Трапезников Александр. Аккорды кукол

   1
   Человек, которого Гера ударил спицей, не умер. Его уже перевели из реанимационного отделения в отдельную палату, и теперь он лежал под капельницей, подключенный проводками к аппарату "искусственная почка", глядя в белоснежный потолок и размышляя. Приходившему накануне следователю Евстафьев, по кличке Гнилой, сказал лишь, что не разглядел лица того паренька, который его ранил. Следователь понимающе улыбнулся и ушел: пусть разбираются сами. Евстафьев так и намеревался поступить, поскольку и хорошо запомнил пацана, и высчитал, кто мог направить его руку. Он сам найдет его, коли уж остался жив. Никуда не спрячется.
   А вскоре появился и Корж, который непременно должен был прийти: такой уж он человек. Никогда не откажет себе в удовольствии.
   Корж принес пакет с фруктами, минеральную воду и цветы.
   - Надо же, как не повезло! - участливо произнес он, цокая языком. Как только узнал, тотчас же сказал себе: нет, Гнилой не тот парень, чтобы вот так взять и загнуться. Он выкарабкается, обязательно встанет на ноги. А как же иначе? Это такой парень, что ему никакая смерть не страшна.
   - Ага. Поэтому ты и принес шесть гладиолусов. Как покойнику, поморщился Евстафьев.
   - Цветочница ошиблась. Не обращай внимания. Любишь киви? А виноград? Кто же это тебя подколол?
   - Нашелся один, бойкий.
   - Ай-яй-яй! Ну ладно. Мы живем в опасное время. Сам хожу и оглядываюсь. А на охрану денег нет. Плохо, Гнилой, с деньгами, совсем плохо.
   - Я тебя понял.
   Дотянувшись до цветов, Евстафьев смял один из гладиолусов и бросил на пол.
   - Теперь пять, нечет. О долге я помню, Корж. Отдам все, сполна. Дай только поправиться.
   - Дай? - переспросил посетитель. - А кто мне "даст"? Время не ждет. А может, ты будешь полгода здесь валяться? Ты бы позвонил жене. Она баба умная, пораскинет мозгами.
   Евстафьев скрипнул зубами, глядя, как Корж вынимает из букета ещё один цветок и меланхолически ломает его. Получался снова чет.
   - Хорошо, - сказал он. - Я позвоню. Деньги тебе отдадут завтра. Не волнуйся.
   - А я и не сомневался в тебе. Такой парень, как ты, не подведет. И я очень рад, что операция прошла удачно. Если что, я бы этих хирургов за уши подвесил.
   - Конечно, кто бы тогда тебе бабки отдал? Хватит гнать пургу, Корж. Помоги мне лучше в одном дельце.
   - Каком? - Глаза посетителя сузились, он наклонился ниже, поскольку Евстафьев говорил тихо.
   - Мне надо разыскать того мальца, который в меня воткнул спицу.
   - Как же его найти? - усмехнулся Корж. - Я ведь не Пинкертон. Это очень сложно сделать.
   - Сколько?
   - Ну-у... Штук в пять, думаю, обойдется. Но ничего не обещаю. Я не волшебник.
   - Разве? А иногда у тебя выходят забавные фокусы.
   Евстафьев закрыл глаза, чувствуя навалившуюся усталость. Ему хотелось, чтобы Корж поскорее ушел. Все уже и так сказано. Он отдаст ему пацана. За пять тысяч баксов он продаст ему и родную мать. А где-то рядом раздался голос посетителя:
   - Ладно, отдыхай, набирайся сил. Такой славный парень, как ты, Гнилой, должен жить. А я постараюсь тебе помочь.
   2
   Оставался последний урок - физика. Галя со своей новой подружкой стояли возле открытого окна, в конце коридора, и Люда продолжала допытываться:
   - Ну скажи, когда вы вчера ушли, чем вы занимались? Где были? Гера приставал к тебе, да?
   - Нет. С чего ты взяла?
   - Даже не целовались? Ни за что не поверю! А в подвал не ходили?
   - В какой ещё подвал? - Галя отмахнулась.
