Толстый Клепиков тоже уставился на Артема. Тут уже гамма чувств была позанятнее. Подойдя поближе, Артем обнаружил, что Клепиков довольно молод, просто раньше времени облысел и оброс салом. Лицо же было гладкое, свежее, глаза – как у толстенького мальчика-красавчика, круглые и в длинных ресницах. И Клепиков никак не мог понять, представляет ли Артем для него хоть какую-то опасность. С одной стороны – высокий, в прекрасном парижском костюме, по-столичному раскованный и элегантный нахал, а с другой – старая рухлядь с крашеными волосами! Тут, пожалуй, собьешься с толку…
Артем знал, как делаются такие дела.
– Позволите пригласить вашу даму? – спросил он, склоняясь над Клепиковым с улыбкой вышколенного официанта.
Клепикову пришлось соответстовать – и лишь поэтому он не послал элегантного нахала куда подальше.
– Ольга? – толстячок повернулся к красавице. – Если ты не против?..
А в голосе была мольба: ну, дай же понять, что танцуешь только со своим мужчиной!..
– Охотно, – отвечала она.
Встала. Артем, как маркиз при версальском дворе, предложил руку. Она чуть улыбнулась, легонько оперлась – чтобы показать всему залу, как следует принимать галантное приглашение. А тут и музыка началась. Артем вывел ее на середину зала и повел на старомодный лад, повел с тайной мыслью заставить ее сбиться. Эти молодые женщины обычно плохо танцуют, потому что не считают нужным учиться, и мужчине Артемова поколения довольно легко блеснуть в обычном вальсе. Однако Ольга приняла навязанную манеру танца – похоже, она когда-то училась, и вот тело вспомнило нужную слаженность шагов и поворотов!
Сперва он молчал. Нельзя же было сразу шептать комплименты. Кроме того, если Ольга видела его во дворе, она первая должна перейти в наступление, ведь ей же безумно хочется понять, что это за явление такое, встрявшее в ее тайные дела, – и дурак же будет Артем, если не предоставит ей такую возможность. То-то будет смех, когда окажется, что видела она его все-таки на экране!..
Духи у нее были какие-то тяжелые, густые, Артем бы даже назвал их назойливыми. Духи типа «непременно обрати на меня внимание».
– Французские? – вдруг спросил Артем, принюхиваясь и пытаясь придать своей вечно ехидной физиономии томность.
– Нет. Италия.
У нее получилось что-то вроде «Ит-та-алыйа», с ударением на первом слоге.
– Вы – иностранка, – заметил Артем. – Из Финляндии или Норвегии.
Не спросил, нет, констатировал далекий от истины факт. И продолжал вести даму со старомодной безупречностью. Он сделал все, что мог – дал ей возможность начать атаку на себя. Про кино она что-то не вспоминает…
Значит, видела его в окно…
– Дальнее зарубежье, – чуть ли не пять минут спустя ответила.
– Вот как? И скоро же вы там отвыкли от русского языка, – усмехнулся Артем.
– Вы полагаете, что акцент мне не к лицу?
Он знал эту манеру – нарочитая, игровая холодность, неподвижность лица при вольных словесах. Легкая агрессивность впридачу… Этакое скандинавское кокетство. Ну что же, начало неплохое.
– У вас очень приятный акцент, я бы даже назвал его элегантным акцентом.
– Да? Это интересно.
Тон был выбран правильно – холодновато-любезный, вызывающий у партнерши интерес к словесной игре. Пока что она отвечала правильно…
При повороте Артем увидел Клепикова. Тот сидел за столиком и ел, очевидно, довольный, что ему наконец-то дали возможность молча и без суеты поужинать. Танец окончился, и Артем предложил Ольге руку, чтобы отвести ее к столику, но она покачала головой.
– Я бы охотнее потанцевала еще.
Это могло означать только одно – она видела его в окно, а потом Забелин или Киреев объяснили ей, что этот тип – свидетель убийства Кузьменко. Вот интересно, знает ли она, что этот свидетель – на самом деле лжесвидетель?
Если бы Артем был ей интересен как кинозвезда, она бы уж по крайней мере заговорила о кинематографе.
– Желание дамы – закон, – согласился Артем. – Тогда уж – разрешите представиться. Артем. А вы?
– Олга, – сказала она, именно так, с твердым «л».
Она узнала, думал Артем, она узнала. И еще – она убеждена, что я ее не видел, ведь если она и подходила к окну, то незаметно. Ей интересно понять, зачем я так активно лезу в эту историю. И то – какое дело может быть заезжему клоуну до убийства местного скандального героя Кузьменко? И случайно ли она оказалась сегодня в «Монтрезоре»? Не проказы ли это Забелина с Киреевым?
Когда танец окончился, Артем на пределе галантности доставил Ольгу к столику, где сидел сытый, но недовольный Клепиков. Помог даме сесть и, с обаятельной улыбкой, без слов вопрошающей: «Вы не против?», присел рядом с ней.
– Вот уж не думал, что в здешних ресторанах такая хорошая кухня, – обратился он к Клепикову. – Наверно, вы всегда приводите сюда своих бизнес-партнеров? Если у вас есть интересы в Скандинавии, могу посодействовать. Мои друзья держат в Питере продуктовую оптовую базу и везут оттуда не то что контейнеры, а целые эшелоны.
Вот это, как ни странно, было правдой. Бывшая гимнастка Анечка в один прекрасный день проснулась женой крупного оптовика.
– Я приехала совершенно бескорыстно, – поняв, что на самом деле Артем обращается вовсе не к Клепикову, сказала Ольга. – У меня здесь родственница, она совсем старенькая и хочет завещать квартиру моей двоюродной сестре. Сестра не может приехать, она недавно родила, приехала я. Всем этим нужно заниматься.
– Вы остановились у родственницы?
– Нет, я остановилась в гостинице, – глядя в глаза Артему безмятежными и честными глазами, сообщила Ольга. – Я не хотела стеснять родственницу.
Она старый человек, а я возвращаюсь поздно…
Ольга улыбнулась с намеком. Только вот что означал этот намек? Что она ведет бурный образ жизни?
– Я тоже думал остановиться в гостинице, – сказал Артем, – но все они довольно далеко от цирка. Сами понимаете, мы, артисты, не всегда после представления можем браться за руль…
Ну вот, подумал он, Клепиков слушает очень внимательно, и бедный Буравский проклянет Забелина с Киреевым, которые не просто старого развратника повесили ему на шею, а развратника-алкоголика.
– Естественно, – отвечала Ольга.
