УНИФИКАЦИЯ МИРА И ИЗМЕНЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ
   Осведомленность - это наркотик для воображения: оттого лишь, что каждый школьник на Западе знает, что заокеанские открытия, сделанные западными мореплавателями около четырех с половиной веков назад, есть эпохальное историческое событие, взрослые умы склонны принимать все последствия этого как нечто само собой разумеющееся. Поэтому, адресуясь к западной публике, я не буду просить извинения за то, что скажу, сколь драматичны и революционны были последствия этого подвига наших отважных предков, пересекших океан. Этот подвиг вызвал не что иное, как полную трансформацию мировой карты разумеется, не в физическом смысле, но в смысле "расклада" человечества на том отрезке земной поверхности, на котором оно обитает и который обычно называли ойкуменой,
   Это изменение всей среды обитания человека будет моей первой темой, которая, однако, приведет нас к двум другим. Внешние изменения какой-либо величины обычно вызывают соответствующую перестройку человеческих 01 ношении; и в самом деле, оглядевшись внимательно вокруг, мы увидим, что у большей части человечества последствия тех путешествий-открытий, какими бы недавними они ни были даже в саном мелком историческом масштабе, уже вызвали решительные изменения в перспективном взгляде на историю. Это и будет моей второй темой, но она вновь потянет за собой новую, обнажив один парадокс. То большинство человечества, о котором я упоминаю, находится, разумеется, вне Западного мира, и парадокс состоит в том, что мы здесь, на Западе, остались единственными во всем мире, чей взгляд на историю все еще находится на "до-Васко-да-Гамовском" уровне1. Лично я не считаю, что этому допотопному западному взгляду на историю суждено долго оставаться неизменным. Не сомневаюсь, что и нам в свою очередь предстоит переориентироваться, и в нашем случае это состоится в прямом смысле этого слова. Но зачем же ждать, пока Исгория, подобно какому-нибудь прусскому солдафону позапрошлою вгка, схватит нас за шиворот и повернет нам голову прямо? И хотя наши соседи были недавно научены именно таким способом, неприятным и унизительным, мы должны справться успешнее, ибо нам не удастся сослаться на то, что нас захватили врасплох, как их. Факты смот-ряг нам в лицо, и, если чуть напрячь историческое воображение, можно предвосхитить то принудительное обучение, что нам предстоит. Греческий философ сюик Клеанф2 обращается к Зевсу и фортуне с мольбой даровать ему способность следовать за ними по собственной воле не отступая;
   "ибо, - добавляет он, - если я упаду духом или восстану, мне все равно придется пройти этот путь".
   Итак, у1лубимся в предмет нашего разговора, напомнив себе о революционном изменении карты мира.
   Извес-пю, чго человечество по своей природе склонно - всегда и везде - к опасному преувеличению исторического значения современных ему собыгий вследствие того, что они важны лично для того поколения, которое охвачено этими событиями. И все-таки я рискну предположить,
   52
   что когда век, в котором мы сейчас живем, останется достаточно далеко позади, чтобы будущие историки могли его рассмотреть в более широкой перспективе, то конкретное, современное нам событие, о котором мы ведем речь, встанет над горизонтом прошлого, как горный пик над равниной. Под выражением "век, в котором мы живем" я подразумеваю последние пять-шесть тысяч лет, за которые человечество, существовавшее до того уже по крайней мере 600 тысяч лет, добилось того скромного уровня социальных и нравственных достижений, которые мы называем "цивилизацией". Я называю недавнее изменение карты мира "современным", ибо те четыре или пять столетий, в течение которых оно совершается, являются лишь мгновением на временнбй шкале, что раскрыли перед нами геологи и астрономы нашего времени. А когда я пытаюсь представить себе перспективу, которая откроет события последних пяти-шести тысяч лет будущим историкам, я думаю о тех, кто будет жить на 20 или ] 00 тысяч лет позже нас, принимая на веру утверждения современных западных ученых о том, что жизнь на этой планете существует уже около 800 миллионов лет и что планета будет обитаема по крайней мере столь же долго (если, конечно, чрезмерное развитие западного технологического "ноу-хау" не оборвет историю на полуслове)3.
