ИСЛАМ, ЗАПАД И БУДУЩЕЕ
   В прошлом ислам и Западный мир воздействовали друг на друга несколько раз в различных ситуациях и с переменным успехом.
   Первое столкновение между ними случилось тогда, когда западное общество пребывало еще в младенческом возрасте, в то время как ислам был уже устоявшейся религией арабов в эпоху их подъема. Арабы к тому времени только что завоевали и объединили территории древних цивилизаций Ближнего Востока и пытались расширить свою Империю до всемирных масштабов. В этом первом столкновении мусульмане захватили почти половину владений западного общества и едва не овладели ими целиком1. Во всяком случае, они удерживали Северо-Западную Африку, Иберийский полуостров, галльскую "Готию" (побережье Лангсдока между Пиренеями и устьем Роны); а полтора века спустя, когда наша нарождавшаяся Западная цивилизация испытывала новый урон после падения империи Ка-ролингов, мусульмане вновь выступили из своего африканского опорного пункта и на этот раз чуть не овладели Италией2. Позднее, когда Западная цивилизация преодолела опасность преждевременной гибели и начала стремительно развиваться, а исламское "почти всемирное" государство неудержимо клонилось к закату, роли поменялись. Западные армии предприняли наступление по всему фронту, протянувшемуся по всему Средиземноморью, от Иберийского полуострова через Сицилию до "заморской земли" Сирии, а ислам, атакованный одновременно крестоносцами, с одной стороны, и кочевниками Центральной Азии - с другой, был загнан в угол так же, как когда-то Христианский мир. вынужденный сдерживать непрекращающиеся набеги варваров с севера Европы и арабов с юга3.
   В этой смертельной схватке ислам, как и христианство прежде, блистательно уцелел. Центральноазиатские захватчики были обращены в иг-лам;
   франкские оккупанты были изгнаны, а что касается земель, то единственным долговременным результатом Крестовых походов оказалось возвращение в Западный мир днух исламских территорий - Сицилии и Андалу-сии4. Разумеется, экономические и культурные последствия этого временного отступления ислама были значительно весомее. В экономическом и культурном отношениях побежденный ислам пленил своих завоевателей, подарив искусство цивилизации грубому, неотесанному латинско-христи-анскому миру. В некоторых сферах человеческой деятельности, как, например, в архитектуре, исламское влияние распространилось на весь Западный мир в так называемую эпоху средневековья5; что же касается двух отвоеванных территорий - Сицилии и Андалусии, - то там исламское влияние на государс1ва - наследники Арабской империи было, естественно, еще шире и глубже. Однако это был еще не последний акт драмы, ибо попытка средневекового Запада искоренить ислам потерпела такой же полный провал, как и прежние попытки арабских строителей Империи захватить колыбель нарождающейся Западной цивилизации: и вновь неудачное наступление спровоцировало ответное нападение,
   На этот раз ислам был представлен оттоманскими потомками новообращенных центральноазиатских номадов, которые захватили и вновь объединили православно-христианские владения, а затем сделали попытку расши
   115
   рить свою Империю до общемирового предела по образу и подобию арабов и римлян. После окончательного поражения крестоносцев Западное христианство было вынуждено защищаться от османского нашествия в течение позднего средневековья и новой истории Западного мира, причем не только на прежнем, средиземноморском, но и на новом, континентальном фронте в бассейне Дуная6. Эта оборонительная тактика, однако, была не столько свидетельством слабости, сколько великолепным примером полуосознанной дальновидной стратегии, ибо Западу удалось остановить османское нашествие, не затрачивая слишком больших усилий; и в то время, как большая часть исламских сил была задействована в локальной приграничной войне, Запад направил свои силы на освоение океана и тем самым на потенциальное мировое господство. Таким образом, он не только опередил мусульман в открытии и захвате Америки, но вторгся и в земли, имевшие перспективу для мусульманской Церкви, - Индонезию, Индию, Тропическую Африку':
   и, наконец, окружив Исламский мир, забросив в него свои сети. Запад начал атаку на своего старого врага в его собственном логове,
