Страница:
Троцкий Лев Давидович
Дневники и письма
Л.Д.Троцкий
Дневники и письма
Под редакцией Ю. Г. Фельштинского
Предисловие А. А. Авторханова
Настоящее издание включает все дневники и записи дневникового характера, сделанные Троцким в период 1926--1940 гг., а также письма, телеграммы, заявления, статьи Троцкого этого времени, его завещание, написанное незадолго до смерти. Все материалы взяты из трех крупнейших западных архивов: Гарвардского и Стенфордского университетов (США) и Международного института социальной истории (Амстердам).
Для преподавателей и студентов вузов, учителей школ, научных сотрудников, а также всех, интересующихся политической историей XX века.
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ А АВТОРХАНОВА
ОТ РЕДАКТОРА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1926--1927 ГОДОВ
ВЫСЫЛКА ТРОЦКОГО
Приложения. Л. Седов. Переезд в Алма-Ату Из писем Н И Седовой
Троцкой Саре Якобс-Вебер
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1933 ГОДА
Приложение Л. Седов. Переезд во Францию
часть ТРЕТЬЯ
ДНЕВНИК 1935 ГОДА
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1937 ГОДА
ИЗ ПРЕССЫ ТЕХ ЛЕТ
КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА О ТРОЦКОМ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если вы начнете перелистывать в архивах русские и зарубежные газеты за период Октябрьской революции и гражданской войны в России, то в качестве организаторов большевистской победы вы встретите только имена двух большевистских вождей, неразрывно связанных между собой как "сиамские близнецы" -- это Ленин и Троцкий. Чтобы их исторически и политически разъединить, нужны были хирургический нож инквизитора в руках Сталина и безбрежное море фальсификаторской макулатуры его так называемого "исторического фронта".
Путем такой операции место Троцкого около Ленина занял Сталин, о существовании которого под именем Коба тогда знали лишь верхи партии в Петрограде и Москве и старые уголовники -- "эксы" в Тифлисе и Баку.
Сталин пошел дальше. В своем пресловутом "Кратком курсе" он решил взять на себя одного роль организатора Октябрьской революции, лишив этой роли не только Троцкого, но и самого Ленина. Для этой цели Сталин выдумал никогда не существовавшим мифический "Партийный центр", поставив себя во главе него. Вот что писал Сталин:
"16 октября (1917 г. -- А. А.) состоялось расширенное заседание ЦК партии. На нем был избран Партийный центр (выделено в оригинале. -- А. А.) по руководству восстанием во главе со Сталиным. Этот Партийный центр руководил фактически всем восстанием". [История ВКП(б). Краткий курс, М., 1938, с. 197].
Между тем по свежим следам Октябрьского восстания 1917 г. память Сталина функционировала отлично. Так, в "Правде" в день первой годовщины Октябрьской революции, Сталин писал: "Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому".
Спрашивается, как мог Сталин, противореча историческим документам, фактам, свидетелям и самому себе, столь вопиюще фальсифицировать подлинную историю Октябрьской революции? "История ВКП(б). Краткий курс" вышла в свет осенью 1938 г. К этому времени Сталин уже был единоличным диктатором в со
ветском государстве. Неограниченная власть давала ему неограниченную возможность фальсифицировать историю возникновения этого государства. Чтобы сама фальсификация Октябрьской революции выглядела правдоподобной, Сталин изъял из обращения сначала всех свидетелей -- вождей революции, а потом все исторические документы -- старые газеты, журналы, книги, в том числе все сочинения Ленина первого, второго и третьего изданий, ибо к ним был приложен богатый документальный аппарат, из которого было видно, кто на самом деле руководил революцией. Поэтому вполне можно согласиться с характеристикой "Краткого курса", которую дает Троцкий, полемизируя с неким Гамильтоном в письме в редакцию "Нью-Йорк Таймс" от 4 декабря 1939 г.:
"Гамильтон пытался обвинить меня в сокрытии одной цитаты Ленина (о возможности победы социализма в одной стране-- А. А.). Я обвиняю Коминтерн не в сокрытости цитаты, а в систематической фальсификации идей, фактов, цитат в интересах правящей клики Кремля. Кодифицированный сборник такого рода фальсификаций, "История ВКТ1", переведен на все языки цивилизованного человечества и издан в СССР и за границей в десятках миллионов экземпляров. Я берусь доказать перед любой беспристрастной комиссией, что в библиотеке человечества нет книги более бесчестной, чем эта "История".
Фальсификация истории была хоть и бесчестным, но более-менее безобидным ударом по историческому авторитету Льва Троцкого по сравнению с чудовищным обвинением его и его бывших единомышленников на московских процессах тридцатых годов в организации заговора против советского государства по прямому поручению гестапо. Французские организаторы знаменитого процесса Дрейфуса, офицера еврейского происхождения, обвиненного в шпионаже в пользу генштаба кайзеровской Германии, были беспомощными дилетантами по сравнению со сталинскими чекистами, объявившими всю плеяду русских революционеров еврейского происхождения во главе с Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Радеком и Сокольниковым просто-напросто наемными шпионами антисемитского гестапо гитлеровской Германии.
Но заметим: даже после того, как на XX и XXII съездах партии было доложено, что в основу политических процессов тридцатых годов над троцкистами, зиновьевцами и бухаринцами легли ложные фальсифицированные обвинения, жертвы этих процессов, однако, не были юридически и политически реабилитированы.
Троцкий--самая трагическая фигура в истории русской революции. Трагедия его не только в том, что он был свидетелем гибели идеалов революции, которую он возглавлял; свидетелем гибели друзей и единомышленников, вместе с которыми он завоевал власть; свидетелем гибели собственных детей от рук чекистов; но и в том еще, что Троцкий до самых последних дней своей жизни так и не понял, что он, его дети и его единомышленники стали
жертвами не "бюрократии", не "кремлевской камарильи" и даже не мстительного Сталина, как Троцкий думал, а жертвами той самой террористической системы диктатуры, которую Троцкий и Ленин создали в октябре 1917 г. Тут уж воистину: "кто посеет ветер, пожнет бурю".