   Люда продолжала напирать:
   - Я же его знаю: он и за мной ухлестывал, да ничего не вышло. Вернее... чуть не вышло. А вы? Неужели ты еще... ни разу? У тебя никогда не было... никого? Ни одного мальчишки?
   - Прекрати, - твердо оборвала её Галя, уже сожалея, что вообще связалась с этой дурой.
   - Ой, поглядите на нее! - возмутилась Люда. - Врешь. Никогда не хотела попробовать? Если не врешь, то ты какая-то блаженная. У нас в классе ещё поискать таких надо. Одна вообще вечерами старичков ловит да денежки снимает. А меня ещё два года назад распечатали. На каникулах. И ничего страшного, нормальное дело. Хочешь, я приведу тебе одного парня? У тебя сегодня родители дома?
   - Да пошла ты...
   Галя впервые выругалась и сама растерялась. Люда, обидевшись, покрутила пальцем у виска, и отошла в сторону. Обе они раскрыли учебники и не заметили, как в коридоре появился Гера. Бесившиеся на перемене школьники уступали ему дорогу, а он шел, не обращая ни на кого внимания и не отвечая на приветствия.
   - Ну, здорово! - сказал он, встав перед Галей.
   Та мимолетно взглянула на него, с ещё большим энтузиазмом зашелестев страницами. Подруга сделала несколько шагов в их сторону и навострила уши.
   - Людка, вали отсюда в сортир! - грубо произнес Гера, не оборачиваясь.
   - А ты - за ней, - добавила Галя.
   - Сначала поговорим.
   Он захлопнул её учебник и нахально взял двумя пальцами за подбородок.
   - Ты обиделась на меня за что-то? Смотришь, как крыса, того и гляди укусишь. Пошли в кафе, мороженое поедим.
   - Отстань. - Галя мучительно думала, как поступить. Вот ведь пристал как банный лист. - Во-первых, у меня ещё последний урок. А во-вторых... Это не ты бросил мне на подоконник кассету? Только честно.
   - Какую ещё кассету? На восьмой этаж? Ты в своем уме, старушка?
   Гера говорил так искренне, что Галя засомневалась. Может, и не он вовсе? Тогда кто? Сорока принесла? Все ещё сомневаясь, она спросила:
   - Ты не врешь?
   - Я никогда не вру, - с вызовом ответил Герасим. - И всегда делаю то, что обещаю.
   - Неужели?
   - Можешь убедиться.
   Галины глаза озорно блеснули. Какой-то бесенок, сидящий внутри, подтолкнул её.
   - У нас дома ты сказал, что запросто прыгнешь в окно. Если бы папа не удержал тебя, - прыгнул?
   - Конечно.
   - Навряд ли. Что-то я не верю. Докажи.
   Оба они одновременно выглянули в окно. Четвертый этаж. Внизу росли деревья, касаясь ветками стен. Но школьники там, на земле, казались маленькими заведенными игрушками. Гера нахмурился, сжав зубы.
   - Ладно! - произнес он как-то чересчур равнодушно. - Гляди.
   Не успела Галя опомниться, как Гера вскочил на подоконник и, обернувшись к гудящему коридору, прокричал:
   - Почтеннейшая публика! Сегодня и больше никогда! Всего один раз смертельный номер! Нервных прошу покинуть зал!
   Шум в коридоре стих, а Гера, красуясь и чувствуя всеобщий интерес, продолжал:
   - Трюк исполняется впервые, это вам не жопой клюкву давить для варенья! Внимание на меня! Деньги за зрелище и на похороны соберет моя ассистентка. - Он махнул рукой в сторону Гали, а та, уверенная, что Гера дурачится, сделала реверанс. - Эйн, цвейн, дрейн! Оп! - И проем в окне оказался пустым.
   3
   Маленькая стальная стрела с острым наконечником впилась в стеллаж за спиной Драгурова, войдя в дерево более чем наполовину. Как раз на уровне головы Владислава. Если бы не котенок, прыгнувший к нему на плечи и заставивший отклониться, она угодила бы ему прямо в лоб.
