Трапезников Александр. Аккорды кукол

   - Вашей породы? Пардона просим, - сконфузился Симеон.
   - Нет, вашей, - спокойно отозвался Магомет. - Рюский. - Последнее слово он произнес презрительно, нарочно коверкая.
   - Поможешь узнать кто - помогут тебе, - добавил Рзоев, усмехнувшись.
   - У меня руки связаны.
   - Да вали ты сейчас же на все четыре стороны! Сроку тебе - два дня. Иначе загремишь у меня по полной программе.
   Симеон знал, что "не загремит", он делился с начальником выручкой. А сегодня попался по ошибке. Рзоев бы его и так отпустил, ну подержал бы денька три для отвода глаз. Но дело, видно, серьезное, надо помочь. Он хорошо знал всю местную шпану и мысленно перебрал в памяти. Остановился на нескольких пацанах, среди них был и Герман. Однако высказываться пока не спешил. Надо проверить, расспросить кое-кого. А может быть, и самому кусок отколется, если с умом подойти.
   - Чего задумался? - спросил начальник милиции. - Есть кто на примете?
   - Пока нет, - отозвался Симеон.
   Начальник снова снял трубку:
   - Клементьев? Отпускай этого козла, он не крал, нечего воздух в камере портить...
   6
   Владислав не пришел к ужину, но Карина махнула рукой: вчера дочь устроила себе гулянки, сегодня - отец... Мысли её были поглощены прочитанным сценарием. Она уже знала, какую роль мог бы предложить ей Клеточкин, если бы фильм действительно состоялся. Хотя попытка снять его чистое безумие. Не потому что сценарий плох или скучен. Наоборот, захватывает с первых же эпизодов и так - до самого конца. Но он производит впечатление большой Игры в подкидного дурака, где карты - это люди, лишенные и воли, и свободы выбора, превращенные в марионеток. А кто сдает их на ломберный столик? Кто владеет душами этих людей? Ответ угадывался с самого начала, с первых слов в сценарии: "Меня создал мастер Бергер..." Автор не пускался в аллегории, он четко давал понять, слугой чьего хозяина является человек. Вот почему от прочитанного оставалось тяжелое, гнетущее впечатление, чувство безысходной тоски и ощущение, что пропасть разверзается под ногами. А зритель? Что будет чувствовать он, ведь восприятие с экрана, от игры актеров, от специфических эффектов ещё сильнее, глубже, эмоциональнее? Не каждому дано заглянуть за амальгаму зеркала, не всякая психика выдержит это. И Карине не понравился финал будущего фильма.
   Сняв телефонную трубку, она в нерешительности набрала номер студии. Клеточкин, как ни странно, все ещё пребывал там.
   - Коля, ты имеешь какое-нибудь отношение к сценарию или просто поставил свою фамилию на титуле? - спросила она.
   - А ты думаешь, даже это не стоило мне каких-то усилий? - засмеялся он. - В общем-то ты права. Но кое-что я там подправил. Снимать-то все равно мне. А что ты имеешь в виду? - настороженно добавил режиссер.
   - Твой соавтор... Кто он? Сценарий очень странный, будто написан... мертвой рукой. У меня какие-то нехорошие предчувствия.
   - Глупости. Типичные женские страхи, вызванные задержкой цикла.
   - Хам. Как с тобой люди работают?
   - Я завтра же тебя с ним познакомлю, с Колычевым.
   - Если он такой же хам, как ты, - лучше не надо.
   - Алеша - милый, симпатичный юноша, из интеллигентной семьи. Лет двадцать пять, постоянно извиняется, даже если ему наступить на ногу. Смотри не влюбись. Ты у нас красавица восточная, пылкая. Предпочитаешь лысым блондинов.
   - Не ерничай, Коля. Лучше ответь: хочешь, чтобы я сыграла в фильме Селену?
   - Угадала. Эта роль для тебя. И по фактуре, и по внутреннему содержанию.
   - Ты считаешь, что я способна совершить тот же поступок, что и она?
   - Никто из нас не знает, на что он способен, пока не окажется в безвыходной ситуации, - изрек Клеточкин и повесил трубку.