Троцкий борется не против этой системы власти, а против Сталина и его "камарильи", которые узурпировали у него эту власть. Он пишет в "Письме в СССР": "От Октябрьской революции еще сохранились, к счастью, национализированная промышленность и коллективизированное сельское хозяйство. Кто не умеет защищать старые завоевания, тот не способен бороться за новые. От империалистического врага мы будем охранять СССР всеми силами".
Письмо Троцкого кончается программными лозунгами:
"Долой Каина Сталина и его камарилью!
Долой хищную бюрократию!
Да здравствует СССР, крепость трудящихся!
Да здравствует мировая социалистическая революция!"
Словом, СССР -- не каторга народов, а "крепость трудящихся"; Сталин не убийца миллионов, а всего навсего "Каин", -- то есть братоубийца, ибо уничтожил "ленинскую гвардию"; в стране свирепствует не чекистский корпус, а "хищная бюрократия". Надо только убрать Сталина и во главе СССР поставить Троцкого "путем восстания рабочих, крестьян, красноармейцев и краснофлотцев против новой касты угнетателей и паразитов". Вот тогда Троцкий позаботится, чтобы СССР стал очагом "мировой социалистической революции". Надо быть безнадежным Дон Кихотом в политике, чтобы в 1940 году призывать советский народ готовить восстание против гигантской террористической машины диктатуры в надежде, что кто-то может отозваться на такой призыв.
Троцкий и Сталин не были антиподами в идеологии большевизма, а были соперниками в борьбе за власть в его рамках и на его основах. Троцкизм и сталинизм тоже не являются враждебными ленинизму течениями, а разными вариантами его интерпретации. По коренному вопросу их спора -- о судьбе социализма и мировой революции -- Сталин утверждал, что сначала надо построить социализм в СССР, чтобы организовать мировую революцию, а Троцкий, наоборот, доказывал, что сначала нужно организовать мировую революцию, чтобы в СССР мог победить социализм. Ленинизм допускал обе интерпретации, ибо Ленин, как истинный "диалектик", столько раз противоречил самому себе, что Троцкий и Сталин всегда находили у него нужные им цитаты.
Из этого спора между Троцким и Сталиным внешний мир сделал совершенно ложные выводы: Троцкий был объявлен опасным проповедником мировой революции, а Сталин -- безопасным для
внешнего мира либеральным "национал-большевиком". Опаснее, на самом деле, был не романтик революции и утопист Троцкий, а мастер мирового революционного заговора Сталин. Ведь это не Троцкий, а Сталин писал: "Мировое значение Октябрьской революции состоит не только в том, что она является великим почином одной страны в деле прорыва системы империализма и первым очагом социализма... но также и в том, что она составляет первый этап мировой революции и могучую базу его дальнейшего развертывания" ("Вопросы ленинизма", стр. 105).
Сталин строго следовал этой своей стратегической программе и не пугал мировую буржуазию ура-революционной фразеологией Троцкого. Он вошел в доверие к западной демократии и после второй мировой войны поставил под знамя коммунизма одну треть человечества.
Л. Авторханов
ОТ РЕДАКТОРА
Настоящее издание составлено по материалам трех крупнейших западных архивов, хранящих документы Троцкого: архива Троцкого в Хогтонокой библиотеке Гарвардского университета (Бостон), архива Гуверовского института при Стенфордском университете (Стенфорд, Калифорния) и архива Международного института социальной истории (Амстердам). Из архива Троцкого в Гарвардском университете заимствованы дневниковые записи 1926--1927, 1933, 1935 и 1937 годов, носящая дневниковый характер запись Троцкого от 8 марта 1938 года о процессе над Бухариным, запись о сталинской историографии, завещание Троцкого, написанное им незадолго до смерти, письма, телеграммы и заявления 1928--1940 годов. Остальные документы заимствованы из амстердамской и калифорнийской коллекций, о чем указано в каждом конкретном случае. Примечания составлены редактором только для материалов основной части книги.
Документы публикуются с любезного разрешения администрации архивов. Подготовка текстов к печати, примечания, комментарии и переводы с иностранных языков выполнены редактором.
"Дневники и письма" Троцкого на русском языке выходили в 1986 г. (Изд-во "Эрмитаж", США). Однако настоящее издание существенным образом отличается от предыдущего: в него вошел ряд новых документов, более полно представлены комментарии, введен раздел "Из прессы тех лет".
Бостон, 1993 Юрий Фельштинский
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1926--1927 ГОДОВ
ИЗ ДНЕВНИКА (для памяти)1
За революциями в истории всегда следовали контрреволю
ции. Контрреволюции всегда отбрасывали общество назад, но ни
когда-- до той черты, с какой начиналась революция. Чередование
революций и контрреволюций вызывается некоторыми основными
чертами механики классового общества, в котором только и воз
можны революции и контрреволюции.
Революция невозможна без вовлечения широких народных
масс. Такое вовлечение, опять-таки, возможно лишь в том случае,
если угнетенные массы связывают надежды на лучшую судьбу
с лозунгом революции. В этом смысле надежды, порождаемые ре
волюцией, всегда преувеличены. Это вызывается классовой меха
никой общества, ужасающим положением подавляющего боль
шинства народных масс, объективной необходимостью сосредото
чения величайших надежд и усилий для того, чтобы обеспечить
даже и скромное продвижение вперед, и пр. и пр.
Но в этих же условиях заложен один из важнейших -- и
притом наиболее общих -- элементов контрреволюции. Достиг
нутые в борьбе завоевания не соответствуют и, по существу, не
могут непосредственно соответствовать ожиданиям широких отс
талых масс, впервые пробужденных в ходе самой революции.