   Эти концентрические атаки современного Запада на Исламский мир ознаменовали и нынешнее столкновение между двумя цивилизациями. Очевидно, что это часть более крупного и честолюбивого замысла, где Западная цивилизация имеет своей целью не больше и не меньше, как включение всего человечества в единое общество и контроль над всем, что ест". на земле, в воздухе и на воде и к чему можно приложить для пользы дела современную западную технологию. То, что Запад совершает сейчас с исламом, он одновременно делает и со всеми существующими ныне цивилизациям - Православно-христианским миром, Индуистским и .Дальневосточным, - включая и уцелевшие примитивные общества, которые находятся в безвыходном положении даже в собственной цитадели - в Тропической Африке. Таким образом, современное столкновение ислама и Запада не только глубже и интенсивнее, нежели любое из прежних, оно также представляет собой весьма характерный эпизод в стремлении Запада вестернизировать весь мир предприятии, которое будет, вероятно, считаться самым важным и почти наверняка самым интересным в истории поколения, пережившего две мировые войны,
   Итак, ислам вновь стоит лицом к лицу с Западом, прижатый к стене и на этот раз в более неблагоприятных для него обстоятельствах, нежели в самые критические моменты Крестовых походов, ибо современный Запад значительно превосходит его не только силой оружия, но и в экономике, на которой базируется в конечном итоге военная паука, но более всего - в духовной культуре - единственной внутренней силе, создающей и поддерживающей внешние проявления того, что мы называем цивилизацией.
   Во всех случаях, когда одно цивилизованное общество оказывается в столь опасной ситуации против другого общества, существует два альтернативных пути Ответа на Вызов; и мы сегодня в реакции ислама можем наблюдать яркие примеры обоих типов Ответа на нажим Запада. К нынешней ситуации удобно и вполне обоснованно применить определенные понятия, возникшие при подобной ситуации столкновении древних цивилизаций Греции и Сирии. Под влиянием эллинизма в период, охватывающий в последний век до Рождества Христова и первый век после Рождества Христова, евреи (и, можно добавить, иранцы и египтяне) раскололись на две партии. В Палестине одни назывались "зелотами", другие "иродианами"8.
   "Зелот" - это человек, ищущий в известном спасение от неизвестного, и, если он участвует в битве с противником, превосходящим его в тактике
   116
   и пользующимся грозным новомодным оружием, он отвечает тем, что с особым тщанием и скрупулезностью применяет свое традиционное военное искусство. Собственно, "зелотизм" может быть описан как архаизм9, вызванный к жизни давлением извне, его наиболее заметные представители в современном Исламском мире - это пуританской направленности10. К ним же относятся североафриканские сенусситы11 или ввххабиты в Центральной Аравии12.
   Первое, что следует заметить об этих исламских "зелотах", - это то, что их главные цитадели лежат в бесплодных, мало! [вселенных регионах, удаленных от основных международных магистральных путей современного мира, а поэтому непривлекательных для западного предпринимательства, что было справедливо до недавнего времени, а именно до рождения нефтяной эпохи. Исключением, подтверждающим правило, оказалось движение махдистов в Восточном Судане в 1883-1898 годах13. Суданский Махди Мухаммад Ахмад укрепился по обоим берегам водного пути Верхнего Нила после того. как Запад посчитал своим делом "открытие Африки". В такой неудобной географической позиции суданский халифат столкнулся с западными силами и, пытаясь противостоять им своим архаическим оружием, был разбит наголову" Жизненный путь Махди можно сравнить с эфемерным триумфом Маккавеев14 во время краткосрочного ослабления давления со стороны эллинизма, чем и воспользовались евреи, после того как римляне сбросили власть Селевкидов, но еще не успели занять их место; и мы можем предположить, что как римляне опрокинули еврейских "зелотов" в I и II веках15 н.э., так и сегодня какая-либо из великих держав Западного мира - скажем, Соединенные Штаты могла бы опрокинуть ваххабитов в любой момент, если бы "зелотизм" ваххабитов стал настолько настырным, что пришлось бы тратить силы на его подавление. Представьте на минуту, что правительство Саудовской Аравии под нажимом своих фанатичных сторонников поставило слишком жесткие условия за нефтяные концессии или йооб-ще запретило разработку нефтяных месторождений16. Недавнее открытие этих подземных богатств определенно представляет опасность для независимости Аравии, ибо Запад научился покорять пустыни, применяя свои технологические новшества - железные дороги и бронемашины, тракторы, ползающие по барханам, как сороконожки, и самолеты, скользящие над ними в воздухе, как стервятники. И действительно, в Марокканском Рифр17 и на северо-западной границе Индии18 в годы между войнами Запад продемонстрировал свою способность усмирить исламского "зелота", с которым значительно сложнее иметь дело, нежели с жителем пустыни. В этих горных твердынях французы и британцы одержали победу над горцами, которые уже овладели западным стрелковым оружием и прекрасно научились им пользоваться, к немалой для себя выгоде.