   Карина задумалась, неподвижно сидя в кресле и положив на колени руки. Потом рассеянно взглянула на вошедшую в комнату дочь.
   - А где папа? - спросила Галя, устраиваясь рядом и заглядывая ей снизу в глаза. - Что-то его давно нет.
   - Может быть, он нашел себе другую семью? - улыбнулась Карина. Проживем мы с тобой одни, как считаешь?
   - Нет, не проживем.
   - Никто не знает, на что мы способны, пока не попробуем, перефразируя Николая, произнесла Карина. - Ты что-то хотела мне сказать?
   - Да. Только между нами, - ответила дочь. - Честно. Папа и ты - это понятно. Но ты ведь и до него наверняка влюблялась в кого-то, он же не сразу появился. Как у тебя это начиналось? В первый раз. Кого ты любила?
   - Странные вопросы, дорогуша. У каждой женщины должна быть тайна. За мной многие ухаживали. А что ты вообще имеешь в виду?
   - Кто у тебя был первым мужчиной?
   - Вот оно даже что! - Карина растерялась. Она не ожидала от дочери такого любопытства. Видно, та действительно повзрослела. Впрочем, что ж удивительного? Вопросы пола встают перед человеком рано.
   - И сколько тебе тогда было лет? - добавила Галя.
   Как тут ответить? Правду? Солгать? Что принесет пользу, а что - вред? Сказать, что ей тогда было чуть меньше, чем сейчас Гале? Как она это воспримет? Или что хранила целомудрие до встречи с мужем? Не поверит. Они, нынешние дети, все знают, даже больше, чем мы. Тот мальчик был её ровесником, и они просто играли, играли и заигрались, оставшись одни. Все вышло из-за какого-то детского любопытства, желания подражать взрослым, собезьянничать. Но она не стала ни распутной девчонкой, ни психованной дурой. Было - и прошло, как запомнившийся урок. Наоборот, относилась с тех пор к мужчинам осторожно, выборочно, а до замужества с Владиславом и было-то всего шесть любовников (включая тот первый "опыт"). И за все двенадцать лет жизни с мужем ни разу ему не изменяла...
   Из трудной ситуации Карину вывел звонок.
   - Папа пришел, беги, открывай! - с облегчением выдохнула она.
   7
   Пернатый поднял руку, сердито цыкнул и замер, прислушиваясь. Затихли и его приятели, тревожно переглядываясь.
   - Ты чего? - шепотом спросил Татарин, щуря и без того узкие глазки.
   Гусь застыл со стаканом в руке. Арлекин и Додик, уже нанюхавшись "резины", бессмысленно улыбались. Девчонки испуганно жались друг к другу. Где-то неподалеку хрустнула ветка. Потом ещё одна.
   - Медведь, - хихикнул Гусь, поднося стакан к губам. Но выпить не успел. Вылетевший из темноты камень угодил ему прямиком в лицо. Кровь и крик слились воедино. Завизжали и девки, а камни в беседку посыпались со всех сторон. Пернатый сразу же бросился на пол, отполз к боковому стояку, поджав ноги и закрыв голову руками. Нападение произошло столь неожиданно и стремительно, что поначалу никто и не помышлял сопротивляться. Да это было бы пустым делом. Все "живчики" настолько растерялись, что, позабыв о "взрослом" гоноре, орали и метались по беседке, как дети, кем и были в действительности. Блаженствовавшие всего минуту назад Арлекин с Додиком, потеряв реакцию, приняли на себя основную груду камней. Рыжая девчонка, упав на колени, держалась за голову, а кровь из разбитого лица сочилась сквозь пальцы. Один Пернатый, затаившись в углу, молча выжидал.
   В беседку ворвались пять обезьян, размахивающих палками... Вернее, обезьяньими были только каучуковые маски. Яркая полная луна исправно освещала побоище. Нападавшие работали быстро, сноровисто, набрасываясь сразу по двое-трое на одну жертву и щедро нанося короткие удары по чему попало. В отличие от "живчиков" "обезьяны" не кричали, и это вносило ещё больший страх и сумятицу, словно из леса выскочили не подростки, а всамделишные животные, не умеющие говорить.