– А вы где поселились?
– В отеле «Метрополе».
Она произнесла «Мэтропо-олэ». Похоже, она даже бравировала своим экзотическим акцентом.
– Это у вас, наверно, самый престижный? – спросил Артем у Клепикова, как если бы тот сам выбрал, куда поселить эту женщину.
Клепиков с большим достоинством сказал «м-м» и пожал плечами.
Слово за слово – Артем выпытал, что прошлый вечер Ольга провела как раз в обществе Клепикова, который и доставил ее в «Метрополь» достаточно поздно.
– Там очень строгие нравы, но всегда можно договориться, – заявила Ольга.
Вот и пойми, что она имела в виду! Что Клепиков провел ночь в ее номере?
Или что обитатели, заявившись после одиннадцати, рискуют услышать от администрации нравоучение?
Из речей Клепикова следовало: он твердо знает, что Ольга живет в «Метрополе». И хотя приехала она не к нему, как он для чего-то соврал Наталье, но время проводит исключительно с ним.
Толстячок откровенно хвастался красавицей.
Артема забрало за живое. Когда оркестришко снова заиграл, он повел Ольгу танцевать.
– Если у вас ничего на завтрашний вечер не запланировано, мы могли бы вместе съездить – ну, хотя бы в «Арагви», – предложил он. – Я не такой крутой, как эти господа, но в кавказской кухне чуток разбираюсь и присмотрю, чтобы нас там угостили как своих. Ведь вы еще не имели дела с настоящей кавказской кухней?
– Это безумно остро, – отрубила Ольга таким тоном, как если бы отказывала в сватовстве.
– А в самом «Метрополе» разве нет хорошего ресторана?
– Я бы не хотела туда идти.
Как Артем ни бился, она решительно не желала встречи – во всяком случае, такой встречи, которая завершилась бы поздно вечером.
Ага, думал Артем, ага! Ни в каком «Метрополе» ты, ласточка, не проживаешь. А проживаешь ты в гостевой квартире напротив кладбища, причем – конспиративно. Как ты морочишь голову дураку Клепикову – понятия не имею, но он убежден, что привозит тебя в отель и сдает с рук на руки швейцару. С учетом убийства Кузьменко все это более чем увлекательно!
Аргумент имелся, и весомый – тот пакет с мусором, который был секретно вынесен Забелиным и даже увезен от греха подальше. Полагая, что милиция будет копаться во всех окрестных мусорниках, он забрал отходы Ольгиного хозяйства. Великое дело – паника! Оставить их в квартире он тоже побоялся – если бы туда нагрянул следователь Лович или еще какой бультерьер, квартира должна была иметь нежилой вид.
Танец завершился вничью. Каждый остался при своем: Ольга не выдала тайны своего местожительства, Артем не выдал, что он знает ее тайну.
И Клепиков всем своим видом показал, что Ольга – его добыча, торопиться ему некуда, обхаживает женщину он грамотно, и не миновать ей близких отношений, возможно, даже законного брака.
Да женись ты хоть на Монике Левински, думал Артем, твои проблемы! Мне бы только разобраться, какого черта им потребовались фальшивые показания…
Мне бы только понять, в какую идиотскую историю меня впутывают…
– Насколько я понял, тут приличные люди ужинают, – сказал он, подсаживаясь к столу. – Знаете, это ведь очень важно – чтобы в городе были места, где не рискуешь напороться на всякую шелупонь. Я страшно благодарен Буравскому, что он меня сюда привел.
И повернулся в сторону молодого бизнесмена.
Тому было не до Артема – наконец-то пришли Натальины подружки, и он их размещал. Потребовалось взять стул от столика, где сидел Мезенцев, и Буравский сам, лично, двигал мебель, а странный телохранитель сидел пень пнем, только поглядывая из-под ровной, доходящей до бровей челочки.
Артем присмотрелся – кого это Забелин с Киреевым презентуют ему за счет фирмы и в уплату за придушенное любопытство? Очевидно, старость-таки подступила вплотную – на него совершенно не произвели впечатления двадцатилетние девчонки, одна – с лиловыми, другая – с розово-оранжевыми рябыми волосами. Кроме того, Артем знал толк в женских ногах. Вот у Ольги были-таки ноги – он понимал это, невзирая на брючный костюм. Он видел облитое шелковистой тканью узкое колено, он видел и ступню с высоким подъемом, аристократическую ступню, крест-накрест перехваченную ремешками модных туфель. Ольга сидела нога на ногу, и она умела так сидеть – соблюдая спину прямой, словно перед телекамерой. А там, за столиком Буравского, скособочились наивные девочки, полагающие, что достаточно надеть короткую юбку, и дело сделано. Наивные? Артем усмехнулся – и Анжелка, и Ксанка готовы к тому, чтобы лечь в постель со старым дураком, если их за это отблагодарят – возможно, не деньгами, деньги – это уже проституция, но золотой цепочкой, туфельками из солидного магазина, чем-то дорогим и красивым. Тогда вроде и совесть чиста – подарок платой не является.
Должно быть, Артем все же довольно долго смотрел на девчонок, потому что Ольга и Клепиков тоже уставились в том же направлении.
– Буравский не скучает, – сказал Клепиков.
– Это тот Буравский, что на тканях? – спросила Ольга.
– Он самый.
– У них там сегодня новый завоз, – сообщил Артем и добавил невольно подслушанную географию: – Англия, Италия, Франция.
– Неплохо, – одобрила Ольга. – У него серьезное дело?
– По-моему, да.
И Артем рассказал Ольге, в каком потрясающем бункере окопался Буравский, причем краем глаза наблюдал за Клепиковым и с чувством глубокого удовлетворения отмечал, как не нравятся бизнесмену-толстяку комплименты в адрес бизнесмена-атлета.
– Американизированный юноша, – подвела итог Ольга. – Новое поколение выбирает спорт. Я была в Штатах и видела таких мальчиков. Здесь если у кого-то есть пивной ларек, за ним уже ходят два бодигарда. Там банкиры ходят без охраны.
Клепиков обиделся – очевидно, тут был какой-то камушек в его огород.
– У Буравского есть Жорик, – сказал он. – Он переманил Жорика от Гребенюка, а тот его вообще откуда-то привез. Видишь – вон сидит!
Он показал на Мезенцева.
Артем кстати рассказал, как Буравский объяснил ему свой странный выбор.
Клепиков согласился – действительно, базары бывают – хоть уши затыкай, с титулами и всякими интересными обещаниями, но спорщики очень хорошо знают, каких границ не надо переступать. Человеку постороннему действительно может показаться, что вот-вот все друг дружку перестреляют, и только такой вот Мезенцев задницей чует настоящую опасность.