   - Поосторожнее надо быть с этими механическими игрушками, пробормотал Драгуров, держа в руках пушистого гостя и подходя к стеллажу. Вытащить стрелу удалось только с помощью плоскогубцев. Что за причуда подвигла мастера создать эту странную и опасную для игр куклу? И какие родители позволят своему ребенку держать её у себя? Нет, мальчик с лютней и луком предназначался не для детей. Тут что-то другое. Какая-то тайна сокрыта в работе неизвестного мастера. Хорошо бы порасспросить старика-заказчика более подробно.
   - Ну что, спаситель, выпей за мое здоровье, - произнес Владислав, подливая в миску молоко. Трехцветный котенок заурчал, довольный. - Что же мне с тобой делать? Карина нас вдвоем домой не пустит. Твое племя она на дух не переносит. Поживешь пока здесь, а там что-нибудь придумаем...
   Затем он снова вернулся к мыслям о металлическом мальчике. "Он мог убить меня", - подумал Драгуров, словно имелась в виду не безжизненная кукла, механизм которой он сам же и заставил работать, а существо, способное на осмысленные поступки. Глупость, конечно. Просто в любом деле нужно соблюдать необходимые меры безопасности. Пострадать можно и ухаживая за цветами. Если уколоться о шип прекрасной розы и занести в кровь ядовитые химикаты. Но ощущение какой-то необъяснимой угрозы, нависшей над ним, не проходило.
   В последнее время, может, с полгода, он стал как-то по новому оценивать свою работу, задумываться о том, творит ли благое дело или занимается никчемным; более того, что гораздо хуже - потворствует ли страстям низменным, растлевающим души? Казалось бы, что в том особенного? Возрождать к жизни, ко второму её сроку изломанные вещи - игрушки и кукол, разве в этом есть грех? Или гордыня творца? Или тайная зависть к ребенку, который получает от жизни больше ощущений, чем он? Возможно, есть.
   Но тягостнее другое, то, что открылось ему недавно. Игры, любые игрища придуманы не людьми и, уж конечно, не Богом. Это изобретение падшего ангела, того, кто возгордясь, противопоставил себя Спасителю. Он ведет и будет вести с Ним неустанную борьбу, до последних дней Апокалипсиса, а поле сражения в душах людей. Чем легче увлечь их, безумных, слабых и доверчивых? Игрой. От кубиков до компьютеров. От "морского боя" до Интернета. Игрой в жизнь. Игрой в смерть. Живое лицо подменяется кукольным, любовь - занятиями сексом, слово - зрелищем. Конкурсы и развлечения с желанными призами подстерегают на каждом шагу. Всюду - манекены, биороботы, пустые глаза. И он, Владислав Драгуров, также причастен к индустрии Игр. Пусть он лишь ремонтирует игрушки. Но в той пирамиде, которую сами люди возводят Люциферу, лежат и его камни...
   Он устал. Не только сегодня, вообще... Может, пока не поздно, заняться другим делом, сменить ремесло? Ведь у него есть педагогическое образование, он кандидат наук. Правда, и диссертацию свою посвятил проблемам игр в современном обществе. Их влиянию на развитие абстрактного мышления. Глупая тема, как сейчас считал Владислав, ненужная, даже вредная. А в детстве сам выдумывал всевозможные игры, увлекательные и азартные. Старшие братья и все его товарищи охотно принимали в них участие. Лепили из пластилина фигурки древнегреческих героев, разыгрывали Троянскую войну, метали за Ахилла и Гектора копья, сделанные из отточенных спиц, и они пробивали щиты из фольги, вонзаясь в плоть. Чувствовали себя языческими богами с Олимпа, управляющими событиями внизу. И ахейцы оживали, вели себя не так, как у Гомера, совершали другие подвиги и умирали иначе.