   Если мое притязание на историческое значение рассматриваемого события покажется слишком нескромным, то давайте вспомним, каким экстраординарным было это изменение карты мира. Оно имеет, я бы сказал, два аспекта, причем второй из них особенно сенсационен. Во-первых, начиная с 1500 года (будем считать в привычных понятиях нашей эпохи) человечество объединилось в единое всемирное общество. От зарождения истории до примерно этого времени земной дом человечества был разделен на множество изолированных жилищ' начиная с 1500-х годов человеческий род стал жить под одной крышей. Это было совершено велением Божиим с помощью человеческой деятельности, и вот здесь-то мы подходим к поистине сенсационному заключению. Исполнителем этого революционного шага в жизни человечества могло быть любое из различных обществ, представленных на карте мира в тот момент, когда сей шаг совершился, но конкретное общество, которое его реально сделало, как раз наименее соответствовало цели*
   Пытаясь вырваться из привычной западной мыслительной установки и посмотреть на эту проблему с менее эксцентричной точки зрения, я стал спрашивать себя, кто из незападных известных деятелей, живших во время, когда несколько групп западных мореплавателей пустились в рискованное предприятие по объединению мира, был в самом центре мира и был самым осведомленным наблюдателем; и я нашел такого человека в лице императора Бабура4. Бабур был потомком Тамерлана в пятом поколении, то есть потомком того самого трансокеанского завоевателя, который предпринял последнюю попытку объединить мир путем сухопутных вылазок из континентального центра5. Во время жизни Бабура (1483-1530) Колумб достиг Америки, следуя морем из Испании, а Васко да Гама - Индии, следуя из Португалии. Бабур начал свой жизненный путь как правитель Ферганы в долине Яксарта: маленькой страны, которая была центром ойкумены со II века н.э.6 Бабур завоевал Индию 22 года спустя после того, как Васко да Гама прибыл туда морем. Наконец, что не менее важно, Бабур был писателем, его великолепная автобиография на родном для него тюркском языке отражает недюжинный ум и проницательность.
   53
   Каков же был кругозор Бабура? К востоку от Ферганы он включал в себя и Индию и Китай, а на западе простирался до отдаленных родственников Бабура османских турок7. Бабур учился у турок военному искусству и восхищался их преданностью исламу и доблестью в распространении ислама. Он называет их "Гази Рума"8: счастливыми воинами, которым удалось то, в чем с треском провалились примитивные мусульмане-арабы, то есть ему удалось отвоевать для ислама родину восточноправославного христианства. Мне не удалось найти ни одного упоминания о западном христианстве ни в мемуарах Бабура, ни в исчерпывающем географическом указателе при великолепном переводе г-жи Беверидж9. Разумеется. Бабу-ру было известно о существовании франков10, поскольку он был образованным человеком и хорошо знал свою исламскую историю. Если бы у него был случай упомянуть о них, он, вероятнее всего, описал бы их как жестоких, но не стойких неверных, живущих в отдаленном уголке мира, на самой западной оконечности одного из многих полуостровов Азиатского континента" Примерно за четыреста лет до его времени, продолжил бы автор, эти нарвары предприняли дьявольскую попытку вырваться из своего тесного и неприютного уголка на широкие и богатые просторы Рума и Дар-уль-Ислама11. Это был критический момент для судеб цивилизации, но неотесанные агрессоры были остановлены гением Саладина12, а к их военным неудачам прибавилось сокрушительное моральное поражение, когда христиане Рума, столкнувшись с необходимостью выбора между двумя возможными будущими повелителями, избрали традиционный путь, предпочтя "тюрбан Пророка" "Папской тиаре" и приняв благо османского мира13.