Пока Артем с Клепиковым на два голоса пели дифирамбы бодигарду Жорику, Ольга смотрела на него, и хотя ее красивое лицо, малоподвижное лицо холеной блондинки, не выражало особого интереса, одно то, что взгляд был долгим, насторожило Артема.
В конце концов и Мезенцев обратил внимание, что на него откровенно таращится такая красавица.
В тот миг, когда их взгляды встретились, Ольга чуть-чуть улыбнулась. Даже не то чтобы улыбнулась – губы приоткрыла, и в этом был такой внезапный призыв, что Артем окаменел.
Странные же вкусы у этих нордических блондинок, подумал он, прямо-таки извращенные вкусы!
И тут же нашел объяснение.
Все, здесь присутствующие, вместе взятые, не имели в себе столько мужского начала, сколько этот невысокий, совершенно бессловесный, навесивший над хрупким столиком тяжелые плечи Мезенцев – даже невзирая на дурацкую челочку. Это был – мужик. Прямой, как шпала. Тот, который знает, когда доставать пистолет.
Возможно, этот поиск достоинств у бодигарда объяснялся просто – Артем ощутил ревность. И, спасая собственное достоинство, пытался объяснить себе, что Мезенцев достоин-таки интереса женщины Ольгиного полета. И нет ничего постыдного в том, что им с Клепиковым придется уступить красавицу хрен знает кому, да еще с челочкой!
В то время, как Артем пытался мыслить возвышенно, Клепиков доказал, что он – настоящий бизнесмен.
– Все это прекрасно, – заметил он, – но помрет этот Жорик бомжом. Если раньше не пристрелят. Ну, еще десять лет – и кому он будет нужен? Что он по жизни умеет?
– Тоже верно, – охотно согласился Артем.
– Пожалуй, – Ольга тоже вроде бы согласилась, но что-то в ее голосе Артему не понравилось, уж слишком медленно она произнесла это «пожа-а-алуй…».
И тут она вдруг улыбнулась по-настоящему! Ни с того, ни с сего, но, что замечательно – улыбка предназначалась Артему.
– Я бы, наверно, еще потанцевала…
И в танце она сказала – добровольно и без принуждения – такие вот слова:
– Валера весь день занят, а мне бы хотелось посидеть в спокойном месте, просто поговорить. Я не люблю суеты.
– Так в чем же дело? – обрадовался Артем.
И они назначили свидание – благопристойное дневное свидание здесь же, в «Монтрезоре», без всякой конкретной цели – выпить по чашечке кофе и поговорить, это же не цель, это же – приятное времяпрепровождение.
Потом Ольга и Клепиков уехали вместе, а Артему были-таки деликатно предложены на выбор две Натальины подружки, Ксанка и Анжелка. Но он благоразумно тяпнул хорошую порцию коньяка, с которой весьма художественно окосел, понес возвышенную околесицу, и Буравский, посмеиваясь, сделал знак тихому Мезенцеву, чтобы тот увел Артема, усадил в машину и доставил в цирковую общагу.
Сам Буравский, как и предполагал, остался ночевать у страшно довольной Натальи.
Арго гавкнул.
Он уже до того дошел, бедный пес, что пытался стянуть с хозяина одеяло.
– Ну, что? – спросил его Артем. – Уж замуж невтерпеж? Погоди, штаны натяну. Если получится.
Пес всем видом показывал, как он исстрадался.
Артем сел – и ахнул.
То, что он сдуру выпил на прощаньице в «Монтрезоре», шарахнуло-таки по башке, круто шарахнуло, до такой степени, что пиджак был повешен мимо стула. И Аргошка, безмерно счастливый, что позволено всем телом охранять хозяйскую вещь, всю ночь ворочался на дорогом итальянском пиджаке, настоящем «от Армани».
– Старый дурак! – с тем Артем звучно шлепнул себя по лбу.
Волей-неволей приходилось вставать и справляться с последствиями вчерашнего разврата.
Ольга…
Она умела улыбаться! Она такое неземное счастье вкладывала в улыбку… и надо же – для кого?.. Для гориллы Мезенцева!
– Воистину… – начал было Артем и задумался. Была, была когда-то в голове библейская цитата про путь птицы в небе, змеи по скале, корабля в море и мужчины к сердцу женщины… Много чего было в голове! Это даже вообразить невозможно: Ольга – и Мезенцев, с его нелепой расчесанной челочкой! Красавица и чудовище!
Не то чтобы Артем вот так взял да и влюбился в Ольгу. Это даже трудно было назвать увлечением. Он оценил Ольгу. Это была женщина высокого полета. Она умела себя вести, умела танцевать. Держала дистанцию.
На кой леший ей понадобился Клепиков? И что она разглядела в Мезенцеве?..
Артем решил, что надо бы выползти с Аргошкой на свежий воздух – пес сделает свои собачьи дела, а у хозяина в башке прояснеет. Он с тяжким вздохом поднял пиджак, весь в светлых шерстинках. Вот будет возни…
Встряхнув его для очистки совести раза два и повесив на спинку стула, Артем влез в джинсы, натянул свитер и сунулся было к зеркалу – причесаться. Оттуда уставилась на него незнакомая помятая рожа.
Он не сразу сообразил, что забыл распустить хвостик…
Расчесав высветленные волосы, Артем подумал, подумал – и опять прихватил их резинкой. Он наконец признал хвостатую моду.
На улице, ожидая, пока Арго совершит ритуальный обход всех собачьих меток, Артем пытался выстроить план на день. Договаривались встретиться с Ольгой – в четыре часа. Репетицию можно пропустить, потому что в таком состоянии не репетируют. А вот куда нужно бы отправиться – так это в библиотеку! Раз тут такая активная пресса – то, пожалуй, именно в газетных подшивках Артем найдет намек на то, почему вдруг сделался лжесвидетелем…
Библиотека – это было свято!
В какой бы город его ни заносило – первым делом он выяснял, где тут можно разжиться книгами. Сперва, во времена дефицита, это было едва ли не единственным способом раздобыть что-то путное. За те два-три месяца, что работала программа, он обычно не успевал нажить таких знакомых, что продавали бы ему хорошие книги из-под прилавка, пусть и за два-три номинала. Каждая продавщица заботилась о своих. А потом, когда книжные лотки появились на каждом углу, Артем продолжал ходить в библиотеки ради всяких старинных изданий.