   Много было игр, разных, простых и сложных, длящихся часами или целыми неделями. Владислав создавал игрушки из любого подручного материала. Правила и условия игр выдумывал сам. Уже тогда отлично разбирался в механике, в законах физики и химических свойствах материала, без которых не сотворишь высокоточную в движениях куклу, только чучело. И ещё одно нужно знать настоящему мастеру: психологию человека, все фазы её развития с детства до старости. Только смерть ставит точку в бесконечной игре людей. Вот и получается, как ни крути, что вся жизнь Драгурова была связана с неким виртуальным миром, с игрищами. С потворством зыбкому, неясному началу в каждом из живущих на земле. Он тяжело вздохнул, и в этот момент в дверь мастерской постучали.
   4
   Из своего кабинета Филипп Матвеевич сначала услышал треск ломающихся веток, затем сильный удар о землю, шум и крики. Само пролетевшее мимо окна тело увидеть не успел. Но уже понимал, что случилось несчастье. Выскочив из кабинета, он побежал по коридору к выходу.
   Вокруг Геры толпились школьники, а он все пытался подняться. Наконец ему удалось это сделать...
   Позднее, два часа спустя, врач в больнице сказал, что на его памяти подобных случаев - когда человек падает с такой высоты и не получает почти никаких травм, лишь царапины - было всего три. А как правило, готовят место в морге.
   - Девчонка одна из-за любви безответной с крыши двенадцатиэтажного дома нырнула. И представляете себе - ничего! Встала и побежала, усмехнулся врач. - А вашего подопечного мы пару дней подержим. Наверняка у него сотрясение мозга.
   Филипп Матвеевич прошел в палату, где на кровати сидел мальчик. Он взглянул на директора, но ничего не сказал, только скривил губы в улыбке. В глазах не было ни страха от пережитого, ни тревоги, ни особой радости.
   - Ну, космонавт, как там, в свободном полете, - приятные ощущения? спросил директор.
   - Падаешь, как мешок с говном, - отозвался Гера. - Можете попробовать, только не советую.
   - И пытаться не стану. У меня на плечах все-таки голова, а не кочан капусты.
   - А это с какого угла посмотреть. И при каком освещении.
   - Ладно, умник. Поскольку ты пациент, ругаться не стану. Скажи только: зачем ты это сделал?
   - Да случайно! - поморщился Гера. - Сидел на подоконнике и вдруг потерял равновесие.
   - Вдруг? А в школе говорят - из-за девчонки.
   Гера засмеялся, но как-то неестественно, наигранно.
   - Я ведь ещё не совсем идиот. Чтобы из-за какой-то сучки...
   - Ты бы поосторожнее с выражениями, - заметил директор. - А то, что ты не идиот, это верно. Хотел самоутвердиться? Показать себя в полном блеске, со звоном шпор? Славно.
   - Филипп Матвеич, можете выполнить мою просьбу?
   - Говори.
   - Оставьте меня сейчас одного.
   Директор несколько растерялся, настроившись на долгую беседу, но перечить не стал. Он поднялся, сухо попрощался с мальчиком и пошел к двери. Там, задержавшись, обернулся.
   - Поживешь после больницы у меня, - произнес он.
   - Видно будет, - буркнул Герасим.
   В больничном дворике навстречу Филиппу Матвеевичу со скамейки поднялась Галя Драгурова, новенькая, кажется, из седьмого класса. Лицо перепуганное, глаза красные.
   - Ты чего тут делаешь? - спросил он. Не дождавшись ответа, догадался сам. Улыбнулся, пригладив её волосы. - С ним все в порядке, зря беспокоишься. Ему бы твои волнения. У парня совсем нет нервов, только стальные проводки. Так, значит, он из-за тебя в полет отправился?
   Галя неуверенно кивнула:
   - Мы шутили, дурачились. Никто ничего такого не ожидал.
   - Дурачились... - повторил Филипп Матвеевич. И задумался. Они будут дурачиться ещё очень долго, несколько десятков лет, а некоторые из них - до конца жизни. В природе человеческой заложено относиться к собственной жизни снисходительно и небрежно, словно в запасе у него есть и вторая, и третья... Иные просто кличут смерть на свою голову, как тот же Герасим. Зачем? Отсутствует инстинкт самосохранения? Или впереди настолько не видно никакого света, что наплевать на себя? Что остановит его? Будущая любовь? Не к этой ли девочке?