   Пернатый улучил момент, резко, как распрямившаяся пружина, вскочил на ноги и перемахнул через загородку.
   - Стой! Лови его! Пернатый удирает! - закричала одна из "обезьян" голосом Геры.
   Он бросился за главарем "живчиков". Но тот, петляя между деревьями, набрал такую скорость, что погоня быстро закончилась.
   - Пустой номер, - махнул рукой Герасим, сдирая с лица маску. - Его теперь и на мотоцикле не догонишь. Так и будет шпарить до окружной дороги.
   Они вернулись назад, а в беседке было уже все кончено. Поверженные, стонущие "живчики" сбились в одну кучу возле опорного столба. Возле них, как часовые, стояли "обезьяны" с палками.
   - Скидывайте с себя все, до последней нитки, - приказал пленным Гера. И угрожающе поднял палку: - Считаю до трех.
   Те стали поспешно разоблачаться. Когда они остались нагишом, поеживаясь от холода, Гера показал на кучу тряпья:
   - Дылда, облей это собственной мочой - она у тебя на девяносто процентов из керосина - и подожги.
   - Зачем? Я бензинчик припас! - вставил Жмох. - А что с ними будем делать?
   - Ничего. Пойдут домой голыми. Жаль, Пернатый утек.
   - За них выкуп полагается. Надо девок отодрать, что ли? - заспорил Кича. - Вон та, чернявая, - моя.
   - Делайте что хотите, - согласился Гера. - Только поскорее, времени в обрез.
   - А потом мы их в говне вымажем. Тут рядом помойка классная, кучи этого добра, - засмеялся Кент.
   Пока горел костер, а "обезьяны" развлекались, Гера ткнул палкой Татарина и спросил:
   - Кто пробил Свете голову? Ты?
   - Нет! - испуганно сжался тот. - Пернатый.
   - Так я и знал. Ладно, он мне ещё попадется в руки.
   - Смотри, как бы ты ему не попался! - зло прошипел Гусь, левый глаз которого уже заплыл так, что не открывался.
   Гера рассмеялся, помахивая палкой.
   - Я против вас всегда наверху буду, - ответил он. - Запомни, Гусек. Так ему и передай при встрече.
   Луна, скрывшись за тучами, была больше не нужна. Языки пламени и так достаточно хорошо освещали искаженные лица.
   8
   Галя открыла дверь, но на площадке стоял не отец, а какой-то незнакомый пожилой мужчина, жилистый, в байковой рубашке. Галя испуганно отпрянула назад.
   - Не боись, не трону! - осклабился тот, дохнув перегаром. - Я к твоим родичам.
   - Мама! - позвала Галя, не спуская глаз с рук мужчина, по локоть украшенных татуировкой: там были и кресты, и ножички, и фигурки людей, и змеи, а на костяшках пальцев она прочитала имя владельца тела: "ВОВА".
   - Нравится? - спросил Вова, заметив её любопытный взгляд. - Могу и тебе такое же сделать.
   Не дожидаясь приглашения, он прошел мимо девочки в коридор. Появившуюся Карину приветствовал развязным смешком, и та узнала в нем сивушного мужчину с пятого этажа - отчима Геры. Что ему тут надо?
   - По делу! - опережая её вопрос, произнес Вова. - Куда здесь пройти можно, чтоб поговорить без свидетелей? - Он покосился на Галю и подмигнул ей.
   - Что вам угодно? - растерянно спросила Карина. - Зачем вы сюда пришли?
   - Затем! - грубо отозвался Герин отчим и направился на кухню. Там он развалился на стуле и потянулся к недопитому стакану чая. - Иди сюда, че застряла-то?
   - Ступай к себе в комнату, - кивнула Карина дочери. - Мы разберемся.
   Она почему-то подумала, что мужчина пришел просить денег. Таким всегда не хватает на водку. Только он ошибся адресом. Тут благотворительностью не занимаются.
   Герин отчим тем временем закурил, сплевывая крошки табака на пол.
   - Садись! - приказал он. - Разговор будет долгим.
   - Нет, коротким, - возразила Карина. - Потрудитесь объяснить свой приход в двух словах. А потом убирайтесь. И здесь не курят.
