Кот и Рама переглянулась. Кажется, этот тип не врет, подставы нет. Марина рассказывала тоже самое. Деньги и сейф в кабинете заместителя директора этой забегаловки.
* * *
Жора Шелест и Виктор Ольшанский, стоявшие в конце коридора с пушками наизготовку, терпеливо ждали своей минуты. Сейчас все кончится. Они положат парней, которые сунутся сюда. Тик-Так пристрелит кадра, оставшегося у входной двери. А дальше можно спокойно заняться бумером. Сюда из торгового зала долетали обрывки разговора. Тик-Так, как всегда, паясничал, валял дурака, говорил нарочито громко. Кажется, у этого парня вместо нервов стальная проволока. Он вот так запросто может трепаться с человеком, которого кончит через минуту. В коридоре было душно, пахло подгоревшей кашей и свежей краской. Из бухгалтерии доносился голос менеджера Саши, который, повернувшись к полкам с папками, пересчитывал их по третьему кругу.
– Двадцать семь, двадцать восемь… Нет. Это не двадцать восьмая. Снова сбился. Черт. Один, два…
– Замолчите, Саша, – говорила бухгалтерша. – Считайте про себя.
– Отстаньте.
Ольшанский обхватил пистолетную рукоятку двумя руками, плечом уперся в стену. Чем дольше ждешь, чем дольше целишься, тем меньше шансов уложить противника с первого выстрела. Рука начинает подрагивать, ствол выписывает в воздухе восьмерки. Скорей бы уж Тик-Так заканчивал свой художественный свист. Жора Шелест стоял у противоположной стены, держа пушку в опущенной руке, свободной рукой он нервно поглаживал плотный живот.
* * *
Кот ткнул пальцем в грудь Рамы.
– Оставайся тут. Мы там вдвоем управимся.
Килла, держа пистолет в полусогнутой руке, первым шагнул в темноту коридора. Безоружный Кот последовал за ним.
– Нет, – крикнула Марина. – Не ходи… Убьют.
Оттолкнув кресло, она бросилась на пол.
Оторопев, Килла посмотрел через плечо назад, отступил из дверного проема на шаг. Кот замер, соображая, что происходит. Тик-Так опустил руку, смахнул со стола листки, закрывавшие пистолет. Мгновение, и пальцы сжали рифленую рукоятку «Зауэра». Тик-Так, не целясь, выстрелил на звук женского голоса. Две пули пробили корпус монитора, лопнувшая трубка разорвалась, как осколочная граната. Третья пуля попала в стену. Марина забилась куда-то под стол, Тик-Так инстинктивно шагнул назад, увеличивая угол обстрела, он уже забыл о ее существовании. Сейчас важно положить Раму, стоявшего к нему ближе всех. Тик-так не поднимал руку, стрелял от бедра, навскидку. Рама тоже не успел прицелиться. Лишь согнул руку в локте.
Четыре выстрела с той и другой стороны ударили одновременно.
Рама, выронив пистолет, ткнулся спиной в полки, заставленные принтерами и сканерами, но остался на ногах. Пуля вошла чуть ниже правого плеча, рука повисла, как плеть. ПМ полетел на пол. Рама, безуспешно пытаясь обрести равновесие, зацепился одной рукой за верхнюю полку, повис на ней, обломил стойки. Падая на пол, он подумал, что выстрелил дважды с близкого расстояния и оба раза ухитрился промазать. Килла успел повернуться к менеджеру и трижды нажать на спусковой крючок, опередив своего противника лишь на долю секунды. Первая пуля вошла в конторскую полку над головой Тик-Така. Вторая прошила ему печень, третья прошла навылет через горло. Падая, он успел дважды нажать на спусковой крючок, прострелив системный блок компьютера и сделав дырку в потолке. Через пару секунд он захлебнулся кровью.