   - Поезжай домой, - вздохнув, произнес директор. - Уже поздно. Тебя, наверное, и так заждались.
   - А когда его выпишут? - спросила Галя, чуть покраснев.
   - Скоро. Через пару дней. Он тебе нравится? Гера - необычный мальчик. Но будь с ним осторожна. - Филиппу Матвеевичу не следовало бы о том говорить, но он не мог смолчать.
   - Почему? - спросила Галя.
   - Потому что неизвестно, что окажется сильнее: здравый смысл или безумие, любовь или ненависть, сам человек или его тень. Это беспощадная борьба затягивает всех, кто окажется рядом. Как ты. Ты понимаешь меня?
   - Мне кажется, да, - ответила девочка.
   5
   - Открыто! - крикнул Владислав.
   В мастерскую вошли, протиснувшись в дверь, двое: один высокий, плечистый, похожий на тяжелоатлета, другой - низенький, с лицом, как печеное яблоко. Он протянул Драгурову руку и сказал:
   - Напрасно не запираете. Тут всякие ходят. Вы к какому комбинату бытовых услуг относитесь?
   - Ни к какому, - ответил Владислав, решив, что эти люди - из налогового управления. Вчера ему звонили и предупредили, что должны явиться с проверкой. - У нас фирма по ремонту мелких изделий домашнего обихода. Налево, если вы заметили, чинят пылесосы, утюги и чайники.
   - Заметили. И уже побывали, - сказал низенький, улыбаясь и выдерживая паузу.
   Второй прошелся по мастерской, оглядывая стеллажи с куклами. Остановившись возле клоуна-марионетки, взял его в руки, подергал за ниточки и коротко заржал.
   - Положите на место, - попросил Драгуров. - Эта игрушка требует бережного отношения. К тому же она сломана.
   - Положи, положи, - сказал низенький. - Еще успеешь наиграться.
   - А вы, собственно, по какому вопросу? - забеспокоился Владислав. Вам, наверное, нужен финансовый директор? Все документы, бухгалтерские отчеты у него. А сидит он в другом месте, здесь мы только арендуем мастерские.
   - К нему мы зайдем позже. Если потребуется. А может быть, обойдемся и без него. У вас ведь своя касса и свой финансовый счет, не так ли?
   - Все ясно, - сообразил наконец Драгуров, усмехнувшись. - Напрасные хлопоты. Я не имею дела с наличными. Только выписываю квитанции, а заказчик оплачивает их в сбербанке. Кроме того, если это вам интересно, у фирмы уже есть "крыша". Не знаю, правда, сколько идет на её "ремонт". По этому вопросу вам все же надо связаться с руководством. Я всего лишь одно из колесиков в этой машине.
   - Речь ваша мне близка и понятна, - выспренно сказал низенький. - Но позвольте усомниться в её искренности. Ни за что не поверю, что вы, такой классный мастер, может быть, единственный специалист в своем деле, к которому обращаются даже из музеев восковых фигур и из кукольных театров, да и просто богатые дамочки, помешанные на своих дорогих игрушках, ни за что не поверю, что вы не берете с них дополнительную плату. Превышающую проставленную сумму в квитанции. Нонсенс!
   Тяжелоатлет вновь тихо заржал, наткнувшись на голого фавна с дудочкой, обнимающего двух нимф. Очевидно, из двух непрошеных посетителей лишь низенький обладал даром речи.
   - Не беру, - хмуро сказал Драгуров. Ему стал надоедать этот бесполезный разговор, хотя он и понимал, что окончить его по собственной воле вряд ли удастся.
   Низенький покачал указательным пальцем.
   - Придется брать и начинать жить по новым экономическим законам, сказал он весело. - Как думаете: пятьсот долларов в месяц вас не слишком обременят? Уверен, вы зарабатываете раз в шесть больше. Я имею в виду чистый нал, а не пособие в фирме.
   - Где же я их вам возьму? - простодушно спросил Драгуров.