   - А муж твой где? - продолжая дымить, спросил Герин отчим. - Ну, это не важно. Справно устроились. Мебелишка чешская?
   - Пришли сюда интерьер обсуждать? А цвет обоев вас устраивает или заменить?
   - Да ты не злись. Я сам лютый бываю. Не буди лиха, пока оно тихо, поняла? Вчера ты заходила насчет Герки. Зачем?
   - Дочку свою искала. Думала, они где-то вместе. А что? - Карина все больше терялась под его взглядом. Мужчина вызывал и отвращение, и страх, и жалость, и даже смех, - все вместе. Он не был ни безобидным, ни грозным каким-то никаким, способным, тем не менее, на все.
   - Мне сказали, сейчас он в больнице. Пацаны во дворе вякнули. В окно прыгнул, между прочим, из-за твоей дочери. А может, она его и пихнула туда. Разумеешь? Малыш теперь калекой останется на всю жизнь.
   - Этого не может быть! - опешила Карина.
   - Че не может? - выкрикнул отчим. - Да у него все руки-ноги переломаны! Зови дочь, пусть подтвердит. Зови-зови, барышня.
   Карина не успела даже крикнуть дочери: та уже стояла возле двери. Выглядела спокойно, только побледнела.
   - Это правда, мама, - негромко произнесла Галя. - Так получилось. Он прыгнул, но ничего не сломал.
   - Из-за тебя?
   - Я... пошутила.
   - Ничего себе шутки! - сердито фыркнул отчим. - Да я могу в суд подать! Однозначно. Ясно?
   - Иди к себе, - потребовала Карина. - Поговорим после.
   Когда за Галей закрылась дверь, она повернулась к мужчине:
   - Вашему Герасиму место в дурдоме, - отчетливо произнесла она. - А по вам нары плачут.
   - Чего-чего? - Он стал приподниматься со стула.
   - Сколько вы хотите, чтобы покончить с этой историей?
   Карина насмешливо наблюдала за тем, как в голове мужчины заработал счетчик.
   - Костыли... лекарство, усиленное питание... - забормотал он, закатив глаза к потолку. - Короче, штука.
   - Штука чего? - не сразу сообразила Карина.
   - Да уж не деревянных. Тысячу баксов, - усмехнулся отчим.
   Вновь раздался звонок в дверь. На этот раз, судя по всему, вернулся Владислав.
   - Хорошо. Пусть это останется между нами, - поспешно согласилась Карина, хотя и не представляла, где возьмет столько денег. Но сейчас ей хотелось, чтобы этот человек поскорее ушел.
   - Можешь отдавать частями, - сказал отчим и нахально потрепал Карину по плечу.
   Глава шестая
   1
   У Геры имелось ещё одно убежище, где можно было спокойно выспаться и где он хранил некоторые личные вещи, - на пустыре, возле замороженной новостройки, в укрытом фанерными щитами канализационном люке. Там проходили трубы теплоцентрали, было довольно сухо и вообще сносно. Гера приспособил для сна пару картонных ящиков, подушку и одеяло, держал запасы питья и консервы. О логове своем никому не рассказывал. После разборки с "живчиками" ему не хотелось возвращаться ни в больницу (да его бы и не пустили ночью), ни домой (еще неизвестно, как поведет себя отчим), ни к Филиппу Матвеевичу, ни к Мадам - оба станут приставать, один с душещипательными беседами, другая потащит в койку. Какая ему от этого радость?..
   Уже под утро Гера почувствовал, как наверху кто-то ходит, продавливая фанерные щиты. Затем крышка люка начала сдвигаться. Окончательно проснувшись и напрягшись всем телом, он сунул руку под подушку. Конечно, от газового пистолета Магомета толку было мало, но бежать отсюда все равно некуда. Может быть, лезет какой-то бомж, так хоть напугается. Притворяясь спящим, Гера, неплотно смежив веки, следил за спускающимся по скобам человеком. Кожаные ботинки, приличные брюки, фонарик в руке - нет, это не бродяга. И не мент. Труп сюда хотят сбросить, что ли? Приятное будет соседство, станет с кем поболтать на досуге.
   - Эй, кто тут? - тихо спросил мужчина.