Разочарование этих масс, их возвращение к обыденщине, к без
надежности является таким же составным элементом пореволю
ционного периода, как и переход в лагерь "порядка" "удовлетво
ренных" классов или слоев, участвовавших в революции.
В тесной связи с этими процессами, в лагере господствую
щих классов параллельно развиваются процессы иного, в зна
чительной мере противоположного характера. Пробуждение широ
ких масс выбивает господствующие классы из привычного рав
новесия, лишает их как непосредственной опоры, так и уверен
ности, и тем дает возможность революции захватить гораздо боль
ше, чем она впоследствии способна удержать.
Разочарование значительной части угнетенных масс в не
посредственных завоеваниях революции и связанное с этим пони
жение политической силы и активности революционного класса
порождают прилив уверенности у контрреволюционных масс, -
как у тех, которые были опрокинуты революцией, но не добиты,
так и у тех, которые содействовали революции на известном эта
не, но дальнейшим развитием ее были отброшены в лагерь реак
ции.
6. Исходя из намеченной выше схемы, отражающей более или
менее механику всех предшествовавших революций, попытаемся
более конкретно рассмотреть те же вопросы применительно к ус
ловиям первой пролетарской революции, приближающейся к
своему десятилетию.
Влияние империалистической войны, с одной стороны, и сочетание мелкобуржуазной аграрной революции с пролетарским захватом власти с другой, вовлекли в революционную борьбу невиданные и небывалые массы и тем самым придали самой революции невиданный и небывалый размах.
Благодаря такому размаху революции и ее единственному
в истории по решительности руководству, старые господствующие
классы и учреждения обеих фракций--добуржуазной и буржуаз
ной (монархия и бюрократия, дворянство, буржуазия) -- подверг
лись полному политическому разгрому, который оказался тем ра
дикальнее и прочнее по своим последствиям, что старые господ
ствующие классы под руководством иностранного империализма в
течение нескольких лет пытались опрокинуть диктатуру пролета
риата вооруженной рукой.
Решительность разгрома старых господствующих классов
является одной из гарантий против опасностей реставрации, при
чем значение и сила этой гарантии может быть правильно оцене
на лишь рядом с другими не менее важными обстоятельствами.
Против монархическо-помещичьей реставрации важнейшей
гарантией является непосредственная заинтересованность боль
шинства крестьянства в сохранении за собою бывших помещичьих
земель.
Милюковская идея чистой буржуазно-республиканской реставрации имеет своей задачей политически нейтрализовать крестьянство, привлекши верхи его (через блок с эсерами) на сторону реставрации.
10. Несомненно, что пролетариату удалось удержать свою
власть и вместе с нею национализацию заводов и фабрик в те
чение 1918--1920 гг. только потому, что одновременно с ним
крестьянство боролось против тех же врагов за захваченную у
них землю. Борьба за сохранение национализованных фабрик и
заводов гораздо менее непосредственно затрагивает крестьян, по
лучавших пока что промышленные продукты по более дорогим
ценам, чем при буржуазном режиме.
11. Именно исходя из этой оценки, Ленин2 писал в 1922 году:
"Мы "доделали" буржуазно-демократическую революцию так
"чисто", как никогда еще в мире. Это -- величайшее завоевание, которого никакая сила назад не возьмет... (Мы создали советский тип государства, начали этим новую всемирно-историческую эпоху, эпоху политического господства пролетариата, пришедшую на смену эпохе государства буржуазии. Этого тоже назад взять уже нельзя, хотя "доделать" советский тип государства удастся лишь практическим опытом рабочего класса нескольких стран). Но мы
не доделали даже фундамента социалистической экономики. Это еще могут отнять назад враждебные нам СИЛЫ умирающего капитализма".
12. Вопрос о крестьянстве -- пока наша революция остается изолированной -- является для пролетариата по-прежнему центральным вопросом на всех этапах. Победа революции и размах этой победы обусловлены были сочетанием пролетарской революции с "крестьянской войной". Опасность реставрации (контрреволюции) определяется возможностью отделения крестьянства вследствие его незаинтересованности в сохранении социалистического режима в промышленности, кооперативного режима в области сбыта и пр. Как уже сказано, милюковская буржуазно-республиканская реставрация именно для того и пытается отделить свою судьбу от помещичье-монархической реставрации, чтобы облегчить отделение крестьянства от пролетариата.
Крестьянство -- докапиталистический класс (сословие). При
капитализме превращается в мелкого товаропроизводителя, в аг
рарную мелкую буржуазию. Военный коммунизм зажал мелко
буржуазные тенденции крестьянского хозяйства в экономические
тиски. Нэп возродил противоречивые мелкобуржуазные тенденции
крестьянства с вытекающей отсюда возможностью капиталисти
ческой реставрации.
Соотношение промышленных и сельскохозяйственных цен
(ножницы) должно явиться решающим фактором в вопросе об
отношении крестьянства к капитализму и социализму. Экспорт
сельскохозяйственных продуктов ставит внутренние ножницы под
контроль мирового рынка.
Продукты нашей промышленности в 2--3 раза дороже мировых. Если внести поправку на качество, то выйдет, что наши промышленные продукты в 3--4 раза менее выгодны, чем продукты мирового рынка.
Сохранить монополию внешней торговли можно только изменяя это соотношение из года в год к выгоде для крестьян, т. е. индустриально догоняя капиталистический мир.
Это одно показывает всю несостоятельность теории, которая предлагает отвлечься от мирового рынка и рассматривать вопрос о построении социализма изолированно, в рамках одной страны.
15. Восстанавливая свое хозяйство как частный товаропроиз
водитель, покупая и продавая, крестьянство неизбежно воссоздает
элементы капиталистической реставрации. Экономической основой
их является заинтересованность крестьянства в высоких ценах на
хлеб и низких ценах на продукты промышленности.