Кот подхватил с пола ПМ, прижал палец к губам, давая знак Килле: ни слова, ни звука. Рама махнул рукой, мол, со мной все в норме, пуля, видимо, задела ключицу и всех дел. Левой рукой он залез в карман куртки, вытащил снаряженную обойму и, застонав от боли, бросил ее в сторону стойки. Кот подобрал обойму с пола, попятился назад. Теперь Костян и Килла, прижавшись спинами к стене, ждали. В конторе установилась тишина, какая бывает на кладбище в морозную рождественскую ночь.
– Я упаду на пол у дверного проема, – прошептал Кот Лехе на ухо. – И расстреляю всю обойму. Начинай шмалять, как только окажусь на полу.
Килла молча кивнул, дескать, дело ясное.
* * *
Жора Шелест первым пришел в себя, когда кончилась стрельба в торговом зале.
– Эй, Тик-Так, – крикнул он. – Ты как там?
– Заткнись, – Ольшанский толкнул Шелеста в плечо.
– Подожди, надо посмотреть, – помотал головой Жора. – Слышь, ты жив? Тик-Так?
Ольшанский подумал, что Шелеста можно назвать последними словами и, пожалуй, многие из этих слов будут справедливыми, но его нельзя назвать трусом, ничтожеством и перхотью. Послышался тихий стон. И еще менеджер за дверью бухгалтерии продолжал тупо пересчитывать папки с бумагами.
– Сорок два, сорок три…
Шелест сделал несколько шагов вперед. Ольшанский перекрестился и шагнул следом. Одно из двух: надо сматываться через заднюю дверь, выстрелы могли слышать прохожие на улице, они стукнут ментам. Или все закруглить быстро. Тик-Так хороший стрелок, наверняка он уложил наповал или серьезно ранил Кота и его дружков. И сам получил пулю.
Сделалось жарко. Ольшанский чувствовал, как капли пота щекочут шею, а воротник рубашки стал мягким, как мокрая бумага. До распахнутой двери оставалось полтора десятка шагов, а то и меньше. По-прежнему ничего не слышно. Свет загораживала широкая спина Жоры Шелеста. Ольшанский остановился на мгновение, увидев, как мелькнула и пропала чья-то тень.
В следующую секунду один за другим раздались несколько выстрелов. Шелест, не успев нажать на спусковой крючок, тяжело рухнул к ногам Ольшанского. В то же мгновение пуля обожгла левую коленку. Вскрикнув от боли, Ольшанский прислонился плечом к стене, дважды выстрелил в ответ, не видя своей цели. И, кажется, промазал. Пули ударили в грудь и верхнюю челюсть, сбили с ног. Ольшанский, выронив ствол, уперся ладонями в стену, медленно сполз на пол, чувствуя, что воздуха не хватает, он задыхается. Темнота навалилась на него, как кирпичная стена, и похоронила под собой.
* * *
Кот поднялся с пола, перезарядил ПМ, бросив расстрелянную обойму. Килла присел на корточки рядом с Рамой.
– Ничего, – Петька протянул перепачканную кровью ладонь, ухватил Киллу за шиворот рубашки, словно хотел прижать к себе, и прошептал: – Все в порядке. Иди, свистни Ошпаренного. Пусть подгоняет тачку.
– Давай, Леха, – сказал Кот. – Я сам Раму доведу.
Килла перезарядил свой ТТ. Поднялся на ноги, шагнул к двери.
– Деньги, – крикнула Марина. Она выбралась из-под стола и теперь, скрестив руки на груди, стояла у стойки, показывая на письменный стол менеджера. – Леша, возьми деньги. Вон они. В верхнем ящике.
* * *
Димон Ошпаренный не любил и не умел ждать. Он отрегулировал зеркальце заднего вида так, чтобы в нем отражалась входная дверь фирмы «Аэлита». Следующую минуту беспокойно вертелся на сиденье, оглядывался по сторонам, будто ждал какой-то подлянки. Но тихая улица спала летаргическим сном. Проехал микроавтобус, навстречу ему попался старенький «опель». И вот уже не видно ни одной машины.