Правда, был период, когда он избегал книгохранилищ. Случилось так, что немолодая библиотекарша влюбилась в него и пообещала выпрыгнуть в окошко, если он на ней не женится. С большим трудом удалось замять эту историю.
Подшивки он обнаружил в читальном зале – старые, добрые, пыльные, увесистые подшивки. Они лежали на стеллажах, напоминавших почему-то тюремные нары. И смотрительница читального зала предупредила Артема, что эти здоровенные тома очень уязвимы – если смотреть, не уложив точно посреди стола, та сторона, куда перелистываешь, перевесит, и подшивка грохнется на пол.
Газету «Вести» он отверг сразу – уж больно его возмутил молодой нахальный журналист. А вот «Спутник бизнесмена», где работал солидный Аркадий Борисович с почтенными печальными усами, Артем взял. Подшивка за полгода весила никак не меньше десяти кило.
Листая, он добрался сперва до убийства Кузьменко, а потом и до убийства Шемета. И наконец-то увидел их лица.
Кузьменко был классический «сытый». Вроде Забелина с Киреевым, только потолще. Красивое, приятно округлое лицо, аккуратная прическа, умные глаза – придраться тут было не к чему. На снимке он разрезал ленточку – как выяснилось, за неделю до убийства он открывал какой-то детский центр.
Павел Шемет оказался таким же классическим «не-сытым». Худое лицо, строгий рот, яростный взгляд – где бы могли его щелкнуть за секунду до драки? Артем вгляделся – ничего приятного в этой физиономии он не нашел, но почуял родное! Шемет несомненно когда-то был актером. С такой внешностью хорошо играть Раскольникова, подумал Артем, но можно и Гамлета. Актер, который пришел в телевидение, чтобы стать популярным ведущим, или – как это теперь называется? Шоумен?
Артем попробовал по лицу определить и возраст. Шемету было тридцать или чуть больше. Он сверился со статьей – тридцать два. Женат, разведен, осталась маленькая дочка. Что еще любопытного? За два дня до убийства у него украли кейс с видеоматериалами. Что за материалы? Никто из сотрудников не мог объяснить.
События развивались так. Новая телекомпания «Сюжет» ввязалась в предвыборную склоку. Артему и столичные-то выборы были по барабану, а здешние и вовсе казались мышиной возней. (Когда он обнаружил, что местные миллионеры были действительно миллионерами, и уставный капитал четырех областных банков составляли цифры аж с семью нулями, причем речь шла о долларах, рука сама потянулась скрести в затылке…) Павел Шемет делал острые сюжеты, приглашая в кадр самых злобных областных политиков, сталкивал их лбами, публично раздевал – и вдруг обнаружилось, что таким образом он расчищает дорогу «нашим так называемым демократам» (иначе их «Спутник бизнесмена» почему-то не называл). Пресса стала разбираться, откуда у демократов деньги – посчитали эфирное время, обнаружили, что «Сюжет» теоретически получил добрую пару-тройку миллионов, а потом, очевидно, было спровоцированы какие-то приключения с финансовой отчетностью. Проверка показала, что никакие миллионы через «Сюжет» не протекали, зато протекли деньги, вообще никакого отношения к телевидению не имевшие…
Тут Артем окончательно запутался в профессиональной терминологии и понял только, что Кузьменко воровал, а Шемет ему помогал. Ну что же, бывают ведь и вороватые актеры…
Когда «Спутник бизнесмена» ему надоел, он взял газету под названием «Час справедливости». Там про деньги не было ни слова – зато со слезой и нервическим надрывом рассказывалось, как мужественно боролся за демократию Павел Шемет, как благородно поддерживал все его начинания Сергей Кузьменко, и выражалось презрение ко всем, кто мерит идеалы долларами.
Артем понял, что от этого издания правды не добьешься.
Логически рассуждая, какой смысл был в убийстве телеведущего? Ведь не он же распоряжался деньгами. Действительно ли хотели намекнуть Сергею Кузьменко, что следующий на очереди – он, если?.. А вот что «если» – Артем мог только фантазировать. Если не вернет деньги? Если не поделится деньгами? Если не предаст идеалы демократии?
Артем машинально листал газету задом наперед. Этот самый «Час справедливости» делали, очевидно, бабы, буйно-эмоциональные бабы. Артем вспомнил журналистку, налетевшую на него с вопросом: «Сперва – Шемет, потом – Кузьменко, кто следующий?!.» Примерно в таком духе были тут все заголовки.
И вдруг он замер. Мелькнуло и пропало за отогнутой страницей что-то этакое! Артем вернулся назад – ну да, вот она, приятственно округлая физиономия. Забелин или Киреев?
" – Игорь Петрович, как вы представляете себе роль крупного бизнеса в будущем нашего города?» – спрашивал безымянный корреспондент.
" – Прежде всего это спонсорство, – отвечал Забелин. – Все почему-то считают, что мы стараемся только набить свой кошелек. Наверно, сперва так и было. Вы представьте голодного человека, которого посадили за прекрасно накрытый стол. Что он делает? Он тянет к себе сразу все блюда, нагребает полную тарелку и ест, пока не начнет тяжело дышать…» Артем усмехнулся – действительно, именно дыхание показывает, что пора бы остановиться. Желудок не сразу сигнализирует, что полон под завязку.
" – … а потом этот человек уже ест с разбором. А потом ему становится скучно одному за столом и он уже хочет позвать кого-то, поделиться с кем-то…» На таком вот кулинарном уровне Забелин объяснял, что пришла ему пора делиться со старушками – вон на днях свез в пансионат свою персональную гуманитарную помощь, красивые пледы и на тыщу баксов заграничных консервов. И не поверишь, что этот самый гуманитарий потихоньку ремонтирует будущий аристократический бордель…
Статья была классическая предвыборная – задавались как раз те вопросы, которые нужны, чтобы изобразить луч света в темном царстве.
" – Вот на днях я выступал по телевидению…» Так! Чего же это нужно было телевидению от Забелина? Или, точнее, что потребовалось Забелину от телевидения?
Оказалось – Забелину всего-то надо напомнить городу и области, что нехорошо позволять подросткам поздно вечером слоняться по улицам. Но к вопросу о подростках пристегнулась проблема спортивных секций, и тут-то выяснилось, что на складах у Забелина тоннами лежат тренировочные костюмы всех цветов и размеров. А мерзавцы подростки, вместо того, чтобы покупать эти костюмы и бегать в них марафоны, занимаются леший знает чем!