Политические элементы реставрации воссоздаются через торговый капитал, восстанавливающий связи внутри распыленного крестьянства, с одной стороны, между деревней и городом -- с другой. Через посредство верхов деревни торговец организует стачку против города. Это относится, в первую голову, разумеется, к частному торговому капиталу, но в значительной мере так
же и к кооперативному, с его старым торговым персоналом и естественным тяготением к кулачеству.
Непосредственное экономическое и политическое значение
помещичьей и буржуазной эмиграции, с точки зрения опаснос
тей реставрации, само по себе совершенно ничтожно. Только в
том случае, если бы указанные выше внутренние экономические
и политические процессы достигли контрреволюционной "зрелос
ти", могла бы произойти непосредственная "смычка" с эмигра
цией, в частности, путем превращения этой последней в приказ
чичью агентуру иностранного капитала*.
Между экономическими процессами и их политическими
выражениями проходят нередко многие годы. Ближайшие годы
будут очень трудными именно потому, что успехи восстановитель
ного периода ввели нас в систему мирового рынка и тем самым -
на повседневном хозяйственном опыте крестьянина -- обнаружили
крайнюю отсталость нашей промышленности. Пройти через этот
трудный период можно только при условии величайшей сплочен
ности пролетариата, его активности, способности его партии к
решительным маневрам, для чего нужно безусловное сосредото
чение диктатуры в ее руках.
Рабочий класс живет сейчас опытом восстановительного
периода. Ряды пролетариата восстановились и пополнились. Жиз
ненный уровень значительно повысился по сравнению с первым
пятилетием революции.
Новый, только наметившийся этап, который грозит увеличить экономическую и политическую роль непролетарских элементов общества, еще почти не дошел до сознания пролетарских масс.
Главная опасность партийного режима именно в том, что
он игнорирует классовые опасности, замазывает их, борется про
тив всякого указания на них, тем самым ослабляя бдительность
и вооруженность пролетариата.
Было бы неправильным игнорировать тот факт, что пролета
риат сейчас гораздо менее восприимчив к революционным перс
пективам и широким обобщениям, чем во время Октябрьского пе
реворота и в первые годы после него. Революционная партия не
может пассивно равняться по всякой смене массовых настроений.
Но она не может также и игнорировать перемену, поскольку
эта последняя вызвана причинами глубокого исторического по
рядка.
Октябрьская революция больше, чем какая бы то ни было
другая, пробудила величайшие надежды и страсти народных масс,
прежде всего пролетарских. После величайших страданий 1917-
* Один уж анализ возможности и опасности реставрации показался бы бюрократическому тупице "маловерием", "скептицизмом" и пр Но бюрократические тупицы для того и существуют на свете, чтобы облегчить работу реставрационных сил, мешая революционным элементам правильно оценивать эту работу и своевременно мобилизовать пролетариат для отпора им
21 гг. пролетарская масса значительно улучшила снос положение. Она дорожит этим улучшением, надеясь на его развитие в дальнейшем. Но в то же время она увидела на опыте крайнюю медлительность процесса улучшения, который только теперь подвел ее к довоенному уровню жизни. Этот жизненный опыт имеет для массы, особенно для ее старшего поколения, неизмеримое значение. Она стала осторожнее, скептичнее, менее непосредственно откликаться на революционные лозунги, менее доверчива к большим обобщениям. Такое настроение, сложившееся после испытаний гражданской войны и успехов хозяйственного восстановления,-- настроение, еще не нарушенное новыми сдвигами классовых сил, является основным политическим фоном партийной жизни. На это настроение опирается бюрократизм, как элемент "порядка" и "спокойствия". Об это настроение разбилась попытка оппозиции поставить перед партией новые вопросы.
22. Старшее поколение рабочего класса, проделавшее две ре
волюции или хотя бы одну последнюю, начиная с 1917 года,
нервно истощено и в значительной своей части опасается всяких
потрясений с перспективами войны, разрухи, голода, эпидемий и
пр.
Именно на эту психологию значительной части рабочих, отнюдь не карьеристов, но отяжелевших, обросших семьей, рассчитано запугивание перманентной революцией. Употребляемая в этом смысле теория перманентной революции не имеет, разумеется, никакого отношения к старым, давно сданным в архив спорам, а означает попросту призрак новых потрясений: героических "вторжений", нарушений "порядка", угрозу завоеваниям восстановительного периода, новую полосу великих усилий и жертв. Запугивание перманентной революцией есть, по существу дела, спекуляция на обывательских и полуобывательских настроениях отяжелевшей части рабочего класса, в том числе и партийцев.
Совершенно такое же значение получил вопрос о стабили
зации. Дело идет не столько о реальной оценке изменений капи
талистической кривой, сколько о застращивании перспективой пот
рясений. Сейчас перманентная революция и "отрицание" стаби
лизации представляют собою две стороны одной и той же монеты.
И в том, и в другом случае дело идет о том, чтобы бесформенным
обывательским настроениям дать консервативное оформление,
направленное против революционных перспектив.
Молодое поколение, только сейчас поднимающееся, лишено
опыта классовой борьбы и необходимого революционного закала.
Оно не само ищет путей, как искало старшее поколение, а сразу
попадает в обстановку могущественных партийных и государствен
ных учреждений, партийной традиции, авторитетов, дисциплины и
пр. Это до поры до времени затрудняет молодому поколению
самостоятельную роль. Вопрос о правильной ориентировке моло
дого поколения партии и рабочего класса получает гигантское
значение.