На противоположной стороне женщина в синей короткой куртке и джинсах вела за руку девочку лет пяти. Молодая мать никуда не спешила, замедляя шаг, рассматривала свое отражение в окнах и, довольная, шла дальше. Димон выключил двигатель. Покопавшись в ящике для перчаток, вытащил пистолет и положил его на приборную доску, стал перебирать наваленные грудой аудиокассеты. Это не пойдет, это тоже… И какой дурак слушает это попсовое дерьмо, откуда здесь столько музыкального мусора. Он нашел кассету с рукописной пометкой «Элвис», вставил ее в магнитолу, но вместо голоса короля рок-н-ролла услышал треньканье гитары и козлиное повизгивание какого-то придурка. Это явно не Элвис. Димон вырубил магнитолу, прикурил сигарету. Он не видел, как в конце переулка остановился милицейский уазик, до открытия столовой, что за углом, оставалось минут двадцать.
* * *
Патрульный наряд милиции решил скоротать время за перекуром, а заодно уж послушать радио. Сержант, сидевший за рулем, прибавил громкость приемника и прикурил сигарету. Младший лейтенант, старший наряда, не курил, но мирился с вредными привычками подчиненных. Чтобы заглушить чувство голода, он сунул в рот сладкую до приторности конфету. Лейтенант поглядывал то на часы, то на темную БМВ, стоявшую наискосок от офиса компьютерной фирмы. Наверняка прикинутый бизнесмен, хозяин этой шарашки, в конце недели приехал в свою контору забрать наволочку с грязным налом…
* * *
Когда Димон услышал приглушенные хлопки пистолетных выстрелов, он не поверил своим ушам. Дело дошло до стрельбы! Хреново… Наверняка Килла, чтобы пугнуть упрямого жлоба, несколько раз пальнул в потолок или в стену. Димон заерзал на сиденье и только тут заметил милицейский уазик. Сердце у него сжалось и провалилось в бездонную пустоту. Димон покрутил головой, озираясь по сторонам, но ничего примечательного не происходило.
И тут раздались новые выстрелы. Один за другим. Раз, два… Только теперь Димон понял, что ситуация вышла из-под контроля. Не похоже, чтобы Килла мог потратить столько патронов, пугая неизвестно кого. Через пару минут в зеркальце заднего вида Димон увидел, как открылась входная дверь. На улицу, взмахнув темным целлофановым пакетом, вышел Леха Килла. Светлая рубаха под распахнутой курткой вся в кровавых разводах… Леха зачем-то переложил пакет из одной руки в другую.
Милицейская машина тронулась с места, завыла сирена. Килла вздрогнул, замер посередине дороги, наблюдая, как к нему подкатывают менты. Казалось, он не понимает, что происходит. И вдруг отработанным движением сунул руку под куртку, выхватил ТТ и несколько раз прицельно выстрелил в лобовое стекло ментовской машины. Видимо, водилу и того мента, что сидел рядом с ним, он грохнул сразу. Леха снова и снова нажимал на спусковой крючок, но выстрелов не было. Килла в отчаянии ударил заклинившим пистолетом о колено.
«Патрон перекосило», – догадался Димон.
Уазик остановился, распахнулась задняя дверца. Димон увидел, как усатый мент с непокрытой головой вывалился на асфальт, упав на колени, вскинул ствол Калашникова. Автоматная очередь перерезала Леху поперек живота.
Ошпаренный, услышав, что его кто-то зовет, повернул голову: на тротуаре, рядом с входом в «Аэлиту», стоял Костян. Он нагнулся к Раме, чуть приподнял его над тротуаром, сделал несколько шагов в сторону бумера. Но ноша оказалась слишком тяжелой. Костян остановился, поднял руку с пистолетом, целясь в усатого мента. Выстрел, второй, третий… Мент с автоматом боком завалился на асфальт.
– Димон, – изо всех сил заорал Костян. – Димон…
Ошпаренный повернул ключ в замке зажигания.
– Сейчас, ребята, – шептал он. – Я щас… Щас… – От волнения руки его не слушались.