   Но, разумеется, "зелот", вооруженный бездымным скорострельным оружием, это уже не чистый "зелот", ибо, признав западное оружие, он вступает на оскверненную почву. Нет сомнения, что, если он об этом задумывается - что случается крайне редко, ибо поведение "зелота" обычно иррационально и инстинктивно, - он говорит себе, что пойдет лишь до определенной черты, и не дальше, что воспользуется роенной техникой Запада лишь для того, чтобы удержать западного агрессора на расстоянии и посвятить завоеванную свободу "сохранению порядка" во всех остальных областях жизни, чтобы получить благословение Господне для себя и своих потомков.
   117
   Такое умонастроение можно проиллюстрировать весьма примечательной беседой, состоявшейся в 20-х годах нашего века между зейдитским имамом Саны Яхьей и британским посланником, чьей миссией было попытаться убедить имама вернуть мирным путем часть британского протектората Аден, которую он оккупировал во время мировой войны 1914- 1918 годов и не захотел возвратить, несмотря на поражение его османских повелителей19. В заключительной беседе с имамом, когда уже было очевидно, что миссия не достигла своей цели, британский посланник, пытаясь повернуть разговор в другое русло, сделал имаму комплимент по поводу отличной выправки его новой армии. Увидев, что имам комплимент принял, посланник продолжал так:
   - Полагаю, что вы воспользуетесь и другими западными институтами?
   - Думаю, что нет, - ответил имам с улыбкой.
   - Правда? Это интересно. А могу ли я осмелиться спросить о причинах?
   - Мне кажется, мне не понравятся западные порядки, - ответил имам.
   - Вот как? И какие же именно?
   - Ну, скажем, там существуют парламенты, - продолжал имам. - Я сам люблю быть Правителем. Возможно, парламент был бы для меня утомителен.
   - Ну. если дело в этом, - сказал англичанин, - то уверяю вас, что ответственное представительное парламентарное правление отнюдь не обязательная принадлежность Западной цивилизации. Посмотрите на Италию. Она от этого отказалась, а ведь это одна из великих западных держав20.
   - Еще алкоголь, - заметил имам. - Не хочу, чтобы это пришло в мою страну, где, к счастью, о нем почти не знают.
   - Вполне вас понимаю, - сказал англичанин, - но если уж зашла речь об этом, то могу вас также уверить, что и алкоголь отнюдь не непременный спутник Западной цивилизации. Посмотрите на Америку, она совершенно отказалась от него, но это ведь тоже одна из великих держав21.
   - Как бы то ни было, - ответил имам с улыбкой, означавшей, по-видимому, что разговор окончен, - я не люблю ни парламент, ни алкоголь, ни вообще все такое.
   Англичанин не понял, был ли оттенок юмора в прощальной улыбке, с которой были произнесены эти слова, но в любом случае они попали в точку, показав, что вопросы о возможных западных инновациях в Сане были значительно злободневней, нежели хотелось признать имаму. Собственно, эти слова свидетельствуют, что имам, глядя на Западную цивилизацию со стороны, издалека, видел ее как нечто целое и неделимое, и отдельные ее черты, которые для западного человека казались совершенно не связанными друг с другом, воспринимались им как органически увязанные части единого целого. Таким образом имам, по собственному молчаливому признанию, восприняв элементы западной военной техники, фактически внес в жизнь своего народа самый краешек того клина, который со временем будет вбит и неумолимо расколет пополам традиционно сплоченную Исламскую цивилизацию. Он дал старт культурной революции, которая в конце концов не оставит йеменитам никакой альтернативы, кроме как прикрыть свою наготу готовым западным костюмом22. Если бы имам встретился со своим современником г-ном Ганди, последний предостерег бы именно от этого, и его предсказание уже подтвердилось на примере других исламских народов, открывшихся для коварного процесса вестер-ниэации несколькими поколениями раньше.