   Пучок света скользнул по картонным ящикам, над мальчиком нависла темная фигура. "Хрен с ним, сам напрашивается!" - подумал Гера и выхватил пистолет. Но выстрелить успел только два раза, прямо в лицо человеку. Незваный гость перехватил его руку и заломил кисть. Пистолет выпал, а Гера чуть не взвыл от боли, чувствуя, как трещит кость. У обоих начали слезиться глаза и запершило в горле.
   - Дурак, чумовой, сука! - зарычал мужчина, откашливаясь. Кисть он держал крепко, а в люке было так тесно, что не размахнешься ни рукой, ни ногой. - Да не дергайся ты, не то шею сломаю! Это ж я, Симеон.
   - Сима? - переспросил Гера, узнав подельника. - Ты чего приперся? А если б у меня настоящий ствол был? Скажи спасибо, что без дырок в шкуре остался. Пусти руку!
   - Ну и злющий же ты, бесенок. Жаль, что не я твой отец, ты бы у меня пукнуть не смел без разрешения.
   - Ага. Твой Вовчик уже в колонии, грамотно воспитал.
   Оба они терли глаза и отплевывались. Симеон вдобавок ещё и стукнулся затылком об трубу, а Гера разминал кисть. Первый испуг прошел, теперь можно было и посмеяться. Хотя неожиданный визит Симы не предвещал кинопросмотр комедии. Зачем ему понадобился Гера - снова "бомбить" машины? Вряд ли, с этим завязано.
   - Пошли на воздух, тут как в Дахау после дезинфекции, - проворчал Симеон и первым полез по скобам вверх.
   Гера, подхватив с цементного пола газовый пистолет, стал карабкаться следом.
   - Ну, чего разбудил-то? - спросил он, присаживаясь рядом, на бетонную тумбу. - Или соскучился?
   - Корж тебя искал вчера. Мне передали. Дело к тебе есть. - Это было правдой, но Сима и сам не знал, зачем мальчишка понадобился авторитетному вору. Неужели этот щуплый пацан и впрямь подломил сейф в "Барсе"? Впрочем, особой силы тут не надо, был бы умишко. А мозги у Герасима варят, в этом он мог убедиться. Если паренек провернул дело в одиночку, что сомнительно, то ещё проще - он его "сдаст" Рзоеву. А если за Герой стоит Корж и это их совместная работа - лучше не связываться.
   - Ты где так расцарапался? - поинтересовался Симеон. - Кошек мучил?
   - Со звезды упал, - отозвался Гера. - Я теперь не живу дома. Временно.
   - Это я уже понял. Так что сказать Коржу? Где ты будешь его ждать?
   - Вот там, возле котлована. - Герасим махнул рукой в сторону новостройки, где стояли зияющие провалами окон три дома без крыш. - В семь часов вечера, - добавил он. - И вот ещё что. Мне нужна "игрушка". Ты говорил, что можешь достать.
   - Цена та же - штука баксов, - сказал Симеон, ничуть не удивившись. Все сходится: раз у мальчишки появились деньги, то в "Барсе", судя по всему, поработал именно он. А что, если заманить Геру куда-нибудь за город и вытянуть из него всю сумму? Зарыл где-нибудь, сволочь. Поднять на ножики - скажет, не такие раскалывались. А как же Корж и Рзоев? У них свои интересы. Стоит ли игра свеч? Как бы самому не оказаться "под током". Взвесив все, Симеон решил пока не рисковать. Пусть парень встретится с Коржом. А он понаблюдает.
   - Чего замолчал? - нетерпеливо спросил Гера.
   - Будет тебе "игрушка". Готовь деньги, - хмуро ответил Сима. - В два часа, здесь.
   - Нет. Возле универмага.
   Там было многолюднее, а потому - гораздо безопасней. Гера уже давно почувствовал, что Симеон ведет какую-то хитрую игру. А может быть, и Корж.
   2
   Впервые в своей жизни Галя сбежала с уроков, причем с любимого французского.