Артем сообразил, о чем речь. Года три назад, коли не больше, было модно ходить в широких штанах с нашитыми полосами чуть ли не на дипломатические приемы. Мода изменилась. Очевидно, Забелин поднялся в свое время именно на китайском и турецком ширпотребе, а теперь норовит избавиться от залежавшейся дряни.
Артем знал, как делаются такие дела.
– Позволите пригласить вашу даму? – спросил он, склоняясь над Клепиковым с улыбкой вышколенного официанта.
Клепикову пришлось соответстовать – и лишь поэтому он не послал элегантного нахала куда подальше.
– Ольга? – толстячок повернулся к красавице. – Если ты не против?..
А в голосе была мольба: ну, дай же понять, что танцуешь только со своим мужчиной!..
– Охотно, – отвечала она.
Встала. Артем, как маркиз при версальском дворе, предложил руку. Она чуть улыбнулась, легонько оперлась – чтобы показать всему залу, как следует принимать галантное приглашение. А тут и музыка началась. Артем вывел ее на середину зала и повел на старомодный лад, повел с тайной мыслью заставить ее сбиться. Эти молодые женщины обычно плохо танцуют, потому что не считают нужным учиться, и мужчине Артемова поколения довольно легко блеснуть в обычном вальсе. Однако Ольга приняла навязанную манеру танца – похоже, она когда-то училась, и вот тело вспомнило нужную слаженность шагов и поворотов!
Сперва он молчал. Нельзя же было сразу шептать комплименты. Кроме того, если Ольга видела его во дворе, она первая должна перейти в наступление, ведь ей же безумно хочется понять, что это за явление такое, встрявшее в ее тайные дела, – и дурак же будет Артем, если не предоставит ей такую возможность. То-то будет смех, когда окажется, что видела она его все-таки на экране!..
Духи у нее были какие-то тяжелые, густые, Артем бы даже назвал их назойливыми. Духи типа «непременно обрати на меня внимание».
– Французские? – вдруг спросил Артем, принюхиваясь и пытаясь придать своей вечно ехидной физиономии томность.
– Нет. Италия.
У нее получилось что-то вроде «Ит-та-алыйа», с ударением на первом слоге.
– Вы – иностранка, – заметил Артем. – Из Финляндии или Норвегии.
Не спросил, нет, констатировал далекий от истины факт. И продолжал вести даму со старомодной безупречностью. Он сделал все, что мог – дал ей возможность начать атаку на себя. Про кино она что-то не вспоминает…
Значит, видела его в окно…
– Дальнее зарубежье, – чуть ли не пять минут спустя ответила.
– Вот как? И скоро же вы там отвыкли от русского языка, – усмехнулся Артем.
– Вы полагаете, что акцент мне не к лицу?
Он знал эту манеру – нарочитая, игровая холодность, неподвижность лица при вольных словесах. Легкая агрессивность впридачу… Этакое скандинавское кокетство. Ну что же, начало неплохое.
– У вас очень приятный акцент, я бы даже назвал его элегантным акцентом.
– Да? Это интересно.
Тон был выбран правильно – холодновато-любезный, вызывающий у партнерши интерес к словесной игре. Пока что она отвечала правильно…
При повороте Артем увидел Клепикова. Тот сидел за столиком и ел, очевидно, довольный, что ему наконец-то дали возможность молча и без суеты поужинать. Танец окончился, и Артем предложил Ольге руку, чтобы отвести ее к столику, но она покачала головой.
– Я бы охотнее потанцевала еще.
Это могло означать только одно – она видела его в окно, а потом Забелин или Киреев объяснили ей, что этот тип – свидетель убийства Кузьменко. Вот интересно, знает ли она, что этот свидетель – на самом деле лжесвидетель?
Если бы Артем был ей интересен как кинозвезда, она бы уж по крайней мере заговорила о кинематографе.
– Желание дамы – закон, – согласился Артем. – Тогда уж – разрешите представиться. Артем. А вы?
– Олга, – сказала она, именно так, с твердым «л».
Она узнала, думал Артем, она узнала. И еще – она убеждена, что я ее не видел, ведь если она и подходила к окну, то незаметно. Ей интересно понять, зачем я так активно лезу в эту историю. И то – какое дело может быть заезжему клоуну до убийства местного скандального героя Кузьменко? И случайно ли она оказалась сегодня в «Монтрезоре»? Не проказы ли это Забелина с Киреевым?
Когда танец окончился, Артем на пределе галантности доставил Ольгу к столику, где сидел сытый, но недовольный Клепиков. Помог даме сесть и, с обаятельной улыбкой, без слов вопрошающей: «Вы не против?», присел рядом с ней.
– Вот уж не думал, что в здешних ресторанах такая хорошая кухня, – обратился он к Клепикову. – Наверно, вы всегда приводите сюда своих бизнес-партнеров? Если у вас есть интересы в Скандинавии, могу посодействовать. Мои друзья держат в Питере продуктовую оптовую базу и везут оттуда не то что контейнеры, а целые эшелоны.
Вот это, как ни странно, было правдой. Бывшая гимнастка Анечка в один прекрасный день проснулась женой крупного оптовика.
– Я приехала совершенно бескорыстно, – поняв, что на самом деле Артем обращается вовсе не к Клепикову, сказала Ольга. – У меня здесь родственница, она совсем старенькая и хочет завещать квартиру моей двоюродной сестре. Сестра не может приехать, она недавно родила, приехала я. Всем этим нужно заниматься.
– Вы остановились у родственницы?
– Нет, я остановилась в гостинице, – глядя в глаза Артему безмятежными и честными глазами, сообщила Ольга. – Я не хотела стеснять родственницу.
Она старый человек, а я возвращаюсь поздно…
Ольга улыбнулась с намеком. Только вот что означал этот намек? Что она ведет бурный образ жизни?
– Я тоже думал остановиться в гостинице, – сказал Артем, – но все они довольно далеко от цирка. Сами понимаете, мы, артисты, не всегда после представления можем браться за руль…
Ну вот, подумал он, Клепиков слушает очень внимательно, и бедный Буравский проклянет Забелина с Киреевым, которые не просто старого развратника повесили ему на шею, а развратника-алкоголика.
– Естественно, – отвечала Ольга.
– А вы где поселились?
– В отеле «Метрополе».
Она произнесла «Мэтропо-олэ». Похоже, она даже бравировала своим экзотическим акцентом.
– Это у вас, наверно, самый престижный? – спросил Артем у Клепикова, как если бы тот сам выбрал, куда поселить эту женщину.
Клепиков с большим достоинством сказал «м-м» и пожал плечами.