25. Параллельно с указанными выше процессами в партийном
и государственном аппарате чрезвычайно выросла роль особой
категории старых большевиков, которые примыкали к партии
или активно в ней работали в период 1905 года, затем
отошли от партии в период реакции, приспособились к
буржуазному режиму, занимали в нем более или менее видное
положение, были оборонцами вместе со всей буржуазной интел
лигенцией, вместе с нею же оказались вдвинуты в февральскую
революцию, о которой в начале войны и не помышляли, были
Дневники и письма
Под редакцией Ю. Г. Фельштинского
Предисловие А. А. Авторханова
Настоящее издание включает все дневники и записи дневникового характера, сделанные Троцким в период 1926--1940 гг., а также письма, телеграммы, заявления, статьи Троцкого этого времени, его завещание, написанное незадолго до смерти. Все материалы взяты из трех крупнейших западных архивов: Гарвардского и Стенфордского университетов (США) и Международного института социальной истории (Амстердам).
Для преподавателей и студентов вузов, учителей школ, научных сотрудников, а также всех, интересующихся политической историей XX века.
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ А АВТОРХАНОВА
ОТ РЕДАКТОРА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1926--1927 ГОДОВ
ВЫСЫЛКА ТРОЦКОГО
Приложения. Л. Седов. Переезд в Алма-Ату Из писем Н И Седовой
Троцкой Саре Якобс-Вебер
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1933 ГОДА
Приложение Л. Седов. Переезд во Францию
часть ТРЕТЬЯ
ДНЕВНИК 1935 ГОДА
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1937 ГОДА
ИЗ ПРЕССЫ ТЕХ ЛЕТ
КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА О ТРОЦКОМ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если вы начнете перелистывать в архивах русские и зарубежные газеты за период Октябрьской революции и гражданской войны в России, то в качестве организаторов большевистской победы вы встретите только имена двух большевистских вождей, неразрывно связанных между собой как "сиамские близнецы" -- это Ленин и Троцкий. Чтобы их исторически и политически разъединить, нужны были хирургический нож инквизитора в руках Сталина и безбрежное море фальсификаторской макулатуры его так называемого "исторического фронта".
Путем такой операции место Троцкого около Ленина занял Сталин, о существовании которого под именем Коба тогда знали лишь верхи партии в Петрограде и Москве и старые уголовники -- "эксы" в Тифлисе и Баку.
Сталин пошел дальше. В своем пресловутом "Кратком курсе" он решил взять на себя одного роль организатора Октябрьской революции, лишив этой роли не только Троцкого, но и самого Ленина. Для этой цели Сталин выдумал никогда не существовавшим мифический "Партийный центр", поставив себя во главе него. Вот что писал Сталин:
"16 октября (1917 г. -- А. А.) состоялось расширенное заседание ЦК партии. На нем был избран Партийный центр (выделено в оригинале. -- А. А.) по руководству восстанием во главе со Сталиным. Этот Партийный центр руководил фактически всем восстанием". [История ВКП(б). Краткий курс, М., 1938, с. 197].
Между тем по свежим следам Октябрьского восстания 1917 г. память Сталина функционировала отлично. Так, в "Правде" в день первой годовщины Октябрьской революции, Сталин писал: "Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому".
Спрашивается, как мог Сталин, противореча историческим документам, фактам, свидетелям и самому себе, столь вопиюще фальсифицировать подлинную историю Октябрьской революции? "История ВКП(б). Краткий курс" вышла в свет осенью 1938 г. К этому времени Сталин уже был единоличным диктатором в со
ветском государстве. Неограниченная власть давала ему неограниченную возможность фальсифицировать историю возникновения этого государства. Чтобы сама фальсификация Октябрьской революции выглядела правдоподобной, Сталин изъял из обращения сначала всех свидетелей -- вождей революции, а потом все исторические документы -- старые газеты, журналы, книги, в том числе все сочинения Ленина первого, второго и третьего изданий, ибо к ним был приложен богатый документальный аппарат, из которого было видно, кто на самом деле руководил революцией. Поэтому вполне можно согласиться с характеристикой "Краткого курса", которую дает Троцкий, полемизируя с неким Гамильтоном в письме в редакцию "Нью-Йорк Таймс" от 4 декабря 1939 г.:
"Гамильтон пытался обвинить меня в сокрытии одной цитаты Ленина (о возможности победы социализма в одной стране-- А. А.). Я обвиняю Коминтерн не в сокрытости цитаты, а в систематической фальсификации идей, фактов, цитат в интересах правящей клики Кремля. Кодифицированный сборник такого рода фальсификаций, "История ВКТ1", переведен на все языки цивилизованного человечества и издан в СССР и за границей в десятках миллионов экземпляров. Я берусь доказать перед любой беспристрастной комиссией, что в библиотеке человечества нет книги более бесчестной, чем эта "История".
Фальсификация истории была хоть и бесчестным, но более-менее безобидным ударом по историческому авторитету Льва Троцкого по сравнению с чудовищным обвинением его и его бывших единомышленников на московских процессах тридцатых годов в организации заговора против советского государства по прямому поручению гестапо. Французские организаторы знаменитого процесса Дрейфуса, офицера еврейского происхождения, обвиненного в шпионаже в пользу генштаба кайзеровской Германии, были беспомощными дилетантами по сравнению со сталинскими чекистами, объявившими всю плеяду русских революционеров еврейского происхождения во главе с Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Радеком и Сокольниковым просто-напросто наемными шпионами антисемитского гестапо гитлеровской Германии.
Но заметим: даже после того, как на XX и XXII съездах партии было доложено, что в основу политических процессов тридцатых годов над троцкистами, зиновьевцами и бухаринцами легли ложные фальсифицированные обвинения, жертвы этих процессов, однако, не были юридически и политически реабилитированы.
Троцкий--самая трагическая фигура в истории русской революции. Трагедия его не только в том, что он был свидетелем гибели идеалов революции, которую он возглавлял; свидетелем гибели друзей и единомышленников, вместе с которыми он завоевал власть; свидетелем гибели собственных детей от рук чекистов; но и в том еще, что Троцкий до самых последних дней своей жизни так и не понял, что он, его дети и его единомышленники стали
жертвами не "бюрократии", не "кремлевской камарильи" и даже не мстительного Сталина, как Троцкий думал, а жертвами той самой террористической системы диктатуры, которую Троцкий и Ленин создали в октябре 1917 г. Тут уж воистину: "кто посеет ветер, пожнет бурю".