   Появление на перемене Геры вызвало всеобщее возбуждение и ликование. Встретили как героя, только цветы под ноги не бросали. Если бы захотел увел бы сейчас из школы всех, не потребовалась бы и флейта. Наслышаны были и о победе "обезьян" над "живчиками", что ещё больше подлило в огонь масла. Но Гера отнесся к чрезмерному поклонению равнодушно, едва кривя рот в улыбке и пожимая плечами. Пройдя мимо Гали, он бросил ей несколько слов, и та последовала за ним. Словно так и надо было, будто ждала, когда ей бросят конец поводка. На втором этаже Гера велел подождать, а сам нахально толкнул ногой дверь в кабинет директора.
   - Филипп Матвеич, хорошо, что застал. Дайте ключи от квартиры. Где деньги лежат, - сказал он, ухмыляясь.
   - Ты сбежал из больницы? - спросил директор, поправляя на носу очки.
   - Нет, выписали. А идти куда - на вокзал?
   - Конечно, конечно, - поспешно ответил директор. - Бери ключи и отправляйся ко мне. Поешь, отдохни. Я приду вечером, и тогда мы обо всем поговорим. Дать тебе денег? - Он пошарил в карманах, отчего-то засмущался и даже чуть покраснел. Видно, сам еле-еле сводил концы с концами.
   - Не надо, - сказал Гера, с удовольствием наблюдая за его потугами. Чудак-человек: вот выбросят его скоро с работы - как жить станет на свою нищенскую пенсию? - Вы, Филипп Матвеич, когда-нибудь хоть ели досыта? Гуляли в ресторанах? Я уж не спрашиваю про отдых на лазурных берегах, с нимфами.
   - Ну ты и загнул! - рассмеялся директор. - Много у тебя в голове мусора, погляжу. Я честно жил. Мне стыдиться нечего.
   - А богато жить - стыдно? А притворяться честным? А завидовать более удачливым и ловким?
   Директор развел руками, растерявшись от такого напора.
   - Я не притворяюсь, - только и ответил он. - Ты куда сейчас? Ах, да... забыл.
   - И память уже слабеет, - добивая, произнес Гера. - Ладно, проехали. Еще свидимся.
   Прежде чем отправиться в больницу к Светлане, они зашли в директорскую квартиру. Пока Галя ставила чайник и намазывала бутерброды маслом и черной икрой (Гера купил по дороге целую сумку деликатесов), он залез в оборудованный за стояком в ванной тайник, отсчитал тысячу долларов на "игрушку" и засунул их в задний карман джинсов. Подумав, добавил ещё пятьсот, на всякий случай, а также прихватил золотую цепочку с медальоном.
   - Кушать подано! - крикнула Галя из комнаты.
   - Классно! - сказал Гера, глядя на сервированный столик. - Тебе бы в будущем официанткой работать.
   - У меня более серьезные планы. Даже обидно слышать.
   - Какие же?
   - Потом скажу, не сейчас.
   - Ладно. Тогда закрой глаза.
   Галя послушно выполнила просьбу. Почувствовала его руки на шее, но не испугалась.
   - Теперь открывай... Нравится?
   - Очень, - ответила Галя. Сняв медальон, она рассматривала его, повернувшись к окну. - Красивый. Где достал?
   - Там таких больше нет. Носи на здоровье.
   Бутерброды улетучились в одно мгновение. Пришлось делать еще.
   - Я так и не поняла, что же случилось со Светой? - спросила Галя, когда все было выпито и съедено.
   - Гулять в парке опасно, - ответил Герасим, проследив за её взглядом, брошенным на фотографию в рамочке. Там были запечатлены два человека мужчина и женщина со счастливыми лицами.
   - Ой! Как этот усач похож на нашего Филиппа Матвеевича! - Галя всплеснула руками.
   - А ты ещё не догадалась, где мы находимся? - усмехнулся Гера. Старый пустозвон тоже когда-то был молодым и делал кучи ошибок. Пошли, пора.
   - Зачем ты так? - Галя вдруг подошла к нему и нерешительно попросила: - А теперь ты закрой глаза.
   - Бей прямо в сердце, - согласился Гера. Когда она несмело поцеловала его и отпрянула, он добавил: - Не стоит того медальон, нет.
   3
   Владислав ехать на киностудию к Клеточкину наотрез отказался, но Карина особенно и не настаивала. Может, оно и к лучшему?