   Создается впечатление, что прибытие кораблей франков в Индию в 1498 году, за двадцать один год до первого набега самого Бабура в Индию в 1519 году, ускользнуло от внимания Бабура, если только его молчание не объясняется не столько незнанием, сколько ощущением, что блуждания по свету этих морских цыган недостойны упоминания историка. Так что же, этот, как будто образованный трансокеанский ученый и человек дела не заметил предостережения в плавании португальцев вокруг Африки? Неужто он не сознавал, что покорители океана, франки, обошли ислам с фланга и зашли ему в тыл? Да, я думаю, что Бабур был бы страшно удивлен, если бы ему сказали, что та империя, которую он основал в Индии, вскоре перейдет от его потомков к франкским преемникам. Он не имел даже отдаленного представления о тех изменениях, что произойдут в мире между его поколением и нашим сегодняшним. Но все сказанное не ставит под сомнение ученость Бабура; это еще один пример странности в определении приоритетного события в истории нашего времени.
   С 1500 года карта ойкумены действительно преобразилась до неузнаваемости. До тех пор она представляла собой полосу цивилизаций, охватывающую Старый Свет от Японских островов на северо-востоке до Британских островов на северо-западе: Япония, Индокитай, Индонезия, Индия, Дар-уль-Ислам, Православный Христианский мир Восточной Римской империи (Рум) и другой Христианский мир на Западе. Хотя эта полоса как бы провисала в середине от северной умеренной зоны к экватору и поэтому проходила через довольно широкое разнообразие климатических зон и природных особенностей, социальная структура и культурный характер этих обществ были на удивление единообразны. Каждое из них состояло из массы крестьян, живших и работавших почти в тех же условиях, что и их предки на заре агрокультуры где-то за шесть - восемь тысячелетий до
   54
   того, и ничтожного меньшинства правителей, обладавших монополией на власть, избыточное богатство, праздность, знания и мастерство, которые в свою очередь умножали их могущество. В Старом Свете существовали одно или два еще более ранних поколения цивилизации того же типа14. В 1500 году некоторые из былых цивилизаций еще хранились в памяти, в то время как другие были забыты (и вынесены снова на свет современными западными археологами). В тот же период в Новом Свете существовали две цивилизации такого же типа, неизвестные в Старом Свете и едва знакомые между собой15. Живые цивилизации Старого Света контактировали друг с другом, однако не настолько близко, чтобы почувствовать себя членами единого общества.
   Их контакт в том виде, в каком он существовал до 1500 года, осуществлялся и поддерживался по двум различным линиям коммуникации. Существовал морской путь, который более поздним поколениям западных людей будет известен как маршрут пароходной компании "Пенинсулар энд ориснтал стимшип Ко." из Тилбери в Коуби. С 1500 года и практически до недавнего времени, что сказалось и на жизни моего прадеда, командовавшего одним из пассажирских парусников компании "Онорабл Ист-Индиа Ко." (яркое воспоминание детства), ушедшего в отставку до открытия Суэцкого канала и никогда не служившего на паровом судне, этот морской путь по цепи внутренних морей пересекался перешейком между Средиземным и Красным морями или - по-другому - между Средиземным морем и Персидским заливом. В средиземноморской и японской частях этого морского пути движение было зачастую очень оживленным, а примерно со 120 года до н.э. понеслась заразительная волна морских экспедиций, начатая греческими мореплавателями из Александрии, проторившими путь на Цейлон; волна прокатилась на восток до Индонезии и дальше, пока не привела полинезийские каноэ к острову Пасхи16. Тем не менее, при всем риске и романтике этих дозападных первооткрывателей, морской путь, открытый ими, так и не получил первостепенного значения как способ коммуникаций между цивилизациями. Основная линия контактов проходила по степям и пустыням, прорезавшим полосу цивилизаций от Сахары до Монголии.
   Для человека Степь была практически морем, только сухопутным, что до самого конца XV века христианской эры делало ее более удобной для общения, нежели соленое безбрежное море. Это безводное море имело свои сухопутные корабли и порты без гаваней. Галеоны степей - это верблюды, степные галеры лошади, степные порты - караван-сараи, промежуточные порты - в оазисах, конечные пункты приписки - на берегах, где песчаные волны "Пустыни" разбивались о "Засеянное": Петра и Пальмира17. Дамаск и Ур18, тамерлановский Самарканд и китайские торговые ряды у ворот Великой Китайской стены. Лошади, бороздящие степь, вместо парусников, бороздивших океаны, были основным средством передвижения, которое связывало отдельные цивилизации, существовавшие в мире до 1500 года, причем связывало в той степени, непрочной и слабой, в какой они действительно поддерживали контакт друг с другом.