Он должен подать машину задом, прикрыть собой парней, вытащить их из-под огня. А дальше видно будет. Он повернул ключ в замке зажигания, но двигатель не завелся. Что это, в бак залили левый бензин? Димон повернул ключ – и снова пустой номер. Послышались новые выстрелы, но Ошпаренный даже не понял, кто и в кого стрелял.
– Димон, – крикнул с надрывом Кот. – Хрена ты там встал, урод?
К ментовским машинам подкатили еще два жигуля. Из них с криками посыпались вооруженные автоматами милиционеры.
Заголосила женщина, побежала вниз по улице, таща за собой плачущего ребенка.
– Не стреляйте, – кричала она на бегу. – Не стреляйте.
– Стреляй, сволочь, стреляй! – услышал Ошпаренный знакомый голос.
Господи, кто кричит? Кажется, Кот? Ошпаренный растерянно посмотрел в зеркальце. Рама по-прежнему лежал без сознания на асфальте, Костян, схватив его за руки, пытался волоком тащить безвольное тело к бумеру. На лице его застыло выражение надежды и отчаяния. Наткнувшись на его полубезумный взгляд, Димон опустил глаза к приборной доске и снова повернул ключ.
Машина не заводилась. Повернув голову, Димон видел, как к уазику подкатили «жигули» с синей полосою вдоль кузова. Значит, прибыло подкрепление. Нужно попробовать завести бумер еще раз. Димон повернул ключ. Стартер заныл, как заевшая фреза… Двигатель заработал…
Ошпаренный тронул бумер с места. Он чувствовал, что события достигли своего пика, что он находится в точке возврата, после которой бессилен будет что-либо изменить. Пока еще можно умереть рядом с ребятами. Он снова оглянулся и увидел лицо Костяка, искаженное гримасой душевной боли. Кот все еще волок по мокрому асфальту расслабленное тело Рамы. Столько надежды было в этой его лишенной всякого смысла попытке догнать под прицелами ментов уползающий от него бумер!..
Но остановиться Димон уже не мог. Он вдруг перестал принадлежать себе. Кто-то другой, в сотни раз более сильный и уверенный, чем он, подчинил себе его волю, взял на себя управление мозгом и движениями, как будто он стал тупым, бесчувственным роботом с дистанционным управлением. Он слышал словно сквозь вату крики сбежавшихся на звуки милицейской сирены людей, но голоса их звучали гулко, как в железной трубе.
– Брось оружие, – кричал кто-то. – Лежать, не шевелиться, сука…
Две-три секунды растянулись для Димона в целую вечность: ему показалось, что он попал в замедленный фильм и движется в нем плавно, как во сне. И вдруг это наваждение прервала короткая автоматная очередь, за ней длинная.
– А ну, на землю. Мордой вниз… Руки покажи, падла… – услышал он оглушительно громкие крики.
Димон увидел в зеркало заднего вида, что брошенный Костяном Рама в неестественной позе застыл на дороге. Кот стоит над ним на коленях и потерянно смотрит вслед бумеру… Раздалась еще одна очередь, но Димон уже не оглянулся…
Ошпаренный вывернул руль, прибавил газа, проскочив узким переулком, вылетел на улицу в четыре ряда. Из-под колес, отступив назад, едва вывернулся какой-то тип с авоськой, полной пустых бутылок. Уронил свою ношу, бутылки грохнулись на асфальт. Мужик махнул вслед бумеру кулаком, что-то прокричал.
– Пошел ты, – пошептал в ответ Димон. – Пошел ты в даль…
Теперь Димон не смотрел по сторонам, он видел только серую полосу дороги, стремительно убегавшую под колеса. Мелькали дома, пешеходы. Бумер, пролетев перекресток на красный свет, едва не поцеловался с жигуленком, но водитель успел ударить по тормозам, вывернув руль, поставил машину поперек дороги, чудом ушел от столкновения. Димон, не снижая скорости, свернул направо, потом пересек сплошную разделительную полосу, погнал машину по кривому горбатому переулку. Он словно уходил от погони, хотя за ним никто не гнался. Ухабистая дорога на городской окраине напоминала полосу препятствий, но Димон не снижал скорость.