   - Я уже поработал с ним на одном фильме. Ничего путного из этого не вышло, - произнес муж, собираясь утром на работу.
   - Теперь он задумал совсем другое. - Карину несколько покоробили слова Влада. - Как же "ничего путного"? А где же мы тогда познакомились и кто свел нас вместе? Разве не Клеточкин?
   - А мне на это плевать, - совсем уж грубо ответил Владислав, и Карина почувствовала, что он не здесь - витает мыслями где-то в другом месте. Не стоит даже и разговаривать.
   - Возьми хоть сценарий, почитаешь в дороге.
   Он замотал головой, но она все же сунула украдкой дерматиновую папку в портфель, вместе с бутербродами. Драгуров видел все это в зеркале, но промолчал. Они словно играли в какую-то странную игру под названием "Обмани меня". И впервые за много лет, уходя, Владислав забыл поцеловать Карину. А она промолчала.
   На столе в мастерской его поджидал котенок Никак; задрав хвост, он стал тереться о ноги и пронзительно мяукать, выражая то ли радость, то ли обиду на так долго не появлявшегося Человека.
   - Никак не научишься говорить толком? - спросил Владислав.
   Подобрав измочаленного клоуна, он выбросил его в мусорное ведро. Другого материального урона котенок вроде бы не нанес. Придется в следующий раз запереть его в коридоре. Драгуров вспомнил двух вчерашних посетителей, нахмурился. Подливая в миску молоко, сказал:
   - Когда вырастешь размером с тигра - поможешь мне в одном деле. Лучше потратиться на тебя, чем на них.
   - Мр-рр-мя! - согласился Никак.
   Работы было много, но иногда Драгуров все же отвлекался, возвращаясь мыслями к металлическому мальчику, оставленному у Белостокова. Будто беспокоился о живом ребенке. Ловил себя на этом и неизвестно отчего злился. С появлением в его жизни странной игрушки Бергера все как-то пошло наперекосяк. Нет, конкретно ничего плохого не случилось, но он чувствовал непонятную, нависшую над ним и его семьей угрозу. Вот и с Кариной что-то происходит. И Галя... Даже приход рэкетиров казался ему теперь связанным каким-то боком с этой игрушкой, что было уж совсем глупо. Владислав понимал это, но ничего не мог поделать, не мог отогнать рой мешавших работе мыслей.
   Перед обедом в мастерскую вошла зеленоглазая девушка в белом плаще.
   Она остановилась, с любопытством разглядывая стеллажи с куклами, а Владислав с не меньшим интересом смотрел на нее, поскольку никогда не видел столь красивых и хрупких созданий. И голос у неё оказался под стать всему облику: мелодично-звенящий, словно хрусталь.
   - Ну вот! Кажется, я пришла не вовремя.
   - Да нет же, как раз... я... - смутился Драгуров, будто боясь спугнуть неожиданно залетевшую бабочку в конце сентября. - А что вам угодно? Присаживайтесь, ради бога!
   Девушка оперлась ладонями о спинку стула, но продолжала стоять и улыбаться.
   - У вас тут так интересно, - промолвила она. - Как в музее. Но, говорят, нельзя слишком долго жить среди кукол. Они отнимают сердце. В детстве у меня было мало игрушек.
   - Почему? - машинально спросил Владислав.
   - Не знаю. Так воспитывали. - Пожав плечами, девушка прошлась по мастерской. - А вот своей любимой игрушки я здесь что-то не вижу.
   Наконец-то Драгуров сообразил, что девушка пришла забрать заказ.
   - Как ваша фамилия? - Он достал регистрационную тетрадь, открыл на последних страницах.
   - Караджанова.
   Пока Драгуров листал тетрадь, девушка заглядывала через его плечо, и он чувствовал тонкий запах духов. Странно, Владислав считал себя более стойким мужчиной, не способным терять голову при виде смазливого личика или стройной фигурки. Но тут было что-то другое. Девушка нагнулась ещё ближе и показала пальчиком в запись, сделанную четыре дня назад.
   - Вот он, мой дед. "Металлический мальчик с луком и лютней". А... где же сама игрушка?