   В этом мире, как видите, Фергана Бабура была центром мира, а тюрки во времена Бабура были центральным родом в семействе наций. Тгорко-центричная история мира была опубликована уже в наше время последним из великих прозападных османских турок, президентом Мустафой Кема-лем Ататюрком19. Это был блестящий прием для поднятия морального духа своих соотечественников и еще более блестящий пример подлинной
   55
   исторической интуиции, ибо начиная с IV века христианской эры, когда из степей были ичгнаны последние из индоевропейских народов20, и вплоть до XVII века, увидевшего падение тюркских династий Османов, Сефеви-дов и ТИмуридов, соответственно в Малой Азии, Иране и Индии21, тюрко-язычные народы действительно были краеугольным камнем азиатской дуги, державшей на себе пояс цивилизаций "др-Васко да-Гамовского" периода Все эти двенадцать столетий сухопутные связи между отдельными цивилизациями были под контролем тюркской степной мощи, и из своей центральной позиции в этом "до-Васко-да Гамовском мире" тюрки совершали свои завоевательные нашествия на восток и на запад, на север и на юг, в Маньчжурию и Алжир, на Украину и в Декан22.
   Теперь мы подходим к великой революции' технической революции, благодаря которой Запад составил свое состояние, одержал верх над всеми остальными живыми цивилизациями и насильно объединил их в единое общество всемирного характера в буквальном смысле этих слов. Революционное изобретение Запада это использование Океана вместо Степи в качестве основного средства всемирной коммуникации. Передвижение по океану, вначале на парусниках, затем на пароходах, позволило Западу объединить весь обитаемый мир, включая обе Америки Фергана времен Бабура была центром мира, объединенного конным сообщением через пространство степей, но в течение жизни Бабура ценгр мира вдруг сделал неожиданный огромный прыжок Из глубин континента он прыгнул на его крайнюю западную оконечность и, покружив вокруг Севильи и Лиссабо на, устроился на время в елизаветинской Англии23 В наши дни мы наблюдаем, как 31 от ветреный центр мира перепорхнул вновь, на этот раз из Лондона в Нью-Йорк, хотя это перемещение в еще более эксцентричное положение на другом берегу "селедочной лужи" (Атлантического океана) - всего лишь событие местного масштаба, несравнимое по значимости с прыжком времен Бабура из степных портов Центральной Азии к океаническим портам Атлантики. Тот огромный прыжок был вызван внезапной революцией в средствах передвижения. Степные порты были выведены из строя, поскольку океанские парусники вытеснили верблюда и лошадь; а сейчас, когда на наших глазах океанские пароходы выгесняются самолетами, мы можем задать вопрос, не собирается ли центр мира вновь совершить прыжок - и на этот раз столь же сенсационный, как и в XVI веке, - побуждаемый технической революцией, не менее радикальной, чем замена типчака24 Бабура в XVI веке каравеллами Васко да Гамы Я вернусь к этой В01МОЖНОСТИ к концу нашего разговора А пока, перед тем как мы свернем сухопутную карту мира от Бабура и развернем морскую карту, державшую позиции со времен Бабура до наших дней, попробуем сделать перекличку среди отдельных цивилизаций, на которые была разделена человеческая раса до поколения Бабура, и кратко поинтересоваться их историческим мировоззрением,
   Однородность, которую эти отдельные цивилизации демонстрируют в сфере культурного развития и социальной структуры, распространяется и на их историческое мировоззрение* Каждое из этих обществ было убеждено в том, что оно единственное цивилизованное общество в мире, а остальное человечество варвары, неприкасаемые или неверные При такой точке зрения очевидно, что по крайней мере пять иди шесть цивилизаций до Васко да Гамы должны были пребывать в заблуждении, а продолжение истории показало, что на самом деле ни одна из них не была права Все варианты заблуждения, без сомнения, в равной мере ошибочны, но
   56
   они могут не быть в равной мере абсурдны? так что весьма поучительно посмотреть па полдюжины соперничающих и взаимно исключающих версий всеобщего мифа "простого народа" в порядке возрастания пренебрежения здравым смыслом.