   118
   И вновь в качестве примера можно привести отрывок из отчета о состоянии дел в Египте в 1839 году, подготовленного д-ром Джоном Бау-рингом23 для лорда Пальмерстона24 накануне одного из периодических кризисов, постигавших западную дипломатию в "восточном вопросе" в конце правления Мехмеда Али, османского государственного деятеля, который к тому времени уже тридцать пять лет правил Египтом и систематически "вестернизировал" жизнь его обитателей. В своем отчете д-р Бау-ринг отмечает удивительный на первый взгляд факт, что единственный в Египте тех лет родильный дом располагался на территории морского арсенала Мехмеда Али в Александрии. Автор пытается расшифровать причину этой странности. Мехмед Али стремился играть независимую роль в международных делах. Для этого в первую очередь требовались эффективная армия и флот. Эффективный флот - это был флот, построенный по западной модели того времени. Западную технологию морского строительства знали и могли применять лишь специалисты, привезенные из западных стран; однако эти специалисты не хотели идти на службу к египетскому паше даже за щедрое жалованье, если им не гарантировали содержание их семей и подчиненных по тем стандартам, что были приняты у них на родине, на Западе. Одним из основных условий благоустроенного быта, по их понятиям, является медицинское обслуживание квалифицированными западными врачами. В противном случае нет госпиталя, нет и арсенала; так что при строительстве арсенала изначально был запланирован госпиталь. Западная колония при арсенале, однако, была малочисленна, а медицинский персонал снедала энергия, которой Бос наградил франков, желая, видимо, наказать; жителям же Египта имя - легион, и в повседневной медицинской практике самым распространенным случаем были роды. Таким-то образом и появился родильный дом для египетских женщин в пределах морского арсенала, руководимого западными специалистами,
   Это подводит нас к рассмотрению альтернативного Ответа на Вызов со стороны чуждой цивилизации, ибо, если имама Яхью можно назвать представителем "зелотизма" в современном исламе (по крайней мере такого "зедотизма", который убежден в необходимости держать порох сухим), тогда Мехмед Али - представителе ?иродианстаа", чей гений ставит его наравне с эпонимическим основателем секты, Мехмед Али на самом деле не первый "иродиаиин", сформировавшийся внутри ислама* Однако он первый сумел следовать заветам "яродианства" без страха возмездия после смерти его предшественника - несчастного османского султана Селима III. Мехмед Али также первый, кто следовал заветам "иродиапства" твердо и с заметным успехом - чего не скажешь об изменчивой жизни его современника и сюзерена султана Махмуда II в Константинополе.
   Итак, "иродианин" - это человек, действующий по принципу, что самый эффективный путь уберечься от неизвестного - это овладеть его секретом, и, когда "иродианин" попадает в трудное положение, представ перед более опытным и лучше вооруженным противником, он отвечает на вызов тем, что отказывается от своего традиционного военного искусства и учится воевать с врагом его же оружием и овладев его тактикой. Если "зелотизм" - это форма архаизма, возникающая под внешним давлением, то "иродианство" - это форма космополитизма, вызванная тем же внешним фактором; и отнюдь не случайно, что в то время, как цитадель современного исламского "зелотизма" располагалась в негостеприимных степях и оазисах Неджда и Сахары, современное исламское "иродианство" - рожденное теми же силами и примерно в то же время, чуть больше поду
   119
   тора веков назад, - со времен Селима III и Мехмеда Али сосредоточилось в Константинополе и Каире. Константинополь и Каир в царстве современного ислама прямо противоположны столице ваххабитов в Эр-Риа-де, в сте11ях Неджда и твердыне сенусситов Куфаре25. Оазисы, бывшие оплотом исламского "зелотизма", заметно удалены и недосягаемы, города же, ставшие колыбелью исламского "иродианства", лежат или вблизи, или непосредственно на великих природных международных путях, таких, как черноморские проливы или Суэцкий перешеек; и по этой причине, равно как и по причине стратегического значения этих двух стран, их столицы - Каир и Константинополь - испытывали сильное влияние со стороны западного предпринимательства. Воздействие всякого рода началось с тех пор, как только Запад начал набрасывать свою сеть на цитадель ислама.