Слово за слово – Артем выпытал, что прошлый вечер Ольга провела как раз в обществе Клепикова, который и доставил ее в «Метрополь» достаточно поздно.
– Там очень строгие нравы, но всегда можно договориться, – заявила Ольга.
Вот и пойми, что она имела в виду! Что Клепиков провел ночь в ее номере?
Или что обитатели, заявившись после одиннадцати, рискуют услышать от администрации нравоучение?
Из речей Клепикова следовало: он твердо знает, что Ольга живет в «Метрополе». И хотя приехала она не к нему, как он для чего-то соврал Наталье, но время проводит исключительно с ним.
Толстячок откровенно хвастался красавицей.
Артема забрало за живое. Когда оркестришко снова заиграл, он повел Ольгу танцевать.
– Если у вас ничего на завтрашний вечер не запланировано, мы могли бы вместе съездить – ну, хотя бы в «Арагви», – предложил он. – Я не такой крутой, как эти господа, но в кавказской кухне чуток разбираюсь и присмотрю, чтобы нас там угостили как своих. Ведь вы еще не имели дела с настоящей кавказской кухней?
– Это безумно остро, – отрубила Ольга таким тоном, как если бы отказывала в сватовстве.
– А в самом «Метрополе» разве нет хорошего ресторана?
– Я бы не хотела туда идти.
Как Артем ни бился, она решительно не желала встречи – во всяком случае, такой встречи, которая завершилась бы поздно вечером.
Ага, думал Артем, ага! Ни в каком «Метрополе» ты, ласточка, не проживаешь. А проживаешь ты в гостевой квартире напротив кладбища, причем – конспиративно. Как ты морочишь голову дураку Клепикову – понятия не имею, но он убежден, что привозит тебя в отель и сдает с рук на руки швейцару. С учетом убийства Кузьменко все это более чем увлекательно!
Аргумент имелся, и весомый – тот пакет с мусором, который был секретно вынесен Забелиным и даже увезен от греха подальше. Полагая, что милиция будет копаться во всех окрестных мусорниках, он забрал отходы Ольгиного хозяйства. Великое дело – паника! Оставить их в квартире он тоже побоялся – если бы туда нагрянул следователь Лович или еще какой бультерьер, квартира должна была иметь нежилой вид.
Танец завершился вничью. Каждый остался при своем: Ольга не выдала тайны своего местожительства, Артем не выдал, что он знает ее тайну.
И Клепиков всем своим видом показал, что Ольга – его добыча, торопиться ему некуда, обхаживает женщину он грамотно, и не миновать ей близких отношений, возможно, даже законного брака.
Да женись ты хоть на Монике Левински, думал Артем, твои проблемы! Мне бы только разобраться, какого черта им потребовались фальшивые показания…
Мне бы только понять, в какую идиотскую историю меня впутывают…
– Насколько я понял, тут приличные люди ужинают, – сказал он, подсаживаясь к столу. – Знаете, это ведь очень важно – чтобы в городе были места, где не рискуешь напороться на всякую шелупонь. Я страшно благодарен Буравскому, что он меня сюда привел.
И повернулся в сторону молодого бизнесмена.
Тому было не до Артема – наконец-то пришли Натальины подружки, и он их размещал. Потребовалось взять стул от столика, где сидел Мезенцев, и Буравский сам, лично, двигал мебель, а странный телохранитель сидел пень пнем, только поглядывая из-под ровной, доходящей до бровей челочки.
Артем присмотрелся – кого это Забелин с Киреевым презентуют ему за счет фирмы и в уплату за придушенное любопытство? Очевидно, старость-таки подступила вплотную – на него совершенно не произвели впечатления двадцатилетние девчонки, одна – с лиловыми, другая – с розово-оранжевыми рябыми волосами. Кроме того, Артем знал толк в женских ногах. Вот у Ольги были-таки ноги – он понимал это, невзирая на брючный костюм. Он видел облитое шелковистой тканью узкое колено, он видел и ступню с высоким подъемом, аристократическую ступню, крест-накрест перехваченную ремешками модных туфель. Ольга сидела нога на ногу, и она умела так сидеть – соблюдая спину прямой, словно перед телекамерой. А там, за столиком Буравского, скособочились наивные девочки, полагающие, что достаточно надеть короткую юбку, и дело сделано. Наивные? Артем усмехнулся – и Анжелка, и Ксанка готовы к тому, чтобы лечь в постель со старым дураком, если их за это отблагодарят – возможно, не деньгами, деньги – это уже проституция, но золотой цепочкой, туфельками из солидного магазина, чем-то дорогим и красивым. Тогда вроде и совесть чиста – подарок платой не является.
Должно быть, Артем все же довольно долго смотрел на девчонок, потому что Ольга и Клепиков тоже уставились в том же направлении.
– Буравский не скучает, – сказал Клепиков.
– Это тот Буравский, что на тканях? – спросила Ольга.
– Он самый.
– У них там сегодня новый завоз, – сообщил Артем и добавил невольно подслушанную географию: – Англия, Италия, Франция.
– Неплохо, – одобрила Ольга. – У него серьезное дело?
– По-моему, да.
И Артем рассказал Ольге, в каком потрясающем бункере окопался Буравский, причем краем глаза наблюдал за Клепиковым и с чувством глубокого удовлетворения отмечал, как не нравятся бизнесмену-толстяку комплименты в адрес бизнесмена-атлета.
– Американизированный юноша, – подвела итог Ольга. – Новое поколение выбирает спорт. Я была в Штатах и видела таких мальчиков. Здесь если у кого-то есть пивной ларек, за ним уже ходят два бодигарда. Там банкиры ходят без охраны.
Клепиков обиделся – очевидно, тут был какой-то камушек в его огород.
– У Буравского есть Жорик, – сказал он. – Он переманил Жорика от Гребенюка, а тот его вообще откуда-то привез. Видишь – вон сидит!
Он показал на Мезенцева.
Артем кстати рассказал, как Буравский объяснил ему свой странный выбор.
Клепиков согласился – действительно, базары бывают – хоть уши затыкай, с титулами и всякими интересными обещаниями, но спорщики очень хорошо знают, каких границ не надо переступать. Человеку постороннему действительно может показаться, что вот-вот все друг дружку перестреляют, и только такой вот Мезенцев задницей чует настоящую опасность.
Пока Артем с Клепиковым на два голоса пели дифирамбы бодигарду Жорику, Ольга смотрела на него, и хотя ее красивое лицо, малоподвижное лицо холеной блондинки, не выражало особого интереса, одно то, что взгляд был долгим, насторожило Артема.