Троцкий борется не против этой системы власти, а против Сталина и его "камарильи", которые узурпировали у него эту власть. Он пишет в "Письме в СССР": "От Октябрьской революции еще сохранились, к счастью, национализированная промышленность и коллективизированное сельское хозяйство. Кто не умеет защищать старые завоевания, тот не способен бороться за новые. От империалистического врага мы будем охранять СССР всеми силами".
Письмо Троцкого кончается программными лозунгами:
"Долой Каина Сталина и его камарилью!
Долой хищную бюрократию!
Да здравствует СССР, крепость трудящихся!
Да здравствует мировая социалистическая революция!"
Словом, СССР -- не каторга народов, а "крепость трудящихся"; Сталин не убийца миллионов, а всего навсего "Каин", -- то есть братоубийца, ибо уничтожил "ленинскую гвардию"; в стране свирепствует не чекистский корпус, а "хищная бюрократия". Надо только убрать Сталина и во главе СССР поставить Троцкого "путем восстания рабочих, крестьян, красноармейцев и краснофлотцев против новой касты угнетателей и паразитов". Вот тогда Троцкий позаботится, чтобы СССР стал очагом "мировой социалистической революции". Надо быть безнадежным Дон Кихотом в политике, чтобы в 1940 году призывать советский народ готовить восстание против гигантской террористической машины диктатуры в надежде, что кто-то может отозваться на такой призыв.
Троцкий и Сталин не были антиподами в идеологии большевизма, а были соперниками в борьбе за власть в его рамках и на его основах. Троцкизм и сталинизм тоже не являются враждебными ленинизму течениями, а разными вариантами его интерпретации. По коренному вопросу их спора -- о судьбе социализма и мировой революции -- Сталин утверждал, что сначала надо построить социализм в СССР, чтобы организовать мировую революцию, а Троцкий, наоборот, доказывал, что сначала нужно организовать мировую революцию, чтобы в СССР мог победить социализм. Ленинизм допускал обе интерпретации, ибо Ленин, как истинный "диалектик", столько раз противоречил самому себе, что Троцкий и Сталин всегда находили у него нужные им цитаты.
Из этого спора между Троцким и Сталиным внешний мир сделал совершенно ложные выводы: Троцкий был объявлен опасным проповедником мировой революции, а Сталин -- безопасным для
внешнего мира либеральным "национал-большевиком". Опаснее, на самом деле, был не романтик революции и утопист Троцкий, а мастер мирового революционного заговора Сталин. Ведь это не Троцкий, а Сталин писал: "Мировое значение Октябрьской революции состоит не только в том, что она является великим почином одной страны в деле прорыва системы империализма и первым очагом социализма... но также и в том, что она составляет первый этап мировой революции и могучую базу его дальнейшего развертывания" ("Вопросы ленинизма", стр. 105).
Сталин строго следовал этой своей стратегической программе и не пугал мировую буржуазию ура-революционной фразеологией Троцкого. Он вошел в доверие к западной демократии и после второй мировой войны поставил под знамя коммунизма одну треть человечества.
Л. Авторханов
ОТ РЕДАКТОРА
Настоящее издание составлено по материалам трех крупнейших западных архивов, хранящих документы Троцкого: архива Троцкого в Хогтонокой библиотеке Гарвардского университета (Бостон), архива Гуверовского института при Стенфордском университете (Стенфорд, Калифорния) и архива Международного института социальной истории (Амстердам). Из архива Троцкого в Гарвардском университете заимствованы дневниковые записи 1926--1927, 1933, 1935 и 1937 годов, носящая дневниковый характер запись Троцкого от 8 марта 1938 года о процессе над Бухариным, запись о сталинской историографии, завещание Троцкого, написанное им незадолго до смерти, письма, телеграммы и заявления 1928--1940 годов. Остальные документы заимствованы из амстердамской и калифорнийской коллекций, о чем указано в каждом конкретном случае. Примечания составлены редактором только для материалов основной части книги.
Документы публикуются с любезного разрешения администрации архивов. Подготовка текстов к печати, примечания, комментарии и переводы с иностранных языков выполнены редактором.
"Дневники и письма" Троцкого на русском языке выходили в 1986 г. (Изд-во "Эрмитаж", США). Однако настоящее издание существенным образом отличается от предыдущего: в него вошел ряд новых документов, более полно представлены комментарии, введен раздел "Из прессы тех лет".
Бостон, 1993 Юрий Фельштинский
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1926--1927 ГОДОВ
ИЗ ДНЕВНИКА (для памяти)1
За революциями в истории всегда следовали контрреволю
ции. Контрреволюции всегда отбрасывали общество назад, но ни
когда-- до той черты, с какой начиналась революция. Чередование
революций и контрреволюций вызывается некоторыми основными
чертами механики классового общества, в котором только и воз
можны революции и контрреволюции.
Революция невозможна без вовлечения широких народных
масс. Такое вовлечение, опять-таки, возможно лишь в том случае,
если угнетенные массы связывают надежды на лучшую судьбу
с лозунгом революции. В этом смысле надежды, порождаемые ре
волюцией, всегда преувеличены. Это вызывается классовой меха
никой общества, ужасающим положением подавляющего боль
шинства народных масс, объективной необходимостью сосредото
чения величайших надежд и усилий для того, чтобы обеспечить
даже и скромное продвижение вперед, и пр. и пр.
Но в этих же условиях заложен один из важнейших -- и
притом наиболее общих -- элементов контрреволюции. Достиг
нутые в борьбе завоевания не соответствуют и, по существу, не
могут непосредственно соответствовать ожиданиям широких отс
талых масс, впервые пробужденных в ходе самой революции.