   - Это, батенька, ваши проблемы, не так ли? Пораскиньте мозгами. Потрясите своих клиентов. Вы же не хотите, чтобы они остались без своих любимых игрушек? А вы - без заказчиков. Какой прелестный мальчуган! Низенький подошел к столу, а печеное яблоко-лицо ещё больше сморщилось. Старинная вещь, сразу видно. Мальчик с лютней и луком. Сколько вы за него получили?
   - Лично я - нисколько. Все идет фирме.
   - Оставьте!.. Право, надоело слушать ваши сказки.
   Тяжелоатлет рыгнул и наконец-то подал голос, оказавшийся высоким и сиплым:
   - Ну, че? Может, я пока начну тут ломать все? Чтоб время не терять?
   - Погоди, - остановил его низенький. - Мы же ещё не договорились. Так как, господин Драгуров? Ваше решение? Учтите, что мне стоит больших усилий сдерживать Федора - это все равно что тянуть белого медведя за собачий поводок.
   - А может быть, Федор пока подождет за дверью?
   - Нет. Думайте скорее. У меня ещё так много работы!
   Драгуров не знал, что ответить. Официально он получал в месяц около двух тысяч долларов. Других доходов у него не было. Отдавать четверть заработка этим подонкам? И глупо, и обидно. Но теперь везде так. На днях даже приходили из префектуры, чтобы он за свой счет отремонтировал фасад здания. Узаконенный рэкет. Где выход?
   - Я согласен, - произнес Владислав, а про себя подумал: "Ладно, ещё поживем. Главное, выиграть время..."
   6
   Галя выглядела расстроенной, но Карина не придала этому значения. Она вдруг почему-то перестала интересоваться делами дочери, хотя в другое время замучила бы расспросами. Ей не терпелось прочитать сценарий, ещё до возвращения мужа, а потом уж переговорить с ним. Стоит ли вообще снова связываться с кино? На титульном листе значились две фамилии: Алексей Колычев и Николай Клеточкин. Затем шло условное название будущего фильма "Свет и тени в среде обитания". Название было громоздкое, претенциозное, годящееся для новеллы или повести, но не для кинопроката. Оно не понравилось Карине; ясно, что Клеточкин заменит его на другое, более кассовое. Он и сам сказал ей об этом. А кто такой Алексей Колычев? Такую фамилию она не слышала, хотя и заставляла себя следить за новостями из мира кино и литературы. "Талантливый идиот", - так определил его Коля. А он и сам попадает под эту категорию...
   Действие сценария происходило в старой Москве и в сегодняшние дни, даже с небольшим захлестом в будущее, года на три-четыре. От начала и до конца века. Герои - люди и куклы, как и в прежнем фильме Клеточкина. Но та картина провалилась с треском. Что будет с его новым "шедевром"? Нет, все-таки он сумасшедший. Вновь хочет соединить несовместимое: живой дух и мертвую материю.
   Перелистнув первые страницы, которые Карина уже успела прочесть в студии, она углубилась в сценарий... Мастер Бергер создал две одинаковые механические игрушки, двух металлических мальчиков. Один исчез вместе со своим странным заказчиком, второй начал долгое путешествие по миру людей. Колычев с Клеточкиным одушевили куклу, она должна была вести закадровый монолог для зрителя, иллюстрируя жизнь тех семей и те события, вокруг которых вращалась. По существу, игрушка оказалась свидетелем целой эпохи, огромного исторического пласта, показанного не через какие-то глобальные знаковые символы, вехи, а сквозь увеличительное стекло, направленное на обычное течение жизни людей. Аристократ, купец, белый офицер, эмигрант, совслужащий, крестьянин, рабочий, староста в оккупации, священник, партаппаратчик, дирижер, вор, генерал, диссидент из психлечебницы, демократ в перестроечное время, бандит, депутат Думы, новый русский, бомж, самоубийца... Все истории были пунктирно связаны друг с другом - не только этой куклой, но и каким-либо визуальным или смысловым скрепом: выстрелом, разбившейся чашкой, боем часов, оброненным словом, жестом, восходом солнца, льющимся дождем... Конец одного эпизода становился началом другого. Это не только не давало сценарию распасться на отдельные фрагменты, но и привносило ощущение сопричастности малого и великого, природы и человека, неразрывности всего мироздания, где нет случайной травинки. И не случайно было создание этих двух металлических мальчиков мастера Бергера как предвестников конца света, как символов апокалиптичности времени. Один жил среди людей, другой - в ином мире, но рано или поздно должен был явиться сюда.