Машину кидало из стороны в сторону и трясло так, что, казалось, из головы повыскакивали последние мысли, которые минуту назад там еще оставались. Вскрикнула женщина, перевозившая через дорогу коляску. Бумер вильнул, ушел в сторону, не задев ее.
Димон ориентировался в городе, как слепой котенок в чужой квартире. Он снова оказался на довольно широкой улице, решил, что именно она выведет на шоссе. Через пять минут бумер вырвался из города. Димон сбавил ход у поста ДПС, мент, стоявший на обочине, не взмахнул полосатой палкой, только проводил машину долгим взглядом.
Шоссе стало шире, машин вокруг мало, левый ряд свободен. Димон придавил подошвой ботинка педаль газа. Он слегка успокоился, пришел в себя, но так и не понял, что делать дальше и куда он, собственно, держит путь: к Москве или в обратном направлении. Впрочем, какое это имеет значение. Главное убраться подальше от города. А там все решится само собой. Шоссе пошло под гору, Димон зачем-то выключил двигатель, снова включил, набрал скорость. На глаза наворачивались слезы, он смутно видел ленту асфальта, которая так и норовила выскользнуть из-под колес. Он свернул на узкую дорогу, уходящую куда-то в поле.
Димон подумал, что все события последних дней – это череда ошибок. Напрасно он затеял всю эту мудянку с мерсом. Напрасно честно не рассказал парням, Коту, Лехе Килле и Петьке, о том, что случилось на набережной в тот день и час, когда у него отобрали машину.
* * *
Димон плотно позавтракал в кафе на Новом Арбате, дождался полудня, когда мать его девчонки обычно сматывалась по делам, уселся в мерс, порулил к Галке. В приподнятом настроении, нацепив очки с темными стеклами и болтая по мобильному телефону, он выехал на набережную и сообразил, что катит совсем не в том направлении.
Димон перестроился в левый ряд, резко тормознул, пересек сплошную разделительную полосу. Серебристый джип «лексус» едва успел остановиться, пропуская его вперед. Димон, продолжая трепаться по телефону, разглядывал «лексус» в зеркальце заднего вида. Стекла затемненные, но, кажется, за рулем какой-то вахлак в кожаной куртке. Джип новый, муха не сидела. Видно, лох купил навороченную тачку едва ли не вчера. И теперь осваивает управление, боясь поцарапать свою драгоценность. С таким водилой приятно поиграть на дороге. Усмехнувшись, Димон закруглил разговор, опустил мобильник в карман куртки.
Джип шел в левом ряду, сохраняя почтительную дистанцию. Димон ударил по тормозам так, что заскрипели покрышки. Перепуганный водитель «лексуса» успел тормознуть, вывернул руль, хотел перестроиться в правый ряд, обойти мерс. Но Димон не дал лоху такой возможности, рванул вперед, сам ушел в правый ряд. «Лексус» повис на заднем бампере. Димон тормознул, «лексус» подался в левый ряд, но Димон первым успел занять эту позицию, оставив джип позади. Затем снизил скорость до сорока, заставив джип плестись в хвосте. Димон, представляя, что испытывает сейчас этот законченный придурок, водитель тачки, лишь посмеивался. Едва касался подметкой педали тормоза, не притормаживал, но сзади вспыхивали стоп-сигналы, джип резко сбавлял скорость, а Димон, как ни в чем не бывало, катил дальше.
Дважды водитель «лексуса», окончательно потеряв терпение, пытался обойти его по встречной, видно, очень хотел прекратить эту опасную и унизительную игру. Но ничего не вышло, встречная полоса оказалась забита машинами. Джип долго шарахался из ряда в ряд, стараясь объехать «мерседес» справа, но Димон каждый раз успевал перестроиться, преграждая дорогу. Когда Ошпаренному наскучила мышиная возня, он, решив, что сегодня хорошо порезвился, великодушно уступил «лексусу» левый ряд. Дал понять, что издевательство кончилось. Но джип, поравнявшись с мерсом, не спешил набрать ход. Димон посмотрел налево, сердце екнуло.