В конце концов и Мезенцев обратил внимание, что на него откровенно таращится такая красавица.
В тот миг, когда их взгляды встретились, Ольга чуть-чуть улыбнулась. Даже не то чтобы улыбнулась – губы приоткрыла, и в этом был такой внезапный призыв, что Артем окаменел.
Странные же вкусы у этих нордических блондинок, подумал он, прямо-таки извращенные вкусы!
И тут же нашел объяснение.
Все, здесь присутствующие, вместе взятые, не имели в себе столько мужского начала, сколько этот невысокий, совершенно бессловесный, навесивший над хрупким столиком тяжелые плечи Мезенцев – даже невзирая на дурацкую челочку. Это был – мужик. Прямой, как шпала. Тот, который знает, когда доставать пистолет.
Возможно, этот поиск достоинств у бодигарда объяснялся просто – Артем ощутил ревность. И, спасая собственное достоинство, пытался объяснить себе, что Мезенцев достоин-таки интереса женщины Ольгиного полета. И нет ничего постыдного в том, что им с Клепиковым придется уступить красавицу хрен знает кому, да еще с челочкой!
В то время, как Артем пытался мыслить возвышенно, Клепиков доказал, что он – настоящий бизнесмен.
– Все это прекрасно, – заметил он, – но помрет этот Жорик бомжом. Если раньше не пристрелят. Ну, еще десять лет – и кому он будет нужен? Что он по жизни умеет?
– Тоже верно, – охотно согласился Артем.
– Пожалуй, – Ольга тоже вроде бы согласилась, но что-то в ее голосе Артему не понравилось, уж слишком медленно она произнесла это «пожа-а-алуй…».
И тут она вдруг улыбнулась по-настоящему! Ни с того, ни с сего, но, что замечательно – улыбка предназначалась Артему.
– Я бы, наверно, еще потанцевала…
И в танце она сказала – добровольно и без принуждения – такие вот слова:
– Валера весь день занят, а мне бы хотелось посидеть в спокойном месте, просто поговорить. Я не люблю суеты.
– Так в чем же дело? – обрадовался Артем.
И они назначили свидание – благопристойное дневное свидание здесь же, в «Монтрезоре», без всякой конкретной цели – выпить по чашечке кофе и поговорить, это же не цель, это же – приятное времяпрепровождение.
Потом Ольга и Клепиков уехали вместе, а Артему были-таки деликатно предложены на выбор две Натальины подружки, Ксанка и Анжелка. Но он благоразумно тяпнул хорошую порцию коньяка, с которой весьма художественно окосел, понес возвышенную околесицу, и Буравский, посмеиваясь, сделал знак тихому Мезенцеву, чтобы тот увел Артема, усадил в машину и доставил в цирковую общагу.
Сам Буравский, как и предполагал, остался ночевать у страшно довольной Натальи.
* * *
– Утро по-гусарски… – проворчал Артем. – Во рту эскадрон ночевал…Арго гавкнул.
Он уже до того дошел, бедный пес, что пытался стянуть с хозяина одеяло.
– Ну, что? – спросил его Артем. – Уж замуж невтерпеж? Погоди, штаны натяну. Если получится.
Пес всем видом показывал, как он исстрадался.
Артем сел – и ахнул.
То, что он сдуру выпил на прощаньице в «Монтрезоре», шарахнуло-таки по башке, круто шарахнуло, до такой степени, что пиджак был повешен мимо стула. И Аргошка, безмерно счастливый, что позволено всем телом охранять хозяйскую вещь, всю ночь ворочался на дорогом итальянском пиджаке, настоящем «от Армани».
– Старый дурак! – с тем Артем звучно шлепнул себя по лбу.
Волей-неволей приходилось вставать и справляться с последствиями вчерашнего разврата.
Ольга…
Она умела улыбаться! Она такое неземное счастье вкладывала в улыбку… и надо же – для кого?.. Для гориллы Мезенцева!
– Воистину… – начал было Артем и задумался. Была, была когда-то в голове библейская цитата про путь птицы в небе, змеи по скале, корабля в море и мужчины к сердцу женщины… Много чего было в голове! Это даже вообразить невозможно: Ольга – и Мезенцев, с его нелепой расчесанной челочкой! Красавица и чудовище!
Не то чтобы Артем вот так взял да и влюбился в Ольгу. Это даже трудно было назвать увлечением. Он оценил Ольгу. Это была женщина высокого полета. Она умела себя вести, умела танцевать. Держала дистанцию.
На кой леший ей понадобился Клепиков? И что она разглядела в Мезенцеве?..
Артем решил, что надо бы выползти с Аргошкой на свежий воздух – пес сделает свои собачьи дела, а у хозяина в башке прояснеет. Он с тяжким вздохом поднял пиджак, весь в светлых шерстинках. Вот будет возни…
Встряхнув его для очистки совести раза два и повесив на спинку стула, Артем влез в джинсы, натянул свитер и сунулся было к зеркалу – причесаться. Оттуда уставилась на него незнакомая помятая рожа.
Он не сразу сообразил, что забыл распустить хвостик…
Расчесав высветленные волосы, Артем подумал, подумал – и опять прихватил их резинкой. Он наконец признал хвостатую моду.
На улице, ожидая, пока Арго совершит ритуальный обход всех собачьих меток, Артем пытался выстроить план на день. Договаривались встретиться с Ольгой – в четыре часа. Репетицию можно пропустить, потому что в таком состоянии не репетируют. А вот куда нужно бы отправиться – так это в библиотеку! Раз тут такая активная пресса – то, пожалуй, именно в газетных подшивках Артем найдет намек на то, почему вдруг сделался лжесвидетелем…
Библиотека – это было свято!
В какой бы город его ни заносило – первым делом он выяснял, где тут можно разжиться книгами. Сперва, во времена дефицита, это было едва ли не единственным способом раздобыть что-то путное. За те два-три месяца, что работала программа, он обычно не успевал нажить таких знакомых, что продавали бы ему хорошие книги из-под прилавка, пусть и за два-три номинала. Каждая продавщица заботилась о своих. А потом, когда книжные лотки появились на каждом углу, Артем продолжал ходить в библиотеки ради всяких старинных изданий.
Правда, был период, когда он избегал книгохранилищ. Случилось так, что немолодая библиотекарша влюбилась в него и пообещала выпрыгнуть в окошко, если он на ней не женится. С большим трудом удалось замять эту историю.