Разочарование этих масс, их возвращение к обыденщине, к без
надежности является таким же составным элементом пореволю
ционного периода, как и переход в лагерь "порядка" "удовлетво
ренных" классов или слоев, участвовавших в революции.
В тесной связи с этими процессами, в лагере господствую
щих классов параллельно развиваются процессы иного, в зна
чительной мере противоположного характера. Пробуждение широ
ких масс выбивает господствующие классы из привычного рав
новесия, лишает их как непосредственной опоры, так и уверен
ности, и тем дает возможность революции захватить гораздо боль
ше, чем она впоследствии способна удержать.
Разочарование значительной части угнетенных масс в не
посредственных завоеваниях революции и связанное с этим пони
жение политической силы и активности революционного класса
порождают прилив уверенности у контрреволюционных масс, -
как у тех, которые были опрокинуты революцией, но не добиты,
так и у тех, которые содействовали революции на известном эта
не, но дальнейшим развитием ее были отброшены в лагерь реак
ции.
6. Исходя из намеченной выше схемы, отражающей более или
менее механику всех предшествовавших революций, попытаемся
более конкретно рассмотреть те же вопросы применительно к ус
ловиям первой пролетарской революции, приближающейся к
своему десятилетию.
Влияние империалистической войны, с одной стороны, и сочетание мелкобуржуазной аграрной революции с пролетарским захватом власти с другой, вовлекли в революционную борьбу невиданные и небывалые массы и тем самым придали самой революции невиданный и небывалый размах.
Благодаря такому размаху революции и ее единственному
в истории по решительности руководству, старые господствующие
классы и учреждения обеих фракций--добуржуазной и буржуаз
ной (монархия и бюрократия, дворянство, буржуазия) -- подверг
лись полному политическому разгрому, который оказался тем ра
дикальнее и прочнее по своим последствиям, что старые господ
ствующие классы под руководством иностранного империализма в
течение нескольких лет пытались опрокинуть диктатуру пролета
риата вооруженной рукой.
Решительность разгрома старых господствующих классов
является одной из гарантий против опасностей реставрации, при
чем значение и сила этой гарантии может быть правильно оцене
на лишь рядом с другими не менее важными обстоятельствами.
Против монархическо-помещичьей реставрации важнейшей
гарантией является непосредственная заинтересованность боль
шинства крестьянства в сохранении за собою бывших помещичьих
земель.
Милюковская идея чистой буржуазно-республиканской реставрации имеет своей задачей политически нейтрализовать крестьянство, привлекши верхи его (через блок с эсерами) на сторону реставрации.
10. Несомненно, что пролетариату удалось удержать свою
власть и вместе с нею национализацию заводов и фабрик в те
чение 1918--1920 гг. только потому, что одновременно с ним
крестьянство боролось против тех же врагов за захваченную у
них землю. Борьба за сохранение национализованных фабрик и
заводов гораздо менее непосредственно затрагивает крестьян, по
лучавших пока что промышленные продукты по более дорогим
ценам, чем при буржуазном режиме.
11. Именно исходя из этой оценки, Ленин2 писал в 1922 году:
"Мы "доделали" буржуазно-демократическую революцию так
"чисто", как никогда еще в мире. Это -- величайшее завоевание, которого никакая сила назад не возьмет... (Мы создали советский тип государства, начали этим новую всемирно-историческую эпоху, эпоху политического господства пролетариата, пришедшую на смену эпохе государства буржуазии. Этого тоже назад взять уже нельзя, хотя "доделать" советский тип государства удастся лишь практическим опытом рабочего класса нескольких стран). Но мы
не доделали даже фундамента социалистической экономики. Это еще могут отнять назад враждебные нам СИЛЫ умирающего капитализма".
12. Вопрос о крестьянстве -- пока наша революция остается изолированной -- является для пролетариата по-прежнему центральным вопросом на всех этапах. Победа революции и размах этой победы обусловлены были сочетанием пролетарской революции с "крестьянской войной". Опасность реставрации (контрреволюции) определяется возможностью отделения крестьянства вследствие его незаинтересованности в сохранении социалистического режима в промышленности, кооперативного режима в области сбыта и пр. Как уже сказано, милюковская буржуазно-республиканская реставрация именно для того и пытается отделить свою судьбу от помещичье-монархической реставрации, чтобы облегчить отделение крестьянства от пролетариата.
Крестьянство -- докапиталистический класс (сословие). При
капитализме превращается в мелкого товаропроизводителя, в аг
рарную мелкую буржуазию. Военный коммунизм зажал мелко
буржуазные тенденции крестьянского хозяйства в экономические
тиски. Нэп возродил противоречивые мелкобуржуазные тенденции
крестьянства с вытекающей отсюда возможностью капиталисти
ческой реставрации.
Соотношение промышленных и сельскохозяйственных цен
(ножницы) должно явиться решающим фактором в вопросе об
отношении крестьянства к капитализму и социализму. Экспорт
сельскохозяйственных продуктов ставит внутренние ножницы под
контроль мирового рынка.
Продукты нашей промышленности в 2--3 раза дороже мировых. Если внести поправку на качество, то выйдет, что наши промышленные продукты в 3--4 раза менее выгодны, чем продукты мирового рынка.
Сохранить монополию внешней торговли можно только изменяя это соотношение из года в год к выгоде для крестьян, т. е. индустриально догоняя капиталистический мир.
Это одно показывает всю несостоятельность теории, которая предлагает отвлечься от мирового рынка и рассматривать вопрос о построении социализма изолированно, в рамках одной страны.
15. Восстанавливая свое хозяйство как частный товаропроиз
водитель, покупая и продавая, крестьянство неизбежно воссоздает
элементы капиталистической реставрации. Экономической основой
их является заинтересованность крестьянства в высоких ценах на
хлеб и низких ценах на продукты промышленности.