   Чем дольше Карина читала сценарий, тем хуже у неё становилось на душе и тем больший страх её охватывал. Она и сама не могла понять, почему это происходит. В рукописи не было ничего мистического, наоборот, все реально, узнаваемо, а многие эпизоды выписаны с тонким психологизмом, исторической достоверностью, юмором. Этот Колычев действительно очень одаренный парень. Кукла, ставшая тотемом, не влияет на судьбы людей и не убивает их - это мертвый кусок железа. Она просто является катализатором их безумных желаний, просвечивает подобно рентгеновским лучам их мечты, а то, что комментирует их поступки и становится невольным участником и свидетелем детективных, любовных или житейских историй, так это всего лишь причуды жанра, волшебство кино. Нет, тут и не пахнет ни мистикой, ни триллером, ничем другим новомодным и глупым. И авторы умеют "держать" сюжет, не размазывают его в философско-эстетическую кашу. Фильм может получиться и зрелищным, и дающим пищу для ума...
   Не выдержав, отложив сценарий, так и не дочитав его до конца, Карина набрала номер телефона Клеточкина.
   - Как ты собираешься отснять исторический материал? - спросила она возбужденно. - Это же нереально. А эпизоды в Маньчжурии? Выпишешь всей съемочной группе командировку? Ты не Спилберг.
   - Обычное дело: монтаж документальной хроники. Ясно? - отозвался Николай. - Ты все прочитала?
   - Нет.
   - Тогда какого хрена звонишь?
   И в трубке раздались короткие гудки. А Карина вновь пододвинула к себе сценарий.
   7
   Вечером в палату к Герману ввалились его уличные приятели, галдя и шутливо толкая друг друга. Видно, кто уже обкурился, а кто нанюхался клея. Как их всех пропустили - непонятно. Наверное, дежурившая медсестра просто побоялась связываться.
   - Я ей сказал, что она сейчас сама на больничной койке окажется! загоготал Дылда. - Сразу со всеми нами. Ну-ка, подвинься. Ты, говорят, в летчики записался?
   В палате лежало ещё семеро. Согнав двух больных с ближайших кроватей, подростки уселись возле Геры. Вытащили из сумок спиртное и яблоки. Закурили, сплевывая на пол.
   - Хорошо лежишь, - сказал Кича. - Как икона. Свечку в руку ещё не ставили?
   - А чего ты вообще прыгнул? - спросил Жмох. - Дозу перебрал, что ли?
   - Или столкнул кто? - поинтересовался Аист. - Ты скажи, он у нас так полетает! С подъемного крана. Нет, правда?
   - Думал, бассейн внизу, - отозвался наконец Гера. - Ну, чего приперлись? Здесь, между прочим, госпиталь, а не помойка сраная, где вам всем и место. Смотрите, как бы медсестра милицию не вызвала. - Он оглядел вытянувшиеся лица приятелей и усмехнулся: - Не боись, я отмажу. Скажу, что вы мои дебильные братья.
   - Короче, расклад такой, - нерешительно произнес Дылда, взяв руль управления на себя. Он негласно числился первым заместителем Геры. Живчики совсем оборзели, а Пернатый и вовсе съехал. Сегодня ночью разборку устраиваем. Назрело. Но без тебя не начнем.
   - Пошевели пальчиками, - вставил Жмох. - Члены не отнялись? Могу свой одолжить.
   - Твоим пупырышком только мух щекотать, - огрызнулся Гера. - Что произошло?
   Ребята переглянулись, заерзали, не решаясь начать. Они знали, что слушать об этом Гере будет неприятно.
   - Лешку-Лентяя они поймали. И измордовали так, что тот сейчас в Склифе загорает, - сказал Дылда. - Он в парке с девчонкой гулял. А парк общий, ничей. Так мы договаривались. Это не дело.