   Для китайцев их сектор земного шара обозначался как "Поднебесная", иначе все поднебесье, а территория под непосредственным правлением имперского правительства называлась "Срединным царством". Эта точка зрения с невозмутимой уверенностью изложена в знаменитом ответе великого императора Цзяньлуня (правил в 1735-1795 годах) на письмо короля Великобритании Георга III, предложившего установить между монархами дипломатические и торговые отношения.
   "Что же до твоей просьбы о том, чтобы аккредитовать одного из твоих подданных при моем Небесном Дворе и доверить ему контроль над торговлей с Китаем, то она противоречит всем традициям моей династии и не может никак быть исполнена... Церемонии и законы наши настолько отличаются от ваших, что если даже твой посланник и усвоит что-либо из них, то и тогда 1 ы не сможешь привить их на твоей чужой для нас почве... Управляя всем миром, я преследую одну цель, а именно; сохранить благое правление и исполнить предназначение Государства... Чужие и дорогостоящие цели меня не интересуют. Я не придаю особого значения вещам экзотическим или примитивным, и в товарах твоей страны мы не нуждаемся"*.
   Если бы посланец варваров лорд Макартни разгласил деликатный секрет, что его правитель периодически терял рассудок^, император ничуть бы не удивился. Ни одному варварскому князьку в здравом уме не пришло бы в голову обращаться к "Сыну Неба", как если бы он был ему ровней;
   а уж тон составителя британского послания, даже принимая во внимание его невежество, должен был показаться поистине наглым в свете всей истории, как ее понимали Цзяньлунь и его окружение.
   Цзяньлунь самостоятельно творил историю, покорив последние из диких кочевых племен Евразийских степей26 и прекратив таким образом дуэль между "Пустыней" и "Засеянным", когорая была одной из основных нитей в ткани истории последних трех тысячелетий. "Сын Неба" достиг этого исторического свершения практически в одиночку. Единственный, кто мог бы претендовать на свою долю учапия в этом процессе, был царь Московский. "Варвары Южного моря" (как китайцы называли западных морских цыган, которых прибило к южному берегу Китая с той стороны) не принимали абсолютно никакого участия в д^гижении этой великой победы во славу оседлой цивилизации. Однако личные достижения государственного мужа и воина Цчяньлуня мало что добавляли к сиянию, исходившему от "Сына Неба" ех оГйсю (по должности). Империя, которой он правил, была самой древней, самой преуспевающей и самой милосердной из всех существовавших политических институтов. Основание ее в III веке до н.э. дало цивилизованному миру цивилизованное правительство, составленное из отобранных на конкурсной основе и в высшей степени культурных гражданских служащих, вместо международной анархии, в которую ввергли человечество отдельные суверенные государства, руководимые по наследству феодальным нобилитетом и развязывавшие постоянные между-усобные войны27. В течение предыдущих двадцати веков этот тщательно
   Полный текст см Ф У а и т. Китай и другие державы Оксфорд. Юнивсрсити пресс, Лондон, 1927, приложение.
   57
   обустроенный мир время от времени давал сбои, но эти сбои всегда оказывались кратковременными, и к концу правления Цзяньлуня последнее из возрождений "Срединного царства" было в своем апогее. В этой политической оболочке сохранилось интеллектуальное сокровище: наследие философских школ, искавших ответы на фундаментальные вопросы метафизики и этики. И сыны "Срединного царства" показали, что их врожденная интеллигентность и искусство управления государством были под стать широте взглядов, которую они проявили, восприняв великую иноземную религию, рожденную в Индии, - махаяну, - для удовлетворения духовных запросов, которым их собственная оседлая цивилизация нс смогла предложить адекватных решений.