Подшивки он обнаружил в читальном зале – старые, добрые, пыльные, увесистые подшивки. Они лежали на стеллажах, напоминавших почему-то тюремные нары. И смотрительница читального зала предупредила Артема, что эти здоровенные тома очень уязвимы – если смотреть, не уложив точно посреди стола, та сторона, куда перелистываешь, перевесит, и подшивка грохнется на пол.
Газету «Вести» он отверг сразу – уж больно его возмутил молодой нахальный журналист. А вот «Спутник бизнесмена», где работал солидный Аркадий Борисович с почтенными печальными усами, Артем взял. Подшивка за полгода весила никак не меньше десяти кило.
Листая, он добрался сперва до убийства Кузьменко, а потом и до убийства Шемета. И наконец-то увидел их лица.
Кузьменко был классический «сытый». Вроде Забелина с Киреевым, только потолще. Красивое, приятно округлое лицо, аккуратная прическа, умные глаза – придраться тут было не к чему. На снимке он разрезал ленточку – как выяснилось, за неделю до убийства он открывал какой-то детский центр.
Павел Шемет оказался таким же классическим «не-сытым». Худое лицо, строгий рот, яростный взгляд – где бы могли его щелкнуть за секунду до драки? Артем вгляделся – ничего приятного в этой физиономии он не нашел, но почуял родное! Шемет несомненно когда-то был актером. С такой внешностью хорошо играть Раскольникова, подумал Артем, но можно и Гамлета. Актер, который пришел в телевидение, чтобы стать популярным ведущим, или – как это теперь называется? Шоумен?
Артем попробовал по лицу определить и возраст. Шемету было тридцать или чуть больше. Он сверился со статьей – тридцать два. Женат, разведен, осталась маленькая дочка. Что еще любопытного? За два дня до убийства у него украли кейс с видеоматериалами. Что за материалы? Никто из сотрудников не мог объяснить.
События развивались так. Новая телекомпания «Сюжет» ввязалась в предвыборную склоку. Артему и столичные-то выборы были по барабану, а здешние и вовсе казались мышиной возней. (Когда он обнаружил, что местные миллионеры были действительно миллионерами, и уставный капитал четырех областных банков составляли цифры аж с семью нулями, причем речь шла о долларах, рука сама потянулась скрести в затылке…) Павел Шемет делал острые сюжеты, приглашая в кадр самых злобных областных политиков, сталкивал их лбами, публично раздевал – и вдруг обнаружилось, что таким образом он расчищает дорогу «нашим так называемым демократам» (иначе их «Спутник бизнесмена» почему-то не называл). Пресса стала разбираться, откуда у демократов деньги – посчитали эфирное время, обнаружили, что «Сюжет» теоретически получил добрую пару-тройку миллионов, а потом, очевидно, было спровоцированы какие-то приключения с финансовой отчетностью. Проверка показала, что никакие миллионы через «Сюжет» не протекали, зато протекли деньги, вообще никакого отношения к телевидению не имевшие…
Тут Артем окончательно запутался в профессиональной терминологии и понял только, что Кузьменко воровал, а Шемет ему помогал. Ну что же, бывают ведь и вороватые актеры…
Когда «Спутник бизнесмена» ему надоел, он взял газету под названием «Час справедливости». Там про деньги не было ни слова – зато со слезой и нервическим надрывом рассказывалось, как мужественно боролся за демократию Павел Шемет, как благородно поддерживал все его начинания Сергей Кузьменко, и выражалось презрение ко всем, кто мерит идеалы долларами.
Артем понял, что от этого издания правды не добьешься.
Логически рассуждая, какой смысл был в убийстве телеведущего? Ведь не он же распоряжался деньгами. Действительно ли хотели намекнуть Сергею Кузьменко, что следующий на очереди – он, если?.. А вот что «если» – Артем мог только фантазировать. Если не вернет деньги? Если не поделится деньгами? Если не предаст идеалы демократии?
Артем машинально листал газету задом наперед. Этот самый «Час справедливости» делали, очевидно, бабы, буйно-эмоциональные бабы. Артем вспомнил журналистку, налетевшую на него с вопросом: «Сперва – Шемет, потом – Кузьменко, кто следующий?!.» Примерно в таком духе были тут все заголовки.
И вдруг он замер. Мелькнуло и пропало за отогнутой страницей что-то этакое! Артем вернулся назад – ну да, вот она, приятственно округлая физиономия. Забелин или Киреев?
" – Игорь Петрович, как вы представляете себе роль крупного бизнеса в будущем нашего города?» – спрашивал безымянный корреспондент.
" – Прежде всего это спонсорство, – отвечал Забелин. – Все почему-то считают, что мы стараемся только набить свой кошелек. Наверно, сперва так и было. Вы представьте голодного человека, которого посадили за прекрасно накрытый стол. Что он делает? Он тянет к себе сразу все блюда, нагребает полную тарелку и ест, пока не начнет тяжело дышать…» Артем усмехнулся – действительно, именно дыхание показывает, что пора бы остановиться. Желудок не сразу сигнализирует, что полон под завязку.
" – … а потом этот человек уже ест с разбором. А потом ему становится скучно одному за столом и он уже хочет позвать кого-то, поделиться с кем-то…» На таком вот кулинарном уровне Забелин объяснял, что пришла ему пора делиться со старушками – вон на днях свез в пансионат свою персональную гуманитарную помощь, красивые пледы и на тыщу баксов заграничных консервов. И не поверишь, что этот самый гуманитарий потихоньку ремонтирует будущий аристократический бордель…
Статья была классическая предвыборная – задавались как раз те вопросы, которые нужны, чтобы изобразить луч света в темном царстве.
" – Вот на днях я выступал по телевидению…» Так! Чего же это нужно было телевидению от Забелина? Или, точнее, что потребовалось Забелину от телевидения?
Оказалось – Забелину всего-то надо напомнить городу и области, что нехорошо позволять подросткам поздно вечером слоняться по улицам. Но к вопросу о подростках пристегнулась проблема спортивных секций, и тут-то выяснилось, что на складах у Забелина тоннами лежат тренировочные костюмы всех цветов и размеров. А мерзавцы подростки, вместо того, чтобы покупать эти костюмы и бегать в них марафоны, занимаются леший знает чем!
Артем сообразил, о чем речь. Года три назад, коли не больше, было модно ходить в широких штанах с нашитыми полосами чуть ли не на дипломатические приемы. Мода изменилась. Очевидно, Забелин поднялся в свое время именно на китайском и турецком ширпотребе, а теперь норовит избавиться от залежавшейся дряни.