Ого, в джипе на переднем пассажирском сиденье рядом с водилой обосновался еще один хрен в кожаной куртке, мужик махал рукой, делая знак Димону: остановись. При ближайшем рассмотрении на лохов эти парни оказались не похожи. За джипом следовала темная бээмвуха. Только неприятностей не хватало. Димон прибавил скорость, он хотел одного: уйти от этих сволочей. Но водила джипа будто угадал его мысли, дал по газам, вылез в правую полосу, прижав «мерседес» к обочине, к самому бордюрному камню. Сзади скрипнули тормоза БМВ. Мерс оказался зажатым между двумя тачками. Димон не хотел выглядеть испуганным. С такими парнями надо действовать нагло, нахрапом. Он вылез из машины, пассажир и водитель «лексуса», крашеный блондинчик, уже стояли рядом.
Из бээмвухи вылезли еще три парня. Димон выругался про себя, дело принимало скверный оборот.
– Слышь, ты, тебя где так ездить научили? – спросил пассажир «лексуса».
Димон не ответил, собираясь с мыслями.
– Ты чего, очки напялил и уже людей не видишь? – спросил блондинчик.
– А ты чего так базаришь, проблем хочешь? – выпалил Димон.
– Ты чего буровишь, гандон? Кому ты хочешь проблемы создать?
Сжатый кулак вылетел из-за спины блондинчика. Врезался Димону, не успевшему защитить лицо, в верхнюю челюсть. Димон сел на асфальт.
– Чего мычишь, блядина?
Блондинчик, нагнувшись, ухватил противника за ворот куртки и пару раз тряхнул. Вытащил из кармана мобильник Ошпаренного, водительские права и записную книжку.
– Ты понял, что машину у тебя забрали до выяснения? – спросил пассажир «лексуса».
– И своим передай, как все было на самом деле, – добавил блондинчик. Бросив на асфальт записную книжку и права, он присел на корточки, заглянул Димону в глаза. – Короче, вечером в шесть часов встречаемся здесь. Привози с собой кого хочешь. Мы любому обоснуем, кто ты и что ты. Понял?
Блондинчик снова тряхнул Димона, но тот не ответил.
– Понял?
Пассажир поманил рукой ребят из БМВ и коротко скомандовал:
– Тачку в стойло. Увидимся в «Тарелке».
– Мобилу отдайте, – робко попросил Ошпаренный. – Как же я?
Кто-то сунул в его протянутую руку мобильник. Машины сорвались с места и скрылись за поворотом. Димон еще пару минут сидел на асфальте, тряс головой, приходя в себя. «Тарелка»… Слово влезло в память, как заноза под ноготь. Тот придурок сказал: «Увидимся в „Тарелке“». Лучше бы Димон не расслышал этих слов. Все могло склеиться по-другому.
* * *
Димон вихрем промчался по какой-то деревеньке. На улице ни души, только вслед машине, словно нехотя, залаял старый пес. За деревней асфальт кончился, но Димон бездумно гнал и гнал бумер вперед по проселку, ехал, куда глаза глядели. Позади уходящее к самому горизонту поле, и впереди такой простор, что голова идет кругом.
Время от времени он, словно пытаясь кого-то или что-то догнать, вдавливал в пол педаль газа, и тогда бумер, послушный его воле, как дрессированный зверь, со сдержанным ревом бросался грудью на встречный ветер… Брызги разлетались из-под его колес так далеко, будто по дороге мчался не автомобиль, а катер на подводных крыльях. Поле кончилось, бумер въехал в лес. Дорога сузилась и стала исчезать в жухлой прошлогодней траве, две колеи, затопленные талой водой, становились все глубже. Надо повернуть назад, попытаться снова выбраться на шоссе. Но после того, что произошло в «Аэлите», Димон словно разучился останавливаться, поворачивать машину назад.
