нибудь из них. Тебе ведь ничего другого не надо, только дай лишний раз насладиться этими драками и побоищами.
Фукида вроде бы заколебался, но женщина по-приятельски подтолкнула их к двери.
— А я тем временем отвечу на вопросы инспектора из центрального отдела.
Не успели мужчины опомниться, как дверь захлопнулась. Они переглянулись с сообщнической ухмылкой: ни тот, ни другой по доброй воле не оставил бы белокурую красотку наедине с этим пижоном.
Черт побери, ну что за невезенье! Куяма едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Он думал, что сумеет допросить обоих каскадеров еще в больнице, и ему рисовалась весьма соблазнительная картина. Два главных свидетеля — они же подозреваемые — лежат на койках с марлевыми тюрбанами на головах опутанные всевозможными проводами и резиновыми трубочками; когда они успеют рассказать ему все самое существенное, в палату заглянет врач или миловидная сестра и напомнит, что больные устали и господину инспектору пора удалиться. Самое заманчивое во всем этом, что за один раз можно было бы опросить обоих свидетелей. И что из этого вышло? Врач в больнице — сущий шарлатан — бегло осмотрел пострадавших каскадеров и отпустил на все четыре стороны, а он, Куяма, теперь изволь бегать за ними, опасаясь, как бы они вообще не исчезли. Если он не возьмет у этой парочки показания, ему ох как достанется от Шефа. Он сбежал по лестнице и устремился к припаркованной у больничного подъезда «тойоте», на ходу вытаскивая из кармана блокнот, где были записаны адреса каскадеров. Поневоле пожалеешь, что приятная беседа с супругой Адзато так затянулась, тем более что эта женщина не вызывала в нем восторга. Старый дурень Дэмура, конечно, обмер при виде ее стройной фигуры и белокурой гривы. Но для Куямы такой тип женщины не в новинку, в Америке он насмотрелся на этих красоток, их там двенадцать на дюжину. Теперь его гораздо больше привлекали японские девушки — миниатюрные, хрупкие, казалось, беззащитные создания. Лягушачий рот госпожи Адзато был ему попросту отвратителен. Но будь даже американка страшна как дьявол, он все равно приударил бы за ней, подметив огонек вожделения в глазах Дэмуры. Зато теперь приходится расплачиваться.