   Исходя из этих исторических предпосылок, спросим себя, был ли Цзяньлунь не прав, отвечая таким образом Георгу III. Несомненно, многие из моих западных читателей улыбнутся, читая его ответ. Разумеется, они улыбаются оттого, что знают последствия, но что эти последствия доказывают? Только то, без сомнения, что император Цзянтэлунь и его советники не подозревали о том, какую безграничную мощь обрели "варвары Южного моря" благодаря практическому применению новых открытий физической науки. Во время миссии лорда Макартни в Китае было немало образованных людей, причем многим из них, находившихся тогда в цветущем возрасте и при ответственных постах на императорской службе, довелось дожить до того времени, когда Великобритания развязала войну с Китаем и диктовала свои условия под дулам пушек28. Но не доказывает ли такое продолжение истории, что Цзяньлунь был столь же мулр в своей политике необщения, сколь и нс информирован относительно военной мощи "варваров Южного моря"? Его интуиция предостерегла его от приобретения "экзотических и примитивных" британских товаров, а одним из самых экзотических товаров, предложенных британскими купцами императорским подданным, был опиум. Когда власти запретили эту торговлю, как и должно было сделать уважающее себя правительство, варвары воспользовались своим военным преимуществом, чтобы пушечным огнем с моря ввести в Китае британскую торговлю на британских же условиях. Я понимаю, что это весьма упрощенное описание "опиумной войны", но по существу это правда, и единственное, что можно сказать в пользу виновников данного международного преступления, - это то, что с тех самых пор они стыдились своей акции. Я хорошо помню это, надеюсь, искупающее ощущение стыда, переданное мне еще в детстве моей матерью, когда я спросил ее об "опиумной войне" и она рассказывала мне о ней.
   Голос Истории, который, как сирена, внушил пекинскому "Сыну Неба" иллюзию, будто он является уникальным представителем Цивилизации с большой буквы, сыграл ту же злую шутку в 1500 году с его "двойником" - царем Московским29. Он также был правителем последнего воплощения мировой империи, которая временами переживала упадок, однако каждый раз неизменно возрождалась вновь. Универсальный мир, установленный Августом в Первом Риме, на берегах Тибра, был вновь установлен Константином при Втором Риме, по сторонам Босфора; а когда Константинопольская империя после троекратного падения и возрождения - в VII, XI и ХП1 веках христианской эры30 - покорилась неверным туркам в 1453 году, скипетр перешел к Третьему Риму - Москве, чье царство, как предполагалось, будет вечным (так должны были думать все благочестивые московиты). Московский наследник Римской державы унаследовал к тому же культурные достижения греческих предшественников Рима; и как буд
   58
   то этого недостаточно, он был еще и Богоизбранным защитником великой иноземной религии - христианства, принятого языческим греко-римским миром в надежде на духовное возвышение. Наследник Греции, Рима и Христа, а через Христа - Богоизбранного народа Израиля! Призвание Московии выглядело в глазах московитов столь же убедительным, сколь и уникальным.
   Если бы притязания царя дошли до внимания "Сына Неба", он, вероятнее всего, воспринял бы их с некоторой долей снисходительности" Когда, за пятнадцать столетий до революционного переворота Васко да Гамы, изменившего карту мира, первая империя Цинь предприняла дерзкий бросок через сухопутное степное море и чуть-чуть задела "кончиками усиков" окраины первой Римской империи, китайские покорители пустынь высокопарно озаглавили свое необычное открытие "Да Цинь" - "Великий Китай" на Дальнем Западе3!. Но Цинь и Да Цинь всегда были разъединены между собой соседями, заявлявшими свои претензии и на ту и на другую стороны. В глазах индусов, например, буддизм, который Китай столь ревностно воспринял от Индии, был не чем иным, как некоей аберрацией индуистской ортодоксии (благополучно забытой у себя дома)32. Только брахманы33 держали монополию на истинные обряды, священные книги и верную теологию. Большая часть населения даже в Индии и, разумеется, каждый человек - мужчина, женщина или ребенок - за пределами Священной земли арьев34 были в положении неприкасаемых изгоев. Мусульманские покорители Индии хотя и обладали сильнейшей материальной мощью, но, в глазах индуса, им не под силу было очиститься от их ритуальной нечистогы.