Однако остановиться все-таки пришлось: на пути лежало толстое дерево, за ним начиналась стена все еще по-зимнему темного влажного леса. Он заглушил двигатель и несколько минут сидел без движения, вслушиваясь в тишину и редкие крики птиц. Он одну за другой смолил сигареты, пока в салоне не раздался слабый, не громче комариного писка, сигнал мобильника. Па-пам, па-пам, пара-пара-пара-пара-парам…
Димон вздрогнул. Наклонившись, пошарил рукой под пассажирским сиденьем. Кажется, звонок доносится оттуда. Нащупал пальцами какую-то тряпку, ручку монтировки. Точно, вот он, мобильник Костяна. Чудеса. Значит, телефон все время валялся там, на полу под этой тряпкой.
Димон нажал красную с синей полоской кнопку, включив автоответчик. И услышал спокойный, уверенный голос Кота: «Вам не повезло, сейчас не могу подойти к телефону. Позвоните позже или оставьте сообщение». Телефон пискнул.
– Костя, что случилось, где ты? – голос Насти дрожал, выдавая ее волнение. – Я вернулась с семинара, из Франции. А мама даже не хочет о тебе говорить, у нее повышается давление, когда я произношу твое имя. Костя, я поняла, что у тебя большие неприятности. Но это ничего, это ничего… Мы справимся с любыми бедами. Лишь бы ты… Костя, позвони на мой мобильник немедленно. Слышишь? Я должна знать, что случилось. Должна знать, что произошло. Целую тебя крепко. Люблю тебя…
Перед глазами Димона возникло окаменевшее, похожее на трагическую маску лицо Кота… Он сидит на асфальте и смотрит вслед уезжающему бумеру. Как смотрит! Словно не машина удаляется от него, уходит надежда на жизнь… Димон зажмурил глаза и помотал головой, чтобы прогнать видение. Костян исчез.
Надо же, Настя нашла Кота в этой глуши, в этом лесу, пробилась сквозь сотни километров. Слава богу, что это автоответчик, можно просто, не говоря ни слова, вырубить телефон. Ошпаренный бросил мобильник обратно под сиденье, будто трубка огнем жгла ладонь.
– Что случилось, что произошло? – машинально повторил он слова девушки и взмолился: – Что произошло, Господи? Ни хрена. Просто для кого-то, не для меня, жизнь кончилась. Кто-то погиб. Нет, не кто-то. Мой друг, мои друзья… А я по какому-то недоразумению оказался здесь. Нет, не то я говорю. Бред, бред какой, херня… Господи, о чем это я? Килла погиб, его перерезало автоматной очередью. А Рама? Может быть, он жив. Я ведь толком ни черта собачьего не успел разглядеть. Ну, была стрельба. Килла шмальнул ментов, и его завалили. Рано я их хороню, может, они живы?
Димон потер ладонью лоб, пытаясь восстановить цепочку событий. Но цепочка рвалась, распадалась на отдельные звенья, мелкие фрагменты. Вот он пытается завести бумер, но тот почему-то сопротивляется, словно не хочет участвовать во всем этом. И ясно, что не удастся вытащить парней из-под кинжального автоматного огня… Выходит, самое главное решение в своей жизни он принял как раз в те секунды, когда проклятый бумер не захотел заводиться? Или бумер принял это решение за него?..
Сколько времени он потратил, пытаясь тронуть бумер с места? Минуту? Секунду? Две? Сейчас трудно сказать, тогда, у «Аэлиты», у времени был совсем другой счет. Впрочем, все это уже не важно. Бумер, не послушав водителя, дал ему минуту на размышление, а вместе с минутой подарил жизнь. Ведь он все равно не успел бы вывести раненого Петьку из-под обстрела. Несколько секунд, и менты превратили бы тачку в решето. В живых не остались бы ни Кот, ни подстреленный Рама, ни сам Димон. Никто… А может быть, бумер спасал самого себя? Господи, что за сумасшедшие мысли лезут в голову. У машин нет чувства самосохранения, не может быть… А у человека, в человеке есть это чувство? Все люди делятся на тех, кто еще не знает, что такое смерть, – и таких большинство, и на тех, кто уже знает, что такое смерть… Кто умирал, но не умер…