   Совершенно очевидно, что "иродианство" куда более эффективный Ответ на Вызов из двух альтернативных ответов, способных родиться в обществе, вынужденном защищаться от воздействия превосходящей чуждой силы, "Зелот" пытается спрятаться в прошлом, как страус, уткнувшись головой в песок; "иродианин" же смело смотрит в настоящее и изучает будущее. "Зелот" действует инстинктивно! "иродианин" - по здравом рассуждении. Собственно, "нродианину" приходится сделать усилие разума и воли, чтобы преодолеть "зелотский" импульс, являющийся нормальной спонтанной человеческой реакцией на Вызов, стоящий в равной степени и перед "зелотом", и перед "иродианином". Стать "иродианином" уже само по себе есть черта характера (хотя совсем необязательно привлекательного); интересно заметить, что японцы, пожалуй, единственные из незападных народов, принявших Вызов Запада и успешно проявляющих свое "нродианство", в прежние времена, с начала XVII века по конец XIX, были столь же яркими представителями чистого "эелотизма"26. Будучи людьми сильного характера, они взяли все, что можно, от "зелотского" О^гвета на Вызов; однако, когда факты убедили их, что упорство в этом направлении приведет их к катастрофе, они сознательно сделали крутой поворот и повели свой корабль дальше под парусом "иродианства".
   Тем нс менее "иродианский" Ответ, будучи несравненно более эффективным, нежели Ответ "зелотский", все-таки не предполагает окончательного решения того неумолимого "западного вопроса", что встал сейчас перед всем современным миром. Во-первых, это опасная игра, ибо, если прибегнуть к метафоре, это смена коней на переправе, и всадник, оставшийся без седла, будет сметен потоком точно так же, как и "зелот" будет сметен пулеметным огнем, выйдя на бой с копьем и щитом. Переправа очень опасна, и ее осилят не все. В Египте и Турции, к примеру, послуживших экспериментальным полигоном для исламских пионеров "иродианства", эпигоны оказались не на уровне труднейшей задачи, завещанной им "старшими предшественниками". Результатом было то. что в обеих этих странах "ироднанское" движение пришло в упадок менее чем через сто лет после его зарождения, а именно в первые годы последней четверти XIX века;
   эффект же отставания в развитии болезненно и в различных формах до сих пор проявляется в жизни этих стран.
   Можно указать еще на две неотъемлемые и оттого более серьезные слабости "иродианства", и для этого обратим свое внимание к сегодняшней Турции, лидеры которой, героическими усилиями преодолевая регресс после правления Абдул-Хамида27, довели "иродианство" до логического конца во время революции28, по жестокости и глубине оставившей далеко позади даже две классические японские революции VII и XIX веков29.
   120
   Здесь, в Турции, в отличие от последовательных революций на Западе экономической, политической, культурной и религиозной - революция произошла по всем линиям одновременно и, таким образом, сотрясла до основания всю жизнь турецкого народа, все социальные структуры.