Политические элементы реставрации воссоздаются через торговый капитал, восстанавливающий связи внутри распыленного крестьянства, с одной стороны, между деревней и городом -- с другой. Через посредство верхов деревни торговец организует стачку против города. Это относится, в первую голову, разумеется, к частному торговому капиталу, но в значительной мере так
же и к кооперативному, с его старым торговым персоналом и естественным тяготением к кулачеству.
Непосредственное экономическое и политическое значение
помещичьей и буржуазной эмиграции, с точки зрения опаснос
тей реставрации, само по себе совершенно ничтожно. Только в
том случае, если бы указанные выше внутренние экономические
и политические процессы достигли контрреволюционной "зрелос
ти", могла бы произойти непосредственная "смычка" с эмигра
цией, в частности, путем превращения этой последней в приказ
чичью агентуру иностранного капитала*.
Между экономическими процессами и их политическими
выражениями проходят нередко многие годы. Ближайшие годы
будут очень трудными именно потому, что успехи восстановитель
ного периода ввели нас в систему мирового рынка и тем самым -
на повседневном хозяйственном опыте крестьянина -- обнаружили
крайнюю отсталость нашей промышленности. Пройти через этот
трудный период можно только при условии величайшей сплочен
ности пролетариата, его активности, способности его партии к
решительным маневрам, для чего нужно безусловное сосредото
чение диктатуры в ее руках.
Рабочий класс живет сейчас опытом восстановительного
периода. Ряды пролетариата восстановились и пополнились. Жиз
ненный уровень значительно повысился по сравнению с первым
пятилетием революции.
Новый, только наметившийся этап, который грозит увеличить экономическую и политическую роль непролетарских элементов общества, еще почти не дошел до сознания пролетарских масс.
Главная опасность партийного режима именно в том, что
он игнорирует классовые опасности, замазывает их, борется про
тив всякого указания на них, тем самым ослабляя бдительность
и вооруженность пролетариата.
Было бы неправильным игнорировать тот факт, что пролета
риат сейчас гораздо менее восприимчив к революционным перс
пективам и широким обобщениям, чем во время Октябрьского пе
реворота и в первые годы после него. Революционная партия не
может пассивно равняться по всякой смене массовых настроений.
Но она не может также и игнорировать перемену, поскольку
эта последняя вызвана причинами глубокого исторического по
рядка.
Октябрьская революция больше, чем какая бы то ни было
другая, пробудила величайшие надежды и страсти народных масс,
прежде всего пролетарских. После величайших страданий 1917-
* Один уж анализ возможности и опасности реставрации показался бы бюрократическому тупице "маловерием", "скептицизмом" и пр Но бюрократические тупицы для того и существуют на свете, чтобы облегчить работу реставрационных сил, мешая революционным элементам правильно оценивать эту работу и своевременно мобилизовать пролетариат для отпора им
21 гг. пролетарская масса значительно улучшила снос положение. Она дорожит этим улучшением, надеясь на его развитие в дальнейшем. Но в то же время она увидела на опыте крайнюю медлительность процесса улучшения, который только теперь подвел ее к довоенному уровню жизни. Этот жизненный опыт имеет для массы, особенно для ее старшего поколения, неизмеримое значение. Она стала осторожнее, скептичнее, менее непосредственно откликаться на революционные лозунги, менее доверчива к большим обобщениям. Такое настроение, сложившееся после испытаний гражданской войны и успехов хозяйственного восстановления,-- настроение, еще не нарушенное новыми сдвигами классовых сил, является основным политическим фоном партийной жизни. На это настроение опирается бюрократизм, как элемент "порядка" и "спокойствия". Об это настроение разбилась попытка оппозиции поставить перед партией новые вопросы.
22. Старшее поколение рабочего класса, проделавшее две ре
волюции или хотя бы одну последнюю, начиная с 1917 года,
нервно истощено и в значительной своей части опасается всяких
потрясений с перспективами войны, разрухи, голода, эпидемий и
пр.
Именно на эту психологию значительной части рабочих, отнюдь не карьеристов, но отяжелевших, обросших семьей, рассчитано запугивание перманентной революцией. Употребляемая в этом смысле теория перманентной революции не имеет, разумеется, никакого отношения к старым, давно сданным в архив спорам, а означает попросту призрак новых потрясений: героических "вторжений", нарушений "порядка", угрозу завоеваниям восстановительного периода, новую полосу великих усилий и жертв. Запугивание перманентной революцией есть, по существу дела, спекуляция на обывательских и полуобывательских настроениях отяжелевшей части рабочего класса, в том числе и партийцев.
Совершенно такое же значение получил вопрос о стабили
зации. Дело идет не столько о реальной оценке изменений капи
талистической кривой, сколько о застращивании перспективой пот
рясений. Сейчас перманентная революция и "отрицание" стаби
лизации представляют собою две стороны одной и той же монеты.
И в том, и в другом случае дело идет о том, чтобы бесформенным
обывательским настроениям дать консервативное оформление,
направленное против революционных перспектив.
Молодое поколение, только сейчас поднимающееся, лишено
опыта классовой борьбы и необходимого революционного закала.
Оно не само ищет путей, как искало старшее поколение, а сразу
попадает в обстановку могущественных партийных и государствен
ных учреждений, партийной традиции, авторитетов, дисциплины и
пр. Это до поры до времени затрудняет молодому поколению
самостоятельную роль. Вопрос о правильной ориентировке моло
дого поколения партии и рабочего класса получает гигантское
значение.
25. Параллельно с указанными выше процессами в партийном
и государственном аппарате чрезвычайно выросла роль особой
категории старых большевиков, которые примыкали к партии
или активно в ней работали в период 1905 года, затем
отошли от партии в период реакции, приспособились к
буржуазному режиму, занимали в нем более или менее видное
положение, были оборонцами вместе со всей буржуазной интел
лигенцией, вместе с нею же оказались вдвинуты в февральскую
революцию, о которой в начале войны и не помышляли, были