   Турки не только изменили свою конституцию (сравнительно простое дело, по крайней мере по форме), но эта еще не оперившаяся Туре^ая Республика низложила Защитника исламской Веры и упразднила его институцию - халифат; лишила имущества исламскую Церковь и распустила монастыри; сняла паранджу с лиц женщин, отринув вместе с ней и все, что она символизировала; вынудила верующих мужчин смешаться с неверующими, заставив носить шляпы с полями, которые мешали исполнять традиционный исламский обряд молитвы, требующий коснуться пола мечети лбом; безоговорочно отвергла исламское законодательство: сначала перевела швейцарский гражданский кодекс на турецкий язык дословно, а итальянский уголовный - с небольшими изменениями, а затем ввела их в действие голосованием Национальной ассамблеи и, наконец, заменила арабское письмо на латинское, что не могло не отбросить прочь ббльшую часть османского литературного наследия. Наиболее Примечательной и смелой переменой из всех, предпринятых этими "иродивнскими" революционерами, было то, что они предложили своему народу новые общественные идеалы, побуждая их забыть о том, что они землепашцы, или воины, или управители, и посвятить себя коммер1ЩИ и производству, доказав тем самым, что турки могут своими силами не хуже любого на Западе - не говоря уж о вестернизироввнных греках, армянах, евреях справляться со всем тем, чем раньше считали ниже своего достоинства заниматься, ибо традиционно презирали эти виды деятельности,
   Эта "иродианская" революция в Турции проводилась с такой решительностью, при таких трудностях и в столь неблагоприятных обстоятельствах, что всякий великодушный наблюдатель сделает скидку на все упущения и даже злодеяния, сопровождавшие ее, и будет желать ей успеха в ее огромном деле. Тап1из 1аЬог поп &И саззия (великий труд не пропадет втуне)30. Со стороны западного наблюдателя было бы особенно невежливо глумиться над ошибками или придираться к мелочам, ибо в конечном итоге "иродиане" пытались дать своему народу и стране тот образ жизни, в отсутствии которого мы же их вечно и упрекали с первых контактов между исламом и Западом; то есть они пытались - только теперь - создать в Турции подобие западного государства и западной нации. Однако, как только мы ясно осознали их цель. мы не могли не задуматься о том, стоила ли эта цель всех тех трудов и усилий, что затрачены на ее осуществление.
   Конечно, не очень-то привлекательно выглядел закостеневший в своей старомодности турецкий "зелот", презрительно глядевший на нас с гримасой фарисея, денно и нощно благодарившего Бога за то, что он не такой, как другие3!. Пока он гордился своей "особостью". мы задались целью сломить его гордость, показав, сколь одиозна эта его "особость". Мы называли его "этот ужасный турок" до тех пор, пока не пробили его психологическую броню и нс довели до той самой "иродианской" революции, которую он осуществил на наших глазах. Теперь же, когда под нашим же давлением он совершенно переменился и всеми средствами пытается стать таким, как все, мы пришли в замешательство и готовы возмутиться, как возмутился Самуил, когда евреи признались, сколь низкие мотивы побудили их возжелать царя32.
   121
   В этих обстоятельствах наши нынешние сетования по крайней мере невежливы. Предмет нашего недовольства может возразить, что для нас, что ни сделай, все плохо, и процитирует наше же собственное Писание: "Мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали"33. Однако из этого отнюдь не следует, что если наша критика невежлива, то она мелочна или вовсе не справедлива. Ибо. в самом деле, что добавится к наследию цивилизации, если этот труд увенчается успехом и цель, поставленная этими решительными турецкими "иродианами", будет ими достигнута в полном объеме? Вот тут-то и проявляются две неотъемлемые слабости "иродианства". Первая из них - "иродианство", ех Ьуро1Ьей, - имеет характер нетворческий и подражательный, поэтому, если поставленная цель будет достигнута, результатом будет лишь увеличение количества промышленного продукта копируемого общества, а не высвобождение творческой энергии людей. Второй слабостью является то. что этот не слишком вдохновляющий успех - самое большее, что способно дать "иродианство", - может принести благо лишь очень незначительному меньшинству в любом обществе, выбирающему путь "иродианства". Большинство же не может рассчитывать даже на то, чтобы стать пассивными (хотя бы) членами правящего класса копируемой цивилизации. Их судьба - пополнять ряды ее пролетариата. Муссолини однажды заметил довольно резко, что существуют не только пролетарские классы или личности, но и целые пролетарские нации; именно в эту категорию, очевидно, попадают незападные народы в современном мире, даже если при помощи героических усилий "иродиан" им удается внешне трансформировать свои страны в суверенные, независимые национальные государства западного типа и установить отношения с сестринскими западными обществами в качестве номинально свободных и равных членов общемирового сообщества.